Глава сорок третья. Новая педикюрша намечается

— Ну как тебе мисс фурия? – съязвил Кроха на следующее утро, увидев Москвича, второй раз подряд запоздавшего на раздачу завтрака.

— Ты хотел сказать «мисс гарпия»? – тут же поймал шутку Павел. – Ничего, нормально, живой... пока, как видишь.

— Рассказывай, давай! – хлопнул его по плечу Костя. – Мы жаждём грязных подробностей! – В нашей холостяцкой палате ты не ночевал, это мы знаем, так что давай, делись...

— Да, нечем особо-то делиться, пацаны, - засмущался Павел.

— Как нечем?! – не унимался Костя. – Ты вчера пропал, между прочим, сразу после ужина! И на территории пансиона вас обоих не было, это я точно знаю! Откуда знаю – не скажу! Но знаю точно!

— А раз вас не было обоих, - погрозил пальцем Кроха, - то, стало быть, вы где-то шлялись вдвоём. А где вы могли шляться? Куда тебя могла утащить единственная в пансионе некромантка?

— Только в Царство Мёртвых! – с уверенным видом подытожил Константин. – Так что не ломайся, расскажи коротко и можно в общих чертах, хрен с ними, с подробностями, как ТАМ?

Он особо выделил это таинственное «ТАМ», как будто и правда верил во всю эту чепуху.

— Да не были мы ни в каком царстве мёртвых, - махнул рукой Павел. – На болота катались. Вернее она на мне, естественно, каталась...

И осёкся, увидев, как вытянулись лица друзей.

— Чего-чего? – не понял Кроха?

— Это ты на каком сейчас заговорил?! – недоумённо выпучил глаза Славик. – - Тебя Пульхерия енохианскому учит? – быстро уточнил Кроха.

— Какому... нафиг, енохианскому? – удивился Москвич и тут же мысленно переспросил Кроху «что случилось»?

— Оп-па! – ответил вслух Кроха. Так, чтобы для всех было понятно. – Это, пацаны, похоже, новая методика связать человеку язык. Получше туфельки на носу будет. – Паха, повтори, пожалуйста, только медленнее, что ты сейчас сказал, где вы были вчера вечером?

— На болотах! – коротко ответил Москвич, уже догадываясь, что происходит.

Кроха кивнул и переглянулся с Костей и Славиком.

— Потрясающе! – развёл руками Славик. – Пашке запрещено говорить на некоторые темы. Вот и несёт эту абракадабру. Это вообще язык, или просто набор звуков?

— Набор звуков, - подтвердил Кроха. – Ни на какой язык не похоже.

— Ну вот! – разочарованно протянул Костя. – Значит, точно с духами общался! – Потому она и отшибла ему возможность говорить на эти темы. – Не трахаться же они туда ездили!

Москвич, молча засмеявшись, махнул рукой. «Бесполезно, - подумал он. – Не поверят, что, правда, трахаться...».

Кроха, глядя на него, улыбнулся, пожал плечами, но ничего вслух не сказал. Кажется, он-то всё прекрасно понял.

Они шустро разнесли завтрак по столам молодых принцесс этого мрачного королевства, и как только выдалась свободная минутка, сами решили позавтракать. Это было лучшее легендирование для серьёзного разговора. А что разговор предстоял серьёзный, никто уже не сомневался.

— В общем, так, - начал Павел, торопливо запивая яйцо с ветчиной на блинчике, приготовленное на завтрак, стаканом томатного сока. – Мы теперь элита, пацаны, и это нихера не смешно.

— Не смешно, - согласился с ним Костя. – Всё-таки эти болваны на что-то решились?

Москвич кивнул.

— И руководство об этом знает?

Снова утвердительный кивок.

— А болваны знают, что руководство всё знает?

— А это уже не важно, - ответил за Павла Кроха. – Теперь это уже условия игры. Обе стороны приняли какие-то свои решения, а нас, как всегда, забыли поставить в известность.

— Нам просто отвели роль, - мрачно кивнул Славик. – Как всегда...

— И что нам предлагают делать? – спросил Костя, вдруг ставший неожиданно серьёзным. – Тебя ведь для этого подарили Пульхерии? Она теперь будет плести соответствующую интригу? Я правильно понимаю?

Москвич, смакуя последний глоток томатного сока, утвердительно закрыл глаза и коротко кивнул.

— Они готовят убийства? – неожиданно задал неприятный во всех смыслах вопрос Славик.

— Скорее всего, - ответил Павел. – Я так понял, что они идут по нашему пути, только в обратном направлении. Они начали с бунта, а закончат, по всей видимости, попыткой кого-нибудь убить...

— Милфу и директрису в первую очередь, надо полагать, - глухо, словно боясь чьих-то ушей, уточнил Костя.

— Угу, - также тихо подтвердил Москвич. – А следом и Дорку с Аннушкой.

— А есть какие-нибудь указания, пожелания, или, скажем, рекомендации? - потягиваясь и позёвывая так, словно бы собираясь ещё немного поспать после столь сытного завтрака, уточнил Кроха.

— Да, - скептически глядя на друга, решил немного разрядить обстановку Костя. – Тебе, Мишель, будет особое задание. Втереться в доверие к командору и под большим секретом рассказать ему о Бездонном колодце, и как ты туда нырял...

— Зря иронизируешь, - живо откликнулся Кроха. – Между прочим, этой историей и правда кое-кто интересовался!

— Кто? – быстро спросил Павел.

— Змей. Он подробно расспрашивал о нашем бунте.

— Понятно, - сказал Москвич.

— Что тебе понятно? – слегка нахмурился Кроха.

— Пазл у меня сложился! Мне с утра некромантка по секрету рассказала, что из Змея хотят сделать новую пансионную педикюршу. И угадай, кто его должен натаскивать в этой непростой профессии? – не скрывая улыбки, риторически уточнил Павел.

— Кто б сомневался! – почтительно развёл руками Кроха. – А ты не боишься? Всё-таки опять совать голову в пасть льву...

— А кто меня спрашивает, боюсь ли я? Меня даже на болотах об этом как-то забывали спросить. Просто предлагают так, что хрен откажешься. И даже не сунуть голову в пасть, а полноценно рвануть этого самого льва за яйца, пара пустяков ведь!

Славик слушал всю эту опасную болтовню очень внимательно, видимо всё мысленно записывая для «отчётности» перед Илоной – между прочим формальной госпожой Змея. А Кроха и Костя, о чем-то хитро между собой переглядывались.

— Самое смешное, - уж очень задумчиво подытожил Кроха, - что я откуда-то помню такой разговор! Не помню кто, не расслышал, по какому поводу сказал, что сама директриса хочет найти себе полноценную педикюршу из новеньких! И вот сейчас это только всплыло в памяти!

— Ну, раз сама директриса, - то точно ловушка под Змея готовится! – авторитетно заявил Костя. – И Змей в эту ловушку обязательно свой длинный хвост сунет. В рот мне ноги, если я ошибаюсь!

Москвич молча показал ему лайк большим пальцем.

И всё получилось как по писаному. Когда завтрак уже давно прошёл, а обед ещё и не думал начинаться, Москвича, как бы невзначай, окликнула из окна второго этажа его первая дрессировщица Акулина, с которой он практически не общался со времён её неожиданного исчезновения в связи с известными событиями.

— Павлик! – сказала она приторно-елейным голосом, и Москвича аж передёрнуло, словно от плётки-многохвостки, - он ненавидел с детства, когда его так называли! - Павлик, ну-ка живо приведи ко мне, сам знаешь кого, и сам знаешь зачем!

Приказание было отдано во всеуслышание, и максимально издевательским тоном. Москвич поклонился светлой ведьме со сдержанностью английского вышколенного дворецкого, и отправился по известному адресу – разыскивать Змея. «Интересно, думал он, а сам Горыныч уже знает, что ему уготовано в столь тревожный час начала большой военной операции? Если операцию эту задумала и спланировала сама Азалия, то должен был знать! Это ведь её неповторимый стиль – дёргать всех за ниточки, самой не выходя даже за пределы собственного кабинета-спальни. И даже не отодвигая занавески!».

И тут как гром среди ясного неба прозвучал у него в мозгу голос ЕА – А ты поторопись! Между прочим, в твоих интересах проявить скорость и смекалку в этом деле! Не всё же выезжать на слабоумии и отваге!

...Змея он нашёл на хоздворе, за столовой, возле входа в кочегарку. Там он пилил вместе с Бубликом дрова.

— Я дико извиняюсь, господа, - начал Москвич официально, - но тебя, - он кивнул, глядя в глаза Змею, - срочно вызывают в палату светлых... эмм... волшебниц. Да, точно – волшебниц!

Он хотел, конечно же, сказать «ведьм», но решил слегка покуражиться.

— Зачем вызывают – не знаешь? – деловито спросил Змей, пока они шагали к корпусу дамских общежитий.

— Знаю, - бесстрастно ответил Москвич.

— Расскажешь?

— Не проблема, - пожал он плечами. – На другую работу тебя переводят.

— Какую?

— Мастером дамского педикюра! – усмехнулся Павел.

Змей никак не среагировал на это, и пару десятков шагов прошёл молча, а потом, как-то криво усмехнувшись, сказал:

— Ничего не получится. Я не умею делать педикюр.

— Вот мы и идём тебя учить! – назидательно сказал Павел. И снова улыбнулся, вспомнив свои первые «уроки» наедине с Акулиной. Особенно врезалось в память, как она его топила в ванночке для мытья её волшебных ножек! Интересно, а вот Змея она тоже так будет «обучать»? Или придумает что-нибудь позабористее?

— Мы?

— Мы. Я спец по этим вопросам, - отчего-то не сдержал короткий смешок Павел. – Я тебя научу.

Змей шумно вздохнул, но продолжил шагать уже молча.

А у Акулины всё уже было готово для первого практического занятия по педикюру. И ванночка, и пара полотенец, и даже набор маникюрных инструментов – всё было в наличии. Отдельно стояли разноцветные пузырьки с лаком. Сама Акулина встречала парней развалившись на старинной кожаной оттоманке, положив свои жирные ноги на специальный квадратный пуфик. Ступни у неё, насколько мог определить Москвич своим опытным глазом, не обрабатывались как минимум недели две. Так что их ждала не просто работа, а скорее всего интенсив с обязательным доведением новичка до самоубийства или, как минимум, до глубокой истерики. И, конечно же, рядом с хозяйкой, на прикроватном столике, отражаясь в зеркале своей чешуйчатой антрацитовой искристостью, небрежно, но расчётливо брошенная, валялась плеть. Символ власти и покорности. Атрибут боли и отчаяния.

Парни опустились на колени по обе стороны от ведьминых ног и почтительно пригнулись в глубоком поклоне, ожидая приказаний. Первым заговорить с Акулиной никто из них не решился. Москвич потому что понимал – здесь он теперь второй номер, статист, технический персонал. Его личное обучение давно закончилось. А Змей пока ещё не знал, как правильно начинать общаться с барышней, не налетев сходу на десяток ударов вот этой самой плёткой... Вроде бы надо целовать ей ноги, но как? Сразу? Или дождавшись какого-нибудь особого знака?

Он поднял напряжённый взгляд на Москвича, как бы спрашивая: что дальше-то? И Москвич, вспомнив, как этот самый Змей презрительно называл его на допросе в лагере восставших «пиздализом», увы, не смог подавить в себе мстительное чувство. Он с самым серьёзным видом молча кивнул Змею, указав взглядом на лоснящиеся пятки Акулины.

«Целуй, мол, целуй! Нехрена мешкать! А то хуже будет...».

И Змей, тот самый гордый и надменный Змей, каким он был на Острове, сейчас подобострастно припал к самым ногам ведьмы и осторожно чмокнул несколько раз её лоснящиеся ступни.

Акулина вполне дружелюбно заулыбалась парням и тут же, словно откликаясь на ласку Змея, пошевелила пальчиками. Бывший замкомвзвода снова вопросительно поглядел в глаза Павлу.

— Пальчики... - шёпотом пояснил тот. – Пальчики отдельно целуй. Каждый пальчик... И не спеши, старайся как можно нежнее целовать... Хозяйка это любит.

Он, конечно же издевался над новичком, каким здесь, на таинственных болотах, оказался Змей – в прошлом крутой боец спецназа. «Ну а как ещё с ними быть? – подумал он. – Зная их прошлое поведение, и что они задумали сейчас! Слов они не понимают, считают себя выше и умнее всех... Вот и пусть теперь сами набивают свои шишки...

Между тем Змей аккуратно нацеловывал каждый палец Акулининых стоп и выражение лица его было при этом задумчивым и даже слегка одухотворённым. Сама ведьма откровенно наслаждалась этой сценой, и даже слегка заигрывала с пленным воякой, время от времени поглаживая его ступнёй по лицу. Москвич исподтишка взглянул на неё, и поймал озорной огонёк в масляных глазках светлой волшебницы. Угодил, стало быть – подумал он. А что если...

И он решил добить окончательно гордость и самоуважение у своего теперь снова тайного противника. Он поймал взгляд Змея, и решительно выпучив глаза, высунул язык, недвусмысленно намекая тем самым, что пора переходить и к оральным ласкам. Иначе никакого толка не будет!

— Лизать?! – в недоумении, одними губами, прошептал Змей.

— Лизать! – настойчиво и назидательно в тон ему ответил Павел. «А кто будет неправильно лизать – будет перелизывать!» - хотел добавить он, но кое-как сдержался. Решив, что так, пожалуй, будет перебор. Лягушку положено варить на очень медленно огне, чтобы не возмутилась и не выскочила.

Змей, высунув язык, осторожно провёл разок-другой по слегка огрубелой коже ведьминых пяток, и непроизвольно скривил губы. Москвич тут же сделал возмущённо-испуганные глаза и сам подобострастно несколько раз прошёлся языком по ближайшей к нему правой ступне Акулины. Как бы наглядно демонстрируя: вот как надо лизать! Со вкусом и самозабвенно! И не кривя мордой...

Акулина этот его демарш оценила, и даже слегка усмехнулась, потягиваясь и как будто невзначай доставая плёточку... Проследив за её рукой, Змей забеспокоился и принялся выписывать языком на её ступнях бесконечные знаки благодарности и фантастического преклонения.

Получилось забавно и трогательно. Акулина немного поиграв плёткой, положила её обратно на столик.

— Ладно, мальчики, - сказала она поудобнее усаживаясь на оттоманке. – Я оценила вашу старательность и желание непременно доставить мне удовольствие. Хвалю. Но пора начинать занятия. Полинка, объясни Змею с чего необходимо начинать педикюр.

Москвича неприятно резануло это её обращение к нему в женском роде. Как будто она не знает, что его новая госпожа отменила это идиотское имя, да и саму феминизацию тоже. Но, разумеется, сдержался, и даже виду не подал. А просто придвинул поближе ванночку для ног и налил в неё положенное количество прохладной воды. Самым почтительнейшим образом взял в руки сначала одну, а затем и другую ножки своей первой здесь повелительницы, и поставил их в ванночку.

— Вот так! – сказал он и стал мыть правую ступню светлой ведьмы, кивком головы предлагая Змею последовать его примеру. – Омовение дамских ног положено делать в тёплой, но не горячей воде и без мыла!

— Почему... без мыла? – впервые за всю процедуру подал голос Змей.

«Сейчас поймёшь, тупица!» - внутренне усмехаясь, подумал Москвич, вытирая ножку Акулины полотенцем и вопросительно глядя на неё исподлобья. Он конечно же заметил этого весёлого чертёнка, который радостно заплясал в её глазах. И удовлетворённо вздохнул, когда она, ловко пригнула своей левой ногой голову Змея к ванночке и, не спеша, стала погружать в воду его лицо.

Змей попытался дёрнуться, но не тут-то было! Скованный невидимой ведьминской силой, он как будто погружался всё глубже и глубже в некий мутный омут, в ужасе пытаясь отстраниться, вывернуться из-под неумолимой ноги толстой волшебницы. Непреодолимая сила тянула его на дно, а вода уже забулькала у него в ушах, в носу, во рту и тут, через боковое стекло ванночки, Павел увидел расширившиеся от смертельной паники глаза парня. Он явно молил о пощаде!

«Тебе его совсем не жалко?» - спросила ЕА.

«Жалко, - ответил он, но... Я хочу, чтобы он раскаялся в своих старых грехах и, особенно – в новых злых намерениях» - наконец-то сформулировал он.

«Так попроси о милости Акулину! А то парень захлебнётся. Это же его детский страх – утонуть. Теперь они поняли его глубинный ужас перед Стихией Воды – можно отпускать. Он уже на крючке!».

Москвич торопливо сложил молитвенно ладони и как можно ниже склонился перед Акулиной.

— Да! – ответила она просто. – Пусть живёт и дышит. Пусть радуется каждому вздоху.

Акулина убрала свою ногу с его головы, и Змей, кашляя и брызгаясь во все стороны водой, вынырнул из ванночки, в которой едва смог бы утонить даже цыплёнок. В ужасе он озирался по сторонам, будто бы ища настоящий, всамделишный омут, словно не веря, что чуть не утонул в водоёме, размером с супницу.

— И пусть воду пьёт! – смеясь, сказала Акулина. – Это будет ему первым уроком! – И снова опустила ножки в ванночку, чтобы он пил эту прохладную и, в общем-то, чистую воду прямо с её ног.

Москвич не стал изображать из себя ходячее целомудрие пансиона и отворачиваться или закрывать глаза при виде этой сцены. Напротив, он ещё и дал Змею парочку полезных советов:

— Вытри ножки сиятельной волшебнице своим полотенчиком!

— А какое тут моё... полотенце? – растерянно переспросил Змей.

— Ну, любое бери, и оно теперь будет твоим. Будешь приходить к ней с ним.

— А зачем?

— Вытирай ножки! А потом вытри своё лицо этим же полотенцем, так понятно?

Змей горестно кивнул.

— И всегда теперь так делай!

— Понял, понял...

Он и правда всё понял, - думал Москвич, глядя с каким подобострастием Змей старался угодить светлой ведьме, усердно осваивая премудрости пилинга и скрабинга. У него самого на выработку такого похвального рвения ушло несколько уроков, во время которых он был нещадно бит, а этот шустрый парень вошёл во вкус с первого! Даже плётку применять не пришлось! Далеко пойдёт!

И тут же вспомнил, что и у Змея сейчас не совсем чистые намерения (в отличие от пяток Акулины, которые он теперь аж вылизывал языком!), да и у него самого, мягко говоря, не очень. Но, чего греха таить, - Павлу было приятно впервые ощутить себя этаким гуру дамского педикюра, мудрым и опытным наставником, у которого теперь появился первый ученик. Он любовался работой своего подмастерья со стороны, оценивая красоту этой сцены. В прошлом бунтующий раб, теперь отдаёт всего себя служению Её Величеству Женщине (ну, пусть пока Девушке) и явно ощущает вдохновение от этого превращения.

— И напоследок легко и непринуждённо прижмись лицом к её стопам... - дал он заключительный совет, наклонившись поближе к Змею. – Ей будет приятно, она любит такое демонстративное поклонение. Только не переборщи! Легко и непринуждённо! Понял?

Змей, не поднимая глаз, коротко кивнул.

Глава сорок четвёртая. Содержание в неге и строгости

Вечером того же дня, после ужина, в час короткого и тайного расслабона, к парням в столовку, с чёрного хода через кочегарку, неожиданно и как бы невзначай, заявился Змей – судя по всему главный амбассадор очередного планируемого безобразия. Зашёл «просто так» и «поговорить», но и кое-какое угощение с собой принёс – искусно приготовленное самодельное печенье.

— Замечательно! – встретил его Кроха как радушный хозяин дома. – А у нас как раз чаёк подоспел по такому-то случаю! Прошу всех к столу!

На самом деле чаёвничали у поварих в закутке, воспользовавшись их отсутствием. Но на теплоту встречи ни место, более чем скромное, ни время – особо тревожное – вечер, никак не повлияли.

— Пацаны, - начал Змей проникновенно, - по-братски прошу – поделитесь опытом выживания. А то мы не с того начали наше знакомство. Кто же знал, что оно вот так вот всё обернётся...

Он развёл руками и как-то неопределённо кивнул куда-то в сторону школьного корпуса и общежития барышень. Пацаны охотно вошли в положение и поделились по-братски. А чего ж не поделиться-то с хорошим человеком? Рассказали про кичу – что туда лучше не попадать, и как там сидеть, если уж попал. Подробно остановились на методах наказания и условиях работы. Посоветовали делать, что прикажут – быстро и аккуратно. Особо остановились на деликатных темах – отношениях с начальством, интимных контактах с барышнями, вскользь упомянули и про особые задания типа изготовления разных магических зеркал и доставания Луны в качестве подарка на именины.

Змей жадно впитывал все эти премудрости здешней каторжанской жизни, даже не пытаясь скрыть своего изумления и восхищения опытностью и сообразительностью своих новых друзей. Особо (и, увы, предсказуемо) его поразила история Вальпургиевой ночи, когда пришлось прощаться с жизнью, чтобы её сохранить. Все деликатно умолкли, когда Москвич в красках и лицах рассказал о своём опыте проживания у директрисы и служения ей в качестве её личного раба. При этом он был мягок и словоохотлив, в то время как молчаливый Кроха исподволь и очень внимательно следил за мимикой и выражением глаз слушавшего все эти откровения Змея.

В общем, зэки в прошлом – навсегда зэки. Для них развести на базар новичка – сплошное и изысканное удовольствие. Вот они и развели.

По ходу этого оперативного мероприятия стало понятно, что больше всего гостя интересовал быт и привычки Азалии Нероновны и Катерины Бэнечко, а также их взаимоотношения с режимницей Дарвулей и повелительницей Тёмной материи Доротеей Шентес.

Когда Змей, внезапно вспомнив о срочных делал со всеми сердечно попрощался, парни, прибрав за собой, вышли подышать миазмами свежего вечернего болотного тумана. Уселись на крылечке кочегарки, стали считать звёзды. Всем внезапно стало скучно.

— Странно, что он ничего не стал расспрашивать про демона, - ни к кому конкретно не обращаясь, уронил в пустоту Славик.

— Как раз не странно, - ответил Кроха. – Закономерно. Эта тема для них по-прежнему табу. Это значит, что шаман всё ещё в деле, несмотря на то, что сидит отдельно и под замком у милфы.

— Не всегда важно, что ты говоришь, но всегда важно, о чём умалчиваешь, - подтвердил его мысль Костя. – Поэтому ответ всегда должен быть короче вопроса.

— Это понятно... - флегматично согласился с ним Славик. – Мне вот что интересно: это будет продолжением экзамена?

Кроха сочувственно хмыкнул, а все остальные промолчали. И только Константин как всегда решил напустить немного неопределённости:

— Паха мог бы тебе ответить на этот вопрос, но, боюсь, опять заговорит на своём тарабарском диалекте.

— Да уж, - вздохнул Славик, - зашибись вечеринка намечается!

...А перед отбоем, в будуаре Пульхерии – в мрачной, исполненной в готическом стиле палате тёмных, Павел стоял в планке, изнемогая от боли в спине. А на плечах его, взмокших от нестерпимого напряжения, сидела, по-турецки скрестив ноги практически голая его хозяйка. И не спеша стирала с лица следы вечернего макияжа, смотрясь при этом в старинное бронзовое зеркало.

— Что ещё он спрашивал? Давай, вспоминай, живо! – приказывала она, придирчиво сравнивая свою левую бровь с правой по количеству волосков.

— Больше ничего, - стараясь дышать через раз, натужно хрипел Павел. – Только интересовался, глубоко ли нырял Кроха в Бездонный колодец.

— В каком смысле? – неподдельно удивилась некромантка. – Он же Бездонный!

— Вот он и спрашивал... Сколько, примерно, по времени длилось падение... Пока Кроху не спасла... Стеша...

Прислушиваясь к его сопению и гудению артериальных и венозных потоков его крови, Пульхерия с удовольствием отмечала, что не ошиблась в диагностике его сердечка – мотор работал отменно, отстукивая положенные сто десять ударов в минуту чрезвычайного напряжения всех сил.

Она посидела ещё немного, блаженно прикрыв глаза и постепенно настраиваясь на тихий, спокойный сон. Затем легко поднялась на ноги, по-прежнему оставаясь стоять на спине своего дрожащего из последних сил, невольника. Заметила сверху, как исказилось гримасой усталости его лицо, как повисла на кончике носа капелька пота.

— Улыбаться! – ледяным тоном велела она.

Москвич, превозмогая себя, растянул губы в лягушачьем подобии улыбки. Пульхерия легко перешагнула с его спины на свою кровать, забралась под одеяло, блаженно мурлыкая, потянулась там, расслабляясь и устраиваясь поудобнее. Всё это время наблюдая, как вздулись вены на потемневшем, от прилива крови, лице Москвича. Наконец смилостивилась:

— Встать! – негромко приказала она, чтобы не разбудить спящих в другом конце палаты ведьм. – По стойке смирно!

Павел замер, вытянувшись в струнку, задрав подбородок и прижав руки вдоль голого тела. Под мышками и вдоль позвоночника противно поползли горячие липкие струйки.

— Простоишь так три часа, - устало зевая, сказала ласковым тоном некромантка. – Как только взойдёт Луна – разбудишь меня. Сейчас Октава, значит завтра – Воскресенье. Выходной. Ничего, отоспишься. Утром будить тебя никому не разрешу. А сейчас мне нужно, чтобы час быка ты встретил бодрствующим, ясно?

— Так точно, Непроницаемая! – выпалил Москвич тоном бестолкового солдафона.

Пульхерия улыбнулась. Ей нравилось его умение придумывать для неё новые, всё более вычурные титулы.

— Прогуляемся с тобой вдоль дороги, пособираем капельки Семени Повешенного...

И засмеялась тихим колокольчиком, заметив, как расширились от ужаса и отвращения глаза Павла.

— Да не бойся ты! Это такое название! На самом деле это особого вида роса, концентрирующаяся на верхних колючках Чертополоха. Отличное средство для защиты от злых духов. Сам потом оценишь... Ещё благодарить меня будешь... - сонным голосом произнесла ведьма, быстро и сладко засыпая. – И не вздумай пошевелиться! Я услышу и тогда стоять уже будешь на одной ноге... В позе ласточки...

(продолжение следует)