Глава десятая. Почему нельзя варить козлёнка в молоке матери его

В воскресенье, накануне Вальпургиевой ночи, милфа окончательно рехнулась. Ошалев от безнаказанности, она сама себя убедила в своей высочайшей миссии привести человечество к счастью под её абсолютной властью. И потребовала (не сама, а через своих клевреток), чтобы теперь её именовали не иначе, как Верховная Правительница. И падали перед ней ниц, целуя её сапог. Все чтобы падали. Не только презренные рабы, но и свободные барышни.

Это уже не лезло ни в какие рамки. «Нас приравняли к рабам» - прошелестело по всем палатам, и благородные ведьмы с недоумением переглядывались между собой. Что мы будем делать, как на такое неслыханное хамство реагировать? И кто-нибудь вообще сможет её остановить?

Перед завтраком Екатерина, как всегда, велела Москвичу занять его «законное» место у подножия её трона. Он распластался там как брошенная медвежья шкура, стараясь оставаться незаметным аксессуаром при своей хозяйке, но голова его должна была находиться точно у неё под ногами. Она демонстративно поставила свой левый сапог ему на ухо, чтобы склоняющиеся барышни могли бы лобзать его, выражая своё почтение и преклонение перед Верховной Правительницей. Этакая публичная проскинеза. Унизительная и гадкая.

Все входили в столовую практически на цыпочках, в глубоком шоке, не зная, что делать и как себя вести. Невольно взгляды воспитанниц, всех без исключения, даже тёмных, останавливались на Стеше – а как поведёт себя она, признанная Ведьма Года, предводительница светлых?

Ну, Стеша и повела себя соответственно. Она, не скрывая этого жеста от барышень, накрасила губы какой-то бесцветной помадой, и первая подошла «к ножке» - склонилась перед милфой в глубочайшем и почтительнейшем реверансе. И поцеловала. Только не пахнувший как всегда болотом сапог Екатерины, а... лоб Москвича! Прошептав при этом скороговоркой «пора не пора, я иду со двора».

— Ой, извините! – сказала она, поднимаясь, и одаривая милфу своей самой очаровательней улыбкой. – Чуток промахнулась! Доброго дня, Верховная Главнокомандующая!

Она нарочно слегка исковеркала титул, то ли на что-то намекая, то ли просто так, из вредности.

Все сразу же оттаяли. Плохо скрытый вздох облегчения пронёсся над рядами воспитанниц. Все последовали примеру Стеши, и кто куда целовал, знал лишь Москвич, но в это утро ему было не до того - он купался в божественных ароматах всего дамского населения пансиона, склонявшегося непосредственно над его головой...

Екатерина сидела как статуя, не шевелясь, и лишь сверкая глазами, отмечая про себя особо преданных и явных фрондёрок. А Москвич возгордился про себя, думая в тот момент, что познал истинный смысл этого ритуала. Выходило так, что те из барышень, кто подобострастно целовали милфин сапог, вполне осознанно мазались именно что соками и слизью болота, подчёркивая свою приверженность тёмной материи Маркистана, дающей силу ведьмам и их властительнице. Она ведь и не переобулась перед завтраком исключительно ради этой демонстрации.

Москвич был очень горд своим открытием. Но второй, более глубокий смысл данного волшебного действа он понял намного позже, в очередной раз получив возможность восхититься тонкой проницательностью Стеши и её способностью быстро реагировать на изменяющиеся обстоятельства. А пока что на его лбу просто горел её поцелуй, и хотелось его стереть, или как-то замазать, но пошевелиться под каблуком своей хозяйки он, разумеется, никогда не посмел бы...

А сразу после завтрака началась весёлая предпраздничная кутерьма. На небольшой полянке перед вахтой, у самой кромки начинающегося болота, силами парней и под мудрым руководством Доротеи Шентес, был установлен один большой белый шатёр на добрую сотню гостей, а вокруг него расставлен десяток шатров поменьше – для воспитанниц пансиона. Парням пришлось изрядно попотеть, таская скамейки и столы для публики, устанавливая возле каждого шатра по мангалу, принося охапки дров, развешивая причудливые воздушные шары и гирлянды, в общем, готовя унылое пустынное пространство болотистой местности к волшебному ночному карнавалу.

— Никогда в жизни не думал, что попаду на настоящий шабаш ведьм в Вальпургиеву ночь! – устало вздохнул Павел, когда им выдалась, наконец-то, минутка для отдыха.

— Да, а ещё неплохо было бы пережить эту ночь живым, встретить, так сказать, Вальпургиев рассвет! – съязвил Костя. – Ну, чтобы потом иметь возможность перед кем-нибудь похвастаться таким уникальным опытом!

— А то вон там козлёнка привезли, и его маму. Он такой счастливый, бегает за всеми, в руки носом тычится, радуется, что тоже на шабаш попал... – Грустно сказал Славик.

— А маму-то зачем? – помрачнел Стремяга.

— В молоке матери будут варить козлёнка, - также невесело ответил Кроха. – Это специальное угощение для демонов – козлёнок, сваренный в молоке его матери. Они любят такие изысканные блюда, нарушающие библейские запреты.

— Сволочи, - тихо уточнил Павел. – У самих-то мамы нет, вот и злые такие получились...

— Мама у них есть, - почти не разжимая губ, уточнил Кроха. – Может, мы даже с ней сегодня познакомимся.

Но развивать эту тему не стал.

— А кто-нибудь вообще в курсе, как сюда попадают всякие вкусности и деликатесы? Кто еду завозит?

— Раз в месяц приходит машина, - показал Кроха куда-то в сторону небольшого перелеска, за которым скрывался поворот пустынной дороги. – Там она останавливается и разгружается. А поварихи потом на тележках привозят продукты на кухню и складируют в подвале.

— Вот бы туда пробраться... - мечтательно покачал головой Славик.

— Не советую, - ответил Костя. – Был я в том подвале. Во время своих странствий в мирах не столь отдалённых. Там такой дикий холод, что по сравнению с ним здешняя кича раем покажется. А ты на киче был, знаешь, что это такое... Это вот Москвич у нас ещё ни разу никуда не окунался!

— Был, с гордостью отозвался Славик. – И милфа мне каждый раз, как приходила кормить, в лицо плевала. Самолично. Ласково так говорит: ну-ка посмотри мне в глаза, хочу проверить, не похудел ли ты... И - как харкнет! А сама сразу такая счастливая, вся аж сияет! Не смей, говорит, вытираться! Никогда не понимал, почему они так любят в лицо человеку плевать? Какой им от этого кайф? Просто унижать нравится?

— Это старинный ведьминский обряд – плюнуть в лицо, и особенно в глаза. – Скучающе глядя вдаль, куда-то за горизонт болота, ответил Кроха. – Ведьма таким образом парализует человеческую волю. В цыганской магии это ещё и способ наложить порчу. Иногда даже смертельную.

— Хрена-се... - восхитился Костя. – Ну, ты прошаренный колдунишка, Кроха! Палочку тебе ещё не подарили, волшебную?

— Пока только по заднице ему прилетает этой палочкой, - усмехнулся Славик. – Зато каждый день!

— Как и всем нам, - философски заключит Павел.

...Обед в тот день отменили. Ближе к вечеру поварихи принесли шесть вёдер замаринованной курятины, и ребятам было велено разжигать мангалы и начинать жарить шашлыки. Отдельно развели большой костёр, на котором, в особом ритуальном чане, поварихи под руководством лично Доротеи, принялись варить козлёнка, но парней к этому костру даже близко не подпускали – это была особая, чисто ведьминская работа. Зато разрешили пробовать шашлык на предмет качественной прожарки, и вечно голодные зэки этой привилегией воспользовались по полной программе. Так что не только про обед больше никто не вспоминал, но и об ужине старались не думать.

А над поляной тем временем поднимался такой сказочный аромат от разносимых по шатрам яств и угощений, что сам этот воздух хотелось отрезать ножиком, накалывать на вилку и жрать, запивая терпким красным вином...

Вина, кстати, тоже было очень много. Его разносили в глиняных тёмных кувшинах, настолько древних, что казалось, будто именно в этих кувшинах и жили когда-то сказочные джинны.

— Интересно, а угостят ли меня на прощание этим винцом? – задумчиво спросил Кроха, обращаясь ко всем парням сразу, и ни к кому в отдельности. Он всё больше и больше уходил в себя, замыкался, и смотрел на всех грустно и ласково, как будто и вправду прощаясь.

— Перестань, - тихо, в тон ему, ответил Павел. – Мы еще вместе выпьем это вино. Из туфельки твоей хозяйки Стеши.

Кроха совсем невесело усмехнулся:

— На брудершафт?

— На абордаж!

— За попытку спасибо...

— Мажем? – протянул ему руку ладонью вверх Москвич.

— Американка, - ни секунды не задумываясь, принял вызов Кроха, шлёпнув его ладонь своею.

— Рискуешь...

— Получишь с меня, как с путёвого. На последнем этапе...

— Ну, Кроха, никто тебя, как говорится, за язык не тянул! – улыбнулся Москвич, вспомнив ночную лекцию про основы магии для чайников. – В моей Вселенной ты уж точно живым останешься.

Но развить и как следует обкашлять эту тему им не дали обстоятельства непреодолимой силы, как пишут обычно в отчетах о подобных явлениях. Внезапно небо заволокло тёмно-синей пеленой, пришедшей с северо-западного направления, налетел ледяной ветер и... пошёл косой снег! И это накануне первого мая! Снег! Настолько плотный и бархатистый, что сквозь него практически не видно было ни болота, ни горизонта, ни даже неба. И в этом снежном мареве стали вспыхивать жёлтые шары, которые медленно, словно на парашютах, спускались откуда-то сверху. Шары гасли на болоте и через некоторое время оттуда появлялись фигуры в тёмных балахонах и мантиях. Это прибывали первые гости. Ведьмы. В своём истинном, сумеречном обличье. Раз в год они собирались на свой шабаш и одевались, как им хотелось, не маскируясь перед людьми. Потому что простых людей здесь не было. За исключением четвёрки рабов, разумеется, но на них, слава богу, никто внимания не обращал.

Прибывшие обнимались и целовались с милфой, которая вышла встречать гостей в праздничной горностаевой мантии, и от которой ни на шаг не отходили Элла и Святоша. Затем также мило и трогательно здоровались с Дарвулией и Доротеей, кивали и улыбались воспитанницам, после чего проходили в большой шатёр. Куда поварихи всё ещё несли и несли бесконечной вереницей подносы с закусками, гусятницы и супницы, а также всякую прочую снедь.

— Интересно, сколько же они сожрут за эту ночь? – сытно выковыривая из зубов остатки шашлыка, тихо спросил Стремяга. – А запечённая с черемшой человечинка, в меню значится? Или это идёт по разряду прочие экзотические блюда?

— Человечинку ещё поймать надо! – в тон ему ответил Кроха. – Просто так не дамся. Прокушу сам себе желчный пузырь, отравлю нахер невыносимой горечью им весь праздник.

— Достойно, - вздохнул Славик. Он почему-то весь день старался молчать, лишь нервно потирая лицо и руки.

Темнело, и на площадке перед шатрами загорелись костры, а на специально установленных по периметру треногах, вспыхнули сами собой огненные светильники.

Это же праздник огня! - вспомнил Москвич. И почувствовал, как над поляной повисло какое-то неловкое, явно затянувшееся, ожидание. Хозяйки праздника как могли развлекали гостей, то тут, то там слышался смех и весёлые разговоры, все угощались шашлыком и попивали винцо, но явно кого-то ждали. И вот, наконец над болотом вспыхнули ещё два огненных шара, осыпались золотыми искрами на вовсю уже зазеленевшие кочки и полуистлевшие коряги, кое-где запалив ещё сохранившуюся прошлогоднюю траву, и через пару минут на поляне появилась парочка совсем уж невероятных персонажей.

Первым шёл невысокого роста, слегка полноватый мужчина, тёмный, загорелый, явно восточного происхождения. Одетый в длинное малинового цвета кожаное пальто, под которым угадывался дорогой костюм. На ногах розовые мокасины. Его сопровождала высокая крупная женщина в строгом офисном костюме, её шею украшали золотые и серебряные цепи, а почти на всех пальцах обеих рук поблёскивали тяжелые перстни с тёмными, крупными камнями – явно боевые амулеты.

Но больше всего поражала её прическа. Это было нечто фантастическое. Огромная копна каштановых волос, словно накрученных на толстую плойку, а потом растрёпанных на ветру, будто бы эта дама на полном ходу высунула голову из окна скоростного поезда. Мадам ощупала всех собравшихся гостей и хозяев острым быстрым взглядом, заметила и притаившихся на заднем плане четверых невольников, и у парней в тот момент отчетливо перехватило дыхание, а мошонки дружно спрятались куда-то вглубь организмов. Заметила она и кого-то в робкой стайке воспитанниц, и даже приветливо кому-то кивнула.

Она явно исполняла роль охранницы прибывшего мужчины.

— А вот вам и матерь всех демонов, - еле слышно прошептал Кроха. – Знакомьтесь: Лилит, собственной персоной.

— Где-то я уже видел эту странную причёску... - также тихо ответил Стремяга.

— На картине Врубеля, - подхватил тему Павел. – Картина называлась просто Демон. Говорят, Михаил Александрович никак не мог создать целостный образ демона, и всё искал похожие лица, пока они сами не стали к нему являться. Лилит в том числе. А потом уже не захотели уходить. В результате мы имеем целую серию картин гениального русского художника, и самого художника, закончившего свою жизнь в психиатрической лечебнице...

— А дядька, надо полагать, и есть сам Диджитал? - продолжал дёргать судьбу за усы Стремяга.

— Ибн Даджаль, - с замиранием печени, поправил друга Кроха. – Ты никогда не встречался с шаровой молнией?

— Молчу-молчу... - скромно потупил взор Костя.

Молчала и вся собравшаяся тусовка. Несколько секунд молчала, а потом все разом стали подобострастно кланяться и приседать перед высокими гостями, наперебой спешили засвидетельствовать своё почтение, но ближе пары шагов к ним не подходили. Это право, согласно этикету, было оставлено за хозяйками приёма. Милфа приблизилась первой и тут же рухнула перед Ибн Даджалем на колени. Демон слегка презрительно ухмыляясь, расстегнул ширинку и достал оттуда... внушительного вида балдометр, сантиметров тридцати в длину. Слегка помахал им, расправляя, и предоставил милфе, которая, тут же, с неописуемой радостью на лице, запечатлела на нём с дюжину быстрых и горячих поцелуев. Потом шустро поднялась с колен и ещё раз низко поклонилась.

Давруля и Доротея также почтительно приложились к шлангу. После чего демон убрал его обратно в штаны. На этом официальная церемония приёма была закончена.

– У меня к тебе разговор имеется. Обожди минутку, сейчас моя свита прибудет, - хрипло сказал Ибн Даджаль милфе, и вразвалку прошествовал в шатёр.

— Охереть, какие у них тут нравы! – прокомментировал только что увиденное Стремяга. – А везде говорят, что они на черной мессе козла в задницу целуют. И ведь кому расскажешь, как оно есть на самом деле, – не поверят!

— Вот уж действительно хто-хто в кожаном пальто! - поддержал друга Славик.

А на пороге шатра, между тем, продолжалось интересное действо. Милфа замерла в растерянности, не понимая, какая ещё свита должна прибыть, и переглядываясь со своими помощницами – Дарвулей и Доркой. Но в шатёр зайти не решалась. Начальство сказало ждать, вот она и ждала.

И дождалась.

Снова загорелись и упали в болото с тихим шипением жёлтые огненные шары, но уже поменьше и поскромнее, и на поляне появилась сама Азалия Нероновна, в сопровождении толстенькой и смешно прыгающей с кочки на кочку Акулины. С ними была ещё одна девушка, в обычной серой мантии ученицы, но на неё тогда вообще никто не обратил никакого внимания.

А вот Азалию Нероновну хорошо разглядели все. Она подошла вплотную к Екатерине, молча несколько секунд глядела ей в глаза, а потом всё так же молча развела руками, как будто говоря: ну вот и всё!

И – смело проследовала в шатёр. Туда же потянулись и прибывшие гости. Потому как спешно изменился центр притяжения внимания всего праздника. Только что им была милфа, как хозяйка пансиона, а теперь оставаться рядом с ней и игнорировать старшего демона, было просто немыслимо.

Так милфа осталась практически одна. Ну, разве что в окружении парочки совсем уж близких старых ведьм, и барышень-учениц. Да и то, в основном, из числа тёмных...

И выражение лица её стало угрюмо-сосредоточенным. А потом она поймала взглядом своих верных подручных – Эллу и Святошу, и демонстративно кивнула им на стоящих в отдалении парней.

— Вот мы и приближаемся к развязке, как мне кажется, - глухо сказал Стремяга, отводя руки за спину и нашаривая в складках юбки спрятанную там заточку. Славик последовал его примеру. Он был необычайно бледен и нервно покусывал губы. Москвич заметил, что и Кроху теперь колотила мелкая дрожь.

Неожиданно Ибн Даджаль, теперь уже в сопровождении всей своей свиты, снова появился на пороге шатра. Он держал в руке почти полностью обглоданную ногу козлёнка, аккуратно отдирал зубами последние кусочки мяса с неё, и на милфу взглянул как-то совсем уж небрежно, словно на мешающегося под ногами швейцара на входе в гостиницу. Он даже хотел пройти мимо, но неожиданно повернулся, и, назидательно тыкая Екатерину в грудь недообглоданной костью, сказал деловитым тоном, будто заканчивая надоевший ему разговор:

— Да, а школу придётся вернуть законной хозяйке. Надеюсь, ты меня поняла? И мне больше не придётся возвращаться к этой теме?

Милфа тут же рухнула перед ним на колени и сказала тихо:

— У меня для вас есть жертва. Человеческая...

И на поляне воцарилась такая звенящая тишина, что ясно послышалась как где-то вдали, в непролазных топях Маркистана забухала, замычала болотная выпь.

— Ну, всё, пацаны, мне пора, - тихо сказал Кроха, наблюдая, как к ним приближались с двух сторон местные мастерицы заплечных дел – Илона и Элла, доставая на ходу из-за голенищ резиновых сапожек свои фирменные парадные бамбуковые трости. – Не поминайте лихом...

— Да, мы не учли, что у них тоже будет оружие, - с досадой сплюнул на землю Костя, доставая заточку и перекладывая её в левую руку.

— Пора - не пора, я иду со двора... - неожиданно вспомнил Москвич странное утреннее напутствие, данное ему Стешей. И её беспокоящий, жгучий поцелуй в лоб. – Кто не спрятался – я не виноват. Кто за мной стоит – тому семь конов водить...

И как только он произнёс эту детскую считалочку, неожиданно ставшую для него не то паролем, не то заклятием, как мир вокруг преобразился. Стал как будто реальнее самой реальности. Теперь он видел у себя под ногами каждую травинку, слышал, как шелестели глубоко в черном небе крылья неизвестных ночных птиц, как копошились в корнях кустарника ожившие жучки-короеды, и как таинственно пузырились болотные зыбуны...

— Крошка! – ласково сказала Святоша, постукивая себе по ладони тростью. – А ты что тут делаешь? Мы тебя везде ищем. Ну-ка, пойдём с нами!

Но Кроху видимо тоже неплохо подготовили к такой неприятной встрече. Вместо ответа он, молча, вытянул вперед руки, показав девицам свои ладони. И то, что было там нарисовано, ударило их в лицо не хуже струи из газового баллончика.

— Ах ты мелкая мразь! – завизжала Элла и взмахнула тростью, целясь Крохе прямо в переносицу.

Она била очень быстро, с короткого замаха, и моментально бы искалечила парня, лишив всякой способности сопротивляться, если бы...

Если бы Москвич не дёрнулся с места, инстинктивно загораживая собой друга. И как только он начал движение, всё вокруг застыло словно бы в очень-очень замедленном рапиде. Он успел схватить Кроху за рукав, потащить в сторону, сделать несколько шагов по направлению к воротам вахты, а трость в руке Эллы опустилась лишь на несколько миллиметров.

«Ух ты, подумал Москвич. – Вот это я супермен!».

И потащил также застывшего Кроху через весь большой двор, в сторону Старого флигеля.

«Что это?» – спросил он свою внутреннюю консультантку по миру магии.

«Это заклятие ускорения. Его наложила на тебя Стеша. Утром, вместе с крапивным поцелуем. Будет действовать минут пять, так что у вас мало времени, мальчики».

Успею, подумал он, втаскивая Кроху во флигель, превращенный в склад подлежащего огненному уничтожению, хлама.

— Что-что... Где мы? – удивлённо хлопал глазами друг, пришедший в себя.

— Не узнаёшь? – лихорадочно засмеялся Павел. – Вон твой колодец! Прыгай, если хочешь жить!

— А если там и правда река Стикс?

— Ты веришь своей хозяйке, Кроха? Она ведь сказала – это прыжок веры. Если веришь – прыгай. Если засомневаешься, хоть на мгновение, тогда точно утонешь. Всё зависит сейчас только от тебя. Через минуту милфа подожжёт этот флигель. Так что решайся, Кроха!

— А ты?

— Мне пора. Я должен ещё успеть получить пизды от Элки и Святоши. Иначе они забьют парней нахуй...

Он успел. Он оказался перед Эллой в тот момент, когда она уже почти полоснула его тростью по физиономии. Его, вместо Крохи. И ведьма в последний момент остановила удар, изумлённо глядя на Павла.

— А где Кроха? – спросила она, выпучив глаза. - Как это вы...

Но не даром эта фурия носила титул Темнейшей. Поняла всё в долю секунды, и так же моментально саданула его сапогом по яйцам. Точно и безжалостно. Павел, согнувшись пополам, хватая воздух широко разинутым ртом, рухнул к её ногам, инстинктивно поджимая колени и закрывая лицо руками от новых ударов. Давно привыкшее к побоям тело действовало экономично и рационально.

Где-то рядом выл от боли Славик, ему, бедолаге, опять доставалось больше всех.

— Где Кроха? – истошно вопила Илона, топча его резиновыми сапогами и стегая одновременно тростью.

— В колодце он, можешь посмотреть, - спокойно ответил вместо него Костя, и засмеялся, вспомнив, откуда пришла ему на память эта фраза...

И тут милфа допустила ещё одну, чисто тактическую ошибку, которая, впрочем, никак уже не могла бы повлиять на её и без того катастрофическое положение. Заметив, что среди парней нет Крохи, она почему-то решила, что её клевретки выполнили приказ и доставили жертвенного кролика по месту назначения. Она взяла у одной из учениц её трость, потерев её кончик, зажгла на нём белый ведьминский огонь, подождала, когда он разгорится и вырастет до размеров детского мячика, и метнула в сторону Старого флигеля, словно шаровую молнию.

Огненный шар, с треском прожигая воздух, пролетел пару сотен метров и взорвал ветхую крышу старого здания. Которое тут же вспыхнуло со всех сторон. Изнутри, гудя и закручиваясь, поднялся тугой смерч жёлтого пламени, пополам с черным дымом.

Дай бог, чтобы уцелел хотя бы колодец, подумал Москвич, с ужасом наблюдая за этим инфернальным великолепием. Двадцатиметровый столб огня осветил черное ночное небо, и высыпал в образовавшуюся над ним бездонную воронку целое облако мелких золотых искр, которые долго кружились и медленно гасли в сгущающихся туманных сумерках древнего болота.

Все собравшиеся на поляне ведьмы заворожено смотрели на этот пожар, пока Ибн Даджаль не нарушил молчание презрительно взглянув на Екатерину:

— Что это за цирк? Там нет никакой жертвы! Ты охуела совсем?

И вложил ей в руки полностью обглоданную кость ягнёнка.

— А за угощение благодарю, - буркнул он, собравшись, было уходить. – Не забудем, не проспим!

На этом бы история и закончилась, а следующая бы не началась. Если бы из рядов учениц неожиданно не выпорхнула бы невысокого роста рыжая ведьмочка в лиловой парадной мантии и модельных жёлтых резиновых ботильонах, явно заказанных через Али-Экспресс. Это была Стеша. Она с девичьей непосредственностью, и совсем никого не стесняясь, обняла саму Лилит, прижавшись к ней всем телом. И что самое удивительное – великая и ужасная Лилит подхватила девушку как ребенка, приподняла её вверх, и, обняв, закружила на месте.

Ибн Даджаль, обернувшись, удивлённо поднял брови.

— Моя крестница! – сказала Лилит улыбаясь. – Это я её инициировала лет десять назад, когда была у них в Торжке по пустяковому делу о Седьмой Печати Апокалипсиса, помнишь? А смотри, какая чудесная ведьмочка выросла!

Ибн Даджаль одобрительно крякнул, в прищур рассматривая Стешу.

— Милое дитя, - сказал он. – Вы же вроде выпускница этого года?

Стеша кивнула. Говорить она не могла. От волнения у неё перехватило дыхание.

— Лучшая! – посмела встрянуть в разговор Екатерина. – Я ей помогаю выпускную диссертацию писать!

Но на неё уже никто не обращал внимания.

— Если возникнут проблемы с устройством на работу – обращайтесь, - просто сказал Ибн Даджаль, и кивнул на Лилит. – Через вашу крёстную. Сейчас время такое... - демон сделал неопределённый жест рукой. – Молодые кадры скоро будут весьма востребованы.

И двинулся в сторону непроходимой болотной топи. Лилит, поцеловав на прощание Стешу, и подарив ей один из своих амулетов, поспешила за ним.

Глава одиннадцатая. Заклятые подружки – пиявки унд лягушки

На следующее утро, едва только солнышко успело брызнуть своими первыми золотыми каплями в туман Маркистанских болот, к Стеше заявились Элла и Святоша.

— Ну как мы развели милфу! – торжествующе объявила Святоша, и, как ни в чем не бывало, полезла обниматься со Стешей.

Стеша в это время сидела в своём шатре, на кровати, и молчаливый Кроха расчесывал ей волосы.

— Мы... - хмыкнула она презрительно, и на обнимашки никак не ответила. – Нет никаких мы.

— Ну мы же договаривались! – искренне поддержала подругу Элла. – Ты разве забыла?

— Договаривались. Но потом, в последний момент, вы почему-то решили переметнуться к милфе. И моего Крошку едва не погубили. Я же видела, КАК вы на него набросились! На полном серьёзе собрались тащить его на костёр, и если бы не... некоторые, скажем так, обстоятельства, у вас бы всё получилось. Так что теперь война, девочки. Священная война. Холивар!

— Да ладно тебе, - играя из себя обиженку, надула губки Святоша. – Все же отлично закончилось. Вон даже милфу Азалия Нероновна простила. Оставила в пансионе на прежней должности главной экзекуторши.

— Милфа в ногах у Азалии валялась, прикинь! – явно упиваясь подробностями унижения своего бывшего кумира, добавила Элла. – Сапоги ей целовала! Прилюдно! И знаешь, о чем молила? Никогда не догадаешься!

— О чем?

— Оставить ей её раба!

— И что сказала Нероновна?

— Забирай, говорит, этого предателя, мне он не нужен! Так и сказала! Так что теперь твоему Пашке туго придётся. Милфа на нём отыграется за такое-то унижение!

— Почему это «моему»? – пожала плечами Стеша. – Какой он «мой»? Мой, как видите, при мне.

— Ну ты же Москвичу вроде как симпатизировала, - лукаво улыбнулась Элла. – Да и ускорила его вчера ты, я же сразу всё поняла, когда он сумел Кроху вытащить в последний момент. У меня из рук практически вырвал! Я аж охуела, если честно! У меня! Ты прикинь, какой шустрик оказался!

Стеша скромно улыбнулась, но не стала комментировать.

— Ну мир! – протянула ей руку Элла.

— Нет, девочки, никакого мира, и никакой дружбы с жвачкой не будет. Пока вы мне компенсацию не заплатите. А точнее дань.

Кроха тем временем закончил её прическу и предпочёл тихо уползти в сторонку.

— Дань? – уже с явным интересом, спросила Илона. – Что за дань?

— А отдайте мне своих рабов! – удобно устраиваясь на подушках, заявила Стеша.

Девушки переглянулись.

— Обоих? – уточнила Элла. – Вернее, обеих?

— Да, - подтвердила Стеша с улыбкой.

— А как же мы будем без них обходиться? – поинтересовалась Илона. – Кто нам будет прислуживать? Я лично уже отвыкла своё бельё сама стирать. Да и совсем скоро нам главное выпускное задание дадут, как же мы...

— А чего вам волноваться-то? – сладко потягиваясь, заложила руки за голову Стеша. – Скоро каникулы! Поедем на острова, там вы себе новых мальчиков наберёте. Свеженьких, не целованных! Не траханных! Сможете делать с ними всё, что угодно. Уверена, Азалия разрешит вам парочку сюда забрать. На них и выполните своё главное задание...

Подруги ещё разок пристально переглянулись, явно перекидываясь короткими мыслишками, и Элла, как ни в чем не бывало, сказала:

— Да забирай на здоровье. Считай, что они уже твои.

— Нет, девочки! Вы не поняли! Я хочу, чтобы вы сами их привели. На поводках! И бросили бы к моим ногам! И чтобы все это видели. Например, сегодня на завтраке! Как вам такая идея?

— Ну, хорошо, - сложив губки бантиком, словно говоря «вообще-то подруги так не поступают», ответила Илона. – Приведём. Бросим. Забирай. Но с этого момента мир?

И опять протянула руки для обнимашек.

— Мир, - коротко ответила Стеша и поцеловала Илону в лобик.

Но обнимать не стала.

...А в столовой, где собралась вся счастливая троица в ожидании Крохи, чифир лился рекой. Парни запускали кружку уже по третьему кругу, когда он наконец появился.

— Ну и сколько тебя можно ждать! – радостно приветствовал друга Стремяга. – Тебя Стеша всё из-под одеяла никак не выпускала, что ли? Чего так долго-то?

Кроха как всегда невозмутимо принял кружку, сделал два положенный глотка и два штрафных, и только после этого сказал:

— Я, между прочим, вообще всю ночь не спал. Ни секундочки! Даже не задремал! Домой вернулись на рассвете, только собрались прилечь, отдохнуть, но хрен там ночевал! Как начали ходить всякие делегации! Даже приезжие старые ведьмы вдруг решили познакомиться со Стешей, и расспросить её, что да как... Откуда она знает Лилит, как с ней познакомилась...

— Ну а чего ты думал! – возбуждённо подхватил тему Костя. – Вы теперь звёзды всего Маркистана и его окрестностей! Если, конечно, у Маркистана ещё остались окрестности... Вас на днях и на телевидение пригласят. В передаче у Малахова будете зажигать! Прикинь, Кроха! Пацаны на зоне увидят тебя по телеку, охуеют внатуре! Как ты там из-под Стешиной юбки будешь интервью давать!

— Смейся-смейся! – лукаво улыбнулся Кроха. – Совсем скоро сам у неё под юбкой окажешься!

— А меня-то за что? – продолжал куражиться Стремяга. – Не с моим рылом в такие высокие сферы взлетать! Ты, поди, скоро с нами и здороваться-то перестанешь!

— А он прав, - вполне серьёзно подтвердил Славик. – Если уже сейчас твоя получила практически официальное приглашение на работу к высшему демону, то представь, какие там перспективы открываются! Не знаю где они там «работают», но это как минимум офис на сто первом этаже где-нибудь в небоскрёбах Москва-Сити. И Стеша там будет секретаршей у этого Диджитала сидеть. В приёмной. И решать, кого пустить к нему, а кого нахуй послать, как тебе такое, Мишель?

Славик впервые назвал Кроху по имени, и тот аж вздрогнул от неожиданности.

— А ты, соответственно, будешь у неё под столом возлежать, массаж стоп ей делать! – ржал Костя.

— Один я как всегда лишний на этом празднике жизни, - грустно сказал Павел.

Все посмотрели на него и промолчали. Каждый понимал, что так или иначе, но шанс уехать отсюда навсегда у него имеется. А вот Москвичу явно не повезло с выбором хозяйки. Точнее, выбора-то у него никакого и не было...

Кроха тронул его за плечо, вздохнув, и словно желая что-то сказать, но не решаясь, как будто храня какую-то тайну.

— Не переживай. Мы пока что вместе, и постараемся решить и эту проблему. Тем более что скоро начнутся всякие перемены...

Перемены действительно начались. И ещё быстрее, чем парни могли себе представить. Ещё до завтрака им было велено унести этот злосчастный трон обратно в Исповедальню к Святоше, чему сама Илона была несказанно рада. Как только его установили на прежнее место, она моментально на него уселась, и потребовала, чтобы её личный раб Славик встал перед ней на колени, как она выразилась, «в последний раз».

Пацаны обомлели.

— Да, - сказала она торжественно, - я бывала с тобой чрезмерно строга, но это исключительно для твоего же блага, милая Ярославна! Надеюсь, что ты не таишь на меня зла...

Славик замер, ожидая какого-то подвоха.

— Ну что ты молчишь? – спросила его Святоша, наклоняясь к нему со всем возможным дружелюбием во взоре. – Поклонись мне на прощание и подай сюда свой поводок, где он, кстати?

Совершенно сбитый с толку Славик бросился судорожно искать поводок, еле нашёл его и подал хозяйке. Что означает весь этот спектакль, он боялся даже предположить, чтобы потом не разочаровываться.

— Всё, прокати меня напоследок до столовой, - ласково велела Илона, забираясь на услужливо подставленную спину парня.

А в столовой она первой подошла к Стеше, ведя за собой Славика, и передала той поводок, прицепленный к его ошейнику.

— Твоя, - сказала она просто, и ушла, не оглядываясь, к компании тёмных.

Стремяга, который смотрел на всё происходящее широко раскрытыми глазами, даже не заметил, как к нему, наискосок, через весь зал, уже шла его злая повелительница Элла, также держа в руках поводок. Его поводок...

— . ..Ну ты шаман, Кроха! – с нескрываемым восхищением сказал Стремяга, когда вся четверка направлялась к вчерашнему кострищу на месте Старого флигеля, разбирать золу и пепел, и приводить место в порядок. – Или как там у вас называется? Прорицатель? Пророк?

— Прорицатель это тот, кто умеет предсказывать какие-то важные события в жизни. А пророк – человек, устами которого говорит Всевышний.

— Всё-всё! – замахал руками Костя, - не будь занудой! Я один хрен так много новых понятий за раз не запомню! Лучше скажи: она правда с тобой всеми своими планами делится? Как там насчёт нашего УДО? А то пацаны что-то волноваться начинают.

Кроха покачал головой с видом человека, над которым потешаются его менее умные товарищи, ничего не понимающие в жизни.

— Ты вот, Костя, зря думаешь, что теперь вы все в сказку попали, - сказал он серьёзно. – А на самом деле, парни, расслабляться не надо. Боже вас упаси решить, что Стеша – это такая добрая фея, которая станет вас кормить пирожными и чесать вам пузико.

— Никто так не думает, - сосредоточенно буркнул Москвич. – Меня она как-то до истерики довела одним лишь стоянием на горохе. Я всё тогда проклял. И следака, и прокурора, и судью, который мне этот срок выписал. Это был ад...

— Вот именно! – погрозил пальцем Кроха. – Это её любимое наказание – поставить человека перед сном на горох. Часика на полтора-два...

— Ты охренел, Кроха! – возмутился Павел. – Полтора часа! Да это никто не выдержит! Никогда!

— Согласен. Но хорошо, если это перед отбоем, когда она сама ложиться спать. Тогда можно сачкануть – дождаться, когда она заснёт, и начнёт сопеть, - тогда можно аккуратно отползать. Наутро будет считаться, что ты выстоял всё положенное время наказания. Главное – сильно охать и потирать колени...

— А быстро она засыпает? – как бы между прочим поинтересовался Славик.

— Ну если пяточки ей лижут перед сном, и она в хорошем расположении духа, то достаточно быстро. Полчасика и готово. А вот если бессонница одолеет, тогда всё – пиши пропало. Будет ворочаться, а тебя ещё и заставит ей учебник Травологии читать, с выражением! А там сплошная латынь, язык сломаешь...

— Стешины пяточки всё же лучше, чем безумные фантазии этой моей кобры... - скривился Славик. – Они, наверняка у неё бархатистые, как персики и на вкус... как персики. Сладкие с кислинкой!

— Слушайте! – возмутился Стремяга. – Заканчивайте вы эти Тарантиновские диалоги. Какие там на вкус пятки у Стеши... Все желающие смогут попробовать в самое ближайшее время! Ты лучше скажи, Кроха, а пороть тебя она любит?

— Кого пороть, вся жопа в шрамах! – хохотнул Славик, перефразировав старую зэковскую присказку.

— Сама она порку практически не назначает, но всегда точно исполняет назначенное общим собранием наказание. Так что да – берегитесь парни! Ваши бывшие, наверняка на вас отыграются за сегодняшнее унижение. Лучше вообще не сталкивайтесь с этой парочкой Святошей-Эллой.

— Это понятно... - задумчиво сказал Стремяга, когда они подошли к месту вчерашнего пожара. – Праздник кончился, и мы опять на пепелище. Засучивайте рукава, братва! Здесь тонны полторы угля, грязи и копоти. Вон даже колодец почернел и растрескался. Неделю, как минимум, будем тут колупаться. И ты, Крошка, из роскошной барышни превратишься в чумазую Золушку. Без шансов попасть на бал. Второй раз тебя уже не возьмут, не оправдал доверия...

...Вот как раз поговорить о доверии и пришли вечером того же дня к Екатерине её недавние столь рьяные приспешницы – Элла и Святоша. И встретили там новую ученицу, прибывшую вместе с Азалией и Акулиной. Звали девушку Пульхерия Львова и была она некроманткой.

— Ого! – изумилась Элла, с восхищением оглядывая новую соратницу по тёмной магии. – Редкая в наше время специализация. Где-нибудь раньше учились?

— Да, - просто и скромно ответила девушка. – В Моравии, в Корнштейне.

Святоша присела перед ней в дружеском книксене.

— Вам у нас понравится, - сказала она. – Сейчас, правда, не лучшее время для тёмных, но в самом ближайшем будущем мы намерены это дело исправить. На Островах.

— Что за острова? – проявила живейший интерес Пульхерия.

— На летние каникулы мы каждый год выезжаем в разные экзотические страны, - взяла на себя заботу просветить новенькую Илона. – Развлекаемся, путешествуем, играем... В основном исторические реконструкции. Вы наверняка слышали, что сейчас реконструкция – это очень модно. Даже простые люди в неё играют. Кто воссоздаёт СССР, кто Российскую империю, кто Халифат...

— Ну а мы любим старину! – присоединилась к разговору ревнивая Элла, заметив, как загорелись масляные глазки подруги, при виде новой красивой девушки. В этом сезоне решили сыграть в восстание Спартака.

— О, как! – восхищенно воскликнула Пульхерия. – А много у вас рабов? Для такого масштабного проекта нужно как минимум... штук тридцать!

— Увы, - развела руками Илона. – У нас всего четыре штуки. Да и те... Так себе рабы. На Спартака никто из них не потянет.

Тут как раз появился Москвич, с подносом, уставленным всем необходимым для чайной церемонии.

— Вот, к примеру, - презрительно кивнула в его сторону Элла. – Разве это Спартак?

Новенькая цепко оглядела Павла, легко заставила его ментальным приказом поднять на неё взгляд и, обнаружив абсолютную пустоту в его черепной коробке, так же быстро «отпустила» парня.

— Ну почему же, - одобрительно сказала Пульхерия. – Он отменно дрессирован. Вместе с тем хитёр и пронырлив. Умеет держать себя в руках. Если ему объяснить его роль, он сможет сыграть предводителя восстания. И заведёт его куда надо...

На последних словах она слегка усмехнулась.

— Вчера он как раз и сыграл такую роль! – внезапно рассмеялась милфа, наливая себе чай и приглашая собеседниц последовать её примеру. – А ведь мы даже не наказали его за это! Как вы считаете, девочки? Сотня горячих розгами пойдёт ему на пользу?

— На пользу вряд ли! – с удовольствием поддержала идею Илона. – Разве что для разогрева. Вот если бы по сотне каждая...

— Шкурку ведь попортите! – плотоядно улыбаясь, ответила Екатерина.

— Ни в коем случае! – притворно прижимая ладони к груди, в тон ей возразила Элла. – Исключительно под вашим присмотром!

— Чего стоишь? – строго поглядев на Павла, спросила милфа. – Тащи розги, будем из тебя остатки вчерашнего бунта высекать. Сотня от каждой многовато будет, но по пятьдесят можете ему отсыпать, для поднятия собственного настроения. Я разрешаю!

Это словечко «высекать», она произнесла с особым предвкушением.

И не зря. Поначалу Павел самонадеянно решил, что какие-то сто ударов розгой для него так, пустячок. Во всяком случае, такая расплата за вчерашний триумф (шутка ли – объегорил парочку тёмных ведьм, одна из которых вообще Темнейшая!) это и не расплата вовсе, а своего рода приз!

С такими весёлыми мыслями он и принял от Эллы её полсотни. Было больно, особенно поначалу, пока не «разогрелся», но потом как бы втянулся. От Илоны удары пошли уже более злые, с протягом и остановками. Святоша не просто порола, она ГЛУМИЛАСЬ, упиваясь каждым ударом и заглядывая ему в глаза. Но и это он выдержал стоически.

А вот когда разрешение его «слегка проучить» попросила новенькая – белокурая некромантка Пульхерия, вот тогда и случилось страшное. Павел впервые в своей жизни заглянул в глаза смерти.

Пульхерия выбрала из обширного арсенала розог, заготовленного милфой, самую короткую и толстую. И лупила ей как шпицрутеном – по всей спине, по заднице и по ногам парня. Как уж она это делала, какой особой техникой владела, он в тот раз не понял, но буквально с первых ударов ощутил, как из него в буквальном смысле слова вытекает жизнь.

В глазах потемнело довольно быстро – уже после первого десятка горячих. Москвич стал выть и молить о пощаде, помня, что такая бурная реакция обычно очень нравится местным экзекуторшам. Все они садистки, и им очень важно ощутить его боль, насладиться ею, впитать её в себя, как некую особую энергию, заряжающую их ведьминские силы. Он давно понял, что страдания человека – это главная колдовская пища для тёмных. И он охотно дарил им такую энергетику, иногда даже слегка переигрывая в корчах и мольбах о милости. Благо природные актерские способности позволяли.

Но в случае с Пульхерией это не работало. Её совершенно не интересовали его вопли и истерические рыдания. Его боль была для неё не целью получения удовольствия и насыщения волшебными соками, а всего лишь способом отнять у него саму его жизнь. Она словно бы поставила себе целью убить его за пятьдесят ударов розгой, точно рассчитала свои силы, и с каждым ударом он понимал, что это обратный отсчёт до его смерти.

В этот момент он точно знал, через сколько ударов он умрёт.

И это было неотвратимо. Стало страшно до чёртиков. Он пополз к ногам милфы, обнял их умоляя избавить его от этого последнего в его жизни наказания. Но та лишь гадко посмеивалась, и гладила его голову своей жирной стопой.

После тридцати ударов в голове зашумело, он закашлялся, подавившись желчью, которую в панике выбросил наружу его желудок, и очень скоро просто вырубился, напоследок ощутив, как с него буквально течёт вода – последний, предсмертный пот.

В тот раз его не убили. Но он понял, что в пансионе появилось самое опасное и абсолютно безжалостное существо. Скорее всего, демон. Под личиной белокурой и милой бестии с причудливым именем Пульхерия.