Клавдия Ивановна переступила порог, и её появление наполнило дом ароматом деревенской настойки и лёгким шлейфом её духов — старомодных, с ноткой лаванды. На столе уже красовался её кролик, жареный до золотистой корочки, свежий салат из огурцов и помидоров, нарезка колбасы с сыром, а рядом стояли две бутылки тёмной настойки и кувшин с узваром. Мы расселись за столом, и я почувствовал, как воздух между нами начинает искрить от предвкушения.

— Внучек, обслужи дам, — сказала бабушка Нина с лёгкой улыбкой, подмигнув мне. Её голос был мягким, но в нём сквозила привычная уверенность.

Я тут же взялся за бутылку, разливая настойку по рюмкам. Зная, как бабушки любят выпить, я понимал, что одной бутылкой дело не ограничится. Да и сам я, признаться, хотел подогреть себя алкоголем — внутри всё дрожало от волнения. Секс втроём? Я до сих пор не мог представить, как это будет, и оттого нервничал, как мальчишка перед первым разом.

Клавдия подняла рюмку, её пышная грудь чуть колыхнулась под платьем, и она торжественно провозгласила:

— За первую встречу втроём, друзья мои! И, надеюсь, далеко не последнюю.

Мы чокнулись, звякнув стеклом, и выпили. Настойка обожгла горло, оставив сладковато-терпкий привкус. Закуски было вдоволь, но никто не торопился наедаться — еда явно была не главным событием вечера.

Нина отставила рюмку, её щёки уже слегка порозовели, и она заговорила, теребя край скатерти:

— Ох, дорогие мои, волнуюсь я… Такой разврат с внуком, а тут ещё и ты, подруга. Как подумаю, что бы люди сказали…

Клавдия кивнула, её глаза блестели от выпитого, и она подхватила:

— Нинка, я тоже об этом думаю. Представь, если бы в деревне узнали — позор на всю жизнь! Но… чёрт с ним, с позором. Мне так хорошо с вами, что я готова рискнуть.

Я улыбнулся, стараясь их успокоить, и потянулся за бутылкой:

— Бабушки, всё будет хорошо. Калитка закрыта, окна задёрнуты — никто не узнает. Не накручивайте себя, давайте лучше ещё выпьем.

После пятой рюмки нас наконец отпустило. Смех стал громче, движения свободнее. Клавдия невзначай положила руку мне на бедро, её пальцы скользнули чуть выше, чем нужно, и я почувствовал тепло её ладони через ткань штанов. Нина, сидя напротив, тоже осмелела — её нога под столом нашла мою и начала медленно гладить. Я не остался в долгу, поглаживая их в ответ — то Клавдию по колену, то Нину по руке. Алкоголь растопил последние барьеры, и напряжение сменилось игривым возбуждением.

Клавдия вдруг встала, слегка пошатнувшись, и хлопнула ладонью по столу:

— Ну всё, хватит пить! Предлагаю заняться тем, ради чего мы тут собрались. А то я сейчас напьюсь вусмерть и усну прямо тут, на стуле.

Нина удивлённо вскинула брови, её голос дрогнул:

— А как это вообще должно быть, Клав? Нас двое, он один. Кто первый?

Клавдия усмехнулась, её взгляд стал откровенно похотливым:

— Да мне так хочется, Нин, что мне плевать, кто первый. Хоть обе сразу. Но уступи мне его на старт — ты же уже с ним была.

— Ладно, — кивнула Нина, и в её глазах загорелся любопытный огонёк. — Уступаю тебе, бабушка Клавдия. А я пока посмотрю.

Мы начали раздеваться прямо в кухне, сбрасывая одежду, как ненужную шелуху. Обе бабушки оказались без белья — ни лифчиков, ни трусов, только голая кожа, чуть дряблая, но такая родная. Клавдия — пышная, с огромной грудью и массивными бёдрами, Нина — чуть стройнее, с мягкими складками и седыми волосами на лобке. Я смотрел на них, чувствуя, как член напрягается в штанах, и последним стянул с себя всё, оставшись голым перед двумя женщинами, которые смотрели на меня с голодом и нежностью.

Мы перешли в спальню. Я лёг на кровать, растянувшись на спине, мой член уже стоял колом, блестя от предвкушения. Клавдия опустилась рядом, её тяжёлое тело прижалось ко мне, а Нина устроилась в кресле у стены, голая, с лёгкой улыбкой наблюдая за нами.

Клавдия наклонилась ко мне, её тёплое дыхание коснулось моего лица, и она прошептала:

— Ну что, внучек, как бабушке тебя порадовать? Как бы ты хотел поиметь свою старую Клаву?

Я провёл рукой по её бедру, чувствуя жар её кожи, и ответил, глядя ей в глаза:

— Мне всё равно, бабуль. Решай сама, как тебе лучше. Я хочу тебя в любой позе — лишь бы тебе было хорошо.

Она улыбнулась, наклонилась и поцеловала меня — жадно, с языком, оставляя влажный след на моих губах. Потом отстранилась, взяла мой член в рот, облизала головку, смочив её слюной, и с неожиданной ловкостью перекинула ногу через меня. Села сверху, направляя меня в себя. Когда я вошёл, её влагалище обхватило меня горячим, влажным кольцом, и она издала тихий, протяжный стон:

— Ох, Сереженька… какой ты твёрдый…

Сначала она не двигалась, просто сидела, наслаждаясь ощущением меня внутри. Её большие груди покачивались над моим лицом, соски тёмные и твёрдые. Потом она начала медленно качаться, тёрлась клитором о мой лобок, и её стоны становились громче:

— Да, внучек… вот так… ох, как мне хорошо…

Я мельком взглянул на Нину. Она сидела в кресле, раздвинув ноги, её глаза горели похотью, а пальцы скользили между бёдер, где уже блестела влага. Она кусала губу, наблюдая, как Клавдия берёт своё. Я закрыл глаза, стараясь двигаться в такт, но Клавдия вдруг положила руку мне на грудь и шепнула:

— Не шевелись, милый. Дай бабушке самой… Я хочу всё сделать, как мне нравится.

Я расслабился, отдаваясь её ритму. Алкоголь растёкся по венам, притупляя чувства, и это спасало меня от того, чтобы кончить слишком быстро. Её движения были медленными, глубокими, она то поднималась, то опускалась, сжимая меня внутри. Вдруг тишину прорезал голос Нины:

— Простите, что прерываю… Можно к вам присоединиться?

Мы с Клавдией замерли, удивлённо глядя на неё. Клавдия, не слезая с меня, ответила:

— Как, Нин? Я же ещё не кончила…

— Не переживай, подруга, — сказала Нина, вставая с кресла. Её голос дрожал от возбуждения. — Сережка мне раньше языком такое вытворял… Садилась ему на лицо, а он целовал меня там, между ног. Сереж, ты не против?

Я был ошеломлён, но идея зажгла меня ещё сильнее. Хотелось убрать все барьеры между ними, дать им обеим всё, что они хотят.

— Конечно, не против, — выдохнул я. — Давайте попробуем.

Нина подошла к кровати, держась за спинку, и заняла позицию над моим лицом. Её колени оказались по обе стороны от моей головы, влагалище — прямо над ртом. Клавдия осталась сидеть на мне, её бёдра прижимали мои, а руки легли на спину Нины, поглаживая её. Я оказался в их полной власти — под двумя женщинами, которые знали, чего хотят.

Клавдия возобновила движения, теперь чуть быстрее, её стоны смешивались с тяжёлым дыханием. Нина начала тереться о моё лицо, её влажные губы скользили по моему рту и носу. Я высунул язык, стараясь угодить ей, но двигать головой почти не мог — её вес и колени держали меня крепко.

— Ох, Сереженька… лижи бабушке… — шептала Нина, её голос срывался. — Да, вот так… глубже…

Клавдия наклонилась вперёд, её груди касались спины Нины, и она простонала:

— Внучек, ты такой… ох, как я тебя чувствую… Нин, он просто огонь…

Я был зажат между ними, их стоны сливались в одну симфонию. Вдруг Нина задрожала, и на моё лицо хлынула тёплая влага — как тогда, солоноватая, с лёгким привкусом мочи. Я захлебнулся, пытаясь вырваться, но она надавила сильнее, буквально трахая моё лицо.

— Нина, да… вот так… — простонала Клавдия, ускоряя темп. — Внучек, ты мой… кончай, милый, залей бабулю…

Я не выдержал. Под её словами, под давлением Нины, я начал изливаться в Клавдию, мой оргазм был резким и мощным. Через секунду Нина сжала мои волосы, её тело затряслось, и она кончила, заливая моё лицо ещё сильнее. Клавдия достигла пика последней, её влагалище сжало меня, и она рухнула на меня, тяжело дыша.

Нина слезла с моего лица, я отдышался, вытирая подбородок. Клавдия всё ещё сидела на мне, ожидая, пока мой член опадёт. Она посмотрела на подругу и удивилась:

— Нин, что это было? Ты что, писала на него?

Нина смущённо отвела взгляд, её щёки пылали:

— Клав, не знаю, как объяснить… Он во мне такое открыл. Это не моча, это… другой оргазм. Сереж, прости старуху, меня так возбудило, что ты подо мной, а Клава на тебе… Я не могла остановиться.

— Ничего, ба, — ответил я, чувствуя, как сердце всё ещё колотится. — Испугался немного, но оргазм от этого был только сильнее. Давайте в баню сходим, помоемся и отдохнём.

Мы встали, усталые, но довольные. Бабушки натянули халаты, я завернулся в полотенце, и мы направились в баню. Горячая вода смыла пот и следы наших утех, и мы вернулись на кухню, налив себе ещё настойки — после бани и секса алкоголь выветрился полностью.

Клавдия подняла рюмку, её глаза блестели:

— Ну что, внучек, как нам тебя отблагодарить? Что ты придумал?

— Давайте сначала выпьем побольше, — предложил я, чувствуя, как силы медленно возвращаются. — Потом в комнату вернёмся. Мне надо восстановиться.

Мы пили минут сорок, открыв вторую бутылку. Бабушки захмелели, их смех стал громче, а движения — развязнее. Нина положила руку мне на колено, Клавдия погладила по спине. Я встал и скомандовал:

— Ну что, бабульки, пошли. Теперь вы будете делать внуку хорошо — и себе заодно.

В спальне я решил взять всё в свои руки. Алкоголь придал мне смелости, и я сказал:

— Бабушка Клава, ложись на спину, раздвинь ноги. Бабушка Нина, целуй ей писю, стоя раком. А я буду трахать тебя сзади и смотреть на вас обеих.

Нина замерла, её глаза расширились от удивления:

— Сереженька, что ты такое говоришь? Я с женщиной такого не делала… Да и Клава, может, не захочет.

Клавдия усмехнулась, скидывая халат и ложась на кровать:

— Да что тут такого, Нин? Сначала ты мне, потом я тебе. Мы теперь семья, а Сережка хочет — он нас всегда слушает. Давай, подруга, не стесняйся.

Она раздвинула ноги, её влагалище было ещё красным от предыдущего раза, и я заметил, как из него вытекает капля моей спермы. Нина неохотно опустилась на колени, её лицо оказалось прямо перед промежностью Клавдии. Мне открылся вид на её попу и мокрую щель, манящую в полумраке.

— Придерживай бабушку Нину, если будет вырываться, — сказал я Клавдии. — Хочу, чтобы она почувствовала себя на моём месте.

Нина робко провела языком по губам Клавдии, та тут же застонала, запустив пальцы в её волосы:

— Ох, Нин… да, вот так… лижи бабушке…

Я вошёл в Нину сзади, её влагалище было горячим и скользким. Она вздрогнула, но продолжила лизать. Мы двигались втроём, как единое целое, их стоны смешивались с моим тяжёлым дыханием.

— Как вам, бабушки? — спросил я, ускоряя темп.

— Странно… и так приятно, — простонала Клавдия. — Почему мы раньше такое не делали, Нин?

— Не было кому предложить, — выдохнула Нина, отрываясь на секунду. — Теперь у нас есть внук… Он нас всему научит.

Через минут восемь я понял, что алкоголь мешает мне кончить, и в голове зародилась идея. Продолжая трахать Нину, я смочил палец слюной и начал водить вокруг её ануса. Она напряглась, её мышцы сжались.

— Сережа, что ты делаешь? — встревожилась она.

— Бабуль, хочу пальчиком тебе приятно сделать, — соврал я, скрывая истинный план.

— Но не в попу же… — забеспокоилась она.

Клавдия подбодрила её, гладя по голове:

— Дура, всё хорошо! Я его научила, потерпи — тебе понравится.

Я взял с тумбочки крем для рук, намазал средний палец и начал медленно вводить его в анус Нины, не прекращая двигаться в её влагалище. Она ойкнула:

— Ой, неудобно… не нравится… прекрати…

— Погоди, ба, скоро будет лучше, — успокоил я, массируя её изнутри. Через минуту она расслабилась, и я добавил второй палец, смазав его кремом. Она снова запротестовала:

— Ой, Сереж, больно… не надо…

Но Клавдия вдавила её лицо в своё влагалище и простонала:

— Нин, сильнее лижи, я сейчас кончу… Прошу, подруга…

Меня охватило желание отомстить Нине за то, как она сидела на моём лице, не давая дышать. Я сказал:

— Бабушка Клава, держи её крепко.

Клавдия кивнула, будто поняв мой замысел. Я вытащил пальцы, нанёс крем на руку, смазал член и приставил его к анусу Нины. Она не сразу поняла, но потом вздрогнула и начала вырываться:

— Сережа, что ты делаешь? Туда нельзя! Кто так делает? Мне больно!

Я не остановился, медленно вдавливая головку. Клавдия крикнула:

— Не дёргайся, Нин, хуже будет! Потерпи, скоро полегчает.

Нина затихла, и я продолжил вводить член. Её анус был узким и горячим, она стонала от боли:

— Ой, больно… как будто в туалет хочу…

Я вошёл до упора, замер, давая ей привыкнуть. Через минуту начал двигаться — медленно, чувствуя, как она сжимает меня. Нина бормотала, что ей неприятно, но я уже не слушал. Клавдия, глядя на это, вдавила голову Нины в себя и начала кончать, мастурбируя её лицом. Меня накрыло возбуждение, и я излился в анус Нины, громко застонав — это был самый мощный оргазм в моей жизни. Клавдия кончила следом, отпустив подругу. Нина подняла лицо — её глаза были влажными от слёз.

Я ждал, пока член опадёт, и медленно вышел. Из её ануса потекла сперма, слегка желтоватая от крема.

— Прости, бабуль, — сказал я, чувствуя вину. — Не знаю, что на меня нашло. Хотел тебя туда… Как ты?

Она вытерла слёзы и тихо ответила:

— Сначала было очень больно, потом просто неприятно. А в конце… если бы ты двигался медленнее, мне бы даже понравилось. Но предупреждать надо, Сереж! Я думала, ты меня разорвёшь.

Клавдия погладила её по плечу:

— И ты меня прости, Нин, что держала. Мне так хорошо стало от твоего языка… А смотреть, как внук тебя берёт, — это что-то невероятное.

Нина слабо улыбнулась:

— В следующий раз поменяемся местами, Клав. Хочу, чтобы ты тоже почувствовала, что я. И чтобы внуку такое же удовольствие доставила.

— Договорились, подруга, — кивнула Клавдия. — Только не злись. Потом ты будешь командовать.

Было уже поздно. Бабушки натянули халаты, я завернулся в полотенце, и мы пошли в баню. Нина долго мыла попу, из которой выходили сперма и воздух, а мы с Клавдией посмеивались, подливая ей воды. Клавдия хотела идти домой, но мы с Ниной запротестовали:

— Куда ты ночью, пьяная? — сказала Нина. — Оставайся с нами.

— Да, бабуль, спи здесь, — добавил я. — Нам всем вместе уютнее.

Мы вернулись в спальню, легли на большую кровать — я посередине, бабушки по бокам. Я гладил их груди, бёдра, попы, а они меня — по груди, животу, иногда касаясь члена. Уснули мы быстро, обнявшись, и ночь укрыла нас тёплым одеялом тишины. Утро пришло с лёгким похмельем и новыми ожиданиями…