– Золя, тебе чай или кофе? – повернув голову к вошедшей в столовую сестре, спросила Калерия Евлампиевна. – Как спалось, Золенька? – с улыбкой подначила она Изольду Евлампиевну, глядя на заспанное лицо своей гостьи.

– Рюмочку коньяка не откажусь, дорогая. Разговелась на год вперёд, дура ненормальная. И такое при сыне отмочить!... Мне решительно нельзя пить алкоголь, всё ты, Калюшка. Меня как-то сынок со своим дружком развёл на дешёвом портвейне. Правда, потом сознались, что подлили в рюмку какую-то мерзость, что я уже ничего не соображала. А когда до меня дошло, что от обычного вина такое может случиться только с целой бутылки, было поздно трезветь и возмущаться. Но с того случая стала позволять этим охотникам до взрослых баб пользоваться мной, взяв с них при этом слово держать язык за зубами.

Калерия, едко усмехнулась, перелистывая страницы утренней газеты, поглядывая исподлобья на Изольду.

– А я-то думала, что ты мне поможешь вечером моего Петра Селивёрстовича попотчевать мадерой до нужной меры, чтобы утром вспомнить толком не мог, как с женой обошёлся.

– Тут я тебя не подведу Калюш. Сколько нужно волью в твоего Петра. Не каждый день с генералом пить доводиться. А ты своим губернатором поделишься с сестрой?

– Ты смотри, как тебя на старые дрожжи развезло-то! – Не сдерживая себя, рассмеялась Калерия Евлампиевна. – Уж Стыковский в этих делах куда лучше, поверь мне.

Так я за Женечку пекусь. Не всё вам с Петром за нас одалживаться перед кем-то. А Стешенька мне намекала о твоих тёплых отношениях с губернатором...

– Я вот все воло́сья со всех мест у этой Стешеньки повыдергаю, сучке пустоголовой.

– Да будет тебе, Лерка, наблюдательная девочка, переживает за тебя как за родную. Ты ей мать, любовница и место своё понимает в доме. Уж тебе ли не знать этого. Да и ты от неё особо не таишься. А Степанида преданная тебе будет всю жизнь.

– Спорить не буду, Золь, ты лучше о себе расскажи. Как ты до себя Женьку допустила в первый раз? Он ведь совсем мальцом был.

– Ну, как мальцом?... Он всегда был мелким парнишкой. И сейчас не выше твоей Стеши. Только уже тогда его писюн от взрослого не многим отличался. Когда его мыла в ванной, диву давалась, что у меня за мужичок растёт. Но и сама не смущалась своей наготы перед ним. Лёгким пеньюаром обходилась. Как-то летом пришла домой по жуткой жаре. Присела на диван и в прохладе заснула, словно малахольная. Сколько так проспала, не помню. Только сквозь сон чувствую некоторое шевеление на себе под одеждой. Глядь, а это мой Женечка по мне ручонками елозит и носом посапывает, шельмец эдакий. Говорю ему испугано:

– Женя, ты с ума сошёл! Что ты себе позволяешь с мамой? Прекрати сейчас же. Это делается с согласия женщины и непременно после принятия ванны. – Так иди и прими ванну, говорит. А куда мне идти, когда он на всю глубину своего члена, впёрся в моё влагалище и накачивает мать со всей дури. А что я могла сделать, я ведь не железная. У меня близости с мужчиной чёрт знает сколько не было. Тут и такому мальчишке рада будешь, за неимением взрослого мужчины.

– Ну ты, Золька, просто святая Мария Магдалина. А что было у вас вчера? Как к этому отнёсся Дмитрий Николаевич? – спросила Калерия.

– На удивление спокойно и без особых возражений. Хотя это для него было точно впервые. Для Жени оно было уже давно привычно. После того случая, когда он со своим другом снасильничали меня, я стала подумывать отправить его к тебе.

– Вот-вот. Мне этот мерзавец похвалялся вашим сожительством. А у меня в доме начал с моей Стешки. Я не сразу об этом прознала, а когда узрела своими глазами, как он её раскачивал у гладильной доски с утюгом, так и поняла, что я тоже не железная. А с Димой как у вас вышло? – Нетерпеливо спросила Калерия сестру.

– Как я увидела его причиндалы, так сразу пожалела, что отказалась от пары рюмок коньяка. А что мне оставалось, коли я уже к Диме в койку забралась, а наш партнёр из кресла на мать и любовника таращился. Тут тебе и страх и стыд. Но Дмитрий Николаевич обошёлся со мной вполне интеллигентно. Видно благородную породу. Женечке ещё поучиться у него, как женщину брать. Да какие его годы, ещё научится обхождению с дамами. Темперамент у мальчика в отца, а умение с годами придёт, – беспечно заверила Изольда сестру.

– Так зря я тебе Женьку навязала? – спросила Калерия. – Отослала бы мальчишку спать, чтобы не смущал вас.

– Отошлёшь его. Он подкрался к нам и давай наглаживать мне живот и груди. Хотела выгнать, но Дима сам его оставил. Тут эта карусель завертелась. Не помню, право, поскольку раз они менялись вокруг меня.

– Поди всю кунку истёрли, изверги! – посочувствовала Калерия сестре.

– Если бы только её, – отводя глаза от пытливого взгляда собеседницы, проронила Изольда, виновато кривя улыбку.

– Да будет тебе! – Ужаснулась Калерия в испуге, прикрывая ладонью рот. – Их-то дубьём да в такое укромное место... И Дима не постеснялся это сделать с тобой?

– Раза по три погостевали в моём заду, – с печальной усмешкой предположила Изольда.

– Чего же не звала? Я бы враз разогнала этих живодёров, – в гневе воскликнула Калерия, целуя личико незадачливой страдалицы.

– Кого там дозовёшься, Калюш, только Михеича и разбудишь на свою голову. Едва стерпела. До сих пор саднит и ломит в тех местах.

– Ну, со Стыковского я ещё потребую объяснений за эту мерзость – садомит дармовой нашёлся, – возмущённо сетовала Калерия скорбно качая головой.

Через дверь донёсся перезвон колокольчика из прихожей. Сёстры переглянулись и поднялись с дивана. Поспешный стук Стешиных каблучков по коридору подтвердил догадку женщин о причине суматохи в прихожей.

– Похоже, Пётр Селивёрстович из московского вояжа прибыл, – резюмировала Калерия Евлампиевна, беря сестру под руку, – идём встречать нашего героя, дорогая.

В прихожей царило гулкое оживление. Стешка с восторгом прижалась к тучной фигуре хозяина, искренне радуясь его приезду.

– Пётр Селивёрстович, как я рада, когда все дома! Давайте Вашу шинель. Михеич, тяни с хозяина сапоги, старый чёрт. Варвара, обед для барина накрывай, живей шевели своими окороками.

– Брысь, Стешка, раскомандовалась не по чину, дождалась барина. – умерила Калерия пыл прислуги. Не твоё дело подолом мести перед его превосходительством.

– «Хозяйство вести, не подолом мести» – обижено буркнула Стешка, с опаской зыркнув на хозяйку.

Здравствуй, Пётр Селивёрстович, как спалось в дороге? Губернатору успел доложиться о приезде? Хочу пригласить его с Агнией к ужину, как считаешь, своевременно будет? – Суетилась жена, – поздоровайся со своей своячницей, Петруша.

– Здравствуй, Золюшка, сынка повидать приехала? – Отечески приобнял Изольду генерал.

– С приездом, Пётр Селивёрстович, хочу в ваше училище кадетов сходить насчёт сына.

– Не суетись, Изольда, будет набор, сам переговорю с директором училища. Женька хоть учится или больше дурака валяет?

– Старается, как может, Пётр Селивёрстович – оправдывалась своячница, глядя в пол.

– Старается из сил выбивается, за Степанидой по углам таскается, – ехидно ухмыльнулся Пётр Селивёрстович, безнадёжно махнув рукой.

Калерия, примиряюще похлопала рукой по плечу мужа, – В училище ему не дадут вольности, не до баб мальчишке будет. Хоть там по настоящему оценит к себе благость житейскую от родни.

– Такой-то оценит, Калерия Евлампиевна. Ему самая дорога в солдаты. Пожалуй, ты права. Позвони Толмачёвым, пригласи их к нам на ужин. Заодно с Кириллом Игнатьевичем предварительно о нашем охламоне переговорю. Женьку к столу не звать, сморозит что-нибудь не к месту...

Войдя в столовую, Изольда Евлампиевна с облегчением вздохнула и предложила покормить благодетеля с дороги.

– И то верно, Золенька, – поддержала сестру Калерия Евлампиевна. – Где эта чумичка бегает, нет чтобы барина покормить и спать уложить, а её след простыл. Домоправительница чёртова!

Тут дверь в столовую открылась и на пороге возникла Стешка с подносом в руках, заставленным горшочками с тушённым мясом, супницей с гречневой кашей, миской румяных оладьев и графинчиком модеры.

– Совестно вам, барыня, напрасно обзывать меня. Я свои обязанности исправно понимаю, барин с поезда, прислуга на месте. Одёжку принять, накормить, спать уложить, сказку рассказать. И домашних не забыть попотчевать если не откажутся.

– Конечно, не откажутся, Стешенька, – воскликнула Изольда Евлампиевна, – когда только успела наготовить таких вкусностей.

– Лиса хитрая, угодила барину. – Одобрила старания прислуги Калерия, ущипнув девушку за гладкую шейку.

– А что я тебе говорю, Калюша, Стеша знает своё место в дому. Сейчас принято называть старшую над прислугой в хозяйстве экономкой.

– Научишь ещё девку командовать, будет господ по утрам поднимать с колокольчиком, – прекращая излишнюю дискуссию при Стешке, заявила Калерия.

– Могу и без колокольчика обойтись, – уточнила Стешка, незаметно ущипнув за ягодицу свою хозяйку.

– Поумничай мне, посуду добавь на стол. Рюмки достань. И слей барину водички умыться с дороги.

После доброго завтрака Калерия отправила супруга отдохнуть в его спальню и вышла позвонить губернатору.

* * *

– Добрый день Кирилл Игнатьевич, – поздоровалась Калерия в трубку телефона, – с благодарностью приняла мой ценный груз живым и здоровым. Только что вернулся мой Пётр Селивёрстович. Накормила супруга и спать отправила. Дай, думаю, позвоню другу любезному. Вот хочу познакомить тебя с моей сестрой Изольдой Евлампиевной. В гостях у меня второй день скучает без мужского обхождения.

– Так что ж, Калюша, если она также обворожительна как ты, я не против. А как это устроить?

– Ничего проще, Кирилл Игнатьевич, бери Агнию и приезжайте на ужин к нам домой. Тут купцу и товар к лицу. Глядишь, столкуетесь меж собой, а твою Агнию я чем-нибудь займу. Только тискать под столом Зольдочку за ноги необязательно. Робка она у меня с незнакомыми мужчинами.

– Ревнуешь, Калерия Евлампиевна? Отправлю своих в Питер на днях и свожу твою Изольду в мои угодья. Значит робка с мужчинами, говоришь? – довольно хмыкнул губернатор.

– Сам увидишь, ей уменья с кавалерами не занимать. Только с тебя причитается за мою сестрёнку, Кирилл Игнатьевич.

– Авто за мной, я уже распорядился, дорогая.

– За авто я уже расплатилась своей беременностью от тебя, Кирюша, а за мою Золеньку позаимствую у тебя ключики от охотничьего угодья на время.

– Кем же меня заменить надумала, изменщица? – неприятно удивился губернатор.

– Да хоть Семёном моим. Ты ведь не брезговал своей прислугой, отчего мне не воспользоваться своим шофёром? Рожать от него я не собираюсь, разве что от тебя стрельца-молодца сподобилась, а любовник мне будет необходим до родов. Не беспокойся, часто пользоваться ключами не буду. Ты мне только сестрёнку не затяжелей ненароком. У неё для замужества свободного генерала нет.

– И отчего ты не моя жена!? – Хохотнул Кирилл Игнатьевич, дробным смешком, покачав седеющей головой.

– Хватился, Кирюша, мне с тобой милей быть в друзьях, чем в супругах. Ты уж своей Агнией не пренебрегай. Она посноровистей меня будет. Со мной таких высот по службе ты не достиг бы.

– Возможно, ты права, милая. Вечером будем у вас, Калюша, – пообещал губернатор.

* * *

В воскресенье с утра дети играли за домом в лапту. Зина ещё не вернулась из заведения. Амалия оставила Агашу под присмотром Гришки и поехала к сестре проведать племянников. В квартире её встретил Николка, пуская кольцами дым в приоткрытую форточку.

– Чем занимаешься, племяш? Детей есть чем кормить?

Николка усадил тётушку на стул и принялся возбуждённо наглаживать колени женщины, поднимаясь по ногам всё выше, прижимаясь губами к её лицу.

– Мамка тебе не даёт что ли? – удивилась Амалия, удерживая руку Николашки у себя на груди.

– Редко, она всё время спать хочет. Просит не приставать часто. А позволяет всего раза два в неделю спать с ней.

– Знаю, ей этого на работе через край, меня просила, чтобы не отказывала тебе. Но я тоже не могу к вам ездить чаще одного раза и то если хозяйка отпустит. Пусть мать наймёт няньку за малышами смотреть. Возраст для тебя не суть важен. Договоритесь с ней по сходной цене с тобой куролесить за небольшую доплату.

Я тебя хочу, а не чужую тётку. Ты у меня была первой.

Соседи за стеной не часто беспокоят?

Соседка очень культурная и обходительная дамочка, здоровается с нами. Феньку монпансье угощает в жестяных коробочках.

Мамка вам готовить успевает? – сменила тему разговора Амалия, расстегивая на груди ворот платья.

Голодными не ходим, – заверил мальчишка, – иногда с работы что-то приносит.

Ладно, Николаша, идём в спальню. Мне ещё вас покормить бы успеть. Полностью раздеваться не буду, дети могут прибежать, а тётка голяком в постели вместо мамки с их братиком тискается. Не дело им эти шалости видеть. Успеют ещё насмотреться на вас с мамкой. Ты только в меня-то не спускай, малыш. Хоть ты ещё и мал, но чем чёрт не шутит. Мать не предохраняется от тебя разбойника?

– Она уже старая рожать, – авторитетно возразил Николашка, подбирая подол рубашки с колен тётушки на грудь, с твердеющими соска́ми.

– Я постарше матери, а полагаться на такого делового мужичка не хочу. Ты поторопись, дети придут, а дверь заперта. Шуметь начнут, соседей беспокоить напрасно. Ночь, проведённая с Гришкой без сна в своей постели, дала о себе знать. Глаза постепенно начинали смыкаться под мерное раскачивание молодым любовником своей тётки. А к вечеру из своего заведения вернётся Жозефина Карловна и перед сном непременно позовёт к себе Амалию Генриховну. Уж ей-то никак не откажешь. Вспомнила она и то первое свидание с Катериной, послужившее поводом для дальнейших отношений с этой девицей.

* * *

По просьбе Кати, хозяйка позволила им встретиться на квартире своей помощницы. Время на общение женщин было заранее оговорено Джу.

– Пару часов, Катюш, на ваши нежности будет достаточно. И будь с ней потвёрже. Крайне уступчива она жёсткости партнёра. Гришка из неё верёвки вьёт. Уж не знаю, девка, какая ты в деле, но может когда и узнаю. До темна её не задерживай. Нечего молодой бабе по ночам ходить по улицам. Городовой в участок сведёт до утра, как гулящую. И трамваи после одиннадцати не ходят.

Амалия пришла к восьми, по указанному адресу и постучала в дверь на первом этаже одноэтажного дома. Послышались торопливые шаги за тяжёлой дверью, на пороге возникла фигура в скромном домашнем сарафане, с копной волос, уложенной узлом на затылке.

– Я не рано, Катюша? – с порога спросила женщина, под тенью фетровой шляпки, с опущенной вуалькой до середины лица.

– Откуда мне знать, Аля, время покажет. Проходи, что говорить через порог. Снимай шляпку и вешай на крюк в стене. Что хочешь выпить чаю или вина? Меня что-то знобит. Не приходилось с женщиной вот так сразу, по сговору посторонних людей.

– Тогда лучше вина, я с улицы продрогла, – призналась Амалия.

Катерина наполнила рюмки тёмным вермутом и предложила выпить на брудершафт. Амалия охотно приняла рюмку с терпким напитком и, скрестив руки, выпили вино, страстно поцеловавшись, в знак нежной дружбы.

– И что теперь, Аля? Мы должны раздеться и лечь в постель? – Целуя подругу в шею, спросила Катя.

– А ты кем хочешь у нас быть, за мужчину или за женщину? – хитро спросила Аля.

– Жозефина советовала мне быть твёрже с тобой, мол, ты склонна к подчинению.

– А тебе нравится командовать? – удивилась Амалия.

– Жозефина хочет, чтобы я её чаще подменяла в борделе, а там надо быть строгой и жёсткой с девушками. И потом, в моей семье, сестра всегда командовала мной.

– У вас с сестрой это было? Только не ври, Кать.

– Нет, конечно. У Полины в доме живёт жилец и они иногда спят вместе, а однажды мы отмечали моё с ним знакомство и Полька подшафе устроила блуд на троих. Заставила меня раздеться и мы втроём, ну ты сама понимаешь, когда две женщины и один мужчина. Со стыда чуть не сгорела. Но честно сказать, мне даже понравилось с ними.

– У нас, Катенька, есть вариант с Гришей, но Жозефина не одобрит такую затею. Мы что-то заболтались с тобой и я должна к десяти возвращаться домой. Возможно, мне ещё придётся с Жозефиной перед сном... Давай раздеваться и в постель. Ложись на спинку, считай, что я сейчас за Гришу. Тебе ведь с ним нравится?

– Грубоват немного, но к этому привыкаешь со временем. У меня, Аля, был мужчина до него. Проще сказать грубый и неотёсанный мужик. Он со мной, чего только не вытворял, но замуж не звал. Может, я от него и набралась этой грубости в постели. Видать, Жозефина почувствовала во мне это, потому и позвала к себе работать. А чтобы не льнула к нашим барышням в борделе, тебя мне уступила вместо них. Для неё это спокойнее. Потому и Гришку себе оставила на случай. И тебя, Аль, пользует в меру надобности. Ты ведь очень нежная и податливая бабёнка. Мне ты сразу понравилась с прошлого знакомства с тобой.

– Ты мне тоже глянулась, Катюш. У Гриши выспрашивала о тебе, личиком хороша или нет? Он отшучивался, проказник, что бабам внешность в партнёре не суть важна. Но для меня в тебе всё приятно и важно. И личико и грудь, а бёдра и папа меня с ума сводят. Не зря наша хозяйка на тебя имеет виды. Уж она знает толк в женщинах, даром что столько лет занимается этим делом. Весь город знает её заведение. Клиенты ей на перечёт известны, от мелких чиновников до самых важных особ, кто пользуется услугами её заведения. И полиция с её руки кормится, бузотёров в заведении почитай вовсе нет. Процветающее, солидное заведение, дай бог здоровья нашей хозяйке подольше. Будет время терять, милая. Коли ты такая знающая женщина в наших делах, то тебе и быть надо мной главной. Я с удовольствием во всём тебе покорная буду. Люби меня только, как можно чаще. С радостью подчинюсь твоей воле во всём. А к Грише тебя ревновать не стану. Всё равно ты моя будешь, а с ним я считаю своей работой. Хотя не скрою, что его дикость мне близка и приятна, но с женщиной мне всегда интересней.. С

Разговоры подруг постепенно перешли к действиям в соответствии с целью их свидания и продолжались до полного истечения отпущенного им срока хозяйкой.

– Катенька, пора остановиться, – начала роптать Амалия, покорно отдавая свой рот требовательной любовнице.

– Ещё пять минут, ты будешь моя, солнышко, – твёрдо настаивала молодая любовница, неумолимо раздвигая ляжки покорной подруги. – Я возьму коляску и отправлю тебя домой. Скажешь своей старухе, что я тебя не отпускала.

– После тебя мне с ней предстоит всё это повторить. Пожалей глупую тётку. Не стоит с ней начинать наши отношения с ссоры из-за этого, – продолжая увещевать партнёршу, с удовольствием погружая язычок в глубину промежности Катерины.

– Молчи, сучка, ещё хочу, можешь ты меня понять? – сжимая голову женщины коленями, цедила сквозь зубы в предоргазменном состоянии Катерина.

Сжимала, пока Амалия не замолотила кулачками по напряжённым бёдрам партнёрши, в надежде высвободиться из сильного захвата молодых ног любовницы.

– Всё! Свободна, больше не держу. Не надо было столько болтать без у́молку, развела разговоры о мужчинах и женщинах. Ты просто создана быть женщиной и не только для мужиков, но и для баб. Словно патока для пчёл. Я теперь заснуть не смогу без тебя, подлая. Буду просить Жозефину, чтобы отпускала тебя на всю ночь до утра.

– Всё хорошо, Катюша, когда в меру и ко времени. За такую просьбу она тебя, как пить дать, положит под себя. Тебе это очень нужно, девочка моя? Я ведь вся изведусь от того, как ты будешь её радовать своим язычком. Пусти меня, мне ещё надо одеться, не голой же мне бежать по городу. Действительно, придётся коляску брать в такое позднее время.

– Давай я тебя провожу, Аля. Тут в квартале от нас остановка трамвая. Мы ещё успеем на последний трамвай.

– Сама доберусь, а то буду за тебя переживать, как ты вернёшься домой.

Когда гостья оделась и наспех нацепила свою шляпку с вуалью. Катерина поцеловала свою любимую подругу и выбежала за дверь.

* * *

Но вернёмся к тому моменту, когда Амалия перебирала в памяти все моменты своих переживаний по поводу встречи с Катериной у неё дома. А пока, она терпеливо ждала своего племянника, усердно раскачивающего её полуобнажённую на кровати своей матери.

– Николаша, ты собираешься сегодня хоть как-то заканчивать. Не лежать же мне под тобой, пока дети домой прибегут голодные. Да и мне пора возвращаться к себе. У меня Агаша почти без надзора дома. Слазь с тётки, паршивец. Так и скажи, что вчера на матери упражнялся. Я под тобой чуть не заснула. Полжизни успела вспомнить, пока дожидалась тебя, любовничка малохольного.

Продолжение следует