На какое-то мгновение, казалось, Астрид не могла заставить себя заговорить. Она оторвала свои губы от губ Джулии и замерла в изумлении.

— П... П... Патрисия?

— Да, моя дорогая. Я не обижусь, если ты решишь отшлепать меня за это, но сначала, прошу, выслушай мою историю. У меня есть знакомый джентльмен, один майор, который имеет обыкновение развлекаться миленькими развратными играми в одиночку, и без моего разрешения. Конечно же, такого не стерпеть не могу — скрытность иногда может быть забавной, но ее не следует доводить до крайности. Его особая склонность — развлекать юных леди рассказами о своих приключениях. Эти россказни таковы, что молоденькие впечатлительные натуры слушают, раскрыв рты. У него есть особый подход — можно сказать, отеческий способ, — который еще больше дразнит их воображение. Возможно, они чувствуют себя с ним в безопасности, считая его всего лишь похотливым рассказчиком, не знаю, но мало-помалу он преодолевает их предубеждения своими непристойными рассказами, распаляет, и довольно скоро насаживает их на свой член.

— Но ведь все мужчины могут делать такое при случае, не так ли? Видите ли, я все еще немного в замешательстве.

— Действительно могут, но я, будучи его настоящей любовницей и хорошо обучив его на протяжении многих лет, вправе ожидать, что он окажет доверие моей особе — ведь мне доставляет огромное удовольствие присутствовать при подобного рода случаях, да и кроме того, этот негодяй пропускает свои собственные наказания с такими молодыми кобылками, которые, будучи выпороты, считают, что это все, что их ждет...

— Но как Патрисия могла? Она ведь такая скромная!

— Ха! Ты прекрасно умеешь выразить мысль, моя девочка! С тобой ведь было то же самое, но ты довольно скоро обратилась и пришла к этому. Видишь ли, я решила прокатиться в твое отсутствие и отправилась на прогулку по своим владениям. Там я и столкнулась с майором. Я увидела его со спины, и, следовательно, он меня не заметил, потому что я держалась на приличном расстоянии, чтобы видеть, что он делает. Как бы это не выглядело недостойным, позже я была вынуждена последовать за ним пешком через поля, которые соседствуют с твоим родным домом. Так я наткнулась на них в хижине, которую они выбрали для своих свиданий. Негодяй уже привязал девушку к стулу и завязал ей глаза, а затем приподнял ее юбки так, чтобы он мог видеть ее бедра и панталоны. Он начал — как он себе это представлял — возбуждать ее, рассказывая одну из своих частично выдуманных историй об Индии. Подойдя к хижине, я услышала, как он говорит о Семире, которую действительно принимали в моем доме год назад. Эта красивая молодая индианка, отец которой служит в Лондоне членом одной из парламентских комиссий. Цель, с какой он послал ее ко мне, предлагаю тебе додумать самой. Скажу только, что после того, как она прошла тот курс, который я подготовила для нее, она покачивает парой своих бедер так развратно, как ты когда-либо могла видеть, и так же страстно жаждет для себя мужского члена, как ты или я.

Майор, конечно, приукрасил для Патрисии свой рассказ и хотел бы представить все так, будто это он один организовал соблазнение девушки в далекой стране, где она родилась. Что за чушь! Как обычно, обо всем позаботилась я. Он и в самом деле хорошенько трахал ее, но при этом по его ягодицам прохаживался мой хлыст. Конечно, о таких подробностях в своем рассказе твоей сестре он не упомянул, — чтобы разжечь свое эго, разумеется. Естественно, я не могла пропустить это мимо ушей. Поэтому я вошла и застала их врасплох...

— О! — только и смогла в изумлении выдохнуть Астрид, поднеся руку ко рту.

— Да, да, в самом деле, моя прелестница! Возможно, мне следовало бы сыграть в игру по спасению Патрисии, но нужно судить о ситуации так, как она есть, да и кроме того, я подумала, что это может немного облегчить тебе твою задачу по возвращении...

— Облегчить??? Но я бы никогда...

— Глупышка, конечно, ты должна. Ты что, хотела бы увидеть, как она навсегда пройдет по пути тупости и условностей? А как же Джемайма? Ты должна позаботиться обо всех, Астрид! Все домашнее хозяйство должно быть взято под твой контроль. Ты не сможешь навсегда убежать ко мне, у тебя должны быть свои владения.

— Да, но папа...

— Все, Астрид, все!

— Я д... д... даже не знаю, как! — на мгновение показалось, что вся уверенность юной леди улетучилась.

— Ты сама поймешь. Инстинкт подскажет тебе, ибо это твой долг, Астрид. И я не позволю тебе вести себя скрытно! В твоих руках — сила власти. Если бы ты была кем-либо иным, не тем, кого я уже знаю, я бы потребовала дать мне слово, но от тебя мне этого не нужно. Оказавшись вне моего влияния, ты будешь так же безгранична в своих фантазиях, как была с Харриет, и Уиллом...

— Ооо, но я не хочу покидать вас, моя госпожа! Вы научили меня всему!

— Тебе не придется этого делать, глупенькая. Мы будем предаваться многим удовольствиям, и не в последнюю очередь оргиям, ибо в наших собственных кругах мы можем иногда такое себе позволить. Однако я должна продолжить свое повествование. Патрисия уже находилась в том состоянии тревоги и возбуждения, которое нам обеим хорошо известно. Ты можешь только представить тот крик, который она издала при моем появлении, — каким бы неожиданным оно ни было! Потому я была вынуждена заткнуть ей рот кляпом. Что мне следовало сделать потом, моя милая? — хитро спросила Джулия.

— Эээ... нууу... вам следовало хорошенько выпороть майора за то, что он так развратно вел себя с Патрисией.

— Ммм... Да, вполне. Но как же девушка? Видишь ли, я добилась от нее признания в том, что она дважды спокойно слушала его, не будучи связанной, и была этим очень взволнована.

— О, какая плохая девчонка! — воскликнула Астрид.

— Вот именно! Так что, как видишь, все было не так просто, как казалось на первый взгляд. Он же не просто набросился на нее и связал, совершенно невинную и ничего не подозревавшую. Однако естественно, что я вначале разобралась с майором. В моем присутствии он совершенно робеет и теряется, потому безропотно обнажил свои ягодицы для моей плети, — хотя и не раньше, чем я сняла повязку с глаз твоей сестры. Ее удивление тем, что я не отпустила ее, было, очевидно, велико, но боюсь, что кляп дал ей мало шансов выразить себя. Я заставила его склониться над столом, но чуть в стороне, чтобы его член был хорошо виден, и довольно сильно отхлестала его, заставив стонать, кричать и рычать без конца. С широко распахнутыми глазами, Патрисия полностью видела его детородный орган, который, будучи уже восставшим от возбуждения, удерживался в таком состоянии благодаря ударам моей плети. Затем, строго-настрого приказав ему оставаться на месте, я подняла Патрисию и заставила ее принять ту же позу рядом с ним, но спустив перед этим панталончики.

Не волнуйся, Астрид, я лишь немного отшлепала ее, довольно легко, только лишь чтобы немного ее возбудить. Она всхлипывала и отчаянно извивалась. Я вынула у нее кляп, строго предупредив ее, что любой излишний шум приведет к тому, что я сообщу о своем открытии ее папе. Тебе могу сказать, что к тому времени, как я закончила, несколько тонких розовых полосок пролегли поперек ее прелестных нижних половинок. У нее восхитительная юная киска, но я не хотела, чтобы ее потревожил такой грубый мужлан, как майор. Он уже достаточно хорошо знает мои сигналы, поэтому в то время как Патрисия скулила и плакала, ожидая, что я еще сильнее надеру ей попку, я щелкнула пальцами, заставив его быстро подняться и представиться ей. Ах, какой крик, какой же крик сорвался с ее губ, когда он навис над ней сзади и вонзил свой член — да, да, именно в ее задок! Но я позволила ему сделать лишь один долгий, медленный толчок, ровно такой, чтобы его копье оказалось полностью вложенным в ее ножны, а затем заставила его замереть и удержать его там.

Патрисия разразилась стонами и криками, боже, какими криками! Ты бы ни за что не поверила! Однако ничего не поделаешь, она уже не могла встать — этот мужлан навалился на нее всем своим весом, и ее розовая задняя дырочка уже приняла в себя его член до самого корня. Я заставила его держать свой стержень в ее задке целых две минуты, по истечению которых крики девушки стали растворяться в более мягких стонах, которые, как мне показалось, предвещали некоторое удовольствие от непослушного соприкосновения ее попки с мужским членом. Однако же на самом деле все это наказание предназначалось не ей! Представь себе его смятение, когда я приказала ему вытянуться и встать по стойке смирно! И если бы я не успела отойти в сторону, когда он это сделал, то его сперма забрызгала бы всю мою юбку. Тьфу! Ее попка была такой нежной, теплой и тугой, что он, видите ли, не смог сдержаться. После этого я довольно быстро отпустила Патрисию, сказав ей, что она усвоила самый прекрасный урок, какой только можно было ей преподать. Вновь притворившись, что плачет, она прикрылась и выбежала, зная так же хорошо, как и я, что нет никого в целом свете, кому она могла бы признаться в произошедшем, — ведь это был ее первый первородный грех.

— Оооо, значит, вы всего добились! Она приняла мужской член в свой задок! Ее еще не объезжали, но, как вы говорите, уже преподали прекрасный урок! Как чудесно вы это сделали! Какой идеальный баланс событий!

— Так значит, ты не испытываешь неудовольствия? Очень этому рада. Я подготовила маршрут, как я тебе уже говорила, и заставила ее об этом много думать. Теперб она весь день будет чувствовать, как его член пульсирует у нее в попочке.

— Представляю, какой беспокойной будет моя дорогая сестричка! — задумчиво пробормотала Астрид.

— Все дальнейшее предстоит сделать тебе, моя милая. Ты похожа на гроссмейстера, который сейчас может играть в шахматы со своими подданными. Ты заставишь их всех любить друг друга еще яростнее, пребывая в рабстве послушания!

— Смогу ли я? О да, конечно, смогу!!! — взволнованно воскликнула юная прелестница, но затем, к удовольствию Джулии, взяла себя в руки. — Неужели я должна быть с ними так же холодна, как вы были со мной в первый раз?

— Как пожелаешь, моя дорогая. Ты молода, сильна и красива. Этот огонь будет бежать по твоим венам. Мысли, которые ты только могла себе представить, более порочные, чем когда-либо, будут воплощены в реальность. Что теперь будет с твоими слугами? Ведь у тебя должны быть настоящие слуги, подобно моим Марѝ и Эми, не говоря уже о Томе и Элис?!

Астрид на мгновение задумалась.

— Джон, наш камердинер! Он силен и не вызывает недовольства своим лицом. Я уверена, что в своем новом настроении смогла бы привести его в нужное чувство, он достаточно часто бросал на меня похотливые взгляды. Что касается служанок, то есть Крисси. Ей всего девятнадцать, она довольно дерзкая, если позволите, невысокого роста, но, подозреваю, весьма сильная благодаря своей работе. У нее стройные лодыжки и полные груди. Я еще мало видела ее в естественном физическом облике, но сейчас сделаю это...

— На данный момент они вполне подойдут, — перебила ее Джулия. — Всегда помни о необходимой иерархии, ибо помимо того, что она важна сама по себе, она поддерживает баланс вещей, за которым ты всегда должна внимательно следить. Должно быть все так, как ты видела здесь. На самой вершине и хозяйкой всего должна быть ты. Твой папа и твои сестры займут, так сказать, золотую середину. Слуги всегда будут оставаться слугами и должны быть вышколены, чтобы понимать это. Подумай о Томе и о том, как я представила тебя ему, хотя он хорошо знал твое положение, как и то, что во всех своих действиях он был всего лишь рабом мужского пола, действующим по моему желанию — впрочем, как и по твоему тоже. Но все это ты уже знаешь, потому что ты великолепно проявила себя с ним в этой самой комнате, да что там говорить, на этом самом диване. И если бы ты сказала ему убрать свой член в самый яркий момент его оргазма, он бы подчинился.

— Это правда. Тогда я могу таким же образом представить Патрисию Джону, но что касается Джемаймы, то она еще немного молода.

— Чушь и вздор! Она созрела для этого! Возможно, даже больше, чем ты думаешь. В Индии и в других странах Дальнего Востока девушки, которым всего пятнадцать, оказываются самыми искусными гуриями, потому что их груди уже такие же налитые и упругие, как и их очаровательные попки. Не бойся этого, она будет наслаждаться своими совокуплениями. Но поначалу ты должна отшлепать ее!

— О, я так и сделаю! И потом, возможно, тоже, — засмеялась Астрид, которой теперь все казалось возможным. Встав, она подтянула свои штанишки, улыбнувшись своей очевидной неловкости при этом. — Тогда я могу идти? Могу я это сделать?

— Да, моя милая, с меньшим озорством и волнением в своем голосе. Можешь зарезервировать место для меня, а позже для Патрисии и Джемаймы, как только они полностью погрузятся в наши удовольствия. Как же быстро все произошло!

— Да, не правда ли? Но я бы никогда не научилась бы этому без вас, моя госпожа. Я думала, что вы такая ненавистная и жестокая, когда впервые приехала...

— Тогда в какой же момент ты подумала о другом?

— Когда меня впервые связали. На самом деле, я все еще кричала и плакала, но все это время я знала, что погружаюсь в мир удовольствия и — о, как странно это говорить! — безопасности!

— Ну что ж, если ты так говоришь, тогда ты всему научилась, — со вздохом вымолвила Джулия. — Дитя плотно спеленуто и едва может шевелить своими маленькими конечностями, но после того, как его обнимет и поцелует мать, он уже познает удовольствия обоих состояний. Вот почему мы всегда стремимся вернуться к нашим истокам. Чему ты улыбаешься?

— Мысли о том, что у меня есть член в попке. Я стала развратной, оставшись невинной. И очень удивляюсь реакции Патрисии на этот случай...

— Это ты узнаешь достаточно скоро. Я прикажу вызвать для тебя карету, моя дорогая. Твоя киска все еще немного горит, полагаю, а твоя задняя дырочка действительно ласково сжала мой палец, когда я его вставила! Все это к лучшему. Проникнутая желаниями, ты будешь вынуждена действовать так, как инстинктивно желаешь, но все, чему я тебя научила, — это контролировать твои действия, когда придет момент. Есть ли здесь еще что-нибудь, чего бы тебе хотелось?

— Я бы с удовольствием отшлепала Марѝ и Эми!

— А это, любовь моя, ты сделаешь в свой следующий визит сюда, и даже больше, потому что они такие восхитительные шалуньи, что, ручаюсь, ты не захочешь останавливаться на этом. Что касается твоего оснащения, то тебе понадобится мартинет, несколько наручников, тауз и, позволь мне посмотреть, что еще?

— Решимость? — залилась Астрид серебристым смехом.

— Сама твоя манера употреблять это слово говорит о том, что она у тебя есть. — улыбнулась леди Тингл. — Пойдем, давай проследим за твоим отъездом...

С этими словами, после множества поцелуев и пылких обещаний, Астрид наконец уехала, не в силах поверить, что по прибытии в это место она была совсем другой, чем сейчас. Под покачивание кареты, когда ее борта время от времени задевали живые изгороди узких переулков, в ее голове бродили разные мысли. Затем, подняв лицо и глядя на зеленые поля, деревья и стада коров, она улыбнулась, подумав о том, что Патрисия получит то, что должна. Это, несомненно, был знак того, что она прошла свой путь, причем под эгидой Джулии. Лучшее было еще впереди. С этой мыслью она, наконец, прибыла и вошла в свой дом, к великому удивлению и радости своих сестер. Их отец, спустившись позже вниз, поскольку он не знал причины переполоха и был совершенно сбит этим с толку, изобразил на лице довольное выражение и хотел было поцеловать ее в щеку.

Астрид, однако, избегала его прикосновений.

— Нет, папа, не сейчас, я немного устала, — сказала она, чем еще больше удивила его. — Увидимся позже. Ты работаешь в своем кабинете?

— Ну да, — неловко ответил он, растерянный тем, что на его щеках появился румянец. Он не мог понять, что за странное поведение овладело его старшей дочерью.

— Хорошо. Верю, что ты будешь там, потому что твоя работа, без сомнения, очень важна, папа, — томно ответила Астрид, в то время как Патрисия и Джемайма просто разинули рты в изумлении от того, как она разговаривала.

— Где же ты тогда была? — спросила Патрисия, попытавшись немного всех развеселить.

— Я проходила обучение, Патрисия. Разве мы все не бываем иногда... здесь или где-нибудь еще? — спросила Астрид с едва заметной резкостью в голосе, что ее сестра прикусила губу и, казалось, глубоко задумалась над рисунком на ковре.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Астрид...

— Ха! Что касается этого, то в одном отношении ты знаешь больше, чем я, моя милая. Где сейчас Джон?

— По-моему, в кладовой. А почему ты спрашиваешь?

— Мне нужно обсудить с ним кое-какие вопросы, можно сказать, домашние дела. Пусть Крисси разложит мое черное шелковое платье. Мне хочется надеть его сегодня вечером.

Выбежав прежде, чем Патрисия успела ответить, и оставив ее с этой простой просьбой, которую нужно было выполнить, Астрид разыскала камердинера, которого застала за чтением номера «Спортинг Лайф». [«Спортивная жизнь» (Sporting Life) — британская газета, выходившая с 1859 по 1998 год, наиболее известная благодаря освещению скачек и бега борзых. При цене в один пенни газета изначально выходила два раза в неделю, по средам и субботам, а в1883 г. она стала ежедневной. – прим. переводчицы]

— Ну, Джон, это еще что такое? Тебе разве не нужно отполировать столовое серебро и, может быть, почистить мою обувь?

— О господи, мисс, я не слышал, как вы пришли! Вы могли бы позвонить, и я бы позаботился о вас.

— Ты сделаешь это достаточно скоро, Джон, причем во многих отношениях. Как дерзко ты иногда смотришь на меня! Тебе нравится то, что ты видишь? — Весьма удивленная тем, как быстро покраснело его лицо, Астрид долго и внимательно смотрела на него, не преминув отметить явный бугор, появившийся спереди на его вельветовых бриджах. — Ну, Джон, я тебя кое о чем спросила!

— О да, мисс, вы очень красивы. Гордость графства, я полагаю. Такая...

—. ..прекрасная попка, да, Джон? Ты можешь ее почувствовать. Ну же, не стесняйся, я никому не скажу. Обхвати ее руками со всех сторон и засунь их на мгновение внутрь. Какая она на ощупь, упругая и округлая?

— Прелестная, мисс! Могу ли я подержать там свою руку! Она прелестна, горяча, и наполнена плотью, как говорится, и немного реагирует на мои пальцы, как и должно быть.

— Оооо, да ты, должно быть, знаток, Джон?! Я вижу, что твой член поднялся. Нет, не пытайся скрыть это под своей курткой, стервец. Я хочу его видеть. Почувствуй себя прямо под моим задком, Джон, — этот момент будет достаточно коротким, но ты сможешь получить от него мимолетное удовольствие. Чего бы ты сделал для того, чтобы, скажем, присунуть свой стержень мне между ног?

— О, я никогда не мог себе такого даже представить! Я бы упал в обморок, мисс, думаю, это было бы так здорово! Особенно если вы были бы в своих чулках, потому что мне нравятся женщины, которые трутся своими чулками подо мной...

— Ты в этом разбираешься, не так ли? Настоящий знаток! Это меня радует. Теперь убери свою руку, ты достаточно ее почувствовал. Я намерена спросить тебя кое о чем, Джон, о чем-то таком, что нельзя оставлять ни в доме, ни в помещениях для прислуги, под страхом твоего немедленного увольнения и того, что я сообщу всем домочадцам в округе, что ты бесполезный слуга.

— Нет, мисс, я ничего не скажу, обещаю. Клянусь честью Божьей, даже если бы это попытались выбить из меня...

— Вот такие речи мне нравятся. Придерживайся хорошенько этого правила, потому что тебе оно понадобится. Мои требования — а это действительно мои требования! — очень просты. Ты будешь беспрекословно повиноваться всему, что я скажу тебе делать в будущем. Ни больше, ни меньше. Тебе не причинят никакого вреда, и ты будешь получать от этого большое удовольствие. Ты часто трудился своим членом над женщиной, Джон?

— Не так много, как мне бы хотелось, мисс. Здесь для этого не так много шансов. И мой член напрягается из-за этого, как только я просыпаюсь.

— Дай-ка мне его почувствовать, Джон. Расстегни свои бриджи, я хочу увидеть его размер. Боже мой, какой красивый, не правда ли, и такое блестящее навершие! Нет, не двигайся, Джон! Попытаешься прикоснуться ко мне, — и я закричу, разразится ужасный скандал, который наверняка закончится тем, что ты окажешься в тюрьме!

— О, мисс, вы так мучаете меня — ваша рука такая мягкая и теплая. Я не знаю, смогу ли я сдержать его, он так возбужден. Проведите по нему еще немного своими пальчиками!

— Нет, Джон! Разве я не говорила тебе, что ты должен повиноваться? Слушай меня внимательно! Руки по швам!!! Думай только о том, что я тебе скажу: если ты сейчас возьмешь себя в руки и сможешь не кончить, я позволю тебе войти в меня сегодня же вечером. Однако есть еще одно условие. Ты тихо и молча, без шума, войдешь в мою комнату после полуночи. Сначала я свяжу тебе запястья, потому что в настоящее время у меня нет желания, чтобы ты прикасался ко мне. Затем я введу в себя твой член, и ты сделаешь сорок толчков туда и обратно, — всего восемьдесят движений, Джон! — прежде чем прольешь свое семя. После я развяжу тебя, и ты вернешься в свою комнату. Попробуешь выкинуть что-нибудь другое, — и я скажу папе, что ты пытался изнасиловать меня.

— О, мисс, да, я сделаю это! Я никогда не думал, что услышу подобное от вас. Сейчас я пытаюсь сдерживаться, но это так возбуждает. Вы будете раздеты, мисс?

— Я надену только свои сапожки и чулки. Мы хорошо потрахаемся, Джон, но не забывай, что все подобные вещи будут находиться под моим контролем. Теперь спрячь свой орган и держи его в форме в течение сегодняшнего долгого вечера. Если ты кончишь раньше, чем я тебе прикажу, этого больше не будет. У меня прекрасная, тугая норка, Джон, и я обещаю тебе, что...