— Ну расскажи мне, как у тебя дела? — спросила Джулия у Астрид, когда та вернулась. Они расселись за столом, вот-вот должен был быть подан ужин, Марѝ и Эми сновали туда-сюда, чтобы обслужить их.

По щекам девушки пробежал легкий румянец удовольствия. Вся ее предыдущая жизнь теперь, казалось, осталась далеко позади. За короткий промежуток времени она перешла из скромности, целомудрия и любовного неведения в царство такого эротического возбуждения, интриг и приключений, что о возврате к скучным и банальным обычаям прошлого не могло быть и речи.

— На обратном пути их, конечно, охватило беспокойство. Они сидели молча, иногда украдкой бросая быстрые взгляды сначала друг на друга, а затем на меня, как будто пребывая в ужасе от того, что произошло. Я полагаю, что из них двоих Уилл казался более нервным, хотя это в значительной степени объяснялось его возбужденным состоянием. Член бедного молодого человека почти разрывал его бриджи, хотя, в отличие от сестры, он не представлял, что с ним будет.

Дом их довольно просторный, хотя и не такой большой, как ваш. В нем служит одна служанка лет сорока и садовник, который выполняет в этом доме случайную работу. Ему самому лет за тридцать, он неграмотный, но на вид сильный. По нашему прибытию он бросил на меня взгляд, полный боязливого удивления, которое, я не сомневаюсь, при всей скромности было окрашено немым восхищением. Мне кажется, он был бы подходящим объектом для наших игр, и я сказала об этом Харриет, хотя она еще не готова продвигаться в других направлениях. Горничной же придется уйти, — в таком маленьком окружении более подходящей окажется девушка помоложе.

— Очень мудро с твоей стороны, Астрид. Я распоряжусь, чтобы одна из моих служанок кого-нибудь разыскала. Они точно знают, какой тип девушки нужно искать для такого случая — ту, которая уже немного продвинулась вперед, но все еще требует обучения. Это как раз то, что они уже вполне могут предпринять сами и будут этому очень рады, ведь Харриет иногда будет нуждаться в утешении женских рук, обнимающих ее, и прекрасном длинном языке юной горничной, которая будет лизать ее киску так, как никогда не сможет сделать ни один, даже самый опытный, мужчина. Но расскажи мне все!

— Вскоре после нашего прибытия мы поужинали, что дало мне больше времени, дабы оценить дальнейшие действия. Как вы и предупреждали меня, Джулия, я прекрасно понимала, что они оба могут замкнуться в себе, но в то же время мне не хотелось торопить события. Уже прочитав Харриет несколько нотаций здесь, в спальне, я обратила все свое внимание на Уилла, который молча сидел, краснея, на протяжении всей моей речи. Я сказала, что он должен относиться к своей сестре со всем возможным почтением, и в то же время в будущем она должна проявлять такое же послушание, как и он к ней, и потакать его случайным желаниям. Подобные представления о взаимности их очень удивляли. Харриет все время искала возражения, которые, конечно, едва ли могла высказать, не проявив бестактность. Когда на этом этапе они отпустили горничную, я ясно дала ей понять, что в будущем обо всех таких вещах надо будет разговаривать открыто. «У Уилла великолепный член, не так ли?» — спросила тогда я, и — клянусь! — в ответ она не знала, смеяться ей или плакать.

Перейдя после этого в гостиную, мы почувствовали себя более непринужденно, чем за обеденным столом, где поза человека весьма ограничена. «Отвечай, Харриет!» — приказала я ей. Опустив лицо, она пробормотала: «Да», — но затем в большом замешательстве добавила, что она скоро выйдет замуж и что о таких вещах ни в коем случае нельзя ни говорить, ни думать. На это я резко ответствовала, что на сей момент ее матримональные планы необходимо отложить — никаких препятствий ее обучению в браке не возникнет, но она должна отложить этот день до тех пор, пока я не узнаю ее получше и не смогу больше ей доверять. На это девушка ответила, что совершенно не понимает, к чему я клоню, — это было такой несусветной глупостью, что я было даже рассердилась на нее. Она явно вознамерилась взбунтоваться, и имела неосторожность заявить мне, что ей не нравится то, что она называла «этими идеями».

— Надеюсь, ты ее хорошенько выпорола за это? — весело спросила Джулия, следя за тем, чтобы им подали десерт с ликерами.

— Увы, нет, момент для этого был неподходящий. Между нами двумя находился Уилл, напоминавший Буриданова осла между двумя охапками соломы, не знавший, в какую сторону повернуть свои мысли. Тогда я притворилась, что устала от нее и ее протестов, и сказала, что ей лучше удалиться. На это она охотно согласилась, возможно, будучи убеждена, что я покину их. Когда же она поднялась наверх, я обратила все свое внимание на Уилла. Оставшись наедине со мной, он стал будто кусок глины в моих руках, трепеща от желания повиноваться мне. Я очень рассчитывала на то, что Харриет, оказавшись у себя в комнате, поступит так же, как поступают все дамы, — то есть снимет с себя, по крайней мере, верхнюю одежду и ляжет на кровать. Я угадывала ее мысли лучше, чем она думала, и знала, что она была полностью готова позволить Уиллу уестествить себя, как только я уйду.

Естественно, я не собиралась облегчить ей эту задачу, но насколько хорошо я при этом действовала, можете судить только вы, моя госпожа. Мое предварительное соблазнение Уилла оказалось достаточно легким. Я разоблачилась, оставшись перед ним только в своих панталонах и чулках, и вскоре заставила его раздеться самому. В тот момент он уже стоял с прекрасным восставшим членом, вполне пригодным для решения своей задачи. Будучи в какой-то степени послушным, поскольку все было для него совершенно новым, он был вынужден на время умерить свои желания, стоя предо мной абсолютно неподвижено, пока я свой рукой осторожно обращалась с его членом и ядрами, и твердым голосом рассказывала ему, что должно произойти. Он сильно дрожал и несколько раз пытался прикоснуться к моей почти обнаженной фигуре, за что был награжден несколькими не по-джентльменски сильными шлепками и несколькими рывками за свою возбужденную плоть, заставившие его моргать и морщиться. После этого он понял, что без разрешения лучше не шевелиться.

Когда же я сообщила ему, что разыгрываю будущую роль его сестры, которую в иное время нужно привести в такое состояние духа, чтобы вы по очереди подчинялись прихотям друг друга и чтобы каждый уестествлял другого к своему полному удовольствию, Уилл не мог скрыть удивления и восторга, но в ответ, — естественно и предсказуемо, — пробормотал, что Харриет никогда не подчинится ему, я же ответствовала, что лично прослежу, чтобы она это сделала. Действуя подобным образом, как и должна была, — исключительно на основе своих инстинктов! — я заявила ему, что в следующий раз позабочусь о Харриет и что он должен быть готов по первому моему зову исполнить перед ней свой долг. Не стесняясь в выражениях, я откровенно заявила, что поначалу он должен отхлестать ее по задку, после чего приставить к ней свой член, тем самым выполнив свои мужские обязанности, которых она от него ожидает.

Его изумление и недоверие к сказанному были весьма велики, но я настолько хорошо настроила его окаменевший орган, что он был готов на все. Оставив его в гостиной и предупредив, чтобы он не шевелился, пока я не скажу, я занялась Харриет, по счастливой случайности обнаружив ее не только в том виде, в каком хотела, — то есть в нижней сорочке и чулках, — но к тому же задремавшей на своей кровати.

Удивить ее оказалось легко. Не дав ей времени собраться с мыслями, я застегнула ей запястья наручниками, которые вы мне дали, приподняла ее сорочку так, что обнажился ее прекрасный округлый задок, и, приказами и жесточайшими шлепками, поставила ее на четвереньки на кровати — эта поза весьма хороша для того, что она должна была получить. После я вызвала Уилла, который, естественно, поспешил, как и днем, обнаженный, с членом наперевес, вздыбленным, как флагшток. Тревожные крики, которые издавала его сестра, были быстро заглушены моими суровыми предупреждениями о том, что, если она продолжит вести себя подобным образом, я выпорю ее лично, причем еще более жестоко, чем это уже было сделано.

«Пойдем, Уилл, ты передашь своей сестре дюжину хороших ударов. Я хочу, чтобы ее попка хорошенько разогрелась», — сказала я ему. Харриет закричала и перекатилась на бок на бедро, что не принесло ей никакой пользы, потому что, взяв ее за волосы, — как вы мне показывали ранее, — я снова подняла ее и поставила левреткой так, что ее попка выпирала вверх. Видя, что ничего не поделаешь, и, конечно же, возбужденный всерх всякой меры этой задачей, Уилл достаточно хорошо обработал ее ремнями, пока она не зарыдала и не закричала, прося пощады. Я хотела, чтобы он вошел в нее без промедления, но тут мне пришла в голову идея получше...

— Оооо, ты заставила ее оседлать своего братца, подобно Святому Георгию? — перебила ее Джулия.

— О, как вы угадали?! А, конечно, для вас это весьма просто. Действительно, я сделала именно так. Ее негодование по поводу того, что он выполнял мои желания и опалил ее задок, оказалось более чем достаточным, чтобы она взяла на себя главенствующую роль. Отпустив ее, я — к его превеликому ужасу! — надела наручники на Уилла, и как только его положили на спину на ее место, Харриет, корчась и всхлипывая, начала шлепать его и осыпать ругательствами.

«Не будь дурой, Харриет, оседлай его, и тем самым подчини его своей воле. Выдой его, моя дорогая. Иди, сделай, что тебе говорят, и вы оба воспользуетесь этим счастием», — наставляла я ее. Будучи возбужденной охаживанием плети больше, чем она когда-либо призналась бы, она подчинилась, и с определенной помощью от меня оседлала его бедра, только чтобы обнаружить, как моя рука уже направляет его возбужденный стержень к устью ее сладкой норки. Ах, Джулия, что это было за зрелище! Оседлав его, она уже не хотела ничего иного и полностью погрузила его пульсирующий орган внутрь себя. Ее рыдания от возмущения и боли перешли в стоны от удовольствия, и по правде говоря, она чуть не свалилась в обморок от нового ощущения. Что же касается Уилла, то он напряг все свои чресла, безумно стремясь присунуть свой член как можно глубже в ее бархатные ножны, в то время как ее обнаженный задок тяжело опирался на него.

«Удерживай его! Спокойнее, Харриет!» — вела я ее к еще большему удовольствию, потому что после она отвесила ему резкую пощечину и с истинным озорством, искрящимся сквозь слезы, крепко сжала его ногами, пока ее глаза, казалось, взывали ко мне и молили. Как вы можете себе легко представить, я, будучи не прочь присоединиться к ним, в свою очередь взобралась на кровать и встала на колени над головой Уилла, повернувшись к ней лицом. Таким образом, он мог заглядывать на мою обтянутую панталонами попку. «О, прижми его крепче, Астрид!» — воскликнула Харриет, ее волнение и вправду достигло пика. Опустив свою попку полностью на его лицо, я обняла и расцеловала ее. Бедняга Уилл оказался по-настоящему раздавлен нами обоими и стонал, как мог, под моим обтянутым штанишками задком.

«Разве отныне вы не будете свободно любиться и пользоваться друг другом, Харриет?» — спросила я. Ее согласие выразилось в том, что она страстно погрузила свой язык мне в рот. Она сильно распалилась и стала более полно понимать все прелести любовной игры. «Сейчас ты снова станешь покорной, потому что он овладеет тобой по-собачьи!» — приказала я. В ответ на это она густым, взволнованным голосом прошептала одно лишь слово: «Даааа!!!» Уилл был освобожден, наручники были сняты, и я отодвинулась от него. Харриет, однако, не могла более ждать, и набросившись на него, в диком экстазе быстро покачивать бедрами. Они обхватили руками друг друга, их рты соединились. О, какое это было прелестное зрелище! Я обошла всю кровать, полностью осмотрев всю сцену жаркой схватки со всех сторон, и с совершенно безумным возбуждением наблюдала, как крепкий и толстый посох ее брата двигался вверх и вниз в ее любовном святилище, пока ее попка быстро вздывалась и опускалась вниз.

Как же они тяжело дышали, стонали, кричали и молотили друг друга, обмениваясь такими развратными и красивыми словами желания! Конечно, все довольно скоро закончилось, потому что ни один из них не мог сдерживаться. Уилл, содрогнувшись, бурно излился в нее, ее собственные любовные излияния увлажнили его инструмент и ядра. Осушив его член до последней капли, Харриет навалилась на него всем телом и лежала, тяжело дыша, прижав его лицо к своим грудям, там, где я задрала ее сорочку.

Немного позже, когда он пришел в себя, я попросила ее передать Уилла на попечение мне. Мы прошли с ним восхитительный курс любви, она смеялась и держала его за запястья, чтобы он все это время не мог гладить и ласкать меня. Наконец, я оставила их обоих несколько измученными, но чрезвычайно довольными, а Харриет заявила, что любит меня до безумия и никогда не испытывала такого удовольствия. На это я ответила множеством поцелуев для нее и него, и сказала, что они не должны просто бессмысленно трахаться вместе, но проделывать между собой всевозможные трюки, — например, одного из них необходимо связывать и покорять, а затем меняться местами. Что же касается будущих ролей, которые будут играть в их играх садовник и их новая горничная, я не сообщила ничего, чувствуя, что это лучше отложить на будущее. Как вы скажете, моя госпожа, я поступила правильно?

Легкая тревога в голосе Астрид заставила Джулию улыбнуться и поцеловать ее.

— В высшей степени, моя дорогая, твое первое приключение увенчалось успехом! Ты обеспечила свои будущие визиты к ним, которые, как я погляжу, ты хотела бы предпринять. Что ты собираешься делать с садовником?

— Я приставлю его к ней, потому что она должна научиться принимать больше одного члена, и кроме того, это возбудит ревность Уилла. Думаю, они накажут друг друга за это самым милым образом.

— Великолепно! Однако бывают случаи, когда ты должна быть с ними построже. Ты была совершенно права, поступив подобным образом, потому что чем скорее Харриет будет увлечена своим братом и познает удовольствие от этого, тем лучше. Но даже в таком случае они должны продолжить изучать свои дисциплины. Ты должна приставить член садовника к ее попке...

— О! Значит, это будет наказание?

— Это может быть как наказанием, так и удовольствием, и зависит это от субъекта женского пола или чьих-то личных прихотей. Похотливая женщина, как и ты, воспримет это как удовольствие, — на самом деле, желание насладиться этим во многом зависит от плененного мужчины, потому что ощущения наполненности в твоей задней части намного сильнее, чем в твоей киске, Астрид. Возможное превосходство Харриет не должно подвергаться сомнению, хотя Уиллу еще предстоит полностью это понять. Она должна пройти сквозь огонь, как мы говорим, и воспринять вхождение члена садовника в свой задок как наказание, и все же в конце концов осознать величие этого действа. Конечно, нужно будет строго следить за ним во время акта содомии, а не просто позволять потакать его похотям.

— Но разве мужской член не слишком велик, чтобы войти в... туда? — спросила Астрид, слегка подергивая попкой.

— Хорошенько подумай, моя дорогая, — то, что у кого-то торчит наружу, у другого может, следовательно, войти внутрь, — ответила Джулия, внимательно глядя на свою ученицу. — Клизма — вот отличный метод подготовки женщины к похотливому нападению через заднюю дверь, но я использую ее нечасто. Когда женщину возбуждают, ее задний проход увлажняется достаточно, чтобы он мог упокоить в себе член, а как ты хорошо знаешь, для этой цели вполне достаточно ремня, березовой розги или мартинета. Твоя собственная очаровательная задняя дырочка, любовь моя, будет развлекать любой мужской орган, какой ты только сможешь возжелать, потому что я не намерена принуждать тебя в этом вопросе...

— Может быть, у вас здесь есть и другие девушки?

— Несомненно! Некоторые юные леди, которых присылали ко мне, уже познали возбуждение от березы или лозы, но все же с глупым хихиканьем и борьбой отказались от мужественного подношения Приапа — возможно, даже призывая своих матушек. Их также не трахали обычным способом, потому что зачастую полагают, что разумнее всего выбрать более безопасный, — их можно чаще накачивать в попки без утомительного вмешательства Природы в виде их раздувшихся животов. Поэтому я не нахожу ни причины, ни оправдания, чтобы задерживать образование глупых, жеманных представительниц нашего пола. Я секу их розгами или охаживаю ремнем и довольно скоро прикладываю крепкое навершие к их розовым задним дырочкам. Их хорошо держат, поэтому они не могут избежать раздвигания пылающих ягодиц и величественного вхождения между ними мужского стержня, и довольно скоро они получают там свой первый Содом.

— Тогда, если я должна сделать свой собственный выбор, для меня это большая честь. — пробормотала Астрид.

— Честь честью, но возможно ты еще не полностью обучена, — ответила Джулия к удивлению девушки. Ее глаза расширились, когда ее подняли с дивана, на котором они сидели.

— Ч... что вы со мной сделаете? — спросила она.

— Неужели ты так быстро забыла, что вся суть — в ожидании, Астрид? Думаю, нет, потому что я советовала тебе привить это правило Харриет. Лучше стоять в изумлении, чем заранее знать, потому что тогда чувства обостряются, и тело возбужденно пульсирует в ожидании того, что должно произойти. Разве это не так? Ты же сама впервые узнала об этом, когда я приказала связать тебя, и оставила ждать наверху?

— Действительно, тогда я вся дрожала и не могла унять эту дрожь. Я испытывала опасенияе и волнение в равной мере...

— Как и сейчас, Астрид. Встань в центре, подними платье до бедер и спусти панталоны до колен. Несомненно, это поза непослушной девочки, которая ждет, чтобы ее отшлепали или высекли. Сделай это! А теперь замолчи, или же мне придется быть с тобой строгой. Я не хочу тебя пороть. Не бойся этого, хотя я подозреваю, что твоя дерзкая попка теперь с радостью выдержала бы порку. То, что я сделаю тебе, будет еще приятнее!

С этими словами Джулия вышла из комнаты и закрыла дверь, окружив Астрид тишиной, которую нарушало только тихое тиканье часов из золоченой бронзы на мраморной каминной полке. Украдкой облизнув нижнюю губу, она неподвижно стояла в нужной позе, испытывая при этом странное возбуждение, хотя за ней никто не наблюдал. Ее разум умолял Джулию вернуться, пока шли минуты, — сначала пять, потом десять, потом пятнадцать, — пока Астрид не начала мягко покачиваться на ногах от напряжения, а ее киска увлажнилась от возбуждения. Она не имела ни малейшего понятия о том, что задумала Джулия, и чувствовала себя одновременно и наказанной, и в то же время странно довольной тем, что все еще находится на обучении, даже после своего приключения с Харриет и Уиллом.

Когда дверь, наконец, открылась, она вздрогнула. Джулия вошла вместе с Марѝ, которая держала в руке маленькую черную сумочку. Не говоря ни слова, Джулия подошла к Астрид и поплотнее подоткнула юбку и сорочку, так что они образовали плотное кольцо вокруг ее талии. Панталоны Астрид немного сползли вниз и обхватили ее дрожавшие колени. Затем Марѝ встала сразу за ней и стала ждать дальнейших указаний.

— Существует еще две вещи, которые ты должна осознать, Астрид. Первая — полная тишина. Ты должна контролировать себя до такой степени, чтобы ты даже не всхлипывала, хотя иногда тебе могут позволить издать слабый звук сквозь зубы. Другая вещь — ты раздвигаешь колени настолько, насколько позволяют твои панталоны, и остаешься неподвижной. А теперь, Марѝ, подай мне перо!

При этих словах Астрид украдкой опустила глаза, достаточно для того, чтобы увидеть, что длинное перепелиное перо, которое Джулия взяла у своей служанки, имело хорошо заостренный кончик. Поджав губы в совершенной агонии ожидания, она раздвинула свои бледные и прекрасные бедра, и буквально на дюйм согнуть свои колени, став в позу, заставившую почувствовать себя чрезвычайно непристойной. Из сумки, которую горничная держала за спиной девушки, она вытащила тонкий, обтянутый бархатом искусственный фаллос. На одном его конце была ручка, за которую его можно было ухватить, а на другом конце этого предмета, примерно семи дюймов длиной, был выступ, торчавший из бархата, полностью похожий на мужской орган, изготовленный из полированного черного дерева.

— Успокойся, Астрид, — прошептала Джулия. — Смотри мне в глаза и больше никуда!

С этими словами она встала в двух футах от прекрасного объекта своих желаний и тренировок и, опустив руку вниз, слегка провела кончиком пера под губками киски девушки, отчего у той на мгновение отвисла челюсть. Ощущение щекотки, каким бы сильным оно ни было, повторилось. Каждый мускул ее молодого тела старался не шевелиться, когда одновременно она почувствовала, как Марѝ хитро раздвинула упругие щечки ее выпуклой попки и вставила смазанный маслом полированный стержень тонкого фаллоса ее сморщенное заднее отверстие.

— Нееееееиииииииии! — процедила Астрид сквозь зубы. Перо скользило, трепетало, вертелось и двигалось взад и вперед, стремясь раздвинуть ее сладкие губки своим щекочущим убеждением, а затем закружилось вокруг розового бутона ее клитора, который напрягся, будто крошечный пенис. Юная леди, стремясь сдержать клокотавшие в ее горле крики, почувствовала, как фаллос проник сквозь упругое колечко ее задней дырочки и двинулся дальше внутри ее тела, заставив напрячься ее ноги. Слезы навернулись на ее блестящие глаза, половинки задка напряглись.

— Контроль, Астрид — вот чему тебя нужно учить! Контроль! Искусственный член — это всего лишь первооткрыватель пути к твоим личным удовольствиям, моя сладкая. Все хорошо, Марѝ?

— Он почти наполовину внутри нее, мэм, но она очень тугая...

— Уууууууууоооооооо! — простонала Астрид, несмотря на предупреждение Джулии, хотя та достаточно хорошо знала, что девушка не сможет выдержать эту первую двойную атаку, не подняв шума, и поэтому не упрекала ее за это.

— Начни его медленно двигать, Марѝ. Она должна научиться принимать его. Удовольствие придет к ней достаточно скоро. Вот увидешь, она кончит через минуту.

— Оооооо! Иииииии! Мммммм! — цедила Астрид сквозь зубы. Прекрасное ощущение уже запорхало у нее в животе. С приглушенным вздохом она приняла в свою попку целых семь дюймов тонкого предмета, имитирующего член, что заставило ее непроизвольно сжать ягодицы так сильно, что Марѝ с трудом вытащила фаллос и снова втолкнула внутрь. Но в то же время милая служанка, с присущим ей благоразумием, ласково гладила свободной рукой дрожащую попку Астрид, наслаждаясь ее блестящей персиковой кожей и упругим выступом.

— Кончай, Астрид, кончай! Ты же хочешь этого, но сдерживаешься, девочка. Представь, что тебе в задок вставлен настоящий член, готовый туда излиться. Так ты почувствуешь, что он пульсирует!

— Оооооо, Джулиааааа! Ааааахххх!!!

— Тише, тише, дорогая. Ты должна научиться контролировать свои проявления удовольствия, особенно в присутствии порабощенного мужчины. С женщинами ты можешь делать все, что пожелаешь, независимо от того, покорны они или нет. Ты слушаешь меня, не так ли?

Астрид кивнула. Работая своей рукой, Марѝ заставляла ее шевелить задком в такт фаллоса, который с каждой секундой двигался в ней все легче, пока ощущение не стало менее жгучим и более приятным. Ее длинные ресницы затрепетали.

— Представь себе: один член у тебя в норке, а другой в попке — разве тебе это не понравилось бы? — промурлыкала Джулия. Ее глаза сузились до щелочки, когда она смотрела на лицо девушки, а затем быстрым жестом спустила панталоны Астрид ниже, дав им соскользнуть до лодыжек, давая ей возможность шире раздвинуть бедра.

— А теперь поработай своей попой, Астрид. Прекрасное ощущение, не правда ли? А толстый, горячий, неутомимый член там подойдет тебе намного лучше.

— М... ммм... м... ммм...! — Астрид дико заикалась, хотя и не знала, что она хочет сказать: «Могу!» или «Милуйте меня!». Совершенно чудесным образом она поняла, что управляет естественной вспышкой своего оргазма, оказавшимся тем более яростным и обильным, когда она стала кончать. Божественная дрожь пробежала по ее телу, ее клитор напрягся и задрожал от нескончаемого щекотания кончиком пера. Ее глаза умоляли, а руки обвились вокруг шеи Джулии. Последняя улыбнулась и чуть отстранилась так, что Астрид едва не упала. В этот самый момент Марѝ вогнала искусственный член на всю длину ей в задок, заставив ее дернуться вперед и приподняться на цыпочки.

— Ааааааааааааааххххгрррр! — выдохнула она и была принята в объятия Джулии, их губы восторженно соприкоснулись, когда из норки Астрид хлынул сок восхитительного удовольствия, а ее живот, казалось, был атакован тысячью крошечных и жарких вспышек.

Прошло несколько долгих мгновений, пока девушка дрожала и бурно, неистово кончала. Внутренняя поверхность ее шелковистых бедер оказалась окроплена ее соками вплоть до подвязок чулок. В ее задок вновь еще раз был введен искусственный фаллос, теперь гораздо более мягко, а затем, как будто с бесконечным сожалением, извлечен. Ослабевшую и всхлипывающую от восторга и вожделения Астрид отвели обратно к дивану, на который она рухнула голым задком, пока Джулия успокаивала ее, гладила лоб и целовала в губы.

— Еще несколько упражнений, любовь моя, и ты сможешь выдержать все это почти безропотно, но сейчас это неважно. Ты прошла свое испытание чрезвычайно хорошо, — заметила хозяйка, в то время как Марѝ молча удалилась.

— О, леди Джулия, я никогда не думала, что испытаю такое! Я буду вести себя тише, безропотно, обещаю!

— Мне нет нужды подвергать тебя дальнейшим испытаниям, потому что я уверена в этом. Перевернись на бедро, подвинься чуть ближе ко мне, чтобы я могла почувствовать тебя. Как тепло и влажно сейчас у тебя в попке! Ты действительно готова принять там сейчас настоящий член, не так ли?

— Да, — ответила Астрид, затаив дыхание. Ее попка дернулась, когда кончик пальца Джулии исследовал морщинистое колечко ее розовой дырочки, а затем озорно нырнул внутрь, когда их языки встретились.

— И чей же орган это будет? — спросила Астрид вполголоса, как бы про себя.

— А ты маленькая ведьмочка! Ты действительно с нетерпением ждешь этого! Это тайное удовольствие, Астрид, которому не все женщины позволяют себе поддаваться. Поэтому тех, кто отказывается от этого, лучше всего принудить к этому силой. Так они довольно скоро узнают, что лучше всего могут чувствовать, как сперма пульсирует и бурлит внутри заднего прохода. Однако среди них есть одна, которая уже познала это тайное удовольствие. Особа, очень близкая тебе...

— Один из близких мне людей? О, кто же это? Откуда вы можете знать?

— В твое отсутствие я вела себя немного развратно, моя дорогая. Приготовься к несомненному сюрпризу. Твоя дорогая сестра Патрисия оказалась той самой, кого я подтолкнула к этому!