Глава 2.2

Кристин проснулась, лежа на спине, рот ее дочери все еще обхватывал ее маленькую грудь. Ее сын лежал на них обеих, как странный, мясистый утешитель.

Проклятье. Они сделали это снова.

Кристин осторожно вылезла из-под своих детей и встала. Она потерла грудь и, посмотрев вниз, увидела вокруг соска следы маленьких зубов. Ебаный ад.

Ее дети лежали перед ней. Как обнаженные сексуальные трупы. Кристин не могла не оценить их обоих. Лекси, высокая, с длинными каштановыми волосами и подтянутым стройным телом. Ее грудь действительно была почти идеального размера. А ее попка была такой круглой и... Кристин не могла в это поверить, но она завидовала дочери.

И ее сын. Святые угодники. Ширококостный и светловолосый. Мускулистый до такой степени, какой его отец никогда не достигал. Бывали мужчины, как из мрамора, но которые не могли сравниться с тем, как налился мускулатурой Остин. Это как раз не вызывало у нее зависти — просто она была чертовски возбуждена телом сына.

Блондинка-мать тряхнула головой, пытаясь её освободить. Она не должна так относиться к своим детям. Черт. Они действительно все испортились, не так ли?

Кристин заставила себя выйти из палатки и подошла к тому месту, где ее младшая дочь спала с Джеймсом. Мужем Кристин. Отцом Молли. Без паузы Кристин расстегнула молнию на палатке и вошла внутрь. Все помещение провоняло подзасохшей спермой и свежей киской. Потом и мочой. Джеймс обхватил свою девочку, сжимая рукой ее пышную грудь.

Боже, как мне уже надоело оттаскивать мужа от дочери, подумала Кристин. Но она все равно сделала это.

Джеймс перекатился и огляделся вокруг себя. На свою дочь, все еще лежащую без сознания на земле. На рассыпанные полосочки белого цвета, покрывавшие ее тело. Затем он поднял глаза на жену.

— Черт. Я действительно думал, что мы прошли... — Джеймс на мгновение запнулся. — Прости, дорогая. Я не мог это контролировать.

— Я лежала рядом с тобой, ты знаешь, — сказала Кристин.

Джеймс вздрогнул, как будто она дала ему пощечину. — О Боже, мне так жаль, — сказал он. И Кристин почувствовала, что ее сердце разрывается от жалости к нему. В конце концов, неужели она была настолько лучше? Заставила Лекси лизать мамину пизду, пока Остин осеменял свою сестру. Фактически, по требованию их матери.

— Все в порядке, — сказала Кристин в миллионный раз. — То есть, это не нормально, но я тебя понимаю. Это не ты. Не мы. Нам нужно разобраться с этим побыстрее, пока всё пойдёт не так.

Джеймс поднял бровь на жену. Чего именно она ЕЩЁ боялась? Что ЕЩЁ ВСЁ может пойти не так?

Кристин с сожалением покачала головой. О, он и понятия не имеет.

***

Семья просыпалась медленно. Покрытые грязью, мочой и спермой, они все равно натянули испачканное нижнее белье и собрались вокруг стола для пикника. Джеймс с помощью переносной плиты сварил кофе, и все молча пили его.

Все вокруг было сырым, но солнце, пробивавшееся над горизонтом, обещало ясный и теплый день. Воздух, казалось, затихал и вздыхал, щекоча деревья. Но вся эта приятная атмосфера только усиливала чувство вины для всей семьи.

Когда все расселись по местам, Кристин заговорила.

— У нас проблема, — сказала она.

Лекси засмеялась. — Да, ничего страшного.

— Что бы мы ни приняли, похоже, что это не скоро покинет наши организмы. А это значит, что мы будем продолжать это делать. — Кристин жестом обвела кемпинг. — По крайней мере, еще немного.

Джеймс выглядел полусонным, сидя за столом. Лекси держала голову в руках. Молли уставилась в свою кружку с кофе. Остин все время подбрасывал ногу вверх-вниз, нервничая. Они были похожи на кучку наркоманов, отходящих от своего последнего кайфа. Кристин заставила себя продолжать, больше из чувства ответственности, чем из убежденности.

— Я знаю, это кажется очень плохим, — сказала она, — как будто мы сделали самую ужасную вещь в мире, и это никогда не пройдет. Никогда не станет лучше. Но если отстраниться и подумать, то это действительно не самое худшее, что могло случиться.

— Я могла бы еще трахнуть дядю Джека? — спросила Лекси. На мгновение Кристин представила себя стоящей на четвереньках, сосущей хуй старшего брата, в то время как её дочь... Бля. Ее разум был настолько чертовски сломан.

— Мы должны перестать винить себя, — сказала Кристин. — Все это время мы были под контролем химических веществ. — По крайней мере, Кристин была почти уверена в этом. Почти полностью. Она ведь не ползала в палатке сына и не умоляла дочь вылизать ей пизду, потому что ей самой этого хотелось. Она была почти полностью и абсолютно уверена, что только наркотики заставили ее принудить сына осеменить её дочь. Говорить так было явно легче, чем думать.

— Например, — продолжала Кристин, используя все знания, полученные в медицинской школе, — есть лекарство, помогающее бросить курить. Я забыла, как оно называется. Но некоторые люди, принимавшие таблетки, вставали посреди ночи и шли играть в азартные игры. Они просыпались на следующее утро и даже не помнили, что делали это. Тело, мозг — мы притворяемся, что понимаем их, но на самом деле это не так. Иногда вещи просто случаются. Если бы наш папа потерял наши сбережения из-за "азартных игр во сне" или чего-то подобного, мы бы расстроились, но никто бы его не винил. Здесь нет ничего такого, за что кто-то должен чувствовать себя виноватым или стыдиться, хорошо?

В ответ её семья уставилась на нее.

— Хорошо? — повторила она. Все механически кивнули. Это было начало. — Что бы мы ни приняли, мы должны слить большую часть из себя в течение следующего дня. Максимум за два. Оно выйдет из наших кровотоков меньше чем через неделю. Так что все пройдет быстрее, чем вы думаете.

— Ура, — категорично сказал Остин.

— Неделю?! — сказала Лекси. — И что мы должны делать до тех пор? Просто еба... дурачиться, как кролики?

Отказ дочери материться был довольно милым, учитывая, где был ее рот всего несколько часов назад, подумала Кристин. — Ты думаешь, нам стоит вернуться домой? —спросила она свою дочь, серьезно.

— Я имею в виду, не стоит ли нам сходить к врачу или еще куда-нибудь? — спросила Лекси: — Убедиться, что это не просто промежуточный шаг перед тем, как мы достигнем чего-то действительно ужасного?

— Я за предложение Лекси, мама, — сказала Молли. — Мне кажется, что если мы будем дома, то будет больше возможностей предотвратить это.

Кристин покачала головой. Боже, они действительно ничего не понимали. — Самое лучшее во всем этом что? Что это случилось здесь. В центре ничего и нигде. Никто больше не знает, что мы сделали, и никто больше никогда не узнает. Не дай Бог, если мы начнем "вести себя" так на нашем заднем дворе, где соседи могут увидеть. Или еще хуже. Лекси, что случится, если у тебя возникнет одно из этих желаний по дороге в колледж? Молли, ты думаешь, это хорошая идея — чувствовать себя так посреди урока истории? Или что, если мы с Джеймсом начнем вести себя так на работе? Как ты думаешь, что бы случилось? Со всеми нами?

— А семейные отношения? Я имею в виду, это же неправильно. Мы все это знаем. Но, по крайней мере, это происходит с людьми, которых мы любим и которым доверяем. Я имею в виду... Боже, если бы мы вдруг начали делать такие вещи с незнакомцами? Кто знает, что могло бы случиться? Я знаю, что всё это хреново, но во многих отношениях нам даже повезло.

Все члены семьи улыбнулись. Но потом они протрезвели. Как будто они смогли увидеть это в своем воображении. Секс с членом семьи — ужасен, но альтернативы ему? Они были абсолютно ужасающими.

— Тут наше безопасное место, — сказала Кристин. — Нам нужно остаться здесь и разобраться в себе. Мы все равно планировали пробыть на озере неделю. Так что ничего не нужно менять. Честно говоря, мы должны быть благодарны, что у нас есть такая возможность.

— Для чего именно? — спросила Лекси. — Чтобы впервые попробовать анал?

Остин и Джеймс оба чуть не опрокинулись со скамейки.

— Ни хрена себе, сестренка, — сказал Остин.

— Дорогая, это неприлично, — сказал Джеймс.

— Ничего из этого не подходит, папа, — сказала Лекси. Папа. Кристин заметила, что ее дочь снова стала называть его так после того, как они... Ну, по крайней мере, в этой угольно-черной туче был хоть какой-то просвет.

— Дайте мне закончить, — сказала Кристин, — я уже имела дело с зависимостью.

— Мама, ты же офтальмолог, — сказала Лекси. Она доставила своей матери всего один ебанный оргазм, а теперь вела себя так, будто владела этой женщиной. Боже правый. — Что, к тебе обращаются наркоманы за глазными каплями?

— Нет, но когда-то давно я проходила практику в скорой помощи в округе, и позвольте мне сказать вам, что я узнала там достаточно на всю свою жизнь, — сказала Кристин. — Это не вопрос простого выведения наркотика из организма. Что-то вроде, но это меняет тело. Разум. Каждый из нас должен ожидать небольшого отката назад. Нам нужно будет научиться лучшему самоконтролю. И мы можем сделать это здесь, в кемпинге, самостоятельно.

— Как мы это сделаем? — спросила Молли. — Контролируя себя?

— Так же, как эта семья делает всё: упорный труд, преданность делу и отказ бросать начатое, пока мы не получим то, чего хотим.

Молли закатила глаза на свою мать. Боже, ее младшая дочь может быть такой раздражающей. Что ж, хорошо, она "сделает" Молли или сломает ее. Как всегда.

— Мы не будем рабами этих желаний, — сказала Кристин, — я не позволю этому случиться. Мы можем контролировать себя. Наши тела. Мы должны попытаться.

— Мы пытались, мама, — сказала Молли.

— Ну, значит недостаточно сильно, — сказала Кристин, — иначе мы бы до сих пор не занимались этими вещами. Пришло время потерпеть.

— Ковбой — хвост трубой, — сказал Джеймс.

— Ниндзя — будь всегда на стрёме, — сказал Остин. — Что? Кажется, это подходит к теме.

Кристин презрительно покачала головой. Может быть, если она вспомнит, каким глупым может быть ее сын, она перестанет думать о том, насколько он сексуален.

— Так это всё? — Лекси сказала: — Мы остаемся здесь, пока нам не станет лучше. Мы никому ничего не говорим. А потом все пойдет своим чередом, как будто ничего не произошло?

— Таков план, — сказала Кристин.

— Черт, — сказал Джеймс, вспоминая слова жены. — Представляешь, если бы это случилось в месте, где много людей? Вот тогда бы мы действительно оказались в полной жопе.

***

Кристин приготовила завтрак, и все молча поели. После того как убрали со стола, мать-блондинка встала на колени перед Лекси и осмотрела лодыжку дочери. На основании собственного осмотра и уменьшающейся боли Лекси, Кристин была уверена, что это всего лишь небольшое растяжение. Это было хорошо. Если бы лодыжка действительно сломалась, Кэмпбеллы были бы вынуждены вернуться к цивилизации, послав к черту все остальные проблемы.

Кристин принесла из машины аптечку и перевязала лодыжку Лекси. Она дала дочери пакет со льдом из холодильника и велела ей по возможности не напрягать ногу. Высокая брюнетка сможет ходить на небольшие расстояния, но не более того. И снова Кристин почувствовала, что ей очень повезло.

После ухода матерью за Лекси все остальные члены семьи посмотрели на себя и поняли, что им нужно привести себя в порядок. Они все еще были покрыты грязью и воняли мочой. Их одежда была отвратительной, а чувствовали они себя еще хуже.

— Я думаю, нам нужно принять душ, — сказал Джеймс.

— Не думаю, что я смогу дойти до ванной, — сказала Лекси, разминая недавно перевязанную лодыжку. — Но я могла бы искупаться в озере.

— Звучит заманчиво, — согласилась Молли. — Почему бы нам всем не пойти?

— Нет, спасибо, — сказал Остин. — Я хочу место с горячей водой и чистым кафелем.

— Мы проделали весь этот путь ради озера, — сказал Джеймс. — Вы могли бы принять душ дома.

— Я согласна с Остином, — сказала Кристин, — не думаю, что выйду из этого рассадника водорослей чистой, просто буду грязной... в другом смысле.

Итак, Кэмпбеллы решили разделиться. Остин и его мать пошли в душ, а Джеймс, Лекси и Молли отправились на озеро. Семья сделала все возможное, чтобы привести в порядок кемпинг, затем собрала свои вещи: экологически безопасное мыло, полотенца и свежую одежду.

— Помни, испытывать похоть — это совершенно естественно, — сказала Кристин сыну, когда семья разошлась в разные стороны, — в этом нет ничего постыдного. Просто сдерживай её. Подави её и возьми себя в руки. Ты сможешь. Я знаю, сможешь.

***

Остин шел по дорожке к ванной комнате, перекинув полотенце и чистую одежду через левую руку. Зная, что он собирается принять душ, он оставил свою рубашку в кемпинге. Теплое солнце приятно касалось его обнаженной груди.

Его мать шла рядом с ним, указывая на все места, которые они посетили накануне, словно странный исторический пешеходный тур.

— Ооо, а тут твой отец выпустил вот такую струю, — сказала Кристин, — я почти уверена, что те кусты до сих пор блестят от его мочи.

Остин подумал, что это своего рода механизм преодоления трудностей. В конце концов, о чем еще им было говорить? Ну что, понравилось ли тебе спускать кончу в сестру? Тебе понравилось это так же, как кончать в меня? Ну, да. В этом контексте экскурсия по семейным природным писсуарам имела смысл.

Остин был даже немного удивлен, что его мать пошла с ним в душ. Не то чтобы он не хотел ее компании. Совсем наоборот, на самом деле. Он был в восторге. Но он был уверен, что: Во-первых, его мать будет из кожи лезть вон, чтобы не остаться с ним один на один после прошедшего дня, а во-вторых, Кристин будет следить за тем, чтобы Джеймс и Молли никогда не оставались наедине друг с другом по тем же причинам.

И все же она была с ним.

Кристин была одета в полосатую майку и синие джинсы. Так похоже на маму. Ее короткие прямые светлые волосы развевались на ветру. Она жестикулировала и улыбалась, словно наслаждалась обычным утром на прогулке вместе с сыном. На мгновение Остин представил их в кемпинге. В грязи по колено. Его хуй зарылся в нее так глубоко, что он подумал, что никогда не сможет его оттуда вытащить. Остин почувствовал волну сожаления, но не мог понять, печалится ли он о том, что они сделали, или сокрушается, что больше никогда не сможет этого сделать.

Мамина речь о самоконтроле имела большой смысл, но это мало его утешило. Самодисциплина была тем, с чем он боролся в последнее время. Средняя школа была лучшим временем в жизни Остина. Хорошие друзья, прекрасные времена. Он получал хорошие оценки, и несколько колледжей предложили ему футбольную стипендию, но Остин знал, что не собирается поступать в колледж.

Во время летних каникул он работал официантом в нескольких местных ресторанах, и кулинарный талант укусил его за зад. Сочетание тяжелой работы, командного товарищества и творчества очень понравилось Остину. Поэтому после окончания университета он начал работать у шеф-повара Пола в ресторане Chez Allez, расположенном через два городка. Остин готовил только салаты, но все же... Находясь там, он чувствовал правильность всего в своей жизни.

Но это не объясняло, почему все в его жизни вдруг пошло наперекосяк. Была вечеринка по случаю окончания школы, из-за которой его арестовали (Не по его вине. Это его лучший друг, Финн, принес травку. Остина в итоге оправдали). Обвинение в опасном вождении (это была его вина, он выпустил пар в машине и слишком быстро вошел в поворот). И драка с одним из посудомоев на работе. И пьянство... и хулиганство. И еще несколько вещей, которые Остин не мог точно объяснить.

И вот теперь... это.

На этот раз, конечно, нашлось оправдание. Каждый раз находилось оправдание. Но подобные вещи, казалось, происходили с Остином все чаще и чаще, и он изо всех сил пытался списать их на невезение. Он знал, что ему нужно взять свою жизнь в руки. Пока все не закрутилось так плохо, что он уже никогда не сможет исправить ситуацию. Он просто не знал, как это сделать. И увещевания матери "работай усерднее" совсем не помогали.

Остин оглянулся на Кристин, и она тепло улыбнулась ему. В памяти Остина промелькнула другая сцена. Его мать, обнаженная. Её идеальное тело, стоящее на четвереньках. Спина выгнута дугой, представляя его взору свою капающую киску. Боже, как она была горяча.

Остин попытался отогнать эту мысль. Увидеть любящую, поддерживающую, авторитетную фигуру, которой должна быть мать, а не желанную, чувственную, ох какую желанную женщину. Мама говорила, что похотливые порывы — это нормально, напомнил себе Остин. Но где грань между нормальным, хотя и неуместным желанием и неприемлемой потребностью? И узнает ли это Остин, прежде чем переступит черту?

Он заставил себя сделать глубокий вдох. Душ поможет. И время тоже. Должно помочь. Иначе он действительно не знал, что ему делать.

Дойдя до конца тропы, Остин и Кристин обнаружили большое темно-серое бетонное здание. Синяя дверь на ближней стороне гласила: "Мужчины". За душевыми с туалетом находилась большая парковка. К счастью, она была пуста. Остин принял мамину речь близко к сердцу. Пока они не смогут вернуть контроль над собой, находиться рядом с другими людьми было небезопасно.

— Я зайду в дамский. Увидимся через некоторое время, — сказала Кристин. Она с любовью коснулась обнаженной руки сына, и Остин не мог не заметить, как она задержалась на его загорелом бицепсе.

Внутри душевой было холодно, стены и пол были выложены сине-белой клетчатой плиткой. Здесь был свет, но, несмотря на него, тут было темно. Сильно пахло хлоркой, что было гораздо лучше, чем то, с чем Остин ожидал столкнуться. Было два писсуара, кабинка и душ на дальней стороне. Душ был довольно большой, почти отдельная комната, с одной стороны стояла скамейка (для инвалидов и пожилых, предположил Остин). От остальной части ванной комнаты душ отделяла лишь тонкая бежевая занавеска.

Остин разделся и повесил полотенце на ближайший металлический крючок. Затем он включил душ. Установка была почти промышленной: две лейки, направленные в разные стороны, обдавали помещение удивительно горячей водой. Это было так приятно, что Остин начал подумывать, не стоит ли ему приезжать сюда даже в свободное от кемпинга время. Три часа езды стоили того, чтобы получить такое удовольствие.

Остин закрыл глаза и позволил теплой воде омыть себя.

Бах!

Остин открыл глаза. Кто-то распахнул входную дверь. Остин застыл на месте. Занервничал. Парковка была пуста. Так кто же, черт возьми, сюда вошел?

— Остин? — Это была его мать. — Малыш, у нас проблема.

***

Когда Молли переодевалась в купальник в палатке, она увидела свое тело совершенно по-новому. Она все еще была покрыта засохшей спермой. На ее груди и бедрах были крошечные синяки, оставшиеся с прошлого дня. Но было не только это.

Молли привыкла смотреть на себя и видеть провал. Большие, толстые сиськи и толстая же, бесполезная задница. Это было как символ всей ее жизни: сколько ни старайся, все равно недостаточно хорошо. Молли получала хорошие оценки, но Лекси всегда была в списке отличников. Молли была начинающей в соккере, но Остин был капитаном футбольной команды. Молли всегда была младшей из трех детей, что было иронично, учитывая её щедро одаренное тело.

Однако сейчас — стоя наполовину внутри крошечной палатки, все вокруг было окрашено в оранжеватый цвет солнечным светом, просачивающимся сквозь полотно — Молли увидела кого-то совершенно другого. Она была сексуальна. Ее огромные сиськи и самые ебабельные бедра.

Ее отец был самым красивым и смелым мужчиной, которого она когда-либо встречала, и он не мог оторваться от нее. Синяки на ее груди и бедрах были похожи на татуировки воинов. Многочисленные победы, которые она одержала. Могучие хуи, которые она сразила. Снова, снова и снова. Возможно, Молли провалила тест, в который ее семья верила больше всего, но это было нормально, потому что она сдавала совершенно другой экзамен. Тот, который ее брат, сестра и мать не могли не то что сдать на "отлично", а просто пройти его.

Это было больше, чем ебля. Хотя, конечно, и это тоже. Молли теперь по-другому смотрела на всю свою жизнь. Пока ее брат и сестра сидели дома, Молли собиралась поступать в крупный университет. Пока ее мать смотрела на длинную дорогу устаревания и сожалений, у Молли была вся жизнь впереди. И вдруг, все еще покрытая папиной спермой, Молли обнаружила, что ей нравится мысль о том, куда она направляется.

Белокурая девушка-подросток натянула купальник — красный цельный купальник с бирюзовой полоской посередине. Это был не самый сексуальный наряд в мире, но Молли сделала так, что он выглядел просто потрясающе. Она хихикнула, представив себе реакцию отца, когда он увидит ее в этом. Затем она остановила себя.

Молли знала, что ее мать была права. Они должны были взять себя в руки. Она всегда хотела своего отца. Раньше она не могла четко сформулировать эту мысль, но после их секса все встало на свои места. Но это не могло продолжаться. Что, она приведет своего папу на выпускной бал? Они вдвоем будут танцевать медленный танец в центре гимнастического зала, над ними будут плясать белые и желтые огни, а он будет крепко держать ее в своих объятиях. А потом, дома, он повалит ее на ее девичью кровать, раздвинет ей ноги и... Да!

Нет. Если Молли что-то и решила, так это то, что она не позволит маме одержать вверх. Только не снова. Она докажет свою силу. Свою стойкость. Остальные могли трахаться по глупости за границами штата. Молли будет держать себя в руках. Она обещала себе это.

Пышногрудая блондинка застегнула лямки на плечах, затем расстегнула молнию палатки и вышла наружу. После затхлой жары палатки воздух на берегу озера казался прохладным и хрустящим. Лекси уже была там, сидела на скамейке для пикника с пакетом со льдом на лодыжке. Худенькая старшая сестра Молли была одета в бикини цвета морской волны с завязками на шее и бедрах. Купальник все еще был довольно консервативным, но, как и ее младшая сестра, Лекси сделала так, чтобы материал выглядел на ней... хорошо.

— Как твоя лодыжка? — спросила Молли. Она села рядом со своей сестрой на скамейке. Они не были близки. Они не ссорились, как Лекси и Остин, но Молли знала, что у других девочек есть сестры, которые были как лучшие подруги. Они делились одеждой и секретами и были вдвоем против всего мира. С Лекси у Молли такого не было, хотя после отъезда старшей сестры в колледж стало еще хуже.

Когда они были младше, старшая сестра Молли называла себя Алексис. Алексис была милой и доброй. Легко смеялась и ничего не боялась. Они не доверялись друг другу, но между ними было что-то близкое к привязанности. Потом Алексис уехала в колледж, а домой вернулась уже Лекси.

Лекси не всегда была холодной, но она никогда не была теплой. Лекси не была злой по отношению к Молли, но и доброй ее тоже нельзя было назвать. Поэтому, хотя это была одна и та же сестра, Молли привыкла считать их двумя разными женщинами. И все же Молли задавалась вопросом, что случилось с Алексис в колледже, что вместо нее прислали Лекси. Все еще немного невинная юная блондиночка беспокоилась, что колледж может нанести ей такой же шрам на душе, как и ее старшей сестре.

— На самом деле все неплохо, — сказала Лекси. — Лодыжка болит, но не так сильно, как раньше. — Она покрутила ногой, как бы подтверждая свою точку зрения. — Как ты?

— О, я в порядке, — сказала Молли.

— Нет. Серьезно. Как ты?

— О, — сказала Молли. Она посмотрела на свою сестру. Ее длинные каштановые волосы свисали до груди. У нее был естественный розоватый цвет щек. Ее зеленые глаза, более глубокие, чем зеленый цвет ее костюма, выглядели такими любящими в этот момент. Молли не могла не подумать: — Ух ты, а Лекси очень красивая.

— Послушай... все, что произошло... Мама права, это не твоя вина, — сказала Лекси.

— Нет, я знаю, — сказала Молли.

— И папа тоже не виноват, — сказала Лекси.

— Или Остин, — сказала Молли.

— Подожди, — отступила Лекси. — Вы и с Остином...?

— Что? О, нет. Я просто хотела быть всеохватной. Наверное.

— Ну, ты права, — сказала Лекси, — не вина нашего глупого брата, что в этой семье все мозги достались девчонкам.

Она улыбнулась и засмеялась. Молли тоже засмеялась.

— Что бы ни случилось, — сказала Лекси, — я рядом с тобой. ХОРОШО? Я знаю, что была не самой лучшей старшей сестрой. Но после этого...? Я обещаю. Мама, папа, Остин — я не знаю, что они будут делать. Но я надеюсь, что ты знаешь, что можешь рассчитывать на меня.

Лекси потянулась и сжала руку младшей сестры.

— Ты любишь его? — неожиданно спросила Молли. Она не была уверена, откуда взялся этот вопрос, но он прозвучал.

— Да, — ответила Лекси. Ей даже не нужно было спрашивать, кого Молли имеет в виду. — А ты?

— Да, — сказала Молли. — По-большому счету.

— Вот это, блин, проблема, — сказала Лекси. Она вздохнула и откинулась назад.

Послышался скрип молнии палатки, и Джеймс вышел на солнечный свет. На нем была пара маленьких темно-синих шорт. Не спидо, конечно, но что-то маленькое и обтягивающее, что позволяло оценить каждый его мускул.

Джеймс откинул назад свои седеющие волосы и вытянул руки вперед. Молли практически обмазалась "снизу" кремом, глядя, как напрягаются и вздуваются мышцы папиных рук, груди, ног.

— А может быть, это хорошая проблема, — сказала Молли. Она спрыгнула со скамейки для пикника и закричала: — Папа!

Ее отец обхватил свою малышку руками. Уткнулся носом в ее макушку.

— Привет, папа, — сказала Лекси. Джеймс криво улыбнулся, когда она захромала к нему. Он обнял вторую дочь, прижав Лекси и Молли к своей груди.

Это было неловко — как будто Джеймс и Лекси тоже занимались грязными делами? Молли не помнила, чтобы ее отец был с Лекси. Впрочем, теперь многое в жизни было туманно. И то, как вели себя отец и старшая дочь, убеждало Молли, что это должно было когда-то произойти.

Молли почувствовала, как ревность тянет её нутро, но она заставила себя отступить. Ее папа влюбился в эти крошечные сиськи и ничего не значащую задницу? Как будто это возможно. Может, они что-то и делали, пока Молли была в отключке? Ну, значит тогда у ее папы был только один вариант. Он никогда бы не выбрал низкокалорийную Лекси вместо пухленькой Молли, если бы у него был выбор.

Они разделились и пошли к озеру. Джеймс и Молли помогали Лекси идти, пробираясь по слипшейся от росы траве. Вдалеке радостно щебетали птицы. Озеро выглядело темным и стеклянным.

Когда они добрались до берега, все трое разделились. Лекси встала на колени, чтобы размотать бинты на лодыжке, а Джеймс и Молли зашли в воду. Озеро было холодным, и Молли дрожала. Она обняла себя руками. В памяти всплыли воспоминания о прошедшем дне. Она сидела на члене папы и дрожала под ледяным дождем. Отец посмотрел на нее, и выражение его глаз подсказало изгибистой блондинке, что он вспоминает точно такой же момент.

Джеймс подошел и обнял свою дочь. — Мы пойдем туда вместе, — сказал он. Молли почувствовала, как Лекси прижалась к ней с другой стороны. Они все сделали шаг вперед. Шестиногий монстр — теплый и слегка неуклюжий.

Вода озера липла к бедрам Молли.

— Черт! Холодно! — воскликнула Молли.

— Может, еще не поздно пойти и принять душ вместе с мамой и Остином, — сказал Джеймс.

Молли услышала критику и взяла себя в руки. Она не собиралась сдаваться. Не в таком простом деле, как это. Она стиснула зубы и шагнула вперед. Берег обрывался. Молли зашла глубже. Вода доходила ей до пояса. По грудь. Наконец, она погрузила голову под воду, затем вынырнула и закричала, светлые локоны мокро шлепнулись ей на щеку.

Молли услышала воинственные крики сестры и отца, и вдруг с обеих сторон на Молли обрушились крупные брызги — это окунулись Джеймс и Лекси.

— Уууу! — крикнул Джеймс.

— Это чертовски холодно! — сказала Лекси. Но она смеялась и хлопала в ладоши.

— Боже, как приятно вымыться, — сказал Джеймс. Он посмотрел на своих дочерей. В его глазах был веселый взгляд. Он подошел к Молли и притянул ее к себе. Белокурая малышка свернулась калачиком на груди отца. Она почувствовала, как вокруг нее сомкнулось еще одно тело. Лекси. Они втроем снова обхватили друг друга. Молли чувствовала себя теплее, чем на суше.

Все трое не шевелились. Они задыхались, как будто бежали наперегонки. Молли почувствовала, как отец провел руками по ее волосам. Она подняла голову и увидела, что он улыбается. Маленькие морщинки вокруг его глаз. Его квадратная челюсть и тонкие губы.

Когда ее обнимал отец, когда рядом была сестра, все было правильно. Были ли это те самые желания, о которых предупреждала ее мать? Они были ласковы, вот и все. Тот факт, что каждое прикосновение отца посылало молнию прямо в ее киску, не был идеальным. Но это не означало, что они должны остановиться. Семьи могут быть близки. Они могут обнимать друг друга. Это было нормально.

Молли почувствовала, как Лекси отстранилась. Отец притянул ее ближе. Руки обхватили ее. Она почувствовала его твердость на своем животе. ХОРОШО. Это тоже было нормально. Она не могла осуждать его за это. Он был мужчиной, она была женщиной. Тела иногда так реагируют. Черт возьми, ее киска капала горячей лавой — кто она такая, чтобы судить?

Все было в порядке. Они все еще контролировали ситуацию. Никто не делал ничего такого, о чем потом пришлось бы жалеть. Отцы и дочери обнимались по всей стране. А иногда биологические вещи просто случаются. Это было более чем уместно. Это было правильно. Движение назад к тому, чтобы стать абсолютно нормальной, абсолютно приемлемой семьей.

Молли подняла глаза на отца.

— Это мило, — пробормотала она.

— Ты такая красивая, малышка, — сказал Джеймс. Да. В этом нет ничего плохого. Папы всегда делали своим дочерям комплименты. — Твои глаза. Твои сиськи. Твоя попка. Ты чертовски совершенна. — ХОРОШО. Не отлично, но технически все еще хорошо.

— О, папа, я тоже тебя люблю, — сказала Молли. Взгляд в глаза ее отца. О Боже. Молли провела руками по седеющим волосам на груди отца. Почувствовала мышцы его грудной клетки. Сильные плечи. Его губы разошлись. Молли потянулась еще выше. Она погладила папины щеки. Притянула его рот к своему.

Может быть? Может быть, все еще в порядке? Если бы они только сделали немного...

— У-у-у-у! — Раздался громкий крик, за которым последовала серия всплесков. Все еще находясь на руках у папы, Молли повернулась, чтобы посмотреть, откуда донесся звук. Лекси стояла рядом с ними и смотрела на озеро, ее глаза были распахнуты широко от чего-то, очень похожего на страх. Молли почти забыла о своей старшей сестре, когда оказалась в папиных объятиях.

Но кричала вовсе не её высокая брюнетка-сестра.

— Ребята? — сказала Лекси. — Кажется, у нас проблема.