ЭПИЛОГ.

Прошло почти два года. Двадцать седьмого октября 2025 года поздно вечером на станцию Торжок пришла электричка. Немногочисленные пассажиры тут же расселись по ожидавшим их такси, а единичные пешеходы поспешили влиться в привокзальные улочки и раствориться в темноте дворов. И лишь последняя пассажирка не спеша шла вдоль состава, словно прогуливаясь и с интересом изучая старинное, двухэтажное здание вокзала.

Сразу было видно - не местная.

Менты, ленивым, хотя и довольно цепким взглядом оглядывавшие всех прибывших пассажиров, эту девушку словно бы не заметили. Хотя одета она была довольно необычно для здешних мест. На девушке было светло серое длинное пальто до самой земли, с капюшоном, под которым угадывался светлый хиджаб. Мусульманка, путешествующая одна, в половине двенадцатого ночи, не местная, да ещё явно скрывающая своё лицо под капюшоном... Ну как у такой не проверить документы?

А вот гляди-ка ты, не проверили! Она словно бы прошла сквозь них, едва не задев плечом, не ускорив шага, и даже не отведя насмешливого взгляда от их лиц. Напротив, посмотрела им прямо в глаза, чего уж точно не стоило делать в такой ситуации. Все ведь знают, что ментам в глаза смотреть нельзя. Тем более поздним вечером. Особенно если ты в розыске...

А они никак на неё не среагировали. Словно её и не было сейчас на пустынном перроне.

Девушка повернула направо, вышла на привокзальную площадь, не спеша обошла небольшой круглый сквер со скамейками. И, зябко поёжившись, спрятав руки в карманы пальто, пошла в сторону Ильинской площади. Тут девушку и нагнал большой черный джип, лихо, по-бандитски, тормознув возле неё, как бы даже слегка преграждая ей дорогу.

Левое стекло со стороны водителя опустилось вниз, и молодой парень, тряхнув копной длинных черных волос, спросил, имитируя кавказский акцент:

— Дэвушка! Не хотите ли прокатиться на этом большом и горячем мустанге?

Приезжая, нимало не смутившись, скосила глаза на парня и ответила абсолютно пацанским голосом:

— Кроха, если бы я тебя не знал, я бы сказал тебе, что не пристало путёвой братве разъезжать на таких пафосных автомобилях. Ведь там, где мы с тобой учились, все приличные барышни знают, что чем больше джип, тем меньше пенис!

Кроха, коротко хохотнув, вышел из машины, и широко раскинув руки, обнял «барышню».

— Привет, Паха!

— Привет. Как ты меня узнал? Менты ведь даже не щекотнулись! И вообще... Откуда ты знал, что я приеду, тем более так поздно?

— Менты и не могли тебя увидеть, у тебя шикарная маскировка! Видел бы ты себя со стороны... А я просто ждал. У меня приказ: встретить тебя и окружить заботой.

— Чей приказ? – тут же спросил Павел, невольно оглядывая пустынную ночную площадь. – Стеши?

— Стефании Николаевны. Она вчера уехала в Москву, а мне велела тебя сегодня встреть.

— Это исключено, Кроха, - серьёзно ответил Москвич. – Ещё сегодня утром я сам не знал, что поеду сюда, в Торжок.

— Ты не знал, а Стеша знала. Она же гадалка, ты забыл?

— Гадалка? – удивился Павел.

— Да, главная гадалка всего Северо-Западного региона. Ты не знал?

— Конечно, нет! Я ж ни с кем из наших не контактирую с момента отъезда...

— Ну, садись, прокачу! – Кроха широким жестом пригласил старого друга в машину. – У нас с тобой сегодня обширная культурная программа!

Через секунду джип рванул в темноту ночи, выхватив дальним светом фар проявившийся впереди силуэт храма Илии Пророка.

— Что за программа? – спросил Павел, удивляясь агрессивному стилю вождения Крохи. Автомобиль нёсся по Ленинградскому шоссе, разгоняясь под сотню и тут же тормозя на каждом переходе, строго соблюдая правила.

— Приказано тебя накормить и напоить! – весело сказал Кроха.

— Даже напоить?!

— Даже! Нам с тобой сегодня разрешено напиться в зюзю, но завтра чтобы были как стёклышки!

— Стеша приезжает завтра?

— Завтра вечером. И да, она уже в курсе твоего дела...

— Вот это номер... - вполне серьёзно и задумчиво произнёс Москвич. – Даже не буду спрашивать, откуда она всё знает...

— Даже не спрашивай, - также серьёзно ответил Кроха, напряжённо вглядываясь в дорогу.

— А ты в курсе?

— Я – нет, - пожал плечами Кроха. – Ну, так что? В какое из злачных мест тебя отвести на поздний ужин? Может, в «Белый лебедь»?

Павла аж передёрнуло от одного лишь названия.

— Кроха! Я этапом шёл через Соликамск! Я знаю, что такое «Белый лебедь»! Это ад земной!

— Да ладно тебе! – снова хохотнул Кроха. – Здешний Лебедь хороший, добрый. Милое придорожное кафе. Вполне можно расслабиться, и попеть хором...

— Не, - поморщился Павел. – Что-то название мне не очень. Как лодку назови, так она и потонет. А ещё что-нибудь есть?

— Есть, конечно! – отозвался Кроха, круто закладывая «полицейский разворот» прямо посредине Ленинградки и устремляясь в обратную сторону. – Как не быть! Неужели двум благородным донам не найти места, чтобы промочить горло по случаю такой судьбоносной встречи! Есть вот маленький скромный ресторанчик «Бирхоф». Там уютно, и зависнуть можно аж до двух ночи...

— Едем, - кивнул Павел.

Заведение и правда отличалось уютом и демократичностью – почти никого не было. Друзья утонули в черных мягких креслах и Кроха, как знаток здешних меню и винных карт, сделал первый заказ. Пили только пиво, закусывали всем, чем попало. Главное было – наговориться. Уж больно много было тем, которые хотелось обсудить.

— Ну, рассказывай, куда ты пропал? – горящими от восторга глазами Кроха оглядывал непривычный облик старинного друга. – В этом теле... тебя не то что не узнать, вообще не верится, что это ты!

Павел лишь скинул с головы капюшон, но платок развязывать не стал, не доверяя полумраку и скромному освещения зала.

— Тело как тело... - кокетливо пожал он плечами, всё ещё строя из себя девушку. – Тридцатипятилетнего бойца спецназа. Я кое-как его за два года переделал в скромницу-недотрогу, а иначе бы давно сел...

— А что такое? – слегка напрягся Кроха.

— Беда у меня.

— Что за беда?

— Лет на двадцать потянет. Минимум.

— Оп-па, - поднял брови Кроха. – Пришил кого-то?

— Не, что ты... Разве ж я мокрушник. Двести пятая, двести восемьдесят первая, возможно двести семьдесят пятая... Там целый букет.

— Солидно, - почесав в ухе, откинулся на мягкую спинку кресла Кроха. – И как тебя так угораздило?

— Да как первый раз в Москве в метро спустился, так меня и приняли. Это ж тело оказывается в списках пропавших без вести значится. Менты вызвали вояк, те меня в военкомат отвезли для выяснения...

— И?

— И я не стал вникать в подробности, дал дёру.

Кроха вопросительно склонил голову набок.

— А военкомат отчего-то загорелся. Дым, шум, гам – в общем, я свалил, воспользовавшись суматохой. Теперь вот в розыске за терроризм-экстремизм.

— Пиздец, Паха! – весело рассмеялся и покачал головой Кроха. – Вот ты зажигаешь во всех смыслах слова! За это надо отдельно выпить!

Он наполнил бокалы тёмным баварским.

— Чего теперь будешь делать? Здесь тебе самое место спрятаться. В Торжке тебя никто не найдёт, отвечаю! Теперь понятно, почему тебя Стеша ждала.

— Не, я здесь проездом. Мне обратно надо.

— Куда? – вдруг очень серьёзно спросил Кроха.

— На Маркистан.

— Куда?!! – вытаращил глаза Кроха в неподдельном ужасе. – Тебя ведь еле-еле всем кагалом оттуда вытащили, ты с ума сбрендил?

— Похоже, да, сбрендил. Но мне надо возвращаться. И дело тут не в двадцатке нового срока. Мне к Ней надо...

Он говорил очень тихо и спокойно, и умный чуткий друг сразу понял, что это решение давно обдумано, взвешено и принято.

— Не отпускает? – спросил он глухо.

— Два года, как не отпускает. Знаешь, я пока хоть изредка Её голос у себя в голове слышал, мог хоть как-то мириться с тем, что я для Неё никто, и она на меня даже и внимания не обращает. А как оттуда вырвался – всё, как обрезало. Даже голоса больше Её не слышу. Молю, взываю, во снах ору во всю мочь – нихрена! Все мыслимые колдовские методы перепробовал – ни гу-гу... Остался последний способ... Вот Стеша меня и услышала. И судя по всему...

Кроха утвердительно кивнул.

— Судя по всему, она собирается тебе помочь. Раз велела организовать твою встречу. Всё правильно. Ты угадал.

— Ладно, - словно стряхивая с себя печаль, осушил бокал Павел. – Лучше ты расскажи, как у вас-то дела? Кого из наших видишь? Кто чем занимается?

— Ну какие тут дела... Костя с Эллой приезжают к нам каждый месяц. Они сейчас в башнях Москва-Сити оба. Точнее Элла там работает, со Святошей вместе. А Костя у неё водителем. Святоша в прошлом году окончила пансион, тоже с отличием. Теперь вот на Диджитала обе пашут...

— Элла в Каменоломнях работает?! – искренне удивился Павел. – Вот это да! А как же Стеша? Это ведь её приглашали туда как лучшую из лучших?!

— А взяли Эллочку с подругой! – таинственно прищёлкнул языком Кроха. – Такие дела! Тут всё не то, чем кажется. Стеша сама порекомендовала своей крёстной... - он изобразил пальцами демонские рога, - взять вместо неё Эллу. Теперь вот консультирует обеих. А сама пасьянсы раскладывает. Так ей спокойнее...

Друзья понимающе переглянулись и тихо рассмеялись.

— А вот где Славик – не знаю.

— Погиб Славик, - коротко ответил Павел. – Он звонил мне из Матросской тишины, говорил, что и там его достала Святоша, и решил сбежать от неё на войну. Последний раз звонил из-под Лимана. Потом номер его издох...

— Может, ещё жив?

Павел молча покачал головой. Выпили не чокаясь.

— Лучше расскажи, как тебе удалось так лихо забраться в тело шамана? Это тебя Пульхерия научила? Ты теперь доппельгенгер?

Павел чуть не подавился пивом, стараясь сдержать смешок.

— Бля, Кроха, прекращай! Я и слов-то таких не знаю! Это ж Тёмная Материя в чистом виде! Ты больше меня должен быть погружён в эти темы!

— Ну, тем не менее! – Кроха демонстративно показал руками на Павла, сидевшего перед ним в обличие татарской девушки.

— Я только помню, как меня поцеловала Пульхерия в момент моей клинической смерти и, очевидно, тогда и наградила меня этим даром. А вы все разве были не в курсе этого хитрого плана?

— Какого плана? – изумился Кроха. – Мы все думали, что это Стеша тебя вытаскивать должна была. И поэтому за ней так пристально наблюдала Екатерина. Она даже в скачки полезла, чтобы всё время рядом быть. А оказалось, что на самом деле побег готовила Пуля.

Павел, грустно улыбаясь, покивал головой.

— У них всё было продумано на три-четыре хода вперёд, - подтвердил он. – Ну и мы с тобой, Кроха, неплохо потрудились, когда клеймо у меня на спине немного подправили.

— Я только не пойму, как ты настоящий след Елизаветы Александровны у себя на спине нарисовал?

— Помнишь, я выходил из кочегарки, просил ещё тебя обождать с полчасика?

Кроха кивнул, уже обо всём догадываясь.

— Вот тогда я и вызвал Её! Упал крестом в болото на том самом месте, где милфа едва меня не утопила в омуте, и воззвал к Ней! Она и явилась... Легко так ступила мне на спину своими ножками, и пару следов оставила... По ним мы и сделали татушку. А милфа была настолько самоуверенна, что даже не проверила, чьи там следы... Дурочка старая.

Кроха в восхищении покачал головой. Снова выпили, теперь уже громко чокаясь высокими гранёными бокалами. Официантка за стойкой стала присматриваться к ночным гостям внимательнее. Подошла, поинтересовалась, не надо ли чего.

Павел посмотрел на часы – было без четверти два. Пора закругляться, подумал он. Кроха уже расплачивался картой за обильный ужин. В голове отчётливо шумело, и выбираться из уютных мягких кресел на уже ощутимые ночные заморозки явно не хотелось.

— Ты сможешь вести? – тревожно спросил он Кроху, когда они вышли из ресторанчика в темноту. – Может, вызовем такси?

Но Стешин паж был сосредоточен и нарочито суров взглядом. Он жестом показал, что гарантированно контролирует ситуацию, и подчёркнуто аккуратно и не спеша уселся за руль. «Ну, за нас не чокаясь» - отчаянно подумал Павел, садясь с ним рядом и готовясь в случае экстренного торможения перехватить руль. Он на миг полностью расслабился, и, упав в секундную нирвану осознанного сна, мысленно «увидел» всю предстоящую им поездку. Как они пронеслись по незнакомому ему городу, как мягко и уверенно вписывались во все повороты и виражи, и как благополучно въехали в какое-то тёмное пространство, не то в парк, не то в сад, окружавший, судя по всему, Стешин дом...

Так оно и случилось. Будучи подшофе, Кроха за рулём не лихачил, а вёл машину как прилежный ученик – по всем правилам и даже с подчёркнутым педантизмом. «Ещё бы не попасться на глаза ментам» - подумал Павел. – С такой манерой вождения точно остановят. Хотя... кто знает, может у него всё тут схвачено...».

Поездка по ночному Торжку и правда не заняла много времени, хотя Кроха и постарался показать Павлу если не все, то по крайней мере самые знаменитые достопримечательности. В этом смысле культурная программа действительно была выполнена.

Они с благоговением посетили возвышающийся на горе Борисоглебский монастырь – один из трёх древнейших монастырей России. Ровесник лавры, в Свечной башне которого писал свою «Историю Государства Российского» сам Карамзин. Остановились у знаменитой гостиницы Пожарских, через которую, по словам академика Лихачева, прошла вся русская литература, начиная с великих Радищева, Гоголя и Пушкина, и заканчивая нынешними, коих ездит сюда немеряно и без особого толку. Погуляли возле Екатерининского путевого дворца, в котором останавливалась императрица, подарившая городу герб – лазоревого цвета щит с шестью голубями. Замирая от страха, просочились на кладбище в деревеньке Прутня, где похоронена муза поэта Анна Павловна Керн, которой он посвятил бессмертные строки «Я помню чудное мгновенье...». А оттуда уж было рукой подать и до самого таинственного талисмана Торжка – стометрового валунного моста в деревне Василёво, который построил сам Николай Львов, и на котором снимали битву Светлых и Тёмных из фильма «Ночной дозор».

— Здесь, между прочим, нашу Стешу инициировала сама Лилит, не к ночи будь помянута, - торжественно и глубоко задумчиво глядя на восходящую Луну, сказал Кроха. – Когда они вместе с ней и Марой искали Седьмую Печать Апокалипсиса. Но об этом – т-сс... Молчок!

Бухой Кроха таинственно и многозначительно приложил палец к губам.

— Тайна сия велика есть!

...А поутру они проснулись от дробного стука каблучков Стеши по паркету. Она ворвалась в дом как вихрь, как ураган Катрина, как цунами, сметая всё на своём пути.

— Спим, мальчики-девочки?! – спросила она грозно, на ходу сбрасывая с плеч короткий осенний плащ-пончо, и демонстративно роняя его на пол, на глазах у вскочившего в диком ужасе Крохи.

Кроха, впрочем, всё успел! Он в прыжке распластался у ног Стеши, у самого пола подхватывая её одёжку и готовясь разуть свою хозяйку, как того видимо требовал домашний этикет.

— За неисполнения приказа тебе полтинник! – тут же выписала ему Стеша полсотни горячих.

— Какого приказа, повелительница? – переспросил он всё ещё сонным голосом, отчаянно стараясь не выдохнуть ненароком в её сторону.

— Быть готовыми сегодня, – вот какого!

— Но ты же обещалась быть только вечером...

— Всё меняется, мой сладкий. Всё в этом мире стремительно меняется.

Павел, наблюдая за этой почти семейной идиллией, скромно опустился на колени перед Стефанией, и молитвенно сложил руки. Она задумчиво разглядывала его с полминуты, потом велела накрывать на стол.

Утренний чай с малиновым вареньем, блинами, икрой и слабосолёным балыком привел в бодрое расположение духа всю троицу.

— Ты знаешь, что тебя ожидает там, на Маркистане? – серьёзно спросила Стеша, глядя Павлу в глаза.

— Знаю... - он потупил взор, готовясь выслушать нравоучения и предостережения различной степени строгости.

— Ни хрена ты ещё не знаешь, - грустно сказала волшебница. – А когда узнаешь, будет, как всегда, уже слишком поздно.

Кроха зыркал глазами то на Павла, то на свою хозяйку, пытаясь угадать, с какими вестями и почему она прискакала такую рань.

— Там сейчас двадцать четыре молодые воспитанницы и ни одного раба! – сказала Стеша. – Ни-од-но-го! Ты понял? Ты будешь первым и единственным. И ты будешь не просто безответным женский рабом. Ты будешь рабом, вернувшимся в это рабство до-бро-воль-но! Добровольно, бро! На тебя лягут все невзгоды и лишения невольничьей службы. Но главное не это...

— Я знаю, что главное, - снова потупив взор, ответил Павел.

— Главное, - продолжала Стеша, - это милфа. Она тебя люто ненавидит, и лелеет надежду на месть. Представляешь себе, сколько всяких садистских штучек она придумала для тебя за эти два года? А тут ты возвращается, да ещё сам, по собственной воле! И никаких друзей рядом уже не будет! Не с кем будет даже перекинуться парой тёплых слов. Да что там слов, - простого дружеского рукопожатия уже не будет!

— Представляю...

— И ладно бы ты возвращался к ней! Женское сердце, если оно у неё есть, конечно, может, в конце концов, простить измену любимого, если он вернётся к ней с повинной головой. Но ты же, подлец, возвращаешься не к ней!

— Не к ней...

— Ты возвращаешься к ЕА!

— Так точно...

— А это означает, что милфа никогда не вернёт тебе твоё тело. Никогда, ты понял?

— Понял...

— Она превратила твоё тело в биологическую куклу. Живую, из плоти и крови, но абсолютную идиотку! Которая весело танцует, распевает песенки, хлопает ресницами и радостно кивает в ответ на любое слово. Но самое пикантное знаешь что?

Стеша наклонилась к Павлу и полушёпотом сказала ему:

— Она оставила у этой куклы мужской половой орган. Твой пенис! И ты уже догадываешься, зачем она это сделала?!

Вот это было неожиданным ударом для Москвича, но он совладал с собой и лишь вздохом показал своё волнение.

— Вижу, что догадываешься. Но всё равно скажу – она собирается долго, очень долго шантажировать тебя твоей же кастрацией! Может год, а может и два. Но потом она всё равно отрежет этот твой пенис, который будет как бы твой, но уже и не твой – у тебя на глазах!

Павел побледнел. Чай, балык и блины стали непроизвольно проталкиваться к выходу обратно. Стеша ведь не только проговорила всё это, она ещё и послала ему в мозг соответствующие картинки. Так сказать, иллюстрации!

— Готов? – спросила она спокойным, и даже каким-то скучным голосом. Словно интересовалась у него, готов ли он выпить ещё чашечку чая, с лимончиком...

— Я знаю, на что ты рассчитываешь. Ты думаешь, что Она тебя отмажет.

Павел молча кивнул.

— Может и так, - спокойно продолжила Стеша. – А может, и нет. Может, Она вообще о тебе уже забыла. Два года ведь прошло, а женское сердце ветрено... - Она говорила, что подвергнет меня самым суровым испытаниям... - глухо отозвался Москвич. – Возможно, это они и есть. И я ей верю.

— Прыжок веры?

— Он самый.

— В прошлый раз ты посоветовал Крохе такой прыжок веры в Бездонный колодец. И не ошибся. Надеюсь, что ты не ошибаешься и в этот раз. Что ж...

Стеша допила свой чай и поднялась из-за стола. Тут же вскочил и Кроха.

— Можно последний вопрос? – робко сказал Москвич.

— Можно, - грустно улыбнулась светлая ведьма. – Но не нужно. Я и так тебе отвечу: я помогаю тебе потому, что так надо.

— Кому надо? – спросил он тихим-тихим шёпотом, почти что одними губами. – Вашему начальству?

Она посмотрела ему в глаза долгим, спокойным, ничего не выражавшим взглядом. Словно задумчиво глядела куда-то вдаль.

— Понял, - кивнул он. – Там опять затевается какая-то заваруха? Как в прошлый раз? Может появиться демон?

И снова этот невыразительный, равнодушный, сонный взгляд.

— Хуже... - тихо выдохнула она.

— Что может быть хуже демона? – в ужасе спросил Павел.

— Увидишь. Прощайтесь. Вылетаем на закате.

КОНЕЦ ПЕРВОГО СЕЗОНА