Названия истории буду менять, потому что история отходит от "душа, соседа, друга, и матери". Но сама история "Летний душ" с ее персонажами продолжается.

После той ночи с бабушкой Ниной я стал смелее. Наши отношения обрели новый ритм, и я ловил себя на том, что не могу держать руки при себе, когда мы оставались одни. Если никто не видел, я обнимал её чуть крепче, чем нужно, позволяя ладоням скользить по её мягким ягодицам или ненароком сжимая её тяжёлую грудь через платье. Она не противилась — только улыбалась краешком губ, и в её глазах мелькало что-то тёплое и лукавое. Мне хотелось быть рядом с ней постоянно: помогать по хозяйству, носить воду, чинить забор — всё, лишь бы видеть её довольной. Это было больше, чем просто забота о бабушке — я чувствовал, как внутри меня растёт что-то новое, смесь любви и жгучего желания.

К обеду мы вернулись с огорода, уставшие и пропылённые. Она накрыла на стол: жареная картошка с золотистой корочкой и салат из свежих овощей пахли так, что слюнки текли. Бабушка села напротив меня в своём длинном платье — лёгком, чуть выцветшем, которое мягко обнимало её пышные формы. Я заметил, как ткань колыхнулась, когда она потянулась за хлебом, и понял, что под платьем, как обычно, ничего нет. Эта мысль мгновенно ударила мне в голову, и я едва сдержался, чтобы не уставиться.

Мы ели молча, но напряжение между нами росло. В какой-то момент я не выдержал, отложил вилку и, не говоря ни слова, нырнул под стол. Её юбка была широкой, и я легко просунул голову под неё, оказавшись между её ног. Она, как всегда, была без трусиков — передо мной открылась её чуть волосатая промежность, влажная от жары и работы на огороде. Я коснулся её пальцами, а потом, осмелев, провёл языком по мягким складкам.

— Сережка, что ты творишь? — голос её дрогнул, в нём смешались удивление и лёгкий испуг. — День же на дворе!

— Хочу сделать моей любимой бабушке приятно, — ответил я, не отрываясь от неё. — Поцеловать тебя там, как вчера. Тебе же нравилось?

Она замерла, её бёдра слегка напряглись. Я почувствовал, как она пытается сдержаться, но голос выдал её:

— Да, нравилось… Ох, Сереж, но я же не подмывалась, после огорода вся потная… Мне неловко перед тобой.

— Всё хорошо, ба, — прошептал я, вдыхая её терпкий, природный запах. — Мне не мешает. Ты такая настоящая, и мне это нравится.

Я погрузил язык глубже, медленно водя им вверх-вниз, стараясь повторить то, что так ей понравилось ночью. Её вкус был резким, чуть солоноватым, но это только сильнее заводило меня. Бабушка начала тихо постанывать, явно сдерживая себя, чтобы не выдать нас звуком.

— Ну что же ты со мной делаешь, Сереженька… — шептала она, её пальцы запутались в моих волосах. — Как мне хорошо… Продолжай, мой мальчик, не останавливайся…

Я ускорился, находя языком её клитор и слегка посасывая его. Её стоны стали громче, она то гладила меня по голове, то тянула ближе к себе, будто боялась, что я остановлюсь. Минут через десять её дыхание сбилось, она задрожала, и вдруг обеими руками прижала моё лицо к своему лобку, сжимая бёдра так сильно, что я едва мог дышать.

— Ох, Сережа… Да, вот так… — выдохнула она, её голос сорвался на хрип. Её тело затряслось, и я понял, что она кончает. Секунд через десять она разжала ноги и отпустила меня, тяжело дыша. Я вылез из-под стола, вытирая рот тыльной стороной ладони. Она посмотрела на меня — глаза блестели благодарностью и нежностью. Потом её взгляд упал ниже, на мой торчащий член, который чуть ли не рвал шорты.

— Боже мой, Сережка, что ты со мной творишь… — пробормотала она, делая глоток воды из стакана. Потом встала, решительно задёрнула шторы на окнах, убрала тарелки с едой в сторону и повернулась ко мне. — Снимай шорты и трусы. Садись на стол. Быстро.

Я замер, не сразу поняв, чего она хочет, но послушался. Медленно стянул шорты и трусы, чувствуя, как сердце колотится. Мой член — толстый, сантиметров четырнадцать, с набухшей головкой — торчал вверх, блестя от смазки. Я сел на край стола, голый, и смотрел на неё в ожидании.

Она подошла ближе, опустилась на колени передо мной и посмотрела мне в глаза. Её голос был мягким, но в нём чувствовалась лёгкая дрожь:

— Ты оставил бабушку сегодня без обеда, Сереженька… Я никогда такого не делала деду — он бы не понял. Но от подруг слышала, что так мужьям удовольствие доставляют. Хочу и тебя "поцеловать" вот тут… — она кивнула на мой член.

Я был ошеломлён. Не ожидал, что она решится на такое, и просто кивнул, не находя слов. Она наклонилась, её тёплое дыхание коснулось моей головки, и затем она медленно взяла её в рот. Сначала робко, только языком облизывая, потом смелее, посасывая, обхватив ствол пальцами. Это было странно и безумно приятно — её мягкие губы, неумелые, но такие старательные движения. Я положил руку ей на голову, гладя волосы и слегка надавливая, чтобы направить её.

— Бабуль… ох, как хорошо… — вырвалось у меня. — Ты такая… продолжай, пожалуйста…

Она подняла взгляд, не выпуская меня изо рта, и что-то промычала — слов я не разобрал, но её глаза блестели. Она попыталась взять глубже, но тут же поперхнулась, и я услышал лёгкий кашель. Тогда она сменила тактику: пальцами начала медленно дрочить ствол, а губами и языком ласкала головку, посасывая её всё сильнее.

— Сереж, тебе нравится? — спросила она, оторвавшись на секунду, её голос дрожал от волнения.

— Да, ба… очень… ты так классно делаешь… — выдохнул я, чувствуя, как напряжение нарастает.

— Скажи, если будешь кончать, ладно? — попросила она и снова обхватила меня губами.

Я кивнул, но продержался недолго. Ещё пара минут её движений — и я почувствовал, что вот-вот взорвусь.

— Бабуль, я сейчас… кончу… — предупредил я, сжимая её волосы.

Она не остановилась. Продолжала сосать, чуть ускорив темп, и вдруг я не выдержал — горячая сперма выплеснулась ей в рот, струя за струёй. Она замерла, принимая всё, и я видел, как её горло дрогнуло, когда она проглотила. Потом она медленно отстранилась, вытерла губы тыльной стороной ладони и посмотрела на меня с лёгкой улыбкой.

— Ну как тебе? — спросила она, чуть смущённо. — Как бабушка справилась? Нормально для первого раза?

— Бабуль, это было… невероятно, — ответил я, всё ещё тяжело дыша. — А тебе как?

Она встала, оправив платье, и задумчиво сказала:

— Другому бы я ни за что так не сделала — брезгую. Но ты мой родной, мой внучек… Для тебя мне ничего не жалко. Хотела тебя порадовать. И знаешь, твоя сперма во рту… она горячая, странная, но не противная. Я рада, что попробовала это с тобой.

Я улыбнулся, чувствуя тепло в груди. Она протянула мне руку, помогая слезть со стола.

— А теперь давай пообедаем по-человечески, — добавила она с лёгким смешком. — А то так и не поели нормально.

После обеда мы прилегли отдохнуть — жара и всё пережитое вымотали нас. Я уснул почти мгновенно, обнимая её сзади, чувствуя её тепло через платье.

Проснулись мы от громкого стука в дверь. Бабушка сонно потёрла глаза и крикнула:

— Кто там?

— Нинка, ты где пропадаешь? — раздался бодрый женский голос. — Совсем о подруге забыла? О, вижу, ты не одна!

Дверь распахнулась, и в дом вошла женщина — высокая, лет шестидесяти пяти, с пышной грудью и ещё более внушительной попой. Её лицо было покрыто морщинами, но глаза светились добротой и любопытством. Она явно много работала в жизни — это было видно по её мозолистым рукам и крепкой походке.

— Клава, да вот внук ко мне приехал на лето, — сказала бабушка, быстро приводя себя в порядок. — Помогает по хозяйству. Сережа, познакомься, это Клавдия Ивановна, моя давняя подруга. А это мой любимый внук, Сергей.

— Очень приятно, — сказал я, пожимая её руку. Она оглядела меня с ног до головы, и в её взгляде мелькнуло что-то оценивающее.

— И мне приятно, — ответила она, улыбнувшись. — Нинка, что ж ты не сказала, что внук приезжает? Отпраздновали бы как следует! Видно, парень работящий — ты прямо помолодела лет на десять, похорошела вся.

Мы с бабушкой переглянулись, и я заметил, как она слегка покраснела.

— Да скажешь тоже, помолодела, — отмахнулась она. — Просто Сережка мне по работе помогает, я отдыхаю побольше, вот и всё.

Она достала из шкафа бутылку настойки, налила по рюмке на троих, и мы выпили за знакомство. Клавдия Ивановна оказалась разговорчивой — рассказала, что ей 69, живёт одна через два дома, мужа потеряла три года назад, детей у них не было. С бабушкой они дружат больше тридцати лет. После второй рюмки я оставил их вдвоём, уйдя на веранду, чтобы не мешать их беседе.

Через полтора часа Клавдия Ивановна вышла из дома, слегка покачиваясь — настойка явно дала о себе знать. Она посмотрела на меня долгим, странным взглядом, словно прикидывая что-то в уме, попрощалась и ушла. Я вернулся в дом. Бабушка сидела за столом, допивая чай, и я впервые увидел её такой пьяненькой — глаза блестели, щёки раскраснелись, язык чуть заплетался. Увидев меня, она встала и шагнула ко мне, чуть пошатнувшись.

— Иди сюда, Сереженька, — позвала она, её голос был низким и тёплым. — Хочу тебя… прямо сейчас, на кровати.

Она потянула меня в спальню, повалила на кровать и легла рядом, прижимаясь сбоку. Её рука тут же скользнула мне в трусы, обхватывая член, который моментально встал. Она начала целовать меня — жадно, с языком, оставляя влажные следы на моих губах и шее.

— Бабуль, ты такая… горячая, — выдохнул я, чувствуя, как её пальцы сжимают меня.

— Это всё настойка, мой мальчик, — хихикнула она, глядя мне в глаза. — Раскрепощает меня… Хочу тебя чувствовать. Давай, не стесняйся, возьми меня.

Она задрала платье, обнажая бёдра, и быстро оседлала меня, направляя мой член внутрь. Там было горячо и влажно, и я невольно застонал, когда она села полностью. Потом она подложила мне под голову подушку, наклонилась вперёд и поднесла свою грудь к моему лицу. Сосок был тёмным, чуть сморщенным, и упирался мне в губы.

— Возьми бабушкину грудь в рот, — приказала она, её голос дрожал от возбуждения. — Соси, мой мальчик, доставь мне удовольствие.

Я обхватил её губами, чувствуя, как сосок твердеет у меня во рту. Начал посасывать, слегка прикусывая, и она громко застонала, качнувшись на мне.

— Ох, Сереженька, да… вот так… — шептала она, двигая бёдрами. — Сильнее соси… Бабушке так хорошо…

Она начала прыгать на мне, задавая ритм, её грудь колыхалась у меня перед лицом. Я то отпускал сосок, то снова ловил его губами, чувствуя, как её влагалище сжимает меня всё сильнее.

— Продержись ещё чуть-чуть, мой хороший, — выдохнула она, её движения ускорились. — Не кончай… Дай бабушке кончить первой… Ох, как я хочу этого…

— Я стараюсь, ба… — простонал я, сжимая её ягодицы. — Ты такая… тесная…

Она засмеялась сквозь стоны, наклонилась ближе и прошептала мне на ухо:

— Это всё для тебя, мой мальчик… Давай, ещё немного… Чувствуешь, как мне хорошо?

Её влагалище вдруг сжалось так сильно, что я чуть не потерял контроль. Она задрожала, выгнулась, и из её горла вырвался хриплый крик:

— Да, Сереженька, вот оно… Кончаю… Оххх!

Её оргазм толкнул меня за грань — я кончил сразу после неё, выплёскивая всё внутрь с такой силой, что у меня закружилась голова. Она рухнула на меня сверху, её грудь выскользнула из моего рта, и она поцеловала меня — долго, влажно, с каким-то отчаянным голодом.

Мы лежали так минут десять, пока мой член медленно опадал внутри неё. Сперма начала вытекать по её бёдрам, оставляя липкие следы на простыне, но нас это не волновало. Она наконец отстранилась, глядя на меня с улыбкой.

— Сережка, ты только не злись на меня, — сказала она вдруг, её голос стал серьёзнее. — Я хочу с тобой поговорить про Клавдию Ивановну…

Я замер, чувствуя, как внутри шевельнулось что-то тревожное. Что она задумала?