Утром меня разбудил радиоприёмник с будильником. Я вздрогнул, не подозревая, что заснул. Веселый голос пытался продать страховку на машину, а потом заиграла песня Пола Саймона «50 способов бросить любимого», и слова звучали, повторяя мои страхи.

«Вся проблема в твоей голове», – говорила мне она. -

«Ответ же прост, если рассуждать логически.

Хотелось бы помочь тебе в твоей борьбе за свободу.

Ведь, наверняка, есть 50 способов уйти от любимого».

Она сказала: «Не в моих привычках быть назойливой.

К тому же, надеюсь, мое мнение не забудется и не будет истолковано неверно.

Но я вновь рискую показаться грубой,

Ведь, наверняка, есть 50 способов уйти от любимого.

Пятьдесят способов бросить любимого».

Не то чтобы я хотел бросить Ким, но был уверен, что пройдет совсем немного времени, и она придумает причину, почему все это – большая ошибка. Песня подходила к концу, и у меня в голове звучали последние слова:

Давай просто расстанемся, Джек.

Начни новую жизнь, Стэн.

Не нужно скромничать, Рой,

Просто послушай меня.

Запрыгивай в автобус, Гас.

Хватит говорить об этом.

Просто выбрось ключ, Ли.

И почувствуй себя свободным.

***

Но Ким не выскользнула через черный ход и не составила нового плана. Весь оставшийся семестр мы сближались, наслаждаясь жизнью и удовольствиями от тел друг друга, пока все не закончилось!

Была последняя неделя семестра, и я был приглашен в качестве натурщика на один из продвинутых классов Индии. Там был только я, так как Ким в это самое время работала натурщицей на занятиях по скульптуре. Этот класс пользовался студией этажом ниже. Мы должны были встретиться после занятий и пойти выпить с некоторыми из наших однокурсников.

Занятие Индии затянулось допоздна, и к тому времени, как закончилось, было уже полдесятого. Когда мне удалось спуститься в офис, чтобы отметиться, оказалось, что Ким уже отметилась, и ее нигде не было видно.

– Ким не оставила мне сообщения? – спросил я секретаря.

Та покачала головой:

– Нет, ее ждал бывший парень, и несколько минут назад они ушли вместе.

Парень? Какой парень? О чем, черт возьми, она говорит?

Я поспешил наружу и вдалеке увидел Ким, шедшую прочь от здания с мужчиной. Когда они прошли под фонарем, я узнал в нем одного из ее постоянных альфа-трутней, часто появлявшегося в течение последнего семестра. И тут я вспомнил, что в последнее время его не видел. С тошнотворной мыслью я задался вопросом, не является ли его отсутствие единственной причиной того, что Ким проводит со мной так много времени.

Я замешкался на верхней ступеньке, нерешительность и страх заставили меня взять паузу. Ким и ее спутник продолжали удаляться, вынуждая меня взять себя в руки. Мне нужно было знать, что происходит. Я последовал за ними, держась в тени, а они направились к парковке для посетителей. Остановились у входа, и я подошел достаточно близко, чтобы подслушать, о чем они говорят.

Спутник Ким сказал:

– Я понимаю, о чем ты говоришь, но я говорю лишь то, что сказал моему отцу твой. До него дошли слухи, что ты встречаешься с тем цветным парнем. Я сказал ему то же что и ты, что он просто помогает тебе с твоим художественным проектом. Но, судя по тому, что слышал ранее, я уже не уверен, что это правда.

– Можешь мне верить, Мартин, или нет; это твой выбор. Бен – просто человек, который помогает мне в художественном проекте, не более.

– Значит, на сегодня у тебя все хорошо?

– Я ведь здесь, не так ли? И да, я с нетерпением этого жду.

Ее слова послали холодные мурашки по моему позвоночнику. Это было именно то, чего я ожидал с самого первого свидания. В памяти всплыла строчка из той чертовой песни, которая преследовала меня.

Давай просто расстанемся, Джек

Придумай новый план, Стэн.

Похоже, все мои опасения оправдались. Я – лишь промежуточная станция в отношениях Ким. Казалось, Ким разработала новый план. Должно быть, я издал какой-то звук, и Ким посмотрела в мою сторону. Она успела увидеть мое пепельное лицо, прежде чем я отвернулся и поспешил прочь.

Я ненадолго вернулся в свою комнату, собрал большую часть своих вещей и сдал их в камеру хранения, так как на время летних каникул мне требовалось освободить комнату. Мне понадобилось несколько минут, чтобы собрать в рюкзак последние вещи. Я закрыл за собой дверь, надел рюкзак на плечи и вышел. До станции я добрался вовремя, чтобы успеть на последний поезд. Мой телефон пискнул, сообщая о входящем СМС от Ким. Я удалил его и выключил телефон.

Мои родители ожидали, что первую неделю летних каникул я проведу дома, к чему я совсем не стремился, учитывая мои болезненные отношения с властной матерью. Она всегда была доминирующей в нашей семье, что было отражением той власти, которой она обладала как глава крупного финансового аналитического центра. Большую часть своей жизни я был для нее разочарованием.

Мой отец работал менеджером среднего звена в одном из крупных коммерческих банков, но стал одной из жертв банковского краха 2008 года. Он укрылся в своей мастерской, зализывая раны и делая лишь короткие вылазки в реальный мир. Кормилицей семьи стала мать и никогда не позволяла отцу забывать об этом. Однажды она ему сказала, что единственным хорошим поступком в его жизни была сдача спермы, благодаря которой у них родилась дочь.

– А как же Бен? – ответил он.

– Господи, да он ничем не лучше тебя; он никогда ни за что не будет отвечать, не то что Оливия.

Это подводило итог моей семейной жизни: доминирующая мать, высокомерная, самодовольная сестра и отец, который сдался.

Узнав о моей семье, Ким сжалилась надо мной и предложила уехать на пару дней, прежде чем мы отправимся на летнюю стажировку. Отец Ким устроил ее на работу в художественный музей, а я должен был отправиться в Девон, чтобы стать частью команды, работающей над восстановлением поместья шестнадцатого века. Стажировку мне удалось найти самостоятельно, без помощи матери.

В сложившихся обстоятельствах я решил позвонить главе реставрационной компании и предложить начать работу как можно скорее; на самом деле «предложил» – не совсем верное слово, лучше сказать «попросил». Он был готов позволить мне начать работу немедленно, если я соглашусь поехать на проект в Ирландию. Я согласился, и через два дня уже помогал каменщику чистить и ремонтировать перемычки из известняка.

Поместье располагалось в глубине долины, рядом с ним находилась небольшая деревушка. Большинство жителей работали в поместье и на ферме. Команда реставраторов состояла из профессиональных мастеров и добровольцев, таких как я. Владелец унаследовал титул своего отца и запущенное поместье. Он находился на середине пятилетнего проекта реставрации разросшегося укрепленного поместья.

Будучи хитрым бизнесменом, он придумал несколько схем для снижения стоимости реставрации, и одной из них была стажировка, подобная моей. Стажеры получали комнату и питание, карманные деньги и, самое главное, зачет по курсу. Работа в усадьбе в течение следующих нескольких недель проходила по одной и той же схеме: уроки мастеров-ремесленников утром и тяжелый труд в течение шести часов после обеда.

Вечером шесть практикантов – или «крепостных», как мы себя называли, – шли в паб в деревне. Пиво варилось тут же, было хорошим и, что более важно, дешевым. В группе было две женщины, но все мысли о летнем романе были быстро разрушены, так как оказалось, что они были парой.

Покрытие сотовой связи было в лучшем случае плохим, а большую часть времени его вообще не было. Из-за этого я не потрудился включить свой телефон, и тот был быстро отправлен в мой рюкзак. Понятия не имею, пыталась ли Ким выйти на связь, а я убедил себя, что был для нее лишь причудой. Поэтому мысленно умыл руки, хотя это и было больно; я начал думать, что Ким была тем особенным человеком.

Месяц спустя я начал чувствовать себя намного лучше. Наблюдать за тем, как под моими руками преображаются участки здания, было очень приятно, особенно в понимании того, как создавалась и изменялась ткань здания на протяжении веков. И мои спутники больше не были шестью отдельными персонами; мы стали сплоченной группой. Ким стала далеким, хотя и немного горьким воспоминанием. Поэтому я не ожидал того, что произошло в тот вечер в пабе.

Через плечо мне взглянул Дэйв и издал низкий свист признательности.

– Господи, ты только посмотри на это. Надеюсь, она одинока, – прошептал он. Я начал поворачиваться, чтобы посмотреть, как он предложил, но Дэйв прошипел:

– Не поворачивайся, она смотрит сюда.

Он сел прямее, физически красивый, сильный мужчина и самопровозглашенный альфа-самец в нашей группе. Он привык использовать свое присутствие, чтобы привлечь женщину.

Он прихорашивался и поднимал руку, а затем ухмылялся.

– Она идет ко мне, похоже, она моя.

Он стал подниматься, но остановился с шокированным выражением лица, когда на мое плечо легла рука, а мягкая пара губ коснулась моей щеки. Знакомый запах защекотал нос.

– Привет, Ким, – сумел сказать я, не сорвав голос. Мне не нужно было ее видеть; я знал только одну женщину, способную вызвать такой интерес у мужчин.

Ким опустилась на поспешно освобожденный стул рядом со мной. Небрежно поприветствовала остальных моих спутников, а затем опять обратила свое внимание на меня. Я застыл на месте, обеими руками обхватив свой стакан с пинтой пива.

Она положила на стол телефон.

– Узнаешь это? Я знаю, что у тебя есть такой, он называется телефон. Так почему же твой выключен? Мне пришлось ждать, пока вернется из отпуска твоя мать, чтобы выяснить, куда ты пропал.

Что, черт возьми, она задумала?

– Почему ты здесь, Ким, – спросил я. – Я слышал, как ты говорила своему парню тем вечером, что я был просто приятелем, и это все, чем я когда-либо буду. Полагаю, что был просто запасным, пока не было его. Я бы хотел, чтобы ты была честна со мной с самого начала.

– Ты – идиот. Ты никогда не была запасным, тебе нужно было лишь подождать, и я бы все объяснила.

Я бросил на нее скептический взгляд.

– Ты строила планы на свидание с ним. Почему ты думаешь, что я захочу об этом слушать?

– Так называемое свидание было ужином с ним и его родителями. Я даже не знала, что там будет Мартин, так как он уехал еще в прошлом семестре. Он просто появился, когда я выходила из класса, и ждал меня возле офиса. В городе были его родители, и я должна была к ним присоединиться. Отказаться не могла, так как родители Мартина – хорошие друзья моих, и навещая Мартина, они всегда приглашали меня на ужин.

– Так почему же ты не подождала меня после занятий? Я был всего этажом выше тебя; меньшее, что ты могла сделать, это оставить мне сообщение.

– Мартин не оставил бы меня одну, а я не могла позволить ему узнать о нас! Он бы рассказал своим родителям, и об этом на следующий же день узнал бы мой отец. Лучшее, что я могла сделать, это тихо попросить секретаря передать, что меня отозвали, когда отмечалась.

Я уже собирался ответить, когда заметил, что мы оказались в центре внимания. Пятеро, сидевшие со мной, молча наблюдали за нами, следя за каждым словом. Черт, да половина паба напрягала уши, пытаясь услышать.

– Давай поговорим снаружи, – сказал я, вставая.

Ким мгновенно поднялась на ноги и последовала за мной, когда я вышел в сад паба.

– Бен, – сказала она, как только мы оказались на улице, – я не хотела, чтобы ты слышал, что я говорила Мартину. Он появился неожиданно, и я сказала ему то, что он хотел услышать, чтобы сохранить в тайне мои отношения с тобой. Не хотела, чтобы папа о тебе узнал, пока я не буду готова. Мартин был моим первым парнем, и папа все еще думал, что мы очень близки и являемся идеальной парой для его амбиций.

– И что изменилось? Почему ты здесь?

– Простой ответ заключается в том, что я тебя люблю. Когда я подняла глаза и увидела тебя на ступеньках, выражение твоего лица заставило меня захотеть свернуться калачиком и умереть. Секретарша должна была сказать тебе, что меня отозвали из-за семейных проблем, и что мы увидимся позже вечером. Она же решила поиздеваться надо мной и сказала, что меня забрал мой парень.

– Так почему ты не пришла за мной?

– Хотела, но не смогла; как раз в это время подъехала машина родителей Мартина.

Я пожал плечами.ю не зная, что сказать. Я все еще не мог забыть, как убедительно прозвучал голос секретарши, когда та сказала мне, что Ким ушла со своим парнем, не с другом, а «со своим парнем».

Ким потянула меня к скамейке, и мы сели. Затем она взяла мою руку, притянула ее к себе и поцеловала.

– После этого все стало странным, – сказала она.

– Странным, как?

– Когда мы пришли в ресторан, за столом нас ждали мои родители. Это был первый раз, когда я видела их вместе в университете; обычно там бывала только мама.

– И это странно?

– Не то чтобы, ну, не совсем. Я чувствовала, что что-то происходит, о чем знают все за столом, кроме меня. Меня напугало то, что случилось в конце.

Она вздрогнула и покачала головой.

– До сих пор не могу поверить в то, что они задумали.

– Еда и обслуживание были хорошими, почти так, будто ресторану сказали, что это – праздник, но только я не была в курсе. Обе пары родителей, казалось, хотели получить удовольствие, но Мартин был на взводе, и казалось, что у него что-то на уме. Причину я узнала в конце трапезы. Посуда была убрана, и к столу принесли шампанское. Затем Мартин встал на колено, и под бурные аплодисменты наших родителей сделал мне предложение.

– Какого черта?! – Я посмотрел на ее руку, но кольца на пальце не было.

– Я не могла в это поверить: весь вечер был подстроен. Я никогда не давала своим родителям никаких намеков на то, что Мартин – не более чем хороший друг. Уже потом я узнала, что мой брак с ним был заключительной частью деловой сделки. Наши отцы хотели объединить свои предприятия. Брак должен был скрепить сделку. От меня ожидали, что я буду послушной дочерью, улыбнусь, скажу «да» и буду счастлива.

– Ты сказала «да»?

– Господи, ты все-таки идиот. Конечно, не сказала; я встала, вылила свой бокал шампанского на голову отца, дала пощечину матери, сказала им все, что обо всех них думаю, и ушла. Эти тупые ублюдки были настолько уверены, что я соглашусь, что уже отправили объявление о помолвке в «Таймс». Оно было напечатано в газете на следующее утро. Я подумала, что ты его видела или тебе кто-то сказал, и поэтому твой телефон отключен.

– Я отключил его, потому что не хотел ни с кем разговаривать. Хотя это и не имело большого значения, эта долина – черная точка для сотовой связи.

Ким посмотрела вниз на свой телефон и увидела символ отсутствия связи.

– О...

– Но это все равно не объясняет, почему ты здесь?

– Я приехала сюда, чтобы сказать тебе, что я не помолвлена, потому что боялась, что именно это ты подумала обо мне. Что мне очень жаль, что тебе пришлось услышать то, что я сказала Мартину, и что я люблю тебя.

Вся проблема в твоей голове, – говорила мне она.

И песня права; все страхи – в моей голове. Ким сидит рядом со мной и признается в любви. Она – девушкой моей мечты, и я влюблен в нее. Но она – намного больше чем я.

Ким снова взяла мою руку и сжала:

– Скажи что-нибудь, Бен, скажи, что ты все еще меня любишь.

– Люблю, – сумел вымолвить я.

– Слава Богу, я думала, что потеряла тебя. Ты никогда не пожалеешь об этом до конца своей жизни.

***

Я и не жалела, ну, не жалел еще восемь лет. Когда мы сказали нашим семьям, что собираемся пожениться, нам пришлось бороться с обоими парами родителей, с моими в меньшей степени, чем с родителями Ким. Думаю, моя мать была искренне удивлена умом и красотой Ким, и впервые в моей жизни увидела во мне потенциал. Когда отец Мартина вышел из их сделки, бизнес отца Ким пострадал. В конце концов, ему на помощь пришла моя мама, найдя ему альтернативного делового партнера, преобразовавшего бизнес. Но результатом преобразований стало то, что положение Роджера в компании постепенно стало маргинальным, и по мере того как он наблюдал, как тает его влияние, его недовольство мной росло.

После университета мы оба нашли себе идеальную работу. Ким была членом группы по закупкам в международном аукционном доме произведений искусства. Я был младшим партнером в архитектурной фирме, специализировавшейся на реставрации зданий, внесенных в список памятников архитектуры.

Через год мы купили наш первый дом в крошечной деревушке в Сассекском ущелье. Небольшой коттедж с тремя спальнями, который требовалось сильно переделать. Мы думали о детях, но решили несколько лет повременить, пока не обретем финансовую стабильность. Несколько месяцев назад решили, что время пришло, и Ким перестала принимать противозачаточные таблетки.

Ким постоянно говорила, как счастлива со мной. Но я не мог отделаться от ощущения, что все время жду, когда Ким одумается, что возвращает нас к тому, к чему мы и пришли: предъявила мне доказательства того, что наконец-то нашла кого-то получше.

***

До конца вечера атмосфера между нами была напряженной: Ким отчаянно хотела поговорить, а я не мог смотреть ей в глаза: одно осознание того, что она переспала с другим мужчиной, причиняло отчаянную боль. Мысль о том, что она носит ребенка, который может принадлежать другому мужчине, разрушала душу. В итоге, в тот вечер я остался в свободной спальне. Сон был некрепким и прерывистым. Несколько раз я слышал, как открывала дверь Ким, но каждый раз притворялся спящим.

Утром, когда я спустился, Ким сидела за кухонным столом, и было похоже, что она не спала. У нее были красные глаза, а на щеках – слезы.

Я сварил свежий кофе, зная, что она следит за каждым моим движением. Когда тот был готов, я налил каждому по кружке. Сел лицом к ней и сделал первый глоток горького напитка. Единственное, что я решил, с тех пор как вчера узнал правду, это то, что мне требуется больше времени на размышления, а этого не будет, если мы будем жить в одном доме.

– Итак, как мы это сделаем? – спросил я. – Это я должен съехать, или ты?

– Ни то, ни другое, но если кто-нибудь и должен, то это я, – сказала Ким.

– Хорошо, – сказал я, как будто это все решило. – Ты готова объяснить, как это случилось, и кто он такой?

– Нет, давай просто скажем, что это – большая ошибка с моей стороны, и не поможет, если я скажу тебе, кто он.

Я хлопнул рукой по столу достаточно сильно, чтобы затряслась моя кружка, и по поверхности расплескался кофе.

– Значит, я должен сидеть и смириться с тем, что ты можешь быть беременна ребенком другого мужчины, не задавая вопросов?

Ким отпрянула назад в своем кресле и явно струсила, когда я прорычал:

– Я так, блядь, не думаю.

Затем продолжил нормальным голосом:

– Ты не можешь принимать решение за меня, Ким. Годами ты уверяла меня, что наш брак – это партнерство, что у нас нет секретов друг от друга, а теперь вываливаешь на меня эту тонну дерьма.

– Я знаю, что так и есть, но это – другое. Тебе не поможет узнать, кто это был и по какой причине.

Я в недоумении покачал головой:

– Ты живешь в мире фантазий? Как думаешь, насколько я глуп? Может, это и не поможет, но я чертовски хочу знать, и ты мне скажешь, или собирай свои вещи и уходи.

Я откинулся в кресле и уставился на нее.

На ее лице было написано страдание:

– Я не могу сказать тебе, кто или почему, – прошептала она.

– И все же я должен жить с последствиями, – ответил я, – «улыбнись и прими это, Бен». Ты этого хочешь?

Она ничего не сказала. Просто сидела со слезами, катившимися по ее лицу.

– Я был серьезен в том, что говорил вчера, – напомнил я ей. – Я не стану воспитывать чужого ребенка, даже и не проси. Должен быть какой-то способ выяснить, кто отец этого ребенка – я или твой таинственный любовник.

Она коротко кивнула.

– Я проверила, способ узнать, твой ли это ребенок, есть, – сказала она. – Есть простой тест, который можно сделать через несколько недель; для этого нужен лишь образец моей крови и мазок изнутри щеки отца.

Она посмотрела в сторону кухонного стола, и я увидел конверт с мягкой обложкой, в котором, как я догадался, находился набор для теста.

– Но проблема в том, что к тому времени, когда я смогла бы получить результаты, ты бы уже узнал, что я беременна.

И это объясняет, почему она почувствовала необходимость рассказать мне о своей беременности вчера. Долго скрывать от меня беременность она бы не смогла. Окно для безопасного аборта закрывалось, а она не знала, кто отец ребенка, поэтому у нее уже не было выбора.

– Мы сделаем тест как можно скорее, но что ты будешь делать, если выяснится, что отец не я?

– Разберемся с этим после получения результатов.

– Как, блядь, разберемся? Мне требуется знать сейчас, что ты собираешься делать.

– Не могу сказать тебе того, чего не знаю, и в любом случае, пока мы не знаем, это – академический вопрос.

– Нет, не так... если он не мой, а ты решишь оставить его себе, я не вижу, как мы сможем это сделать. Так что, тебе стоит определиться сейчас.

Ким была похожа на оленя, попавшего в свет фар. Она сидела, накручивая на пальцы прядь своих светлых волос.

– Итак, ты готова рассказать мне, кто он такой и почему ты решила трахнуть этого ублюдка, или планируешь уйти?

Она несколько раз сглотнула, затем сказала:

– Его зовут Майкл... Шмидт. Но там, откуда он родом, это – обычная фамилия.

Что ж, у меня есть имя, и неважно, насколько оно распространено, я его найду. Только я заметил легкое колебание, когда она произнесла его фамилию. У меня сложилось впечатление, что Шмидт – это немецкий эквивалент Смита. Либо она использовала первую же фамилию, пришедшую ей в голову, либо она – его настоящая. Но мне нужно было знать, почему?

– И собираешься ли ты сказать мне почему, или это просто то, что я всегда подозревал, – ты собиралась поменять меня на другого?

Она промолчала, но ей и не нужно было говорить. Все мои опасения, которые, как я думал, мне удалось преодолеть, вернулись, вторя моему страху, боли и уверенности в том, что Ким пошла дальше.

Прошло несколько минут, прежде чем она нарушила молчание.

– Это был бы обмен с потерей, а не с выигрышем. Много лет назад я говорила тебе, что ты – единственный мужчина, которого я когда-либо полюблю.

– Так, что же изменилось? – сказал я, не подумав.

Она сделала резкий вдох.

– Ничего не изменилось; я совершила ошибку, о которой сожалею. Доверилась мужчине, которого считала хорошим другом, и попала в ситуацию, которая вышла из-под контроля.

– И этот друг – Майкл Шмидт?

Она опустила взгляд на свою пустую кружку из-под кофе и покачала головой.

– Нет, друг – это человек, организовавший мне в один из выходных дней встречу с Майклом.

Это означало, что я могу сузить время и место; за последние пару месяцев она уезжала только на одни выходные. Ей было поручено оценить коллекцию произведений искусства в Лихтенштейне, которую владелец собирался отправить на аукцион. Эти выходные были единственным временем, когда были свободны все нужные люди. Далее мне требовалось узнать имя друга.

– И какой же друг мог бы это сделать? – хотел я узнать.

– Тот, кто больше не друг, – с горечью ответила она.

– Кто он?

Она заколебалась, прежде чем сказать:

– Я никогда не говорила, что это – друг-мужчина, и неважно, кто он; я больше никогда не буду иметь с ними ничего общего. Печально то, что я думала, что она была хорошей подругой в... – Она замолчала с раздраженным видом.

– Прости, что это не отстирывается, – огрызнулся я. Но заметил, как тщательно она скрывала любые подробности о подруге и как оборвала свое последнее высказывание. Очевидно, следующим должно было быть либо «в университете», либо «в офисе», что заставило меня предположить, что эта так называемая подруга имеет на Ким определенное влияние.

– Ты хочешь, чтобы я жил с последствиями твоих действий, – покачал я головой. – Этого не будет. Если этот брак и может выжить, ты должна указать на людей, которых я могу винить.

Ее лицо побелело, и она изо всех сил пыталась что-то сказать. Я не хотел оставлять это без внимания и не пришел ни к какому решению относительно наших долгосрочных шансов, поэтому продолжил:

– Размышляя об этом, ты должна подумать о том, что будешь делать, если ребенок окажется не моим.

Она инстинктивно положила руку в защитном жесте на низ живота, и по этому простому жесту я понял, что наши шансы остаться вместе невелики. Она полна решимости родить этого ребенка, независимо от того, кто его отец. И как бы сильно я ее ни любил, мысль о том, чтобы наблюдать за ростом ее живота, если ребенок будет не моим, была выше моих сил.

Я встал и использовал время, потраченное на то, чтобы наполнить свою пустую кружку кофе из кофейника, чтобы обдумать, что сказать дальше. Но в мои мысли ворвалась Ким.

– Я не знаю, что мне делать, кроме как молиться, чтобы этот ребенок был твоим.

– И каковы шансы, что это так?

– Я только и думаю об этом, с тех пор как узнала, что беременна. Думаю, что шансы складываются в нашу пользу. На той неделе, пока я не уехала в командировку, мы занимались любовью каждую ночь, и потом еще, когда я вернулась. Судя по датам, мой врач считает, что я, скорее всего, была беременна уже до отъезда, но не может этого гарантировать.

– И сколько раз это было, пока ты была в отъезде?

Она отвернула голову, казалось, не в силах смотреть на меня.

– Дважды, – сказала она голосом, едва превышающим шепот. – Я проверила, что в первый раз он воспользовался презервативом; насчет второго раза не уверена.

– И зачем же ты это сделала? Я думал, ты все еще любишь меня.

– Люблю, люблю. Ты ничего не сделал, и это все моя вина.

– Итак, ты говоришь, что все еще меня любишь, но при этом уехала на выходные с другим мужчиной.

– Я не уезжала с ним. Это должна была быть деловая поездка с коллегой из нашей реставрационной группы. Я не знала, кого мы встретим, и, прежде чем ты спросишь, это был единственный раз, когда я его видела. Мне сказали, что пока я отбираю предметы, наиболее подходящие для аукциона, и оцениваю их, будет присутствовать представитель владельца. В то же время мой коллега оценит их состояние и решит, требуется ли какая-либо реставрация. Майкл представился представителем владельца, но это оказалось ложью: картина принадлежала ему и его семье.

– Итак, как тебе удалось трахнуть его?

Настала ее очередь встать и пройтись по комнате. Она открыла дверь в сад и несколько долгих минут стояла там, глядя вдаль, казалось, сосредоточившись на темных тенях Саут-Даунс вдалеке. Затем ее осанка окрепла, и она, казалось, стала выше ростом.

– Не нальешь ли мне еще кофе? – спросила она таким тоном, который заставлял подчиниться. – Тогда мы сможем посидеть на террасе, и я попытаюсь объяснить, что случилось. Я борюсь за нас, поэтому расскажу тебе все что знаю.

Она вышла, оставив меня сидеть за кухонным столом. С ее стороны это был мудрый шаг, моя раздражительность неуклонно повышалась, и пауза дала мне время взять ее под контроль.

Я сварил свежий кофе, нашел в буфете полуоткрытую пачку печенья и положил его на поднос. Все действия я выполнял автоматически, пока обдумывал варианты. Ким, казалось, отчаянно пыталась объяснить мне свои действия, как будто, если выложит мне всю душу, это помешает мне выполнить свои угрозы. А угрозы были не пустыми, я не был склонен воспитывать чужого ребенка, но все же, готов был ее выслушать.

Я присоединился к Ким на садовой скамейке в дальнем углу патио и поставил поднос на низкий столик. Ким наполнила наши кружки и откусила печенье, а затем посмотрела на меня.

– Это длинная и неловкая история, так что, надеюсь, ты позволишь мне закончить, прежде чем вышвырнешь вон.

Она сделала длинный вдох и сразу же начала.

– Все началось на первом курсе университета, еще до того как я встретила тебя. Я экспериментировала со своей сексуальностью, это был первый раз, когда я жила вдали от дома, и, наверное, я восстала против своего строгого воспитания.

– Как это связано с ситуацией, в которой мы оказались? – спросил я, не понимая, почему она считает нужным начать свое объяснение с такого далекого прошлого.

– Связано; просто дай мне шанс объяснить, – настаивала она, затем продолжила:

– Я решила, что хочу посмотреть, каково это – быть лесбиянкой, – она одарила меня краткой улыбкой, которую я проигнорировал. – Для моего отца это было окончательным «пошел ты», он презирает лесбиянок, называя их «мучителями ковров». Я собиралась сунуть ему это в лицо.

– И ты это сделала? – спросил я, пытаясь вспомнить, слышал ли, как мой свекор говорил о лесбиянках. И также пытался понять, как это должно быть связано с ее неверностью.

– Что ты имеешь в виду, сказала ему или стала одной из них?

– И то, и другое, я думаю.

– Я так и не набралась смелости сказать ему, что подумываю о том, чтобы спать с женщинами. Но да, в том году у меня было с женщинами несколько романов. Первой была девушка с моего курса, но больше всего времени я проводила с Симоной, французской художницей, которую встретила, когда та наняла меня позировать для нее. Я ей сказал, что интересуюсь женщинами, она взяла меня под свое крыло, и я влюбился в нее.

Я попытался вспомнить, встречался ли я когда-нибудь с Симоной, но ничего не вспомнил. Ким, должно быть, поняла мое выражение лица и добавила:

– Она была одной из художниц в том первом классе, для которого мы работали натурщиками, красивая брюнетка, ушедшая после первого семестра. Но к тому времени наши отношения исчерпали себя, и мы были просто хорошими подругами.

Теперь в моей памяти всплыло возможное лицо:

– Это не она, что, как я думал, похожа на эльфийку-воительницу из «Властелина колец»?

Настала ее очередь кивнуть.

– Она.

– Я бы никогда не догадался, что она и ты были любовницами, – сказал я. – Я бы поклялся, что в университете ты встречалась исключительно с мужчинами.

– Таков был мой план: я не думала, что быть лесбиянкой – это надолго. Мне нравились любовницы-женщины но я все еще была рада встречаться с мужчинами, поэтому хеджировала свои ставки, используя свидания с группой, с которой я тусовалась, как камуфляж, особенно с Мартином. Была уверена, что все что я говорю или делаю с ним, в конечном итоге передается моему отцу, и я пользовалась этим. К сожалению, близость с Мартином обернулась для меня бедой. Мартин поверил, что мои чувства к нему настоящие, поэтому мои родители решили, что я соглашусь на его предложение.

Мы оба сделали паузу; это событие было поворотным пунктом в наших отношениях, приведшим к укреплению наших отношений и к браку, как раз в тот момент, когда это мероприятие, казалось, приближалось к концу. Я согласился выслушать ее, поэтому сидел и потягивал свой кофе, ожидая, что она скажет дальше.

– К тому времени я встретила тебя и поняла, что ты – тот, с кем я хочу провести остаток своей жизни, но у меня была та же проблема с отцом, что и с тобой. Я не могла сказать ему о своих чувствах, иначе он бы сделал все возможное, чтобы тебя уничтожить. Вот почему я продолжала говорить всем, что ты всего лишь помогал мне с художественным проектом. Только когда ты ушел, я поняла, как глупо поступила.

– Я все это знаю, какой смысл повторять?

– Я никогда не говорила тебе, что на следующий день после того проклятого обеда я сказала родителям, что весь прошлый год была лесбиянкой. Затем сказала им, что встретила мужчину, с которым чувствую себя комфортно, и влюбилась в него. Если они попытаются встать между нами, я отрекусь от них и скажу нашей семье и всем их друзьям, что я – лесбиянка.

Я никогда бы этого не узнал. После того как Ким вытащила меня из летней депрессии, она отвела меня познакомиться со своей семьей, и хотя меня не приняли как блудного сына, они были достаточно приятны. Теперь я понял, почему. Но это также вызвало другой вопрос.

– А ты все еще пытаешься найти свою женскую сторону?

Ким сидела неподвижно и смотрела на меня.

– Не в этом смысле. Полагаю, я все еще интересуюсь женщинами, – сказала она мне. – Честно говоря, если бы я когда-нибудь хотела завести роман, то, наверное, с женщиной.

– Похоже, ты с этим справилась. Так что, думаю, ты уже давно подумывала об измене.

– Черт возьми, нет, я не это имела в виду; ты вкладываешь свои слова в мои уста. Я говорю, что у женщины было бы больше шансов меня соблазнить. Спать с другими мужчинами никогда не интересовало бы меня. Но я не собиралась изменять тебе, и все это было одной большой гребаной ошибкой, – подчеркнула она.

– Итак, к чему все это привело?

– Время от времени я встречала женщину, которая удовлетворяла всем моим требованиям, и у меня снова появлялось это теплое чувство, но я не действовала в соответствии с ним, – настаивала она.

Нет, ты просто трахнулась с мужчиной! Полагаю.

– Каким образом это относится к нашей ситуации?

– Год назад в нашем цюрихском офисе начала работать женщина, и она уже давно поставила галочки во всех моих делах.

Я перебил:

– Пытаешься сказать мне, что у тебя был роман с женщиной?

– Нет-нет, – оживленно сказала она. – Это – Симона, моя университетская подружка. Она вернулась во Францию после университета и устроилась реставратором в музей, а в свободное время рисовала. Сейчас она возглавляет наш реставрационный отдел в Цюрихе. Я была рада снова увидеть ее; мы поддерживали связь в течение многих лет, переписывались по электронной почте и так далее, но не виделись более шести лет.

Я пытался понять, как это связано с беременностью.

– И что?

– Она была рада меня видеть и была дружелюбна как всегда; у нее серьезные отношения, и она познакомила меня со своей подругой, Хелен. Мы втроем ходили на ужин и выпивку всякий раз, когда мне приходилось задерживаться в Цюрихе. Я считала их обеих хорошими подругами. Подумывала пригласить их к себе на выходные, чтобы ты мог с ними познакомиться, ну, то есть, до поездки в Лихтенштейн.

– И что случилось? – повторил я.

– В аукционный дом обратился клиент по поводу продажи нескольких избранных произведений из его коллекции. Он также попросил, чтобы частью команды по оценке была Симона. Именно она попросила моего босса включить меня в команду. Моя роль заключалась в исследовании происхождения картин, их подлинности, а также в том, чтобы гарантировать, что ни одна из них не находится в базе данных украденных или разграбленных нацистами произведений искусства, а затем предложить резервную оценку. Симона должна была оценить физическое состояние произведений, так как если потребуется реставрация, это повлияет на мою оценку.

– Я думала, что она помогает, поэтому, когда она сказала, что организует для нас выходные, чтобы мы смогли осмотреть произведения искусства, мы приедем на место в пятницу днем и проведем субботу, оценивая произведения искусства. Если нам понадобится больше времени, мы могли бы использовать утро воскресенья и вернуться в Цюрих во второй половине дня. Эта идея мне понравилась, все звучало вполне разумно. Мне сказали, что человека, с которым мы встретимся, зовут Майкл – да, тот самый Майкл. Оказалось, что эта пара – старые друзья, очень близкие старые друзья.

– Симона предложила воспользоваться ее машиной. Обычно я не люблю зависеть от кого-то, когда путешествую, но в тот раз я это сделала, что и стало частью проблемы. Путешествие недолгое, всего пара часов по шоссе. Художественная работа проходила в изолированном поместье, и оно немного похоже на сказочный замок, – она посмотрела на меня и тихо добавила:

– Думаю, архитектура покажется тебе интересной.

Я хмыкнул, не оценив ее попытку отвлечь меня.

Ким нервно дернулась, а затем продолжила.

– По дороге Симона охотно рассказывала о нашем совместном пребывании в университете. Я знала, что она рассказала своей подружке, что мы когда-то были любовницами, но я никогда не обсуждала с ней свои отношения; в основном мы говорили об общих друзьях и, конечно, о тебе.

Ким сделала паузу, чтобы сделать глоток из своей кружки с кофе.

– Разговор был необычным – она все время возвращалась к нашим отношениям и к тому, как ей нравилось проводить время вместе со мной. Лишь позже я начала думать, что она выпытывала у меня. Было интересно поговорить об общих друзьях и о том, кто с кем остался из группы, с которой мы тусовались в университете. Она хотела узнать, не скучаю ли я по женской компании; мне пришлось напомнить ей, что я счастлива в браке. Потом она начала вспоминать, как мы с ней уехали на длинные выходные в Корнуолл. К нам присоединился немецкий студент по имени Курт, которого она знала еще со школы.

– Когда это было? – поинтересовался я.

– Это было до того, как я узнала тебя. Мы с Симоной недолго были вместе, и она пыталась убедить меня выйти замуж. Я не была уверена, что готова, а это ограничивало то, что мы могли делать на публике. Выходные должны были показать, насколько глубока наша связь и готова ли я к отношениям.

– Так почему же он был там, если это должны были быть выходные для девочек?

– Потому что Симона хотела, чтобы наши отношения развивались, хотела, чтобы я признала, что можно быть в лесбийских отношениях и при этом получать удовольствие от секса с мужчинами, что было одной из моих проблем. До этого момента я не знала, что она би. В итоге мы все переспали прошлой ночью, и признаю, что было очень весело.

– Что случилось с Куртом? – инстинктивно спросил я, прежде чем понял, что это не имеет значения; не этот мужчина предал меня.

– О, после выходных он вернулся в Германию, и хотя секс был веселым, он был немного высокомерным засранцем, убежденным, что он – божий дар для женщин. Я знала его только как Курта, даже не узнала его фамилии.

Я не знал, сколько еще этого дерьма я смогу вынести. Я всего лишь хотел узнать, почему Ким решила, что спать с этим Майклом – нормально, и забила чертовски большой гвоздь в сердце нашего брака. Вместо этого получил сказочную порноисторию в замке из сказок.

– К чему все это ведет? – спросил я. – Потому что мне все уже почти надоело, а ты продолжаешь в том же духе. Думаю, тебе стоит решить, где собираешься остаться.

– Бен, пожалуйста, дай закончить, а потом, если все еще будешь настаивать, я найду, где остановиться на ночь.

Я пожал плечами, не зная, чего хочу. Просто чувствовал, что в моей груди – огромная пустота, и кроме как наброситься на женщину, сидящую рядом со мной, я не знал, чем ее заполнить. И не мог представить, что когда-нибудь причиню ей физическую боль.

Ким приняла мое пожатие плечами за согласие и продолжила.

– После тех выходных Симона хотела найти другого мужчину, с которым мы могли бы развлекаться, и я была не против этой идеи. Но сказала ей, что не буду рассматривать ни одного из тех парней, с которыми общалась. Никто из них не смог бы устоять перед искушением похвастаться, и мой отец бы обязательно услышал. После того как я отвергла ее предложения, она сказала мне подумать о ком-нибудь. Ты же был единственным, кого я вообще рассматривала.

Я был шокирован.

– Не понимаю. Ты ни разу не предлагала мне секс втроем. Господи, я даже не знал, что ты интересуешься женщинами.

– Это потому, что это была скорее идея Симоны, чем моя, и к тому времени, когда я нашла предлог, чтобы заставить тебя пойти со мной на свидание, мы уже не были парой. А после нашего первого свидания я не собирался делить тебя ни с кем.

– И все же, ей не потребовалось много времени, чтобы убедить тебя снова заняться с ней сексом втроем.

– Нет, – почти крикнула она. – Все случилось не так.

– Так, что же тогда произошло? Как получилось, что ты переспала с этим Майклом?

– Не знаю; все просто случилось!

Я вздохнул в отчаянии:

– Это не ответ, не так ли?

– Прямо перед тем как мы приехали в поместье, Симона сказала, что человек, с которым мы встретимся, – ее старый друг по имени Майкл, и что я уже встречалась с его братом. Я спросила, с кем, и она сказала, что это – старший брат Курта. Она все рассказывала о том, как спала с ними обоими. Что Майкл – самый потрясающий любовник, и что они с Хелен провели с ним несколько приятных уик-эндов.

– И ты решили испытать его на себе, – вдруг расцвело понимание.

Она решительно покачала головой:

– Понимаю, что это выглядит именно так, но это никогда не было моим намерением.

– Но именно это и произошло, иначе мы бы никогда не завели этот разговор.

Она замолчала, явно обдумывая свои следующие слова.

– Это случилось, – повторила она. – И да, это не объясняет, почему. Я предполагала, что она предупреждает меня о своих отношениях с Майклом, чтобы я не подумала, будто она предает Хелен, если увижу ее с ним. Когда мы впервые обсуждали поездку, Симона упомянула, что остановится в ближайшем отеле, но приняла предложение остановиться в поместье.

Я понимал, к чему все идет. Внезапно я перестал быть уверенным, что хочу услышать главу и стих о том, почему наш брак стал таким поганым. Навязчивое желание узнать, что заставило ее переспать с Майклом, теперь казалось таким бессмысленным: она это сделала, и нам придется жить с последствиями.

– Разве это имеет какое-то значение? – с горечью спросил я. – Ты беременна и не уверена, что это мой ребенок. Решила повторить свой уик-энд втроем с Симоной и братом Курта?

Она снова повысила голос, сказав:

– Нет, этого не должно было случиться. Я думала, что Симона – хорошая подруга. Да, у меня с ней была история, но не более. Когда мы приехали в поместье, она как будто стала другим человеком. Приветствовала Майкла объятиями и поцелуями, а затем представила меня как эксперта по искусству аукционного дома и одновременно как свою старую подружку.