63. Измерение температуры у женщин, пришедших на повторный осмотр

Введение основных персонажей этой истории

Ёсио → 25 лет, женат, рост 175 см. Главный герой произведения. Работает ассистентом по клизмам в клинике в Сибуя, специализирующейся на лечении запоров. Мастерски владеет техникой промывания прямой кишки с помощью "моющего стержня" (своего члена), что высоко ценится пациентами.

Томоми → 24 года, замужем, без детей, рост 155 см, параметры 84-59-87 см, чашка E. Фигура с ярко выраженными формами. Жена и подруга детства главного героя. Проходя обучение в клинике, открыла для себя удовольствие от разных медицинских процедур. Любимая пациентка директора клиники.

Чика-чан → 21 год, студентка 3-го курса университета, рост 154 см, параметры 85-62-89 см, чашка E. Скорее пухленькая, чем стройная. В отличие от своей старшей сестры Томоми, немногословна и не умеет отказывать, когда на неё давят, из-за чего становится рабыней клизмы (энема-слейв).

Старшая медсестра → 42 года, параметры 88-71-91 см, чашка F. Руководительница медсестёр. Благодаря внушительной фигуре обладает сильной властностью. По отношению к женщинам — ярко выраженная садистка (домина), заставляя медсестёр и пациенток беспрекословно подчиняться. Перед мужчинами же превращается в мазохистку, за что высоко ценится директором клиники.

Мисаки-сан → 30 лет, замужем, рост 160 см, параметры 81-59-85 см, чашка D. Сексуальная жизнь с мужем того же возраста стала однообразной, и она страдает от неудовлетворённости. Случайно проходя мимо клиники, попала на публичную процедуру клизмы и пробудила в себе интерес к анальным удовольствиям.

Муж → 30 лет, женат, рост 177 см. Супруг Мисаки. Заподозрив неладное после бритья жены и её анального "пробуждения", сопровождает её на повторный осмотр. Под влиянием старшей медсестры участвует в процедурах, постепенно возбуждаясь от развратного вида своей жены.

Сегодня был последний день больничных каникул на Обон, и с завтрашнего дня всё возвращалось к привычному ритму. Меня, это тоже касалось — пора было снова приступать к работе в больнице. Моя жена Томоми отработала пару смен во время праздников и получила два выходных в качестве компенсации. Её младшая сестра, Чика, осталась в Токио ещё на пару дней, чтобы провести время с Томоми "без посторонних глаз", как она выразилась. Я представлял, как они будут болтать и планировать свои маленькие приключения, пока я буду занят в больнице.

Утром Чика, с её звонким голосом и неиссякаемой энергией, подбежала ко мне:

— Эй, Ёсио, ты ведь завтра в больницу, да?

— Ага, точно, — кивнул я, поглаживая её по голове. — А ты с сестрой куда-нибудь собираешься, Чика-чан?

— Ну-у, у нас куча планов, но за два дня всё не успеть, наверное… — протянула она, задумчиво склонив голову.

— Ясно, похоже, у вас будут весёлые деньки. Братик бы тоже хотел с вами пойти! — улыбнулся я.

На самом деле, присматривать за Чикой меня порядком утомило. Эта девчонка — настоящий вихрь, и я был рад наконец-то вздохнуть свободно. Но тут она добавила:

— Но знаешь, директор больницы сказал, чтобы я зашла перед отъездом. Так что в последний день мы с сестрой придём. Увидимся с тобой, Ёсио!

Я удивлённо вскинул брови:

— Чтооо? Серьёзно? Это для меня новость!

Из глубины комнаты послышался спокойный голос Томоми:

— Во время праздников она приходила с запором как экстренный пациент. Документы ещё не оформлены, и нам сказали явиться на повторный осмотр после открытия больницы.

— И ты тоже, Томоми? — уточнил я.

— Ну да, директор велел мне прийти с ней. Обычное дело, ты же знаешь, — ответила она с лёгким раздражением, будто это само собой разумелось.

Я задумался. Последний день — это послезавтра. И тут мне вспомнилось: та женщина, Мисаки, тоже обещала прийти в тот же день. Я упомянул об этом вслух:

— Кстати, та женщина тоже говорила, что будет послезавтра. Ну, которую в тот день поливали клизмой у входа. Кажется, её зовут Мисаки. Записалась на приём по поводу запоров.

— А, та самая, — протянула Томоми, прищурившись. — Её здорово измучили, но она всё равно придёт?

— У неё был жуткий запор, так что после клизмы ей явно полегчало. Перед уходом она сказала: "Пожалуйста, и дальше помогайте мне!" — и аккуратно записалась, — пояснил я.

Томоми усмехнулась:

— И это всё, да? Хотя, кажется, в тот раз ты использовал свой "моющий стержень", верно?

— Ну да, но это же обычное дело, ничего особенного, — отмахнулся я.

— Может, для тебя и не особо, а вот как она это восприняла? Ей 30, замужем недавно — довольно пикантный возраст. Детей, наверное, ещё нет, — заметила она с хитринкой в голосе.

— Ээ, что ты имеешь в виду? — не понял я.

— Да то, что у многих женщин в таком возрасте полно сексуальных неудовлетворённостей. Если она впервые кончила от анала, то это многое объясняет, разве нет? — подмигнула она.

Я замолчал, обдумывая её слова. Похоже, после каникул меня ждало что-то интересное. Время пролетело незаметно, и вот наступил последний день пребывания Чики в Токио.

— --

Утро в больнице началось с привычной суеты. Я стоял в приёмной, когда медсестра, чей голос звенел, как колокольчик, объявила:

— Пациенты на приём, сначала измеряем температуру!

Она распределяла задачи с неуёмной энергией:

— Чика-чан, пусть сестра тебе поможет. Томоми-сан, ты сама справишься, верно? Мисаки-сан, я измерю вам, ослабьте ремень, пожалуйста.

Температуру у нас измеряют ректально — традиция, которая шокирует новичков. Но благодаря этой медсестре, чья жизнерадостность могла растопить любой лёд, даже самые стеснительные пациенты расслаблялись. Хотя бы немного.

Мисаки пришла не одна — с мужем, что меня порядком удивило. Медсестра тут же обратилась к нему:

— Муж Мисаки-сан, сюда, пожалуйста. Первый раз может удивить, но в этой больнице ректальная температура — стандарт. Все проходят через это.

Я задумался: что привело его сюда? Подозрения после её бритья? Или после анальных процедур их интимная жизнь заиграла новыми красками? Если бы Томоми вернулась домой с выбритой киской, я бы тоже примчался разбираться. Помню, как сам впервые пришёл сюда с ней — нервы были на пределе.

Мисаки стояла в обтягивающих джинсах, которые медсестра начала стягивать вниз, приговаривая:

— Так, сейчас спустим штаны чуть-чуть. Вставим зонд в попу, стойте спокойно — это быстро!

"Чуть-чуть" оказалось преуменьшением. Чтобы засунуть руку, джинсы пришлось спустить почти до колен. Её тонкие фиолетовые трусики оголились полностью, обтягивая пышные ягодицы. Сквозь ткань просвечивал тёмный треугольник спереди, а сзади — влажное пятнышко от пота и, возможно, чего-то ещё. Медсестра весело добавила:

— Мисаки-сан, в следующий раз приходите в юбке! С брюками столько возни, да и трусики всем видны!

Муж Мисаки не выдержал:

— С-сестра, нельзя ли уложить её на бок?!

Ему явно не нравилось, что трусы жены вот-вот сползут ниже, обнажая всё перед чужими глазами. Медсестра кивнула:

— На бок? Ладно, тогда ложитесь на эту кушетку!

Мисаки легла, подтянув колени к груди. Её трусики спустили до бёдер, обнажив белые ягодицы, между которыми уже блестел выбритый анус — дело моих рук. Зонд, толстый, диаметром 3 см, медленно вошёл в неё. Она тихо застонала:

— Ах… н-н-н!

Этот зонд был не просто термометром — его специально сделали массивным, чтобы пациент ощущал давление, почти удовольствие. Все, от мужчин до женщин, невольно издавали звуки при его введении. Кто-то в приёмной тут же прокомментировал:

— Та тётка застонала, зонд вставили. Посмотрим, что там?

Все знали: после этого нужно три минуты стоять неподвижно, даже в самом сложном положении. Завсегдатаи уже ждали этого шоу. Медсестра строго предупредила:

— Не двигайтесь! Если будет ошибка, придётся заново!

— --

Но через пару минут раздался сигнал ошибки: "Пи-пи!" Мисаки вздрогнула.

— Ай-яй, опять ошибка! Я же сказала не шевелиться! Ничего не поделаешь, — вздохнула медсестра.

— П-простите… м-мне стыдно… — пролепетала Мисаки, её голос дрожал.

Зонд был настроен на максимальную чувствительность — малейшее движение, и всё сбрасывалось. Это был приказ директора, чтобы "усмирить" её. Томоми в это время стояла рядом, задрав юбку, и уверенно вставляла зонд в свой анус, оголив половину попы. Для неё это было рутиной, но для Мисаки — кошмаром. После нескольких неудач медсестра сдалась и крикнула:

— Простите, сестра, помогите с измерением температуры!

Томоми встрепенулась:

— Ой, позвала сестру? Это плохо…

Чика удивилась:

— Сестра, почему? Разве звать старшую нельзя?

— Можно, но это страшно. Если будешь медлить, станет ещё хуже. Мисаки скоро поймёт, — ответила Томоми, зная, что её саму не раз "исправляла" старшая медсестра.

В приёмную ворвалась крупная женщина с суровым взглядом — старшая медсестра. Она рявкнула:

— Чего стыдиться при измерении температуры?! В больнице подчиняйся правилам! Разбаловали её, вот и всё! Давай, поднимай попу, становись на четвереньки!

Мисаки взвизгнула:

— Н-нет… на четвереньки?! Попа голая… стыдно!

— Что ты мелешь?! Пришла лечить запор, а это стыдится?! С таким подходом далеко не уйдёшь! — отрезала старшая.

Муж попытался вмешаться:

— Сестра, н-не надо так строго…

— Мужчина! Это правила больницы. Не нравится — уходите до осмотра. Ну, что решаете?! — бросила она.

Мисаки умоляюще посмотрела на мужа:

— Дорогой, всё нормально… я потерплю на четвереньках… молчи, прошу!

Он сдался, и старшая скомандовала мне:

— Я крепко держу, а ты раздвинь ей там всё, чтобы было удобно вставлять!

Старшая медсестра, крупная и властная, зафиксировала Мисаки с такой силой, что та не могла даже дёрнуться. Её пышная попа, мягкая и дрожащая, торчала вверх, выставленная напоказ, словно трофей. Джинсы и тонкие фиолетовые трусики, пропитанные её потом и лёгким мускусным ароматом, были грубо спущены до щиколоток, скомканные у её дрожащих ног. Я подошёл ближе, чувствуя, как мой пульс ускоряется, и осторожно раздвинул её ягодицы. Кожа была горячей, влажной от напряжения, и я ощутил, как её мышцы слегка подрагивают под моими пальцами. Но старшая рявкнула, её голос резанул воздух:

— Не так! Главное не видно! Шире, глубже раздвигай, понял?!

Её тон не терпел возражений, и я подчинился, вцепившись сильнее. Ягодицы разошлись, обнажая всё сокровенное. Её анус раскрылся передо мной. Он пульсировал, словно живой, испуская слабый, терпкий запах — смесь химии и её естественного естества. Я невольно задержал дыхание, чувствуя, как мой член напрягается в штанах от этого вида. Ниже, между её полных бёдер, блестела выбритая вагина — гладкая, набухшая от прилива крови, с приоткрытыми губами, между которыми медленно стекали густые, прозрачные капли её соков. Они тянулись тонкими нитями, оставляя влажные дорожки на внутренней стороне бёдер, и я ощутил, как воздух наполнился её пряным, возбуждающим ароматом.

Старшая удовлетворённо кивнула, её глаза блеснули:

— Вот, теперь видно! Сестра, вставляй зонд!

Медсестра шагнула вперёд с толстым зондом в руках, и я заметил, как Мисаки напряглась, её дыхание стало прерывистым. Когда зонд коснулся её ануса, она тихо застонала — низкий, хриплый звук, полный смеси стыда и невольного удовольствия. Зонд медленно вошёл, растягивая её тугое кольцо, и я увидел, как её вагина дрогнула, выдавив ещё одну каплю влаги, которая скатилась вниз, смешиваясь с потом на её коже.

Муж Мисаки стоял рядом, его лицо исказилось от боли и беспомощности. Он простонал:

— Мисаки, это слишком… мне жаль тебя…

Его голос дрожал, но в глазах мелькнула тень чего-то другого — похоти, которую он пытался скрыть. Мисаки, с пылающими щеками, повернула к нему голову, её губы дрожали:

— Дорогой, прошу, стой тихо! — выдохнула она, её голос сорвался в жалобный всхлип.

Вокруг нас уже собралась толпа зевак — мужчины-пациенты с горящими глазами, отцы, притворяющиеся, что отвели взгляд, и даже сотрудники, не скрывающие любопытства. Их штаны оттопыривались, выдавая их возбуждение, пока они пожирали глазами её раскрытые дырочки. Некоторые из них, я знал, приходили сюда специально ради таких сцен, придумывая жалобы, чтобы попасть в приёмную. Мисаки лежала перед ними, как на алтаре — её анус, растянутый зондом, и вагина, пульсирующая от напряжения, были выставлены напоказ. Я заметил, как один из мужчин, пожилой, с сальными волосами, облизнул губы, не отрывая взгляда от её промежности, где капли выделений блестели под светом ламп.

Муж Мисаки был в отчаянии, его руки дрожали, но я не мог не увидеть, как ткань его брюк натянулась спереди. Его член явно напрягся, выдавая его тайное возбуждение. Похоже, рассказы о том, как я "лечил" его жену анальными процедурами, разожгли в нём что-то новое, тёмное и жгучее. Он смотрел на её раскрытую попу, на зонд, погружающийся всё глубже, и я почти слышал, как его дыхание учащается, смешиваясь с тихими стонами Мисаки. Её ягодицы дрожали, а из горла вырывались слабые, влажные звуки — смесь унижения и невольного наслаждения, от которых у меня самого закружилась голова.

Тем временем Чика извивалась от мучений, её тонкий голосок дрожал от паники, когда зонд выдал очередной сигнал ошибки: "Пи-пи!" Её нежное тело напряглось, а пальцы судорожно сжимали подол юбки.

— Эээ, почему? Почему не выходит?! Сестра, что делать?! — взвизгнула она, её большие глаза блестели от слёз и страха.

Её зонд, как и у Мисаки, был настроен на максимальную чувствительность — малейшее движение, и всё сбрасывалось. Томоми, стоя рядом, закатила глаза и выдохнула с лёгким раздражением:

— Потому что плохо вставляешь, дурочка! Засовывай глубже, покажи мне!

Чика, покраснев до корней волос, неловко задрала юбку и начала возиться под ней, пытаясь просунуть зонд в свой тугой анус. Её тонкие пальчики скользили по коже, оставляя влажные следы но ничего не получалось — зонд то и дело выскальзывал, а её дыхание становилось всё более тяжёлым. Я смотрел на неё, чувствуя, как мой член напрягается от вида её неловких движений и слабых стонов, вырывающихся из приоткрытых губ. Старшая медсестра, заметив эту возню, шагнула вперёд, её голос прогремел, как раскат грома:

— Томоми, так не годится! Пусть Чика, как Мисаки, выставляет свою сладкую попку напоказ!

Чика взвыла, её голос сорвался в жалобный вопль:

— Эээ, не хочу-у-у!

Она видела, что сделали с Мисаки — как её раздели, растянули и выставили перед всеми, — и понимала, что её нежная, девичья киска тоже станет добычей жадных взглядов. Её щёки пылали, а тело дрожало от ужаса и странного, едва уловимого возбуждения. Томоми, наклонившись к ней, начала уговаривать, её голос стал мягче, почти соблазнительным:

— Давай, малышка, надо попу показать… Это быстро, обещаю.

Но 21-летняя студентка, с её упругим телом и невинным лицом, сопротивлялась изо всех сил, сжимая бёдра и вцепившись в юбку, как в спасательный круг. Старшая, потеряв терпение, фыркнула:

— Редко встретишь такую стесняшку для простой температуры. Ладно, идём в процедурную, раз так!

Томоми тут же запротестовала, её голос стал резким:

— Сестра, подождите! Я заставлю её здесь измерить, дайте минутку!

Чика возмутилась, её глаза расширились от недоумения:

— Сестра, в процедурной лучше! Почему здесь?!

Томоми схватила её за руку и указала на открытую дверь процедурной:

— Дура, вон там процедурная! Смотри, что тебя ждёт!

Я проследил за её взглядом. Дверь была распахнута настежь, и из приёмной открывался полный обзор. Посреди комнаты возвышался тот самый стол для клизм — массивный, металлический, без единой шторки. Я представил Чику, привязанную к нему с разведёнными ногами, её белоснежная попа поднята вверх, а розовая, мокрая щель выставлена напоказ под ярким светом ламп. Её анус бы пульсировал, ожидая зонда, а соки стекали бы по бёдрам, оставляя липкие дорожки. Чика взвизгнула, её голос задрожал от ужаса:

— Ч-чтооо?! Там?! Ни за что!

— Вот-вот, — кивнула Томоми, её губы изогнулись в лёгкой усмешке. — Так что здесь давай, высовывай попу. Ноги вместе — и ничего не видно, поняла?

Чика сдалась, её сопротивление растаяло под напором сестры. Медсестра шагнула вперёд и одним движением задрала её короткую юбку, обнажив тонкие белые трусики, уже слегка влажные от пота и напряжения. Она рванула их вниз, стягивая до колен, и я увидел её попу — круглую, упругую, с бархатистой кожей, которая тут же порозовела от стыда. Медсестра уложила её в позу "смены подгузников", схватив за щиколотки и подняв ноги высоко вверх, как у младенца. Её ягодицы раздвинулись сами собой, и между ними открылся маленький, девственный анус — тугой, коричнево-розовый, слегка сжатый от страха. Он блестел от тонкого слоя пота, а ниже, между пухлых бёдер, проглядывала её киска — гладкая, с набухшими губами, которые приоткрылись от позы, обнажая влажную, розовую плоть внутри. Капля её соков медленно стекла вниз, оставляя блестящий след, и я почувствовал, как мой член дёрнулся в штанах от этого зрелища.

Чика инстинктивно прикрыла промежность руками, её пальцы дрожали, но Томоми рявкнула, оттолкнув их:

— Нельзя, дура! Так опять ошибка будет! Смирись, пусть смотрят!

— У-у-у, сестра, ты обманула! Всё равно видно-о-о! — зарыдала Чика, её голос сорвался в жалобный стон.

Слёзы катились по её щекам, но я видел, как её тело невольно реагирует — соски затвердели под тонкой блузкой, а вагина слегка сжалась, выдавив ещё одну каплю влаги. Медсестра встала перед ней, пытаясь закрыть её от жадных взглядов толпы, но её стройная фигура была слишком узкой, чтобы скрыть эту картину. Обе девушки — Чика и Мисаки — лежали с голыми промежностями, превратив приёмную в настоящее порно-шоу. Мужчины вокруг пялились, не скрывая похоти: один старик облизывал губы, другой сжимал пах, а молодой парень в углу явно тёрся через штаны, не отрывая глаз от Чикиной раскрытой щели.

Медсестра, заметив хаос, крикнула, её голос прорезал шум:

— Ещё немного! Терпите, не дрыгайтесь — скоро конец!

Она медленно ввела зонд в Чику, и я услышал, как та всхлипнула, её анус сжался вокруг толстого стержня, издавая слабый влажный звук. Толпа ахнула, а я почувствовал, как мой член пульсирует, готовый вырваться из штанов. Наконец раздался долгожданный сигнал: "Пип!" У Мисаки зонд тоже завершил работу, её стоны стихли, оставив лишь тяжёлое дыхание.

Ритуал измерения температуры закончился, но воздух в приёмной всё ещё был пропитан запахом пота, выделений и разврата. Я вытер лоб, пытаясь скрыть своё возбуждение, но знал: это только начало.

— --

— Новые пациенты, на осмотр — в среднюю приёмную! — объявила медсестра, и я приготовился к следующему акту этого странного дня.

Примечание 1) Ректальный температурный зонд - Это детекторная часть цифрового термометра с изолированным измерением. Чтобы приучить пациентов к анальному доступу, необходимому для лечения запоров, измерение температуры проводится путём введения в прямую кишку термометра в форме энемагры (анального стимулятора). Максимальный диаметр в 3 см обеспечивает выраженное ощущение при введении, а также служит для ограничения движений пациента во время измерения. Особенностью зонда нашей клиники является встроенный акселерометр (датчик ускорения), который фиксирует малейшие движения.