За все время путешествия домой Патрисия так и не нашла в себе сил ослушаться Астрид, пошевелиться или прикрыть свои интимности. В таком же тягостном положении находился и Ральф Кейн, ибо его старшая дочь, произнеся лишь несколько слов, всю дорогу хранила молчание, которое оставалось нерушимым. Поэтому, его взгляд постоянно перебегал с вида за окном кареты на вид между раздвинутыми ногами Патрисии, что — как было очевидно обеим девушкам — ничуть не улучшило его состояния. Наконец, выйдя по их прибытии из кареты, он несколько деревянной походкой пошел в дом.

— Я хотел бы поговорить с тобой, Астрид, — хрипло заявил сэр Ральф, когда они оказались внутри.

— Конечно, папа, ты можешь получить у меня аудиенцию. Но мне нужно время, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Жду тебя в своей комнате через час, — величественно ответила девушка и, не сказав больше ни слова, взбежала по лестнице в комнату Джемаймы, откуда потом в течение целых пяти минут доносились жалобные визги и равномерное шлепанье ладони.

Тем временем в нескольких милях от особняка Кейнов Рональд очнулся первым. Что-то покалывало и пульсировало у него на теле, и к своему невыразимому изумлению, он обнаружил, что это был его член, пунцовая головка которого находилась почти между полуоткрытыми губками маминой норки. Рассеянно озираясь по сторонам, он, естественно, смог разглядеть все — очаровательную наготу своей мамы, свою сестру Клару, которая лежала рядом с ними, согнувшись пополам, чья стройная нога лениво покоилась на его собственной. Естественно, юноша решил, что ему снится самый яркий и необычный сон, и осторожно ощупал великолепные бедра Белинды, обнаружив, что ему очень нравится это ощущение. Неловко засунутая у нее между панталонами, его нога немного затекла, и он очень медленно освободил ее, сдвинув ее интимную одежду еще ниже, пока она не оказалась поверх обуви.

Тут Белинда пошевелилась и застонала, к величайшему ужасу Рональда, который, затаив дыхание, уже навис над ней, а навершие его члена было влажным от теплых выделений, которые сочились из ее пещерки во время их бессознательного состояния. Однако к его огромному облегчению, она не открыла глаза, а на самом деле еще больше раздвинула ноги, будто ища прохладного дуновения ветерка между ними, и подобное явление ее темной рощицы во всей своей совершенной красоте, заставило твердый орган ее сына задергаться еще сильнее. Двигаясь с величайшей осторожностью, и весьма опасаясь последствий, он полностью погрузился в роскошное великолепие ее наготы и со все возрастающим удивлением и возбуждением начал облизывать ее торчащие соски. Одновременно осторожно протянув левую руку, он попытался погладить теплую округлую попку своей сестры, которая тоже была хорошо подготовлена для такого исследования.

Что же касается Белинды, то в ее голове еще бурлили сны и видения, большинство из которых носили исключительно эротический характер. Немного придя в себя и ощутив на себе тяжесть обнаженного мужского тела, она поначалу смутно подумала, что это тело ее покойного мужа, и попыталась приласкать его. Пробравшись наощупь рукой промеж их телами, она нащупала восставший стебель Рональда и призывно пошевелила пальцами, унизанными кольцами. Такое соблазнительное прикосновение, естественно, оказалось для юноши довольно взрывоопасным, — он нетерпеливо задвигал своим членом в вольной хватке ее пальцев, которые инстинктивно прижимали его к набухшим губкам ее сокровищницы.

Вполне естественно, что подобное действо Рональд расценил как приглашение и, не задумываясь и не заботясь о том, как они втроем оказались в такой захватывающей дух ситуации, направил свой член в восхитительную сладкую бороздку, в то время как его мама дразнящими движениями своих пальцев откровенно поощряла его к этому. В мгновение ока его горячий таран неотразимым толчком хорошенько вошел в горячую, влажную гавань, а сам юноша обхватил обеими руками великолепный шар ее попки и начал страстно ласкать его, впиваясь ртом в спелые губы своей матери.

При этих действиях, Белинда проснулась окончательно. Ее ресницы затрепетали, а ее собственные руки, в свою очередь, нашли его мускулистые ягодицы и притянули его теснее к себе. Ее соски, возбужденные и покалывающие, коснулись его груди. Запустив свой язык глубоко ей в рот, Рональд начал громко пыхтеть, двигая своим членом взад и вперед в райских объятиях ее сладчайшего мехового гнездышка.

— О, дорогой, да! Да! Трахни меня хорошенько, — плавая в сладком тумане, пробормотала Белинда, и в этот момент пришла в себя Клара, заметившая, как нежно вздымаются их тела. Белинда широко раздвинула бедра и наполовину подтянула колени, чтобы ее туфли смогли зацепиться за ковер, что позволило ей задвигать своим большим задком столь же непристойно, сколь и возбуждающе.

— Ооооох!!! Какие вы развратники! Оооооо! — воскликнула девушка, которая затем с легким вскриком обнаружила, что ее собственная влажная киска дерзко исследуется пальцами брата — ласка, которая заставила ее вновь откинуться назад от удовольствия, так что ее обнаженные плечи коснулись плеч ее мамы.

— Клара, глупышка, позволь папе сделать это, — прошептала Белинда, оставаясь в стране прошлого, пока она не открыла глаза и не увидела, кто на нее смотрит. Увы, но дорогая леди к тому времени была уже охвачена таким любовным пылом, что ничто, даже все местное аристократическое общество, наблюдавшее за происходящим, не могло ее остановить. Ее руки дико трепетали, рот был влажным и открытым под поцелуями сына.

— О! О! Оооооо! Р... Ро... Рональд!!! Ты... Ты... похотливый мальчик... Ооооо! Да! Да! Даааа!!! — стонала она под аккомпанемент легких хлюпающих звуков его члена, двигающегося взад и вперед в ее сочной пещерке.

— Ма... ма... мамааааааа! — стонал Рональд, чьи ищущие пальцы тоже были восхитительно влажными от того, что они двигались повсюду в киске Клары.

— Ооооооо! Аааааааа! Даааа! — стонали они все вместе, не переставая извиваться попками в туманной похоти момента, когда приблизился бурный пик их волн наслаждения. Теснее расположившись на неровных изгибах ее тела, Рональд быстрее задвигал ягодицами, заставляя свои ядра звучно шлепать по ее попке. Не в силах сопротивляться, Белинда крепко обвила руками его стройную, но мужественную фигуру и ответила встречными толчками бедер, в то время как их языки жадно соприкасались. И ничто теперь не могло помешать смешаться пульсирующим фонтанам изливающейся дани Рональда со сладкими брызгами Белинды, которая пропитала его член и тестикулы в экстатическом безумии момента.

После долгих объятий и поцелуев все стихло, и воцарилась приятная тишина. Клара сама присоединилась к ним, достигнув оргазмического блаженства от возбуждающей атаки мужской руки. Затем, когда спала пелена и их взгляды встретились более осмысленно, чем это было возможно в тумане страсти, все оказались сильно сконфужены. Белинда оттолкнула Рональда, чтобы она могла сесть.

— Что происходит? О, я не понимаю! Я ничего не понимаю! — воскликнула она, в то время как Рональд смело обнял ее одной рукой за талию, а другой рукой ласкал ее налитые груди.

— Тише, мама, нас же никто не видел, — пробормотал он, что, казалось, успокоило и мать, и дочь, которые поднялись и оглядели свою сброшенную одежду.

— А как же тогда мистер Кейн... и его дочери. .. Ооо! Они видели все это? — взвыла Клара, но только для того, чтобы получить пощечину от своей мамы, которая обнаружила, что ее пышная попка тепло прижимается к члену сына, стоявшего позади нее. Прикосновение его органа к ее расселине не было неприятным, но она притворилась, будто не замечает этого.

— Конечно, они не видели, дура ты этакая. Они давно ушли. Должно быть, мы все выпили слишком много вина, хотя я не знаю, как мы оказались в таком состоянии, — произнесла Белинда. Издав затем жеманный смешок, она слишком слабо попыталась вырваться из объятий сына, обнимавшего ее за талию, потому что уже чувствовала возобновившееся шевеление его члена, которое самым вопиющим образом воздействовало на ее выпуклую попку. Засунув один палец в рот — поза, которую она всегда находила немыслимо привлекательной, — Клара хихикнула.

— Мама, вы оба такие развратные. Член Рональда снова торчит у твоей попы...

— Конечно, дорогая Клара, и скоро он будет торчать в твоей, — рассмеялся ее осмелевший брат, протягивая руку, чтобы привлечь ее обоих к себе. Очевидное согласие его мамы придало ему смелости, в то время как его член, теперь полностью воспрявший, побуждал свои бурные желания теперь уже по отношению к ее выступающим половинкам. При этих словах Белинда с внутренним трепетом подумала, что сын звучит совсем не так, как его папа, и это откровение показалось ей таким же удивительным, как и Кларе.

— О, мама, Рональд не должен так поступать с нами, не так ли? — жеманно прошептала Клара, чей голый животик был прижат к бедру матери, ибо брат крепко держал их обоих. О том, что ее вопрос на самом деле был приглашением, было достаточно легко догадаться всем, и поэтому Рональд колебался, не просунуть ли одну руку под набухшую киску своей мамы, одновременно лаская дерзкий задок Клары.

— Нет, правда, Рональд, мы не должны тебе этого позволять. О, прошу тебя, давай оденемся, — слабо прошептала Белинда, но ее живот, все еще липкий от спермы, неумолимо требовал продолжения ласк пальцами.

— Минутку, мама, однако же пойдем, давай сначала немного порезвимся, я тебя умоляю, — хрипло потребовал Рональд. Как и у любого молодого и энергичного жеребца, его ядра и член уже были готовы ко второму и третьему любовному поединку, и его волнение от славного поворота событий было таково, что он начал шаг за шагом подталкивать их к дивану.

— Нет, нет, нет, Рональд! О, Клара, пожалуйста, останови его!

— Я не могу, мама, он тоже меня держит. Ооо! — воскликнула Клара, которая внезапно обнаружила, что падает на обтянутое шелком кресло, а на нее сверху обрушивается вес матери.

— Ах, Рональд, нееет! О, ты не посмеешь! — воскликнула Белинда, чей задок, оседлавший ее дочь, тут же стал жертвой развратных намерений ее похотливого сына.

Он, едва ли понимая, что делает, видел только выпуклое приглашение ее упругий полушарий и нетерпеливо задвигал пылающим гребнем своего оружия между ними, вызвав стонущий крик своей мамы.

— Ч... чт... что ты задумал? Оооо! — воскликнула Клара, наполовину задушенная взволнованной парой, навалившейся на нее. Колено матери оказалось зажато между ее ног.

— Он в моей п... п... попке! Ооооооо! Прекрати, Рональд, что за разврат ты устраиваешь! В... вы... вытащи его! Оооууууу!

— О, мама, позволь мне сделать это прямо сейчас, — простонал юноша, чей напряженный пенис уже был наиболее соблазнительным образом наполовину погружен в другое, более узкое отверстие, чем ее киска. Схватив ее за покачивающиеся бедра, он мужественно двинулся вперед и с дрожащим вздохом полностью погрузился в ее горячую, сжимающуюся заднюю дырочку так, что Белинде оставалось только охнуть от удовольствия. Все ее шпильки выпали, волосы рассыпались по всему лицу Клары, щекоча ей рот и нос, так что ей хотелось чихнуть. Воспользовавшись моментом и уже не имея нужды удерживать свою маму, которая была полностью закупорена его членом, Рональд поднял ноги сестры вокруг талии матери, так что Клара повисла внизу, и стал вновь дразнить пальцами ее пещерку. При этом он начал быстро двигать своим неотразимым копьем взад и вперед, к полному удовольствию Белинды, которая нашла его более удобным, чем у ее покойного мужа.

Итак, тяжело дыша и задыхаясь, они вкушали второе блюдо любви, издавая самые нежные, самые страстные и самые отчаянные крики и стоны любви, в то время как диван скрипел и содрогался, а пылающий стержень Рональда излил в глубинах Белинды свою пузырящуюся сперму. Через несколько мгновений, Белинда с разгоряченным и потным лицом позволила ему медленно извлечь свой член со слабым чпокающим звуком, и когда он, весь блестящий от выделений, появился на свет, и все в изнеможении рухнули на ковер, протестующее запищавшей Кларе разрешили выбраться из-под них.

Потом не было слышно ничего, кроме тиканья часов в гостиной, и все трое, наконец, разлеглись рядом и потянулись, не без определенного удовлетворения.

— Ну в самом деле, мама, ты самая похотливая из нас всех, — дерзко воскликнула Клара. Ее немного смутило, что ее прелести не понравились Рональду больше маминых, хотя ее глаза и уловили, что его член, очевидно, скоро будет готов к третьей атаке. Заметив, как ее похотливый взгляд остановился на стержне и ядрах Рональда, Белинда снисходительно рассмеялась. Мирские заботы и хлопоты, казалось, на мгновение исчезли, а сладострастные воспоминания обо всех ее прошлых удовольствиях оказались порочно оживлены тем, что случилось.

— Возможно, да, а возможно, и нет, Клара. Мне всегда доставляло удовольствие наблюдать, как тебя хорошо трахают, дорогая, и я совершенно уверена, что не пройдет и получаса, как наш милый Рональд будет резвиться у тебя между ног. Иди сюда, глупышка, прикоснись губами к его члену, возьми его в рот, и поласкай, как ты обычно делала своему дорогому папе, и сделай его снова крепким!

Тем временем, волнение Ральфа Кейн на протяжении этого часа нарастало. Чем бы Астрид ни занималась, у нее не могло все это время уйти на то, чтобы умыться и переодеться, раздраженно уговаривал он сам себя, но все же не осмелился выйти из кабинета, пока не истекли шестьдесят минут. Ему, конечно, было неведомо, что его дочь намеренно установила для него этот час ожидания — у нее было достаточно поводов для размышлений и планирования, поскольку теперь ей все было ясно, и у нее не осталось сомнений в том, что Белинда к этому времени уже поддалась похотливому зову природы.

Медленно раздевшись, вымыв и высушив прелестные изгибы своего молодого тела, она сначала натянула пару чулок из тончайшего черного шелка, которые она туго стянула с помощью подвязок, свисавших с очаровательного маленького корсета. Это одеяние вполне соответствовало ее намерениям, оставляя ее грудь полностью обнаженной. Надев затем пару панталон из черного шелка в стиле директории, которые образовали соблазнительную щель открытых бедер между оборками и верхом чулок, она наконец облачилась в изящные полуботинки-полусапожки и осмотрела себя в зеркале. То, что она увидела, порадовало ее. Еще туже затянув ее тонкую талию, корсет полностью обтянул ее бедра и еще более дерзко подчеркнул ее упругий задок. Выше, там, где он обрамлял белоснежную кожу грудей, вспыхивал ободок черного кружева, слегка щекочущий нижнюю часть ее обнаженного бюста, так что ее нос морщился от удовольствия.

В устье ее налитых бедер штанишки сидели достаточно плотно для того, чтобы подчеркнуть богатую полноту ее холма Венеры и аккуратную рощицу кудрей, которые его венчали. И хотя ни ее пещерки, ни расселины ее попки не было явно видно, нежный шелк все четко очерчевал в самой дразнящей манере. Нанеся духи на подмышки, Астрид распустила волосы, позволив им свободно упасть на плечи, и роскошно расчесала их, наслаждаясь блеском, который создавала густая копна. Легчайшими движениями пальцев подразнивая свою скрытую под вуалью киску, она стояла с расставленными ногами перед зеркалом и откровенно любовалась собой.

— И с кем же ты будешь развлекаться, Астрид? Чей же член получит твоя киска и задняя дырочка? — с озорной томностью прошептала она своему отражению. Она припомнила, как после ее шлепков попка Джемаймы стала идеально розовой, и по тому, как постепенно утихали ее завывания и начали подергиваться ее красивые ножки и животик, Астрид хорошо знала, что ее самая младшая сестра кончила. Дорогой Джемайме скоро предстоит заполучить животворный сок самца, у которого ядра были полны и который щедро одарит ее своим семенем. Патрисию тоже следовало бы обслужить, потому что милая девушка хорошо проявила себя в экипаже, хотя и была в панталонах.

Наклонившись вперед, Астрид прижалась губами к губам своего отражения и медленно обвела влажным розовым кончиком языка стекло, оставив на нем мутный отпечаток. Ее глаза чуть затуманились, а пальцы быстрее задвигались между бедер, потирая шелк вокруг возбужденного клитора. Выпив полбутылки вина в своей комнате после своего возвращения, Астрид обнаружила, что находится между двумя зудящими ощущениями — ей хотелось и кончить, и помочиться, и, с чувством любопытства, которое пробудило самые острые изгибы ее пытливого ума, и то, и другое казалось ей одинаково привлекательным.

Засунув руку в свои панталоны, она нащупала свою роскошную влажную киску и мягко завертела бедрами. У нее закружилась голова, и она закачалась на высоких каблуках своих полусапожек, но затем внезапно взяла себя в руки и, убрав липкую и влажную руку, снова плотно подтянула штанишки и глубоко вздохнула. Перед ней в зеркале будто возник образ Джулии.

«Контроль... контроль превыше всего», — казалось, прошептал ее образ, а затем видение исчезло.

Астрид встряхнулась, но все еще дрожала. Да, это была правда. Сохранив контроль, должно было выиграть главные призы в этой игре. Как говорила ее наставница, еще последуют оргии, которым они смогут предаваться все вместе. Захочет ли она этого? «Я не обязательно должна быть такой, как Джулия», — дерзко подумала Астрид, и сама оказалась удивлена этой мыслью, которая дала ей много пищи для размышлений. Шагнув к звонку, она потянула за шнурок, и через несколько мгновений внутрь комнаты поспешила Крисси.

— Пусть ко мне придет мой отец, — объявила Астрид. Ее упругие груди покачнулись, когда она надевала полупрозрачный черный пеньюар, подол которого заигрывал с верхом ее чулок.

— Да, мисс, — ответила Крисси с благоговением, потому что, несмотря на все, что произошло в этом доме, она никогда раньше не слышала, чтобы юная хозяйка отдавала такие указания. Строгих отцов не призывали предстать перед дочерями, все было с точностью наоборот. Воистину, весь мир перевернулся с ног на голову.

Когда горничная поспешно вышла, Астрид поплотнее затянула пеньюар, так что он подчеркнул все ее сладострастные изгибы. Ее груди молочно поблескивали сквозь тонкую ткань, а попка, выпуклость которой плотно облегал легкий материал, выдавала себя с надменным высокомерием. Подойдя к своей кровати, она сдвинула подушку и вытащила из-под нее свой хлыст с черной ручкой и со множеством ремешков. После, став неподвижно, выпрямив и широко расставив ноги, придав себе гордый вид, она стала ожидать, пока дверь снова откроется.