Kim от Andyhm

******************

Я ждал, когда Ким одумается, с тех пор как мы познакомились. Как и многим мужчинам, мне было трудно понять, что любимая женщина видит во мне – я постоянно чувствовал, что не заслуживаю ее. За эти годы я придумал множество глупых причин, по которым она могла бы со мной развестись. Каждый раз, придумав новую, я добавлял ее в свой мысленный список.

Мы приехали домой в пятницу днем; всю прошлую неделю были в командировках по работе. Кимберли работала в одном из крупных международных аукционных домов. Последнюю часть своей поездки она провела в Цюрихе, проверяя подлинность и документируя картины и эскизы для следующего аукциона изобразительного искусства. Я же был на севере Англии, ведя переговоры с английским наследием для клиента о наилучшем практическом способе восстановления средневекового поместья.

Я был на машине, поэтому запланировал свое возвращение так, чтобы в середине дня встретить Ким в аэропорту. Пока ехали тридцать миль до нашего коттеджа, она была немногословна. Приняла душ и присоединилась ко мне на террасе, чтобы насладиться последними лучами солнца.

Она сидела молча, потягивая из бокала вино. Это был верный признак того, что у нее есть что-то на уме. Когда будет готова, я знал, что она затронет все, что ее беспокоит.

Наконец, голосом, едва превышающим шепот, она сказала:

– Я беременна...

Два слова, которые должны заставить грудь любого мужа вздыматься от мужской гордости.

– Но не уверена, что ребенок твой.

И еще шесть слов, которым суждено было вырвать сердце из той же груди. Я не знал, чего ожидал, но только не этих роковых слов, грозивших взорвать наш уютный мир. Я сидел в ошеломленном молчании, затем встал и пошел к дальнему краю террасы, глядя на поля. Пытался осознать ее последнее высказывание и надеялся, что ослышался.

– Что ты сказала? – сумел вымолвить я.

Она непроизвольно положила руку на живот.

– Пытаюсь сказать, что примерно в то время, когда был зачат этот ребенок, спала с другим мужчиной.

Я не ослышался, мои ноги ослабли, и с трудом сумел вернуться к своему креслу и рухнул, отвернув голову, не желая на нее смотреть.

Она продолжала возиться со своим полупустым стаканом. Я застыл, пытаясь осознать то, что она мне только что сказала. К сожалению, чего-то подобного я ожидал уже много лет, с того самого момента, когда Ким впервые согласилась пойти со мной на свидание. Что она вот-вот поймет свою ошибку и найдет кого-нибудь получше, но всегда верил, что ее честность заставит ее сказать мне, что ее чувства ко мне изменились, едва это возникнет. Что она не станет скрывать интрижку. Как же я ошибался!

Молчание между нами затянулось, пока она, наконец, не сказала:

– Скажи что-нибудь, хоть что-нибудь, Бен.

– А что тут скажешь? – грустно сказал я. – Ты только что взяла то, что должно было стать одним из самых счастливых моментов в моей жизни, и, блядь, убила его.

Я должен был кричать, но не кричал. Говорил тихо, смирившись со своей участью.

Наконец, я поднял голову и посмотрел на красивую женщину, сидящую напротив меня. Светлые, почти белые волосы обрамляли лицо, которое можно было бы увидеть на страницах модного журнала. Ее васильково-голубые глаза смотрели на меня, в их уголках стояли слезы.

Я ждал чего-то подобного много лет, – вслух размышлял я. – Представлял себе множество способов, как ты можешь меня бросить, но никогда не думал, что ты будешь настолько бессердечной. Я всегда боялся, что ты одумаешься и поменяешься, но сказать мне таким образом, что ты беременна ребенком своего любовника, – это не то, чего я когда-либо ожидал.

– Я не собираюсь меняться, и он не мой любовник, и, скорее всего, ребенок твой, а не его. Я слишком сильно тебя люблю...

Я перебил:

– Но ты ведь трахалась с другим мужчиной, в то время как мы пытались зачать ребенка. Забавный способ показать, что ты меня любишь. Господи, зачем ты вообще потрудилась сказать мне? Почему просто не ушла и не избавила меня от мучений от осознания того, что другой мужчина преуспел там, где я потерпел неудачу.

Она тихо всхлипнула:

– Я не говорила, что знаю, что он его, но есть шанс, что так может быть, и если это так, ты бы узнал об этом, едва он родился.

Я посмотрел вниз на свою руку, сразу же поняв ее. Моя кожа нежно-кофейного цвета – наследие англо-карибского отца.

– Он белый?

Она слегка кивнула, затем отвернулась и посмотрела на сад.

– Он – твоя полная противоположность: блондин, бледнокожий и голубоглазый.

Не оборачиваясь, она сказала:

– Если бы я точно знала, что это его ребенок, то сделала бы медикаментозный аборт и всю оставшуюся жизнь молилась, чтобы ты никогда об этом не узнал.

Ее голос был лишенным эмоций, что вызывало тревогу.

– Но если есть хоть какой-то шанс, что он может быть твоим, это не вариант. Я так хочу ребенка от тебя.

Это само по себе многое говорило о ситуации. Ким воспитывалась католичкой, и хотя сама называла себя невоцерковленной, она сохранила многие свои религиозные убеждения о святости брака и нерожденного ребенка. Ее заявление о том, что она думала об аборте, было ошеломляющим. Вся эта ситуация не имела никакого смысла,

– А если окажется, что он от него. К чему это нас приводит?

– Я буду просить у тебя прощения, каждый день с этого момента и до рождения ребенка.

Я почувствовал, как черты моего лица затвердели, когда я сказал:

– Когда ты сказала мне «да», я считал себя самым счастливым человеком на свете. Всегда считал себя недостойным тебя, но в одном уверен: я не буду, не смогу воспитывать чужого ребенка. Кто он вообще, этот гребаный змей подколодный?

– Он никто.

– Ну, мистер Никто был достаточно хорош, чтобы трахнуть тебя, – огрызнулся я. – Что ты будешь делать, если это его ребенок?

Она протянула руку, но я ее проигнорировал.

– Я не стану воспитывать чужого ребенка, – повторил я. – И ты должна мне сказать, кто он?

Ким не двигалась и ничего не говорила. Я подождал некоторое время, прежде чем оставить ее наедине со своими мыслями. Пошел внутрь, в дом, который мы создали вместе, и нашел тихий уголок, чтобы зализывать свои раны. Мне требовалось решить, что делать дальше. Обижаться на нее казалось бессмысленным; что сделано, то сделано, и нам обоим предстояло решить, как мы будем жить с последствиями ее действий. Но поквитаться с ублюдком, из-за которого все это произошло, было очень важно.

***

Она была той самой девушкой, которая, кажется, есть в каждой школе или университете. В данном случае Кимберли Смитсон, наследница семейного бизнеса, – бесспорная королева пчел. Богиня, казалось бы, настолько выше моего социального положения, что я никогда не понимал, зачем ей скромный Бенджамин Андерс.

Как пчелиная матка, она никогда не была одна. Как трутни в улье, с ее стороны всегда была та или иная студенческая элита. Я мог любоваться ею лишь издалека, в компании с остальными рабочими пчелами. Я бы не называл себя ботаником или неудачником, и мне говорили, что я довольно симпатичен. Но у меня есть недостаток: мне не хватает уверенности в себе – печальное последствие доминирующей матери и самодовольной сестры. Поэтому я не мог принять, что такая девушка как Ким, может заинтересоваться мной.

Мы оба были гуманитариями, Ким изучала историю искусств, а я – средневековую историю и архитектуру. В начале весеннего семестра моего второго курса мы оба посещали один курс, «История средневекового искусства», и именно там я с ней познакомился.

На первую лекцию я пришел пораньше. Люблю делать это, чтобы занять то самое идеальное место, которое есть в каждом лекционном зале. Это – место с хорошим обзором, но настолько идеально расположенное, что его обладатель практически не виден лектору. Я нашел такое место, и оно стало моим; небольшая аудитория начала заполняться, она вмещала около тридцати студентов. Когда пришел лектор и начал раздавать материалы курса, все места рядом со мной были заняты.

Она вошла в маленькую аудиторию как раз в тот момент, когда лектор уже начал лекцию. Она одарила его широкой извиняющейся улыбкой, от которой тот потерял дар речи, и поспешила занять последнее место, рядом со мной.

– Привет, я – Кимберли, а ты? – прошептала она.

– Бен, – пробормотал я, краснея. Моя попытка сохранить анонимность была напрасной, так как лектор смотрел на нас. Я открыл тетрадь и возился с ручкой.

Лектор начал рассказывать о важности религии в Средние века и о том, как это отражалось в искусстве того периода. Все что я ощущал, – это аромат прекрасной женщины, сидящей рядом со мной. В конце лекции она со мной попрощалась и ушла, лишь ненадолго задержавшись возле лектора, чтобы забрать свой экземпляр учебного материала.

Та же сцена повторилась на следующих двух лекциях. Кимберли приходила, когда лектор начинал лекцию, и опускалась на сиденье рядом со мной. Я вдыхал ее прекрасный аромат и представлял, что держу ее в своих объятиях.

Это был один из старых лекционных залов, и пространства между креслами почти не было. В первый раз, когда сидели вместе, мы тщательно соблюдали личное пространство друг друга. Во второй я почувствовал, как ее нога прижалась к моей. Мне удалось это проигнорировать; меньше всего мне хотелось, чтобы она обвинила меня в том, что я прикасаюсь к ней.

Я подумал о том, чтобы в следующий раз пересесть на другое место, но, черт возьми, если она хочет тереться своей фантастической ногой о мою, я буду наслаждаться каждым мгновением. В тот день я никак не мог списать то, что она делала, на случайность.

На ней была длинная рубашка с коротким рукавом, задравшаяся до бедер, когда она села, и тут же ее нога оказалась прижатой к моей. День был жаркий, а на мне были шорты, и я чувствовал каждый сантиметр ее шелковистой мягкой кожи, когда она касалась моей. На протяжении всей лекции ее нога мягко двигалась рядом с моей. К этому времени она попросила меня называть ее Ким.

– Мои друзья зовут меня Ким, и мне нравится думать, что мы могли бы стать друзьями, – сказала она.

В течение нескольких дней после нашей первой встречи она внезапно махала мне рукой и приветствовала, когда мы проходили мимо в коридорах. Однажды днем мы приятно провели время в кафе, потом ее позвал один из ее альфа-трутней, и она ушла, а мои щеки покраснели после ее прощального поцелуя.

Сегодняшняя лекция была другой. Шел дождь, и мы оба были в джинсах, но моя нога все еще была теплой от ее прикосновения к моей. Лекция закончилась, и я закрыл тетрадь. Я ожидал, что Кимберли, как обычно, поспешит уйти, и хотел ее опередить. Я набрался смелости и спросил Ким, не хочет ли она пойти выпить в этот вечер. Но она не двигалась, а когда я заговорил, она положила свою руку на мою.

– Не мог бы ты подождать, пока остальные не уйдут? Мне нужно тебя кое о чем спросить, – сказала она, и я снова уселся на свое место.

Прошло несколько минут, и мы остались одни. Она откинулась на спинку кресла и посмотрела на меня, как фермер, оценивающий свои запасы. Затем сделала нечто довольно странное: попросила меня встать и медленно повернуться вокруг себя. Справившись с удивлением, я подчинился. Когда я снова оказалась с ней лицом к лицу, она широко улыбнулась.

– Мне нужно твое тело, – объявила она.

Я несвязно пробормотал и привскочил, прежде чем выдохнуть:

– Что, как?

Не очень оригинально, знаю, но могу поспорить, что в такой же ситуации и вы не смогли бы придумать ничего более красноречивого.

Она тихо рассмеялась:

– Прости, я могла бы сформулировать это гораздо лучше.

Я подарил ей, как надеялся, ободряющую улыбку и снова сел рядом с ней.

Она снова начала.

– Бен, я подрабатываю в художественном отделе в качестве натурщицы. Никто из тех, с кем я общаюсь, об этом не знает, и я бы хотела, чтобы так все и оставалось. На прошлой неделе я должна была позировать с другим натурщиком, мужчиной. Но парень, которого заказал художественный отдел, оказался мерзавцем. Он постоянно меня трогал, и в итоге я дала ему пощечину. После этого нам пришлось позировать отдельно, что не входило в задание для класса. Я думала, что провалила выступление, но учительница отнеслась к ситуации с пониманием. Она посоветовала мне найти кого-нибудь, с кем мне было бы комфортно работать, находиться в тесном контакте... и обнажаться.

Она бросила на меня слегка смущенный, но полный надежды взгляд.

– Хорошо, – тихо сказал я, отчаянно пытаясь загнать в угол свои дикие мысли. – И ты хочешь, чтобы я предложил тебе кого-нибудь?

Она коротко улыбнулась, покачав головой.

– Нет, я хочу, чтобы ты сделал это со мной. У тебя для этого идеальное тело, и студентам понравится, как мы будем контрастировать.

Она положила свою бледную руку рядом с моей светло-коричневой.

– Инь и янь, – улыбнулась она.

Я замер от удивления. Неужели она просит меня позировать с ней обнаженной перед группой студентов-искусствоведов? Так и есть, и она терпеливо ждала моего ответа.

– Когда? – наконец смог пролепетать я, дрожа от страха при мысли о том, что мне придется обнажаться перед ней и кучей незнакомых людей, а также от предвкушения того, что увижу Ким обнаженной.

– Завтра вечером, с семи до девяти тридцати в художественном корпусе. Тебя это устроит?

Я кивнул, не пожелав довериться своему голосу.

– Хорошо, я надеялась, что ты согласишься, – с некоторым облегчением сказала она. – Я говорю тебе, почему бы нам не встретиться в студенческом баре в шесть тридцать, и мы смогли бы пойти туда вместе? Нам платят двадцать фунтов в час за бар, так что, после ты сможешь позволить себе пригласить меня перекусить и выпить.

Не думаю, что у меня вообще в этом вопросе был выбор. Ким была идеальной непреодолимой силой, а я не был недвижимым объектом.

В шесть часов следующего вечера я зашел в студенческий бар и, нервно ожидая появления Ким, выпил пинту жидкой храбрости. В соответствии с ее инструкциями, на мне были свободные треники и мешковатая футболка без нижнего белья, и я чувствовал себя невероятно стеснительно.

– Они предпочитают, чтобы на нашем теле не было линий от нижнего белья, – объяснила она, когда говорила, что я должна надеть.

– Но тебе лучше взять с собой что-нибудь более приятное, чтобы потом переодеться на. У девушки должны быть свои стандарты, знаешь ли. Я не позволяю приглашать меня на свидания кому попало.

Она ушла, а мой разум отказывался воспринимать произошедшее. Я увижу самую красивую девушку, которую когда-либо встречал, обнаженной, а после этого приглашу ее на свидание. В этот момент я начал смеяться: до меня дошла ирония ситуации. Можете поверить, что у меня будет свидание наоборот? Разве ты не должен сначала угостить девушку вином и обедом, прежде чем с ней раздеться?

Ким вошла в дверь бара пятнадцать минут спустя, и, клянусь, бар затих в восхищении. На ней была длинная юбка, облегающая ее длинные ноги, и свободная блузка в крестьянском стиле. Она подошла ко мне, и я встал, чтобы ее поприветствовать. Она удивила меня, подойдя вплотную ко мне и обняв. Я почувствовал, как ее соски прижались ко мне, доказывая, что на ней нет лифчика.

Она улыбнулась, и ее рука скользнула по моей заднице.

– Отлично, ты без нижнего белья, – сказала она своим музыкальным голосом.

Я кивнул, и тогда она взяла мою руку и ненадолго положила ее на изгиб своей попы. Сквозь мягкий хлопок юбки я чувствовал изгибы ее ягодиц, и если только на ней нет самых маленьких стрингов, под юбкой она обнажена.

Мгновение спустя она подтвердила мои мысли:

– Я тоже, давай, идем.

Я проглотил последний глоток своего напитка, и мы пошли к зданию искусств. Я понятия не имел, чего ожидать, и последовал за Ким в офис на первом этаже, где мы обо отметились. Женщина за столом окинула меня оценивающим взглядом, от которого я покраснел, а Ким улыбнулась.

– В конце нам нужно будет снова отметиться, чтобы получить деньги, – сказал Ким. – Пойдем, жеребец; рядом со студией есть комната, где мы раздеваемся.

Она взяла меня за руку, и мы пошли на второй этаж; она показала мне пустую студию. Вокруг большей части комнаты по широкой дуге была установлена дюжина мольбертов. В центре стоял возвышенный помост с широкой скамьей с мягкой обивкой.

– Наш трон, – сказал я, отчаянно пытаясь успокоить бабочек в животе. Ким рассмеялась и сказала:

– Трон для императора и его новой одежды.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять смысл, и я усмехнулся, чтобы показать, что понял. Она указала на раздевалку, и я предложил ей пройти первой.

Она опять засмеялась.

– Через несколько минут мы оба будем голыми и будем лежать в объятиях друг друга на этой скамейке. Не думаю, что имеет значение, если ты увидишь, как я раздеваюсь.

Она легонько подтолкнула меня и последовала за мной в раздевалку, после чего закрыла дверь.

На несколько мгновений все что я мог делать, это застыть посреди комнаты. С одной стороны стояло несколько кресел и стол, с другой – ряд из четырех шкафчиков. На вешалке для одежды возле зеркала в полный рост висело полдюжины полотенечных халатов.

– Я – первая? – спросила Ким и, не дожидаясь ответа, отвернулась, расстегнула блузку и стянула ее через голову. Она положила блузку на подлокотник одного из кресел и повернулась ко мне лицом.

Долгое мгновение я не мог дышать, мне снились эти груди, и вот теперь я на них смотрю. Красивая грудь, с большими розовыми ареолами, которые сморщились в прохладе комнаты, с длинными темно-розовыми сосками. Она подставила под них руки, поддерживая их вес, и внимательно рассматривала их в зеркале.

– Как думаешь, этот не выше, чем второй? – В ее вопросе прозвучал серьезный тон.

Я тихонько кашлянул и понял, что покраснел.

– Я... я так не думаю.

Она повернулась, чтобы снова посмотреть на себя, и медленно кивнула своему отражению.

– Полагаю, ты прав, но ты же знаешь, как это бывает; всегда видишь в себе недостатки.

Позже я понял, что эту маленькую сцену она разыграла, чтобы заставить меня расслабиться, и это сработало.

Она отпустила свои груди, пошарила в поясе юбки, расстегнула юбку и положила ее рядом с блузкой. После чего повернулась ко мне лицом, и я с удивлением заметил слабый румянец у ее горла.

– Итак, что думаешь? – И она жестом указала вниз на свое тело.

Я уже упоминал, что Ким красива, и, вероятно, я поступил с ней крайне несправедливо. Ее красивая грудь не отменяла остальной части ее удивительного тела. Она была высокой, белокурой блондинкой, ее длинные волосы настолько светлые, что кажутся почти белыми. Овальное лицо с голубыми глазами и милейшим носиком. Ее лоно плавно загибалось от плоскости живота; на секунду я подумал, что ее лоно безволосое, но второй взгляд показал линию ультратонких светлых волос, которые были почти незаметны.

Мне хотелось встать перед ней на колени и поклониться алтарю ее женственности, но все что я мог сказать, было:

– Ты прекрасна.

Ким покраснела.

– Твоя очередь, – сказала она, и мое дыхание замерло. На какой-то ужасный момент я не был уверен, что смогу это сделать, и она, должно быть, почувствовала мой дискомфорт.

Она подошла ближе, взяла мою руку и положила ее на свою грудь.

– Я не кусаюсь, клянусь.

Она взяла подол моей футболки и стянула ее через голову. Я пожалел, что отпустил ее грудь, а заменить руку мне показалось неправильным.

Она провела тыльной стороной пальца по моей груди:

– Ты знаешь, ты очень красив; но твоя проблема в том, что ты стесняешься.

Она указала на мои треники:

– Боюсь, их придется снять.

Она кивнула головой в сторону закрытой двери. Слышался слабый шум людей, передвигающихся по студии.

– До начала занятий у нас около пяти минут, а я еще должна рассказать тебе, что там будет.

Я стянул свои треники, еще больше стесняясь того, что мой член растет.

– Прости, – сказал я.

– Ни за что. – Она поцеловала свои пальцы и коротко коснулась моей непокорной плоти, прежде чем отойти. Подошла к вешалке с халатами и завернулась в один из них, затем передала второй мне. Мы сели и стали ждать, когда нас вызовут.

– Учительницу зовут Индия, – сказала Ким. – Именно она будет устанавливать нас в позу во время занятия; никому другому прикасаться к нам не разрешается. Обычно на каждом занятии я удерживаю две позы. Первая длится больше часа, затем пятнадцатиминутный перерыв. После этого переходим ко второй.

Новая мысль подняла свою уродливую голову, и я спросил с оттенком паники:

– Кого-нибудь из студентов я знаю?

– Сомневаюсь, – обнадеживающе ответила она. – Все они выпускники художественного факультета. Не волнуйся, все они – серьезные художники и очень профессионально относятся ко всему этому.

Раздался стук в дверь, и в комнату вошла пухлая седовласая женщина лет пятидесяти. Мы встали, и Ким обняла ее, а затем указала на меня.

– Индия, это Бен. Разве он не идеален?

Индия поджала губы и заправила прядь распущенных волос за ухо. Она обошла вокруг меня, а затем спросила, не могу ли я снять халат? Я посмотрела на Ким, ободряюще кивнувшую. Я передал халат Ким, а Индия продолжила ходить вокруг меня.

– Ким, встань пожалуйста рядом с ним, – наконец сказала Индия.

Ким сняла халат и подошла ко мне. Она обняла меня за талию и положила голову мне на плечо.

– Ты права, Ким; прекрасный контраст. Сможешь ли ты удерживать позу для студентов?

Я сделал паузу, прежде чем понял, что она обращается ко мне, и кивнул.

– Хорошо, тогда давайте начнем.

Ким подхватила наши халаты, и мы надели их для короткой прогулки к помосту. Индия разговаривала с классом, пока усаживала нас с Ким на скамью. Она нашла несколько подушек, которые использовала для нашей поддержки. Она сделала нас похожими на влюбленных, приходящих в себя после занятий любовью. Я лежал на спине, слегка повернувшись к Ким. Она лежала на боку лицом ко мне, одна ее нога была перекинута через мои бедра, а голова лежала на моем плече. Длинные волосы Ким были искусно задрапированы, обрамляя ее обнаженную грудь. Там, где мы соприкасались, кожа словно горела, и мне пришлось побороться, чтобы не смутиться. И все же, когда Индия поправила ногу Ким так, чтобы мой темный член выделялся на фоне белой ноги Ким, я не смог удержаться от непроизвольного подергивания.

– Не волнуйся, – прошептала Ким. – Мне нравится чувствовать тебя рядом со мной; теперь не двигайся.

Так мы и лежали; единственными звуками были звуки карандаша по бумаге и шепот разговоров между Индией и студентами. Моя голова была приподнята настолько, что я мог видеть тело Ким, вытянувшееся рядом с моим. Ее грудь плавно поднималась и опускалась в такт дыханию. Под моими пальцами, которые Индия положила на изгиб бедра Ким, я чувствовал, как ее кожа слегка подрагивает.

Через некоторое время я услышал шепот Ким:

– Ты засыпаешь? Все в порядке, ты можешь говорить, только не двигай головой.

– Нет, я просто хотел спросить, почему ты попросила об этом меня? – прошептала я в ответ.

– Как бы глупо это ни казалось, рядом с тобой я чувствую себя комфортно. Есть пара других мужчин, которых я могла бы попросить. Но они ожидали бы взамен чего-то большего, а меня это не устраивало.

– Но ты не против позже пойти со мной на свидание?

– Если бы я сама не предложила тебе, то не думаю, что ты бы набрался смелости и попросил меня об этом.

Она сделала паузу, а затем добавила:

– Я давно надеялась, что ты это сделаешь.

– Я думал, у тебя несколько парней.

Я почувствовал, как ее голова слабо дернулась.

– Не совсем так; есть много тех, кто хотел бы думать, что это так. Я не искала ничего серьезного, поэтому поддерживаю дружеские отношения с несколькими из них, и мы встречаемся. Есть пара, которые считают, что я должна быть им благодарна за то, что они заинтересовались.

Это не звучало многообещающе, но я должен была спросить.

– Так, каковы мои шансы, если я приглашу тебя на свидание?

Ее тело издало серию мелких толчков, и я понял, что она пытается не рассмеяться вслух. Наконец, она остановилась и прошептала:

– Дурачок, как думаешь, что мы будем делать после этого? Ты пригласишь меня на ужин после того, как мы закончим здесь, а в моих книгах это – свидание.

Теперь была моя очередь пытаться не двигаться, пока я тихо смеялся.

– Значит, мы сначала побудем голыми в постели, а потом пойдем на свидание.

Она не смогла скрыть смех, и ей пришлось извиниться перед студентами. Индия посмотрела на часы и предложила сделать перерыв. Она попросила нас на минутку остаться на месте, и я услышал щелчок и жужжание фотоаппарата. Я почувствовал, как напряглась Ким, и оглянувшись, увидел, что Индия размахивает пленкой Polaroid, чтобы ускорить ее проявку.

– Пожалуйста, замрите на мгновение и не волнуйтесь, – сказала Индия. – Я использую это лишь для того, чтобы вновь разместить вас так же после перерыва. Такая замечательная поза, и студенты хотят и дальше рисовать вас в таком виде.

Камера прожужжала еще несколько раз, и Индия сказала:

– Когда закончим, я отдам фотографии вам, – сказала она Ким.

Ким слезла с меня и потянулась, вставая. Она накинула свой халат и когда я сел, передала мне мой. Я последовал за ней в раздевалку, где она передала мне бутылку с водой.

– Не пей слишком много, и предлагаю сходить в туалет, прежде чем мы вернемся туда.

Она последовала своему совету: сделала пару глотков, а затем открыла дверь в дальнем конце комнаты, оставив дверь приоткрытой, и я услышал звон воды, ударяющейся о воду. Унитаз смылся, и вода заплескалась в раковине. Появилась Ким, и я занял ее место.

Вернувшись на скамейку, мы опять заняли свои места. Индия внесла небольшие коррективы, гляда на фотографии в своей руке. Когда была удовлетворена, она подняла наши халаты и убедилась, что мы видим, как она положила фотографии в карман халата Ким.

В студии стало тихо, когда студенты расселись по местам, и я прошептал:

– Не могу поверить, как может быть тебе комфортно, когда все эти люди смотрят на нас; я лично дрожу до сих пор.

Она прошептала в ответ:

– Мне всегда комфортно с моим телом. Когда я была помладше, мама всегда бегала за мной, пытаясь заставить меня одеться.

Я чувствовал, что она старается не улыбаться при воспоминаниях.

– Если честно, я все еще такая же плохая, – прошептала она. – Это – одна из причин, почему я занимаюсь таким и подрабатываю натурщицей. Так я зарабатываю дополнительные карманные деньги на то, что бы не одобрил папа.

– Каким видом позирования ты занимаешься?

– Всеми, что оплачиваются, обычно это каталоги, одежда, нижнее белье, купальники и тому подобное. Но также я немного снималась полуобнаженной для профессиональных фотографов. Ничего слишком рискованного, впрочем.

– Не думаю, что я слышал, чтобы кто-то упоминал об этом.

– Не слышал. Я не рассказываю об этой стороне своей жизни здесь, несколько моих близких подруг знают о позировании для художников, но это все. Толпа, с которой я обычно тусуюсь, не была бы замечена в художественном классе и мертвой.

– Но мне ты сказала, почему?

– Я лежу обнаженная в твоих объятиях; думаю, это значит, что я могу тебе доверять!

Я почувствовал от ее слов небольшой прилив сил.

– То, что сказано в художественной студии, остается в студии, – прошептал я в ответ.

– Ты идиот, но спасибо, – ответила она с нотками смеха.

Мы оба расслабились, и, кажется, на некоторое время я задремал. Дыхание Ким замедлилось, и я подумал, что и она задремала.

Я знаю, что мы оба начали это делать, когда Индия хлопнула в ладоши и объявила своим студентам об окончании занятия. Комната внезапно наполнилась шумом; мы потянулись и вышли, чтобы одеться.

Ким ухмыльнулась, натягивая джинсовую мини-юбку поверх черных стрингов. Ее наряд дополнила та же блузка, что и раньше. И опять на ней не было лифчика. У меня в сумке была чистая пара черных джинсов и темно-синяя оксфордская рубашка. Одеваясь, я улыбнулся Ким.

– Вижу, ты остановился на варианте «без белья».

– Я забыл упаковать пару чистых боксеров, – признался я, покраснев, и она разразилась смехом.

В дверь постучала Индия и вошла, обманув меня во второй раз.

– Хорошо, что я застала вас до того, как вы ушли. Я бы хотела, чтобы вы посмотрели некоторые работы учеников; думаю, будете впечатлены.

В студии все еще была около половины класса, и они оставили свои наброски на мольбертах. Я был впечатлен и наконец понял убежденность Ким в том, как хорошо будет смотреться контраст между цветом нашей кожи. Рисунки были самыми разнообразными – от стилизованных до сверхдетализированных. Но в каждом из них чувствовалась глубокая связь между двумя переплетенными телами.

Я услышал, как Ким пробормотала:

– Вау, – и все, что я мог сделать, это вторить ей.

– Рада, что они вам понравились, – сказала Индия. – Бен, я знаю, что ты сделал это только ради Ким, но надеюсь, что смогу убедить тебя прийти на следующие несколько занятий. Студенты выразили заинтересованность в том, чтобы работать с тобой в паре над серией картин.

Она с надеждой посмотрела на меня, а я взглянул на Ким, которая улыбалась.

– Конечно, – сказал я ей. Я не знал как пройдет остаток вечера, а просьба Индии давала мне повод снова увидеться с Ким.

Ким взяла меня за руку и сказала, что нам нужно пойти и расписаться в офисе, если хотим получить зарплату.

Ким решила, что ей хочется пойти в популярный винный бар и ресторан в центре города. Это не было моим обычным местом, но с такой красоткой в любом месте было идеально. Мы сели на автобус, а последнюю часть пути прошли пешком. Официантка поприветствовала ее по имени и обняла. Нас проводили к столику в стороне, подальше от суеты. Она дала нам меню, приняла заказ на напитки и ушла.

Теперь, когда я сидел за столиком с самой привлекательной девушкой нашего года, вернулось мое беспокойство. Внезапно ситуация стала казаться слишком реальной, и я не знал, что я здесь делаю. Я был одним из тех, кто тоже бежал, лицом в толпе. Я был уверен, что Ким знает о моем существовании лишь потому, что место рядом с моим в лекционном зале оставалось единственным свободным. Я ждал, когда она начнет разговор на тему «давай останемся друзьями», когда она наклонилась, притянула мою голову ближе и поцеловала в губы. Не просто чмокнула, а поцеловала по полной программе.

Я замер, а затем погрузился в поцелуй. Спустя, казалось, целую вечность, наши губы расстались, и она тихо вздохнула.

– Я хотела сделать это весь вечер.

Я настороженно посмотрел на нее; это было то, чего я тоже хотел, но, и это было такое большое «НО» – не разыгрывает ли она меня? Я не похож на тех мужчин, с которыми обычно видел ее. С теми, кого, как я догадывался, она обычно приглашала насладиться ее благосклонностью.

Она посмотрела на меня поверх меню.

– Ты – не тот тип, с которым я обычно встречаюсь, – сказала она, подтверждая мои подозрения.

– А кто же тогда твой обычный тип?

Она открыла рот, чтобы ответить, потом закрыла его, обдумывая ответ. Она поболтала бокалом и сказала:

– Я хотела дать тебе свой обычный грубый ответ, но ты заслуживаешь большего.

Я поднял брови, и она усмехнулась, увидев это.

– Знаю, что ты считаешь меня поверхностной, но я – одна из популярных девушек со времен средней школы. Мне никогда не приходилось искать себе парня; я могла выбирать из лучших. Но нет ни одного из них, кого бы я попросила стать натурщиком вместе со мной.

– Я не считаю тебя поверхностной, просто у тебя всегда было то, что моя бабушка называла «с заполненной бальной книжкой». Мне кажется, я никогда не видел тебя в одиночестве.

Она нахмурилась и сказала:

– Моя бабушка также говорила: «никогда не бываешь более одинок, чем когда находишься в толпе». Только когда начала работать здесь, я поняла, что она пыталась мне сказать.

Вернулась официантка, и мы сделали ей наши заказы. Когда она ушла, я пыталась собрать свои разрозненные мысли в единое целое.

– Ким, я пытаюсь понять, почему ты мной заинтересовалась. По сравнению с теми, с кем ты общаешься, я – никто. Не пойми меня неправильно; мне нравится, что я здесь, с тобой.

– И я счастлива быть здесь с тобой. Думаешь, это случайность, что я сидела рядом с тобой в классе? Я пряталась в дверях, предупреждая всех входящих, чтобы место рядом с тобой оставалось пустым. Думаю, мне повезло.

Я не знал, что ответить; в течение последнего года я издалека любовался женщиной, сидящей напротив меня. Она казалась мне недосягаемой богиней. Я думал, что сегодняшний вечер – просто удачное следствие цвета кожи и доступности. Теперь я уже не был так уверен; похоже, это было результатом тщательного планирования.

Ким взяла меня за руку и сказала.

– Из всех мужчин, которых я знаю в этом месте, только с одним я чувствую себя достаточно комфортно, чтобы позировать обнаженной, и это ты. Не думаю, что ты понимаешь, сколько женщин здесь были бы счастливы пойти с тобой на свидание. Я хочу застолбить тебя.

Принесли еду, и мы ели и ни о чем не говорили. Я думаю, мы оба сказали свое и хотели получить время, чтобы оценить, на чем мы остановились. Мы сели на последний автобус до кампуса, и я пошел с ней ко входу в ее корпус.

Мы стояли в коридоре, и я не знал, чего ждет от меня Ким. Она не стала дожидаться, пока я соберусь с духом, а преодолела последние несколько сантиметров и обхватила меня за талию. Она притянула меня к себе в поцелуе, длившемся дольше чем любой другой поцелуй, полученный мной ранее в тот вечер.

Она отстранилась на пару сантиметров, и ее голубые глаза остановились на моих карих.

– На одном из моих обычных свиданий, в этот момент наступает вечер, – сказала она. – Я бы придумывала оправдание, почему они не могут прийти ко мне в комнату. В твоем случае я надеюсь, что ты спросишь, и я смогу сказать «да».

Казалось, она дрожала от подавляемого нетерпения.

– Почему? – спросил я, не понимая, к чему она клонит.

– Мы можем подняться наверх, и я постараюсь объяснить.

Я кивнул, и она повела меня в свою комнату. Ее комната была почти такой же по размеру и форме как и моя, и ни одна из них не была бы неуместна в гостинице эконом-класса. Короткий коридор выходил в комнату, дверь в ванную была полуоткрыта, но в комнате за ней царил полумрак. Центральная часть комнаты была похожа на мою: письменный стол и стул, комод, отдельно стоящий шкаф и двуспальная кровать.

На этом сходство заканчивалось. Ким привнесла в комнату свою индивидуальность. Женственная мягкая мебель смягчала жесткие рамки, а стены увешаны фотографиями, эскизами и картинами. Многие из них – с изображением Ким, и среди них было небольшое количество обнаженных натур. В углу, под окном, стояло то, чего я не видел уже много лет, – настоящее кресло-мешок с кучей книг, сложенных рядом. Воспоминания о детстве, когда я сидел на таком же, свернувшись калачиком, и читал книгу, вызвали на моем лице улыбку.

Вокруг были разбросаны свидетельства того, что Ким не ожидала гостей. Она застенчиво собрала кучу грязного белья и затолкала его в корзину, после чего присела на край кровати. Я собирался сесть на стул, но она похлопала по кровати.

После того как я сел, она сказала.

– Ты спрашивал, почему ты? Мне не очень-то везет в отношениях. Мой первый парень был похож на тех, с кем я встречалась здесь; он был первым, кого одобрил мой отец. Красив, атлетичен и выходец из богатой семьи.

– Все, чем не являюсь я, – заметил я.

– Он был полным засранцем, как и ты.

Она ответила, а затем покачала головой:

– Нет, ты гораздо больше. С тех пор как я стала достаточно взрослой, чтобы ходить на свидания, мне требовалось одобрение отца, прежде чем мне разрешали встречаться. Красивые, спортивные, из правильных семей, высокомерные и скучные – вот единственный тип парней, с которыми мне разрешалось встречаться.

Я удивленно посмотрела на нее:

– Но здесь нет твоего отца, так почему же ты все еще встречаешься с тем же типом?

– Потому что он все еще проверяет меня каждые несколько дней, – она извиняючись пожала плечами. – И дружит с родителями нескольких мальчиков, с которыми я встречаюсь.

– А как ты объяснишь другие твои занятия? – Я посмотрел на фотографии и картины на ее стенах.

– Никак, он не знает, что я работаю натурщицей для художественного факультета. Моя мама знает о позировании перед художниками, но не о другом.

– Он никогда не видел твою комнату?

– Что, навестить свою дочь?! Нет, он любит контролировать семью издалека. Моя мать навещает меня каждые пару недель, и говорит ему то, что он хочет услышать. Так что, отвечая на твой первоначальный вопрос: я встречаюсь с мужчиной, которого он одобряет, чтобы он был счастлив.

– Но где же тогда я? Как ты заметила, я – это все, чего не ищет твой отец.

– С меня достаточно того, что я делаю то, что он хочет. Я рассказала матери о тебе во время ее последнего визита. Что собираюсь найти способ пригласить тебя на свидание.

Она широко улыбнулась:

– И знаешь что, я нашла такой способ.

Она снова легла на кровать и притянула меня к себе. Я смотрел на ее красивое лицо, не зная, чего она от меня ждет. Она закинула руку мне за голову и притянула меня к себе, увлекая в глубокий поцелуй, на который я надеялся весь вечер.

Прежде чем заснули, мы зашли не далее, чем немного поглаживаний. Я понимал, что если бы попросил, она охотно сделала бы этот последний шаг. Но я все еще был в замешательстве: ищет ли Ким со мной отношений или пытается заставить меня закончить задание по позированию перед художниками?

Я признался, что не знаю, а она улыбнулась и сказала:

– Ты мне очень нравишься, но я не хочу быть назойливой. Тебе не требуется уходить; я буду рада, если мы будем просто обниматься друг с другом, пока спим.

Итак, я провел ночь в ее постели. Она разделась, затем надела футболку и хлопчатобумажные трусики и свернулась на мне калачиком.

Ким спала сном невинных, а я изо всех сил старался сохранить самообладание. Я влюбился в женщину, сейчас так невинно покоящуюся на мне, с самого начала семестра. Мой разум метался: являюсь ли я просто развлечением? Или это Ким восстала против своего отца?