Глава 3.1

Еще восемь LE-страниц извращений! Скорее всего, перед этим вам следует прочитать первую и вторую части... так на всякий случай, если вам нужно быстро освежить информацию...

В прошлый раз: Во время семейного похода Кэмпбеллы приняли энергетические таблетки со странными и запоминающимися побочными эффектами: неконтролируемым мочеиспусканием, за которым последовал неконтролируемый трах. Мамы с сыном. Папы с дочерью. Брата с сестрой. После целого дня разврата семья решила, что наконец-то все под контролем. Однако на следующее утро они снова принялись за свое. Хуже того, на этот раз незнакомцы застали возбужденных домочадцев за этим занятием.

Смогут ли Кэмпбеллы избавиться от своих неистовых желаний, пока все не стало еще хуже?

Предупреждение о спойлерах: Нет. Нет, не смогут.

Джеймс, его жена Кристин и трое их детей — старшая дочь Лекси, средний сын Остин и младшая дочь Молли — разрушили свой кемпинг на берегу озера, словно на них надвигался ураган. Они свернули спальные мешки, сняли палатки и набили свои сумки, бессистемно запихивая всё в багажник своего внедорожника. Никто не сказал ни слова. Никто даже не осмелился посмотреть друг на друга. Как будто даже это небольшое действие могло представлять значительный риск для их безопасности. Самое печальное заключалось в том, что, скорее всего, так оно и было.

Я действительно верил, что у нас все под контролем, подумал Джеймс. Но тут в его голове зазвучал другой голос. Нет, нихуя ты не верил, ты просто хотел в это верить... просто чтобы снова трахнуть Молли. Трудно выиграть спор со своим внутренним оппонентом — самим собой, но Джеймс старался изо всех сил, складывая щупальца из длинных палок в короткие, сложенные стопки.

Джеймс явно находился в состоянии конфликта, войны с самим собой, которая могла закончиться только поражением обеих сторон. С одной стороны, он был в ужасе от самого себя. От того, что он сделал. Что они все сделали. С другой стороны... Молли...

Его белокурая малышка с огромной грудью и ебабельными бедрами сворачивала рядом с ним спальный мешок, выставляя ему на обозрение свою огромную попочку. Джеймс застонал от бессилия. Его дочь была создана для секса вообще и для папиного хуя в частности. Джеймсу потребовались все его усилия, чтобы сосредоточиться на срывании с колышек очередной палатки вместо того, чтобы сорвать с дочери одежду, повалить ее на землю и заполнить её пизду своим хуем. И наполнить своим семенем. По крайней мере, это было единственное, чего они еще не сделали.

Джеймс, по крайней мере, не зашёл слишком далеко. Он все еще испытывал скорее облегчение, чем сожаление по поводу того, что ему удалось НЕ оплодотворить незащищенное чрево своей младшей дочери. Но даже думая об этом... Ну, может, он и сожалел об этом. Просто он знал, что лучше не удовлетворять это желание.

Джеймс рискнул взглянуть на свою жену, Кристин. Худая блондинка судорожно закидывала в машину их пропитанную мочой одежду, даже не потрудившись упаковать ее заново. Кристин была почти полной противоположностью их младшей дочери. Жилистая, мускулистая, в свои тридцать девять лет жена Джеймса была в лучшей форме чем за всю свою жизнь. Это было именно то, что её сын, Остин, явно не упускал из виду.

Джеймс видел, что их единственный мальчик смотрел на свою мать в этот самый момент. Джеймс знал, что Остин "был" с Кристиной, видел это своими глазами. Теперь он задавался вопросом, произошло ли это снова. Мать и сын вместе ходили в душ в лагере. Что произошло, пока они там были? Наверняка произошло что-то такое, что заставило Кристин и Остина вернуться в лагерь и потребовать, чтобы семья должна была так внезапно уехать.

Джеймс почувствовал гнев, ревность. Затем стыд. Он уже начал привыкать к этому циклу. В конце концов, если он не мог перестать трахать Молли, то почему он должен осуждать свою жену за то, что она делает это с Остином? На самом деле, всё получилось как нельзя лучше, поскольку это дало Джеймсу право продолжать засаживать...

Нет. Джеймс не собирался позволять себе такие мысли. Он повернулся и посмотрел в дальний конец их кемпинга и его взгляд "зацепился" за его старшую дочь, Лекси, когда та снимала третью и последнюю палатку. Девушка была идеальным сочетанием своих родителей: у нее было подтянутое тело Кристин, глубокие зеленые глаза и маленькая упругая грудь. Но у нее был рост и темные волосы отца. Джеймс "был" и с Лекси. Он не гордился этим, зная, на что похоже, когда обе его "маленькие девочки" достигают своего высшего, незаконного оргазменного пика на члене своего отца. Но он также не мог перестать представлять себе это в ярких красках.

Лекси робко оглянулась на отца. В этих зеленых глазах что-то неуверенно поблескивало. Джеймс знал, что Лекси трахалась не только с ним, своим отцом, но и с братом. А потом произошло то, что случилось на озере. Они пошли туда, чтобы помыться. Чтобы охладиться. Чтобы доказать себе, что они могут контролировать эти свои безумные желания.

В воде они встретили группу студентов. Но вместо того, чтобы замедлить ход нечестивых событий, молодые люди, казалось, еще больше усугубили ситуацию. В итоге Джеймс выебал Молли прямо на глазах у одной девушки. А Лекси "была" с незнакомыми парнем и девушкой на берегу озера. Именно это и послужило толчком к тому, чтобы очистить лагерь. Плохо, что они делали то, что делали — целая семья трахала друг друга в безумной оргии — еще хуже, что теперь весь мир мог узнать, что это происходит.

И точно так же Джеймс понял, что всякая надежда на нормальную жизнь закончилась. Оставалось только бежать за помощью и надеяться, что кто-то сможет его вылечить. Исправить его семью. О Боже, как же мы заебались, подумал Джеймс.

Остин закинул последнюю палатку на заднее сиденье внедорожника. Машина выглядела так, будто ее загружал ненормальный, слепой человек, но наконец-то она была полностью забита поклажей. Джеймс подбежал к машине и забрался внутрь. Он слышал, как остальные члены его семьи сделали то же самое. Он даже не посмотрел, чтобы убедиться, что все они на месте. Он просто вставил ключ в замок зажигания и завел двигатель.

Машина взревела, и вместе с этим Джеймс почувствовал странное чувство облегчения. Наконец-то он начал действовать. Кондиционер обдувал его лицо холодным воздухом. Джеймс не заметил, как сильно вспотел. Он почувствовал, что его грудь расслабилась, как будто он часами задерживал дыхание. Возможно, так оно и было. Он посмотрел на пассажирское сиденье, чтобы поделиться этим чувством облегчения со своей женой. Только вот Кристин не было на своем обычном месте.

Вместо коротких прямых светлых волос и зеленых глаз своей жены Джеймс увидел каскад золотистых колечек и бледные, почти серые, голубые глаза. Молли. Красивая блондиночка улыбнулась отцу так, что Джеймс подумал, что она вот-вот расплачется или обнимет его.

Джеймс перевел взгляд на заднее сиденье и увидел, что Кристин, обладательница вечных привилегий на переднее сиденье, сейчас устроилась посередине сзади, между Лекси и Остином. В хаосе своего бегства из кемпинга Кэмпбеллы выбрали довольно нетрадиционную рассадку.

Кристин показалось, что она поймала растерянный взгляд Джеймса и улыбнулась. Немного страдальчески, но все же ласково.

— Все в порядке, милый, — сказала Кристин, словно прочитав мысли мужа, — мы все здесь, и мы направляемся в безопасное место. Это все, что имеет значение.

Джеймс торжественно кивнул. Он изо всех сил старался сдержать свой гневный ответ. Ей было легко сказать, что все "в порядке". В конце концов, во всем виновата сама Кристин. Это она настояла на таблетках. И когда все стали трахаться, она была единственной, кто утверждала, что это просто вопрос душевной силы, а вовсе не медицинской необходимости. То, что она наконец пришла к выводу, что это не то, что они могут контролировать сами, не искупало всего того, что она натворила за это время.

Только вот ты тоже не совсем невинен, сказал предатель в голове Джеймса. Он посмотрел на свою младшую дочь. Она все еще улыбалась ему с таким невинным видом, что заставляло его чувствовать себя еще более виноватым.

— Джеймс, милый? — это была снова Кристин. Джеймс поднял глаза и понял, что они все еще сидят в работающей машине, никуда не едут.

— Прости, — сказал Джеймс. — Прости, прости, прости. — Он снял ногу с тормоза и почувствовал, как машину потянуло вперед. Вся семья, казалось, расслабилась, когда они покатились по грунтовой дороге и направлялись к дому. Наконец-то они выбирались в безопасное, как они полагали, место.

***

Они проехали несколько миль, но Джеймс все еще не мог найти выход из лабиринта мыслей в собственной голове. Было раннее утро, и шоссе представляло собой длинную серую полосу пустоты, ведущую к туманному горизонту. Оно казалось слишком похожим на метафору его собственной жизни: ни конца, ни края, только бесконечное ничто.

Джеймс очень гордился своей способностью справляться с трудностями. Даже когда Кристин забеременела от него еще будучи школьницей, Джеймс не помнил, чтобы чувствовал себя таким потерянным. Теперь у него была потрясающая семья, невероятная карьера, и все это потому, что, когда что-то шло не так, он точно знал, как правильно поступить. Всю свою жизнь он строил вокруг идеи, что успех — это просто вопрос усердной работы и следования правилам. Но теперь...

Джеймс знал, что ни в чем из того, что произошло, не было его вины. Но это произошло, и результаты были катастрофическими. Что, если в его истории не будет счастливого конца? Что если его жизнь стала трагедией, и он ничего не сможет сделать, чтобы изменить ее?

Джеймс посмотрел на пассажирское сиденье, на свою жену, ища в ней уверенности. Но снова на него смотрела его дочь — сексбомбочка. Боже, если бы это не было метафорой всего на свете.

— Ты в порядке, папа? — спросила Молли. Ее лицо исказилось от искреннего беспокойства. Джеймс был настолько поглощен Молли — секс-идолом, что почти забыл о своей дочери — человеке.

Его малышка была, вероятно, самой умной из всех, самой красивой, самой способной добиться успеха. И все же Молли была той, кто, казалось, меньше всего верил в себя. У нее была удивительная способность находить темные тучи в безоблачном небе. Молли могла бы предотвратить голод во всем мире и плакать во сне, потому что она не обеспечила мир во всем мире.

И все же Молли была самым милым и добрым человеком, которого он знал. Когда Молли спрашивала утром — как дела? — она действительно имела в виду это — она искренне хотела знать, как у тебя дела. Несмотря на то, что саму себя Молли грызла изнутри, окружающим она всегда улыбалась. Солнышко. Она умела делать людей вокруг себя счастливыми, просто оставаясь самой собой. Что все это с ней сделало?

Джеймс выпрямился на своем месте. Он был так занят вечеринкой жалости к себе, что забыл, что остальная часть его семьи тоже разваливается на части. Он решил стать сильнее, ради них.

— Да, дорогая, я в порядке, — сказал Джеймс, потянувшись, чтобы сжать плечо Молли. — Извини. Я просто немного, знаешь, на взводе.

Молли кивнула и засияла. Она протянула руку и погладила отца по затылку.

— Все будет хорошо, — сказала Молли. И вот так Джеймс почувствовал себя реально лучше. Слова были бессмысленны — Кристин говорила ему об этом много раз. Но, возможно, иногда слов было достаточно. Даже если слова были явной ложью, все равно становилось легче, когда кто-то их произносил.

Джеймс взглянул на заднее сиденье и увидел, что остальные члены его семьи уже разместились в машине поудобнее. Лекси и Остин рассеянно смотрели в окна. Кристин улыбнулась ему, а затем подбородком указала на дорогу.

Джеймс хотел что-то сказать ей, но Молли все еще гладила его по голове, и ее легкие, ласковые прикосновения очень отвлекали. То, как она проводила пальцами по его все еще густым, только слегка серебристым волосам... от этого было трудно было сформировать законченную мысль. Затем она продолжила, проводя тонкими розовыми пальцами за его ухом. Вниз по шее. Ноготочки щекотали его руку. Боже, когда же успела исчезнуть наивная добрая девочка и появиться эта суккуба?

Джеймс почувствовал шевеление в штанах. Теперь это было слишком знакомо. У Джеймса уже не было сил с этим бороться. Он посмотрел на дочь, почти умоляюще. Молли засветилась в ответ. Блондинка провела руками ниже. По подтянутому животу отца, затем вниз, к его шортам цвета хаки.

— О! — сказала она, когда ее рука коснулась твердости в его промежности. В ее голосе слышалось восхищенное удивление и неподдельное волнение. Джеймс начал поднимать руку, чтобы оттолкнуть руку Молли. Быть сильным, как он поклялся минуту назад. Разве он не должен был по отношению к своей девочке хотя бы попытаться соблюсти приличия? Попытаться защитить свою милую, невинную (ладно, может быть, уже не совсем) дочь? Джеймс услышал вздох, донесшийся из задней части машины.

Инстинктивно он посмотрел в зеркало заднего вида. Кто-нибудь застукал его и Молли? Видели ли они, что ее рука сейчас массирует его ноющий хер через шорты? Затем патриарх семьи увидел, что происходит, и издал собственный удивленный вздох.

Там, где раньше остальная семья выглядела как совершенно нормальные пассажиры, теперь его встретило совсем другое зрелище. Его жена уже двадцати один год — серьезная, правильная женщина, которая до этих выходных никогда не была ни с кем, кроме своего мужа, — роскошно расположилась на среднем сиденье, совершенно топлесс. Ее дети, Лекси и Остин, склонились над ней с обеих сторон. Они сосали ее крошечные соски, словно были новорожденными.

В ответ атлетичная блондинка запустила руку в промежности каждого из своих детей. Поглаживая вверх-вниз обнаженный эрегированный член Остина. Поглаживала взад-вперед голую щелку Лекси. Джеймс завороженно наблюдал, как его семья напрягается и стонет, словно какое-то одно сексуальное существо.

Джеймс почувствовал, как его молния скользнула вниз, и его внимание вернулось к передней части машины. Молли залезла в брюки отца и вытащила его пенис. Она улыбалась и почти хлопала в ладоши, как будто развернула рождественский подарок своей мечты. Изгибистая блондинка наклонилась и опустила свой рот на член Джеймса. Теплая влага изо рта Молли окружила его член, поглощая его.

Джеймс вцепился в руль, словно держась за жизнь, когда все его тело попало под власть пухлых губок и розового маленького язычка его дочери. Если до этого у него и были мысли о том, чтобы заставить дочь остановиться, то они остались далеко позади, на черной дороге.

Несмотря на полный контроль над своим папой, Молли не была экспертом в оральном сексе. Она была слишком слюнявой и сочетала недостаточное всасывание со слишком большим количеством контактов с зубами. Но это не имело значения, потому что малышка Джеймса сосала его хуй так, как будто ей это было абсолютно необходимо. Как будто это было поклонение, а хуй ее папы был ее Богом. Все навыки в мире не могли компенсировать этого.

— Это так хорошо, милая, — сказал Джеймс.

— Мммм, — сказала Молли, ее губы развратно чмокали. Она выглядела так сексуально с удвоенным подбородком хуесоски.

Джеймс услышал, что на заднем сиденье тоже обострилась ситуация.

— О, детка, это так хорошо! — Кристин чуть не плакала: — Вот так, лижи мамину киску. Ой, какая хорошая девочка.

— Мааам, Лекси больше не дрочит мне, — сказал Остин.

— Ну, сейчас она немного занята, помогая мне, — сказала Кристин.

— Я знаю, — сказал Остин, надувшись. — Просто...

— Все хорошо, малыш. Лекси заботится обо мне, чтобы я могла позаботиться о тебе.

— О, как приятно, — сказал Остин, его мать, очевидно, потянулась и взяла в руку член сына.

— Ну и кто теперь будет заботиться обо мне? — спросила Лекси.

— Вы, оба! Клянусь, мне придется сделать всё, — сказала Кристин. — Вот, перевернись... нет-нет, держи свой рот на маминой киске... моя девочка. Теперь наклонись назад, чтобы твой брат мог дотянуться...

— Мммм, — вздохнула Лекси, когда рука Остина вошла в контакт с её киской.

— Хорошо, — сказала Кристин, — но не отвлекайся, а то я его заберу у тебя, поняла?

— Да, мама, — сказала Лекси.

— Разве твоя старшая сестра не вкусненькая, Остин? — спросила Кристин.

— О да, — сказал Остин.

— Я уверена, что ты бы предпочел иметь свой хуй внутри нее, но пока придется обойтись этим.

— Все в порядке, мам, — сказал Остин. — Твоя рука работает чертовски здорово.

— Не забудь предупредить меня, прежде чем кончить, — сказала Кристин.

— Да, мама, — хором сказали брат и сестра.

Молли обхватила член отца в кулак, и Джеймсу пришлось вернуть свое внимание к младшей дочери. Она согласованно двигала головой и рукой, заталкивая его хер себе в рот. Хрюкала и задыхалась. Это было, О, Боже, чертовски приятно.

Джеймс изо всех сил старался смотреть вперед и впитывать все это. Влажные звуки натираемых кисок смешивались с шлепками оглаживаемых членов. Вздохи и стоны. Экстатические крики. Настоящий оркестр оргии заполнил машину, пока семья доводила друг друга до оргазма. Джеймс вспомнил, как в колледже слышал историю о группе студентов, которые отправились в путешествие и в итоге все просто трахались в машине, едя вперед-назад по шоссе. Странно, как жизнь отзеркаливает саму себя.

Молли оторвалась от члена отца — тонкая дорожка слюны стекала с ее рта на его член. Джеймс посмотрел на нее, нервничая. Неужели его малышку наконец-то посетило угрызение совести? И если так, то не может ли это подождать до того, как он кончит? Но белокурая девочка Джеймса невинно улыбнулась ему и задрала топик, обнажив свои потрясающие сиськи. Затем она опустилась на колени и проглотила отцовский член до самого основания.

Джеймс держал одну руку на руле, костяшки пальцев побелели. Другой рукой он потянулся вниз и начал ласкать массивные сиськи своей дочери. Он ущипнул ее розовые соски и приподнял груди. Каждое сжатие, казалось, заставляло Молли ускорять отсос. Она с остервенением сосала и сосала. Избыток слюны капал на его яйца.

— Дай мне, папа, — сказала Молли, слова звучали невнятно, когда её рот был на его стволе. — Кончи для меня. Я хочу, чтобы твоя кончина была на моем языке. В моем животике. О, мне так нужна твоя сперма.

На заднем сиденье остальные члены семьи мчались в ту же пропасть. Остин был первым, кто превратил свои нечленораздельные стоны в реальные слова. — Ох, ёбти. Мама, я... Пожалуйста, я уже так близко и мне нужно....

— Да, малыш, — сказала Кристин, — ты хороший мальчик. Дай мне и своей сестре свое семя. Все в порядке.

Остин издал протяжный низкий стон. Две женщины на заднем сиденье задохнулись от восторга. Лекси начала хихикать.

— Ох, мама... мой младший брат. Его сперма. Она брызжет на мои маленькие сиськи.

— Я знаю, детка, — сказала Кристин. — Ты выглядишь такой сексуальной, когда забрызгана спермой своего брата.

— О, это так хорошо, и я... О Боже, — сказала Лекси, ее голос был низким и трещащим. — Он трет мой клитор, и я думаю, что я собираюсь... Я тоже собираюсь...!

— Н-нет... Еще нет... — Кристин застонала: — Ну же, Лекси. Ты не можешь... Ты должна довести меня. Сначала доведи свою маму, а потом ты сможешь... О! Ты "ешь" меня так хорошо, не останавливайся, не останавливайся, не... НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ!

Все тело Кристин дрожало. Она подалась вперед, словно пытаясь выпрыгнуть прямо через лобовое стекло. Джеймс знал эти звуки и знаки наизусть, как будто это была одна из его любимых песен. Ворчание и стоны. Маленький придушенный крик. А потом Джеймс услышал, как любовь всей его жизни была переведена за грань оргазма кем-то, кроме него самого. Их собственной дочерью.

Кристин упала обратно на сиденье, запыхавшись. Ее идеальные волосы дико разметались на кожаном сиденье. Глубокие зеленые глаза практически светились от удовлетворения после оргазма.

— M... Мама я... Я не могу... — Всё тело Лекси было ярко-красным. Лицо тоже было томатно-красным и искривленным в гримасе, что выглядело как сверхсильная концентрация или даже сильная боль.

— Все хорошо, детка. Ты хорошо справилась. Ты можешь...

— О, бля... Да, ебать! — Лекси даже не могла дождаться, пока ее мать закончит предложение: — О, спасибо. Спасибо, мамочка!

Джеймс очень хотел посмотреть, как кончает его старшая дочь, но он больше не мог сосредоточиться на ней. Звуки удовольствия, доносившиеся сзади, привели Молли в восторг. Сжав кулаком основание его хуя и обхватив ртом головку. Джеймс не мог не вспомнить тот год, когда Молли брала уроки игры на трубе. Он больше никогда не сможет смотреть на те школьные фотографии как прежде.

Блондинка была полностью поглощена отсосом папиного хера. Извлекая из него его соленое семя. Она качала и хныкала, покачиваясь вверх-вниз, и делала это так, как Джеймс никогда не видел. Наконец, Джеймс почувствовал, как край его наслаждения стремительно приблизился. Рот его дочери додоил его до полного высвобождения. Звуки машины снова перешли в унылый рев. Дорога исчезала перед ним. В любой момент...

Рев в ушах Джеймса перешел в вой... сирены. Он заставил свои глаза сфокусироваться. Синие и красные мигающие всплохи огней заполнили машину. Джеймс посмотрел в зеркало заднего вида.

— Да бляяяять!

***

Дорожный патрульный подошел к внедорожнику, как будто он шел по взлетной полосе, а не по рассыпчатой обочине сонного двухполосного шоссе. Он был одет в форму всех бежевых цветов, в широкополой шляпе и зеркальных солнцезащитных очках. Он сильно постучал по стеклу и заглянул внутрь.

Джеймс опустил окно, стесняясь. Вся машина провоняла запахом хуёв и пизд — сексом, спермой — и Джеймс готов был поклясться, что видит, как этот аромат просачивается через окно, словно знойный дым.

— Вы очень сильно вильнули на дороге, — сказал офицер, даже не дожидаясь приветствия. Его нос зловеще подергивался.

— Я не пьян, — сказал Джеймс, снова чувствуя себя подростком во всех смыслах. — И не под кайфом.

— Мне нужно посмотреть ваши права и регистрацию, — сказал офицер. Молли потянулась и открыла бардачок. Она порылась в нем и отдала все отцу. Джеймс посмотрел вниз на кипу бумаг, почти потрясенный тем, как все это так аккуратно оказалось в его руке. Он протянул их офицеру.

Патрульный посмотрел на стопку автодокументов так, словно Джеймс дал ему стопку оберток от использованных презервативов.

— Что вы делаете в этих краях? — спросил он.

— Просто, знаете, обычная семейная поездка, — сказал Джеймс, — кемпинг на озере. Старое доброе полезное развлечение. И тому подобное.

— Ага, — сказал офицер. Он подвигал челюстью, как будто жевал, но Джеймс не увидел жвачки. И вдруг полицейский замер и уставился прямо на Молли. Все вокруг погрузилось в мертвую тишину. Даже ветер затих. — Мне нужно взглянуть на это. — Он отошел.

Полицейский зашагал обратно к своей машине. Джеймс смотрел ему вслед, все еще держась за руль, словно они куда-то ехали.

— Эй, папа, можно мне салфетку? — тихо попросила Молли.

Заботливый отец посмотрел на свою младшую дочь. Его челюсть отвалилась. По лицу блондинки практически стекала папина сперма. Ее розовые губы были вымазаны чем-то белым, а по подбородку стекала тонкая струйка. Молли счастливо улыбалась ему в ответ, пряди спермы тянулись по ее рту.

Джеймс быстро достал несколько старых салфеток, которые он припрятал в двери, и протянул их дочери. Еще одну горсть он передал на заднее сиденье. Кристин, Остин и Лекси были уже одеты (каким образом?), но они явно все еще были липкими. Вся семья судорожно вытиралась, как будто это имело значение в данный момент. Может, я смогу убедить копа, что мы вместе, по-семейному, глазировали пончики, подумал про себя Джеймс. В машине. На скорости 80 миль в час.

Это было очень плохо. Это было даже хуже, чем плохо — это было ужасно. Штраф за неосторожное вождение и повестка в суд были базовым сценарием, и им повезет, если они получат только это. Все остальные варианты были гораздо более вероятны и представляли собой настоящую катастрофу.

Джеймс сказал полицейскому, что это была семейная поездка, как будто это было так нормально и банально. В то время как вся его семья была вся в сперме и прочей дряни и провоняла сексом. У Джеймса была карьера, причем весьма заметная. Он уже видел заголовки газет. Руководитель фармацевтической компании пойман на инцест-оргии в собственной машине. Pharma Phamily Phucker ("Фармацевт — семейный йобарь", так будет в заголовке NY Daily News). Даже если он не окажется в тюрьме за развращение своих детей, его карьера будет закончена. Да вся его жизнь будет закончена!

Джеймс был настолько поглощен ужасом происходящего, что даже не заметил, что офицер вернулся. Полицейский наклонился к окну, на его лице играла странная улыбка. Он вернул Джеймсу его карточки. Затем он выпрямился и очень серьезно посмотрел на всю семью.

— Будьте немного внимательнее на дороге, — сказал офицер. — И наслаждайтесь семейным отдыхом.

Он хлопнул дверью и пошел к своей машине. Вся семья Кэмпбеллов смотрела друг на друга. В уик-энд, состоящий из невероятных событий, это событие было достаточно хорошим, чтобы попасть в тройку лидеров.

Как только шок прошел, Джеймс завел двигатель и помчался обратно на шоссе, молясь, чтобы успеть уехать, пока патрульный не передумал.

***

Доктор Пулисик придвинул стул и оглядел сидящую вокруг него семейку. В его кабинете не хватало места для всех, поэтому они договорились встретиться в его приемной. Это был долгий день, и хотя часы показывали 8:30 вечера, казалось, что уже полночь. Его рубашка была расстегнута, галстук свисал до половины груди, а на лабораторном халате было ярко-желтое пятно от бутерброда с яйцом. Он выглядел как черт, а чувствовал себя еще хуже.

Однако, глядя на Кэмпбеллов, он чувствовал себя энергичным и чистым по сравнению с ними. Тот факт, что все они казались вполне приятными людьми, еще больше расстраивал его. Их прически и одежда были растрепаны. Они все были какие-то бледные, словно кто-то опустил ползунок непрозрачности в программе Photoshop. Глаза — впалыми. Тела — худыми.

Кристин Кэмпбелл была его старым другом. Они познакомились в медицинской школе так давно, что доктор Пулисик мог поклясться, что они окончили ее вместе с разумными птеродактилями и шерстистыми мамонтами. Она поддерживала с ним контакт на протяжении многих лет, в основном по электронной почте или когда на медицинской конференции пересекались оба их направления. Однако он не видел ее лично почти пять лет.

Он должен был признать, что, несмотря на изнеможение и душевную боль, словно вытатуированную на ее теле, Кристин выглядела отлично. Худее и подтянутее, чем он помнил. Почти слишком здоровой, что наводило на мысль о некой мании, которую он привык видеть у моделей и телеведущих. Ее семья (он впервые познакомился с ними) также была по-журнальному привлекательной. Джеймс Кэмпбелл с его серебристо-русыми волосами и рельефными руками. Их дети были совершенно разными, но одинаково замечательно выглядели. Кэмпбеллы могли бы стать звездами новой драмы на канале CW. Хотя после всего услышанного доктор Пулисик опасался, что скорее всего он увидит их в очередном реалити-шоу на канале FOX.

Когда Кристин позвонила ему — безумная, рыдающая — он не знал, как реагировать. Она была настолько эмоционально перегружена и в то же время совершенно неясно говорила о том, что ей нужно, что он не мог понять ни слова. Но немногие оставшиеся нити их дружбы и чувство профессиональной ответственности заставили доктора Пулисика открыть свой кабинет в воскресенье утром и встретиться с расстроенной семейкой.

Он прогнал их через все тесты, какие только мог придумать. Даже пригласил коллегу для полного психологического обследования. Он нашел удивительное количество доказательств, подтверждающих то, что семья постепенно раскрывала в течение дня, за исключением одного: ответов.

— Я не знаю точно, что произошло, — признался он семье, нарушив тишину в комнате ожидания. У него все еще были остатки хорватского акцента, и даже он мог слышать его, когда говорил. Ему было трудно признать, что он зашел в тупик, но в данный момент все, что он мог предложить, — это путь вперед. Этого должно было быть достаточно. — Что бы ни было в вашей крови, что вызвало такое поведение, оно исчезло.

— Что это было? — спросил Джеймс.

— Я не могу сказать наверняка, — ответил доктор Пулисик, проводя рукой по своей лысине. Это была нервная привычка, он знал, но это не означало, что он мог перестать это делать. — Есть некоторые следы, некоторые показатели немного странные, но ничего, что указывало бы на конкретного виновника. Мы также проверили лекарства, которые дала вам Кристин. В них нет ничего, что могло бы оказать на вас такой эффект, но это риск, связанный с приемом любых лекарств, не прописанных врачом. — Тут он бросил взгляд на Кристин — она должна была знать лучше. К ее чести, она выглядела достаточно ошарашенной.

— Так это всё? — спросила Лекси. — Оно просто исчезло?

— Ну, очевидно, что действие лекарства продолжается, — сказал доктор Пулисик. — Независимо от того, находится ли химическое вещество в крови.

— Но других последствий нет, — сказала Кристин. — Я имею в виду, долгосрочных.

— Как я уже сказал, у некоторых из вас есть странные результаты анализа крови, которые, как я предполагаю, связаны с лекарствами, которые вы принимали, но ничего такого, что я мог бы подтвердить с уверенностью. Однако нет ни одного результата, который бы совпадал у всех вас, и у меня нет причин думать, что это что-то вредное. Тем не менее, я бы попросил вас вернуться, чтобы повторно пройти тесты и убедиться в этом.

— Что ж, это хорошая новость, я думаю, — сказал Остин.

— Тем временем, однако, мы должны сосредоточиться на вашей текущей проблеме, которая на данный момент является поведенческой. Я поговорил со своим коллегой, который проводил с вами собеседование, доктором Кимом, и мы договорились о дальнейших действиях. Вам нужно вернуться к нормальной жизни.

Все члены семьи нервно переглянулись. Но, что характерно, не друг на друга. Доктор Пулисик улыбнулся. — Я не имею в виду сразу. Очевидно, что это оказало невероятное влияние на всех вас. Это травма, как посттравматическое стрессовое расстройство, и вам нужно медленно работать над постепенными изменениями в вашей жизни. Выстраивайте себя заново.

К радости доктора Пулисика, все члены семьи кивали вместе с ним. Он ожидал спора, но сейчас он был уверен, что если он скажет им, что собирается бить их электрическим током, они согласятся и на это. Они все выглядели такими побежденными. Это заставило его чувствовать себя еще более подавленным, чем раньше. Он не мог дождаться, когда вернется домой и обнимет свою собственную семью, это напоминание о том, какие мрачные судьбы может преподнести этот мир.

Кэмпбеллы были очень хорошими людьми, успешными, попавшими в кошмар, из которого они не могли выбраться. Чем они заслужили это? Доктор Пулисик не мог сказать. Легче было уговорить их предпринять следующие шаги, чем задуматься о последствиях.

— Прежде всего, я хочу, чтобы вы все успокоились, — продолжил доктор Пулисик, — никто здесь не виноват. Вы все пережили огромный стресс, и вы должны гордиться собой за то, что справились с ним, а не стыдиться. Теперь я хочу, чтобы вы отправились домой и успокоились. Если вам нужны мои записки, освобождающие вас от работы или учебы, я напишу все, что вам нужно. Не волнуйтесь, я не буду раскрывать, что произошло — только то, что вы пережили нечто очень травматичное и что по медицинским показаниям вам необходимо некоторое время побыть дома.

И снова вся семья кивнула. Они выглядели если не успокоенными, то, по крайней мере, менее несчастными, чем до того, как он начал говорить.

— Начните находить маленькие способы снова наслаждаться жизнью. Выйдите на улицу и насладитесь свежим воздухом. Сделайте какое-нибудь дело — одно простое, например, сходите в магазин или помойте посуду — и позвольте себе почувствовать настоящее удовлетворение от его выполнения. Хорошо высыпайтесь каждую ночь, ешьте здоровую пищу и держитесь подальше от алкоголя и наркотиков. Звучит нормально?

— Я имею в виду, все это звучит прекрасно, — сказал Джеймс, — это всегда звучит прекрасно. Но потом я... Мы попадаем в такие ситуации, когда кажется, что все вышло из-под контроля.

— Не начинайте все сразу, — сказал доктор Пулисик, — делайте маленькие шаги. Маленькие вещи, которые, как вы знаете, вы можете выполнить. Затем каждый раз пробуйте что-то немного сложнее. Это как физическая терапия, но для вашего разума. Если у вас прошла операция на сломанной ноге, вы не должны на следующий день бежать на среднюю дистанцию. Вы начинаете всё медленно, с отдыха, а затем с тщательной растяжки. Вы начинаете ходить, потом бегать. Однажды вы встанете, и вам покажется, что ваша нога никогда не была травмирована. Так будет и с вами. С тем, что произошло. Но только если вы будете заботиться друг о друге, уважать себя и свою семью и работать над тем, чтобы все стало лучше.

Наступило долгое молчание. Наконец, Молли пробормотала: — Спасибо, доктор Пулисик.

— Да, спасибо тебе, Йосип, — сказала Кристин. Остальные члены семьи поблагодарили его. Они медленно встали и собрали свои вещи.

— Я верю в вас, — сказал доктор Пулисик, пожимая каждому из них руку и тепло похлопывая по плечу, когда они выходили из его кабинета, — вы справитесь. Когда я увижу вас в следующий раз, вы будете на пути к тому, чтобы жить так, как вам было предназначено. Я обещаю.