Облажавшаяся семейка

Fucked Up Family

Spector_Dugan

Время от времени я работаю над рассказом и думаю: Это самое развратное, что я когда-либо напишу. Затем, несколько месяцев спустя, я создаю что-то намного, намного хуже. Итак, вот мы здесь. Вначале здесь занимаются водными видами спорта, но в конце концов все сводится к более полезным занятиям.

Все присутствующие старше 18 лет.

Spector_Dugan

Семейный поход выходит из-под контроля.

Глава 1.1

Когда Джеймс Кэмпбелл оглянулся через плечо, чтобы вывести машину с подъездной дорожки, он посмотрел на своих троих детей, чинно сидящих на заднем сиденье. Ему стало грустно. Какими бы безмятежными ни казались брат и сестры в этот момент, Джеймс знал, что они вцепятся друг другу в глотки еще до того, как выедут на шоссе.

Его старшая дочь Алексис — длинные темные волосы, свисающие до груди, и глубокие зеленые глаза — смотрела в окно, словно планируя маршрут побега. Ее младший брат, Остин, сидел с другой стороны. У него были светлые волосы, как у мамы, подстриженные под каре, и голубые глаза, как у отца. Он смотрел в другое окно, почти отзеркаливая настрой своей старшей сестры. Если бы они оба знали, что так совпадают в реакциях, то, наверное, переехали бы друг друга, просто назло, подумал Джеймс.

Только его младшая, Молли, которой только что исполнилось 18 лет, слегка улыбнулась отцу, когда он оглянулся. Глаза у Молли были голубые, как у него, но настолько бледные, что выглядели практически серыми. Как и у Остина, у нее были золотистые волосы матери, но они спадали кольцами до середины спины.

Джеймс вздохнул и попытался сосредоточиться на вождении. Они только что купили новый внедорожник. В нем было гораздо больше смысла для перевозки трех взрослых детей, но маневрировать им было довольно сложно. Он чувствовал себя скорее водителем школьного автобуса, чем отцом семейства.

Джеймс почувствовал руку на своей ноге и оглянулся. Его жена, Кристин, тепло улыбнулась ему. В отличие от большинства 39-летних мам, она действительно похудела по сравнению с тем временем, когда они только познакомились. Кристин с гордостью заявляла, что в ее теле менее 15% жира, и это было видно, если просто взглянуть на нее. Даже ее волосы — светлые, как у Остина и Молли, но прямые и коротко подстриженные — выглядели почти точенными. Джеймс улыбнулся в ответ своей жене. Она могла выглядеть суровой, но он знал, что она все еще та добрая, заботливая женщина, которую он встретил в школе.

Джеймс был футболистом, а Кристин — ботаничкой, но каким-то образом они нашли друг друга. Конечно, пара всегда была осторожна при сексе, но необъяснимым образом Кристин все равно забеременела. Врачи сказали что-то о том, что у Джеймса "необычайно мощная сперма".

Кристин была опустошена. Она еще училась в школе, и вся ее жизнь была впереди. Но отказаться от ребенка не пришло в голову ни одному из них. Вместо этого они быстро поженились. Кристин осталась в школе, а Джеймс пошел устраиваться на работу.

Первого ребенка они назвали Алексис. Вскоре родились Остин и Молли. Третья беременность стала последней каплей, и Кристин перевязали трубы. Так было безопаснее для всех.

Несмотря на неудачу, связанную с рождением детей в раннем возрасте, оба родителя добились необычайного успеха. Кристин была одним из ведущих офтальмологов в штате, а Джеймс — руководителем высокого уровня в крупной фармацевтической фирме. Дети тоже не пострадали из-за карьеры родителей. Алексис, Остин и Молли были привлекательными, умными, успешными детьми с блестящим будущим.

Однако по какой-то причине Джеймс все еще чувствовал себя неудовлетворенным. Ему только что исполнилось 40 лет, и впервые, насколько он помнил, возраст давил на него. Возможно, дело было в том, что дети — теперь им было 21, 19 и 18 лет соответственно — съезжали из дома. Хотя, судя по тому, как они вели себя в последнее время, ему уже самому хотелось, чтобы они взяли и просто уехали. Нам нужно завести собаку, подумал он.

— Ты выглядишь рассеянным, милый, — сказала Кристин, ее рука все еще лежала на ноге мужа. Ее пальцы слегка потрепали его волосы: — Все в порядке? Хочешь, я поведу?

Они проехали всего несколько футов по дороге. До кемпинга оставалось еще несколько часов езды, а Джеймс уже чувствовал усталость. Но он улыбнулся и покачал головой. Что-то в том, чтобы отдать руль, было похоже на капитуляцию. Поэтому он заставил себя сесть немного прямее, сделал большой глоток кофе и сосредоточился на дороге.

Некоторое время в машине было тихо, и Джеймс начал расслабляться. Может быть, у них все-таки получится эта милая семейная поездка. Но как только он выехал на шоссе, как он и боялся, дети начали спорить.

— Прекрати меня трогать, извращенец! — сказала Алексис, шлепнув своего брата.

— Как я могу тебя трогать, если я нахожусь здесь? — сказал Остин, отвешивая ей шлепок в ответ.

— Я не знаю, может, ты используешь свои длинные пальцы извращенца или что-то в этом роде, — сказала Алексис. Она потянулась через сиденье и крепко ущипнула брата за руку.

— А может, ты просто ебанутая, — сказал Остин и попытался ущипнуть свою старшую сестру в ответ.

— Ой! Это я, придурок! — сказала Молли, давая брату пощечину.

— Прекрати обижать свою младшую сестру! — сказала Алексис и тоже ударила его.

— Мааам, пааап, девочки пристают ко мне, — сказал Остин.

— Боже... — сказала Кристин, поворачиваясь, чтобы посмотреть на своих детей: — Это последняя поездка, которую мы собираемся совершить вместе на долгое время. Неужели вы все не можете хоть немного поладить друг с другом?

— Сколько нам еще ехать, Джеймс? — спросила Алексис.

Джеймс стиснул зубы и крепко сжал руль. Это была новая фишка его старшей дочери: называть родителей по именам. Ее способ, по ее словам, быть "взрослой".

"Мама" и "папа" — это детские слова, говорила Алексис.

Кристин сказала ему, что это всего лишь слова, и он должен не обращать на это внимания. Но Джеймса это просто бесило, и Алексис, похоже, знала об этом, что только заставляло ее делать это еще чаще. Что плохого в том, чтобы называть его папой, ну серьезно?

— Это еще два часа, Алексис, — сказал Джеймс.

— Джеймс, я же говорила тебе, что хочу, чтобы ты называл меня Лекси, — сказала Алексис.

— Может, если бы тебя так звали, он бы тебя так называл, сестренка, — сказал Остин.

— По крайней мере, я не названа в честь какого-то дурацкого городка укурков в гребаном Техасе, брат, — сказала Алексис. А потом споры на заднем сиденье начались снова.

Джеймс потер глаза, словно пытаясь вытереть их из головы. Он планировал эту поездку на озеро несколько месяцев. Последняя совместная семейная поездка перед тем, как они все бросят их на произвол судьбы. Багажник новой машины (И сиденья. И крыша) был заполнен новыми палатками, походным снаряжением, удочками... В какой-то момент Джеймс пошутил, что ему кажется, будто он покупает совершенно новую жизнь. Теперь он задавался вопросом, так ли это на самом деле.

И, что еще хуже, если он потерпит неудачу.

***

Кристин думала, что ссоры утихнут, когда все усядутся за руль, но дети только больше ссорились. Хуже того, ее муж, казалось, испытывал физическую боль от каждого сердитого слова. Кристин готова была поклясться, что слышала, как хрустят его зубы, даже сквозь рев двигателя. Она протянула руку и снова похлопала его по ноге.

— Ты такой напряженный, милый, — сказала она, — и у тебя так мало энергии. Не волнуйся, я думаю, у меня есть то, что нужно.

Вся машина застонала, включая Джеймса. Семья была хорошо осведомлена о характере оздоровительной программы Кристин. Это началось после ее ординатуры. После всех этих сумасшедших часов (не говоря уже о трех детях) она пристрастилась к кофеину и нездоровой пище, и это проявилось. Она стала дряблой во всех местах, у нее появились прыщи, как будто ей снова было 15 лет, она просто ненавидела себя. Того человека, которого она видела в зеркале.

Итак, Кристин начала понемногу заниматься спортом. Потом много. Она изменила всю свою диету. Это была постоянная работа, но сейчас она была в лучшей форме, чем за всю свою жизнь. Но Кристин не могла довольствоваться своим новым образом жизни только для себя. Она чувствовала себя намного лучше и хотела, чтобы так же чувствовала себя вся ее семья.

Ей нравилось, что у ее мужа по-прежнему тело атлета, и с ее помощью он поддерживал себя в форме. Они оба вместе занимались спортом, и их соревновательные натуры поддерживали свежесть. Конечно, вокруг глаз Джеймса появились морщинки, а волосы посеребрились по бокам, но в остальном его легко можно было принять за человека на десять лет моложе.

Все их дети тоже были в отличной форме, хотя Молли в период полового созревания набрала немного детского жира и до сих пор сбрасывает его. Тем не менее, подумала Кристин, зачем чувствовать себя хорошо, если можно чувствовать себя еще лучше?

Итак, вся семья вместе занималась кроссфитом и некоторое время придерживалась палеопитания. Делали всевозможные чистки и принимали специальные добавки. Кристин считала себя своего рода семейным химиком, экспериментируя с различными комбинациями, пока не нашла идеальную.

— Сейчас вы все жалуетесь на таблетки, — сказала Кристин, — но когда у вас будет в два раза больше энергии и ни одного грамма хандры, вы будете меня благодарить.

— Или мы все будем выедать себе мозги, — сказала Алексис, — Помните клюквенную чистку?

— О Боже, — сказал Остин, — меня до сих пор тошнит, когда я вижу бутылку Ocean Spray.

Что ж, подумала Кристин, по крайней мере, дети хоть в чем-то согласны. Даже если это означало, что все они были настроены против нее.

***

Ехать было всего три часа, но к тому времени, как они подъехали к кемпингу, Остин уже устал "отдыхать". Его старшая сестра, Алексис, была его персональной занозой в заднице всю дорогу, а остальные члены семьи, казалось, были рады поддержать её. Даже его мама, которая обычно была его защитницей, казалось, была совершенно счастлива сидеть просто сложа руки и позволять сестрам нападать на него.

Как только отец остановил машину, Остин выпрыгнул из нее, как будто предполагал, что двигатель вот-вот взорвется. Он встал в сторонке и потянулся. Впитывая мгновенную свободу. Даже сквозь свой гнев Остин обнаружил, что вид вокруг - превосходен. Не само озеро, не пышная зеленью долина, шум далекого водопада, чистый запах травы и сосен. Нет, была другая, гораздо более чарующая сцена, которой Остин был так очарован. Он не мог перестать наслаждаться ею, как бы неправильно он это ни понимал.

Алексис вышла из машины первой. Лекси, поправил он себя, хотя и не знал, почему она решила начать называть себя именно так. Как будто это делало ее другим человеком или что-то в этом роде. Остин считал это фальшивым, поэтому он настаивал на том, чтобы называть ее Алексис, сколько бы раз она его ни поправляла. Остин ненавидел свою сестру, по-настоящему, так, как могут презирать друг друга только родные братья и сестры.

Именно это делало его нынешнюю одержимость гораздо более тяжелой (и эти слова были уместны). Потому что, глядя на Алексис с ненавистью, Остин в то же время с вожделением смотрел на нее. Это не было сознательным решением (совсем наоборот), но даже сейчас, глядя, как старшая сестра выходит из машины, Остин удивлялся, как он вообще мог не ценить свою сестру.

Алексис была высокой, почти с Остина ростом, и худой, как их мать. Черные волосы цвета воронова крыла и ярко-зеленые глаза. У нее почти не было груди, но все же она обладала прекрасным телом — в частности, длинными ногами. Остин много раз представлял, как они обвиваются вокруг его талии, пока он...

Ну, не было смысла зацикливаться на этом.

Молли вышла из машины следом. Младшая сестра Остина была почти полной противоположностью Алексис. Ростом примерно на фут ниже его, с широкими плечами и струящимися белокурыми локонами, у Молли была чертовски изгибистая фигурка. Она не так сильно привлекала Остина, ему нравились худенькие девушки, но он все равно мог оценить массивные сиськи и пухлую, выдающуюся попку своей младшей сестры. Молли не так часто появлялась в фантазиях Остина, а когда появлялась, то была скорее побочной фигурой (если вы понимаете о чём я), но ему все равно нравилось наблюдать за ней.

Наконец, Остин увидел свою маму, идущую спереди машины. Ростом она была примерно с Молли, но тело у нее было как у Алексис. Даже лучше, чем у Алексис, если честно. Его мать была атлеткой. Мускулистая и подтянутая, с глубокими зелеными глазами, которые, казалось, прожигали тебя насквозь. Остин ценил Молли и хотел Алексис, но — мама? Остин считал ее самой сексуальной, самой невероятной женщиной, которую он когда-либо видел.

Кристин посмотрела на сына и, казалось, поймала его взгляд. Остин быстро огляделся вокруг, чтобы отвлечься. Рефлекторно он достал свой телефон и включил его. Ничего. Даже эхо сигнала не донеслось до парка. Он так и будет ходить с большим черным кирпичом в кармане на протяжении всего отдыха. Проклятье.

Отец Остина подошел и посмотрел на телефон.

— Нет сигнала? — спросил Джеймс, он был так же взволнован, как и Остин: — И хорошо. У нас есть дела поважнее, чем всю неделю пялиться в экранчики.

Вместе они разгрузили машину и установили палатки. Их было три: одна для родителей, одна для двух девочек и одна для самого Остина.

Пока они работали, Остин изо всех сил старался сосредоточиться только на окружающем их зрелище природы. У них было уединенное место в десяти минутах ходьбы от воды. Туалеты и душевые находились примерно в десяти минутах ходьбы в другом направлении. Кемпинг был окружен деревьями. Там был небольшой стол для пикника, мангал и — самое главное — никаких людей. Это действительно было красиво. Удручающе уединенно и тихо, но красиво.

Пока мужчины обустраивали кемпинг, женщины занялись приготовлением обеда. У Остина заурчало в животе. Отец одарил его знающей улыбкой. Остин надеялся, что в свои 40 лет он выглядит так же хорошо, как его отец. Мужчина был подтянутый, загорелый, а небольшая серебристая прядь в его темных волосах лишь придавала ему вид зрелого солидного человека, но не старика. Остин знал, что большинство парней в школе вожделеют его сестер. Он также знал многих, кто пускал слюни по его маме. Но он еще не встречал ни одной девушки, которая не падала бы в обморок при виде его отца. Остин не мог не завидовать этому.

Остин посмотрел на маму. Она слегка наклонилась над столом, отчего ее идеальная попка выпячивалась, словно она готовилась к тому, чтобы ее "взяли" сзади. Ее маленькие сиськи свисали вниз в светло-голубой футболке. Мышцы на ее руке напряглись. Его отец мог быть с этой женщиной, когда захочет. О, Остин определенно не мог не завидовать этому...

Остин почувствовал руку на своем плече. Его отец. Сердце Остина сжалось, как будто отец сжимал его, а не его руку.

— Наслаждаешься видом? — сказал его отец. Черт, черт, черт!

— Да, очень красиво? — спросил Остин.

— Мне нравится это место. Озеро. Тропинки. Здесь так спокойно. В наши дни трудно найти место, где нет людей, понимаешь? Для нас быть вместе, как семья, без посторонних, я не думаю, что ты понимаешь, какое это редкое сокровище.

Грудь Остина расслабилась. Он встал немного прямее.

— Да, папа, — сказал он, — мне всегда нравилось приезжать сюда, когда мы были детьми.

— Я знаю, что в последнее время у тебя были проблемы. Вся эта неразбериха с вечеринкой...

— Я же говорил тебе, папа, это был Финн. Не я.

— А машина...

Остин посмотрел на землю. У него не было ответа на этот вопрос.

— Это совершенно естественно после окончания школы задаваться вопросом, куда идет твоя жизнь. Особенно если ты не получаешь высшее образование.

— Колледж не для меня. Я знаю, что ты этого не понимаешь, но хотя бы попытайся уважать мое решение, ладно? Ты действительно хочешь, чтобы я потратил сто тысяч на то, в чем, как мы оба знаем, я не преуспею? Кроме того, шеф-повар Пол говорит, что у меня настоящий талант.

— Нет, я знаю, — сказал Джеймс, — я ценю, что ты честен с нами. С самим собой. Это как раз то, к чему я пытаюсь подвести. Мы с твоей матерью очень гордимся тем, каким человеком ты стал. — Отец Остина взял в руки оба плеча сына и посмотрел ему прямо в глаза. — Несмотря на все остальное, что происходит, мы знаем, что ты становишься достойным, ответственным молодым человеком. Когда-нибудь ты сделаешь какую-нибудь девушку очень счастливой.

— Это речь о внуках, папа? — спросил Остин. — Только потому, что в моем возрасте вы с мамой уже работали над вторым....

Его отец рассмеялся. — Нет. Это речь типа "Для меня большая честь иметь тебя своим сыном". Внуки? Эх, они могут подождать еще несколько лет.

Отец Остина похлопал его по плечу, а затем он подошел к столу для пикника. Остин улыбнулся. Внезапно долина показалась ему намного светлее, чем когда они приехали.

***

Джеймс сел за стол для пикника, чувствуя себя хорошо. Они добрались до озера в рекордное время. Лагерь был полностью готов. Теперь оставалось только расслабиться и наслаждаться семьей.

Джеймс имел в виду каждое слово, сказанное сыну. Он действительно гордился своим мальчиком, мужчиной, которым тот становился. Он не хотел признаваться себе в этом, но он также немного завидовал. Джеймс помнил себя молодым, но не помнил, чтобы он когда-нибудь был таким жеребцом, как Остин, с его широкой мускулистой грудью и игривой мальчишеской улыбкой.

Время от времени Джеймс ловил себя на мысли, что жена тоже "оценивает" их сына, но быстро отгонял эти мысли. Возможно, его подозрения возникли из-за того, что Джеймс и сам часто засматривался на свое женское потомство. Когда дочери присоединились к нему за столом, Джеймс был вынужден признать, что обе выросли в юных красавиц. Алексис (он знал, что должен был называть ее Лекси, но он не мог) была почти такой же высокой, как он, с длинными черными волосами и атлетическим телосложением, как у ее матери, но с некоторыми формирующимися изгибами.

А вот его младшая, Молли — его "малышка" — была совсем другой. Ее светлые волосы, бегущие кольцами, практически целовали середину ее спины. Она была ниже ростом и круглее, чем ее мать и сестра, и это придавало ей достоинства, которые намного превосходили другие. Кристин говорила, будто Молли толстая, что было просто смешно. Животик девушки был почти таким же плоским, как у ее матери. Она была просто изгибистой, округлой и... Черт. Джеймс видел в ней только здоровую молодую девушку с потрясающим телом, с которым любой парень умолял бы быть рядом.

Кристин поставила поднос с едой на стол и села на скамейку рядом с мужем. Остин потянулся за сэндвичем, но Кристин оттолкнула его руку.

— Молитва, серьёзно? — спросил Остин. Джеймс усмехнулся. Семья была религиозной, да, но не набожной. Он твердо верил в Бога и Его церковь. Но там можно было услышать о настоящих сумасшедших (одна история, которую ему рассказали, о женщине из соседнего прихода, которая, по сути, оплодотворила своих дочерей, чтобы ее сын перестал мастурбировать, была особенно тревожной. Джеймса бросало в дрожь при одной мысли об этом). Он гордился тем, что Кэмпбеллы не участвовали в подобных вещах.

— Нет, милый, сначала я хочу, чтобы ты принял биодобавку, — сказала Кристин, — я думаю, нам всем стоит.

Дети застонали в унисон. Даже Джеймс почувствовал, что из его рта вырвался небольшой хнык.

— Ну же, ребята, — продолжала Кристин, — вы все явно устали, а день еще даже не начался. Разве вы не хотите зарядиться энергией?

— Энергией — да. Запором — нет, — сказал Остин.

— Или, что еще хуже, "наоборот", — сказала Алексис, — Я знаю, что туалеты здесь обычно чистые, но я не хочу провести всю неделю в одном из них.

Молли ничего не сказала, но посмотрела в сторону озера, словно раздумывая, не сбежать ли туда.

— Это не такая уж и серьёзная "чистка", — сказала Кристин, — Дин дал мне её в магазине здоровья. Просто будете мочиться немного чаще, вот и все.

Кристин всегда пробовала что-то новое от своего любимого "ебанутого на здоровье" Дина. Джеймс был почти уверен, что они не трахаются, но (как и в случае с их сыном) часть его души немного сомневалась. Конечно, Джеймс слишком опекал свою жену. Что-то, связанное с возрастом, заставляло его вести себя странно, он знал это. Но это не означало, что он знал, как остановить это.

Кристин громко прочистила горло и посмотрела на мужа. О да. Единый фронт и все такое.

— Если ваша мама считает, что это хорошая идея, мы должны попробовать эти биодобавки, — сказал Джеймс.

— Хорошо, папочка, — сказала Молли, — если ты так говоришь. — Она покорно улыбнулась ему, и он не мог не улыбнуться в ответ. По крайней мере, кто-то все еще был папиной дочкой.

— Хорошо, Кристин, — сказал Алексис, — Я возьму одну.

— А я возьму две, — сказал Остин. Кристин улыбнулась, но дала сыну одну таблетку, как и всем остальным.

Кристин проследила, чтобы все выпили по порции, а затем наблюдала за тем, как все глотают. Все молча смотрели друг на друга, словно ожидая, что у кого-то вырастут рога. Но ничего не происходило.

— Ты такой маменькин сынок, Остин, — сказала Алексис. Она пробасила: — Ну и дела, мам, я возьму две.

— А ты такая сучка, — огрызнулся Остин в ответ. — Что, у тебя "эти дни" на этих выходных?

— Остин, заткнись! Кристин, не позволяй ему так со мной разговаривать.

— Я немного близко, сестренка? Судя по тому, как ты себя ведешь, я думаю, что ты всегда катаешься на малиновой волне. Это так? У тебя теперь ПМС в режиме 24/7?

— Остин, не говори так со своей сестрой, — сказала Кристин.

Остин посмотрел на мать так, словно она дала ему пощечину. Удивленно, грустно и обиженно.

— Может быть, у меня было бы лучшее настроение, если бы мне не приходилось терпеть моего брата-извращенца, — сказала Алексис.

— Дети, пожалуйста, прекратите, — сказал Джеймс.

— Ай! Не бей меня, бля! — сказала Алексис.

— Мама, Алексис сказала плохое слово, — сказал Остин, — Ай! И она меня тоже ударила.

— Меня зовут Лекси! — закричала Алексис. Брат и сестра начали пихать друг друга, все сильнее и сильнее. Остин повалился назад, и вдруг стол для пикника заскрипел и опрокинулся, рассыпав весь обед на траву. Брат и сестра даже не приостановились, они просто продолжали драться прямо на земле.

— Боже... БЛЯДЬ! — крикнул Джеймс. Он не мог вспомнить, когда в последний раз был так зол. Он вскочил на ноги и оторвал братьев и сестер друг от друга, словно схватив непокорных котят за загривок. — Что вы двое делаете?

— Это он начал, — сказала Алексис.

— Я не начинал, — сказал Остин.

— Вы оба, — Джеймс почувствовал, что его ярость нарастает, и сделал глубокий вдох. Он сдержал свой гнев до точки кипения. — Посмотрите, что вы наделали.

Брат и сестра стыдливо посмотрели на стол, который теперь был опрокинут на бок. Бутерброды рассыпались по траве. Пара крякв подплыла к ним и начала радостно их клевать.

— Мы все уберем, папа, — ворчливо сказал Остин.

— Нет, — сказал Джеймс, — этого будет недостаточно. Ты не можешь убирать каждый раз, когда устраиваешь беспорядок. Я не знаю, что с вами обоими не так, но вы разберетесь с этим. Прямо сейчас. Сию же минуту.

Джеймс сделал еще один глубокий вдох. Кристин, Молли, Остин и Алексис смотрели на него. Он чувствовал себя, как на сцене, что было совсем некомфортно.

— В десяти минутах отсюда есть тропа, — сказал Джеймс, — Водопад на дальнем конце озера? Это река, текущая по склону горы. Тропа идет вдоль русла реки, до самой вершины. Вы двое собирайте свое снаряжение и идите по этой тропе. И не возвращайтесь, пока не помиритесь. Навсегда. Понятно?

— Но что если...?

— Придумайте. Что. Надо. Сделать, — сказал Джеймс.

Брат и сестра кивнули. По крайней мере, дети все еще иногда слушались его. Алексис и Остин быстро подняли с земли свои рюкзаки и бросились бежать к озеру.

Джеймс смотрел им вслед и вздыхал. Он не знал, был ли его поступок неправильным, правильным или каким-то еще. Но, по крайней мере, у него наконец-то был мир и покой.

***

Молли прижалась к палаткам, пока ее отец кричал на ее брата и сестру. Наблюдая за ним, она почувствовала что-то странное. Это был не страх. Ее отец был таким высоким и сильным. Молли подумала, что он, безусловно, может быть очень внушительным. Она могла бы разозлиться на брата и сестру за то, что они испортили обед и разозлили папу. Но она не чувствовала этого.

Вместо этого Молли почувствовала, что ее сердце замирает. Она тоже немного вспотела. И, что самое странное, она чувствовала какое-то странное покалывание. Там, внизу. Как будто теплый мед капал из её киски. Что было странно. Молли несколько раз была с мальчиками — просто целовалась и все такое, ничего серьезного — и никогда не чувствовала ничего подобного. Возможно, Остин был прав, подумала она, но в отношении не той сестры: может быть, это она сама должна была бы с ним скандалить. Но в этом тоже не было никакого смысла. У нее закончились месячные примерно за неделю до этого.

Осенью Молли надо будет уехать в колледж. Она не хотела туда. Алексис училась в университете штата, а Остин работал в "Chez Allez" в двух городах отсюда. Но Молли придется ехать в колледж через полконтинента. Это была лучшая медицинская программа в стране, как постоянно напоминала Молли её мать, и стоило приложить дополнительные усилия.

Это был тот самый рефрен. Тебе нужно приложить дополнительные усилия. Ты недостаточно упорно тренируешься. Ты недостаточно усердно учишься. Ты не можешь постоянно довольствоваться вторым сортом. Ее матери следовало бы сделать футболку или что-то в этом роде, за все те разы, когда она это говорила. Это было несправедливо — Молли не видела, чтобы на её брата и сестру возлагали эти ожидания. Но из-за того, что она не могла им соответствовать, Молли отправили прочь.

Как только ее старшие брат и сестра ушли, чтобы отправиться в поход по тропе и найти настоящее счастье или что-то в этом роде, Джеймс потихоньку начинал убирать за ними. Молли попыталась помочь, но отец ей не позволил. Поэтому она стояла в стороне и наблюдала, как его бугрятся его мускулы, когда он переворачивает стол для пикника.

Джеймс не был стариком — конечно же, совсем не был дряхлым стариком, — но Молли знала, что идут годы, и гордилась тем, в какой он форме. Он мог обогнать большинство отцов других девочек, она была уверена. И был их сильнее.

Молли смотрела на загорелое тело отца. Маленькие морщинки у глаз. Зачатки седины на руках и хохолок волос на груди, выбившийся из-под воротника его поло. Да, ее отец точно был красавцем. Молли напомнила себе, что она не должна так думать, но ничего не могла с собой поделать.

Конечно, папа в конце концов женился на такой, как мама, подумала Молли. Кристин была красивой и сексуальной. Настоящая милфа, как однажды сказал один мальчик в школе.

Молли с отвращением посмотрела на свое собственное тело. Она никогда не смогла бы заполучить такого парня, как ее отец. Её толстые бедра и толстая задница. Ее большая глупая грудь, торчащая наружу. Почему у нее не может быть сисек обычного размера, как у Алексис, или, еще лучше, маленьких, как у мамы? Она знала, что некоторым мальчикам нравится большая грудь, но для нее это было напоминанием о том, что она не может соответствовать стандартам, которые установила ее мать. Молли так много работала. И все равно она чувствовала себя бесполезным куском дерьма по сравнению со своей семьей, добившейся больших успехов.

— Дорогая, ты хочешь есть? — Джеймс обратился к дочери: — Твоя мама приготовила новую порцию сэндвичей.

Молли снова посмотрела на свое тело и заколебалась. — Нет, спасибо, папа. Я не очень-то голодна. И я не хочу стать еще толще, чем я есть.

— О, дорогая, — Джеймс подскочил к дочери. Крепко сжал ее. — Я думаю, твое тело идеально.

Молли почувствовала новую порцию мурашек "там", внизу. Господи, она практически текла в трусики! Что, черт возьми, с ней было не так?

Отец еще раз крепко сжал ее, и Молли почувствовала свой мочевой пузырь. А, вот это имело гораздо больше смысла.

Ей нужно было пописать. Внезапно. И очень-очень сильно.

***

Лекси шла впереди своего глупого, отвратительного брата, что-то бормоча про себя. Сначала она позволила ему вести себя к озеру. Но потом она решила, что не будет подчиняться приказам какого-то мясоеда, и настояла на том, что должна идти впереди. Но когда они снова начали идти, Лекси поняла, что этот маленький извращенец, вероятно, с каждым шагом разглядывает ее задницу. Боже, с этим ничего не поделаешь, ведь так?

Они прошли мимо озера, водопад низвергался со скал в воду. Здесь действительно было красиво. Лекси не оценила этого, когда была моложе. Тропинка, на которую их вывел Джеймс, находилась слева от воды. Она шла прямо по склону холма — такого высокого и крутого, что Лекси не могла разглядеть его конца. По крайней мере, было ясно, что их ждет.

На тропинке не было травы, только грязь, усыпанная жухлыми листьями, изредка торчали корни деревьев, чтобы было интереснее. Последний год Лекси тренировалась как сумасшедшая и очень гордилась результатами. Мое тело почти такое же подтянутое, как у Кристин, подумала она. Конечно, ей не нравилось быть такой высокой, и сиськи были слишком маленькими, но она ничего не могла с этим поделать. Она была верхушкой Лекси и гордилась этим.

Но из-за крутизны тропинки и веса рюкзака на плечах Лекси чувствовала, что ей тяжело. Боже, почему Джеймс должен был так наказывать ее? Она не виновата в том, что ее брат был таким развратником.

Она услышала его стон позади себя. Остин был в отличной форме, он был звездой спорта в школе, но даже он испытывал трудности с походом. Что ж, это его заслуга, что он был такой свиньей.

Лекси не знала, почему она так ненавидит своего брата. Он просто раздражал ее. Раздражал его голос, а слова, которые он произносил, были еще хуже. Он считал, что у него такое прекрасное тело с мускулистой грудью и широкими плечами. Как более сексуальная, молодая версия Джеймса, только с золотыми волосами Кристин. Как будто это делало его особенным или что-то в этом роде.

Нога Лекси слегка поскользнулась на камне, но она быстро выпрямилась. Она почувствовала боль в лодыжке, но заставила себя идти дальше. К черту этот гребаный поход с ее тупым, гребаным, раздражающим братом!

— Это ты начала, — сказал Остин между вздохами.

— Я не начинала, — ответила Лекси. Она знала, что это "верх" риторики. Она была умной девушкой — да, она училась в университете штата, но это был выбор. Она могла учиться в любом университете страны. Уехать из дома — в то время у нее была куча близких друзей из старшей школы и парень, с которым было всё суперсерьезно? Было логичнее остаться.

Потом все подруги разъехались (или оказались колоссальными шлюхами), парень ушел, и Лекси вдруг задалась вопросом, для чего все это было нужно. Если она оказалась не в том учебном заведении, не на том месте в своей жизни, что это значит?

Это было похоже на игру в настольную игру и внезапное осознание того, что ты проиграешь из-за какого-то глупого решения, принятого за несколько часов до этого. Только, в отличие от "Монополии", Лекси не могла просто перевернуть доску и считать, что все кончено. Не могла принять это как опыт для следующей игры. Это была ее жизнь, и если она играла неправильно или следовала неправильным правилам, или что-то еще, она оставалась с этим навсегда.

И это было ужасно.

Однако это не оправдывало ее поведения, как будто ей было двенадцать лет. Что такого было в ее брате? Похоже, он умел пробуждать в ней все самое худшее.

— Может быть, если бы ты не была такой ведьмой всё это время, — сказал Остин.

— Если бы я была ведьмой, ты бы уже был жабой, — сказала Лекси. Она остановилась и повернулась, целенаправленно оглядывая брата с ног до головы: — Вообще-то, я была не права. Очевидно, я — ведьма.

Она крутанулась и снова бросилась вперед. Ее взволновала реакция брата. Он действительно, буквально, стал ярко-красным. Это было потрясающе. Лекси не знала, почему такая реакция брата так ее радует. Но это было так.

— Боже, Алексис, почему ты должна быть такой? — сказал Остин. Это не было укором, он выглядел искренне обиженным. Тем не менее, Лекси не могла пропустить это мимо ушей.

— Лекси, — прорычала она, — я постоянно говорю тебе, что меня зовут Лекси. Почему никто не слушает?

— Потому что это не твое имя, — сказал Остин, подбежав так, чтобы идти бок о бок с сестрой. — Я не знаю, почему ты настаиваешь на том, чтобы все тебя так называли.

— Почему бы и нет? — спросила Лекси. Ее лодыжка горячо пульсировала. Она "попросила" ее прекратить.

— Я не знаю, — сказал Остин, — Лекси звучит как... я имею в виду, что это вроде как сучье имя. Я не имею в виду, что ты стерва, просто это имя такое... Наверное, я об этом?

Лекси почти остановилась на месте. Ей хотелось накричать на брата за то, что он так груб. Бесчувственен. И все же его слова прозвучали так искренне и от души. Как будто ему действительно, возможно, не все равно, что она думает. Она ему небезразлична.

Честно говоря, Лекси не знала, почему она хотела, чтобы ее так называли. Алексис просто казалась кем-то другой. У Алексис были школьные друзья, школьный парень и неприступное будущее. Лекси же была взрослой, со взрослыми проблемами и взрослыми страхами. Она была другой. Зрелой и сильной. Ее не могли ранить такие глупые вещи, как чувства.

Ладно, возможно, Лекси могла понять, к чему клонит ее брат.

Лекси остановилась. Они пришли на небольшую поляну, откуда открывался вид на водопад, каскадом падающий в озеро внизу. Ничего себе. Они поднялись гораздо выше, чем она предполагала. Вид был просто потрясающий.

Высокая брюнетка прислонилась спиной к дереву и достала свою бутылку с водой. Она сделала глубокий глоток. Почувствовала, как пот стекает по ней отовсюду. Ее лодыжка все еще болела. Теперь она не могла даже нагрузить ее, не почувствовав острой, кусающей боли. Она попыталась покрутить ногой. Вернуть ее в нормальное положение.

Остин остановился рядом с ней, задыхаясь. Он нашел другое дерево позади нее, прислонился к нему и попил воды.

— Послушай, сестренка, мне жаль, что так вышло, — сказал Остин.

— Твоя жаль – это мешок дерьма, ты это имеешь в виду? — сказала Лекси. Ответ прозвучал раньше, чем она успела подумать. Глаза Остина расширились. Он резко встал, отошел к ближайшему дереву и стал лицом в противоположную сторону.

Лекси вздохнула. Она должна была налаживать эти отношения, а не ухудшать их! С такими темпами она могла бы планировать жить на этой тропе. Лекси недовольно хрюкнула и потянулась к своей сумке. Она почувствовала новую боль прямо внизу живота.

Лекси поняла, что ей нужно в туалет. Очень сильно. Прямо в ту же секунду. Как будто она выпила "Биг Гулп", посмотрела четырехчасовой фильм, выпила шесть бутылок пива, потом уснула на двенадцать часов и только сейчас проснулась. Это было нечто большее, чем необходимость пойти пописать или даже потребность пойти пописать. Это было почти неописуемое требование и крайняя необходимость, почти как похоть.

Лекси попыталась поставить ногу на место. Надо начать идти, бежать, возвращаться вниз по холму к туалетам. Ее лодыжка "закричала". Лекси задыхалась от боли. Она никуда не пойдет.

Лекси судорожно огляделась. Они были в глуши. Она не могла писать в лесу прямо на глазах у брата! Но тело настаивало на том, что она должна сделать именно это, прямо здесь и сейчас, как бы ни протестовал ее разум.

Боже, она действительно чувствовала, что в любую секунду из нее может хлынуть струя. Ее мочевой пузырь был переполнен, как наполненный мочой воздушный шарик, который вот-вот лопнет. Даже почки болели. Что за чертовщина?

Затем, по какому-то странному инстинкту, Лекси посмотрела на брата. Остин все еще прислонялся спиной к дереву. Его лицо было практически фиолетовым. Сморщенное от боли. Его рука сжимала промежность. Физически сдерживая слив.

— Хочется поссать? — спросила Лекси, стараясь говорить непринужденно.

— Очень, очень сильно, — сказал Остин, его голос был таким же сдавленным, как и лицо. — Как будто внезапно.

— Мне тоже, — сказала Лекси. Они посмотрели друг на друга, и правда осенила их обоих одновременно.

Наша гребанная мамаша и ее чертовы таблетки!

***

Молли вырвалась из хватки отца и начала бежать в сторону туалетов. Джеймс растерянно смотрел ей вслед. Внезапно он почувствовал это: боль в паху, словно ему нужно было отлить шесть галлонов, а он сдерживал их в себе двенадцать дней.

Инстинктивно его рука опустилась вниз и схватилась за член. Он попрыгивал вперед-назад, переминаясь на ногах. Джеймс посмеялся над собой — ему уже больше сорока лет, а он все еще танцует танец "хочу пи-пи".

— Ой, блядь! — Джеймс услышал крик своей жены. Он посмотрел туда, где Кристин сидела за столом для пикника. Даже с того места, где он стоял у палаток, он мог видеть ее голубые глаза, широко раскрытые от шока.

— Хочешь в туалет? — спросил он.

— Да, как ты... — Кристин остановилась. — Таблетки!

Худенькая блондинка практически упала со скамейки. Джеймс почувствовал, как моча поднимается по его члену, хотел он этого или нет. Он посмотрел в ту сторону, куда убежала Молли. Он не думал, что успеет добежать до туалета вовремя.

Джеймс оглянулся на Кристин. Она лежала на спине на траве, стаскивая с себя джинсы и трусики, словно они горели. Что ж, черт возьми, если она смогла это сделать, то и он сможет. Джеймс было направился к кустам и понял, что даже туда уже слишком далеко.

Он повернулся и быстро вытащил свой член из ширинки — как раз вовремя — и огромная дуга мочи вылетела в кострище неподалеку. По крайней мере, я промахнулся мимо палаток, с облегчением подумал Джеймс.

Джеймс оглянулся и увидел Кристин, сидящую на корточках около стола для пикника, моча стекала на землю. Никто не выбрал лучшего места для того, чтобы пописать, но могло быть и хуже, подумал Джеймс. Не в первый (и не в последний) раз Джеймс произнес маленькую молитву, поблагодарив Бога за то, что этот кемпинг был таким уединенным.

Казалось, прошла целая вечность, но поток мочи Джеймса, наконец, утих. С камней костровой ямы капало так, словно они пережили проливной и очень точно нацеленный ливень. Джеймс усмехнулся про себя. Он чувствовал себя намного лучше, почти как после секса. Член слегка вздрогнул после мочеиспускания, а затем "улегся" обратно.

Джеймс посмотрел на свою жену, сидящую на корточках у деревянного стола. Каким-то образом она все еще продолжала мочиться. Ее лицо выглядело несколько болезненным, и немного напомнило Джеймсу те моменты, когда его жена испытывала оргазм. Но он знал, что это не тот случай. Но что-то в том, чтобы смотреть, как она мочится — ее голая пизденка, покрытая пушистыми светлыми волосками на лобке, всё происходит под открытым небом, чтобы все могли увидеть, — его даже заводило.

— О, ебанный ад! — воскликнула Молли. Джеймс быстро переключил свое внимание с жены на дочь. Не раздумывая, он трусцой побежал к дорожке, которая вела к туалетам. Она не была асфальтирована — просто бледная песчаная грязь, ставшая твердой от колёс машин, проезжающих по ней снова и снова. Деревья выстроились вдоль дальнего края, окружая кемпинг лесом.

Джеймс нашел Молли в нескольких ярдах ниже, лежащей на спине. Она не успела далеко уйти. Он увидел, что ее лицо покраснело, а щеки были испачканы слезами.

— Папа, я обмочилась, — сказала Молли. Она не говорила голосом маленькой девочки, но Джеймс все равно его услышал. К своему потрясению, когда его дочь сказала это, он почувствовал, что немного "напрягся". Так, с ним определенно что-то не так.

Он посмотрел на Молли и увидел, что, конечно же, промежность ее штанов была темной от мочи. Обе штанины тоже промокли почти до колен. Боже, бедная девочка не просто описалась, из неё лило, как из пожарного шланга.

— Что случилось? — воскликнула Кристин. Она начала подходить к ним.

— Папа, пожалуйста, — сказала Молли, — всё уже достаточно плохо. Не дай маме это увидеть, хорошо? Боже, мне так стыдно.

В этот момент Джеймс действительно сочувствовал своей младшей дочери. Не похоже, что он был далек от того, чтобы сделать то же самое.

— Все в порядке, Крисси, — отозвался он, — я справлюсь. Молли в порядке.

Молли подняла глаза на отца и тепло улыбнулась. Он её защитник.

— Мы должны освободить тебя от них, — сказал он. Он протянул руку вниз, чтобы помочь своей девочке стянуть штаны.

— У меня есть чистые в палатке, — сказала Молли.

— Думаешь, ты сможешь дойти туда в них? — спросил Джеймс.

— Они довольно мерзкие, я думаю, я хочу... ВОТ ДЕРЬМО! — Молли внезапно подпрыгнула. Джеймс все еще касался ее бедер, и он почувствовал еще одну волну теплой влаги, пропитавшей джинсовую ткань.

— Опять? — спросил Джеймс, но внезапно ему не пришлось задаваться этим вопросом. Желание опять помочиться одолело и его, почти сильнее, чем раньше. На этот раз он даже не стал застегивать ширинку. Джеймс сорвал свои штаны до самых ботинок, с трусами и всем остальным, и пустил струю.

Вторая струя была еще сильнее. Он выстрелил как из винтовки над тропой и в ближайшие кусты. Джеймс оглянулся на жену, стоявшую у кемпинга. Она опять сидела на корточках.

Задним числом он осознал, что стоит посреди дороги, штаны на лодыжках, а его член торчит прямо перед младшей дочерью. То, что Молли может увидеть папин член — это было уже беспокойство, но Джеймс не мог тратить на него время. Биологические требования были слишком велики.

— Что с нами не так? — спросил Джеймс, осмелившись посмотреть на дочь. Она все еще мочилась в штаны, корчась на земле. Ему было жаль ее, честно говоря.

— Это всё мамины таблетки, — простонала Молли, — Так и должно было быть.

Джеймс мог только криво усмехнуться. И снова "удар здоровья" Кристин угодил всей семье прямо в пах. Наконец, мочеиспускание Джеймса прекратилось. Он не мог представить, что внутри него еще есть жидкость. Но в прошлый раз он думал так же.

Джеймс посмотрел вниз и увидел, что Молли все еще лежит на спине. Если ее джинсы и были мокрыми до этого, то теперь они были абсолютно промокшие. Вероятно, в них было больше мочи, чем джинсовой ткани.

— Ты немного меня обрызгал, — сказала Молли.

Джеймс был потрясен, но его младшая дочь улыбнулась ему и хихикнула.

— Думаю, мы уже не заботимся об этом, папочка.

Не говоря больше ни слова, Молли потянулась вниз и расстегнула джинсы. Она начала стягивать их со своих широких бедер. Джеймс смотрел, как завороженный.

— Трудно сделать... — сказала Молли, похрюкивая, — Вся эта моча делает ткань очень жесткой и тугой.

— Прости, милая, — сказал Джеймс, — давай я помогу. — Он потянулся вниз. Моча увлажнила его руки, как только он схватился за швы. Он почувствовал, что кто-то пристроился рядом с ним, и оглянулся. Кристин стояла там, совершенно голозадая. Должно быть, она сбросила с себя штаны и нижнее белье в какой-то момент между тем, как помочилась у столов и бросилась на помощь мужу и дочери.

Внезапно Джеймс почувствовал себя очень неловко. Он стоял с болтающимся хуем рядом со своей женой с голой жопой, оба они стояли над дочерью и отчаянно пытались стянуть с неё её штаны. Кристин, должно быть, подумала о том же, потому что начала истерически смеяться.

Молли хныкала, а Джеймс наблюдал, как лицо его жены быстро меняет выражение с веселья на страдание.

— Прости, — сказала Кристин, — здесь нет ничего смешного. Давайте скорее снимем эту промокшую одежду, чтобы мы могли пойти переодеться.

Совместными усилиями им удалось стянуть джинсы Молли с ее пышной задницы до колен. Джеймс замер. Он смотрел прямо на голую киску своей младшей дочери. На ее лобке лежали белокурые локоны, почти такие же, как у ее матери. Только тело Молли было намного пышнее. Джеймс слышал термин "детородные" бедра. У его "маленькой" девочки были именно такие, она была готова для создания семьи.

Джеймс начал спускать штаны Молли ниже, но Кристин не помогала. Он повернулся и увидел, что она смотрит на него. На его член. Черт побери, каким-то образом, во время всех этих треволнений, у него образовался стояк. Кристин открыла рот — чтобы отчитать его? Сказать ему, что это просто естественное явление и тут не о чем беспокоиться? Джеймс так и не узнал об этом. Потому что внезапно его дочь закричала.

— Ой, блядь, НЕТ!

Джеймс почувствовал, как теплые брызги попали на его голую ногу. Он посмотрел вниз и увидел, что Молли снова писает, прямо из своей светловолосой киски на его ногу.

— О Боже, папочка, мне так жаль, — сказала Молли. Ее лицо стало еще более красным. — Я даже не почувствовала, как это произошло, и теперь это...

— Вот дерьмо, — сказала Кристин. Джеймс оглянулся и увидел, что его жена тоже ссыт стоя. Моча стекала по ее бедру и даже немного попала на ноги их дочери. Член Джеймса задрожал, и он понял, что вот-вот сделает то же самое.

Он изо всех сил старался отвернуться, но это уже происходило. Его моча хлынула прямо на грудь его дочери. Он быстро развернулся, но ошибся в направлении поворота, и струя попала на голую киску его жены. Наконец, Джеймс выпрямился и развернулся правильно, благополучно помочившись в сторону леса.

Было уже слишком поздно. Все трое теперь были покрыты мочой друг друга и все еще извергались как фонтаны. Пьянящая вонь мочевины смешивалась со свежим ароматом хвои близлежащих деревьев.

На мгновение Джеймс подумал о двух других своих отпрысках. Не страдают ли Алексис и Остин от того же самого на тропе? Боже, Джеймс очень надеялся, что это не так, хотя и не мог представить, как их не могла настигнуть такая же участь. Он надеялся, что они успели понять, что происходит и нашли подходящее место, чтобы помочиться. Если они там намочили свои штаны, что ж, им предстояла долгая прогулка "вниз по склону без дна". Может быть, это послужит им уроком за то, как они вели себя в последнее время.

— Откуда это все идет? — спросила Молли. Ее моча все еще била фонтанчиком вверх и забрызгивала её ноги и ноги её отца.

— Я даже представить себе не могу, — ответила Кристин. Никто не пытался прикрыться. Все надежды на достоинство были потеряны. — Дин в магазине здоровья сказал, что это какое-то очищающее средство. Я и понятия не имела.

— Милая, я думаю, ты должна потребовать возврата денег, — сказал Джеймс.

Все трое рассмеялись. Постепенно они все перестали мочиться.

— Давайте вернемся к палаткам, — сказала Кристин, — Эта одежда вся испорчена. Нам нужно выбраться из неё, пока мы не сделали еще хуже.

— Мне правда очень жаль, — сказала Молли.

— Все в порядке, милая, — сказала Кристин, — Ты сделала все, что могла. Что сделано, то сделано.

— К сожалению, я не думаю, что мы даже близко к окончанию, — сказал Джеймс.

Прежде чем начнется очередное совместное обливание мочой, члены семьи бросились срывать с себя промокшую одежду. Брюки и нижнее белье Молли уже были у неё на коленях, поэтому она без труда избавилась от них. Ее рубашка тоже была покрыта папиной мочой, поэтому она сняла её... и лифчик и все остальное.

Джеймс уставился на грудь своей дочери. Он знал, что она более одарена в области груди, чем ее мать, но, черт возьми, он никогда этого по-настоящему не понимал. У его дочери был охуенный бюст. На самом деле, все тело Молли было невероятным. Огромные сиськи со светло-розовыми сосками, широкие бедра и маленькая аккуратная киска. Светлые волосы, свисающие вниз, почти как у русалки. Какие-то люди говорили, что у Молли плохая фигура? Они что, сумасшедшие?

Это была самая ебабельная женщина, которую Джеймс когда-либо видел, включая фотки и видео в Интернете. Его член опять вскочил, твердый как сталь. Джеймс оглянулся и увидел, что Кристин смотрит на него. Она покачала головой.

— Все в порядке, — прошептала она, — Все в порядке.

Джеймс смотрел, как его жена потянулась руками вниз и сняла через голову свою рубашку, обнажив загорелый животик с шестью кубиками и показав маленький черный спортивный лифчик. Она сняла и его, и ее маленькие сиськи задрожали. Джеймс не мог не заметить, что соски его жены были эрегированными, как маленькие кораллового цвета шпильки, торчащие наружу.

— Это просто справедливо, — сказала Кристин и пожала плечами.

Джеймс тоже снял свою рубашку. Они втроем провели мгновение, разглядывая обнаженные тела друг друга. Открыто оценивая. Затем они, казалось, осознали, что делают, и это разрушило чары. Они начали возвращаться в лагерь.

После всего этого им все равно пришлось еще раз остановиться, чтобы помочиться по дороге. Джеймс стоял, пораженный тем, как мощно его моча улетает в лес. Его жена и дочь сидели на корточках по обе стороны от него. Из их кисок вытекали длинные желтые струи. Он представил, что со стороны они выглядят как три человека, делающие пошлый перфоманс, образующие своими телами эдакий пенис, где он — ствол, а две женщины по обе стороны от него — яички. Как все кажется грязным, когда ты возбужден, подумал Джеймс. Затем он понял, что на самом деле не должен чувствовать себя таким. Проблема была в том, что он не мог заставить себя остановиться.

— Знаешь, глупость в том, что мы, наверное, должны стараться больше пить, — сказала Кристин, продолжая ссать на тропинку. — Не то у нас будет обезвоживание.

— Разве это не то же самое, как тушить пожар гранатой, мама? — спросила Молли.

— Твоя мама права, — сказал Джеймс, но мысленно он был согласен со своей девочкой.

В конце концов, мать, отец и дочь, прихрамывая, вернулись в лагерь. Стол для пикника был окружен прудиком из мочи Кристин, поэтому Джеймс обошел его и направился к палаткам, собираясь найти новую одежду. Его младшая дочь последовала за ним. Кристин, неся промокшую одежду, стояла у машины. Она подняла багажник, явно собираясь использовать его в качестве импровизированной веревки для одежды. Все это было совершенно нормально, если не считать того факта, что все трое были абсолютно голыми.

Странное ощущение — стоять на улице под ветром и смотреть на сиськи и киску своей жены, подумал Джеймс. И сравнивать их с сиськами и киской своей дочери. У них были почти одинаковые вагины, обе со светлыми лобками и аккуратными половыми губками. Но все остальное было таким разным. Кристин была подтянутой и стройной. Даже ее сиськи казались немного треугольными. А Молли была такой... изящной. Джеймс почувствовал, как его хуй опять начал привставать. И он опять собирался помочиться. Он чувствовал это. Снова появилась боль. Он снова прицелился в яму для костра.

Ничего не произошло.

Джеймс посмотрел вниз на свой член и понял, что никогда не видел его более отвердевшим. Кроме того, он выглядел немного больше, чем он помнил. Как будто на место прежнего хуя пришили другой, более длинный и толстый. Не то чтобы Джеймсу было чего стесняться и раньше, но это было нечто совсем иное.

Желание помочиться снова захлестнуло его. Он попытался вытолкнуть мочу из себя, но ничего не вышло. Он почувствовал зуд по всей коже. Сердце бешено колотилось.

Вдруг Джеймс понял, что ему нужно вовсе не отлить.

***

На лесной тропе Лекси с ужасом наблюдала, как Остин вскрикнул и отлетел с дерева, к которому прислонился. Одним бешеным рывком он расстегнул брюки и сорвал их до колен.

— Что ты...? — закричала Лекси, — Боже мой, убери эту штуку!

— Я ничего не могу поделать, сестренка, — сказал Остин, быстро отпрянув от нее. — Мне так нужно поссать... Аххххх.

Он застонал, когда длинная дуга желтой жидкости брызнула из него струей. Лекси видела, как голая мускулистая попа брата сжалась, когда из его члена хлынула моча, но больше, к счастью, ничего не увидела. Слава небесам за эти маленькие приличия. Ни одна сестра не должна видеть, как ее брат...

Лекси почувствовала боль в животе и поняла... сейчас или никогда. Следуя примеру брата, она быстро спустила штаны и нижнее белье. Присела на корточки и чуть не задохнулась, когда из нее хлынул мощный поток мочи. Часть её попала на брюки и трусики, и Лекси попыталась сместиться так, чтобы мочиться только на землю. В основном это получалось. Самое сложное было делать это, балансируя на одной ноге. Черт, ее лодыжка просто убивала ее. Этот день мог стать только хуже.

— Не оборачивайся, — сердито сказала Лекси.

— Тебя тоже задело, да? — сказал Остин сквозь звуки брызг своего ссанья.

Лекси казалось, что она мочится вечно. Она не могла припомнить, чтобы ей когда-нибудь приходилось так сильно или так долго ссать. Я как гребаный кран. Затем поток наконец-то утих. Лекси начала вставать, осторожно, чтобы не повредить больную лодыжку.

— Я думаю... Я думаю, что сейчас это прекратится, — сказал Остин.

Лекси слышала, как он натягивает штаны. Она спокойно смотрела перед собой.

— Черт возьми, это было странно, — сказал Остин, — Хотя сейчас вроде как даже хорошо. Верно? Почти полное удовлетворение.

Лекси даже не потрудилась ответить ему. Хотя она чувствовала себя странно посвежевшей. Тело даже немного покалывало. Как будто оно действительно очистилось. Лекси потянулась к нижнему белью. Трусики были мокрыми, но она не могла остаться без них. Не сейчас, когда рядом ее брат. Однако она не хотела ходить в мокрых трусах. Внезапно, без предупреждения, из киски Лекси вырвался еще один поток, который ответил на этот вопрос. Он вырвался наружу прежде, чем она смогла остановить его, и теперь её моча была повсюду. Трусы, нижнее белье — все было пропитано ее собственной мочой.

Ноги Лекси тряслись и дрожали. На одной ноге она не могла удержаться на корточках, а попытки удержаться в таком положении только заставляли желтую влагу стекать по ее бедрам. Ебаный ад!

— О, черт! — сказал Остин.

Он тоже явно начал ссать снова.

— Ёбанная Кристин и её ебанные таблетки, — сказала Лекси, — Ты собирался принять две, ты же помнишь?

— Боже мой, — сказал Остин, — я даже представить себе не могу. Я был бы хуже, чем тот водопад, там внизу.

— Ты думаешь, с ними тоже такое происходит? — спросила Лекси.

— О Боже... Возможно. Они ведь принимали то же самое, верно?

— Держу пари, ты бы хотел оказаться там, внизу, с ними, прямо сейчас, — сказала Лекси, пристраиваясь, чтобы опираться на свою единственную здоровую ногу и дерево. Ее струя мочи, наконец, брызгала, в основном, на землю.

— Потому что мы были бы там рядом с туалетом? Да, черт возьми, — сказал Остин.

— Это значит, что ты мог быть там рядом с Кристин, — сказала Лекси, поддразнивая его. — Её штанишки были бы вокруг лодыжек. Может быть, она даже почистила твою маленькую пипиську для тебя.

— Что? — сказал Остин, — Это же безумие.

— Да ладно, это же так очевидно, — сказала Лекси, — Как ты с ней разговариваешь? Я имею в виду, даже то, как ты смотришь, когда думаешь, что никто не смотрит. Ты точно неравнодушен к маме.

— Нет, — сказал Остин, — Кроме того, у тебя с папой— не лучше.

— Очевидно, ты путаешь меня с нашей сестрой, — сказала Лекси.

Это вышло грустно, и она не знала почему.

— Итак, Молли хочет папу, а я — хочу маму. А кого хочешь ты, сестра по имени Идеал?

— Никого, — сказала Лекси. Но по тому, как она это сказала, она и сама знала, что это ложь.

Наконец, поток мочи Лекси снова утих. Она прислонилась спиной к дереву. Высокая брюнетка подсознательно провела рукой по своей обнаженной киске. Она полностью вылезла из своих трусов и шорт. Они были безнадежно испорчены. Ее ноги были липкими, и все вокруг пахло мочой. По крайней мере, она умудрилась пропустить и не обмочить свой рюкзак. Там еще много воды, чтобы напиться, со смехом подумала Лекси.

Лекси оглянулась на младшего брата. Остин все еще стоял лицом в другую сторону. Его икры, бицепсы и ягодицы напряглись, когда он выплеснул последнюю струю. Лекси вздохнула. Другого выхода не было.

— Черт, Остин, у меня проблема, — сказала Лекси. Признать это было похоже на капитуляцию, но она ничего не могла с этим поделать.

— Ты обмочилась? — спросил он.

— Это не смешно, — сказала Лекси, начиная злиться. Боже, почему он должен быть таким...

— Я сделал то же самое, — сказал Остин, — Мои трусы, штаны... они испорчены.

— Черт, — сказала Лекси, — Что нам теперь делать?

— Пойдем обратно в лагерь, я думаю, — сказал Остин, — Я знаю, папа сказал не возвращаться, пока мы не исправимся, но я думаю, если мы оба появимся в таком виде, он не будет возражать. Особенно если с ними случилось то же самое.

— Тут совсем другая проблема, — сказала Лекси, — Когда мы поднимались, я очень сильно вывихнула лодыжку.

— Когда ты поскользнулась на том камне? — спросил Остин.

Лекси не могла удержаться, но ее немного согрел тот факт, что он заметил это. Было ощущение, что он... заботится о ней.

— Да, моя лодыжка чертовски болит, — сказала Лекси, — не думаю, что смогу стоять на ней, не говоря уже о том, чтобы спускаться с холма. Кроме того, что мы должны делать? Мы оба голые по пояс снизу. Ты хочешь, чтобы мы все время смотрели только вперед?

— Мы могли бы одеться, — сказал Остин, — Я мог бы нести тебя.

— Я не надену эти шорты обратно, — сказала Лекси, — они отвратительны. Но я также не позволю тебе увидеть мои голые... части тела.

— Слишком поздно, — сказал Остин.

Лекси повернулась. Ее брат стоял там, глядя на нее, пока она сидела на корточках. Он был обнажен до пояса. Его пенис торчал наружу. Конечно же, у этого извращенца была сильная эрекция от того, что он пялился на сестру...

Лекси вскочила, чтобы накричать на него, но внезапно схватилась за живот от боли. Еще одна струя мочи вырвалась наружу. Она почувствовала, как что-то теплое обрызгало ее. Лекси подняла голову и увидела, что Остин стоит и мочится рядом. Он попал ей струей на ногу. В грудь. Её пизду. Повсюду, пока ее младший брат бешено крутился вокруг, пытаясь перестать мочиться на сестру.

— Блядь, сестренка, мне так жаль! — сказал Остин. Он попытался убежать.

— О, нет, не надо, — сказала Лекси. Она прыгнула вперед, забыв о своей лодыжке под воздействием адреналина, и схватила младшего брата за плечи, заставляя его оставаться на месте. — Я не собираюсь стоять и только тебе позволять пялиться на мои... мои части тела и ссать на меня!

— Ты хочешь сказать, что я должен показать тебе свои... части тела и позволить тебе... помочиться на меня? — спросил Остин. Он приподнял бровь.

Лекси чуть не рассмеялась. Ладно, это было глупое заявление, но в ее голове все имело смысл. Она не знала, почему она так поступила, но в тот момент это казалось справедливым. Всёуравновешивающим. Ты помочился на меня, поэтому я помочусь на тебя. Ты видел мою киску, значит, я посмотрю на твой член. Длинный, толстый хуй моего брата, подумала Лекси. Очевидно, она вообще плохо соображала. Но это ее не останавливало.

Лекси крепче сжала плечи Остина и уставилась прямо на его член, пока он покрывал ее своей мочой. И она делала то же самое с ним. Высокая брюнетка пыталась стоять ближе, чтобы ее струя текла на ствол брата, но в основном она задевала его ноги. Лекси попыталась встать под углом, но ее биология так не работала.

Брат и сестра стояли прямо друг перед другом и смотрели на самые интимные части тела друг друга, пока из них текли струи. Это уже не было похоже на месть. Это было что-то совсем другое.

Лекси смотрела на своего брата новым, благодарным взглядом. Его мускулистые руки и грудь, покрытые небольшим количеством светлых волос. Подтянутый живот, такой рельефный, что Лекси не могла не представить, как проводит руками по его мышцам. Вниз, к стыку его ног. Тонкая полоска светлых волос на лобке. А потом — "это". Его "штука". Его хуй. У него действительно отличный хуй, снова подумала Лекси, длиннее и толще, чем у моего бывшего. Ей захотелось посмотреть на него — как он будет ощущаться в руках, во рту, — но тут она остановила себя.

Остин отошел. Они оба, наконец, перестали ссаться.

— Ну вот, все испорчено, — сказала Лекси, глядя на свою футболку, она была забрызгана мочой брата.

— Подожди, — сказал Остин, протягивая руку. — Мы оба уже полуголые в лесу, ты уверена, что хочешь...

Лекси посмотрела на брата. — Чего именно ты ждешь от меня, гений?

— Прости, — сказал Остин, — Конечно. Мне жаль, Лекси. Я не хотел, чтобы ты сделала что-то, о чем потом будешь жалеть.

— Сейчас уже поздно, — сказала Лекси. И не думайте, что она пропустила тот факт, что Остин назвал ее Лекси. Каким-то образом это заставляло то, что она собиралась сделать дальше, чувствовать себя... Ну, не совсем правильно. Но, по крайней мере, нормально.

Лекси сняла рубашку и лифчик. И предстала перед братом обнаженной. Он снова уставился на нее. Его член, казалось, стал еще прямее. И темнее. Его взгляд не отрывался от ее груди. Ее киски. Застенчиво, она начала прикрываться руками.

— Алексис... то есть, Лекси? — Остин сказал странным мальчишеским голосом: — Я думаю, что-то не так.

— Ну и ну, спасибо тебе, брат. Ты лучший...

— Нет. Блядь. Ты чертовски крута. Это... — И Остин посмотрел вниз на свою промежность.

— Тебе опять надо в туалет? — спросила Лекси.

— Не думаю, — сказал Остин, — то есть мне кажется, что да, но когда я пытаюсь сходить по-маленькому, это просто... Это больно. Очень сильно.

— Что болит? — спросила Лекси.

Но она тоже почувствовала это. Странное давление прямо на ее половой орган. Как будто ей очень сильно хотелось в туалет, и даже хуже, чем раньше. Она попыталась потужиться, но жидкость не выходила. Отлично, как будто вечного мочеиспускания было недостаточно, а теперь у нее еще и мочекаменная болезнь.

Боль усилилась. Это было похоже на жжение. Боль. И вдруг Лекси поняла, что именно ей нужно сделать.