Я – Творец, я – начало. Я сотворила солнце и луну, Калмиру, Подземный мир и Атисеос. Я сотворила каждую гору и каждую песчинку, всех животных и человечество. Когда все было готово, я сотворила себя, Ганию, и затем наблюдала за тем, что я сотворила. Я наблюдала, как оно растет и развивается, и видела, как человечество создает свои собственные творения. Язык, науку, искусство, а затем они посмотрели на небеса и создали богов. Первый человек, охотившийся на оленя, поблагодарил Ниоме. Первые два человека, влюбившиеся друг в друга, прославили Ипохоне. Первые племена, сражавшиеся друг с другом, молились Хору о победе.

Боги выбрали Атисеос своим домом и стали моими соседями, но они говорили, что они моя семья. Всякий раз, когда кто-то из них приходил ко мне, у него было что-то, чего он хотел: новая раса, уже рожденная верными верующими; магические способности, более долгая жизнь или просто больше власти для своих последователей. Иногда я давала им то, что они хотели, а иногда нет.

Однажды ночью Фея пришла ко мне и спросила:

— Чего ты хочешь?

Я удивилась, потому что никто никогда не задавал мне этого вопроса, но я знала, чего хочу.

— Я здесь закончила, и хочу домой, — сказала я и указала на небо, где в ночи сияли звезды.

— Звезды светятся, но свет может сиять только в темноте. Ты — начало, и ты не можешь вернуться назад. Ты должна идти вперед до самого конца, и конец станет новым началом», — ответила она.

Фея мудрая. Она научила меня всему о тьме и свете, она научила меня балансу. Остальные продолжали настаивать, чтобы я отдала им то, что они хотели, но я рассказала им о том, чему научилась.

— Я не могу дать вам больше, потому что для того, чтобы все, что вы хотите, ожило, что-то другое должно умереть, а я только Создание.

Они перестали меня беспокоить. Я подумала, что, может быть, они поняли, и, возможно, так и было.

Я сидела на плоском камне возле водопада и смотрела на восход солнца на востоке, когда на меня с запада упала тень. Это было непонятно. Это была тень гигантской собаки. Это тоже было непонятно, потому что, когда я обернулась, чтобы посмотреть, я увидела человека, стоящего за мной. Он был высоким и мрачным. Мне пришлось прищуриться, глядя на него, потому что тьма ослепляла меня. Это было непонятно. У него были косматые черные волосы, черные глаза, он был одет в черную броню, а на спине у него висел огромный боевой молот. Только его кожа была бледной, такой бледной, как будто она никогда не видела солнечного света. Тем не менее, его лицо напоминало мне собаку, с клыками и всем остальным.

— Кто ты? — спросила я.

— На кого я похож? — спросил он в ответ.

— Мрачный, грубый и злой, — ответила я.

— Это я, мрачный, грубый и злой, — сказал он, улыбаясь мне и обнажая клыки.

— Я никогда раньше тебя не видела.

— Я родился всего несколько дней назад. Я ребенок, намного моложе тебя, но крупнее.

— И что ты от меня хочешь? — спросила я, нахмурившись. То, что он мне рассказал, тоже не имело особого смысла.

— Они составили список и послали меня, чтобы я передал его тебе, — сказал он и протянул мне свернутый пергамент.

Я прочла имена богов, и напротив каждого имени был список того, что они хотели.

— Я знаю, чего они хотят, но я не дам им этого, и я сказала им, почему, — сказала я и попыталась сделать свое лицо таким же суровым и злым, как его. Думаю, у меня не получилось, потому что его улыбка стала еще шире.

— Да, они слышали, что ты сказала. Ты боишься, что мир станет перенаселенным. Поэтому они и послали меня, — ответил он.

— Это бессмысленно! — выпалила я то, о чем думала все это время.

— Меня зовут Разрушение.

— Это не имя, — сердито возразила я.

Он пожал плечами. - Это то, кто я есть.

— Покажи мне, – сказала я, не веря.

Наклонив голову набок, он посмотрел на меня. - Ты уверена?

Его голос был мягким, и когда я смотрела на него, он больше не казался мне грубым и злым. Я не могла говорить, у меня сильно щекотало в животе, но я кивнула в ответ. Он огляделся, словно ища что-то. Я последовала за его взглядом. Гвоздика, перец, колокольчики и лютики — поле цветов покрывало склон холма вплоть до водопада. Пчелы и бабочки порхали повсюду. Водопад падал каскадом в небольшое озеро у подножия холма, а его берега были усыпаны ивами. На поверхности озера плавали водяные лилии, а под водой плавали золотые рыбки. Утреннее солнце вызвало радугу в брызгах водопада, и большая блестящая форель выпрыгнула из воды, приветствуя солнце.

Я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам, когда мы оба наблюдали за этим пейзажем.

— Я девочка, — пробормотала я.

Его глаза вернулись ко мне.

— Без сомнения, — ответил он, и на его лице появилась улыбка.

Он схватил меня за плечи и поднял с плоского камня, на котором я сидела. Я смотрела, как он снял с плеч огромный молот и поднял его высоко над головой. Он ударил им по камню. От удара разлетелись темные искры, и камень раскололся. Молот снова взлетел, и темные искры зажгли еще более темный огонь. Камень был в огне, но молот продолжал падать, раздувая огонь, и он распространялся. Я смотрела, как темное пламя танцует среди цветов, между пчелами и бабочками. Я видела, как пламя каскадом низвергается по водопаду, охватывая озеро и берег. Я наблюдала, как черное пламя пожирает мои творения, а его темный дым скрывает солнце, которое я создала.

Когда удары молота прекратились и огонь постепенно угас, водопад, холм, озеро и его берег — все исчезло, действительно исчезло. Не осталось ни обугленных остатков деревьев, ни высохшей ямы на месте сгоревшего озера. Теперь река заканчивалась каскадом в ничто, действительно в ничто. Ничто для всех, кроме меня. Я увидела плешивое пятно на холсте в законченной картине. Я села и заплакала.

— Прости, но я такой, какой я есть.

Я услышала его слова и ответила, улыбаясь сквозь слезы:

— Я плачу не потому, что мне грустно. Я плачу от счастья.

— Это бессмысленно, — сказал он.

Я рассмеялась, и мой смех осушил мои слезы.

— Ты должна быть напугана.

— Я боюсь темноты? — спросила я. - Я — первая звезда, но я родилась из темноты. Это мой дом. Фея была права, она мудрая. Я не могу вернуться. Я должна идти вперед, чтобы найти дорогу домой, и я нашла тебя. Я — Гания, начало, а ты — Зерот, конец, Атади, мой дом.

— Они не будут так счастливы, как ты. Меня послали, чтобы напугать тебя. Я должен вернуться и сказать им, что я провалился, и я не получу свою награду, — проворчал он.

— Что они тебе обещали? — спросила я.

— Партнера, кого-то, кто не будет меня бояться, — ответил он и залаял, но я думаю, что он смеялся.

— Тебе не нужно возвращаться. Останься со мной, они нам не нужны, — сказала я, когда он повернулся, чтобы уйти.

Он оглянулся через плечо. - Ты маленькая девочка, ты вырастешь и станешь моей парой?

— Я не знаю, как, — ответила я, боясь, что он меня покинет. - Но, может быть, я смогу научиться взрослеть.

— Тогда я останусь с тобой, я тоже хочу научиться. Может быть, я научусь пугать тебя, — сказал он и показал мне свою зубастую улыбку.

Атади остался, и мы вместе путешествовали по землям Атисеоса. Луна разделилась на две части, и две новые луны блуждали по небу. Горы падали в бездну небытия и снова поднимались, еще выше. Равнины и пустыни, леса и болота — я смотрела, как они исчезали, а он наблюдал, как они снова росли. Рождение и смерть, рука об руку, никто не вел, никто не следовал.

— Ты счастлива теперь? - Я услышала ее голос, но не ответила. - Твоя семья не счастлива. Они видят всю твою силу, и они завидуют и боятся. Раньше они ничего не могли тебе сделать, но теперь могут. Они послали тебе сына, и они пошлют своих детей, чтобы отнять его у тебя.

— Атади никогда не покинет меня, — ответила я и попыталась, но не смогла сдержать слезы.

— Не плачь, они — моя семья, но ты — тоже. Вспомни, чему я учила тебя о балансе. Дети придут, и одна из них будет моей дочерью. Она не заберет его у тебя, а присоединится к вам. Вас будет трое: ребенок, отец и мать. Она будет направлять и защищать вас и положит конец борьбе в нашей семье.

— Фея, твое имя было в списке. Ты хочешь осколок Атисеоса, почему? — спросила я.

— Отдай его моей дочери, и она поймет, что ты ей доверяешь.

Фея мудрая. Все произошло так, как она и предсказывала. Пришли дети и попытались разлучить нас. Они предлагали все: соблазн, искушение, даже любовь, но это уже другая история.

Атади и я никогда не прекращали странствовать, но всегда возвращались в место, где впервые встретились, и именно там мы нашли ее. Она стояла на краю небытия и была одета в белое платье, как невеста. Она была прекрасна.

— Кто ты? — спросила я, но уже знала ответ.

— Я — Гармония, дочь Феи, — ответила она.

Ее голос был нежным, а улыбка — теплой. Я сбежала и пряталась несколько часов. Я не могла перестать плакать. Фея мудрая, но она не знает маленьких девочек. Когда я вернулась, их уже не было. Теперь я стояла на краю небытия и смотрела в темноту. Я думала, что я одна, но это было не так.

— Ты тоже прячешься? Это отличное место, чтобы спрятаться, я часто сюда прихожу.

Вздрогнув, я обернулась и увидела ее. Она была высокой и одета в слишком обтягивающую черную кожу. Ее волосы тоже были черными, но у нее были и пряди огненно-рыжих волос. Она подошла ближе, и когда она двигалась, казалось, что ее волосы горят.

— Кто ты? — спросила я, и на этот раз я не знала ответа.

— Разве ты не видишь, глядя на меня? - Она выпятила бедро и выпятила грудь. - Я — Аллюр, богиня красоты.

Я смотрел на ее голубые глаза, и их цвет изменился на зеленый.

— Я никогда не слышала о тебе, — сказала я и наблюдала, как цвет ее глаз снова изменился — на фиолетовый.

— Лгунья, я только что рассказала тебе о себе, — сказала она и улыбнулась. Ее улыбка не была теплой, она выглядела как-то пугающе.

— Что ты здесь делаешь?

— Я уже сказала тебе, я прячусь. Я думала, ты тоже.

— Прячешься от кого?

— Ты или я?

— Ты.

— Я рассказала Инджонтасу о романе Ипохоне с Малдурином. Теперь они злятся и ищут меня, все они.

— У Ипохоне и Малдурина роман?

— Я не знаю, но, наверное, да. Инджонтас, супруг Ипохоне, скучный.

— Ты сумасшедшая!

— Разве я не говорила тебе? Я Мания, богиня безумия, — сказала она, закатив глаза, которые засияли всеми цветами радуги.

Я пыталась, но не смогла, не смогла скрыть улыбку.

— Нет, скажи мне правду, — попросила я.

— Правду, твою или мою?

— Твою, — ответила я и больше не пыталась скрывать улыбку.

— Фея хотела, чтобы ее дочь была последним ребенком. Она сошлась с Коинтасом, богом торговли и сокровищ. Можешь в это поверить! Когда она забеременела, было большое торжество. Хор и Ниоме слишком много выпили. Я — случайность, которая всегда была предначертана. Я — последний ребенок, и ты дашь мне имя.

— Ты — Аллюр и Мания, сколько имен тебе нужно?

— По одному для каждого цвета радуги, — сказала она, и ее глаза стали черными. - Но ты дашь мне имя, которое знаешь только ты. Ты дашь его мне, потому что никогда не дашь его Гармонии.

Я посмотрела в темноту, избегая ее взгляда. - Откуда ты знаешь?

— Я видела и слышала их. Ладно, я подглядывала — стыдно мне. Гармония говорила, а я слушала, как мудрость Феи выходила из ее уст. Теперь я вижу тебя. Поэтому я знаю. Ты — Гания, Творение, а творению не нужна мать.

— Я что, злая?

— Зло – это выбор, а у тебя нет выбора. Я избавлю тебя от нее, – сказала она, и когда я посмотрел на нее, я увидел, что ее глаза снова стали голубыми.

— Почему ты хочешь мне помочь? – спросила я.

— Я думала, это очевидно, – ответила она. - Гармония – это серость, а я хочу красок.

— Фея будет в ярости. Я боюсь ее, — прошептала я.

— Поверь мне, есть вещи страшнее, чем Фея, — ответила она и громко рассмеялась!

— Никто не страшнее Феи, — прошипела я, но тихо.

— Я страшнее. - Она расправила руки и потянулась к небу. - Я — Тревога, богиня ужаса, — сказала она, и ее громовой голос эхом разнесся, как гром.

Я уставилась на нее, увидела ее светящиеся красные глаза, и по моей спине пробежал холодок. Потом я услышала тихое хихиканье.

— Это не смешно! — пожаловалась я.

— Конечно, смешно. Ты бы видела свое лицо. - Она расхохоталась.

— Я действительно боюсь Фею, — сказала я и мне не понравился звук своего голоса. Он звучал как нытье маленькой девочки.

— Я заставлю Гармонию уйти и защищу тебя от ее страшной матери, — сказала она и улыбнулась мне.

— Ты поможешь?

— Конечно, помогу. Ты моя сестра, и я тебе помогу.

— Мы сестры? — спросила я.

— Щенок, мой брат, он — тьма. Ты — свет, а я — цвета. Мы сестры, — сказала она и затанцевала на краю небытия.

— Сестры, — повторила я это слово.

Я смотрела, как она танцует, и слышала, как она кричит, указывая на небо.

— Я тоже хочу луну!

Я рассмеялась и вспомнила ее имя.

Атади, Гармония, Хаос и я проводили много времени вместе. Гармония была мягкой и нежной, Хаос — громким и грубым. Они стали лучшими друзьями. Однажды я шла одна по берегу озера. Хаос сказал нам встретиться там, и я услышала голоса, доносившиеся из-за камня. Они не заметили меня, и я хотела поздороваться с ними, но они были голые и обнимались, как влюбленные. Я спряталась и прислушалась.

— . .. но я его не люблю. Он холодный и мрачный.

— Ты говоришь о моем брате. Я думаю, он милый. Я зову его щенком.

— Но ты не обязана становиться его парой.

— Ты тоже не обязана.

— Скажи это моей матери. Она разорвет меня на куски, если я нарушу ее планы.

— А я думала, ты боишься разбить сердце моему брату.

— Не беспокойся о сердце твоего брата. Я стану его женой и матерью для этого маленького сопляка. У меня нет выбора.

— Конечно, есть, но ты хочешь власти. Вся эта власть в руках двух наивных простых умов. Ты хочешь ее так же сильно, как и твоя мать.

— Если я не стану его супругой, это сделает кто-то другой. Я знаю Мессайю, темную из близнецов, она влюблена в твоего брата. Ипохоне и Инджонтас бросили на него своих дочерей. А может, он женится на дочери Малдурина. Они назвали ее Эпифания, но на самом деле она — развратница.

— А тебя зовут Гармония, но ты — Обман.

— Я не была такой, пока не встретила тебя. Я влюбилась, и ты сделала меня такой.

— Спасибо. Я выявляю в каждом лучшее, это мой дар.

— Замолчи и поцелуй меня.

Я убежала. Я побежала в единственное место, где чувствовала себя как дома. Я села, свесила ноги в пустоту и уставилась в темноту. Через несколько часов я услышала, как она подошла, и она села рядом со мной.

— Я думала, что найду тебя поющей и танцующей, но ты выглядишь совсем не счастливой, — сказала она.

— Я боялась потерять его и держала его за руку, когда мы были вместе. Я видела, как он улыбался ей — Гармонии, его обещанной спутнице, нежной, красивой и любящей — и я сжимала его руку еще крепче.

— Я же говорила, что помогу тебе избавиться от нее, — сердито вставила Хаос.

— Я видела, как он улыбался и тебе, его забавной, дразнящей и не менее красивой сестре. Я видела, как он улыбался всем нам, и он ни разу не отпустил мою руку, — закончила я, игнорируя ее слова.

Она не ответила и сняла сапоги. Ее ноги болтались рядом с моими, пока мы смотрели в темноту.

— Он никогда не узнает, если мы ему не скажем, — сказала Хаос через некоторое время.

— Она больше не Гармония, ты изменила ее. Теперь я никогда ей не поверю, — ответила я.

— Доверие переоценивают. Гармония была скучной, Обман гораздо веселее, — возразила Хаос.

Я строго посмотрела на нее. Ну, я попыталась, а она отреагировала на мою попытку хихиканьем.

— Мы должны признаться и рассказать Атади, что произошло... и почему, — сказала я, надеясь, что мои слова не звучат так испуганно, как я себя чувствую.

— Хорошо, мы скажем ему, что мы завидовали, поэтому сговорились, и я превратила его любимую Гармонию в жадную, изменяющую шлюху, — ответила она.

Я вздрогнула и почувствовала еще больший страх, чем раньше.

— Звучит плохо, да? — спросила она.

Я лишь кивнула. - Как ты думаешь, что он сделает?

— Думаю, он нас простит, но нам придется очень долго смотреть на его грустные щенячьи глаза, — задумчиво сказала она. - Или это, или он бросит нас в черную дыру, которая щекочет нам ноги.

— Я не хочу видеть его глаза, когда мы ему расскажем, — сказала я, чувствуя, как мои собственные глаза наполняются слезами.

— Не начинай плакать! — приказала она. - Может, тебе станет легче, если ты узнаешь, что я сделала это не потому, что ты попросила меня о помощи, а потому, что я никогда не позволила бы дочери Феи стать его парой. Я же говорила тебе, у тебя не было выбора.

Я услышала внезапную злость в ее голосе и посмотрела на нее. Она глубоко вздохнула.

— А теперь иди и найди щенка. Расскажи ему, что случилось... признайся... а потом можешь плакать в его объятиях, — сказала она, снова успокоившись.

Я не двигалась, только смотрела на нее, пытаясь понять Хаос.

— ИДИ! — крикнула она.

Я вскочила и побежала.

Я нашла его на холме, откуда открывался прекрасный вид на окрестности. Он сидел, прислонившись спиной к одинокому старому дубу.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, подойдя ближе.

— Жду, пока кто-нибудь вроде тебя найдет меня, — ответил он.

— На Атисеосе нет никого, кто был бы похож на меня, — сказала я, чувствуя себя немного сбитой с толку.

— Тогда, наверное, мне повезло, что ты меня нашла, — сказал он и улыбнулся.

Он был добр ко мне, и я почувствовала себя еще хуже.

Я стояла у его ног, сжимая руки и смотря в землю.

— Я должна тебе кое-что сказать, — сказала я.

— Настолько плохое? — услышала я его вопрос.

Я кивнула.

— Если это так плохо, может, лучше не говори мне. Мы можем сделать вид, что ничего не произошло, — предложил он.

— Правда? — спросила я, поднимая глаза на его лицо.

— Правда, — ответил он, улыбаясь мне.

Я залезла ему на колени и заснула в его объятиях. Мое признание утомило меня. Я проснулась от звука голосов.

— Похоже, ты простил свою маленькую любимую, — услышала я, как сказала Хаос.

— Ничего не произошло, поэтому и прощать было нечего, — ответил Атади.

— О, понимаю. В таком случае моя новость может быть немного неожиданной, — сказала она.

В ее голосе я услышала нотку злорадства. Я хотела вскочить и убежать, но почувствовала, как руки Атади крепче обхватили меня.

— Я люблю сюрпризы, рассказывай, — спокойно ответил он, но его голос звучал как далекий гром. Я испугалась и зажмурила глаза.

— Я поговорила с Феей и сказала ей, что ее вероломная шлюха-дочь никогда не станет женой моего брата, — сказала она, и каждое слово было как нож.

— Гармония — вероломная шлюха? Ты хочешь сказать, что она предала меня? — спросил он, все еще спокойно, но гром был уже ближе.

— Да, — прошипела она, как злая змея.

— С кем? — спросил он. Мое ухо прижалось к его груди, и его сердцебиение звучало как барабанный бой.

— Со мной, — Хаос выплюнула это слово, как проклятие.

— Только с тобой? Это едва ли делает ее шлюхой, — насмешливо сказал он. Не было ни грома, ни барабанного боя, и его руки ослабили хватку.

— Однажды изменившая, всегда будет изменять. Ты не простишь ее, и в следующий раз, когда она тебя предаст, будет еще хуже. Я тебе обещаю, – ответила она с ядом в голосе.

— Ты обещаешь? – спросил он и расхохотался.

— Осторожно, щенок, лучше перестань смеяться надо мной, — сказала она спокойно, и ее внезапное спокойствие напугало меня. Я хотела, чтобы он перестал смеяться и снова обнял меня крепче.

— Думаю, ты права, я никогда не смогу простить ей измену. - Я была рада, что он перестал смеяться. - Теперь я думаю, что мне с тобой делать. Ты тоже мне изменила, — сказал он холодным и спокойным голосом.

Я почувствовала резкий поток воздуха над головой и услышала громкий шлепок. Когда я открыла глаза и посмотрела вверх, я увидела, как Атади потирает щеку. Я повернулась и увидела, как Хаос уходит, бормоча проклятия под нос.

— Тебе лучше простить ее, или она снова тебя ударит, — прошептала я.

— Думаю, ты права, — прошептал он в ответ.

— Может, если она получит луну, то перестанет злиться; она сказала мне, что хочет луну.

Атади только кивнул.

— Луну и новое имя.

— Новое имя, зачем? Думаю, Хаос ей очень подходит, — хмыкнул Атади.

Я покачала головой. - Хаос — это не имя для нашей сестры.

Он пожал плечами. - Так уж сложилось.

— Да, — сказала я и улыбнулась. - Ее зовут Эйна.

На следующую ночь по небу прошли три луны, и Эйна вернулась к нам. Вместе мы изменили облик Атисеоса и получили от этого огромное удовольствие. Тот же путь, который петлял через бесконечные поля цветов, с кроликами и бабочками, также вел в глубокие подземелья отчаяния, населенные ужасными монстрами. Атисеос стал чудесным миром красоты, но также и опасности. Атади и Эйна смеялись и дразнили меня, когда я говорила о балансе, но я была счастлива.

Время шло, мир менялся, но мы оставались прежними. Эйна стала беспокойной. Однажды я нашла ее стоящей в единственном месте, которое не изменилось с тех пор, как Атади появился в моем мире. Я видела, как она смотрела в пустоту.

— Ты когда-нибудь прыгала? — спросила она, когда я подошла к ней.

— Я поняла, что нужно идти вперед, но никто не говорил, что нужно прыгать, — ответила я.

— Ненавижу, когда ты так делаешь! — фыркнула она. - Ты маленькая девочка, оставайся в своей роли и не поражай меня загадочными замечаниями причудливой бабушки.

— Прости, — сказала я, но не испытывала сожаления.

— Намного лучше! Надув губы, теперь ты выглядишь как маленькая девочка, — сказала она и рассмеялась.

Когда ее смех стих, наступила тишина.

— Ты права, мы должны идти дальше, — сказала она, когда тишина стала слишком громкой. — Мы должны покинуть Атисеос; здесь мы только ходим кругами.

— Но время — это круг..., — начала я, но ее поднятая ладонь остановила меня.

— Не смей бросать мне в лицо еще одну бабушкину мудрость!

Я надула губы, и Эйна продолжила.

— Фея хотела обломок Атисеоса для своей дочери. Расскажи мне об этом, — попросила она.

— Иварон — самая высокая гора на Атисеосе, и она является связующим звеном между мирами. Корни Иварона — это столбы, поддерживающие крышу Подземного мира, а с его вершины можно увидеть земли Атисеоса и Калмиры. Иварон вырос настолько высоко, что пронзил небо обоих миров. Когда он пронзил небо, его вершина откололась. Вершина разбилась на две части. Большая часть упала в океан Кальмиры и стала островом Эриланс. Маленькая часть упала с Иворона и приземлилась у подножия горы. Кристаллический осколок из затвердевшего света, его края настолько остры, что могут вырвать душу из тела и заключить ее в плен; это и есть Осколок Атисеоса.

— Ты такая милая. Я всегда удивляюсь, как тебе приходят в голову такие идеи, — сказала Эйна и улыбнулась мне.

Я покраснела.

— Фея скоро придет к тебе. Когда она придет, отдай ей осколок, — сказала она мне.

— Почему? — спросила я. — Она сказала, что я должна отдать осколок ее дочери, если я ей доверяю, но я ей не доверяю.

— Мне нужно, чтобы Фея сделала то, что я знаю, что она сделает. Я ей доверяю, — сказала она. - Ты, щенок и я, мы все должны повзрослеть, чтобы стать теми, кем нам нужно быть. Мы не можем сделать это самостоятельно, нам нужна помощь, и нужную нам помощь мы не найдем здесь. Я должна пойти и подготовить наш путь из Атисеоса. Вот что я сделаю, а ты сделаешь то, что должна, и когда придет время, ты прыгнешь.

— Ты говоришь загадками, но мне это не позволено. Это нечестно, — сказала я и еще больше надула губы.

— Ты права, это нечестно, и я сожалею. Очень сожалею, — ответила она, а потом убежала.

Я осталась одна, вглядываясь в темноту.

Я рассказала Атади все, что сказала мне Эйна. Каждый день мы ждали ее возвращения, но она не возвращалась к нам. Я сказала ему, чтобы он пошел искать нашу сестру, но Атади не хотел меня оставлять. С каждым днем я наблюдала, как его тень становилась все длиннее и темнее, пока каждый день не стал длинной ночью, а свет — лишь воспоминанием.

Фея пришла к нам через два месяца. Я боялась новостей, которые она принесла, так же, как боялась рассвета после этих бесконечных ночей.

— Наши дети пытались свергнуть своих родителей. Их возглавила Хаос. Она хотела стать Верховной Богиней Атисеоса и править всеми нами. Они планировали заточить нас в пещере в глубине горы Иворон. Они бы добились успеха, если бы один из наших детей не признался нам, прежде чем мы попали в их ловушку, — сказала нам Фея, не выражая эмоций на лице.

— Дайте угадаю, единственным раскаявшимся ребенком была твоя дочь, Гармония. Или она официально сменила имя на Обман? — спросил Атади.

— Я здесь не для того, чтобы обсуждать то, что произошло. Мы знаем, что ты и Гания не участвовали в заговоре. Я здесь, потому что Хаос — ваша сестра, и мы не хотим сражаться с вами только из-за вашей слепой преданности ей. Наше решение вынесено. Дети будут изгнаны из Атисеоса и никогда не смогут вернуться; все дети, даже моя дочь. Но вы невиновны, поэтому мы предлагаем вам выбор: присоединиться к ним или остаться на Атисеосе, — сказала Фея.

— А если я последую за сестрой в изгнание, мне придется оставить Ганию. Это и есть великое заключение, рожденное твоей знаменитой мудростью? — спокойно произнес Атади, но его тень воспламенилась, и нас окружило пылающее черное пламя.

— Гания не может пойти с тобой. Это невозможно. Ты потеряешь память, когда покинешь Атисеос, это часть приговора и необходимое условие для восстановления мира, но Гания никогда не может потерять свою память. Это часть ее силы, а ее сила слишком велика, чтобы на нее могло повлиять что-либо или кто-либо.

— Так ты получила то, чего, как ты притворялась, не хотела. Я буду сражаться, — сказал он.

Мы смотрели, как он уходит к дворцам и храмам, которые боги построили на Атисеосе и взяли себе в жилища. Мы смотрели, как он уходит, а его горящая тень следует за ним, поджигая мир.

Фея посмотрела на меня, в ее глазах светились печаль и сострадание, и слеза скатилась по ее щеке.

— Почему ты не послушала? Ничего этого не случилось бы, если бы ты доверилась мне, — сказала она с бесконечной печалью в голосе.

— Ты такая мудрая, Фея, но ты не понимаешь, что я всего лишь маленькая девочка. Маленькие девочки очень доверчивы к тем, кто им нравится, но ты мне не нравишься, и поэтому я тебе не доверяю. - Я была горда, я не плакала, и мой голос не дрожал.

— Тогда давай последуем за твоей детской влюбленностью и посмотрим, куда привело тебя твое доверие. - Фея тоже не плакала, но из ее голоса исчезли сострадание и печаль.

Мы следовали по следам черного огня. Я понимала, что огонь будет гореть, пока от этого мира не останется ничего, но у меня не было желания его останавливать. Мы шли дальше, и вскоре белые мраморные руины соединились со следами пламени. Разрушенные колонны, обрушенные дворцы и кровь, так много крови заливала улицы. Призванные богами, существа Атисеоса присоединились к сражению. Трупы животных и монстров валялись на дорогах и площадях. Великаны и карлики, львы и волки, пронзенные стрелами, разбитые до неузнаваемости или сожженные дотла.

— Мы знали, какой выбор сделает Разрушение. Мы были готовы и ждали его, — сказала Фея, когда мы шли по улицам. - У него никогда не было шанса выиграть эту битву.

— Атади не нужен шанс, — вызывающе ответила я.

Мы дошли до места перед Великим Святилищем Атисеоса, залом собраний богов. Оно было величиной с гору, а вокруг его крыши плыли облака. Высокие ворота Святилища были открыты. По одной из колонн перед воротами пролегала большая трещина, а след крови — черной крови — вел внутрь. Когда мы вошли внутрь, моя гордость была сломлена, и слезы потекли по моему лицу.

Мы пришли в зал. Белые и черные мраморные скамьи окружали открытое пространство, и вся моя семья была там. Боги и богини сидели на скамьях, а их дети были прикованы цепями и стояли на коленях перед ними. В центре открытого пространства стояла железная клетка. В ней безжизненно и истекая кровью из бесчисленных ран лежал Атади. Эйна стояла на коленях рядом с клеткой. На ней были такие же кандалы, как и на других, но в отличие от них, ее лодыжки тоже были скованны цепями, прикрепленными к клетке.

Я почти ничего не видела, потому что слезы заливали мне глаза. Я хотела только одного — упасть на колени и просить пощады. Я была готова пообещать все и отдать все, но меня остановил смех. Эйна хохотала.

— Разве мы не выглядим жалко? Посмотри на всех этих плачущих женщин. Даже Ниоме плачет, только что пронзив спину щенка своими стрелами, — сказала она и рассмеялась еще громче. - Не плачь, сестренка. Я не просила тебя об этом. Не умоляй, не кланяйся и прыгай, когда придет время.

— Молчи! — прогремел Хор. - Мы наслышались тебя. Молчи, или я заткну тебе рот!

— Да, папочка, с этого момента я буду послушной девочкой, — ответила она и хихикнула, но очень тихо.

Инжонтас проигнорировал ее и посмотрел на меня.

— Гания, Фея привела тебя сюда, потому что мы хотим выслушать тебя, прежде чем вынести приговор. Тебе есть что сказать? — спросил он, доброжелательно улыбаясь.

Я всхлипнула, вытерла слезы и огляделась по залу. Я видела все лица: гордые, грустные, испуганные и лишенные каких-либо эмоций. Я посмотрела на лежащего и истекающего кровью Атади и посмотрела на Эйну.

— Нет, — сказала я. - Я больше никогда не буду с вами разговаривать.

Я передала Фее осколок Атисеоса и увидела, как ее глаза, эти глубокие озера мудрости, наполнились смятением. Затем я повернулась и ушла. Никто меня не остановил.

Я взобралась на вершину Иворона и наблюдала. Я видела, как боги и богини уходили в глубины Иворона, спасаясь от тлеющего черного огня, уничтожавшего Атисеос. Я видела, как один мир медленно умирал, и видела, как в другом мире рождались дети. Я наблюдала тысячу лет, а потом прыгнула.

Это моя история, и это моя правда.

134   30116  73