Глава 2.3

— Мама? — крикнул Остин сквозь шум воды в душе. — Что случилось?

Остин стоял под струями горячей воды, изо всех сил стараясь не сойти с ума от того, что его мать только что ворвалась в комнату "мальчиков". Он был смущен. Немного смущен. И, черт возьми, более чем немного возбужден.

— Я не могу воспользоваться другим душем, — сказала Кристин. Ее голос дрожал. Она звучала нервно, даже немного испуганно. Это было не то, что Остин привык слышать от своей мамы. Это никак не способствовало его нынешнему состоянию — тревожному/боязливому/сердитому.

Вместо того чтобы открыть занавеску — чувство приличия у Остина было активным, если не сказать, что часто неуместным, — он посмотрел вниз. Занавеска в душе была достаточно короткой, чтобы он мог видеть голые мамины голени и даже немного ее колени, когда она стояла перед душем.

— Женский душ не работает? — спросил Остин. — Это отстой. Давай я быстро намылюсь, а потом ты сможешь помыться здесь.

— Что? Нет, женский душ работает нормально, — сказала Кристин, — просто там... женщина. — Остин поборол желание пошутить по поводу нахождения женщины в женском душе. Вместо этого он просто уставился на открытое пространство между собой и матерью. Она судорожно переставляла свои мускулистые ноги вверх-вниз. Видеть свою уверенную, собранную маму в полной панике было все равно что наблюдать за лепреконом, скачущим на единороге по тройной радуге. Зрелище настолько редкое, что Остин признал, что, скорее всего, у него галлюцинации.

— Ты не думаешь, что это Молли или Лекси? Может, они передумали, — сказал Остин.

— Определенно нет, — сказала Кристин.

— Тогда кто это может быть?

— Я не знаю. Какая-то незнакомка из Бог-знает-откуда.

Остин прислонился к стене. С этой стороны в потолке было вентиляционное отверстие, которое он раньше не заметил. Конечно, над журчанием воды он услышал звуки женщины, тихонько напевающей про себя. Это вентиляционное отверстие, должно быть, проходит прямо через другой душ, подумал Остин. Наверное, она слышит нас так же хорошо, как и мы ее. Я должен помнить об этом.

— Хорошо... я имею в виду... Не думаю, что она задержится надолго, — сказал Остин.

— Я не могу быть рядом с другими людьми, Остин, — сказала Кристин, — не сейчас. Не так.

— Все в порядке. Нет проблем. Просто подожди здесь, а когда другая женщина уйдет, ты сможешь...

Кристин распахнула занавеску и прыгнула в душ вместе с сыном.

— Прости, — сказала Кристин, — я не могла ждать.

Остин пробежался глазами по изумительному телу матери. Она была полностью обнажена. Мурашки по коже с головы до ног. Она скрестила руки на груди, прикрывая свои маленькие сиськи. Это почти рассмешило Остина. Во-первых, потому что его мать не прикрывала ничего такого, чего бы он не видел раньше. Во-вторых, потому что при всей претензии на скромность, которую Кристин демонстрировала, пряча грудки руками, она оставляла свою белокурую киску полностью обнаженной.

Кристин заметила, что сын смотрит на нее, и опустила одну руку на лобок. Теперь она стояла в дальнем углу душевой, позируя, как Венера Боттичелли, но с короткими светлыми волосами и гораздо более потрясающим телом. Остин заметил, что его мать разглядывает его собственную наготу с таким же восхищением. Он понимающе улыбнулся ей.

Поймав взгляд, Кристин быстро уставилась на плитку на полу. Это она решила прыгнуть в душ голой вместе со своим тоже нагим сыном. У нее была сотня других вариантов, которые имели в миллион раз больше смысла. Даже Кристин, казалось, была озадачена своим решением — она оглядывала душ, словно не понимая, как она там оказалась. Она все еще дрожала. Светлые волоски на ее руках встали дыбом.

Остин инстинктивно потянулся, чтобы согреть мать. Кристин отпрыгнула назад, словно он был сделан из огня.

— Прости, мама, — сказал Остин, — прости. Ты выглядела такой замерзающей, и я...

— Все в порядке, — сказала Кристин, — я испугалась, что что-то случится с этой странной женщиной, а в тот момент... Все в порядке. Ничего страшного. Я видела тебя голым раньше. Ты видел меня голой.

Остин усмехнулся про себя.

— Мы оба взрослые. Мы можем стоять здесь вместе, и в этом нет ничего страшного. Мы с тобой много раз принимали душ, когда ты был моложе.

— Тогда я был, наверное, немного меньше, — сказал Остин.

— Все в порядке, — повторила Кристин. — Мы просто помоемся и пойдем дальше. Мы все контролируем. Я контролирую. Ты контролируешь себя?

— Д... да, — сказал Остин. — Я в порядке. Полностью. Здесь нет проблем. Вообще никаких. Я просто собираюсь закончить душ и...

— Остин? — Кристин снова звучала маленькой и испуганной.

— В чем дело, мам?

— Здесь немного холодно без воды, — сказала Кристин. — Могу я...? — Она сделала жест, случайно обнажив на долю секунды свою левую грудь. Святые угодники, эта маленькая вспышка все еще была лучшей вещью, которую Остин когда-либо видел. По крайней мере, с тех пор, как он в последний раз видел сиськи своей матери. Конечно, они были крошечными, но чертовски совершенными. Маленький сосок гордо торчал наружу, как розовый обелиск. Конечно, от холода, сказал себе Остин.

Его мать стояла там, все еще прикрываясь, но нетерпеливо постукивала босой ногой по кафелю.

— О, — сказал Остин, — да. Конечно.

Он слегка отступил назад. С двумя насадками охват воды был почти полным, и Остин смог остаться под струей, но при этом создать достаточно пространства, чтобы его обнаженная мать могла стоять перед ним.

Тем не менее, это не оставило много места для них обоих, и когда Кристин шагнула в тепло, их тела столкнулись. Локтями и коленями. Они постепенно сдвигались, как два человека, готовящиеся впервые танцевать вместе, и нашли положение, которое устраивало их обоих. Кожа в сантиметрах от кожи.

Мама Остина вздохнула, когда вода заплескалась на ее невероятном, упругом теле. Она наклонила голову и растрепала волосы.

— Ахххх.

Как черепаха, выскользнувшая из панциря, когда безопасность обеспечена, Кристин медленно разжала руки, полностью обнажив свое голое тело перед сыном. Остин посмотрел вниз на маленькие груди своей матери. Ее светлый лобок и розовую киску. Через ее плечо он мог видеть ее упругую, мускулистую попку. Еееебаааать! Она была потрясающей.

Мама Остина потратила столько усилий на создание своего тела. Конечно, она была произведением искусства. И Остин вдруг обнаружил, что ему очень интересно ее изучать.

Кристин увидела, что сын смотрит на нее, и хлопнула его по плечу.

— Под контролем, помни, — сказала она.

— Точно, — сказал Остин. — Извини.

Чувство вины омыло его, как теплая вода в душе. Неужели он так легко развалился на части? Это было странно, конечно. Не нормально, но и не неправильно. Если бы мама Финна прыгнула в душ голой вместе с ним, Остин сомневался, что его лучший друг потратил бы много времени, пожирая ее глазами. Конечно, миссис МакДональд была сложена, как пожарный гидрант, и не так уж пригодна для траха. Но все же.

Мама Остина была права. Люди все время были голыми рядом друг с другом, и они не напрыгивали друг на друга. Иначе раздевалка для мальчиков в средней школе была бы совсем не такой, как он её помнил.

Остин снова устыдился своей душевной слабости. Я справлюсь, сказал он себе. Я сделаю это. И тут он увидел, куда смотрит его мама.

Прямо на член ее сына.

— Маааам, — сказал он, хлопнув ее по плечу тем же укоряющим тоном.

Кристин подняла на него глаза и виновато улыбнулась. Ее щеки стали розовыми.

— Я не виновата, что ты такой "заметный" в таком состоянии, — сказала она.

Мать Остина вела себя так, словно смотрела на чудовище между ног своего сына. Если честно, после приема таблеток Остин заметил, что его член кажется больше, чем он помнил. Его эрегированный член тяжелее, чем раньше. Длиннее и толще. Тогда он списал это на возбуждение и странное, всепоглощающее замешательство, которое, казалось, сопровождало действие наркотиков. Теперь это было трудно игнорировать. Особенно, когда он такой твердый и пульсирующий. Контролируй-не контролируй себя. Остин знал, что ему понадобится погладить его, как только его мать выйдет из душа.

Кристин бросила еще один взгляд на член сына, затем приподняла бровь.

— Самоконтроль. Контроль, — сказала она и ткнула в него пальцем. — Мальчик-даун.

— Извини, мам, — сказал Остин. — Не похоже, что у тебя получается лучше. — Он указал на соски матери, твердые и торчащие, как маленькие розовые булавки.

— Мне все еще холодно, — сказала Кристин. — Вот и всё.

— Ага, — сказал Остин. Он протянул руку и сжал обнаженные руки матери. — Теплее? — спросил он, подмигнув.

Кристин ответила, схватив сына за бицепсы. Мать и сын застонали и погрузились в нечто близкое к объятиям. Соски Кристин царапали грудь сына. Член Остина упирался в бедро матери.

Все еще в порядке, сказал себе Остин. Наверняка сейчас сотни матерей и сыновей обнимают друг друга гораздо крепче, чем мы. Мама справится. Я справлюсь.

— Остин, — сказала Кристин, ее лицо выглядело почти страдающим.

Остин отпрыгнул назад: — Черт, мам, прости, я...

— Нет, все в порядке. Просто, ну, я собирался сходить в туалет, прежде чем залезть в душ, но там была та женщина, и мне очень нужно в туалет. То есть, не так сильно, как раньше... слава Богу...но все же.

Остин тепло улыбался матери, пока она что-то рассказывала. Он действительно не привык видеть ее такой. Он привык, что его мать была такой жесткой, почти грубой. Это было похоже на то, как Бэтмен превращается в Робина прямо на его глазах. Или, если быть гендерно точным, Бэтвумен превращается в Бэтгерл. Имеет ли это смысл? Остин не слишком разбирался в комиксах.

— Все в порядке, мам, — сказал Остин, — там есть кабинка. Просто выйди, пописай и заходи обратно.

— А что, если эта женщина там? — спросила Кристин.

— В мужском туалете? — спросил Остин.

— Я-то здесь, — сказала Кристин.

Остин стоял под вентиляционным отверстием у боковой стены. Было тише, чем раньше. Другая женщина перестала петь, но он был уверен, что все еще слышит ее движения.

— Что, если с ней кто-то еще? — спросила Кристин. — Парень или муж этой женщины. И он придет сюда и увидит меня, голую, в мужском туалете.

— Ты можешь снова одеться, — сказал Остин.

— Именно об этом я и говорю, — сказала Кристин. — Я здесь такая мокрая и теплая, и я не хочу, чтобы капало по всей ванной, или по моей чистой одежде, только чтобы мне нужно было отлить, когда здесь есть отличный слив.

— О, — сказал Остин.

— ХОРОШО?

— Да, — сказал Остин, — все в порядке. Конечно. Я просто отвернусь, чтобы не...

— Ааах, так намного лучше, — сказала Кристин. Она уже писала. Длинная, тонкая струйка мочи вырвалась из ее киски, слегка выгнулась дугой и потекла по решетке.

И точно так же любая притворная сдержанность была просто смыта.

Словно кровь прилила к некогда замерзшим конечностям, сексуальное "я" Остина ожило. Его член напрягся. Его яйца начали болеть. Он попятился назад, боясь того, что может произойти от простого движения.

— Черт, как горячо, — сказал Остин. Он не думал об этом, но слова все равно вырвались.

— Это просто... естественный... биологический... процесс, — сказала Кристин, пока ее моча капала вниз. — Нечего... не о чем волноваться.

— Вовсе нет, — сказал Остин. Он слегка подался вперед. Его мать прикусила губу, и из нее вырвалась еще одна, более полная струя мочи. Остин почувствовал, как она попала ему на ногу, тепленькая. Он снова слегка подвинулся. Его мама тоже, так что теперь ее киска текла прямо на отвердевший член сына.

Кристин застенчиво улыбнулась. — Блядь, как горячо, — сказала она.

— Очень, — согласился Остин.

С Кристин стекала струйка мочи, и она хихикнула — странный застенчивый звук, на который, по мнению Остина, его мать не была способна. Она встала очень прямо, почти по-военному, и жестом указала на сына.

Остин сразу все понял. Ему было так тяжело, что даже если бы ему пришлось кончить, он не был уверен, что что-нибудь выйдет. Но он надавил, и из какого-то скрытого резерва из его члена вырвалась длинная сильная струя мочи. Остин ударил ею мать прямо в живот. По всей ее маленькой груди. Намочил ее белокурую писечку. Кристин задыхалась и вздрагивала, ее глаза даже слегка косили, когда сын купал ее в своей моче.

Струя Остина ослабла, но его эрекция оставалась сильной. Возможно, даже более твердой, чем прежде. Кристин посмотрела вниз на себя, на капающую мочу, потом снова на сына.

— Ну, это было впечатляюще, — сказала она, ухмыляясь. — Думаю, мамочка выжимает из тебя максимум, да?

Остин не знал, что ответить. Неужели его мать кокетничает? После всего случившегося трудно поверить, что Остин все еще сомневался в намерениях матери, но это было так. Разве не она говорила о самоконтроле? О душевной силе и физической стойкости? И все же с каждым действием Кристин, казалось, срывала эту броню, пока не осталось ничего, кроме розового, обнаженного тела. Обнаженного и дикого. Готового.

Кристин подошла ближе к сыну. Вода снова полилась на нее. Она запрокинула голову, затем протянула руку и коснулась руки Остина. Сжала мышцу. Это должно было успокоить, но в этом было гораздо больше смысла.

— Мама, я...

— Все в порядке, — загадочно сказала ему Кристин. — Но я думаю, что мне нужно немного помыться после всего этого.

Что ж, это развеяло все остатки тайны.

Остин не стал делать паузу. Он потянулся назад и взял принесенный им брусок мыла. Он поднял его, торжествуя. На мгновение он приостановился и посмотрел на то видение красоты и сексуальности, которое он собирался намылить. Кристин стояла и смотрела на сына, аккуратно сложив руки за спиной. Как будто готовая предстать перед расстрельной командой.

Остин начал с безопасного места. Он подхватил руки матери. Она позволила ему двигать ею, не ломаясь, но будучи податливой. Остин начал намыливать плоский животик матери. Боже, он даже не представлял, насколько сексуальными могут быть женские животы. Как пульсирует мускулатура под его пальцами.

Кристин потянулась вниз и подтянула намыленные руки сына к своей груди. Оба вздохнули, когда скользкие пальцы Остина взялись за мамины бугорки. То место, на которое он набрасывался, когда был маленьким, теперь приносило им обоим совсем другое удовлетворение. Остин взял в руки крошечные мамины сиськи. Погладил ее соски и помассировал мягкую плоть.

— О, малыш... Это так приятно, — сказала Кристин и прогнулась, чтобы дать сыну более полный доступ.

Остин снова задался вопросом, откуда взялась эта чувственная сексуальность. Что касается его собственной потребности сохранять контроль... Остина это больше не волновало. Это из-за наркотиков? Это был сам Остин? Какое это имело значение, если это означало, что он получил то, чего так сильно хотел? Он не собирался позволить такой глупой вещи, как рациональное мышление, встать на пути чего-то столь важного.

— Знаешь, у меня есть и другие части тела, нуждающиеся в чистке, — с ухмылкой сказала Кристин. Остин рассеянно разминал грудь матери, похоже, уже довольно долго. Почему бы и нет? Остин был достаточно умен, чтобы понять, что когда в твоих руках находится совершенство, единственная глупая вещь, которую можно сделать, — это отпустить его.

— Прости, мам. У тебя такие классные сиськи.

— Мне всегда было трудно заставить тебя отпустить их, — сказала Кристин. Остин почувствовал, как его лицо стало горячим.

— Вот, пусть мама тебе подскажет, — сказала Кристин. Она оттолкнула руки Остина от своей груди и повернулась. Она наклонилась, положив руки на колени, и выставила перед ним свою упругую попку. Под ней Остин мог видеть начало розовой маминой киски. Того места, откуда он когда-то вышел. Половые губы надулись и провисли открытыми.

Ну что ж. Конечно, были и другие частички этого совершенства, на которые Остин мог обратить внимание.

Послушно протянув руку с куском мыла, светловолосый сын начал поклоняться маминой прекрасной попке. Он сжимал и разминал ее мускулистые щечки. Затем, не задумываясь о том, что он делает, Остин провел намыленным пальцем прямо по маминой щели. Она слегка подпрыгнула, завизжала, но тут же успокоилась.

— Непослушный мальчик, — сказала Кристин.

В ответ Остин шлепнул мать по округлой попке.

Она подпрыгнула и снова тяжело задышала. — Думаю, это я тебя отшлепаю, дорогой, — сказала Кристин.

Остин снова провел пальцем по маминой щели, подразнил ее коричневую заднюю дырочку, а затем просунул его прямо вниз и вошел в ее киску. Теперь Кристин действительно затаила дыхание. Она медленно подалась назад, втягивая все больше пальца Остина в свой капающую, жаждущую пизду.

Остин не думал, что мылить там — это хорошая идея, поэтому он быстро вытащил палец обратно. Кроме того, у него был приготовлен гораздо лучший инструмент для соблазнительной маминой вагины. Хотя, вместо того, чтобы очистить ее, он создаст там еще больший беспорядок.

Остин потянулся вниз и с мучительной медлительностью начал направлять свой маятниковый член в киску своей матери. Но Кристин выскользнула из его хватки.

— Еще нет, малыш, — сказала Кристин. — Сначала мы должны вымыть и тебя.

Кристин встала и повернулась. Она выхватила мыло из рук Остина. Светловолосый парень возвышался над матерью. По крайней мере, он был на голову выше ее. Но из-за того, как стояла Кристин, как она держала руки и бедра, Остин все еще чувствовал себя маленьким мальчиком под пристальным взглядом матери.

Кристин протянула руку с куском мыла. Как и ее сын, она начала с рук Остина. Казалось, она прослеживает каждый его мускул. Она "похвалила" каждую твердую выпуклость и тугое сухожилие.

Она спустила руки к груди и животу Остина. Она слегка пощипала его соски, но в основном просто провела руками по его телу. Кристин улыбнулась сыну так, как не должна улыбаться ни одна мать. Остин только застонал.

Внезапно, без предупреждения, Кристин потянулась вниз и схватила член Остина в свои скользкие руки.

— Ахххх, мама! Так хорошо!

Кристин захихикала, ее массивный сын теперь был таким податливым в ее маленьких пальчиках. Как будто она нашла точку опоры, и могла опрокинуть все тело сына одним движением мизинца.

Глаза Остина закрылись, и он прислонился спиной к стене душевой кабины, пока его мать тянулась к его пенису. Она действительно чистила его. Она проводила мылом вверх и вниз по стволу, под головкой и вокруг его орешков. Но этого было более чем достаточно, чтобы Остин почувствовал, как его яйца закипают. Они так и просились излиться наружу.

— Мамочка собирается вымыть тебя, — сказала Кристин, — чтобы ты мог снова развратить нас обоих. Особенно мамину маленькую непослушную киску. Я знаю, что это неправильно, но мамочка так нуждается в этом. Ты можешь сделать это для меня, малыш? Запустить в мамочку хороший большой заряд из мальчишеского теста? Прямо в мамино ноющее, желающее лоно?

— О, мама... Да, блядь, — сказал Остин. Он откинул голову, и она оказалась под форточкой вентиляции. Женщина в соседней душевой затихла. Воду выключили. Она ушла? Остина это почти не волновало. Скользкие пальцы матери так хорошо ощущались на его члене.

Кристин обхватила руками мускулистую попку сына. Она погрузила намыленный палец в его щель и погладила его анус.

— Просто маленькая месть, — сказала Кристин с улыбкой. Она отступила назад. Словно любуясь своей работой.

Остин тоже смотрел на свою мать. Но скорее как лев смотрит на газель. Подходящее описание для его атлетичной мамы. Остин шагнул вперед, его массивный член подался вперед. Глаза Кристин стали маленькими. Немного испуганными. Она отступила назад.

Остин снова попытался придвинуться ближе. Кристин прижалась спиной к стене. Она осторожно опустилась на маленькую деревянную скамейку. Хорошо, что здесь есть мебель, подумал Остин.

— Вот, пусть мамочка тебе поможет, — сказала Кристин. Ее голова была прямо на уровне члена. Она открыла рот и облизала член сына от корня до основания. Мать и сын застонали, когда Кристин взяла его хуй в рот. Она покачивалась вперед-назад, осыпая головку члена поцелуями.

Остин закрыл глаза и сосредоточился на ощущении языка и губ матери на своем члене. Кристин не умела так хорошо сосать, как Лекси. Он знал, что не должен сравнивать свою сестру с мамой, но ничего не мог с собой поделать. Остин отстранился. Кристин посмотрела на сына с выражением легкого замешательства и беспокойства.

Остин знал, чего он хочет. Что ему нужно. И он собирался взять это. Он поднял мать за бока и развернул ее так, что она перегнулась через скамью. Киска гордо торчала вверх. Остин взял в руки свой член и направил его в то место, откуда он когда-то родился. Кристин слегка покачивала попкой в ожидании.

— Ну, не заставляйте меня ждать, молодой человек, — строго сказала она.

Остин усмехнулся, а затем погрузил свой член в мамину киску. Они застонали вместе, один и тот же общий генетический звук, когда сын снова физически соединился со своей матерью. Так глубоко, что Остин подумал, что он действительно может снова войти в чрево матери.

— Хороший мальчик, — сказала Кристин.

— О, мама, — сказал Остин. — Еще какой хороший.

Слова уже ускользали от него, когда тугая влажность маминой пизды схлопнула его мозг. Остин отпрянул назад, затем медленно подался вперед. Он провел пальцами по телу матери. Ее прессу и рукам. Двигаясь постепенно. Наслаждаясь каждым ощущением.

— Давай, малыш, я знаю, что ты можешь лучше, — сказала Кристин. Остин принял ее критику близко к сердцу. Он немедленно начал долбить киску своей матери.

— Ох, бля! — воскликнула Кристин. — Вот так-то лучше.

Теперь они вдвоем двигались с полной самоотдачей. Скамейка скрипела под ними. Каждый звук усиливался эхом от плитки.

— Фух. Фух. Бля. Так хорошо, — прохрипела Кристин. Остин почувствовал, как напряглось ее тело, как сжалась ее киска, когда на нее накатил крошечный оргазм. — О! Ты заставил свою мамочку кончить. Такой хороший мальчик. Ты можешь сделать это еще раз, малыш?

— О да, — сказал Остин. Он потянулся вниз к клитору матери, но обнаружил, что ее пальцы уже там, они терли так сильно и быстро, что он подумал, что это должно быть больно. Но его мать снова напряглась, застонала, и Остин понял, что боль вовсе не проблема.

Боже, она была потрясающей. Ебать свою мать — это было все равно что покрывать породистую лошадь. Ее тело было таким совершенным и в полном тонусе. В такой позе, по мнению Остина, большинство женщин уже обвисли бы на скамье. Их мышцы болели. Кристин же двигалась с быстротой и грацией. Встречая каждый толчок сына в идеальное время. Скоординировано. Это могло бы стать олимпийским видом спорта, размышлял Остин. Синхронный трах. И его мать была чертовой золотой медалисткой.

Кристин все еще бессвязно стонала. Нанизывая слова, которые вроде бы имели смысл, но на самом деле не имели его. — Мой сын. Такой хороший. Хуй. Ебать. Еби меня, ох, бля, ДА!

Кристин откинула голову назад, а затем позволила ей опуститься. Остин не сбавлял темпа. Не останавливаясь, даже не делая пауз, его мать цедила из себя оргазмик за оргазмиком. Оргазмы становятся все сильнее, заметил Остин. Восклицания наслаждения становились все более долгими и продолжительными. Они приближались к чему-то, и Остин мог думать только о своем собственном вкладе в этот процесс.

Он отстранился от матери. Она захныкала. Почти всхлипывала.

— О, черт, Остин, ты не знаешь, что ты со мной делаешь. Не останавливайся. Ты собираешься кончить, малыш? Я сказала тебе, что можно кончить в меня. Мне это так нужно.

Остин улыбнулся своей матери и приподнял ее. Инстинктивно Кристин обхватила ногами туловище сына. Она висела на нем, как Лекси накануне. Кристин вытащила массивный член сына и снова совместила его со своей капающей дырочкой. Как будто она не могла больше терпеть разрыва связи.

Остин застонал, когда его член снова погрузился в идеальную мамину щелку. Он вспомнил слова Лекси о том, что ее пизда создана для его хуя. Если это так, то что же тогда это? Такая тугая и идеальная. Возможно, пизда Лекси и была создана для его хуя. Но Остин знал, что его хуй был создан для пизды его матери. Они подходили друг другу, как ключ к замку. Пизда и хуй.

Остин подошел к боковой стенке душа и впечатал мать в нее. Он начал долбить ее с усердием. Кристин держалась на нем так, словно он был пальмой в ураган. Ее руки крепко обхватили его шею. Даже впилась зубами в его плечо. Все, что угодно, лишь бы переждать бурю. А он, казалось, только усиливался.

— Остин. Я... Я думаю, у меня сейчас будет большой... — сказала Кристин. — Твой хуй. О Боже. Я никогда не чувствовала ничего подобного раньше.

— Даже лучше, чем с папой? — спросил Остин. Он не мог удержаться. Кристин, казалось, на мгновение приостановилась. Она наклонилась к его уху.

— Намного лучше, — сказала Кристин.

Остин ухмыльнулся и начал еще сильнее входить в свою мать.

— О, малыш. Мой маленький мальчик. Ебёт меня так хорошо, — сказала Кристин. — Мамочка совсем близко. Ты должен... Давай, Остин, милый. Мне это нужно. Кончи для меня. Я знаю, что мы не должны, но мне нужна эта сперма внутри. Я почувствую ее и "взорвусь". Ох, блядь, я сейчас и "взорвусь".

Остин намеренно замедлил свои удары.

— Скажи это, — прорычал он.

— О, пожалуйста. Мамочке так нужна твоя сперма! Пожалуйста, малыш! Наполни мое лоно своим семенем. Пожалуйста...

Остин практически перестал трахать свою мать. Она смотрела на него жаждущими глазами, и он ответил ей взглядом.

— Скажи это!

— О. Остин. Твой хуй так хорош. Ты ебёшь меня гораздо лучше, чем твой отец когда-либо мог.

Остин снова начал поглаживать в ней членом. Наращивая темп.

— О да, Остин... Мой маленький мальчик. Меня никогда так не ебали. Никогда. Твой хуй намного больше. Намного лучше. Мне это нужно. Еби свою мать. Владей ею. Я твоя, малыш. Навсегда.

— Кому принадлежит эта пизда?

— Тебе, Остин.

— Кому принадлежит эта пизда?!

— Моему ссссыыыы... О Боже, мой малыш владеет мной!

Остин помчался вперед. Его мать тряслась и рыдала, обернувшись вокруг него. Его собственный экстаз теперь приводил его в движение. Яйца прыгали вверх сами.

Внезапно занавеска душа распахнулась.

— Какого хуя вы двое....?

Мать и сын с визгом остановились. Прямо на обрыве. Там стояла женщина. Красивая, высокая, с длинными светлыми волосами. Одетая только в фиолетовое полотенце. Женщина из другого душа. Остин сразу узнал ее. Во всем, что произошло, он потерял ее из виду. И конечно, она все слышала. Что он делал. И с кем он это делал. Выражение ее лица говорило обо всем.

Затем хуй Остина словно вспыхнул.

Наслаждение просто вырвалось из него, переполняя его. Он пытался остановить его, но контроль уже исчез, и оргазм овладел им. Остин почувствовал, как тело матери сжалось вокруг него, когда он заполнил ее своей плотью.

— Ухннннн, — задыхалась Кристин. — Нееееееет... О, черт! О, ДА!

Несмотря ни на что, Остин вошел членом в мать так глубоко, как только мог. — О БЛЯДЬ! Мама, я кончаю! — застонал Остин.

— О, малыш, — кричала Кристин. — Кончи в меня. О, пожалуйста, кончи в меня.

Он услышал громкий вздох со стороны душевой. Остин заставил себя посмотреть туда. Другая женщина просто стояла там. Карие глаза расширились от шока.

То, что она собиралась сказать до этого, все еще застряло у нее в горле. Остин попытался заговорить, чтобы... Извиниться? Объясниться? Он не знал, что, но это было неважно. Его челюсти сомкнулась, и экстаз снова захлестнул его. Глаза крепко зажмурились.

Кристин прижалась к сыну, словно ее ударило током. Она содрогалась от каждого толчка детородной жидкости сына. — О Боже, я охуенно кончаю! — сказала Кристин. Она откинула голову назад. — Ох, ебать... ебать... ебать... ебать... ебать... ебать... ебать... ебать... ебать!

Остин прижал тело матери к своему. Все еще каким-то образом наполняя ее своим семенем. Мать и сын кричали и плакали. Качались друг на друге, пока их оргазм медленно затихал.

Осторожно Кристин спустила ноги. Она начала вставать, но потом чуть не рухнула, когда ее пронзил новый афтершок. Невероятно, но ее собственная маленькая кончинка вызвала последнюю эякуляцию Остина, и капелька спермы попала прямо на маленькую идеальную сиську его мамы.

Кристин опустилась на пол в душе. Остин опустился рядом с ней. Они смотрели только друг на друга. Любяще.

Кристин положила руку на подбородок Остина и притянула его лицо к своему. Она поцеловала его. Сильно. Губами, языком, зубами. Любя и желая. Вода из душа полилась на них. Остин поднял голову, беспокоясь о том, что он увидит. Какие последствия их ожидают.

Другой женщины уже не было.