Перевод рассказа за авторством markydaysaid. Circe's Island.

«Тшшш», — успокоила шоколадная женщина Шелли пальцем, даже засунув его ей в рот и поводя языком. — «Поднимись наверх… найди комнату… и приготовься к удовольствию».

Голос женщины был как сладкий ром. Просто слушая его, Шелли почувствовала покалывание в клиторе. Пышная домохозяйка не могла сопротивляться. Загипнотизированная, она развернулась и направилась к лестнице. Её вагина была настолько набухшей, что её походка стала неуклюжей, но она не остановилась. Шелли следовала приказам женщины, хотя она не могла её вспомнить. Как призрак во сне, Шелли осталась с тёплым вкусом женщины во рту, но она не могла вспомнить саму женщину.

Питер вошёл в главное здание мгновением позже и обнаружил его пустым.

«Шелли, ты…»

«Тшш, не нужно слов, мой жеребец».

Питер обернулся, чтобы снова найти шоколадную богиню. Теперь он помнил её. Он помнил, как видел её снаружи. Внезапно она стала единственным, что он мог вспомнить. Всё остальное растаяло в горячем, смутном, сексуальном тумане. Он даже не мог вспомнить своё собственное имя.

«О боги… ты такой твёрдый», — прошептала женщина, прижимая своё идеальное тело к его, сжимая выпуклость в его штанах. Ощущение её сосков на его голой груди заставило Питера почувствовать, будто ему вводят героин, а запах её тела был как корица и кокаин. — «Ты хочешь использовать этот большой дубинку на чём-то, красавчик?»

Питер кивнул.

«Хорошо. Поднимись наверх. Она ждёт тебя. Трахни её. Трахни её этой большой дубиной. Она может попытаться сопротивляться. Не позволяй ей. Она этого хочет. Нет… она НУЖДАЕТСЯ».

Питер кивнул и направился наверх, зная, что он следует за Шелли, но он не мог вспомнить, почему.

Биби никогда раньше не видела пальмового вора (кокосового краба), поэтому почти описалась от страха, когда обнаружила этого гигантского краба, похожего на паука. Он был больше её головы и выглядел как что-то из фильма ужасов, но после того, как она ткнула его палкой и увидела, как медленно он уползает, она перестала его бояться. Просто стало скучно.

Биби сидела в тени пальмы и обмахивала себя огромным листом. Было жарко, и её купальник был настолько тесным, что ей было трудно дышать. Её милый слитный купальник ещё пару месяцев назад сидел идеально, но её набухающая грудь, казалось, увеличивалась на размер каждую неделю, и она не имела понятия, почему её ягодицы стали такими большими и упругими. На самом деле, половое созревание было очень щедрым к маленькой девочке, и через год она превратится в самую восхитительную маленькую секс-бомбу в городе.

Но пока что половое созревание было большой проблемой. Ни одна из вещей Биби больше не подходила, её соски, казалось, выпирали сквозь всё, что она носила, и она была возбуждена всё время. Все это замечали. Её плоскогрудые подруги сплетничали за её спиной, каждый мальчик её возраста мечтал с ней встречаться, и даже её учителя начали вести себя немного неподобающе с ней. Хуже всего в данный момент был её тесный купальник. Она едва могла дышать, а её киска была настолько сдавлена, что было больно.

«Бедняжка, почему бы тебе просто не снять её, если так больно?»

Биби завизжала от шока и подняла глаза, чтобы увидеть… её. Женщину. Богиню. Ту, что была в её мечтах. Биби вдруг вспомнила её. Она стояла над девочкой, как изогнутый тотем, смотря на неё через свои массивные груди. Улыбка на её лице была великолепной, но также немного снисходительной и надменной.

«Встань, малышка».

Биби сделала, как ей было сказано, хотя её колени дрожали от… чего-то… страха… сексуального возбуждения?

«Хорошо. Теперь сними это. Тебе не нужна эта глупая штучка. Покажи богам, какая ты восхитительная маленькая девочка».

Биби застенчиво улыбнулась и потянула за лямки купальника, но её голова кружилась, и она была неуклюжей, едва смогла стянуть тесный купальник с груди.

Богиня закатила глаза. — «Давай я сделаю это».

Женщина схватила переднюю часть купальника Биби, чуть выше сосков, и с удивительной резкостью разорвала его, порвав от шеи до промежности одним мощным рывком. Эластичный материал купальника разорвался с долгим «ззззззззз», и когда он дошёл до безволосой киски Биби, женщина стянула купальник до щиколоток девочки, как будто чистила банан.

«Ох… чудесно… так мило», — высокомерно рассмеялась женщина и поцеловала Биби в плоский животик, её розовые соски и, наконец, в губы. — «Ты выглядишь жаждущей, малышка. Хочешь немного молока?»

Биби глупо кивнула. Немного слюны вытекло из её пухлых губ.

Женщина улыбнулась и прижала свою грудь к лицу Биби, направляя маленький ротик девочки к одному из своих больших шоколадных сосков. Голодная, возбуждённая девочка присосалась к грубому соску с инстинктом младенца, и после небольшого покусывания и исследования языком Биби была вознаграждена потоком тёплого молока. Женщина глубоко застонала. У неё были чувствительные соски, а у Биби оказался удивительно сильный ротик. Маленькая девочка ела жадно, высасывая так много молока, что оно начало стекать по её подбородку и на её набухающую грудь.

«Ох… малышка… так хорошо… так сладко… но хватит… пока достаточно», — сказала женщина, отстраняя Биби. Биби упрямо сопротивлялась и пыталась получить ещё, но женщина была непреклонна. — «Скажи мне, котёнок. Я самая красивая женщина, которую ты когда-либо видела?»

Биби была слишком застенчивой, чтобы ответить.

«Всё в порядке, котёнок. Ты можешь быть честной со мной».

Биби прикусила губу. — «Нет. Моя… моя тётя Холли — самая красивая женщина, которую я когда-либо видела».

Богиня громко рассмеялась. — «И ты хочешь пососать соски своей тёти Холли? Ты хочешь делать грязные, потные вещи с ней?»

Биби возбуждённо кивнула и чуть не потеряла сознание от жара в своём теле.

«Ладно, котёнок, ладно. Давай найдём твою тётю Холли. У меня есть ощущение, что она почувствует то же самое насчёт тебя… по крайней мере, почувствует… когда я закончу с ней».

Женщина повела Биби за руку, направляя голенькую девочку к бунгало, оставив её порванный купальник под деревом.

Питер обнаружил, что второй этаж главного здания состоял в основном из спален. Больших, роскошных, богато украшенных спален, подходящих для знаменитостей и королей, каждая из которых состояла из нескольких комнат, ванных и балконов, выходящих на лучшие части острова. Было странно, что там не было никакой электроники. Ни телевизоров. Ни телефонов. Ни машины для льда. Однако были розетки, так что он просто предположил, что электроника была где-то убрана.

Дверь в одну из спален была уже открыта, и он услышал звук бегущего душа изнутри. Он вошёл и нашёл одежду Шелли, разбросанную по полу. Её купальник лежал на полу, а блузка была небрежно брошена на кровать.

«Кто-то чувствует себя как дома», — усмехнулся Питер себе, понимая, что его добыча была голой. Добыча. Неужели он действительно только что подумал о сестре своей возлюбленной как о добыче? Возможно, немного. Так он относился к женщинам большую часть своей жизни, и это всегда его вознаграждало. Женщины хотели, чтобы их преследовали, ловили, прижимали, покоряли и пожирали. По крайней мере, это было правдой о сотнях женщин, которых он охотился.

Шелли хотела, чтобы он охотился на неё, но она не была добычей. Она была… как сокровище… прекрасный трофей, который был потерян и растрачен в пригороде, и его долг был вернуть её.

Дверь в ванную была открыта. Клубы пара вырывались наружу. Питер обнаружил, что раздевается догола ещё до того, как вошёл, уверенный в том, что он найдёт.

Шелли сидела на плиточной скамейке в душе, голая и мокрая, её огромные груди блестели, как полированные, дрожащие шары. Она тяжело дышала и глубоко стонала. Она задыхалась от эротической боли. Она отсоединила душевую лейку от стены и держала её между ног, наказывая свою разъярённую киску потоком обжигающе горячей воды. Она потерялась в своей мастурбации, на грани оргазма, но не могла переступить её.

Шелли не увидела Питера, пока его эрегированный член не завис в нескольких дюймах от её лица. Они встретились взглядом, и Шелли открыла рот.

Питер обнаружил, что второй этаж главного здания состоял в основном из спален. Больших, роскошных, богато украшенных спален, подходящих для знаменитостей и королей, каждая из которых состояла из нескольких комнат, ванных и балконов, выходящих на лучшие части острова. Было странно, что там не было никакой электроники. Ни телевизоров. Ни телефонов. Ни машины для льда. Однако были розетки, так что он просто предположил, что электроника была где-то убрана.

Дверь в одну из спален была уже открыта, и он услышал звук бегущего душа изнутри. Он вошёл и нашёл одежду Шелли, разбросанную по полу. Её купальник лежал на полу, а блузка была небрежно брошена на кровать.

«Кто-то чувствует себя как дома», — усмехнулся Питер себе, понимая, что его добыча была голой. Добыча. Неужели он действительно только что подумал о сестре своей возлюбленной как о добыче? Возможно, немного. Так он относился к женщинам большую часть своей жизни, и это всегда его вознаграждало. Женщины хотели, чтобы их преследовали, ловили, прижимали, покоряли и пожирали. По крайней мере, это было правдой о сотнях женщин, которых он охотился.

Шелли хотела, чтобы он охотился на неё, но она не была добычей. Она была… как сокровище… прекрасный трофей, который был потерян и растрачен в пригороде, и его долг был вернуть её.

Дверь в ванную была открыта. Клубы пара вырывались наружу. Питер обнаружил, что раздевается догола ещё до того, как вошёл, уверенный в том, что он найдёт.

Шелли сидела на плиточной скамейке в душе, голая и мокрая, её огромные груди блестели, как полированные, дрожащие шары. Она тяжело дышала и глубоко стонала. Она задыхалась от эротической боли. Она отсоединила душевую лейку от стены и держала её между ног, наказывая свою разъярённую киску потоком обжигающе горячей воды. Она потерялась в своей мастурбации, на грани оргазма, но не могла переступить её.

Шелли не увидела Питера, пока его эрегированный член не завис в нескольких дюймах от её лица. Они встретились взглядом, и Шелли открыла рот.

«Святое дерьмо, это Биби?» — спросила Роксана, найдя порванный купальник своей младшей сестры под пальмой. — «Биби! Биби! БИБИ!» — закричала Роксана, представляя, что её невинная младшая сестра была похищена пиратами, и они сейчас её насилуют. — «Кто-то её забрал!»

«Рокси, успокойся», — сказал Майка. — «Я уверен, что это неправда».

«Я не уверен», — сказал Макс. — «Посмотри на следы. Две пары направляются к большому зданию, а три — к тем бунгало, одна из которых настолько крошечная, что это должна быть Биби. Но это пять человек».

«Чёрт!» — ахнула Самоцвет. Её отец Питер, Холли, Шелли и Биби — это всего четыре человека.

«Может, они нашли кого-то, кто здесь работает», — предположил Майка.

«Так почему купальник Биби весь порван!» — закричала Роксана, теперь на грани слёз.

Макс взял на себя инициативу и указал в сторону бунгало. — «Мы все должны пойти туда. Если Биби там, мы сможем…»,

Макс замолчал, когда его сознание охватило внезапное опьянение. Глубокое, горячее, интенсивно сексуальное чувство эйфории вспыхнуло в его теле, и на мгновение он поклялся, что перед ним стоит шоколаднокожая богиня, целуя его, залезая в его плавки и дергая его член.

Фантомная женщина затем подошла к Роксане и погладила её волосы, успокаивая старшую сестру, и поцеловала её. Женщина прошла мимо Самоцвет и Майки, но не поцеловала их. Она провела пальцем по губам Самоцвет, а затем сунула тот же палец в рот Майки. Она просто играла с ними.

«Ты… красивый жеребец», — прошептала женщина на ухо Максу. — «Почему бы тебе не взять этих девушек в большой дом и не трахнуть их. Трахни их так, как ты трахнул эту милую блондинку на лодке. Трахни их настолько жёстко, чтобы они забыли весь свой страх. Бьюсь об заклад, ты сможешь это сделать. Не подведи меня, ладно, мой жеребец?»

Макс кивнул. — «Давай… сначала проверим большой дом».

«Да, сэр», — послушалась Самоцвет.

«Я… хорошо», — Роксана сдалась своему желанию.

Макс шёл к дому в тумане, а девушки следовали за ним, держась за его руки, как тройка на пути к танцу. Они не остановились, пока не оказались внутри, но забыли о женщине, как будто её никогда и не существовало.

«А как насчёт меня?» — спросил Майка, хотя он не был уверен, был ли там вообще кто-то.

Женщина прикусила губу и рассмотрела маленького мальчика. Он был милым, здоровым и очень красивым… но как девчонка. Женщина предпочитала своих мужчин большими, грубыми и жёсткими, как тот, что наверху. Младший жеребец был хорошим материалом, но даже он был слишком мальчиком для её зрелых вкусов.

«Я знаю», — сказала женщина, щёлкая пальцами. — «Иди к бунгало. Найди милую девочку и её тётю. Думаю, ты будешь достаточно хорошо оснащён, чтобы помочь им. А теперь двигай своей маленькой попкой. У меня ещё есть работа».

Женщина шлёпнула Майку по заднице и отправила его бежать в направлении бунгало, мгновенно забыв, что женщина вообще существовала.

«Помедленнее, малышка, помедленнее. Тебе не нужно давиться, чтобы произвести на меня впечатление», — сказал Питер, держа голову Шелли, пока она сосала его член. Обычно он хватал девушку за волосы, чтобы заставить её идти глубже, или иногда просто вытрахивал из неё мозги, но энтузиазм Шелли был восхитителен, даже если её навыки не были.

Шелли оторвалась и закашлялась, но её губы не отрывались от кончика солёной головки Питера.

«Я… (кашель, кашель)… никогда раньше не сосала такой большой», — призналась Шелли, целуя головку Питера и проталкивая язык в его уретру. Она чувствовала себя как в тумане, и что-то во вкусе его мускусного члена было удивительно приятным. Из очень немногих минётов, которые она когда-либо делала, это был первый раз, когда она наслаждалась этим.

«Я это часто слышу», — сказал ей Питер, но он не сказал ей, что обычно слышал это от девушек, которым было восемнадцать или двадцать, и что он слышал это, пока «оценивал» их для порноиндустрии. Более половины из них уходили без роли или даже без копейки от него, но Питер никогда не позволял горячей киске пройти мимо, не дав ей хорошую пробежку. Он не собирался менять это с Шелли. Питер не мог вспомнить, чтобы хотел трахнуть женщину настолько сильно за долгое время, возможно, не с тех пор, как встретил Холли.

«Хватит прелюдий», — сказал Питер, поднимая Шелли на ноги и поворачивая её. Он нагнул её над скамейкой и позволил обжигающе горячей воде душа литься на её спину. Питер шлёпнул её по большой заднице, и он был счастлив обнаружить, что она была идеальным балансом мягкости и упругости. Её щека задрожала от удара его ладони, но задница осталась пухлой и круглой. Питеру это так понравилось, что он шлёпнул её ещё несколько раз.

ШЛЁП! ШЛЁП! ШЛЁП!

«Ай! Питер… это… это приятно».

Питер игриво шлёпал Шелли, но каждый удар становился сильнее, и вскоре это перестало быть игрой. Папа дисциплинировал свою новую сучку.

ШЛЁП! ШЛЁП! ШЛЁП!

«ЁБ ТВОЮ МАТЬ! ОХ! ММММ!»

Шелли стонала и хныкала. Её ноги дрожали, а киска разгоралась. Её никогда раньше не обращались так, как с игрушкой, и волнение, которое чувствуют сексуально подчинённые, когда их захватывает истинный доминант, овладело ею.

ШЛЁП! ШЛЁП!

С каждым ударом ноги Шелли дрожали всё больше, и она начала приседать, теряя силы стоять. Её горячая вульва начала тереться о член Питера, и он ответил, схватив её за талию и толкнув обратно, медленно вгоняя свой гигантский член в её тело.

«Питер!» — закричала Шелли, её голос дрогнул от эротического напряжения. — «Я… я не уверена, что мы должны… я замужем и…»

Питер не стал ждать. Он схватил Шелли за талию одной рукой и за шею другой. Он вогнал свой большой член в неё, пока его яйца не шлёпнулись о её клитор, а затем начал трахать заброшенную домохозяйку жёстче, чем её когда-либо ебали раньше. Он ебал её так сильно, что его бёдра продолжали шлёпать её задницу, как и его рука, только теперь она толкалась в ответ, с удовольствием погружаясь в боль.

Питер не остановился, пока Шелли не испытала свой первый оргазм, и когда она начала кричать его имя, он понял, что она его.

Холли зашла в одно из маленьких бунгало и обнаружила, что оно пустое. Это был очень маленький домик с одной комнатой и одной ванной. Единственное, что заполняло пространство, — это две кровати и зеркало в полный рост.

Холли чувствовала себя возбуждённой, но не в тёплом, сексуальном смысле, который она всегда ощущала (она была натуральной гедонисткой, в конце концов). Холли чувствовала покалывание и игривость. Она была готова исследовать своё тело и поиграть с ним. Она не чувствовала себя так с тех пор, как была подростком, когда проводила много часов каждую ночь за мастурбацией и ебала себя всем, что могло поместиться.

Холли сняла бикини и посмотрела на себя в зеркало. Она прикусила губу и улыбнулась, глядя на свои длинные каштановые волосы, полную грудь, плоский живот, узкую талию, женственные бёдра, сочную задницу и стройные ноги. Она была чертовски сексуальна, и ей нужно было поиграть с собой.

«Тётя Холли?»

Холли резко обернулась, шокированная, увидев свою очаровательную маленькую племянницу в дверях. Биби кусала кончик пальца и смотрела вниз. Она выглядела как милый, испуганный ребёнок, за исключением того, что ей было восемнадцать, и её тело было в полном расцвете. Она тоже была голой, и Холли не могла остановить свои глаза, скользящие по розовым соскам и пухлой безволосой киске её племянницы. У Холли были только сыновья, и в этот момент она извращённо желала дочь.

«Биби? Что случилось с твоим купальником, малышка?»

«Я забыла», — пожала плечами Биби. — «А как насчёт твоего?»

Холли рассмеялась и поиграла с своей голой грудью, держа тяжёлые дыни в руках и приподнимая их.

«Я сняла. Быть голой чувствуется намного лучше, ты не думаешь?»

Биби не могла оторвать глаз от груди своей тёти, даже когда кивала в согласии. Возможно, бессознательно, рука Биби начала двигаться всё ближе и ближе к её пухлой киске, и она с нетерпением тыкала в неё с неуклюжим любопытством новичка.

Биби была настолько возбуждена, что это было болезненно, и когда Холли поняла это, коварная улыбка появилась на её лице.

«Биби, дорогая. Ты знаешь, чем тётя Холли зарабатывает на жизнь?» — спросила Холли, принимая провокационную позу и выпячивая грудь.

«Ты… ты и мистер Стоун снимаете сексуальные фильмы», — ответила Биби, кусая палец, чтобы не заплакать. Её непослушная киска была набухшей и требовала внимания. Она никогда раньше не была так болезненно возбуждена, и Биби задумалась, что с ней что-то не так. Она была настолько горячей, что чувствовала, будто у неё жар.

«Ты когда-нибудь видела мои фильмы?» — спросила Холли, медленно подходя к дрожащей племяннице.

Биби открыла рот, чтобы заговорить, но всё, что вышло, был девический стон. Она внезапно почувствовала потребность пописать, только её «моча» ощущалась как электрическая лава.

«Все из них!» — почти завизжала Биби. — «Я видела все твои фильмы! Я их обожаю! Они такие классные! Они заставляют меня чувствовать себя так хорошо! Я… пожалуйста, не говори маме… но я люблю твои фильмы, тётя Холли».

Холли опустилась на колени и сильно обняла свою племянницу, прижав свою большую грудь к лицу маленькой девочки и проведя руками по спине Биби, пока не смогла крепко схватить её упругую попку. Холли сжала задницу Биби, и её племянница встала на цыпочки, чтобы поцеловать тётю.

«Ты когда-нибудь представляла себя в моих фильмах?» — прошептала Холли на ухо Биби, её палец тыкался в анус девочки.

Биби кивнула и поцеловала шею тёти.

«Ты когда-нибудь представляла себя мной… или со мной?»

Биби могла ответить только тем, что стала тереться своим маленьким телом о массивную грудь тёти и толкать свою пухлую вульву о колено Холли.

Холли рассмеялась. — «Ложись на кровать, дорогая. Твоя тётя сейчас вытрахает из тебя всё дерьмо».

«Чёрт! Это место огромное!» — удивилась Роксана, кружась и рассматривая главное здание курорта. Они находились только в зоне, которая фактически была лобби, но трое подростков уже чувствовали себя как дома, настолько комфортно, что Роксана даже не заметила, как снимает купальник.

«Знаешь, что действительно огромное?» — спросил Макс, указывая на свой эрегированный член, который действительно был таким же гигантским, как всегда. Он запрыгнул на стойку стола и раздвинул ноги, уверенно ожидая минета.

«Чёрт, ты твёрдый, как камень, даже после того, как выебал мою сестру», — восхитилась Самоцвет, развязывая верх бикини и становясь на колени перед Максом. — «Сколько девушек потребуется, чтобы удовлетворить тебя?»

«Надеюсь, только вас двоих», — засмеялся Макс. — «Иначе мне придётся охотиться за маленькой Биби и надеяться, что её крошечная задница эластичная».

Самоцвет хихикнула над мачизмом Макса и сразу начала задыхаться на его большом члене, используя всё горло и обе руки, чтобы обслужить его. Роксана слегка зашипела от угрозы Макса изнасиловать её младшую сестру, но это не разозлило её настолько, насколько должно было. Сексуально возбуждённый разум Роксаны исказил её мысли, и она начала рассуждать, что если она не хочет, чтобы Макс разорвал Биби пополам, то ей придётся удовлетворить его самой.

Роксана опустилась на колени рядом с Самоцвет и начала лизать большие яйца Макса, как будто они были из конфет.

Майка чувствовал себя как в горячем, запутанном сне. Он не мог вспомнить, зачем он исследует бунгало, но знал, что должен это делать, и чувствовал сильное желание сбросить свои плавки. Эта штуковина просто казалась мешковатой, тяжёлой и совершенно бесполезной. Он стянул плавки до щиколоток и отшвырнул их, позволяя своему пенису полностью выпрямиться. Хотя Майка чувствовал себя намного смелее, чем когда-либо раньше, он всё ещё был невероятно осведомлён о том, что исследует странное место полностью голым, и мысль о том, что его могут поймать в любой момент кто угодно (будь то милая девушка или большой, грубый альфа-самец), возбуждала его.

Майка нашёл дверь одного из бунгало открытой, и внутри он увидел что-то, что шокировало его.

«Ох… ох, тётя Холли… твой язык… так хорошо… я снова кончаю».

Маленькая Биби лежала на спине на дешёвой кровати, её ноги широко раздвинуты, а маленькие пальцы ног скручивались от удовольствия. Холли стояла на коленях перед своей племянницей, полностью голая, поглощая киску маленькой девочки, как будто это была миска горячего супа. Холли держала Биби за лодыжки, чтобы она не дёргала ногами, хотя ничего не могло остановить тело маленькой девочки от конвульсий и извиваний с каждым новым оргазмом.

Майка не мог сдерживаться. Вид его порнозвёздной матери, выполняющей кунилингус над его кузиной, был слишком горячим. Маленький мальчик опустил руку и начал яростно мастурбировать.

Звук мастурбации Майки предупредил Холли, что у неё есть зритель. Она оставила мокрую киску Биби на мгновение, чтобы обернуться, и нашла своего сына, стоящего в дверях, голого и бьющего свой член, как будто взбивал тесто для печенья. Холли не могла не рассмеяться, даже когда её рот и подбородок были покрыты соками её племянницы.

«Эй, сынок», — хихикнула Холли, облизывая губы.

«Эй… эй, мам», — сказал Майка, сильно покраснев, хотя он не перестал мастурбировать ни на секунду.

«Ты всё ещё девственник, да?» — спросила Холли.

Майка просто покраснел и кивнул.

«Хорошо. Биби тоже. Иди сюда».

Майка подчинился, и как только он оказался в пределах досягаемости, Холли схватила сына за член, поставила его между ног Биби, а затем встала за ним. Она слегка присела, убедившись, что может толкать свою промежность в упругую попку сына, и держала Майку за плечи.

«Теперь, Биби, когда Майка лишит тебя девственности, это может немного болеть, но я уверена, что ты всё ещё на высоте после всех оргазмов, которые я тебе подарила, так что это может быть приятно. В любом случае, держись. Ты принимаешь противозачаточные, малышка?»

Биби прикусила губу и кивнула, с нетерпением теребясь своей киской о кончик члена Майки, заставляя его стонать так же жалобно, как и она. Она была готова к этому больше, чем он.

«Хорошо. Ощущение, когда мужчина кончает внутри тебя, не сравнится ни с чем».

Холли поцеловала сына в щёку, а затем медленно направила его член в невероятно тугую маленькую дырочку розовой киски Биби. Её клитор был не больше изюминки, а губы вульвы едва отличались от остальной кожи, делая её вагину почти невидимой. Даже средний член, как у Майки, было трудно втиснуть в такую крошечную киску, как будто впихивать большую ступню в детский носок, но Холли не сдавалась. Она толкнула своим тазом в задницу сына, толкая его вперёд, давая ему дополнительную силу, чтобы проникнуть.

«Давай, Майка», — прошептала мать ему на ухо. — «Трахни эту маленькую шлюху. Заставь её визжать, как свинью. Трахни её, как это сделал бы твой брат. Прибей киску этой шлюхи к стене. Её киска такая маленькая, что твой член должен ощущаться, как кувалда. Ты её первый… пусть она это запомнит».

Наконец член Майки достиг девственной плевы Биби, и после мгновения сопротивления он прорвался.

«ААА!» — завизжала Биби.

«ОХ! Ооооооох», — застонал Майка.

«Это… это приятно!» — закричала Биби, хотя слёзы катились из её больших выразительных глаз.

«Это действительно приятно!» — согласился Майка, наконец начав трахать свою кузину с собственной силой, шлёпая своим твёрдым животом о её мягкие бёдра.

Биби и Майка неловко стонали и визжали, каждый из них сходил с ума от новых ощущений удовольствия, которые они никогда раньше не испытывали. Биби никогда раньше не была так глубоко проникнута, и ощущение, что её заполнили от киски до живота, было потрясающим. Майка никогда раньше не засовывал свой член в настоящую киску, и тугой захват мокрого, тёплого кармашка его кузины заставил его почувствовать себя настолько одурманенным, что он мог упасть в обморок.

Холли держалась за сына, теребя его, теребя свой эрегированный клитор о его тугую маленькую задницу, пока не была готова кончить сама, и когда она почувствовала, что приближается к оргазму, она начала толкаться, пока кровать Биби не застучала о стену.

«КОНЧАЮ!» — все закричали в унисон, их тела напряглись и замерли.

Майка застонал, когда его яйца выплеснули самый большой заряд спермы, который он когда-либо производил в своей жизни, всё это вылилось на семь дюймов в девственное тело Биби. Биби завизжала, когда её шокировали чередующиеся волны жара и холода, сперма заполнила её матку, как водяной шар. Холли стиснула зубы и слегка хихикнула, испытывая оргазм, который был достаточно мощным, но всё же усиленный запретным удовольствием от того, что она помогла лишить девственности своего сына и племянницу одним махом.

Холли отступила, и твёрдый член Майки выскользнул из тугой киски Биби. Он выплеснул последнюю струю спермы, большая часть которой попала на грудь Биби, но немного попало в её открытый рот.

Майка опустился на колени, задыхаясь от усталости и плача от удовольствия. Маленькое тело Биби расслабилось в этот момент, и она выпустила мощный поток спермы из своей тугой киски на лицо Майки, заполнив его рот и попав в глаза.

Холли увидела всё это и рассмеялась, теребя свою мокрую киску о затылок сына, пока тоже не кончила, и её оргазм был как душ по сравнению с маленьким фонтанчиком Биби, оставив спину Майки мокрой от спермы матери.

Холли упала на кровать и прижалась к Биби, пока они обе медленно приходили в себя после оргазмов. Биби зарылась головой в грудь тёти, чтобы не закричать от болезненных последствий разрыва её девственной плевы, и Холли гладила короткие каштановые волосы маленькой девочки.

Майка просто упал на пол, покрытый спермой, всё ещё эрегированный, чувствуя себя настолько хорошо, что был бы счастлив умереть в этот момент, уверенный, что прожил полноценную жизнь, хотя ему было всего восемнадцать.

Примерно через десять минут Холли наконец встала на ноги и подняла молодёжь.

«Молодец, Майка. Думаю, ты действительно выебал мозги своей кузине. С небольшой практикой ты станешь крутым покорителем женщин, как твой старший брат».

«ЁБ ТВОЮ МАТЬ! Слишком большой! Слишком большой!» — закричала Роксана, пока её кузен Макс ебал её сзади. Она была согнута над спинкой дивана, и Макс вгонял свой член в её киску так сильно, что она не могла устоять на ногах. Её пальцы ног скручивались от ударов, и единственное, что не давало ей упасть, было то, что Самоцвет крепко обнимала её, прижимая их груди друг к другу.

«Херня», — засмеялся Макс, шлёпая свою кузину по упругой заднице. — «Все члены, которые ты ебала до этого, были просто слишком маленькими».

Макс схватил горсть растрёпанных каштановых волос Роксаны и потянул назад, вгоняя в неё, заставляя её истерично стонать от подчиненного удовольствия. Роксана никогда раньше не трахалась так жёстко, и хотя она была мокрой и приближалась к большому оргазму, она хотела, чтобы Макс был немного помягче с ней.

«Я (стон) просто (стон) предпочитаю (стон) члены (стон) немного (стон) поменьше», — стонала Роксана между ударами члена в её живот. — «Я не могу кончить как-ЁБ ТВОЮ МАТЬ!!»

Несмотря на её сопротивление, Роксана начала кончать, как сумасшедшая, Макс задел что-то глубоко внутри её тела, куда ни один член никогда не добирался. Её оргазм наступил так же внезапно и жестоко, как и член Макса, и она буквально закатила глаза, когда её киска внезапно взорвалась горячей спермой. Роксана никогда раньше не кончала, поэтому ощущение, как её сок стекает по ногам, было немного пугающим. На мгновение она подумала, что описалась.

«Типично», — самодовольно сказал Макс, вытаскивая свой член из разжиженной вагины кузины с громким, мокрым чмоком.

Он подошёл к дивану, чтобы подойти к Роксане спереди, и она едва заметила его приближение. Она была настолько выбита из колеи оргазмом, что находилась на грани сознания, слабо дёргаясь, и Самоцвет пыталась привести её в чувство нежными поцелуями.

Макс оттолкнул Самоцвет в сторону, а затем прижал свой твёрдый член к ошеломлённому лицу Роксаны, прижимая его к её щеке, пока он не соскользнул в её рот, и он насильно засунул его ей в горло. Он схватил Роксану за голову и начал трахать её рот, пока его яйца не шлёпались о её подбородок, и звук глюк глюк глюк доносился из её переполненного пищевода. Самоцвет волновалась, что Макс был немного слишком груб с кузиной, но она была слишком возбуждена, чтобы остановить его, и просто подползла под Роксану, чтобы лизать яйца Макса.

«Мой сын Макс, трахающий рот своей собственной кузины. Почему я не удивлена?»

Макс посмотрел на дверь и увидел свою мать Холли, стоящую там, полностью голую, её большие груди блестели от эротического пота и спермы. Его младший брат Майка и его кузина Биби были с ней, оба тоже голые, и оба смотрели робко. Биби выглядела испуганной при виде своей старшей сестры, задыхающейся от члена Макса, а Майка выглядел грустным и ревнивым. Макс знал, что Майка сильно влюблён в Роксану, но он влюблялся во многих девушек, которых Макс неизбежно трахал до потери сознания. Макс никогда не трахал этих девушек, чтобы намеренно причинить боль брату (за исключением, может быть, одного раза), это было просто дело случая, что любая киска, которая слишком долго находилась рядом с Максом, неизбежно была бы раздавлена им. Роксана не исключение.

Макс вытащил свой большой член изо рта Роксаны с громким чпоком, оставив около дюжины толстых нитей слюны, соединяющих её расслабленные губы с его толстым стволом. Самоцвет воспользовалась возможностью и заняла место Роксаны, с нетерпением пытаясь трахать свой рот так же жёстко, как Макс сделал это с кузиной.

«Посмотрите на вас троих», — засмеялся Макс. — «Чем вы занимались?» — спросил он, заметив, как сперма капает с очаровательной, набухшей киски Биби.

Прежде чем кто-то успел ответить, их прервали ещё двое гостей. Шелли и Питер спустились по лестнице, полностью голые, мокрые и окутанные большим облаком пара. Как только Питер кончил на лицо Шелли (несколько полос спермы всё ещё оставались на её подбородке), они услышали крики Роксаны внизу и пошли разобраться.

«Холли!» — ахнула Шелли, безуспешно пытаясь прикрыть свою блестящую наготу руками. — «Рокси!» — ахнула она снова, увидев свою почти без сознания дочь, брошенную через спинку дивана, как мокрое полотенце, нити слюны всё ещё соединяли её лицо с членом Макса. — «Биби!» — ахнула она в третий раз, увидев свою малышку голой и липкой после секса.

«Развлекаешься с моим парнем?» — усмехнулась Холли, подходя к сестре, как стриптизёрша на подиуме. Она обняла Шелли за талию, обнимая её так крепко, что их груди почти вывалились через плечи, а затем поцеловала сестру, как будто она была на съёмочной площадке лесбийского порно.

Шелли ахнула в рот сестре, но, кроме мгновенной скованности, она не сопротивлялась, и в течение нескольких секунд её пышное тело растаяло в объятиях Холли, их щедрые груди и бёдра переплелись.

Поцелуй прервался, и Шелли глубоко застонала, когда Холли слизала сперму Питера с подбородка сестры.

«Член Питера потрясающий», — ахнула Шелли, толкаясь в сестру.

«А киска Биби сладкая, как сахарная вата», — засмеялась Холли. — «Надеюсь, ты не против, что я позволила своему сыну лишить её девственности».

«Я сама хотела этого, мамочка», — сказала Биби, счастливо подпрыгивая, держа свою набухшую киску одной рукой. — «Я хочу делать всё, что тётя Холли делает в своих фильмах. Я хочу заниматься сексом с мальчиками и девочками. Я хочу заниматься сексом с несколькими мальчиками одновременно… чёрными мальчиками… с такими же большими членами, как у Макса!»

«Надеюсь, ты не злишься», — едва слышно сказал Майка, его член снова начал твердеть.

«И я надеюсь, ты не против, что я трахнул Роксану… и Самоцвет… и Драгоценность», — сказал Макс своей тёте Шелли и Питеру, даже когда Самоцвет всё ещё робко стояла на коленях перед ним, целуя его мокрый член.

«Кстати, где моя другая дочь?» — спросил Питер, беспокоясь только о том, что Драгоценность пропала, а не о том, что его семья превратилась в запутанный, инцестуозный узел.

В этот момент Драгоценность вбежала через входную дверь, одетая только в мокрую футболку, выглядев довольно злой.

«Где вы все были!» — закричала Драгоценность. — «Последнее, что я помню, это как Макс вытрахивал из меня всё дерьмо, а потом я проснулась на лодке одна, и… ох… чёрт».

Драгоценность оглядела комнату с ошеломлённым выражением. Сначала она подумала, что попадёт в беду за случайное признание в сексе с Максом, но, оглядев всех голых и в различных состояниях после секса, она поняла, что пропустила большую часть разврата.

«Ох… ну… это тоже нечестно!» — фыркнула Драгоценность. — «Меня оставили одну на лодке, пока вы все устроили ёбаную оргию!»

«Мы не устраивали оргию, милашка», — засмеялся Питер. — «Я просто ебал Шелли в душе—»

«А я занималась сексом только с Биби», — включилась Холли, — «хотя я и помогла Майка лишиться девственности…»

«А я сегодня только сосала член Макса», — перебила Самоцвет.

«Но он меня трахнул очень жёстко», — добавила Роксана, наконец приходя в полное сознание.

«Тётя Холли лизала мою киску, пока она не начала брызгать», — хихикнула Биби.

«А я получил первую киску в своей жизни», — застенчиво признался Майка.

«И я всё ещё планирую трахнуть тебя снова», — сказал Макс Драгоценности.

Все оглядели друг друга, свои голые тела, сперму и пот, капающие на пол, свои эрегированные соски, твёрдые члены, мокрые киски, и все почувствовали, как снова нарастает ощутимое сексуальное напряжение. Каждый из них (и всего на мгновение) увидел великолепную женщину с шоколадной кожей и большими тёмными сосками, движущуюся между ними, дразнящую их своим идеальным телом, ласкающую их гениталии, целующую их губы, но как только она исчезала из их поля зрения, она исчезала и из их воспоминаний, оставляя только горячее, глубокое, сексуальное томление.

Шелли наконец разрядила напряжение, засмеявшись.

«Что за херня», — сказала Шелли. — «Давайте устроим оргию».

«Ох, мамочка!» — завизжала Биби от радости. — «Мамочка! Я так люблю секс!»

«Я тоже, малышка!» — закричала Шелли, целуя свою дочь языком. — «Я тоже!»

Мать и дочь были прижаты друг к другу, их совершенно разные груди сжаты вместе, пока каждая из них трахалась сзади разными мужчинами. Биби трахал Майка, который быстро осваивался, обращаясь с маленькой шлюхой, и он попадал своим членом под правильными углами, делая её своей сучкой. Шелли трахал Питер так сильно, что её задница дрожала от ударов, а грудь подпрыгивала в лицо дочери. Биби умудрилась поймать один из сосков матери ртом и сосала его так же жадно, как в младенчестве.

«О боже… твоя киска такая тугая и горячая», — прошептал Майка, быстро трахая Биби с энергией кролика. — «Ты заставляешь меня чувствовать себя огромным!»

«О боже, о боже, о боже, ОХ, ЁБ ТВОЮ МАТЬ!» — стонала Самоцвет, подпрыгивая на коленях Макса, вгоняя его буровой член в свою грудь. Самодовольный жеребец сидел в удобном кресле, расставив ноги, заложив руки за голову, просто расслабляясь, пока сёстры Стоун делали всю работу, угождая ему.

Драгоценность наклонилась над креслом, пробегая своим голодным ртом по его груди, целуя соски и слизывая вкусный пот, скопившийся в глубоких ложбинках его пресса, и, двигаясь вниз, она дошла до того места, где киска её сестры шлёпалась о толстую основу члена Макса. Драгоценность опустилась на пол, встав на колени позади своей сестры, лизая член Макса, а затем плюнув на анус Самоцвет, когда она опустилась, делая его скользким.

Драгоценность схватила сестру за талию и потянула вниз, вгоняя Самоцвет на член Макса гораздо сильнее, чем она могла сделать сама, и удар выбил из неё мгновенный оргазм. Удовольствие накрыло Самоцвет, как скоростной поезд, и она осталась дрожащей и задыхающейся, как будто ей было больно.

«Уже кончаешь, сестрёнка?» — усмехнулась Драгоценность, засунув палец в анус Самоцвет и быстро вытрахивая её до беспамятства. — «Хорошо. Я хочу свою очередь».

Самоцвет рухнула на грудь Макса, задыхаясь и дрожа. Одной рукой он схватил Самоцвет за дёргающуюся половину задницы и снял её тела с себя, бросив на пол, как сломанную игрушку.

Драгоценность зловеще улыбнулась, покачиваясь перед Максом, давая ему дразнящий лап-данс, тряся своей идеальной маленькой задницей у него перед лицом, прежде чем сесть на его член и медленно насадить себя на него. Драгоценность приняла позу обратной наездницы, чтобы она могла упереться ногами в пол для тяги, но даже тогда ей пришлось стиснуть зубы и пробиваться через боль, чтобы его полная длина оказалась внутри неё.

Драгоценность только начала привыкать к размеру члена Макса, который, казалось, разрывал её матку, когда он схватил её за длинные светлые волосы, оттянул назад и начал трахать её безжалостно, заставляя её кричать в истерическом удовольствии. Самоцвет медленно, но верно приходила в себя, и когда она это сделала, она засунула свой палец в анус Драгоценность, давая сестре попробовать её же лекарство.

На диване неподалёку Роксана была заперта в крепких объятиях с тётей Холли, медленно толкаясь своим телом в мягкие груди старшей женщины, целуя её с глубокой сапфической нежностью. Холли позволяла своей руке исследовать живот и бёдра племянницы, в конце концов находя её киску.

Роксана слегка сморщилась и отстранилась.

«Извини», — сказала Роксана. — «Твой сын просто… ну… он трахнул меня очень жёстко».

«Надеюсь, он не причинил тебе вреда», — сказала Холли извиняющимся тоном, хотя Роксана не была бы первой девушкой, с которой Макс переборщил. Холли привыкла находить девушек, крадущихся из его комнаты рано утром, иногда спотыкающихся так неуклюже, что они едва могли добраться до двери, не упав.

«Он сделал… но… мне это вроде как понравилось», — призналась Роксана. — «Он такой козёл. Он даже не спросил, как я себя чувствую. Он просто… просто взял то, что хотел, вытрахал из меня всё дерьмо, а затем засунул свой член мне в горло, как будто я всего лишь игрушка для него. Он заставил меня чувствовать себя полной шлюхой. Ни один парень никогда не заставлял меня чувствовать себя так раньше».

Сочувствующая улыбка Холли превратилась в усмешку. — «И тебе это понравилось, не так ли… шлюха?»

Роксана прикусила губу, и на мгновение показалось, что она может разозлиться, но, когда слёза скатилась по её щеке, она расслабилась.

«Ты грязная, глупая, никчёмная маленькая шлюха, не так ли?» — прошептала Холли на ухо своей племяннице. Она прижала руку к набухшей киске Роксаны и не позволила ей отстраниться. — «Люди всю жизнь говорили тебе, что ты умная, особенная и крутая… но эти комплименты для тебя дерьмо… ты бы предпочла, чтобы на тебя плевали… и кончали… ты хочешь, чтобы зверь, как мой сын, трахал тебя так, как он трахает этих глупых маленьких шлюх прямо сейчас. Признай это… глупая маленькая шлюха».

Роксана дрожала. Её нижняя губа так сильно дрожала, что Холли пришлось прижать большой палец к её рту, чтобы девушка могла говорить, не рыдая. Она пристально смотрела на то, как Макс подбрасывал Драгоценность на своих коленях, как мячик, заставляя её визжать потоком бессвязных вульгарностей.

«Я… я… я», — Роксана была на грани слёз. — «Ты права. Я… я хочу быть шлюхой. Я хочу, чтобы меня трахали жёстко. Я хочу, чтобы Макс плевал на меня, когда я кончаю. Я хочу, чтобы он относился ко мне, как к грязной извращенке. Я чувствую себя такой лицемеркой за то, что хочу этого. Я должна быть феминисткой».

Холли подняла лицо Роксаны за подбородок и дала племяннице большой, мокрый поцелуй. — «Это не твоя вина, милая. Звери, как Макс и Питер, так действуют на многих девушек. Я знаю, что сначала это может показаться унизительным, но в какой-то момент биология побеждает идеологию. Кроме того, кто сказал, что ты не можешь быть феминисткой и любить жёсткий, грубый, сочный секс? Пусть Макс трахает тебя, кончает на тебя, плюёт на тебя и использует твою киску, как боксёрскую грушу. Просто убедись, что ты делаешь то же самое с ним».

Холли наблюдала, как одна слеза скатилась по лицу Роксаны, и старшая женщина слизала её языком.

«Спасибо, тётя Холли», — сказала Роксана, нежно прижимая свою грудь к груди Холли, сталкивая их напряжённые соски.

«Пожалуйста, шлюха. А теперь отправляй свою грязную задницу к моему сыну и позволь ему сломать твою грязную маленькую киску».

Роксана рассмеялась и подошла к тому месту, где Макс вытрахивал Драгоценность до беспамятства. Он трахал светловолосую шлюху так сильно, что её задница была размытым пятном на его мощных бёдрах, но он замедлился, когда увидел, как его брюнетка-кузина медленно подходит, ярко улыбаясь. Роксана встала перед Драгоценность и восхищалась тем, как выглядела глупая блондинка. Драгоценность была совершенно измотана, её щёки мокры от слёз, слюна стекала по подбородку, а светлые волосы прилипли к её потному лбу. Роксана схватила Драгоценность за голову и потянула её к себе для большого, глубокого, наполненного языком поцелуя, который длился почти минуту, а затем Роксана сняла Драгоценность с члена Макса и позволила ей упасть на пол.

Член Макса выскользнул из размягчённой киски Драгоценность с громким чмоком и шлёпнул Самоцвет по щеке с удивительной силой. Самоцвет схватила скользкую кувалду обеими руками и начала сосать большой кончик, но Роксана оттянула член и направила его прямо в свою киску.

«Готов к настоящей киске, высокомерный засранец?» — с уверенной ухмылкой сказала Роксана, глядя в глаза Максу. Она начала тереться своей киской о головку его мокрого члена, позволяя смешанным сокам Драгоценность и Самоцвет смазать её.

«Бьюсь об заклад, ты не продержишься и пяти минут», — сказал Макс, хватая её за талию и притягивая вниз. — «Я был мягок с тобой раньше, сучка, но если ты действительно хочешь этого, то я не буду сдерживаться. Не злись, когда я разорву твою киску пополам и оставлю её разрушенной».

Роксана наклонилась, чтобы поцеловать Макса, но в последний момент отстранилась и плюнула ему в рот. — «Твой член будет принадлежать мне, Макс. Я буду трахать тебя, пока он не сломается пополам, а затем я найду хороший поводок для своего нового шлюха-мальчика».

Макс рассмеялся. — «Чёрт… ты действительно хочешь этого. Кто бы мог подумать, что такая хиппи, как ты, может быть такой грязной шлюхой».

Роксана старалась не кричать, пока её киска растягивалась до предела, принимая первые пять дюймов члена Макса. — «Это либо я, либо ты, пидор. Это не закончится, пока один из нас не станет шлюхой другого, как бы сильно нам ни пришлось трахать друг друга».

Роксана удивила Макса (и себя), крепко уперев ноги в пол и затем резко вогнав свою киску на его толстый член, вгоняя его полную длину в своё тело, пока её задница не шлёпнулась о его яйца. Роксана хрипло застонала, ощущая, будто злой карлик бьёт её по нижней части живота, но после мгновения шока её тело накрыло оргазмическое удовольствие. Ощущение того, что её так полностью заполнили, взорвало фейерверки в её мозгу, и её киска отчаянно пыталась набухнуть от счастья, но, не имея много места, она просто брызнула спермой.

Макс стиснул зубы и сдерживался, почти доведённый до оргазма. Роксана терлась о него и била его яйца о кресло. Ощущалось, будто её киска схватилась за основание его члена, а остальная часть сосала, как рот. Как бы ни была бойкой Самоцвет и как бы ни была шлюховатой Драгоценность, Роксана быстро доказывала, что она лучше в постели, чем обе они.

Самоцвет надулась и попыталась привлечь внимание Макса, целуя его соски, но он был слишком занят, чтобы заметить. Драгоценность собралась с силами достаточно, чтобы встать, и она также зло уставилась на Роксану, которая украла её место.

«Ну-ну, девочки. Не ревнуйте», — сказала Холли, стоя над Драгоценность с высокомерной ухмылкой на лице. — «Сливки поднимаются наверх. Дерьмо катится вниз. Теперь на ноги. Я хотела заполучить вас двух шлюх уже целый год».

Холли схватила Драгоценность за волосы и подняла блондинку на ноги, сводя их лицом к лицу. Холли засунула язык в рот Драгоценность и начала орально бороться с младшей шлюхой, приводя её к покорности, и Драгоценность едва могла сопротивляться. Самоцвет была заворожена видом, как девушка её отца целует её сестру, и, как загипнотизированная газель, втянутая в глаза львицы, она начала тереться своим телом о Холли, жажду внимания.

Холли прервала поцелуй с Драгоценность, когда её рот наполнился их смешанной слюной. Она выплюнула всё это на лицо Самоцвет, а затем засунула язык в рот другой близняшки, трахая её языком, как она сделала это с её сестрой. Драгоценность задыхалась от возбуждения, целуя шею Холли, медленно спускаясь, пока не присосалась ртом к одному из эрегированных сосков Холли.

Холли прервала поцелуй с Самоцвет, а затем плюнула на лоб Драгоценность. — «Хочу увидеть, как вы, шлюхи, целуете друг друга».

Самоцвет даже покраснела. — «Холли… эм… Драгоценность и я делали много странных вещей вместе… но она всё ещё моя сестра».

— Да, мерзость, — хихикнула Драгоценность, слизывая плевок Холли со своего лица. — «Я имею в виду… мы сосали одного парня одновременно… но я не собираюсь—»

Шлёп! Шлёп!

Холли так сильно отшлёпала обеих девушек, что они завизжали и вскочили в объятия друг друга, прижимая свои груди вместе. Холли схватила обеих за волосы, вплетая пальцы в длинные шелковистые локоны Драгоценность и короткую стильную стрижку Самоцвет.

«Я не спрашивала. Теперь целуйтесь», — сказала Холли, сближая Самоцвет и Драгоценность.

Близняшки встретились ртами и оттолкнулись губами, чтобы их зубы не столкнулись. Они слабо сопротивлялись, жалобно стонали, но Холли была удивительно сильной, и её тяжёлые груди давили на их руки, сдерживая их. Обе сестры были возбуждены, они чувствовали влажный жар, исходящий от киски друг друга, но это было для Макса и Холли, а не для друг друга… по крайне мере сначала.

Язык Драгоценность проскользнул в губы Самоцвет, и Самоцвет ответила своим, пытаясь вытолкнуть сестру из своего рта, но скользкие мышцы неуклюже перекатывались друг по другу, заставляя сестер целоваться ещё больше. Холли отпустила волосы девушек, но держала их рядом, обнимая их за талию, а затем схватив их упругие задницы. Холли начала тереть их киски друг о друга, возбуждая их, и теперь они начали целоваться более эротично.

Самоцвет прервала поцелуй на мгновение, чтобы выпустить болезненный, эротичный стон, когда горячий оргазм поразил её, и именно Драгоценность вернула её обратно, заглушая её крики грязным поцелуем.

— Хорошие девочки, такие хорошие… мокрые… шлюховатые маленькие девочки, — прошептала Холли им на уши, её собственная киска теперь капала на бёдра близняшек. — «Теперь дайте своей мамочке немного этой грязной сладости».

Самоцвет и Драгоценность покраснели, прекратив целоваться, а затем они по очереди снова целовались с Холли, их руки исследовали тела друг друга так дико, что никто не мог точно сказать, кто кого ласкал.

«Ёб твою мать, это горячо», — сказал себе Питер, сидя на диване. Его ноги были широко раздвинуты, и голова Шелли подпрыгивала вверх и вниз на его члене, пока она отчаянно пыталась глубоко заглотить своего нового любовника, и она делала похвальную работу, несмотря на грязные рвотные позывы и поперхивания.

Шелли поднялась, кашляя и задыхаясь, выплюнув большой комок слюны и солёного предэякулята на свою грудь, который она собрала пальцами и снова засунула в рот. То, что она не могла съесть, она нанесла обратно на член Питера, делая его мокрым от натуральной смазки.

«Не говори мне, что ты хочешь трахнуть своих дочерей», — прошептала Шелли с грязной ухмылкой на лице. — «Я имею в виду… ты бы не стал… правда?»

Питер хотел сказать «нет». В любое время до этого он бы так и сделал. Дело не в том, что Питер не находил своих дочерей сексуальными (это было невозможно), и даже не в том, что шлюховатые близняшки не вызывали у их отца твёрдую эрекцию раньше, особенно с их откровенными бикини и трусиками, которые они носили дома, иногда приходя на завтрак только в носках. Питер даже планировал вскоре снять Драгоценность в своих фильмах, и ему пришлось бы относиться к ней, как к любому другому таланту, что означало бы снимать её в гэнгбэнг с его коллегами около пяти часов в день, возможно, даже планируя сцены с Холли. Но табуированная мысль о том, чтобы трахнуть своих дочерей… это было почти слишком… почти… и эротическое трение в его голове заставляло его сердце биться, как барабан.

Шелли чувствовала, как сердце Питера бьётся через его член, и, когда она сосала кончик, ей казалось, будто кто-то бьёт в барабан у неё во рту.

«ААА!» — завизжала маленькая Биби всего в нескольких дюймах от того места, где её мама делала минет мистеру Стоуну. — «Я снова кончаю! МАЙКА! Ты заставляешь мою киску БУРЛИТЬ!!»

Биби сидела на диване рядом с Питером, её изогнутые ножки были закинуты за голову. Майка стоял на коленях перед своей кузиной, его подбородок был погружён в её безволосую киску, и он вылизывал её с взрывным эффектом. Его язык глубоко проникал в её тугую киску, его нос щекотал её клитор, а подбородок терся о её вагину. Он попадал во все нужные места одновременно, в результате чего бедная маленькая Биби испытала свои первые множественные оргазмы, кончая так сильно, что её язык вывалился изо рта, а её красивые глаза закатились. Она смеялась, как измотанная собака, и всё её тело дрожало.

«Ёб твою мать, Майка!» — ахнула Шелли, позволяя толстому члену Питера выскользнуть из её рта. — «Где ты научился так вылизывать киску? Твоя мама… она не учила тебя… да?»

«Что? Нет!» — покраснел Майка. Он отстранился от Биби, пока она переживала последствия своего последнего оргазмического эпизода, и её тугая киска брызнула горячей спермой на мягкую грудь Майки, стекая к его эрегированному члену. — «Честно, я не знал, что вылизывать киску так легко. Вчера вечером был первый раз, когда я даже попробовал».

«Похоже, парень — натурал», — засмеялся Питер. Он не возражал, что Шелли перестала сосать его член, пока она уставилась на навыки племянника. Питер был немного занят очаровательным выражением лица Биби, когда она кончала. Её измотанное, потное тело теперь прижалось к нему, её мягкие изгибы таяли, как масло, на его мускулистом теле, и он хотел только одного — схватить эту маленькую шлюшку и разорвать её киску своим членом.

Шелли наблюдала, как маленькая вагина её дочери бурлила спермой, и она прикусила губу с неохотным желанием. Рассеянно она прижала руку к маленькой груди дочери и медленно ласкала кончающего ребёнка по всему животу и бёдрам. Ладонь Шелли стала липкой и мокрой. Её дочь потела, как свинья. И всё это — только от языка Майки.

«Майка», — застенчиво прошептала Шелли, её сердце билось так сильно, что могло взорваться. — «Ты бы… ты бы мог… ты бы мог вылизать мою киску так же?»

Ноги Шелли дрожали, когда она встала и подняла свою большую, сочную киску на уровень лица племянника, показывая ему, насколько разными могут быть две женщины. Вагина Биби была крошечной, безволосой, цвета персика и настолько тугой, что у неё почти не было губ. Шелли была полной противоположностью. Её киска была размером с кулак, волосатой, тёмно-красной, а её набухшие губы были мокрыми.

«К-конечно, тётя Шелли», — запинаясь сказал Майка, шокированный тем, что его тётя только что попросила его сделать ей кунилингус, но также глубоко польщённый. Майка подслушал, как более десятка девушек буквально умоляли Макса трахнуть их, и Шелли звучала так же, как они, — застенчиво и отчаянно.

Шелли переползла через свою дочь, волоча свои огромные груди по лицу Биби, и села на диван, широко раздвинув свои пышные ноги. Майка глубоко вдохнул и приступил к делу, сначала исследуя глубокие складки и сочные уголки киски своей тёти языком, нежно дразня её маленькими покусываниями. Сначала он чувствовал себя немного напуганным тем, насколько большой и ароматной была киска Шелли, но после минуты прелюдии он почувствовал себя комфортно, ориентируясь в её лабиринте, и богатый вкус становился слаще со временем. Тем не менее, если киска Биби была как персик, то киска Шелли была как огромный арбуз, и Майка знал, что ему придётся приложить все усилия, чтобы заставить её кончить, как он сделал это с её дочерью.

Когда Шелли начала стонать и извиваться от удовольствия, её тело прижало Биби ближе к Питеру, и вскоре голая маленькая девочка извивалась на коленях Питера, как игривый маленький слизняк. Она перевернулась и легла на его грудь, теребя свою упругую попку о твёрдый ствол его члена, и он чувствовал, как её маленькая киска тает на его твёрдом прессе.

Питер был как гигант по сравнению с Биби, и его эрегированный член был настолько высоким, что почти достигал основания её лопаток. Ощущение этой маленькой секс-куклы, извивающейся на нём, заставляло Питера так нагреваться, что он мог преждевременно кончить, чего с ним не случалось десятилетиями.

С другой стороны, Биби была вполне счастлива мыслью о том, чтобы тереться своим телом о грудь Питера. Исходящее от него тепло было как от печи, и это заставляло её чувствовать себя хорошо. Запах его густого, насыщенного феромонами пота заполнил её ноздри и оставил её одурманенной, возбуждённой и даже немного «под кайфом». Неуклюже Биби даже поцеловала грудь Питера и слизала немного его пота, и она нашла солёный вкус его глубоко удовлетворяющим.

«Мистер Стоун, — прошептала Биби Питеру на ухо. — Вы собираетесь жениться на моей тёте?»

Питер замешкался. — «Вероятно. У меня… есть кольцо… но я просто жду, чтобы посмотреть, как всё пойдёт».

Биби счастливо хихикнула и задвигалась чуть быстрее. — «Значит ли это, что вы станете моим дядей?»

Питер прикусил язык. Не только Биби заставляла его чувствовать себя виноватым, но теперь она ещё и внушала ему чувство, будто он к тому же делает инсцест. — «Полагаю».

Биби даже пришлось взобраться на мускулистую грудь Питера, чтобы она могла прошептать ему что-то на ухо, и запах её потного дыхания сводил его с ума. — «Мистер Стоун… это нормально… даже если вы мой дядя… что я хочу, чтобы меня трахнул ваш большой, толстый, потный член?»

Питер почувствовал, как что-то в его мозгу перегрелось и взорвалось. Он ответил Биби, схватив её за голову и засунув свой язык так глубоко в её рот, что он фактически попал ей в горло. Она была сладкой, как конфета, и она смогла ответить ему поцелуем, несмотря на то, что была полностью подавлена. Большие руки Петра лапали каждый дюйм её маленького тела, сжимая её плоскую грудь и её изгибающуюся маленькую задницу так сильно, что она пищала. Он раздвинул её ноги и опустил её маленькую киску на головку его члена, размером с валун. Он толкнул её вниз, пока они оба не застонали от усилий, и её маленькая вагина начала растягиваться, чтобы принять только лишь кончик.

Эта попытка подняла громкие аплодисменты от всех, кто смотрел, но не Шелли. Шелли смотрела с широко раскрытыми глазами в ужасе, как её дочь (одна из самых миниатюрных девушек, которых она знала) начала насаживать себя на член Питера (одного из самых крупных мужчин, которых она знала). Шелли не могла поверить, что секс между ними может оказаться удачным. Он убьёт её. Этот большой, жестокий член его разорвёт тело Биби, пока он не выйдет из её рта. Она, по крайней мере, станет калекой.

Шелли протянула дрожащую руку и попыталась остановить то, что происходило. Она схватилась за грудь Биби и сжала, пытаясь сбросить дочь на пол, но в этот самый момент Шелли внезапно и мощно погрузилась в самый мокрый, самый глупый, самый щекотливый оргазм в своей жизни. Язык Майки проскользнул глубоко в её дыню и электризовал её G-точку, выводя её из мокрого, грязного взрыва оргазмов, который затопил его лицо.

«Ох… моя… ёб… тишка!!» — завизжала Шелли, когда её киска выплеснула горячее наводнение на племянника, заполнив весь его рот одним выстрелом.

Рука Шелли скрутила сосок дочери, и вместо того, чтобы оттолкнуть Биби, она случайно потянула вниз, насаживая свою маленькую девочку ещё сильнее на всемирно известный, разрушающий матки, разрывающий сучек, разбивающий мечты член Питера.

«ААААААА!!!» — завизжала Биби, как маленькая девочка, становящаяся женщиной.

«Чёрт!» — заорал Питер так громко, что задрожали окна.

Член Питера наконец-то, и почти болезненно, вошёл в киску Биби, и маленькая девочка соскользнула на несколько дюймов, остановившись только тогда, когда его выпуклая головка ударилась о её шейку матки. Она была набита до предела, но её тугая маленькая киска едва покрывала больше половины члена Питера. Биби беспокойно двигалась и дрожала, как чучело, насаженное на черенок метлы, и Питер действительно мог видеть свой член, выпирающий в её середине тела.

Питер уже собирался снять её, беспокоясь, что Биби испытывает боль, но затем она схватила его за шею и поцеловала, пуская слюни по всему его лицу своим слюнявым языком.

«Подбрасывай меня!» — завизжала Биби, слишком слабая, чтобы контролировать своё тело. — «Поиграй в лошадку со мной, дядя Питер! Подбрасывай меня, как мячик!»

Большие руки Питера схватили его маленькую игрушку за талию, которая была настолько узкой, что его пальцы почти касались друг друга.

«Не называй меня “дядей”, — зарычал Питер. — Мои шлюхи называют меня “папочкой”».

Питер начал подбрасывать Биби, как мячик, вгоняя половину своего члена в её тело и вытаскивая его так сильно, что она действительно отскакивала от ударов. Её груди, хоть и маленькие, дико подпрыгивали, а её ноги тряслись, как будто у неё был припадок. Биби кричала, когда кончала, и её переполненная киска брызгала спермой, как сломанный разбрызгиватель, отправляя солёный туман спермы по ногам и животу Питера. Питер потёр большими пальцами её соски, и она держалась за его запястья для поддержки, теребясь киской о головку его члена каждый раз, когда её поднимали.

«Папочка! Папочка! Папочка!» — рыдала Биби, истерически выплакивая, как Питер трахал её киску в её грудь. — «Трахни меня, папочка! Разорви меня! Трахни свою маленькую девочку!»

«Я наполню тебя спермой так, что она будет вытекать из твоих ебучих глаз! Ты будешь рыдать моей спермой!» — зарычал Питер, трахая Биби ещё сильнее, несмотря на то, насколько она была слаба.

Холли наблюдала с пола, пока глубоко засовывала каждую из своих рук в киски дочерей Питера. Драгоценность явно уже была фистингована раньше, потому что её киска могла принять Холли до запястья без особых усилий, но Самоцвет беспокойно ёрзала, пока Холли работала пятым пальцем. Холли, однако, не сдавалась, и после небольшого «ударного траха» она полностью засунула свои кулаки и начала качать обеих девушек в унисон, заставляя их визжать, как настоящих сучек, пока она трахала их предплечьями. Холли качала близняшек так сильно, что её грудь подпрыгивала на груди, а коврик, на котором они стояли на коленях, начал скользить по полу. Драгоценность и Самоцвет кончали снова и снова, заливая руки Холли до локтей, и даже когда они начали умолять о пощаде, Холли не остановилась.

«Чёрт! Нет! Хватит! Дерьмо! Снова! Я не могу остановиться! Я не могу перестать кончать!» — завизжала Драгоценность, когтя пол, чувствуя, как её голое тело было привязано к передней части американских горок в форме гигантского кулака. — «Я не могу это контролировать! Я не могу контролировать свою киску!»

«Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ты сука! Я думала, ты добрая! Ты ёбаная демоническая шлюха! Чёрт! Чёрт! Чёрт!» — рыдала Самоцвет, слишком слабая, чтобы даже держаться, позволяя своей верхней части тела шлёпаться о пол, как рыба, выброшенная на берег. — «О боже, просто убей меня! Чёрт! Это слишком хорошо! Слишком много!»

«Вы что, детки, уже сдаётесь?» — злобно усмехнулась Холли, вгоняя свои кулаки в G-точки близняшек, выбивая оргазмы из их киски, как из пиньяты. — «Жалко. Вам, тупым маленьким шлюхам, ещё долго идти, если вы хотите достичь моего уровня. Когда я была в вашем возрасте, я могла принять гэнгбэнг утром, фистинг днём, оргию ночью, вытрахать мозги своему парню, когда я возвращалась домой, и мне всё ещё нужно было мастурбировать с огромным вибратором, чтобы заснуть».

Самоцвет и Драгоценность кончили снова, их тела обильно текли потом и спермой в таких количествах, что они скоро обезводились. Сёстры Стоун были настолько выбиты из колеи, что даже не могли вспомнить, кто из них кто. На мгновение Самоцвет подумала, что именно она пойдёт в порнобизнес своего отца, а Драгоценность подумала, что она идёт в колледж.

Как безмозглые, жаждущие спермы зомби, Самоцвет и Драгоценность неуклюже обмотали свои руки вокруг мокрых, дрожащих тел друг друга, и они держались друг за друга, как за спасательный круг, целуя друг друга для утешения, пока из них выбивали ошеломляющее количество оргазмов.

«Давайте, детки», — засмеялась Холли, наклоняясь и целуя Самоцвет прямо в её тугую задницу. — «Один… последний… РАЗ!»

Холли ударила их каждой по G-точке так сильно, что она знала, что у них останутся синяки. Каждая из сестёр Стоун глубоко вдохнула, задержала дыхание на мгновение, а затем выпустила крик, настолько пронзительный, что Холли почти подумала, что стёкла в комнате разобьются. Киски близняшек сжались на её запястьях и начали дико сокращаться, выстреливая струями спермы, оставляя обильные лужи на полу. Холли вырвала свои кулаки из их тел, заставляя свои суставы кататься по их дёргающимся клиторам, выводя их из ещё большего числа оргазмов. Самоцвет и Драгоценность сжали друг друга и конвульсивно дёргались на полу, шлёпаясь, как две поражённые током рыбы, обрызгивая Холли спермой, пока их общий оргазм разрывал их разум на части, оставляя их в коме и почти без сознания на полу, всё ещё дёргаясь в оргазмических остаточных явлениях.

Холли откинулась назад и засмеялась, массируя свою грудь мокрыми руками. Она опустила руку и начала ласкать свою киску, пока сама не брызнула, добавив свою сперму в растущую лужу на полу. Холли счастливо вздохнула, облизывая свои пальцы, и обратила внимание на своего красивого сына.

«Я не буду кончать… Я не буду кончать… Я не буду кончать… ты не выиграешь», — задыхаясь, твердила себе Роксана, скача на диком жеребце под ней. Её спина напряглась от боли в мышцах, а её задница никогда не была такой тугой, пока она сдерживала надвигающийся оргазм. Роксана потела, и её конечности слегка дрожали от истощения.

«Давай! Просто сдавайся! Ты же знаешь, что хочешь, ёбаная шлюха!» — Макс был не в лучшем состоянии, и все его усилия были направлены на сдерживание мощного оргазма. Он стиснул зубы и сжал грудь Роксаны, но его локти дрожали, а его большие яйца прыгали, как пинг-понговые шарики, каждое готовое взорваться спермой.

Макс зарычал, как злой питбуль, и смог встать, держа Роксану за задницу. Она обвила его ногами за талию и продолжала скакать на нём, пытаясь сбить его обратно на спину. Ноги Макса дрожали, и он упал, но смог упасть вперёд, врезав Роксану в кресло и заняв доминирующую позицию. Он прижал её и стал вгонять свой огромный член в неё так сильно, что своими яйцами шлёпал её по заднице, а кресло медленно скользило по полу.

Роксана закрыла глаза, слёзы катились по её щекам. Она молила Бога о силе, надеясь продержаться ещё хотя бы десять секунд. Макс делал то же самое, чувствуя, как оргазм с мощью ядерной бомбы нарастает в его титаническом члене. Он никогда раньше не откладывал кончал так долго. Его тело производило так много спермы, что он мог легко кончить дважды за секс, не нуждаясь в перерыве, и даже тогда он был готов к действию уже через десять минут. Но Макс сдерживался. Он кончил только раз сегодня, и это было с Драгоценность утром, что казалось миллионом лет назад. Он знал, что это будет больно, он знал, что, когда он кончит, он, вероятно, заплачет, как маленькая девочка. Ему просто нужно было убедиться, что Роксана кончит раньше него. Макса ещё ни одна девушка не превзошла, и он будь проклят, если его собственная кузина станет первой.

«Ради всего святого», — сказала Холли, подойдя и встав на колени позади своего сына. — «Детки, не сдерживайтесь так сильно. Вы причините себе вред. Просто отпустите».

Руки Холли всё ещё были скользкими от спермы сестёр Стоун, поэтому, когда она прижала пальцы к анусам Роксаны и Макса, они легко проскользнули внутрь. Пальцы Холли зашли так глубоко в задницу её сына, что она случайно сильно ударила его простату, и результат оргазма был настолько яростным, что его задница сжалась и чуть не сломала её палец.

«Ё-ё-ё-ёБ ТВОЮ МАТЬ!» — закричал Макс.

«ААААААААААААА!!!» — зарыдала Роксана, её киска умерла.

Парень и девушка кончили одновременно. Яйца Макса выплеснули чашку густой спермы в разжиженную вагину Роксаны, его член набух настолько, что казалось, он вот-вот разломится пополам, как кусок дерева. Роксана истерически рыдала, испытывая самое сокрушительное удовольствие в своей жизни, и она царапала спину Макса с такой дикой яростью, что даже пролила немного крови. Язык Роксаны вывалился изо рта, глаза закатились, и она потеряла сознание.

«Ну, я думаю, я выиграла, и теперь вы оба — мои сучки», — самодовольно сказала Холли, вытаскивая свои пальцы из анусов подростков.

Макс оставался в сознании, но он был так слаб, что не мог даже вытащить свой спермородящий член из разрывающейся киски Роксаны, поэтому Холли пришлось сделать это за него. Одной рукой она схватила его ноющие яйца, а другой — его ствол, и она медленно вытащила его твёрдый, как алмаз, член из разорванного тела её племянницы. Холли перевернула Макса на спину, и его твёрдый член стоял торчком, как флагшток, всё ещё сочась пенящейся спермой, густой, как творог.

Холли провела кончиком пальца вдоль нижней части члена сына, мягко дразня его, чтобы вытащить оставшуюся сперму. С ужасным любопытством Холли зачерпнула немного спермы сына и положила её в рот, застонав от удивлённого удовольствия от удивительно солёного вкуса. Сперма Макса была настолько густой, что Холли пришлось её жевать, и прежде чем проглотить чистый белок, она даже смогла надуть пузырь из неё.

«Мам… мам… мамочка… что—» — бредово простонал Макс, его измученный разум был на грани потери сознания.

Макс застонал, покраснев до корней волос, чувствуя, как его член мучительно напрягается, чтобы произвести второй оргазм.

"Не притворяйся, что тебе это не нравится, мальчишка", — прошептала Холли, начиная проводить языком по головке члена своего сына. — "Ты разве не слышал историю об Эдипе? Глубоко внутри каждый мальчик с такой горячей мамой, как я, хочет, чтобы она его трахнула. Ты жил в моей киске, маленькая сучка, и сосал мои сиськи, пока тебе не исполнилось пять. Ты мой, сладкий, твой огромный, нелепый член принадлежит мне. Теперь дай мамочке всю свою сперму. Она всё равно моя".

Макс стиснул зубы и завизжал, как девочка, когда снова кончил, его член вырвался из груди матери, покрывая её лицо его спермой. Семя вырывалось из его члена густыми струями, большая часть которых оседала на его груди и лице, а часть даже попала в его открытый рот. Холли позаботилась о том, чтобы ни капли не пропало, и она втянула головку члена Макса в свой рот, поглощая остатки его обильного оргазма, как жаждущая спермы вампирша.

Когда оргазмы Макса наконец утихли, он потерял сознание, словно боксёр-легковес, который вступил в бой с чемпионом в тяжёлом весе. Холли стояла над сыном и тихо смеялась, восхищаясь своей работой, даже поставила ногу на его всё ещё напряжённый член, утверждая свою победу над ним, как варварская королева над поверженным римским солдатом. Она слегка пнула его член и наконец оставила его спать в покое, уйдя проверить остальных.

Шелби и Майка как раз заканчивали. Пышнотелая домохозяйка так и не смогла полностью прийти в себя после умопомрачительного оргазма, который Майка вызвал у неё своим языком, и с её обороной, ослабленной, Майка не стал медлить, чтобы запрыгнуть на свою тётю и трахать её, как большую, жирную, сочную подушку. Он зарылся лицом в её грудь и вгонял свой член в её киску, как заяц, даже кончил внутрь, пока его сперма не начала вытекать по бокам.

Питер стоял, подбрасывая маленькую Биби вверх и вниз на своём члене, словно пытался набить плюшевого мишку своей спермой, и когда он наконец кончил, его оргазм был настолько интенсивным, что он даже не смог закричать. Он просто держал Биби за ноги, притягивая её вниз, пока не показалось, что она порвётся пополам, и миниатюрная шлюха потеряла сознание с глупой улыбкой на лице.

Питер наполнил свою племянницу таким количеством спермы, что её живот раздулся, и после нескольких минут, позволив своему члену медленно смягчиться, она упала на пол и лопнула, как водяной шарик, её киска взорвалась, облив спермой ноги Питера. Питер стоял над ней, задыхаясь, выдавливая последние капли своей спермы на её лицо и плоскую грудь, превращая её сочное маленькое тело в кекс, покрытый спермой.

Холли была мокрой насквозь. Воздух был наполнен сексом, и она питалась им, как огонь питается сухим лесом. Холли взяла своего мужчину за член и потащила на пол, уложив его большое, сексуальное тело рядом с его дочерями. Холли запрыгнула на него, и его вялый член быстро вернулся в полную твёрдость, когда она втянула его в свою горячую, ядовитую киску, отравляя его своей вызывающей привыкание спермой.

Холли ехала на нём, сначала медленно, но быстро набирая скорость и силу, пока она практически не подпрыгивала на члене своего мужчины, вгоняя его в пол, доминируя над ним, наконец подтверждая впервые за много месяцев, что ОНА, а не ОН, была истинной силой в этих отношениях. Она была богиней, он был верховным жрецом, поклоняющимся её храму, а все остальные здесь, включая его дочерей, были не более чем сексуальной жертвой.

Холли закричала, когда кончила, чувствуя, как сперма Питера наполняет её горячую киску, и она усыпила своего мужчину глубоким, любящим, но всё же доминирующим поцелуем.

Холли осталась единственной выжившей после ночной оргии, тяжело дыша и покрытая потом, в то время как все остальные были в коме и перевозбуждены.

И тут Холли поняла, что она не одна.

В комнате с ней была женщина, великолепная, болезненно эротичная женщина с тёмной кожей, большими сиськами и сосками, как шоколадные поцелуи. Женщина была голая, покрытая потом и спермой: их спермой!

Холли поняла, что женщина была здесь всё это время. Она вошла вместе с Драгоценность, и это она, а не Шелби, предложила, чтобы они все трахали друг друга, несмотря на все табу и сексуальные нормы современного общества. Это она сказала Биби запрыгнуть на член Питера, и это она сказала Холли трахнуть Самоцвет и Драгоценность.

Холли вспомнила, как шоколадная женщина трахала её сына, трахала Майка, трахала Питера... трахала всех их... трахала её! Она была здесь для каждого оргазма, высасывая и слизывая сперму каждого, как вампир.

ОНА БЫЛА ЗДЕСЬ ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ!

"Кто... кто ты?" — спросила Холли женщину.

"Цирцея", — с хихиканьем ответила женщина глубоким, сексуальным голосом. — "Ты такая непослушная шлюха, Холли. Ты и вся твоя семья трахали меня, даже не спросив моего имени. Забавно, но большинство смертных никогда не спрашивают моего имени, независимо от того, как долго они находятся у меня в услужении".

"Что... как... как это—"

"Шторм, который загнал вас сюда, принадлежит мне", — сказала Цирцея, прерывая Холли. — "Как и этот остров. Я создала их. Их бы не существовало, если бы не я. Остров движется. Очень медленно, но движется. Греция, Китай, Япония, Мексика, Африка. Я бывала везде. Я пробовала плоды каждой расы... но клянусь... ваша семья — самый вкусный плод, который я когда-либо срывала. Мне понравится владеть вами".

"Владеть нами?"

"Людям нужна еда, чтобы жить. Растениям нужен солнечный свет. Мне нужен секс. Когда-то у меня были сотни поклонников, и требовались сотни, чтобы удовлетворить меня... но ваша семья... всего лишь девять из вас... я не пировала так уже столетия".

Женщина встала и медленно подошла к Холли, опустилась на колени и поцеловала ошеломлённую женщину жёстким, горячим, мощным поцелуем. Язык женщины был на вкус, как корица и кокаин. Её слюна заставила голову Холли кружиться.

"Я говорю тебе это только потому, что ты всё равно не запомнишь", — сказала Цирцея, жестоко закручивая соски Холли в своих руках. — "Ты будешь помнить меня, когда я буду с тобой, когда я буду трахать тебя, когда я буду поглощать твой секс... но когда я уйду... ты забудешь. Я — воплощение мокрого сна, смертная. Я заставлю тебя чувствовать больше блаженства, чем что-либо ещё, и оставлю тебя мокрой и уставшей, но когда всё закончится, ты не вспомнишь".

Цирцея подошла к двери, и Холли уже чувствовала, как забывает.

"Исследуй мой остров. Чувствуй себя как дома. Устройся поудобнее. Занимайся сексом. Вы, шлюхи, никуда не денетесь. Теперь вы принадлежите мне. О... и Холли... с днём рождения".

Цирцея вышла в ночь, её горячее тело растворилось в тенях, и Холли осталась с глубоким, сексуальным желанием в теле, но без воспоминаний о женщине, которая её трахала.

Холли заснула и видела во сне темнокожую женщину. Она видела древний культ, поклонявшийся сексу и занимавшийся совокуплением как формой молитвы. Это был культ, существовавший с зарождения человечества, ещё до того, как люди научились плавить металл или писать. У культа были тысячи поклонников, сотни храмов, разбросанных по всему миру, и тёмная женщина посещала каждый из них со временем, некоторые каждый год, другие — раз в столетие.

Потом Холли видела сны о землетрясениях, цунами и вулканах. Она видела, как храмы тёмной женщины погружаются в океан или покрываются оползнями. Она видела, как жриц храмов насиловали и уводили варвары... варвары, которых Холли узнала... потому что они были людьми.

Люди храмов были чем-то другим, не совсем людьми, чем-то древним и забытым, чем-то настолько редким и разбросанным, что ни один археолог или историк не смог бы сделать больше, чем догадываться об их существовании.

Но потом Холли проснулась, и она забыла.

Холли проснулась и увидела, как Майка вводит свой член в чью-то задницу. Он брал её сзади, стоя под странным углом, потому что она была настолько выше его, что даже согнувшись над диваном, ему приходилось вставать на цыпочки.

Холли застонала, поднимаясь на ноги, и увидела, что под членом Майки была Роксана. Он трахал её в задницу так сильно, как только мог, и она стонала от каждого толчка, но было немного очевидно, что она снисходительна к нему. Холли была просто поражена, что Роксана вообще могла что-то чувствовать после того, как с ней сделал Макс, и ей показалось милым, что Роксана позволила Майке трахать её.

"Веселитесь, детки?" — сказала Холли, слегка шлёпнув своего сына и схватившись за грудь Роксаны.

"Да... чёрт, да", — сказал Майка, не прекращая своих толчков.

"Мммм... ох... мммм", — ответила Роксана. — "Хочешь присоединиться к нам, тётя Холли? Я могу лизать твою киску, пока Майка трахает меня?"

"Ну разве ты не прелесть", — засмеялась Холли. — "Но единственное, чего я хочу сейчас, это душ и моя зубная щётка... и, возможно, член Питера. Ты видела моего мужчину?"

"Наверху... ЧЁРТ!" — воскликнул Майка, внезапно кончая. Он вытащил свой член из задницы Роксаны и начал дрочить его почти с насилием. Его пенис был не очень твёрдым, что намекало Холли, что это, вероятно, его пятая или даже шестая эякуляция за ночь. Дети действительно разошлись.

Майка кончил не много, но он всё же брызнул своей водянистой спермой на спину Роксаны, и она перевернулась, чтобы взять остальное в рот, высасывая пенис своего кузена, который быстро сдувался, что было мило с её стороны.

Холли поцеловала своего сына в лоб и направилась к лестнице.

Проходя мимо окна, она увидела, что солнце только всходит, и, похоже, будет ещё один прекрасный день в раю, несмотря на то, что неестественный шторм всё ещё висел в нескольких милях, не двигаясь.

Холли увидела, как её сын Макс выходит из океана, его мускулистое тело излучает силу, как статуя греческого бога, его стоячий член вырывается из моря, как трезубец Посейдона. Через мгновение Холли увидела, как очаровательное маленькое тело Биби бежит по пляжу навстречу своему кузену, тоже голое, и он без усилий подхватил её на руки. Через мгновение они уже трахались, и он подбрасывал её маленькую попку на своём члене, как резиновый мячик.

Макс отнёс Биби к большому полотенцу, которое они делили, трахая её с каждым шагом, и бросил её так сильно, что Холли удивилась, что Биби не пострадала. Вместо этого маленькая девочка подпрыгнула на колени и сунула рот в яйца Макса, облизывая его низко висящие яйца и тянула его массивный член обеими руками. Макс играл с ней грубо, шлёпая своим членом по лицу маленькой девочки, а в конце концов засунул его ей в глотку. Макс трахал Биби в рот так же жёстко и безжалостно, как и любую другую девушку, хотя Биби была примерно вдвое меньше, чем большинство девушек, которых он трахал.

"Не волнуйся, ей это нравится", — сказала Роксана, подходя и глядя в окно на то, как Макс грубо трахает её младшую сестру. — "Кто бы мог подумать, что такая милая маленькая девочка будет такой похотливой мазохисткой".

Холли хихикнула. "Не могу дождаться, когда и я поиграю с этой маленькой игрушкой", — и затем она направилась вверх по лестнице.

Первая комната, мимо которой она прошла, была открыта, и внутри Самоцвет и Драгоценность танцевали, как стриптизёрши, притираясь телами друг к другу и по очереди затягиваясь большой жирной сигаретой с марихуаной. На них были наушники, так что ни одна даже не заметила, как Холли проходит мимо, и по мере того, как близнецы всё больше накуривались, они также становились всё более возбуждёнными, в конце концов стаскивая друг друга на пол, где они извивались и трахались с инцестуозной интенсивностью, на которую способны только сёстры.

Холли посмотрела на них мгновение и подумала присоединиться, но ей нужен был душ, и она услышала, что кто-то принимает его в следующей комнате.

Ванная, в которую вошла Холли, была великолепна. Она была украшена сложной испанской плиткой, имела несколько мраморных скамеек, подогреваемых проточной водой, а джакузи в центре комнаты было достаточно большое, чтобы вместить дюжину людей.

Стеклянная дверь в душевую была широко открыта, и внутри Холли увидела свою сестру Шелби на четвереньках, принимающую твёрдый член Питера в свою задницу, как профессионал. Доминирующий самец трахал Шелби так сильно, что его бёдра издавали звук "ШЛЁП! ШЛЁП! ШЛЁП!", ударяясь о её большую задницу. Обжигающе горячая вода лилась на их богоподобные тела, окутывая их горячим облаком пара.

"Бля! Бля! Ты такой огромный!" — кричала Шелби, шлёпая своей большой задницей по члену Питера. — "Ты намного больше, чем мой муж. Он никогда... он никогда даже не трахал меня на ДЕСЯТУЮ часть так хорошо".

"Нахуй твоего мужа", — рычал Питер. — "Теперь ты моя! Ты и твоя сестра. Дай мне свою руку".

Шелби дрожала от удовольствия, но ей удалось поднять руку назад к самцу, который трахал её мозги. Питер схватил её за запястье, а другой рукой снял с её пальца обручальное кольцо. Питер бросил золотой обручок на пол, вытащил свой член из тела Шелби и начал дрочить, целясь в кольцо. Шелби упала на пол, дрожа от оргазма, и наблюдала, как Питер эякулировал на её обручальное кольцо, выстреливая им по мокрому полу, как маленькую шайбу, пока оно не смылось в слив.

Шелби не была зла или грустна, увидев, как золотой обручок исчезает в сливе. Она больше расстроилась из-за того, что вся эта вкусная сперма была потрачена впустую, и она слизала остатки спермы Питера с пола.

Холли засмеялась, когда вошла в душ, обняла Питера за шею и поцеловала его глубоко. Шелби пришлось карабкаться по телу своей сестры, чтобы встать, и когда она это сделала, все трое разделили большой, инцестуозный поцелуй, обмениваясь таким количеством слюны, что она капала с их подбородков на их огромные груди.

На мгновение Холли могла поклясться, что в душе с ними был четвёртый человек, женщина с тёмной кожей и длинными чёрными волосами, которая поцеловала каждого из них по очереди и напомнила им, что теперь они её рабы, но этот странный момент прошёл, и трое любовников сели на подогреваемую мраморную скамью, обнявшись, счастливые, возбуждённые и готовые к большему.

"Лучший день рождения в жизни", — сказала Холли, засыпая на груди Питера.