Глава 3.3

После ужина Джеймс встал и открыл морозильную камеру. — Хммм, — сказал он, — мороженого нет. А я очень хочу мороженого.

Молли посмотрела на отца и улыбнулась: — Я бы точно не отказалась от сливочек... — согласилась она. — Мороженого, я имею в виду.

— Я тоже, — сказал Остин.

— Вот что, давайте я съезжу и привезу немного для всех нас, — сказал Джеймс.

Молли вскочила со стула: — Я пойду с тобой, папа! — сказала она, практически хлопая в ладоши от волнения. Юная блондинка оглянулась на стол и увидела, что остальные члены семьи как-то странно смотрят на нее. Молли было все равно, она просто убежала вслед за отцом.

Отговорки Джеймса по поводу необходимости выезда становились все более скудными. Сначала они ездили за элементарными продуктами или вещами, такими как молоко или таблетки для посудомоечной машины. Потом это был поход за всеми теми вещами, которые он забыл в первой поездке. Затем он ехал за тем, чтобы купить еще больше того, что уже купил. Однажды он достал идеально спелый персик, взглянул на него, выбросил в мусорное ведро и заявил, что все фрукты — сгнили. Это не имело значения — раз в день, а иногда и дважды, Джеймс придумывал предлог, чтобы сесть в машину и покататься со своей малышкой.

Это всегда была одна и та же рутина: быстрая поездка (слишком долгая была бы подозрительной) за припасами. Остановка в ближайшем Fast Check, где они неизбежно брали что-то нужное, но "забывали" другие вещи. По дороге домой они съезжали на обочину, и Молли отсасывала папе. Иногда она тянулась вниз и ласкала свой маленький клитор, пока сосала. Однажды она сама кончила от того, что сосала. Это было неожиданно (и потрясающе!).

Джеймс каждый раз держал руку за ее головой, и это возбуждало Молли — чувствовать себя под его контролем. Как будто он вел ее, направлял, удерживая её там. Казалось, что его выплески были жирнее, полнее, каждый раз, когда они останавливались для того, что они официально назвали "небольшим отдыхом". Каждый раз, после того как Молли cглатывала папино семя, они улыбались и поздравляли друг друга с достигнутым "прогрессом". Потом они ехали домой, и никто ничего не знал.

На самом деле, чем глупее были оправдания Джеймса, тем больше семья, казалось, игнорировала их обоих. В тот день они уже один раз выходили из дома (молоко загадочным образом испортилось буквально через день после того, как они его купили), поэтому Молли решила, что на этом все закончилось. Но теперь ее папе захотелось мороженого, и — что такого? — Молли и сама была не прочь "полакомиться".

Она практически бегом спустилась по лестнице в гараж. Ее отец уже ждал в машине, когда она забралась внутрь.

— Мы вернемся в круглосуточный магазин, — сказал Джеймс.

Всё, что Молли услышала: — Я буду сосать папин хуй. — Необходимость в поездке была случайной.

Они ехали через пригороды, выполняя "невинный" этап своего большого тура. Было еще лето, поэтому, несмотря на позднее время, солнце светило над горизонтом. В магазине было довольно много народу. В основном люди заправлялись, но некоторые делали покупки внутри. Молли проскочила в самый конец магазина и открыла дверь морозильной камеры. Она почувствовала, как ее соски затвердели от холода, и хихикнула. Вот будет шок для папы, когда она выйдет.

Молли взяла пару контейнеров, не обращая внимания на вкус мороженного (ведь если они возьмут не то, что нужно, им придется идти за добавкой!), и вернулась к кассе. За прилавком стоял парень, которого она знала еще со школы, один из тех кретинов, которые несколько месяцев назад даже не удосужились бы посмотреть в ее сторону. Теперь он не мог отвести от нее глаз. Он уставился прямо на ее грудь, когда она подошла, как возбужденный олень в свете фар. Как будто на ней были гипнотизирующие пастилки с колечками. Я, наверное, могу заставить его мычать, как теленка, подумала Молли и рассмеялась.

Молли не привыкла воспринимать себя как сексуальное существо. Все, что произошло в кемпинге, особенно внимание к ней её отца, все изменило. Там, где раньше Молли видела себя дряблой и невзрачной девушкой, теперь она нашла цветущую, красивую женщину. Как ее папа смотрел на нее с неизменным желанием, так она и видела себя. Она превозносила себя, в том, как другие мужчины реагировали на нее. И в том, как папа сделал ее "своей". Она чувствовала себя любимой, желанной. Она чувствовала себя удовлетворенной так, как никогда и не думала.

Молли привыкла к тому, как мужчины смотрят на ее мать, на ее старшую сестру. И она видела, как женщины хотят ее отца. Быть под властью Джеймса, видеть, как все эти мальчики находятся под ее властью? Это было все равно что быть супергероем. Молли поклялась, что если бы ей представился шанс, она смогла бы летать.

Мальчик за стойкой решил, что она выглядит супер. Он дважды неверно отсчитал им сдачу, так был занят тем, что заикался и пялился на девушку. Молли ухмыльнулась и соблазнительно облизала губы.

— Я так люблю мороженое, — томно сказала Молли. Мальчик уронил деньги на пол. Он чуть не разбил череп о столешницу, пытаясь достать их снова.

Когда дуэт отца и дочери вернулся в машину, предвкушение того, что должно будет произойти, стало почти непреодолимым. Джеймс все время смотрел не на дорогу, а на эрегированные соски своей дочери. Честно говоря, это немного пугало. Но это также сделало ее более веселой.

— Папа, я думаю, мне нужно немного "отдохнуть", — сказала Молли, выпятив грудь вперед.

— Конечно, милая, — сказал Джеймс, замедляя ход машины, — я не хочу, чтобы ты перенапрягалась.

— Спасибо, папочка.

Они проскользили к своему тайному местечку. Толчки машины на грунтовой дороге были для Молли почти как прелюдия — маленький гул, предвещающий довольно большой "гул", который ей предстояло получить.

Джеймс остановил внедорожник на обочине и выключил двигатель. Не нужно было ничего говорить, преамбула не требовалась. Молли протянула руку и взяла папин член. Она заметила, что на нем даже нет трусов, и улыбнулась. Такой озабоченный, возбужденный папа. Она была так счастлива, что у нее есть возможность доставить ему удовольствие.

Молли погрузила мясцо отца в свой рот. Она почувствовала, как его рука легла на ее затылок, не слишком крепко. Достаточно, чтобы она знала, что он контролирует ситуацию. Так, как им обоим нравилось. Молли чувствовала, как тело отца отвечает на ее поцелуи и облизывания. Ее собственное тело тоже начало отвечать. Ее соски затвердели, и на этот раз не от холода. Из ее киски по бедру стекал теплый "мед".

Молли подумала о том, как она впервые "была" с папой. Когда таблетки подействовали, и их потребность взяла верх над всем остальным. До этого она никогда не видела настоящего хуя. Конечно, она никогда не трогала его, не сосала, не имела его в своей капающей, желающей пизде. Тогда папин член впервые заполнил ее, и это было такое ощущение, какого Молли никогда не могла себе представить. Конечно, она много раз теребила "себя". Но это? Она чувствовала себя завершенной — тем более захватывающе, что до этого она даже не осознавала, что чего-то не хватает. Теперь же без него она чувствовала пустоту, словно в ее вагине отсутствовала жизненно важная часть.

Молли слегка оттолкнулась от руки, лежащей на ее затылке. Она оторвалась от члена отца и села на пятки, улыбаясь ему. Ее лицо было липким от слюны. Джеймс настороженно наблюдал за дочерью, словно не был уверен, что она сделает. Молли усмехнулась и подняла рубашку. Ее папа был не единственным, кто не носил нижнего белья, и массивные холмики Молли задрожали.

К ее восторгу, у Джеймса отпала челюсть, когда в машине перед ним обнажились огромные груди его "маленькой" девочки. Молли потянулась вниз и расстегнула свои джинсовые шорты, показав папе копну светлых лобковых волос. Смотри, папа, я без трусиков! Молли стянула джинсы со своих широких бедра и теперь сидела совершенно голая на кожаном пассажирском сиденье семейного автомобиля.

Джеймс смотрел на свою дочь, разинув рот, потрясенный невероятным телом дочери. Молли потянулась, чтобы взять его член — он казался еще больше, чем обычно. Член Джеймса был первым, единственным, который когда-либо был у Молли, но она все равно инстинктивно знала, что он — большой. То, как он ощущался в ее руке, во рту, в ее киске. Молли любила каждый его дюйм.

Джеймс откинулся назад, ожидая, что его дочь снова опустит свой рот, но вместо этого она начала направлять его к другому, более горячему отверстию. Молли обхватила папин член и медленно начала подниматься над ним. Она положила свою грудь рядом с отцовским ртом и направила его член, который сделал ее, прямо на свою киску.

— Молли! — Джеймс кричал: — Детка, мы не можем...

Молли упала обратно на пассажирское сиденье, как будто в нее выстрелили. Ее глаза распахнулись и стали испуганными.

— Молли, милая, — сказал Джеймс. Он потянулся, чтобы погладить волосы дочери, но она отпрянула. — Ты знаешь, что я хочу этого. Больше всего на свете. Боже, ты такая горячая.

— Папа, пожалуйста, — сказала Молли. — Это не... Моя маленькая киска так нуждается в тебе.

— Я знаю, детка. Я тоже хочу тебя. Но мы должны стараться стать лучше, верно?

Молли с сомнением посмотрела на отца. Да, конечно, они должны были. Но в то же время, к чему тогда все эти "маленькие шажки"? Значит, для нее было нормально отсасывать у отца, глотать его сперму, но при этом не получать никакого удовольствия для себя?

— Конечно, нет, детка. Ты просто никогда не спрашивала, — сказал Джеймс, — я с удовольствием помассирую тебе твой маленький узелочек, хорошо? Мы просто не можем, ну, знаешь, сделать "это". Это совсем другое дело. Ты знаешь, почему. Даже если не пытаться исправиться, это просто небезопасно. Ты совершенно не защищена. Ты действительно хочешь залететь от папы?

Да! — хотела закричать Молли. Но она знала, что это ее биологические побуждения побеждают ее рациональный разум. Ребенок от инцеста был бы очень плох. Как бы сильно она ни хотела его.

— Нет, — тихо сказала Молли, — но разве мы не можем дать мне таблетку?

— Разве это не будет равносильно признанию того, что мы не собираемся меняться? — сурово спросил Джеймс.

— Наверное, — сказала Молли, хотя она не была уверена. — Подожди, а что если мы вместо этого займемся анальным сексом? Тогда я смогу иметь "папу" внутри себя, но мы не сможем сделать меня беременной!

— Дорогая, я... — Джеймс запнулся: — Я вижу, что мы зашли слишком далеко. Мне жаль. Я знаю, что это моя вина. Мы пытаемся стать лучше, а уже выходим из-под контроля.

Молли сидела, чувствуя себя очень голой в этой машине. Она обняла себя руками за грудь и почувствовала, как ее большие груди прижались к рукам. Сок ее "девочки" холодным стекал по ее бедру.

— О, милая, мне тоже тяжело, — сказал Джеймс. — Я имею в виду, что останавливаться на середине, как сейчас, очень больно для папы. — Джеймс указал вниз на член, все еще твердый и пульсирующий под рулем. — Но мы должны делать то, что лучше для нас обоих, верно? Как сказал доктор: маленькими шажками.

Молли вздохнула и села. Она начала натягивать джинсы. Ее отец потянулся к ширинке. Молли было грустно смотреть, как убирают этот идеальный пенис. И, несмотря на все эмоции, разочарование, она не могла не чувствовать отголоски той движущей потребности в своей киске. Когда они вернутся в дом, она собиралась сильно потереть её.

— Папа, подожди, — сказала Молли. Джеймс замер на середине молнии. — Когда ты вернешься домой, что ты собираешься делать?

— Я не понимаю, о чем ты, милая, — сказал Джеймс, выглядя искренне озадаченным.

— Ну, как ты сказал, останавливаться на полпути очень больно. Значит, ты не собираешься приехать домой, съесть мороженое и лечь спать, верно? Ты спустишься вниз, к своей постели, может быть, достанешь какой-нибудь... "материал для чтения" и... ну, ты понимаешь? Правильно?

— Молли, я не думаю, что это подходящая вещь для того, чтобы спрашивать меня об этом.

— Я тоже собираюсь это сделать, папа. Конечно, после всего... этого? Я могу даже не дожить до десерта. Мы припаркуемся, и я сразу побегу в свою комнату, скину шорты и буду надраивать свою маленькую киску, пока она не закричит.

— Молли...

— И я, наверное, буду смотреть порно, когда буду это делать. Просто чтобы почувствовать себя как в тот момент или что-то еще. А ты?

Джеймс сидел молча.

— Ну же, папа, я знаю, что так и будет. Скажи мне, что ты не собираешься подрочить этот потрясающий, удивительный хуй, когда вернешься домой. После всего, что мы сделали вместе, ты ведь можешь это признать? Черт, я же сказала тебе, что буду теребить себя до одури, разве ты не можешь сказать мне, что будешь дрочить, пока не кончишь?

— Да, — сказал Джеймс, отворачиваясь от дочери. В последнее время ее словарный запас определенно становился все интереснее. Молли задалась вопросом, существует ли такая вещь, как календарь "Грязное слово дня".

— После всего, что мы сделали, а потом остановились — и я понимаю, почему мы должны остановиться, ладно — ты должен был бы это сделать, верно? — Молли с гордостью смотрела на своего отца. Она так увлеклась своей речью, что забыла о застенчивости и теперь размахивала руками взад-вперед, пока говорила. Ее груди покачивались в такт её жестам, и отец следил за каждым покачиванием. Гипнотизм существует — не позволяйте никому говорить вам, что это не реально.

— Хорошо, я признаю это. Я пойду домой и... и сделаю это. Теперь ты счастлива? — спросил Джеймс, небезразлично.

— И когда ты будешь это делать, ты будешь смотреть порно, верно?

— То есть... я не знаю. Возможно.

— Что ты будешь смотреть? — спросила Молли. Отец тупо уставился на нее. — Для себя, я имею в виду, что раньше я смотрела всякую ерунду. Но в последнее время это всё время видео про папу и дочку. Я знаю, что большинство из них — подделка, но иногда... Есть одно, который длится около двадцати секунд, где девочка кричит "папа", пока он трахает ее, и я практически, типа, "взрываюсь", даже не прикасаясь к себе.

— Дорогая, ты уверена, что тебе стоит...

— Доктор Пулисик сказала мне, что это нормально — иметь фантазии. Естественно. Если что, он так сказал, это поможет процессу выздоровления, — сказала Молли. Доктор Пулисик ничего такого не говорил, но она могла представить, что он мог бы это сказать, если бы такая мысль пришла ему в голову. — Итак, а на что ты будешь смотреть?

— На тебя, — скривился Джеймс. — Я имею в виду, я ищу там девушек, которые похожи на тебя. Прости, Молли, я знаю, что это ужасно, но...

— Нет, это же потрясающе! — ответила Молли. — Это ведь то же самое, верно? Это нормально — фантазировать. Мне нравится, что ты ищешь таких девушек, как я, это значит, что я тебя возбуждаю.

— Да, детка, но...

— Итак, ты пойдешь домой, будешь "гладить" себя и представлять, что ты — со мной. А я пойду домой и буду теребить себя, фантазируя о тебе. Так что же плохого в том, чтобы сделать это прямо здесь, вместо того, чтобы делать по одиночке. На глазах друг у друга.

Джеймс смотрел на свою дочь с благоговением и опаской. Как будто она объясняла сложную диссертацию, которая неопровержимо доказывала, что конец света наступит в следующий вторник. С одной стороны, он выглядел гордым отцом, а с другой — в полном ужасе.

— Я не вижу, как это что-то решает, милая, — сказал Джеймс.

— Конечно решает, — сказала Молли, — мы делаем то же самое, что собирались делать дома, но вместе. Мы не будем трогать друг друга, это только мастурбация.

— Мастурбируем вместе, — сказал Джеймс. Молли возбужденно кивнула, как девочка, которая собирается получить в подарок пони.

— Вот, я начну, — сказала Молли. Она села глубже на кожаное пассажирское сиденье. Оно было холодным и липло к ее голой попе. Раздвинула свои пухлые розовые бедра, потянулась вниз через золотистый лобок и нашла свою писечку.

Киска Молли была немного сухой от недостатка внимания, но она снова ожила, когда она стала дразнить свои пухлые губки. Она погрузила пальцы в свою дырочку, чтобы немного смазать его. Затем она втянула свои соки в щель и медленно начала тереть свой маленький клитор.

Молли оглянулась и увидела, что ее отец снова достал свой хер из штанов. Он смотрел на ее кораллового цвета щель и медленно поглаживал себя вверх и вниз. Наблюдая за тем, как это делает ее папа, Молли почувствовала, что она вся пылает. За считанные секунды она перешла от медленной классики прямо к спид-металлу, ее пальцы забегали по ее горячей кнопке. Бедра выгнулись дугой вверх.

Молли оглянулась на кулак своего отца, который летал вверх и вниз по его стволу. Его глаза все еще были прикованы к телу его маленькой дочери, пока они оба приближались к кульминации. Молли нужно было что-то твердое в своей щели, поэтому она вставила два пальца в свой тугой канальчик. Она продолжала вводить и выводить пальцы, поглаживая свой клитор с такой силой, что боялась, как бы не стереть его нахер.

— М... милая, — сказал Джеймс. Его голос был тонким и слабым. — Я... Папа уже близко, детка. Ты уже близко, малышка?

— Да... да, папа.

— Ты выглядишь так сексуально, потирая себя таким образом.

— Ты тоже, — сказала Молли, — мне нравится видеть, как ты работаешь со своим хуем. Это заставляет меня... заставляет меня желать, чтобы на нём была я.

— Я знаю, детка. Я тоже...

— О, папочка, посмотри на свою малышку, — сказала Молли. — С... смотри. Смотри, как твоя дочь кончает для тебя. — Все тело Молли содрогнулось. Она почувствовала, что ее грудь и лицо стали горячими. Она все еще держала руку в своей пизденке, когда та сжала её пальцы, и наслаждение вырвалось из нее.

— Паааааап! — закричала Молли.

Из члена Джеймса вырвалась белая струя, и он застонал. Его глаза все еще были прикованы к дрожащему телу дочери. Наблюдение за тем, как кончает ее отец, послало еще одну волну удовольствия через него. Каждый мускул напрягся, глаза закрылись, и экстаз охватил ее тело.

Наконец, наслаждение утихло, оставив лишь теплое чувство удовлетворения. Молли открыла глаза. Она была прижата к пассажирскому сиденью машины. Ее отец смотрел на нее, его глаза были любящими.

— Это было потрясающе, — сказала Молли. — Спасибо, что сделал это со мной, папочка.

— Конечно, милая, — сказал Джеймс. Он достал салфетку из бардачка и вытерся. Немного его влаги осталось на рулевом колесе, и он приложил все усилия, чтобы смыть ее. Он дал салфетку и Молли тоже, но она только натянула свои джинсы и снова влезла в рубашку. Вся машина пахла ее пиздой, заметила Молли, и это вызывало у нее странную гордость. Как будто она пометила свою территорию.

Джеймс снова завел машину, и они поехали домой.

— Тогда, наверное, всё. Для поездок и "небольшого отдыха", — сказала Молли. Всё было хорошо. Ее отец был прав, они должны были хотя бы попытаться двигаться вперед. И хотя молодой блондинке было больно от того, что ей пришлось отпустить его, она знала, что это правильное решение.

— Я не вижу причин для этого. Учитывая обстоятельства, — сказал Джеймс, подмигнув своей младшей дочери. — Как ты и сказала, это просто естественная часть процесса исцеления.

Мороженое полностью растаяло к тому времени, как они вернулись домой.

***

Остин сидел за кухонным столом, когда его мать объявила, что хочет проехаться по магазинам. Он удивленно поднял глаза от своей миски "Лаки Чармс" (в последнее время он особенно сильно регрессировал, но, похоже, это помогало). По магазинам? Джеймс и Молли только и делали, что ездили по магазинам. Что могло понадобиться Кристин в этот момент?

— Несмотря на все "покупки", которые делал твой отец, у нас все равно многого нет, — сказала Кристин, стоя у кухонной стойки, положив руки на бедра. — Не все можно купить в круглосуточном магазине, знаешь ли. — Затем она стала немного тише, словно делясь секретом. — Кроме того, я тут совсем с ума схожу.

Джеймс был на рабочем совещании в своем домашнем офисе, а Молли еще спала в своей спальне, поэтому в то утро на кухне были только Остин, Лекси и Кристин. Остин оглянулся, чтобы узнать, что скажет его старшая сестра.

Лекси ела гораздо более здоровую пищу, чем он: протеиновый батончик и немного фруктов. Высокая брюнетка была одета так, словно была готова к очередному занятию в спортзале. Похоже, она только этим и занималась. Конечно, учитывая, чем заканчивались некоторые из этих тренировок, Остин вряд ли мог жаловаться.

На самом деле, Остин не находил практически ничего, о чем можно было бы поспорить. Он знал, что должен быть серьезным — стараться не попадать в сексуальные ситуации со своей сестрой. Но неудача оказалась куда более забавной, чем успех. Тот факт, что до сих пор ему удавалось поддерживать отношения только с сестрой, должен был радовать, но вместо этого Остин только гадал, может ли поручение матери означать что-то другое. Еще один повод разочароваться в себе, только с лучшей стороны.

Со мной всегда так, подумал про себя Остин. Так было всю мою жизнь. Он знал, что ему следует делать: работать допоздна, откладывать свои скудные заработки, с головой окунуться в свою будущую карьеру. Но всякий раз, когда появлялось что-то более интересное (обычно выпивка или видеоигры, конечно, но у него были и другие занятия, такие как общение с друзьями и попытки познакомиться с девушками), он отбрасывал всё это в сторону. Это было постоянной проблемой в его жизни: Остин тратил много времени на то, чтобы быть сосредоточенным, а в итоге просто развлекался. Завтра я перестану развлекаться — это было непростое обещание.

Остин сомневался, что это то, что предлагала его мать, в любом случае. В отличие от двух своих старших детей, она явно контролировала ситуацию. Это они с Лекси облажались, а Кристин просто нужно было съездить в магазин. Представив, как они целуются в машине по дороге туда, Остин снова воодушевился своим грубым воображением. Но это не мешало ему думать, что, возможно, стоит поехать с ней. На всякий случай, мама предложила ему возможность более захватывающую, чем толкать тележку и таскать пакеты с продуктами.

— Итак, кто со мной? — спросила Кристин.

Лекси посмотрела вниз на свою тарелку. — Думаю, я останусь и позанимаюсь, — сказала она. Она подчеркнула слова "позанимаюсь", глядя на своего младшего брата. Она явно давала ему подсказку, но сейчас "ясный" ум Остина был сосредоточен в другом месте, и он потерял её намёк из виду.

— Я с радостью пойду с тобой, мама! — сказал Остин и вскочил со своего места. Лекси громко вздохнула. — Поедем с нами, Лекс, нам нужно помочь.

— Все в порядке, — сказала Кристин. — Лекси, тебе определенно следует придерживаться физических упражнений. Похоже, тебе это необходимо. Не то чтобы ты... Я имею в виду, ты кажешься счастливее, когда ты... В любом случае, пока у меня есть мой крепкий, сильный сын, чтобы защитить меня, я уверена, что у меня все будет хорошо в большом, плохом супермаркете.

***

Остин поднялся в свою спальню и натянул джинсы и футболку. В последнее время он не носил много одежды, просто слонялся по дому в шортах и ничего больше, и это стало вполне комфортным. Было странно делать такие обычные вещи, как надевать обувь и проверять свои волосы в зеркале. Возможно, Кристин была права насчет того, что ему нужно чаще выходить из дома.

Белокурый парень спустился в гараж и начал забираться в семейный внедорожник.

— Вообще-то, давайте возьмем твою машину, — сказала Кристин, входя в гараж. Она подозрительно оглядела большую машину. У них было несколько интересных воспоминаний в этой машине, и Остин полагал, что имеет смысл "сменить обстановку".

Остин пошел за ключами и открыл свой побитый "Сивик". Он был таким же, каким он оставил его неделю назад — сиденья были изодраны до чертиков, он был завален мусором (в основном пустыми бутылками и банками, а также обертками от чипсов и пакетами из Макдоналдса) и пах старыми бананами. Остин побежал в дом и взял мусорный пакет. Он быстро наполнил его, затем отбросил в сторону и жестом показал маме, чтобы она садилась. Кристин посмотрела на свое сиденье, словно проверяя его на признаки гангрены, но все же забралась внутрь.

— Ну, как дела, дорогой? — спросила Кристин, с любовью глядя на сына, когда Остин выехал на подъездную дорожку.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Остин. Его мать посмотрела на него зловещим взглядом. — Ну да, ну да. У нас не было секса, если ты об этом. Не было. Вообще никакого.

— Ну... это хорошо, — сказала Кристин. — Как ты справляешься с... ну, знаешь... импульсами?

— Импульсами? — спросил Остин. Он не знал, как ответить на этот вопрос. Первое было просто: он просто солгал. После первого раза в душе с Лекси они кончили друг на друга еще два раза — оба раза в маленьком спортзале. Это был не секс, полагал Остин. Они занимались только оралом. Значит, он говорил вроде как правду, полагал он. Но у него не было ощущения, что он был честен.

Что касается его импульсов, то это был совсем другой вопрос. Вожделение старшей сестры, когда она была полуобнажена и обливалась потом, казалось не столько импульсом, сколько естественной реакцией. Разве он ходил и думал о том, чтобы трахать всё, что движется? Нет. На самом деле, и Лекси, и он были согласны с тем, что у них был большой прогресс, учитывая отсутствие полового акта и все остальное.

Остин взглянул на мать. Остальные члены семьи, после всего, через что им пришлось пройти, выглядели напряженными, натянутыми. Остин даже видел это в себе, когда смотрелся в зеркало. Что-то в его лице казалось натянутым. Но Кристин была... удивительной. Конечно, местами это было заметно. Ее волосы стали немного длиннее, чем ей нравилось, и она набрала килограмм или два, наверное. Но от этого она только лучше выглядела.

Боже, его мама была невероятной. Лекси была привлекательной, безусловно, но рядом с их матерью? Удивительное, мускулистое тело Кристин. Ее упругая маленькая попка и крошечные груди — она была женщиной мечты Остина, он не мог этого отрицать.

— Дорогой, знак "Стоп", — сказала Кристин. Остин вдарил по тормозам. К счастью, рядом никого не было. Они оба глубоко вздохнули и кивнули друг другу в знак того, что с ними все в порядке.

— Да, возможно, я все еще борюсь с импульсами, — сказал Остин. Кристин улыбнулась и похлопала его по бедру, возможно, немного выше, чем следовало.

— Я тоже, детка, — сказала Кристин. — Я тоже.

Остин снова ускорился. Кристин перестала задавать ему вопросы, вероятно, в качестве уступки, чтобы просто сохранить себе жизнь. Остин уставился вперед на дорогу, злясь на себя. Он был уверен, что его отец и Молли никогда так не теряли контроль над собой, когда ездили по своим делам.

Когда они добрались до супермаркета, Остин заехал на парковку и стал искать свободное место. Это было нелегко — субботнее утро, и место было забито до отказа. Половина округа должна была быть в этом супермаркете. Наконец, Остин припарковался в глуши. Они были так далеко сзади, что практически припарковались на шоссе. Все остальные места вокруг них были пусты.

Остин и Кристин отправились в долгий поход обратно в магазин. Когда они шли, мать-блондинка схватила сына за руку и прижала его к себе.

— Я горжусь тобой, — сказала Кристин. — Ты выглядишь очень хорошо.

— Спасибо, мама, — сказал Остин. Они погрузились в домашнюю рутину. Остин нашел тележку, Кристин нашла свой список покупок, и они начали пробираться через магазин, проход за проходом. Кристин держала сына под руку, как будто они были старой, странной парой.

Через каждые несколько футов Остин вздрагивал. Он продолжал видеть людей, которых, как ему казалось, он узнавал. Дело было не в том, что он стеснялся, что его увидят с мамой, отнюдь нет, а скорее в страхе перед тем, что может случиться, если ему придется заговорить с кем-то из знакомых. Кто-то с работы мог спросить, где он был. Кто-то из школы может начать целый разговор. Остин не думал, что собирается сорвать с себя одежду посреди магазина, но тогда уже произошло много такого, о чем до "озера" он бы сказал, что это невозможно.

Остин заставил себя сделать глубокий вдох. Они были окружены незнакомцами. Даже если бы кто-то из знакомых подошел, он смог бы сказать "привет". Конечно, смог бы. И как только Остин успокоился, он заметил нечто гораздо более интересное: количество мужчин в магазине, которые обратили внимание на его маму.

Теперь, вместо того чтобы нервничать, Остин чувствовал гордость. Он был здесь, с самой сексуальной женщиной во всей этой чертовой вселенной под руку, и все это знали. Он еще немного выпрямился. Когда они подошли к проходу с хлопьями, он отказался от "Лаки Чармс" и выбрал что-то с большим содержанием клетчатки и без сахара. Кристин благодарно кивнула ему, а затем сжала его бицепс.

— Мам, ты в порядке? — спросил Остин.

— Да. Всё отлично, — сказала Кристин. — Просто оцениваю твой мышечный тонус. Ты отлично поработал над собой.

— Спасибо, мама, — сказал Остин. Он покраснел. Мать еще крепче сжала его руку.

— Сегодня здесь много людей, — пробормотала она.

Мать и сын быстро закончили покупки. Они заплатили за все, а затем вышли за пределы супермаркета. В какой-то момент, пока они находились внутри, начался дождь. Теперь он лил как из ведра. Они потерянно смотрели на парковку. Вдалеке раздался раскат грома.

— Я схожу за машиной, — сказал Остин. — Не нужно, чтобы мы оба промокли.

— Ты думаешь, я не могу справиться с небольшим количеством влаги? — спросила Кристин с ухмылкой. — Наперегонки! — крикнула она и унеслась прочь. Остин едва мог видеть свою мать сквозь потоки воды. Он уперся в тележку, толкнул ее вперед и помчался за ней.

Дождь был еще хуже, чем казалось. Глубокие лужи были разбросаны по участку, как минные поля. К тому времени, как Остин пробрался к "Сивику", он промок насквозь. Мать стояла у машины и смеялась. Остин тоже начал смеяться. Это было так глупо.

Он открыл багажник, и они вместе погрузили продукты в машину. Затем они промчались вокруг машины и упали на переднее сиденье. Оба они все еще были в пиджаках, промокшие.

— О, милый, ты весь промок, — сказала Кристин. Она с любовью погладила сына по щеке.

— Я могу сказать то же самое о тебе, — сказал Остин. Они оба посмотрели друг на друга. Остин не мог не заметить, как блузка его матери прилипла, практически прозрачная, к ее идеальной, упругой груди. Его мать, казалось, смотрела на него точно так же. Они оба задыхались.

Потом они оба целовались.

— Нам нужно выбраться из этой мокрой одежды, — задыхалась Кристин между поцелуями. Она потянулась вниз и стянула рубашку Остина через голову. Мать-блондинка перелезла через подлокотник на заднее сиденье. Остин последовал за ней, оставив позади свои мокрые джинсы и нижнее белье.

— Я тоже разденусь, — сказала Кристин. Она прижалась губами к губам Остина и снова начала целовать его: — Я слишком мокрая. — Она разделась, делая перерывы только для того, чтобы продолжить целовать сына. Это было неловко, они оба были слишком большими, чтобы делать это на заднем сиденье малолитражки с комфортом. На мгновение Остин бросил взгляд на окна, как будто он мог что-то разглядеть сквозь запотевшие стекла и сильный дождь. Они были припаркованы здесь, в очень публичном месте. И сейчас они оба были очень, очень голые.

Мать и сын удивленно смотрели друг на друга. Поцеловали друг друга как любовники. Кристин откинулась назад и раздвинула ноги. Остин взял член в руку. Оба ничего не говорили. Они уже договорились. Остин скользнул членом в теплую киску матери, в то самое место, откуда он когда-то вышел, и они оба вздохнули. Это было больше похоже на облегчение, чем на что-либо еще.

Кристин провела руками по волосам сына. Она погладила его руки. Обхватила ногами его спину. Мать и сын на самом деле не трахались, для этого не хватало места. Они определенно не занимались любовью, хотя в этот момент оба чувствовали глубокую привязанность друг к другу. Они спаривались. Совокуплялись, как животные во время течки. Вся машина раскачивалась вперед-назад при каждом толчке. Их ворчание и хныканье рикошетом разносились по крошечному салону. В машине воняло мокрой пиздой и мясистым хуем.

— Я. Люблю. Этот. Хуй! — скандировала Кристин, сопровождая каждый толчок сына. Который вгонял член все глубже и глубже в собственную мать. — Я. Люблю. Моего. Сына!

Остин хотел вобрать в себя все тело своей матери. Все было так близко, что он мог сосредоточиться только на том, как ее киска обхватывает его член. Ее руки и ноги сжимали его. Он даже не мог толкнуться, только покачивался и дрожал. Этого было более чем достаточно.

Остин чувствовал, что его собственный "взрыв" наступит слишком скоро. Почему он не может длиться вечно? Он бы отказался от высшего наслаждения, от крайнего экстаза, если бы мог продолжать делать это и никогда не останавливаться. Но такой возможности не было. И Остин чувствовал, что конец приближается слишком быстро.

— О, мама. Мамочка. Я уже так близко. Можно я...? Боже, я так хочу кончить в тебя, — сказал Остин.

— Тебе чертовски этого хочется, да? — сказала Кристин с наигранным рычанием. — Только позволь мамочке кончить первой, малыш, хорошо?

Остин замедлил свои удары.

— Замедление не... не доведёт меня быстрее, — сказала Кристин.

— Быстрее... тоже ничего не изменит, — сказал Остин. Он быстро вытащил член из тела матери. Его член сильно дернулся, но не лопнул. Белокурый сын посмотрел вниз на киску своей матери. Ее ноги были непристойно раздвинуты. Половые губы надулись и зияли дырой. Она не могла бы быть более выставленной напоказ, если бы была самым "грязным" в мире таксидермическим экспонатом.

Остин ухмыльнулся и погрузился языком в мамину сладкую коробочку, вылизывая ее до блеска. Это действительно был день, когда нужно было попробовать что-то новое. Киска Кристин на вкус была настолько похожа на чистый секс, что у Остина заныл хуй. Мускусный и сладкий вкус — все в одном. Остин сосал ее киску, как кормятся сосунки. Он всасывал ее соки, а затем взялся за ее клитор.

— Ох, бля! — закричала Кристин. Это быстро решило проблему. Остин продолжал долбить клитор матери языком, пока она извивалась под ним. Он видел, как распахнулись шире глаза его матери. Ее губы сжались. Оргазм охватил ее, и он мог это видеть. Боже, это было так сексуально. Ее тело подергивалось, как будто она была подключена к электрическому проводу под током. Наконец, она откинула голову сына назад.

— Остин, я... О Боже, Остин, мне нужно... — пролепетала Кристин. Остин схватил свой хуй и вогнал его в пизду матери. — О, БЛЯДЬ, ДА! — закричала блондинка, когда ее сын снова заполнил ее лоно. Место, откуда он пришел, место, где он жаждал оказаться снова. Киска его матери была идеальна для него.

Одного только входа в нее было почти достаточно, чтобы Остин кончил. Пизда его матери сжималась еще сильнее, чем раньше. Остин погрузил весь свой член в мамину киску, как раз тогда, когда его настиг оргазм.

Кристин задыхалась. Ощущений от члена сына в ней было достаточно, чтобы она снова оказалась на грани. Наслаждение охватило ее настолько, что она даже не заметила, что сын осеменяет ее. Засевает источник своей собственной жизни. Мать-блондинка задыхалась и впивалась когтями в спину Остина, когда наслаждение, казалось, почти утопило ее.

Оргазм самого Остина был плотным, почти обжигающим. Струя за струёй погружалась в его мать, а светловолосый паренёк крепко держался за нее, не в силах ни думать, ни двигаться. Он просто наслаждался тем удовольствием, которое дарила ему киска его матери. Ноющий жар распространился по его груди и рукам. Оно охватило его, пока он не потерял всякое ощущение того, где находится.

Остин пришел в себя. Он чувствовал себя очень липким. Он осторожно отстранился от матери, и последние капли жидкости потекли на заднее сиденье машины. Кристин села и обняла сына, не в силах прекратить контакт. Она целовала его щеки, лоб, губы. Наконец, они оба затихли.

Кристин отпустила сына и прислонилась спиной к двери. Они лежали вдвоем, обнаженные, и удивленно смотрели друг на друга. Они задыхались и были покрыты потом и другими веществами.

— Ух ты! Это было нечто, — сказала Кристин.

— Прости, мам, — сказал Остин.

— Хватит извиняться! Ты только что устроил мне лучший трах в моей... Ну, ты вернул своей старой матери очень приятные времена, как бы это сказать.

Мать и сын захихикали. Кристин перебралась обратно на переднее сиденье. Остин любовался ее самыми интимными частями, когда она забиралась обратно к себе на кресло.

— И ты знаешь? Моя одежда стала немного суше, — сказала Кристин. Остин вернулся на водительское сиденье. Его одежда все еще была мокрой, но у него не было выбора. Когда он закончил одеваться, мать взяла его за руку и сжала ее. — Послушай, Остин.

— Я знаю. Нам нужно больше контроля, — сказал Остин.

— Нет, то, что ты только что сделал. То, что МЫ сделали? Это было потрясающе. Чудесно, невероятно, удивительно, — Кристин тепло улыбнулась ему, — Я не злюсь, не грущу, не сожалею или что-то в этом роде.

— Ты говоришь, что мы можем продолжать это делать? — спросил Остин. Он не мог скрыть желание в своем голосе.

— Нет. То есть, это было бы здорово, но... Нет. Но мы также должны ставить перед собой реалистичные цели. Это должно было случиться. Это должно было случиться! Мы не сможем вот так просто остановиться. Мы никогда не могли... Я хочу, чтобы ты знал, что это нормально. Я все еще горжусь тобой. Ты делаешь потрясающую работу. Это просто... Это тяжело. И я очень тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, мама, — сказал Остин. Кристин наклонилась и поцеловала сына в щеку. Остин включил зажигание. Дождь подутих. Он недоверчиво огляделся по сторонам. Если кто-то и видел их, заметил, как машина покачивается взад-вперед на парковке супермаркета, то не остался посмотреть. Остин вздохнул с облегчением. Как бы здорово это ни было, он не мог думать о том, что означает быть пойманным.

Мать и сын ехали домой в молчании. Оба, казалось, переводили дух. Возбуждение заглушало любые звуки, но это не помогало Остину высушить одежду. Когда они въехали в гараж, Кристин остановила его в последний раз.

— Я имела в виду то, что сказала раньше. В этом нет ничего постыдного. Я рада, что это случилось, потому что это значит, что мы можем начать двигаться дальше. Но, может быть... Может быть, мы оставим это только при себе? Я не вижу, как рассказ об этом кому-либо может помочь.

— Конечно, мама, — сказал Остин с улыбкой. Они распаковали продукты и отнесли их наверх. Оба ухмылялись, как идиоты.