– Калерия Евлампиевна! – Заглянула в будуар Степанида. – Вас срочно просят к телефону.

– Ну что там стряслось, сумасшедшая? Кому на ночь глядя я понадобилась? – Поднимаясь из кресла, раздражённо ответила барыня, направляясь в столовую.

– Ало, слушаю вас, – произнесла в трубку Калерия, облокотясь на изумрудный мрамор каминной полки.

– Ало, ответьте Москве. Соединяю. – донёсся из трубки сквозь скрипучий шорох далёких шумов голос телефонистки.

– Калюша, душа моя, Пётр Селивёрстович говорит с тобой.

– Чем порадуешь, Петруша? – нетерпеливо перебила своего супруга Калерия Евлампиевна, – тебе удалось выполнить мою просьбу?

– Четыре автомобиля удалось выпросить. Завтра на железнодорожных платформах отправляют. Дело за нашим губернатором. Надеюсь, Кирилл Игнатьевич при распределении не обойдёт старого друга.

– Об этом не беспокойся, Пётр Селивёрстович. Тут уж моя печаль. Я ему на его павлиний хвост успела сесть. И автомобиль с водителем я для тебя вытребовала, не отвертится. Даром, что ли такого зятя его дочери нашла.

– Вот за это тебе особая благодарность от лица командования, – дробным смешком рассмеялся супруг. С утра закончу оформление деловых бумаг и тем же поездом уеду домой.

– Ты уж не проспи Нижний. Я сейчас перезвоню Кириллу Игнатьевичу, порадую старого чёрта. Напомню об обещании. Не всё ему любовниц на своём автомобиле возить. Пусть поделится со старым другом, хотя бы машиной.

– Скажешь тоже, на кой мне нужны его бабы, у меня, Калюша, жена красавица. Ты со Стыковским помирилась, милая?

– Пожалела неблагодарного болвана, отпустила к невесте. Женится, в ногах будет валяться. Я ему ещё любовницу найду, а его супруге с любовником поспособствую. От Агнии-то, что толку? Ни богу свечка, ни чёрту кочерга. Ладно, Пётр Селивёрстович, отдыхай. У нас в гостях Изольдушка. Женьку своего приехала проведать на пару дней. Пойду похвалюсь супругом.

Между тем, стоящая за спиной хозяйки Степанида, злорадствуя на свою барыню, молча рассуждала: «Ишь хитрющая какая, целуя в шейку Калерию, пока та ворковала со своим супругом по телефону. Как мою Агнюшу костерит, почище, чем меня, а ещё подругой называется».

– Ну, довольно лизаться. Сходи за Женькой. Отправь его ко мне, а сама ступай к Изольде. Поди, заждалась тебя. И что к тебе Золька льнёт, когда сын под рукой.

– Почём мне знать, Калерия Евлампиевна? Одной вам я без интереса. Вот отдадите барчука в кадеты, почаще будете привечать свою Стешу, – со слезой в голосе, искренне вздохнула девчонка.

– Ступай, Степанида, мне позвонить надо подруге.

«Или её мужу, старому прохвосту», молча закончила Стешка, одёргивая на Калерии платье.

– Чего глазищами лу́паешь на барыню, мерзавка? Какую подлость обдумываешь?

– Да уж куда мне до вас, сударыня, до такой мастерицы!

– Ступай за Женькой, болтушка. Изольде не про всё языком мели.

– Слушаюсь, Калерия Евлампиевна, – поспешно кивнула Стешка, расправляя на груди барыни ворот халата.

– После Женьки ко мне зайди, сольёшь на меня кувшин воды и спать уложишь.

Степанида вышла из будуара и постучалась в комнату барчука. На кровати лежал Женька, закинув руки за голову в ожидании, когда его позовут к любовнице.

– Чего развалился в исподнем, отправляйся к хозяйке, не заставляй себя ждать. Посуду на кухню не отнёс, поганец.

Степанида наклонилась у столика с грязными тарелками, как тут же ощутила на своей ягодице руку мальчишки.

– Чего липнешь, балбес, тебе барыня велела бегом бежать, а ты под чужими юбками руки греешь, малолетний шаромыжник. Пошёл вон, я Калерии Евлампиевне пожалуюсь, как ты безобразишь.

– На ночь не запирайся, загляну спокойной ночи пожелать, – с приторной улыбкой, предупредил Женька, ущипнув прислугу за мягкую ляжку.

– Ишь какой обходительный. Сам не засни под боком у тётки, – презрительно скривила личико Стеша.

* * *

– Между тем, Калерия Евлампиевна звонила губернатору домой.

– Добрый вечер, Кирилл Игнатьевич, хочу напомнить тебе о наших делах грешных.

– По поводу каких, Калюша? О каких ты делах толкуешь, Калерия.?

– Мне самой напомнить или у твоей жены проконсультироваться?

– Ты о чём, Калерия Евлампиевна? Теряюсь в догадках, – напрягся Толмачёв.

– Дурака валять заканчивай, Кирилл Игнатьевич. Задержка у меня, господин губернатор.

В трубке повисла продолжительная пауза в разговоре.

– И кто тот стрелец-молодец, Калюша? – Хмыкнув через нос, настороженно поинтересовался Кирилл Игнатьевич.

– Себя, надо полагать, ты из молодцов полностью исключаешь? В таком случае остаётся мой муж. И знаешь, кто в это меньше всех поверит? Наши супруги. Через усердие ваше, Кирилл Игнатьевич, понесла. Никак не ожидала такой прыти от тебя, Кирюша. Что на это скажешь, мой герой?

– Ты врачу показывалась? Может преждевременная паника? Странно как-то в мои годы...

– Всё может быть. Только я тебе звоню пока по другому поводу. Мой Пётр Селивёрстович докладывал о результатах своей командировки? В частности о нашей с тобой договорённости в отношении автомобиля для его ведомства.

– Тебе не стоит об этом беспокоиться, Калюша. Даже если он выбьет один автомобиль, он будет за ним, как и договаривались. Я слово держу.

– За то тебя и люблю, что ты настоящий мужик. Если беременность подтвердится и бог даст родить от тебя, буду только рада. Отдыхай, Кирюша. Агнюшке от меня привет.

– Обойдётся, Агнюшка, спит давно.

Калерия Евлампиевна опустила трубку на рычаг аппарата и задумалась.

Вовремя я соломку подстелила на случай рождения малыша. Теперь необходим действительный виновник моей беременности. Три кандидата на лицо: Женька, Дмитрий Стыковский и Семён – шофёр губернатора Толмачёва. Дни для зачатия вполне благоприятные. С Женьки и начну, благо всегда под рукой. Завтра же приглашу Стыковского на ужин, пока Пётр Селивёрстович в дороге будет в карты благородных партнёров раздевать. С Семёном можно повременить до более удобного случая.

Калерия Евлампиевна, довольная своей дальновидностью, решительно направилась к себе в будуар. На кровати её поджидал племянник, лёжа с сигаретой в зубах, выпуская изо рта кольца дыма.

– Кто тебе в спальне позволил курить, болван? – строго окликнула хозяйка Женьку, подбирая подол шелкового пеньюара. Свою Варьку можешь обкуривать на кухне.

Парень лениво затушил в пепельнице недокуренную сигарету и потянул к себе на постель Калерию, сжимая ладонями тугую грудь тётки.

– У какая ты злюка, тётушка! – Усмехнулся малолетний негодяй. Я ведь и Стешкой могу обойтись.

– Делай своё дело и проваливай. Узнаю, что после меня Стешку мытарить пошёл, пришибу мерзавца. После меня ступай к матери, и без изуверств с ней. За каждый засос ответишь. Со мной эту неделю можно не осторожничать, оставляй во мне свои непотребства, щегол. Стаскивай своё исподнее и начинай ублажать любимую тётку. – В ту ночь Женьке уже не довелось пожелать спокойной ночи своим женщинам, ибо едва доплёлся до своей кровати и, не надевая кальсон, рухнул поверх одеяла, уткнувшись в подушку лицом.

* * *

На утро Калерия Евлампиевна дозвонилась до Стыковского и пригласила своего любовника приехать к ней на ужин.

– Понимаю, Дмитрий Николаевич, что время ограничено, но завтра из командировки приезжает мой супруг и твой начальник. А дальше тебя увезут в Питер и кто знает, когда смогу тебя увидеть снова. Да и, правду сказать, соскучилась по тебе, Димочка. Вон и Стешка уши навострила, рожа пятнами пошла от радости. Брысь отсюда, подлая! – зло цыкнула барыня на горничную.

Стешка выпорхнула из спальни, оставив узкий просвет в двери. Поговорив со Стыковским с минуту, Калерия позвала Степаниду.

– Чего уши под дверью греешь, Изольды вчера не хватило? Поднимай эту распутницу и веди за стол завтракать. Куда помчалась, оглашенная, а доброго утра барыне пожелать уже необязательно?

Стешка снисходительно фыркнула и фамильярно повернув голову хозяйки лицом к себе, звонко чмокнула её в губы, проведя рукой внизу живота барыни.

– Пожалуйте к столу, барыня, завтракать подано. Изольдочку к столу представлю в момент. Только личико ей вымою, оботру и приведу, нашу красавицу.

– Так веди скорее, шельма! Кофий простынет.

Степанида выскочила за дверь и поспешила в гостеву́ю комнату. У трюмо, покачиваясь на каблуках, Изольда Евлампиевна натягивала нижнюю юбку на широкие бёдра.

– Стешенька, голубушка, завяжи шнуровочку на спине. Кажется, полнеть начинаю, – с сожалением заметила Изольда, – талию без шнуровки совсем не видать.

– Это мы, Золенька, обсудим позже. Там твоя единоутробная глазищами искры высекает, тебя к столу требует. Оголодала видно под Женькой за ночь.

– Вяжи шнуровку и давай сюда платье. С Леркой шутки шутить, что собак дразнить, сама знаешь. Шарахнет, чем под руку попадётся. С детства такая дерзкая!

– Ещё бы мне не знать, – вздохнула Стешка, прижимаясь губами к спине женщины.

Нарядив Изольду Евлампиевну, Степанида сопроводила свою любимицу в столовую к сестре.

– Доброе утро, Лерочка, приветствовала Изольда хозяйку. Евгений ушёл в гимназию? – Оглянувшсь на Стешу, спросила она.

– Кое-как растолкала паршивца. Собирался к маменьке заглянуть, но я его живо за дверь выпроводила.

– Выходит, что тобой обошёлся, Стешк? – Язвительно подытожила Калерия Евлампиевна. – Кофий наливай и сама садись с нами.

– Не дело прислуге с господами за одним столом чаи распивать, – сдержано заметила Стешка, передавая чайную посуду с блюдцами хозяйке. – Курасанчики с блюда берите. Вот мёд, сливки. Коньячок можно в кофу накапать для бодрости органов. Заходила в аптеку, Калерия Евлампиевна, клизму взяла, как велели.

– Тьфу ты, Стешк! Нашла о чём за столом поговорить, – возмущённо воскликнула барыня. – Ещё бы провизору рассказала, зачем берёшь.

– Так я и сказала, что для гигиены при запорах.

– Чертовка ненормальная! Уйди с глаз долой. На весь город опозорила, мерзавка!

– А чего обидного я сказала, барыня?

– Убирай со стола, пока эту клизму тебе в задницу не заправила. К ужину Стыковского жду. Распорядись, чтобы Варвара с ужином не оплошала.

Пока Степанида выносила на кухню поднос с посудой, Изольда закурила сигарету и, стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, задумчиво произнесла:

– Ты, Лерочка, слишком строга́ со Стешой. Придёт время, когда с тобой останется только Степанида и ни одной родной души рядом. А мужиками не скупись делиться. Захочет родить, не препятствуй. Всё веселей в доме, когда детки шумят. Ты свою затею забеременеть не оставила?

Завтра мой Пётр Селивёрстович приезжает. Сегодня Стыковский придёт к нам на ужин. Может оставить его на ночь, а там, как богу будет угодно. Зачатие – дело богоугодное.

К вечеру того же дня, в парадном прозвенел колокольчик и Михеич, старый камердинер Стариковых, шаркая тёплыми ботами по паркету, пошёл открывать входную дверь особняка.

– Кого надо? – Через дверь спросил старик хриплым, прокуренным голосом.

– Здорово служба, барыня дома? – прокричал по ту сторону тяжёлой двери голос Стыковского.

– Где же ей быть прикажешь, как не у себя. А ты кто таков?

– Дверь открывай, старый болван!

Из-за двери донёсся удушливый кашель старика, лязгнул массивный затвор, послышалось бряканье стального крючка и дверь приоткрылась.

– Надо кого, гость незваный? – повторил вопрос Михеич, – удерживая ручку двери.

За спиной старика выросла фигура Степаниды.

– Конечно, званый гость! Пропусти их благородие, старая балаболка! Или в момент расчёт устрою.

Старик потоптался на месте и, невнятно матерясь, отошёл от двери.

– Дмитрий Николаевич, проходите в столовую. Вас барыня со своей сестрой хочет познакомить, – пригласила Стеша, снимая с гостя шинель и передавая её Михеичу.

– Прими шинельку, старый болабол.

– Имя сестры?

– Изольда Евлампиевна. Для своих – Золенька. Входите Дмитрий Николаевич.

– В столовой, за накрытым столом, сидели две сестры и гимназист Женька Мукашов. Парень исподлобья глянул на вошедшего Дмитрия Николаевича, продолжая катать хлебный шарик на скатерти, возле фужера с модерой.

– Наконец-то пришёл, – поднялась навстречу гостю Калерия Евлампиевна, беря под руку Стыковского. – Стеша, снимай свой фартук и садись с нами за стол. Дмитрий Николаевич, позволь мне представить мою сестру Изольду Евлампиевну Мукашову. Этот юноша её сын и мой племянник Евгений Мукашов. Надеемся, в скором времени, учащийся кадетского корпуса. Уверена, воинская служба пойдёт ему на пользу, а пока наш семейный крест и проблема на ближайшие пять лет.

– Племянник генерал-майора Старикова проблемой семьи не может быть, он себя ещё покажет с должной стороны, – возразил Дмитрий Николаевич.

– В чём-то этот негодник себя уже показал, – с уверенностью подтвердила Калерия, усаживая Стыковского за стол рядом с собой.

– Могу предположить, что в отношении с присутствующими дамами?

– Вот именно, –краем глаза взглянув на сидящую рядом с Женькой Стешу.

– Мужские слабости в окружении столь чудесных женщин вполне понятны, сам в его возрасте был грешен, но меру всегда соблюдал. Чрезмерными проблемами родительницу и тётку не обременял.

Ужин продолжался до густых сумерек за окнами столовой. Степанида периодически снимала со своего колена руку захмелевшего барчука. Но, расслабившись от выпитого вина, сама позволила мальчишке залезть в ворот платья, терпеливо ожидая, когда он уделит внимание своей матери, сосредоточенно глядящей в тёмное окно с сигаретой в углу рта.

Склонившись к Стыковскому, Калерия шепнула молодому человеку:

– Хочешь Изольду? Но на пару часов ты мой, Димочка, а там возражать не стану. Она женщина терпеливая, дождётся если сынок не утомит. Иди в мою спальню. Я тут живую очередь организую и подойду.

Дмитрий Николаевич, не прощаясь встал из-за стола и, вышел из столовой. В будуаре Калерии он выкурил сигарету и расположился на просторной кровати своей любовницы, мысленно отчитавшись перед своим шефом о заключении мира с его властительной хозяйкой дома.

Калерия вошла в спальню и сбросив парчовый халат на стул, с довольным смешком улеглась рядом с любовником, раскинув на груди полы полупрозрачного пеньюара, обрамлённого тончайшими кружевами.

– Дима, от своей невесты ты требуешь ласк для своего неутомимого бойца.

– Только взамен на мои, коротко признался Стыковский, погружаясь головой в промежность между раздвинутыми ногами Калерии, ощущая манящий аромат влажнеющей прорези вульвы.

– Боже! – Простонала Калерия, – как я ждала этого с тобой, Дима. Видит бог, это хороший знак для меня.

* * *

Закончилась пара часов, обещанная Дмитрию Николаевичу Калерией.

– Отдыхай, Дима, пойду взглянуть на своих, чем они там заняты. Тебе Изольдочку прислать?

– Может спит уже, что зря тревожить женщину?

– Это надо посмотреть, ты ей понравился, Дима.

С трудом она поднялась на ноги и пошла к Изольде в гостевую, взглянуть на сестру. Изольда Евлампиевна, расслабленно сидела в кресле, покуривая сигарету, глядя на Женьку и Степаниду, расположившихся на кровати.

– Золенька, если не сильно устала, ступай в мою спальню к Дмитрию Николаевичу. Я ему обещала тебя. Иди, иди не пожалеешь, ещё благодарить будешь. А хочешь, возьми Женьку с собой на сменку. Сами разберутся, как тобой приятней распорядиться, сестрёнка. Только не упорствуй, когда ещё приведётся такой случай.

– Надеюсь, Калюша, своего супруга ты мне не предложишь за этот подарок?

– Если сама не захочешь, милая, – устало улыбнулась Калерия Евлампиевна. – До утра тревожить вас не буду. Давно Женька изгаляется над Стешой? Берёшь его с собой или отправляй спать мальца.

– Дмитрий Николаевич сам просил придти с Женей? – спросила Изольда, взглянув на заинтересовавшегося сына.

– Просить не просил, но думаю, отказываться не станет. Это, дорогая, сюрприз для тебя.

– Как скажешь, Калюш, мне такой сюрприз не впервой, сама понимаешь моё положение.

– Ну ступай, Золенька, потом расскажешь, как это с двумя.

– Пойдёшь? – Обратилась Изольда к Женьке, сидевшему на краю кровати. Женька усердно закивал головой. – Только оденься. – они вышли из комнаты и пошли в будуар Калерии.

– Мамуль, как тогда с Прошкой?

– Откуда мне знать. Тогда вы меня напоили и не спрашивали моего согласия. Я уж потом только пришла в себя, когда вы, стервецы, были во мне разом. А здесь по первому моему слову исчезнешь в свою комнату. Сразу не кидайся на меня. Сиди в кресле и кури, пока не позову.

Изольда тихо постучала в дверь спальни и потянула ручку на себя. В слабом отблеске керосинового светильника, она увидела Стыковского на кровати хозяйки будуара. Он лежал под одеялом, накинутым до пояса.

– Дмитрий Николаевич, не возражаешь против нашей компании к тебе в гости?

Стыковский с удивлением всмотрелся в фигуры гостей, стоящих в дверях спальни.

– Если тебя это не шокирует, Изольда Евлампиевна, милости прошу. Только твой великовозрастный сынок в курсе, зачем ты здесь? – Поинтересовался Стыковский.

– Тебя что-то не устраивает, Дима? Калерия считает, что это тебе понравится.

– Возможно, но с малознакомыми партнёрами... – усомнился Дмитрий Николаевич.

– Не беспокойся, Дмитрий Николаевич, Евгений нам не помешает, – заверила Изольда Евлампиевна, кивнув Женьке на кресло в глубине спальни.

* * *

В кабинет губернатора Толмачёва вошёл адъютант с докладом о прибытии генерал-майора Старикова.

– Изволите принять, Ваше высокопревосходительство? – Осведомился адъютант, прищёлкнув каблуками.

– Зови, голубчик, срочно зови!

Кирилл Игнатьевич раскрыл паку с докладными документами и прочёл телефонограмму из военного министерства, полученную утром по телеграфу из Москвы.

«Настоящим сообщением уведомляю, что мною получена продукция в соответствии с запланированной потребностью в количестве четырёх наименований». Генерал-майор Стариков П.С. прибытие груза в Нижний Новгород через двое суток поездом ЖД».

Губернатор вытянул из кармана платок и отёр лоб под седой шевелюрой. Прочитав повторно телефонограмму, он откинулся в кресле, осоловело глядя на входящего в кабинет друга.

– Ну ты и хитёр, старый лис, Пётр Селивёрстович, – вставая с кресла, пропел Кирилл Игнатьевич, пожимая руку своему сослуживцу. – В карты, что ли выиграл? Договаривались на пару драндулетов, а ты вон как изловчился, аж четыре автомобиля пригнал. Ну, по труду и заслуги, дружище. Бери и пользуйся на здоровье, а то Калерия Евлампиевна обижается, что супруг на подножке трамвая на работу добирается. Водителя тебе своего отдаю, разумеешь? Для себя держал. Не хрен собачий. Шофёр первоклассный, воспитание, профессионализм от бога. В звании сам поднимешь. Собственно говоря, мне твоя супруга рекомендовала себе водителем бабу взять. Я прикинул: новая машина, новый водитель, новые впечатления. Не устоял. Соблазну поддался. Выезжать далеко из города надобности мне нет, затем тебе и отдаю Семёна.

– От души благодарю, Кирилл Игнатьевич, весьма признателен за твоё решение.

– Понимаешь, мои в столицу собрались, а я тут поскучаю с пользой для себя и отечества. Машину обкатаю, водителя продегустирую. Есть у меня одна кандидатура на примете, начальника тюрьмы возила. Старик совсем плох для дальних поездок. А баба шоферит с нужной квалификацией. Дымит, как паровоз, матерится к тому же без бабских церемоний.

– В карты играет? – на всякий случай поинтересовался Стариков.

– Нормальные бабы только Пасьянс раскладывают, Пётр Селивёрстович, – уточнил губернатор, похлопав друга по плечу, – у них другое назначение, Ваше превосходительство. Ты, мой друг, с поезда. Езжай домой, отсыпайся, супругу порадуй, от меня привет передавай. Семён тебя отвезёт, я распоряжусь, заодно и познакомишься толком.

Толмачев вызвал к себе своего водителя Семёна и распорядился перегнать технику в гаражи Управления.

– Возьми с собой Кулеватова и вдвоём перегоните автомобили в гараж. Выбери пару надёжных автомобилей для меня и для генерал-майора. Их поставьте в первый бокс. Остальные во второй, об исполнении доложить. Ты, Семён, поступаешь в распоряжение генерал-майора Старикова. На тебя поступила заявка лично от супруги генерала. Чем ты ей пришёлся, понять не могу. Но женщина деятельная, полагаю, унтера тебе непременно отхлопочет. Начальнику вокзала передай моё распоряжение, чтобы нашу технику разгрузил с платформ в первую очередь. Я ему сам позвоню. Всё, Семён, исполняй. При необходимости свезёшь меня со своей хозяйкой по старому адресу. Дорогу в охотничьи угодья не забыл?

– С закрытыми глазами свезу, Ваше высокопревосходительство.

Продолжение следует