Глава 20. Канзас

Я проехал целый штат без секса – около пятисот километров по Небраске почти "без остановок", и ни одна женщина не бросилась под колеса моего мотоцикла. Не возникло ни одной ситуации, в которой потребовалось бы отважное спасение какой-нибудь сексуально озабоченной девушки, и больше ничего примечательного не произошло, за исключением того, что я останавливался, чтобы заправиться и пару раз размяться. Небраска была скучной, как и большая часть Канзаса по пути в Салину, где я забронировал номер на ночь в отеле Best Western.

Перед тем, как на рассвете покинуть Рэпид-Сити, я проверил погоду между городом и Салиной. В штате формировалась сильная погодная ситуация, и, похоже, ближе к вечеру она ухудшится, так что, если я потороплюсь, я смогу добраться до мотеля, не промокнув. Я даже мог припарковать свой мотоцикл в закрытом коридоре мотеля, чтобы он оставался сухим. Прогноз погоды беспокоил меня, поскольку он включал сильный ветер, град и возможность торнадо на обширной территории, но это было обычным явлением для этой местности, поэтому я проигнорировал предупреждение. Добро пожаловать в Канзас, где сходятся погодные системы со всех сторон света.

Поскольку виды на проселочных дорогах и шоссе между штатами были примерно одинаковыми, я ездил по некоторым из них, стараясь не сбавлять скорости. Дорожный указатель обозначал условную границу между Небраской и Канзасом. Я остановился и сфотографировал знак, обозначающий границу штата. Я также отнес конверты с прахом Карен в Небраску с Канзасом и, разойдясь всего на несколько шагов, развеял пепел по ветру. Я заметил, что моя скорбь по поводу потери Карен уже не была такой душераздирающей, как несколько месяцев назад, когда я только начинал свое путешествие. Кроме того, чувство вины, которое я испытывал из-за того, что не смог удержать это горе, также начало исчезать.

Я тоже подумал об Анне. По какой-то причине мне стало интересно, что она делала в тот момент. Была ли она счастлива? Станет ли она счастливее, когда я появлюсь на пороге ее дома? Стала бы она отчитывать меня за непристойные электронные письма, в которых подробно рассказывалось о моих сексуальных контактах с другими людьми? Какими бы мы были, если бы ей понравились эти электронные письма – и, возможно, те, что последуют в моей поездке? Стали бы они катализатором для того, чтобы мы занялись любовью вместе? Нужен ли нам был катализатор? Если бы Анна осталась в Диллоне еще на одну ночь, могли бы мы заняться сексом? Это десятилетиями отодвигалось на задний план, всегда таясь в качестве вероятной возможности.

В Небраске облака казались легкими, пушистыми и безобидными, но чем ближе я подъезжал к Салине, тем плотнее они становились, насыщенные влагой, темные и более опасные. В нижней части облачного покрова надо мной начал формироваться темный пушистый узор, известный мне как маммато-кучевые облака, возможный предвестник града, сильного дождя, молний и даже торнадо.

Чем упорнее я продвигался на юг, тем реже становилось движение, пока я не оказался практически единственным транспортным средством на дороге на долгие отрезки пути. Отсутствие других легковых и грузовых автомобилей на дороге беспокоило меня. Я задавался вопросом, знают ли они что-то, чего не знаю я. Я остановился заправиться, но там никто не смог добавить ничего нового к уже известному мне прогнозу погоды. Они объяснили отсутствие транспорта штормовым воскресеньем. Выезжая оттуда, я заметил несколько русел рек. Большинство из них были сухими, но достаточно широкими, чтобы по ним протекало значительное количество воды.

Около четырех часов пополудни на западе я увидел начало грозы. Косые струи дождя падали на землю из-за темного облака. Казалось, что вирга вокруг меня падала из облаков над головой – дождь из облаков, который испарялся, не достигая земли. Одна вещь, которую я запомнил из курса метеорологии, который я изучал во время подготовки к специальным операциям, заключалась в том, что вирга часто создавала вокруг себя грозовые ячейки, увеличивая объем облаков до огромных кучевых монстров, которые содержали миллион кубических метров перенасыщенного воздуха и тонны воды. Результаты часто могут быть катастрофическими.

Я помчался по шоссе, торопясь добраться до мотеля до того, как начнется сильный дождь.

Я не успел.

Примерно в трех километрах к северу от межштатной автомагистрали 70 меня настигли первые капли дождя – крупные капли воды с громким шлепком попали на мотоцикл, маску на шлеме и кожаную куртку. Я почувствовал, как они жалят меня даже сквозь джинсы, когда я врезался в них на скорости сто километров в час. Их было немного, но, когда я въехал в них, они показались мне достаточно значительными, и мне пришлось сбавить скорость.

Я огляделся в поисках укрытия и увидел съезд на сельскую дорогу – шоссе штата 143. Мое шоссе пересекалось с дорогой парой солидных мостов – один на север, другой на юг, поэтому я решил, что смогу спрятаться под одним из мостов и оставаться сухим, пока не пройдет буря. Если бы стало еще хуже, я всегда мог бы просто перетерпеть это, проехать последние десять километров до мотеля и промокнуть насквозь.

Я съехал с шоссе, повернул налево у подножия съезда и только успел скрыться под защитой эстакады, когда мимо пронесся фронт бушующей неподалеку грозы. По району пронесся сильный ветер, скорость которого достигала более семидесяти километров в час, а может, и выше.

Я припарковал свой мотоцикл на обочине щебеночной дороги под мостом, а затем понял, что порывы ветра были достаточно сильными, чтобы его могло перевернуть, несмотря на его вес. Я видел, как мотоцикл раскачивается на подножке. Предвидя, что мотоцикл может перевернуться, я поставил его рядом с опорой моста, отвязал свой спальный мешок от передней части, устроил на земле подушку и осторожно положил мотоцикл на бок, чтобы ничто не поцарапало красивую краску на баке или хромированные аксессуары.

**********************************************

Под мостом был крутой склон, выложенный брусчаткой, ведущий к нижней части шоссе, по которому я ехал. Чем выше поднимался склон, тем меньше вероятность того, что проливной дождь проникнет внутрь. Я пробежал примерно половину подъема по склону и сел, надеясь, что гроза быстро пройдет, и я смогу снова тронуться в путь. Слева от меня открывался вид на запад, а справа, под мостом, на полосу движения, ведущую на север и восток.

На западе небо потемнело еще больше. Более того, цвет неба стал "странным" – что-то среднее между коричневым цветом почвы в этом районе и темно-зеленым. Нижняя часть облака выглядела странной, пухлой и пятнистой, почти как снимок пузырящейся расплавленной лавы, только перевернутый.

Я увидел первое воронкообразное облако всего через шестьдесят секунд после того, как сел. На западе, в паре километров от меня, из темных облаков появился нисходящий облачный завиток, который, очевидно, вращался со скоростью, достаточной для того, чтобы он вращался еще минуту, прежде чем исчезнуть в своем первоначальном облаке. Не успел он исчезнуть, как начал формироваться еще один, более крупный, который достигал земли. Ветер бешено завывал в пространстве под мостом, создавая жуткие звуки. Я наблюдал, как основание воронки коснулось земли. Взрыв грязи и обломков с поля, в которое он врезался, поднялся в быстро кружащуюся воздушную массу.

Внезапно с востока на проселочную дорогу выехал красный пикап, груженный полудюжиной тюков сена и несколькими мешками с семенами. Грузовик с визгом затормозил, когда въехал под мост, и остановился у опоры моста напротив моего мотоцикла на противоположной обочине дороги. Водительская дверца открылась, и из грузовика вышла молодая женщина в шляпке в стиле вестерн, сапогах, джинсах и клетчатой рубашке. Сильный ветер тут же унес ее шляпу: секунду назад она была на месте, а в следующую секунду исчезла. Ее длинные каштановые локоны дико развевались на ветру. Она повернулась, чтобы побежать к тому же склону, на котором я сидел. Она сделала шаг, и мощный порыв ветра пронесся под мостом и поднял ее на два или три метра в воздух, прежде чем она покатилась по земле. От того же порыва ветра, который сбил девушку с ног, дверца грузовика с громким хлопком захлопнулась. Дождь лил почти горизонтально под мостом, и день почти превратился в ночь.

Ошеломленная женщина сидела там, где упала. Она наклонилась навстречу ветру почти под углом в сорок пять градусов, пытаясь встать, прежде чем снова упасть на землю. Ветер несколько раз перевернул ее, протащив по асфальту к незащищенному пространству между двумя мостами.

Я бросился вниз по насыпи и, несмотря на ветер, дувший мне в спину, подбежал к ней и опустился на колени, как только добрался до нее. Я крикнул: - С тобой все в порядке? Я видел, как ты упала. Я прячусь от шторма там, наверху. - Я указал через плечо на защищенные ниши в верхней части насыпи под мостом. Я протянул руки для поддержки, и она немедленно ухватилась за меня. В ответ я получил короткую улыбку.

— Просто моя гордость задета, - сказала она, перекрикивая шум ветра. Я помог ей подняться, и мы, держась друг за друга, боролись с порывами ветра, чтобы вернуться туда, где я был, когда впервые увидел ее. Скорость ветра непосредственно под проезжей частью была меньше, чем на уровне дороги, но дождь все равно лил горизонтально.

Когда я начал устраиваться поудобнее, чтобы понаблюдать за бурей с моего прежнего места на середине насыпи, симпатичная женщина закричала: - Нет, мы должны забраться повыше. Как можно глубже в одну из этих защищенных ниш. Этот ураган, действительно плохой. Я думаю, он, вероятно, четвертый или пятый, и направляется прямо к нам. - Я достаточно хорошо помнил о погоде, чтобы знать, что торнадо с рейтингом четыре-пять баллов превращает его в убийцу и разрушителя, а скорость ветра достигает трехсот-четырехсот километров в час.

Мы вскарабкались по брусчатке так высоко, как только могли, когда ярость и шум бури усилились. Я крикнул ей сквозь шум ветра: - Я Джим. Я направлялся в Салину, но не успел. Как долго это продлится? - Я оценил молодую женщину, когда мы начали прятаться от яростного ветра: лет тридцати пяти, крепкого телосложения, симпатичная и пышногрудая.

Она прокричала в ответ, перекрывая шум ветра: - Меня зовут Мидж. Смерч скоро пройдет мимо нас. У него широкое основание – несколько сотен метров, может быть, километр. Он большой и очень сильный, очень, очень сильный. Здесь он движется со скоростью около двадцати километров в час, но может останавливаться на месте или делать сумасшедшие виражи, а затем возвращаться в ту же местность. Дождь может продолжаться до захода солнца, хотя при такой погоде я не уверена. Метеорологическое бюро сообщило, что все происходит быстро, но выпустило предупреждение о торнадо до полуночи.

Ветер дул все сильнее и сильнее, создавая под мостом свои собственные вихри. Когда мы только заняли позицию, у нас была защита от дождя, но теперь порывы ветра разносили дождь повсюду, так что мы постепенно промокли насквозь, хотя находились высоко и считались защищенными. На мне была кожаная куртка, так что я не особо возражал, но я наблюдал, как рубашка Мидж медленно намокает и начинает прилипать к ее телу. Как я мог думать о сексе в такой момент?

Скорость ветра, дувшего мимо нас, продолжала нарастать от порыва к порыву, как и нарастающий шум приближающегося торнадо. Я должен был посмотреть. Я подтянулся к краю ниши между стальными балками, где мы прятались, изо всех сил держась за стальную опору, перекинутую через дорогу, чтобы обезопасить себя. Я выглянул в водоворот. Я мог видеть нижнюю часть огромного темного воронкообразного облака, которое, извиваясь, неслось по земле, приближаясь к нам. Воронка была менее чем в километре от нас, и у нее было широкое основание. Обломки и пыль вылетали из боков чудовища во всех направлениях и с разной высоты. Я с благоговейным трепетом смотрел на это разрушительное творение природы.

Я поспешил туда, где сидела Мидж: - Мы собираемся принять на себя прямое попадание. Это менее чем в километре отсюда. - Мы оба попытались втиснуться поудобнее в нашу маленькую, но открытую нишу. Я прижал Мидж к бетонной опоре и прижался к ней. Я уперся ногами в противоположную балку и прижался спиной к другой балке, которая служила стенками нашего убежища. При таком сильном ветре я начал всерьез беспокоиться о мотоцикле.

Глядя на проезжую часть из своего укрытия, мы оба наблюдали, как ветер срывал с кузова пикапа сначала один, а затем другой тюк сена, на большой скорости отбрасывая их на восток и скрывая из виду. Вскоре весь кузов пикапа опустел, тогда как всего несколько секунд назад он был забит большими мешками с семенами и сеном.

Какой-то деревянный навес врезался во внешнюю балку моста, как будто гигантская рука швырнула это сооружение на мост прямо рядом с тем местом, где мы прятались. Мы оба подпрыгнули. Мидж закричала на меня: - Защити свое лицо. Закрой глаза! - Мидж прижалась ко мне поближе, чтобы защититься. Я обнял ее одной рукой и попытался укутать в свою кожаную куртку, чтобы мы оба оказались с головами внутри. Осколки дерева и щепки летали повсюду в течение десяти секунд после того, как сарай взорвался, а затем остатки небольшого здания исчезли по другую сторону моста с фантастической скоростью. Я посмотрел вниз по склону. Обломки пролетели мимо со скоростью более ста пятидесяти километров в час. Тяжелая балка перекрытия из сарая врезалась в переднее стекло пикапа Мидж, придав ему сюрреалистический вид, как будто в него врезался таран.

Шум становился все громче. Все больше напоминая рев грузового поезда, проносящегося прямо рядом с нами на большой скорости. У меня заболели уши от звука и давления воздуха. Мост задрожал. Стальные балки, которые весили тонны и тонны, задрожали у своих корней прямо рядом с нами. Мимо нас проносились пыль и обломки ферм. Вихри забрасывали нас обломками. В этот момент я предположил, что скорость ветра под мостом превысила двести пятьдесят километров в час. Я не мог поверить, что скорость может быть намного выше, но я ошибался.

По мере того как ветер усиливался, грохот становился все громче, и все больше обломков обрушивалось на мост, грузовик Мидж и мой мотоцикл. Небо стало еще темнее. Я наблюдал, как ветер развернул "Харлей" с того места, где я осторожно положил его на бок, и сдвинул стокилограммовый мотоцикл метров на семь-десять, пока он не уперся в самую дальнюю опору моста у основания насыпи. Я надеялся, что он не соскользнет наружу и его не затянет в водоворот. Спальный мешок мгновенно исчез, как только вес мотоцикла покинул его. Мой шлем, который я закрепил на ручках, остался на месте. Какая-то часть меня тешила себя мыслью броситься вниз по насыпи к мотоциклу и каким-то образом привязать его к столбу, но я отказался от этой самоубийственной идеи.

Грузовику Мидж повезло меньше: когда ветер усилился, машину начало медленно заносить назад рывками. Тормоза заблокировали колеса, но при сильном ветре она все равно заскользила. Красный грузовик медленно поворачивался на ветру, пока не оказался почти вплотную к дороге, а затем перевернулся. Весь грузовик просто перевернулся... и снова... и снова. Грузовик набирал скорость, выезжая из-под защиты моста, при каждом повороте разбрасывая по ветру пригоршни битого стекла и пластиковых деталей. Мидж выглянула из-за моей руки, когда машина скрылась из виду. Мы оба были потрясены, когда грузовик взмыл в воздух и исчез из виду, как будто какой-то невидимый гигант внезапно оторвал красную игрушку от земли. Мидж схватила меня за руку и крепко вцепилась в нее. У меня с каждой секундой все сильнее закладывало уши из-за изменения давления воздуха.

Огромная ветка дерева пролетела мимо нас, едва коснувшись земли. Конусообразная верхушка бункера врезалась в стену моста, превратившись в неузнаваемые искореженные алюминиевые осколки, когда они пролетели мимо. Весь мост затрясся так сильно, что я забеспокоился о его целостности как укрытия. Секундой позже часть крыши дома рухнула под мост, разлетевшись на щепки, когда она прокатилась мимо на сильном ветру. С проезжей части над нами было слышно, как другие крупные предметы врезались в землю, и некоторые из них были достаточно тяжелыми, чтобы потрясти фундамент моста.

Мы с Мидж зажали уши, настолько громким стал шум. Она спрятала голову под моей кожаной курткой. Даже в нашем укрытии мы оба пытались защитить лица от летящих осколков. У меня было ощущение, что осколки пролетают всего в нескольких сантиметрах от моей задницы. Я оставил свой шлем пристегнутым к мотоциклу и теперь жалел, что не захватил его с собой. Когда я быстро осмотрел мотоцикл, то заметил, что брезент давно исчез, как и по крайней мере одна из сумок, которые я привязал к мотоциклу с помощью эластичных шнуров. Как ни странно, я все еще мог видеть свою дорожную гитару, крепко привязанную ремнями к перекладине.

И вдруг скорость ветра начала резко снижаться, а шум немного стих. Темнота, окутавшая нас несколько минут назад, рассеялась. Мидж выглянула из-под моей куртки. Она бросила на меня обеспокоенный взгляд, слабо улыбнулась, давая понять, что мы, возможно, пережили это, а затем посмотрела очень обеспокоенно. Мы подождали еще минуту, а затем осторожно вышли из нашего безопасного места и спустились на несколько метров вниз по насыпи. Ветер под мостом сменился сильным бризом. Дождь лил как из ведра, но скорее вертикально, чем горизонтально. Сквозь продолжающийся шум удаляющегося торнадо я услышал раскаты грома.

******************************************

Воронкообразное облако прошло над нами и двинулось на восток, направляясь прямо на несколько ферм, которые я видел ранее. Вдалеке я услышал вой сирен. Я повернулся к Мидж, и она ровным голосом сказала: - Сирены, предупреждающие о торнадо. Я думаю, они срабатывают автоматически. Они расположены по всей округе. - В ее голосе слышались дрожащие нотки ужаса. Я мог бы сказать, что Мидж была по-настоящему напугана. Наверное, мне следовало бы быть таким же.

Затем из ее глаз хлынули слезы. Торнадо напугал ее до глубины души. У подножия склона она попыталась встать рядом со мной, но споткнулась и начала падать. Я подхватил ее. Она посмотрела на меня и зарыдала. Я обнял ее и просто крепко прижал к себе, словно защищая. Она содрогнулась от страха, который испытала, и целую минуту я слышал ее глубокие рыдания, когда она уткнулась лицом в мою кожаную куртку. Через минуту я почувствовал, как напряглась ее спина. Она поднесла руки к лицу и, немного отстранившись от меня, вытерла их. Она посмотрела на меня с благодарностью за то, что я был рядом с ней в тот момент. Не было сказано ни слова, но я знал.

Я подошел к мотоциклу, вытащил его из того места, где он был прислонен к опоре моста, и с некоторым трудом поставил в вертикальное положение. Левая сторона мотоцикла была сильно поцарапана песком и камнями, по которым он скользил. Хромированные выхлопные трубы и крышки двигателя, перекладина, а также боковина бензобака приняли на себя основной удар при скольжении. На одном конце рукоятки также были обнаружены повреждения. У основания крепления откололась лампа направленного света, которая держалась только на внутренней проводке. Если бы мотоцикл не зацепился за опору, трудно сказать, насколько серьезными были бы повреждения. Я бегло осмотрел его, оценивая степень повреждения и необходимость новой покраски. Даже малейшее повреждение мотоцикла беспокоило меня на глубоком уровне.

Удивительно, но мой шлем остался пристегнутым к ручкам там, где я его защелкнул, когда спешивался, а маленькая дорожная гитара осталась привязанной к перекладине несколькими эластичными шнурами. Обе седельные сумки и две мои дорожные сумки на ремнях безопасности были целы. Я проверил свой портативный компьютер и обнаружил трещину на лицевой стороне экрана. Устройство, похоже, все еще работало. Другой шлем остался прикрепленным к мотоциклу, хотя какой-то осколок поцарапал забрало.

Мидж наблюдала, как я оцениваю мотоцикл. Когда дождь стих, мы оба отправились на параллельный мост, а затем на шоссе. Торнадо уже удалился намного дальше, но звук поезда, который он издавал, все еще был слышен. Мы поискали глазами красный грузовик, но не увидели его. Я вскарабкался по насыпи на проезжую часть. Я заметил груду красного мусора примерно в километре от нас. Я подал знак Мидж, и она подошла и присоединилась ко мне, когда я указал ей на это зрелище.

Мидж постояла немного, разглядывая то, что, по-видимому, было останками ее грузовика, а затем посмотрела вслед удаляющемуся смерчу. Я заметил, как в уголке ее глаза появилась еще одна слезинка. Она указала на местность рядом со смерчем: - Моя ферма находится вон в том районе, но отсюда ее не видно. Я направлялась туда из Салины, но успела съехать с шоссе и спрятаться под мостом, прежде чем на меня обрушился смерч.

Неподалеку, посреди шоссе, лежали разбитые останки промышленного трейлера. Если в нем и был какой-то груз, то его уже давно не было. Металлические балки, которые тянулись по всей длине трейлера, были сильно погнуты. От тягача не осталось и следа.

Тяжелые капли дождя все еще периодически падали на нас. Несколько раз они падали, а затем прекращались. Несколько градин размером с мраморный шарик заставили нас на мгновение вернуться под мост. Когда они прекратились, мы снова поднялись на верхнюю дорогу.

Мы с Мидж пытались позвонить по мобильным телефонам, но на экранах у нас появлялись сообщения "Нет связи". Что еще более обескураживало, на протяжении многих километров на длинном ровном шоссе, по которому я ехал до того, как нашел убежище, не было видно ни одной машины или грузовика.

Я спросил Мидж: - Ты местная? Куда мы можем отправиться на помощь? Смерч, должно быть, нанес какой-то ущерб, прежде чем добрался до нас, и прошел прямо над теми фермерскими постройками на востоке. – указал я. Мидж заверила меня, что спасатели скоро появятся, что они привыкли к таким вещам.

Мы побежали обратно по насыпи к мотоциклу, и я завел двигатель. - Садись, - приказал я Мидж. Она запрыгнула в седло, и мы медленно пробирались через завалы на проселочной дороге, направляясь к ближайшей ферме, расположенной примерно в километре отсюда.

На первой ферме мы обнаружили полное опустошение. Дом был полностью разрушен, а сарай был разрушен ударом, в результате чего, по-видимому, погибло несколько животных, находившихся внутри. Легковые автомобили, грузовики и тракторы были повреждены в той или иной степени. Один из них лежал на боку.

Когда мы приближались к дому, навстречу нам вышел пожилой мужчина. Мидж крикнула: - Мистер... Маллен, с вами и вашей женой все в порядке? - На Маллене был джинсовый комбинезон и поношенная рабочая рубашка. ему было за пятьдесят.

— Да, - кивнул он, когда мы остановились. - Мы добрались до грозового погреба вовремя. Это было худшее, что я когда-либо видел. Я не знаю, что мы будем делать. Наверное, восстанавливать. - Он печально покачал головой.

Через его плечо нам помахала женщина примерно того же возраста. Жест был небрежным и, конечно, не выражал радости.

Мидж сказала: - Хорошо. Я рада, что вы в безопасности. Мы собираемся проверить, как там Гас Райли. - Она подтолкнула меня, чтобы я развернулся. Мы выехали на проселочную дорогу и отъехали подальше от моста. Мы постоянно огибали какой-нибудь мусор или обломки деревьев, которые остались после торнадо. Теперь вдалеке мы могли слышать завывающие звуки машин скорой помощи, выезжающих на север из Салины.

Проехав еще километр по проселочной дороге, мы свернули на еще одну длинную подъездную дорожку, ведущую к разрушенной усадьбе. Пожилой мужчина опустился на колени рядом с седовласой женщиной, сидевшей на земле. Мы подъехали, остановились и спешились.

Он посмотрел на нас, когда мы подошли к нему, и сказал: - У нее кровотечение. Я не могу остановить кровь. - Он был на грани истерики.

Я быстро осмотрел женщину. От осколка стекла или другого мусора у нее на плече образовалась длинная и глубокая рана. Судя по луже на земле, она уже потеряла много крови. Я зажал рану рукой и крикнул Мидж: - Достань из моей левой седельной сумки моток клейкой ленты и футболку. - Она отскочила от меня и побежала к мотоциклу. Меньше чем через минуту она появилась снова с тем, что мне было нужно.

Я завернул чистую футболку салфеткой и прижал к ране, плотно заклеив ее скотчем. За эти несколько секунд мы с Гасом успели представиться друг другу, и я узнал, что его жену зовут Мелба. Она была без сознания, но дышала и, вероятно, была в шоке.

Я повернулся к Мидж: - Ты умеешь ездить на этом мотоцикле? - Я кивнул в сторону своего мотоцикла.

Она сказала: - Да. У моего брата похожая модель... Я думаю, он король дорожного движения. Я катаюсь на нем по его ферме, когда он мне позволяет.

— Хорошо. Возьми его и возвращайтесь на шоссе. Останови машину скорой помощи – любую. Скажи им, что нам нужна скорая помощь и врач. Настаивай, чтобы они приехали немедленно. Скажите им, что у нас кровотечение. - Я бросил на нее взгляд, означавший, что ситуация серьезна. Она поняла мою реплику и через несколько секунд скрылась из виду, сначала осторожно, а затем, освоившись с управлением мотоциклом, прибавила скорость.

Я продолжал давить на рану Мелбы, предложив Гасу посмотреть, нельзя ли принести немного чистой теплой воды и несколько полотенец. Один взгляд на его почти разрушенный дом и хозяйственную постройку заставил меня задуматься, где он мог их достать, однако через несколько минут он принес тазик с водой. Я попросил его осторожно начать отмывать лицо, шею, кисти рук от крови. Она сильно пострадала от торнадо, но, кроме нескольких царапин, у нее, похоже, была только одна серьезная рана.

Прошло около десяти минут, и я недоумевал, почему Мидж так долго медлит. Наконец я услышал, как "Харлей" выезжает на проселочную дорогу и сворачивает на подъездную дорожку. За мотоциклом, мигая фарами, следовала большая машина скорой помощи, принадлежащая пожарной службе Салины.

Появились два парамедика, выгрузили свои рабочие сумки и приступили к работе на наших глазах. Теперь Мелба была в надежных руках. Через несколько минут мы наблюдали, как они перекладывали ее на каталку и отправляли в машину скорой помощи. Гас поехал с ней. Они на большой скорости укатили в ближайшую больницу.

*********************************************

Когда мы возвращались к моему мотоциклу, я спросил Мидж: - Есть ли еще места, которые нам следует проверить?

Она покачала головой. - Скорее всего, нет. Еще пара грузовиков поехала в противоположном направлении, но там есть только ферма Миллеров. Возможно, именно оттуда и приехал тот трейлер. Я знаю, что у них есть еще и погреб от торнадо. Другие фермы на этой дороге расположены к югу от того места, где прошел смерч, так что, вероятно, с ними все в порядке. Шериф, с которым я разговаривала на мосту, сказал мне, что другие машины скорой помощи проверяют местность дальше к востоку – кроме моей... так как меня обнаружили. Я живу одна.

Я подумал минутку и сказал: - Давай посмотрим, что осталось от твоего грузовика, а потом проверим твою ферму. - Мидж села на мотоцикл сзади, и я покатил по подъездной дорожке к груде красного металла, которую видел с вершины моста. Потребовалось несколько минут, чтобы найти нужное поле. Я припарковался, и мы прошли пару сотен метров до раздавленного автомобиля. Снова начался небольшой дождь.

Единственный раз, когда я видел такое разрушение транспортного средства, был фильм, в котором автомобиль подвергался гидравлическому дроблению, чтобы полученный кусок металла можно было отвезти обратно на сталелитейный завод для переработки. Грузовик Мидж был вдавлен в землю со всех сторон со страшной силой. Он лежал на боку. От кабины мало что осталось. Плоская платформа была задвинута внутрь и сложена почти до самой кабины. Моторного отсека, казалось, не существовало, за исключением колес, которые, казалось, были сложены под автомобилем. Передняя и задняя оси находились всего в двух метрах друг от друга. Каждый борт был разбит миллионом ударов кувалды. Балка, которая была в лобовом стекле грузовика, исчезла.

Мы оба обошли грузовик. Мидж дрожащим голосом сказала: - Я бы сказала, что грузовик полностью списан. - Я согласился. По ее щеке скатилась слеза. Она сказала: - Знаешь, я только что закончила платить за этот чертов грузовик. Никто не думал, что я смогу справиться с этим здесь – две работы и все такое, но я справилась... вплоть до сегодняшнего дня. Расплатившись с грузовиком, я доказала многим людям, что у меня все получится. - На ее лице было вызывающее выражение.

Я сказал: - Пойдем, посмотрим, как твой дом пережил ураган. - Мидж кивнула, но я почувствовал, что ей не хочется видеть, какой хаос обрушился на ее дом. Мы проехали по дороге три или четыре километра, покрытой мусором, и Мидж заставила меня свернуть на длинную подъездную аллею. Дорожка была обсажена деревьями, однако несколько деревьев были вырваны с корнем и преграждали прямой путь к дому и амбару. Остальные деревья были лишены листвы.

С дома Мидж была сорвана половина крыши и часть верхнего этажа. Были видны верхние внутренние стены дома – на одной из них все еще висела картина. Многие окна были разбиты. Если не считать разбитых окон, нижний этаж, казалось, был в порядке, но там, где раньше было крытое крыльцо, теперь не было крыши. Соседний сарай оказался целым и невредимым.

Мидж стояла у себя во дворе и плакала, одновременно проклиная бурю. Она обошла дом, оценивая ущерб. Я попытался ее утешить, но она покачала головой в вежливом отказе.

Постепенно она успокоилась, и слез стало меньше. Я услышал несколько фраз, которые начали обретать смысл в ее разглагольствованиях: - Деньги... Так много вреда... Я должна это сделать... Не могу потерпеть неудачу... - Я не все из них понял, но уловил суть того, что ее беспокоило.

В конце концов я сказал: - Давайте посмотрим, что произошло внутри. - Я повел ее по дому, держа за руку. Мы бродили из комнаты в комнату. Комнаты на первом этаже, похоже, не пострадали от торнадо, если не считать разбитого стекла возле каждого окна и разбросанных повсюду газет и журналов. Две спальни на верхнем этаже были открыты и беззащитны перед стихией. У них отсутствовала крыша и часть стен. Еще одна спальня была в руинах, но ее можно было спасти, если немного поработать. Хозяйская спальня, казалось, не пострадала, если не считать разбитых окон. Мидж прокомментировала отсутствие мебели наверху.

— Мидж, - сказал я, - это здорово, учитывая, что ты получила прямое попадание. У тебя сохранилась большая часть дома. Он все еще стоит на прочном фундаменте. Мы можем это исправить – восстановить ту часть, которая была разрушена.

Она выглядела удивленной моим позитивным отношением к ее бедственному положению. Она захотела осмотреть амбар, поэтому мы спустились вниз и прошли сотню метров до строения. Когда мы подошли ближе, то я осторожно спросил: - Это здание так накренилось бурей? - Здание имело заметный наклон в одну сторону в торце, ближайшем к дому.

Мидж рассмеялась, несмотря на свое тяжелое положение. - Нет. Мой отец не знал, что такое отвес и уровень плотника, поэтому все было сделано таким образом. Другой конец довольно прямой, потому что к тому времени моя мама купила ему инструмент. - Она открыла большую дверь, и мы заглянули внутрь. Мидж прошлась по сараю. Наконец она повернулась ко мне с улыбкой: - Это место осталось нетронутым, если не считать черепицы, но ее все равно постоянно сносит, даже при легком ветре.

Я спросил: - У тебя есть животные на ферме? Я видел, у тебя в грузовике есть сено.

Мидж покачала головой: - Животных нет. Я планировала отвезти тюки сена для животных Гаса. Сомневаюсь, что животные выжили, учитывая, как пострадал его сарай. То же самое с другими вещами, которые были у меня в грузовике.

Я спросил, есть ли у нее какой-нибудь брезент. Она порылась в другом отсеке сарая и достала несколько больших синих непромокаемых брезентов. Некоторые из них были еще в оригинальной упаковке. Мы взяли несколько гвоздей, молоток с лестницей и вернулись в дом. К вечеру мы закрепили крышу. По крайней мере, дальнейший дождь не повредил бы открытую часть дома.

К моему большому удивлению, у Мидж было электричество. Рядом с сараем стоял генератор, мощности которого хватало для питания дома и водяных насосов. Она объяснила, что на большинстве ферм теперь есть собственные электростанции, поскольку зимние штормы часто выводят из строя обычную электросеть. Прежде чем подать электричество в дом, мы убедились, что повреждение не приведет к короткому замыканию и не создаст опасности пожара.

Я также узнал о ней больше: ее мать умерла, когда ей было четырнадцать, поэтому отец воспитывал ее и старшего брата. Ее отец умер двумя годами ранее после продолжительной болезни, во время которой он забросил свое хозяйство. Поместье было разделено по его завещанию, но ее брат уже был женат и имел собственную ферму за пределами Канзас-Сити. Она предложила выкупить его долю, чтобы сохранить за собой семейное поместье, где она выросла, поэтому она профинансировала свою долю выкупа и выплатила кредит, работая в Салине психологом с частной практикой.

На прилегающих землях она выращивала неприхотливые в уходе культуры: сено, люцерну, овес и другие кормовые культуры. Ей не приходилось делать слишком много, кроме как сажать и собирать урожай в нужное время года, когда она нанимала в помощь рабочих-мигрантов. Ферма едва приносила прибыль, и теперь ущерб, нанесенный грузовику и дому, нанесет ей финансовый ущерб. Она решила рискнуть, пока ферму не восстановят, и поэтому застраховала все по минимуму.

Я предложил остаться и помочь ей сделать кое-какой ремонт в доме. По крайней мере, огородить его, пока кто-нибудь не сделает более надежные ремонтные работы, которые помогут пережить другие бури. Мидж приняла мое предложение, поблагодарив со слезами на глазах.

После того как брезент был закреплен, мы потратили час, переходя из комнаты в комнату, убирая разбитые стекла и другие повреждения от шторма, за исключением верхнего этажа, который был разорван на части. У Мидж в сарае было достаточно обрезков фанеры и картона, чтобы мы могли заделать разбитые окна до тех пор, пока не удастся отремонтировать их окончательно. По дороге я тщательно обмерил дом, пытаясь составить список того, что нам понадобится для ремонта.

Около девяти часов, уже в темноте, Мидж объявила, что на сегодня мы закончили и что она приготовит нам ужин – ничего особенного, но что–нибудь, что поможет нам продержаться. Она расхаживала по кухне в своих ботинках в стиле вестерн - странный оксюморон суровой фермерши с зарождающейся женственностью. Я разложил на кухонном столе столовые приборы и постарался быть полезным, не будучи навязчивым.

Мидж принесла кувшин вина, и, пока она готовила нам спагетти с соусом, каждый из нас выпил по бокалу – не в бокале для вина, а в обычном стакане для питья. Я положил в свой стакан лед, удивленный тем, что смог найти кубик льда в этой части света после такого опустошения. Мы оба опустились на стулья, когда ужин оказался на кухонном столе. Когда я поднял глаза, Мидж долго смотрела мне в глаза, а затем улыбнулась и начала есть.

Я спал на диване в гостиной. Мидж поднялась наверх, чтобы посмотреть, можно ли ей переночевать в хозяйской спальне, которую мы прибрали перед ужином. Думаю, она так и сделала, несмотря на то, что брезент время от времени хлопал на ветру.

***************************************

В следующее мгновение я проснулся от того, что Мидж трясла меня за плечо. - Да ладно тебе, Джим. Вставать. Пора отправляться в путь. - Я приоткрыл один глаз и бросил на нее недобрый взгляд. Она уже встала, оделась и горела желанием приступить к ремонту, который я обещал. Когда она начала ходить по кухне, я встал, оделся и умылся.

Мидж приготовила плотный завтрак из бекона, яиц, тостов и черного кофе. Меня это устроило. Было всего шесть утра. В окна светило раннее солнце, что было совсем не похоже на то, что было четырнадцать часов назад.

Первым делом мы расчистили подъездную дорожку, где несколько упавших деревьев преградили дорогу автомобилям. Мидж принесла из сарая две цепные пилы, и через час у нас была расчищена дорожка до главной дороги, а также заготовлено немного хорошей древесины для камина в ее доме.

Затем мы рассредоточились по участку земли рядом с домом и собрали пиломатериалы, вероятно, из пропавшей части дома, но некоторые из найденных нами предметов, похоже, не соответствовали тому, что, как я думал, могло быть найдено на верхнем этаже. Мидж также решила, что может разобрать одно из неиспользуемых стойл для лошадей в сарае и использовать много досок для ремонта дома. Нам все еще требовался кровельный материал, но мы перейдем через этот мост, когда до него дойдет.

Пока Мидж ходила в сарай с ломом, я попробовал позвонить по домашнему телефону, обнаружив, что каким-то чудом он у нее все еще работает, и сделал несколько звонков. Во-первых, я отменил свой приезд в отель, хотя должен был быть там прошлой ночью. Во–вторых, я проведал Мелбу Райли - выяснилось, что у нее все хорошо, и она отправится домой позже в тот же день после переливания крови и наложения пятидесяти швов на рану. И, наконец, я позвонил Эллен, объяснил свою ситуацию, заручился ее обещанием помочь и организовал небольшую помощь Мидж. Когда я увидел Мидж, то рассказал ей о ее соседке. Она выглядела удивленной и довольной, что я поднял этот вопрос. Я не упомянул о других своих звонках.

Я начал разбирать поврежденный верхний этаж дома, чтобы мы могли произвести необходимый ремонт. Мидж продолжала таскать тачку с досками из сарая и сложила их в кучу у основания нашей лестницы, добавив свои вещи из сарая к тем, что мы подобрали возле дома. У нас все еще не хватало средств, чтобы перестроить всю конструкцию.

К полудню мы восстановили обшитые гвоздями стены разрушенных спален. К трем часам я установил кое-какие перекрытия на чердаке и потолочные балки в спальне, но у нас не было ни пиломатериалов для стропил крыши, ни какой-либо фанерной обшивки. Мидж оказалась такой же проворной, как и я. Она прыгала по шаткой новой конструкции, пока мы добавляли каждый кусок древесины. Эта женщина не боялась браться за что угодно.

В четыре часа по подъездной дорожке к дому подъехали два больших пикапа – красный и синий. Грузовики были загружены строительными материалами: шестью оконными рамами, рулонами "Тайвекса" и брезентовой бумаги, тридцатью листами фанеры, другими пиломатериалами, включая стропила, гвозди и строительные скобяные изделия, а также несколькими квадратами дранки. Мидж бросила на меня удивленный и вопросительный взгляд. Я улыбнулся и пожал плечами, бросив на нее взгляд, означающий "признаю свою вину". Она прошептала: - Спасибо.

Двое мужчин за рулем извинились за то, что им придется бросить груз и бежать. Пока мы разгружали синий грузовик, они рассказали нам о других разрушениях, вызванных торнадо в округе Ту. Мы вчетвером выгрузили все из двух грузовиков, добавив к нашей куче рабочих принадлежностей на лужайке перед домом. К удивлению Мидж, после того, как мы подмигнули друг другу и пожали друг другу руки, мужчины сели в синий грузовик и уехали. Новенький, блестящий красный грузовик стоял у нее на подъездной дорожке. Мидж сделала несколько шагов, чтобы остановить их, но остановилась и обернулась.

Мидж как–то странно посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на красный грузовик - той же марки и модели, что и у нее, только на десять лет новее. Я поднял связку ключей, побренчал ими в воздухе, подошел к ней и вложил ключи в ее руку. Она покачала головой и сказала мне, что не может заплатить за грузовик и сможет купить гораздо более старый грузовик, только когда получит страховку за свой разбитый грузовик.

Я сказал как ни в чем не бывало: - Грузовик - это подарок твоего нового друга. Возмещение не требуется. - Я повернулся и начал собирать кое-что из новых досок для верхнего этажа.

Сначала Мидж продолжала качать головой и говорить, что она действительно не может принять такой огромный подарок, но в конце концов ее плечи поникли, и я увидел, как на глаза навернулись слезы. Я знал, что она сдалась, и, хотя мой подарок ошеломил ее, она собиралась его принять. Прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, я начал подниматься по лестнице с охапкой досок в руках. Позади себя я услышал, как дрожащий голос произнес: - СПАСИБО.

**********************************************

К половине девятого стало слишком темно, чтобы работать, и я все равно едва мог двигаться, потому что очень устал, но мы закончили каркас дома, включая коньковый столб и стропила крыши. Я натянул синий брезент на новую крышу и защитил ее от ветра и дождя, хотя прогноз погоды предсказывал еще один ясный день.

Мидж приготовила для нас курицу на ужин из того, что она заморозила неделю назад. Мы оба так устали, что едва могли поднять руки, чтобы держать нож и вилку. Однако за ужином Мидж начала благодарить меня за грузовик и все строительные материалы. Она изливала душу, а я продолжал уговаривать ее остановиться и просто сосредоточиться на том, чтобы вернуть себе целостность. Я мог сказать, что мой жест, не такой уж незначительный, оказал огромное влияние на ее жизнь. Несколько раз она, казалось, была тронута до слез моей щедростью. Это была не та реакция, в которой я нуждался, чтобы чувствовать себя хорошо, помогая ей.

Как только мы покончили с ужином, Мидж отправилась спать. Я заснул на диване, как только моя голова коснулась подушки, и я натянул одеяло на свою наготу. Несколько часов спустя я проснулся в темноте от приятного ощущения, что кто-то сосет мой член. В тумане сна я на мгновение задумался, где я и кто бы это мог быть. Она определенно знала, что делает. Ее язык обвивался вокруг края моей головки, даже даря поцелуи-бабочки в конце, а затем весь рот охватывал мою головку и медленно скользил вниз по моему стволу, как по влажной, теплой вагине. Девушка также знала, как умело использовать свои руки вокруг моего члена.

Я приоткрыл глаза. В гостиную проникал свет только от ночника на кухонной плите, но каждая деталь предстала передо мной кристально чистой, такой, какой я никогда не забуду. Мидж опустилась на колени на плед рядом с моим обнаженным телом на диване. Она увидела, что я открыл глаза, и улыбнулась.

Я издал звук – писклявый стон, который спрашивал: - Ты уверена, что хочешь этим заниматься?

Мидж кивнула, когда мой член наполовину вошел в ее горло – это было чудесное ощущение. Она что-то промычала в ответ, что добавило необычных ощущений ее минету. Она продолжала мычать.

Еще пару минут я наслаждался ее работой, а затем наклонился вперед, чтобы дотянуться до нее, когда я перевернулся на спину. Я притянул ее к себе, чтобы мы могли поцеловаться. Поцелуи быстро стали страстными и настойчивыми. Я почувствовал в ней много сдерживаемой сексуальной энергии, которая внезапно вырвалась на свободу, подобно внезапному появлению свирепого торнадо, которое мы пережили. На Мидж была короткая ночнушка в стиле "куколки"; когда мы целовались, мне казалось, что я автоматически протягиваю руку и обхватываю ее груди, и еще более автоматически я покручивал и пощипывал ее соски через ткань. Проведя рукой по ее спине, я обнаружил, что на ней нет трусиков.

Я стянул с нее ночнушку, открывая ее красоту. Мидж извивалась и прижималась ко мне, пока я ласкал ее. Длинные тени в комнате придавали ее груди и другим округлостям красивый вид. Я посасывал обе груди, пока она, наслаждаясь, откидывала голову назад и баюкала мою голову. Вскоре нам стало этого недостаточно. Я оставался напряженным на протяжении всей нашей прелюдии. Мидж оседлала меня. На секунду мой возбужденный член коснулся входа в ее теплую киску, а затем она скользнула своим телом по моему стволу и наклонилась для чувственного поцелуя. Она обняла меня за плечи и прижалась грудью к моему лицу.

Мы осыпали друг друга еще более страстными поцелуями. Я почувствовал, как меня снова охватывает жар желания. Неосознанно я начал двигаться к ней, прикасаться к ней и целовать ее так, как научила меня Ким. Я удивил Мидж, потому что в течение многих минут мы двигались в бешеном темпе, прерываясь лишь на короткие поцелуи или смену позы. Я довел Мидж до нескольких оргазмов, приветствуя ее страстные стоны. Я поддался нашей страсти, и когда она достигла очередного пика, я присоединился к ней – струи моей спермы пульсировали в ее теле.

Через несколько минут, когда наше тяжелое дыхание и вздохи вернулись к нормальному ритму, я сказал вслух: - Ух ты!

Мидж прижалась ко мне всем телом в позе "женщина сверху", а ее возбужденные соски поглаживали мою грудь взад и вперед, когда она двигалась и дышала. Я почувствовал, как ее голова прижалась к моей шее, и тихий голос произнес: - Да, действительно - ничего себе! Ты занимаешься любовью по-настоящему классно. Ты не кончаешь мгновенно. - Мы оба тяжело дышали, когда ритм наших тел пришел в норму.

После еще нескольких поцелуев Мидж отвела меня наверх, в свою постель. Мы снова занялись любовью, на этот раз медленнее и более обдуманно, а затем заснули вместе.

***********************************************

Мы проспали до утра и встали в семь часов. Мы поцеловались, оделись, наскоро позавтракали хлопьями и отправились ремонтировать ее дом. Позже в тот же день прогнозировался дождь, поэтому мы спешили как можно скорее зашить дом.

К полудню мы обшивали крышу и стены фанерой. Обшивка стен "Тайвеком" прошла быстро. В обед Мидж принесла мне сэндвич. Мы поели на крыше, глядя на канзасские равнины и сгущающиеся облака.

Монтаж брезента занял больше времени, в основном из-за того, что нам пришлось искать способ прикрыть им неровные участки крыши, которые не снесло ветром. Если бы мы не торопились, я бы переделал всю крышу. Дождь начался около четырех часов, как раз когда мы закончили укладывать последний кусок брезента. На том этапе крыша была водонепроницаемой, но не слишком защищала от ветра. К тому же мы еще не прорезали тент, чтобы вставить окна.

Спустившись по лестнице, мы с Мидж начали отступать в дом, но Мидж остановила меня. Она встала под дождь и начала соблазнительный стриптиз. Вскоре мы оба были обнажены и с нас капало. Мидж опустила задний борт нового грузовика и запрыгнула на него. Она протянула ко мне руки, и я подвинулся, чтобы мы могли поцеловаться, пока вода стекала по нашим лицам и телам. Она подалась вперед и подтянула ноги так, что ее ступни оказались на краю задней двери, и открылась мне. Я наслаждался ее киской, изгибаясь и лаская языком ее влажную щелочку. На вкус она была влажной и божественной, и я нашел доказательство ее ненасытной похоти. Слегка подтолкнув, я проник в ее лоно. Когда мы поцеловались, на лице Мидж мгновенно появилось мистическое выражение. Она словно перенеслась в какое-то райское место, ее глаза закрылись, а губы сложились в улыбку "О-о-о".

Я никогда не занимался любовью под дождем. Прохладный дождь лился на нас нежным каскадом, когда наши тела соединились, и мы удовлетворили свою страсть. Мы целовались, любили и прикасались друг к другу, наслаждаясь сочетанием ощущений и волнением от того, что оказались на открытом воздухе. Мы трахались полчаса, и я никогда еще так не наслаждался тропическим душем.

После наших оргазмов мы обнялись на заднем сиденье, все еще наслаждаясь дождем и чувственным и эротическим ощущением того, что мы находимся на открытом воздухе и живы в наших сексуальных и физических телах. В конце концов, мы собрали нашу промокшую одежду, вошли внутрь и снова занялись любовью.

В тот вечер после ужина мы занялись любовью, а потом сидели и обнимались в гостиной. Хотя я думал, что Мидж относилась ко мне так же, как к любому другому доброму самаритянину – может быть, "Доброму самаритянину-с-выгодой", - она призналась, когда мы сидели, что знала, откуда я родом, когда впервые увидела меня незадолго до того, как налетел торнадо. Она не только прочитала статью обо мне в журнале People, но и была большой поклонницей кантри–певицы Кристал Ли - моей подруги, и у нее была вся музыка, которую Кристал или я выкладывали в Интернет для скачивания. Она решила не распространяться о моем статусе знаменитости, но вскоре поняла, что это не имеет никакого значения ни для того, как я к ней отношусь, ни для того, как она реагирует на меня.

Мидж показала мне на своем iPad, что мой альбом вышел всего несколькими днями ранее. На фотографии для обложки альбома я был запечатлен на своем мотоцикле, когда готовился покинуть Брайт. Я был поражен тем, как быстро развивается музыкальная индустрия, когда она этого хочет. Я узнал, что для выхода на рынок некоторых альбомов требуется год или два. Выражение моих глаз на фотографии с обложки отражало противоречивые эмоции, которые я испытывал, покидая объятия Брайт.

— Ты занимался любовью с фотографом? - спросила Мидж, снова устраиваясь в моих объятиях.

Я кивнул.

Я почувствовал, как она улыбается у меня на груди: - Хорошо. Тогда всякий раз, когда я буду смотреть на твою фотографию, я тоже буду думать о тех временах, когда мы занимались любовью. Спасибо тебе.

************************************************

Утром, когда мы закончили укладывать черепицу на крышу, я спросил Мидж: - На что похожа твоя психологическая практика?

Она сказала шутливым тоном: - Я слушаю, как люди рассказывают о своих проблемах, задаю наводящие вопросы и предлагаю альтернативные взгляды на вещи. Почему бы тебе не обратиться ко мне? Все это конфиденциально и бесплатно. - Она слегка рассмеялась

Желая побольше узнать о себе, я немного углубился в историю своей жизни, фактически описав путь от счастливого брака до вдовца за последние десять месяцев. От компьютерного гика до безработного и кантри-певца, а также от сексуально наивного мальчика до более искушенного и опытного мужчины. Я рассказал ей больше о себе и даже рассказал о ремонте мотоцикла и о своих недавних героических действиях.

Когда у меня кончились истории, Мидж сказала: - Ты изложил мне суровые факты за последние месяцы, но теперь расскажи мне, что ты чувствуешь или что чувствовал раньше – особенно по поводу твоей покойной жены? Подробнее.

Мне было трудно снова заговорить о кончине Карен, разжигая во мне горе и гнев на медицинское сообщество.

Когда мы приступили ко второму блюду из описаний, Мидж сказала: - Один из способов истолковать некоторые твои поступки заключается в том, что ты бежишь от реальности смерти Карен, таким образом, путешествуя по пересеченной местности вдали от того, что было тебе знакомо. Ты все еще испытываешь чувство вины из-за того, что не смог помочь вылечить ее от болезни, сбежал с места происшествия во время своей поездки, и, вероятно, твоя память о ней начинает угасать. Ты знаешь, что тебе не нужно испытывать это чувство вины, но ты испытываешь. Конечно, ты обретаешь устойчивую почву под ногами на новом месте. Тебе просто нужно поверить в себя и в то, что после этой поездки ты станешь "целым".

Мидж продолжила: - Восстановление мотоцикла может быть для тебя символичным с точки зрения перестройки твоей жизни – практически новой жизни с самого начала. Тебе также кажется символичным развеять прах Карен повсюду, чтобы увезти с собой особые частички Карен и воспоминания о ней и поместить их в те места, куда ты мог бы вернуться, и в те места, где, как ты знаешь, тебе хотелось бы побывать вместе с ней.

Ее краткие комментарии показались мне глубокими, и каждый из них отражал истинное положение дел.

Мидж спросила: - У тебя есть семья? Были ли они причастны к смерти Карен? Что они чувствовали и видел ли ты их с тех пор?

Я рассказал ей об Анне, упомянув, что моя поездка изначально была ее идеей, но я расширил ее, и решил посетить все сорок восемь штатов. Я также упомянул родителей Карен и Лорен, сестру моей жены, которая была рядом со мной, когда ее сестра покидала этот мир. Я говорил о поразительном сходстве этих двух женщин.

Мидж со знанием дела спросила: - У тебя особые отношения с Лорен... а с твоей сестрой?

Я вскинул голову. Я уже говорил что-нибудь о наших более глубоких отношениях? Мы только начали. Я ответил: - Да, когда я начал свое путешествие, я поехал навестить Лорен и ее родителей – родителей моей жены. Мы... ну, мы... собрались вместе. Это было что-то особенное. Мы всегда нравились друг другу, и нам казалось естественным следовать своим чувствам. Я думаю, что сейчас чувства между нами стали глубже.

— Ты поддерживаешь связь?

— Да. Я отправляю ей электронные письма раз или два в неделю, и она отвечает. Иногда мы разговариваем по телефону, но у Лорен сумасшедший график – она медсестра и преподает сестринское дело. Она также приехала и навестила меня, когда я был проездом в Индианаполисе, совсем ненадолго. Я давал концерт, и мы немного побаловались.

— Но вы не эксклюзивные? И она не против этого?

Боже, эта женщина смогла заставить рассказать о фактах, которыми я обычно и не думал делиться. Я задумался о том, как отвечать на ее вопросы. - Да, и Лорен поощряет меня встречаться с другими... и рассказывать ей о моей личной жизни.

— Ты хочешь сказать, что она хочет, чтобы ты рассказывал ей о своих сексуальных подвигах? - Мидж посмотрела на меня дружелюбно, но с любопытством, что побудило меня рассказать ей подробности.

Я медленно произнес: - Да. Она хочет подробностей о том, когда я встречаюсь с другими.

Мидж некоторое время изучала меня и спросила: - И ты переспал со многими женщинами, не так ли? - Интуиция этой женщины подсказывала мне какую-то ключевую проблему в моей жизни в каждом вопросе.

Я кивнул и сказал: - Я не думал, что встречу кого-то интересного в этой поездке. Думал, что я буду один и буду горевать всю дорогу до Калифорнии, но... ну, я побывал с новой подругой, двумя или тремя, почти в каждом штате.

Мидж улыбнулась, но спросила: - И ты чувствуешь вину за то, что завел отношения так скоро после смерти Карен?

— Какое-то время я чувствовал, но сейчас эти чувства не такие сильные. Помогло то, что первые несколько женщин, с которыми я познакомился, были в других отношениях... Я имею в виду, они не изменяли друг другу... у них просто было... Я не знаю, как это объяснить, это довольно деликатный вопрос.

— Джим, все, что ты мне расскажешь, останется между нами. Чем больше ты будешь откровенен, тем больше у нас шансов найти для тебя какие-то пути к пониманию. А теперь, если ты не против, пожалуйста, расскажи мне, что ты имел в виду под своими последними замечаниями.

Я объяснил с некоторой неуверенностью: - В начале своей поездки я навестил друга из полиаморной группы – он живет с тремя женщинами и еще одним парнем. Их жизненная ситуация очень изменчива и полна любви, и женщины включили меня в свой "Круг". - Я быстро добавил: - Я не гей, и ни у кого из мужчин не было склонностей в этом направлении.

Я сделал паузу и продолжил, взяв еще стопку картона: - Позже у меня были отношения с замужней женщиной – с благословения ее мужа. Мы любим друг друга. У них открытый брак. Еще позже я помог завести ребенка одной паре – по просьбе друга всей жизни, у которого "проблемы с фертильностью", и его великолепной жены. О, потом в Луизиане была пара матери и дочери, и, конечно – Кристал. У нее есть сестра, с которой я тоже встречался. Было еще несколько ситуаций, похожих на эту: секс втроем или вчетвером – и Бинфорды, молодая пара, и Брайт, фотограф, которая делала обложку альбома.

Мидж заставила меня объяснить детали того, что я только что сказал. Пока я рассказывал, ее глаза становились все больше и больше, и по какой-то причине я счел забавной эту реакцию на мой новый образ жизни. Она спросила: - Тебе, должно быть, действительно нравится секс?

— О, да! Очень сильно. Сейчас это важно больше, чем когда-либо прежде в моей жизни.

Мидж пробормотала что-то, размышляя о прошлой ночи: - И у тебя это чертовски хорошо получается. - Она вбила пару гвоздей, пока думала, а затем спросила: - Расскажи мне об Анне?

Я начал запинаться. - Э–э-э, э-э-э, мы с Анной были близки в детстве - обычные брат и сестра: дразнили, язвили, обвиняли, ссорились, а иногда и помогали друг другу. Несмотря на все это, мы любили друг друга. Она поступила в колледж, познакомилась с парнем с западного побережья, после окончания школы вышла замуж, родила двоих детей, развелась и сохранила отличную работу, которую сама же и создала. Я учился в колледже и служил в армии. Я не часто бывал дома, так что за последние пятнадцать лет мы почти не виделись. Не то чтобы мы отдалились друг от друга, мы просто не видели друг друга. Между нами всегда были добрые чувства.

— А когда она вернулась после смерти Карен?

— Это было так, как будто мы продолжили с того места, на котором остановились, за исключением того, что... теперь мы испытываем друг к другу более глубокую любовь. Мне казалось, что все то время, пока мы росли, это было скрыто от меня, и когда мы встретились в феврале, это начало проявляться в открытую – несмотря на то, что я переживал из-за Карен.

— Ты бы занялся с ней любовью? Тебя не беспокоит мысль об инцесте?

Я отшатнулся. Мидж подталкивала меня взглянуть в лицо реальности, которой я избегал в своей собственной голове, – исследовать границы запретов. Мы молчали почти две минуты, прежде чем я начал отвечать: - Да. Я хотел бы расширить наши отношения с Анной и включить в них секс... Я был бы рад этому, и, надеюсь, Анна тоже. Мысль об инцесте меня не беспокоит. У нас не будет детей, но я бы хотел, чтобы мы когда-нибудь стали любовниками.

— А что бы Кристал и Лорен подумали об этом? – спросила она.

На этот раз я рассмеялся: - Легко. Они были бы в восторге и захотели бы присоединиться. Я не вижу большой разницы между этим и приглашением Эллен присоединиться к нам в постели. А стоит ли? Когда мы это делали, нам было не только весело, но и у нас с Эллен возникли глубокие и значимые чувства друг к другу. Я думаю, это "круто", что Кристал и Эллен получают сексуальное удовольствие друг от друга. Недавно я обнаружил, что Лорен и Карен тоже были близки, даже во время нашего брака. Я уже свыкся с этой мыслью. Моя подруга Ким посоветовала просто поделиться своими чувствами с Анной и посмотреть, что из этого выйдет.

Мидж кивнула в знак явного согласия, а затем спросила: - А как насчет ситуаций, когда ты был близок с кем-то, кого едва знал, и, возможно, больше никогда не увидишь? Что ты при этом чувствуешь?

Я кивнул. Это была область, которая меня беспокоила. - Ну, таких было несколько... может быть, немного похожих на нас. Сначала, как я уже сказал, я был удивлен, а потом почувствовал, что, возможно, использую женщин в своих интересах, но это сменилось моим собственным дискомфортом и чувством вины в свете того, что подумает Карен, – но она умерла. Я пришел к выводу, что каждая женщина научила меня чему–то о себе - пониманию того, каким я был раньше, и осознанию того, что мои границы и ценности меняются. Они также научили меня новым техникам доставлять удовольствие им и себе тоже. Я чувствую, что некоторые из них – все они – были поставлены на моем пути, чтобы помочь мне расти в каком-то новом направлении.

— Приведи мне несколько примеров.

Я сказал: - Я никогда раньше не думал, что секс - это весело. Я имею в виду, я бы никогда не использовал это слово, когда говорил об этом, но теперь я даже могу оглянуться назад и переосмыслить все в этом свете. Я был ужасно наивен и не владел техникой. Я понял, что у меня это не очень хорошо получалось. Недавно я даже стал называть себя мистером Ванильный Простак, и говорю это в уничижительном тоне. Секс в прошлом был необходимым и серьезным занятием, а не легким или случайностью. Моя подруга Ким научила меня этим приемам и дала мне потрясающее представление о моих чувствах и реакциях. Разные женщины учили меня, что случайный секс – это нормально, если каждый занимается им с пониманием того, какие ожидания будут оправданы, - другими словами, никто не пострадает эмоционально. Важным моментом является то, что я узнал, что могу любить более чем одного человека одновременно и даже заниматься с ними любовью. Ким сказала, что нам нужно общественное правило: "Взрослые люди по обоюдному согласию имеют право делать с сексом все, что они хотят".

Мидж рассмеялась: - Мне нравится это правило. Стыдно, что так много людей хотят установить свои границы для кого–то другого, и, что еще хуже, некоторые из них стали законами. Ты знал, что оральный секс в Индиане запрещен законом?

Я пробормотал: - Упс. Нарушил этот закон с тремя разными людьми. Думаю, я не смогу вернуться туда.

Мидж рассмеялась: - Ты хорошо разбираешься в своих чувствах и в том, как ты вписываешься в свою новую жизнь. Я не могу добавить много нового к тому, о чем мы говорили, чего ты еще не сказал. Я чувствую, что ты винишь себя из-за Карен и из-за того, что произошло в твоей жизни после ее смерти. Я полагаю, ты понимаешь, что у тебя нет причин для этого. И что теперь?

Я сказал: - Ну, ты всегда могла бы рассказать мне о моих проблемах, а я бы выслушал замечания и задал глубокие вопросы.

Мидж рассмеялась, задумалась на минуту и посмотрела на большую площадь, которую мы перепланировали. Она подошла ко мне и запечатлела на моих губах страстный поцелуй. Она прошептала: - Хочу сделать перерыв. Моя проблема сейчас в том, что я невероятно возбуждена с тех пор, как встретила тебя, особенно после того, как услышала эти пикантные подробности твоей личной жизни. К тому же, я никогда не занималась с преступником орального секса. Итак, единственное решение, которое я могу придумать, - это то, что мне нужно, чтобы ты показал мне, как именно ты нарушил этот закон в Индиане, и, возможно, еще кое-что.

Мы спустились по лестнице так быстро, как только могли.

*****************************************

Мидж знала, что я отклонился от намеченного пути. Поэтому, после того как мы снова утеплили дом и установили новые окна, она посоветовала мне вернуться к моим собственным планам, хотя и с большим сомнением, поскольку мы "так хорошо подходим друг другу". Ее ждала практика в Салине, по крайней мере, на пару дней, чтобы встретиться с некоторыми пациентами, которых она отправила на новые встречи.

На следующее утро погода казалась идеальной: температура достигала двадцати градусов, а небо было кристально чистым. Мы с Мидж нежно попрощались у нее во дворе. Она хотела отплатить мне за грузовик – как-нибудь отработать это. Я объяснил, что такое "платить вперед" и что для меня значит это выражение. Мы поговорили о том, как делать это с любовью, заботой и состраданием к другим, отдавая свое время, талант и сокровища. Со слезами благодарности она пообещала мне, что заставит меня гордиться тем, что она сделала. По ее характеру я знал, что она пойдет до конца. Мы договорились также поддерживать связь.

Кроме того, уходя, я снова почувствовал ту стальную решимость, которую впервые увидел в Мидж в день торнадо. Я знал, что она добьется успеха на ферме и возобновит свою клиническую практику. У нее были все необходимые навыки, а также стремление и энергия. Мы пообещали, что встретимся снова, а потом я сел на мотоцикл и поехал по длинной подъездной дорожке от ее дома. Я остановился в конце улицы, рядом с потрепанным сельским почтовым ящиком, прикрепленным металлическими ремнями к столбу забора. Я оглянулся и мысленно сфотографировал красивый фермерский дом, перед которым стоял красный грузовик. Мидж все еще стояла рядом с грузовиком и махала мне, когда я с ревом скрылся из виду на "Харлее".

********************************************

В Салине я остановился, чтобы заправить мотоцикл. Пока я потягивался, мой мобильный зазвонил с мелодией "Кокетливая, кокетливая ковбойша" – мне звонила Кристал.

Я ответил, и, прежде чем я успел что-либо сказать, Кристал спросила: - Джим, где ты? - Я сказал ей, и тогда она продолжила: - Я позвонила, потому что меня преследует какой-то парень. Он действительно пришел на мою территорию и заглянул в некоторые из моих окон. Он фотографировал. Терри, Эллен и я думаем, что это может быть тот самый папарацци из Брэнсона, который сделал те компрометирующие нас снимки. Я позвонила в полицию, но к тому времени, как они приехали, он уже исчез. Я думаю, он шнырял вокруг по меньшей мере полдюжины раз. Однажды его даже видели сторожа.

Я быстро спросил: - Ты в безопасности? Ты чувствуешь угрозу?

— Да, я в безопасности, но я чувствую угрозу. Я не против журналистов, когда они стоят в конце моей подъездной дорожки или где–нибудь еще, но видеть, как кто-то из них снимает меня через окна моего дома, - это агрессивно и страшно.

Я вызвался: - Послушай. Я могу отправиться на восток и быть в Нэшвилле поздно вечером. Возможно, мне даже удастся сесть на самолет и быть там раньше.

— Нет, не делай этого. На следующей неделе я отправляюсь в Техас на большой концерт. Тем временем, у меня теперь есть служба безопасности, которая обеспечивает круглосуточное прикрытие дома, когда я здесь. Ты помнишь Брэда, парня, которого ты встретил в автобусе, который был размером с сарай? Сегодня вечером мне сказали, что пришлют его снова. Он должен прийти с минуты на минуту. К тому же днем здесь работают домработницы. Прошлой ночью я попросила их остаться на ночь, но мне не нужно будет этого делать, пока Брэд рядом.

Я улыбнулся, гадая, были ли у Кристал виды на высокого красивого охранника. Едва эта мысль пришла мне в голову, как она сказала: - И нет. Я не собираюсь соблазнять своего телохранителя, так что выбрось эти мысли из головы. - После долгой паузы Кристал задумчиво произнесла: - С другой стороны, он действительно выглядит достойным обольщения. Возможно, мне придется еще немного подумать над этой идеей.

Кристал сменила направление и сказала: - Послушай. Еще одна причина, по которой я звоню, - это то, что я хочу, чтобы мы встретились в Далласе. Этот жуткий парень, вероятно, последует за мной туда, и ты единственный, кто знает, как он выглядит, потому что ты забрался в его номер в мотеле. Для меня он просто темная личность. Я вроде как надеюсь, что ты поговоришь с ним – ну, знаешь, по-хорошему, и избавишься от него раз и навсегда.

— Я могу это сделать, - сказал я ей, но сам задавался вопросом, насколько эффективным будет любое предостережение.

Она продолжила: - В следующее воскресенье я выступаю в перерыве между выступлениями для Dallas Cowboys. Я надеюсь, что ты присоединишься ко мне на сцене и споешь что-нибудь из наших песен. Терри тоже считает, что это хорошая идея. Это повысит продажи альбома.

Она добавила очень соблазнительным голосом: - Я действительно сделаю так, что это будет стоить того, чтобы ты потратил на это время.

— Это предложение, от которого я не могу отказаться. Сколько там будет людей?.. ты знаешь, на концерте…на стадионе?

— Восемьдесят тысяч.

— О, черт. - Я вспомнил, как у меня подкашивались коленки, когда мы давали концерты в Луисвилле и Индианаполисе перед пятнадцатью-восемнадцатью тысячами фанатов. Я медленно ответил: - Да, я думаю, что сделаю это, но только если ты встретишься со мной за пару дней до начала... и еще кое-что.

Кристал немного подбодрила меня, сказав, что мы могли бы быть вместе и что я буду готов выступить на концерте. Я думаю, она также почувствовала облегчение от того, что я поговорю с парнем-папарацци, который чуть не разрушил нашу карьеру в Брэнсоне.

Кристал спросила, занимался ли я сексом с тех пор, как встретил Милс и Конни в Южной Дакоте? Я рассказал ей все о торнадо и Мидж.

Продолжение следует.....