Элисса Кусланд, дочь Брайса и Элеаноры, хозяев (ныне бывших) тейрнира Хайевера, возможно, последняя из уступающего по знатности только королевскому рода во всем Ферелдене, и, по совместительству, одна из двух оставшихся во всей стране Серых Стражей, сидела на распиленном вдоль бревне и меланхолично водила по лезвию кинжала маленьким заточным камнем, извлекая из металла тихий, но от этого не менее неприятный скрежет. Движения были плавными, размеренными, доведенными почти что до автоматизма. Девушка не взялась бы утверждать, сколько времени уже провела за этим монотонным занятием, но, судя по периодически улавливаемым ею настороженным и недоумевающим взглядам эльфов, бросаемым на нее, более чем достаточно.

Щиньк... щиньк... щиньк... Почему этот звук еще не раздражает ее саму? Наверное, привыкла. Элисса подняла кинжал на уровень глаз и без особого интереса рассмотрела лезвие. Казалось, сядь на него бабочка, она тут же бы располовинилась, столь остра была кромка. Это было видно невооруженным глазом. Не говоря уже о том, что Морриган влегкую могла с помощью магии сделать ее клинки способными пронзать самые крепкие доспехи, словно те были не из металла, а из бабушкиных оладушков. И все же, безразлично хмыкнув, девушка продолжила точить оружие, рискуя, если так дальше и пойдет, оставить от него не более чем зубочистку.

А виной такому странному времяпрепровождению была скука. И нетерпение с раздражением. Казалось странным, что такие противоречивые чувства могут в одночасье уживаться в ее голове, но так оно и было. Вчера Элисса с соратниками прибыла к окраине Леса Бресилиан в поисках долийских эльфов. Им оставалось рассчитывать на удачу, ибо наткнуться на этих остроухих кочевников можно было только случайно. Однако им повезло. Отчасти. Не успела девушка порадоваться тому, что они нашли один из кланов, как ее огорошили «приятнейшим» известием: долийцы физически не в состоянии выполнить свои обязательства перед Серыми Стражами. «Ну, конечно! А когда было легко? Неужели я и вправду рассчитывала просто прийти сюда и сходу заручиться поддержкой, без лишних осложнений и слезливых просьб о помощи?», гневно думала она, привычно сохраняя на лице вежливое выражение. Затриан, лидер клана, или Хранитель, как это у них называется, поведал ей душещипательную историю их злоключений, нисколько не пронявшую Элиссу.

Как выяснилось, эльфы подверглись нападению обитающих в этом лесу оборотней, устроивших засаду. Большая часть охотников и воинов оказалась поражена переносимым чудовищами проклятием, теперь медленно, но неумолимо сжигающим их изнутри, заставляющим беспрестанно мучиться и гарантирующим неотвратимое превращение в таких же бешеных тварей. Бедолагам, вероятнее всего, оставалось принять милосердную смерть до того, как это произойдет. Но все же была возможность их спасти, о чем Хранитель поспешил сообщить. Всего-то и надо было, что пойти в мистический, пронизанный магией и населенный духами из-за истончившейся Завесы лес, найти мифического волка по прозвищу Бешеный Клык, которого в глаза никто не видел и которого полчища оборотней стерегут как зеницу ока, убить его и принести его сердце, с помощью которого, может быть, получится снять проклятие. «Делов-то. У меня ведь на лбу написано, что я специализируюсь на решении близких к невыполнимым задач». Но, как говорится, нищим выбирать не приходится. Элиссе нужно было собрать хоть какую-то армию для борьбы с Мором. Так что или быть на побегушках у тех, кто и без того обязан ей помогать, или идти на Архидемона в гордом одиночестве. Выбор был очевиден.

Элисса усердно и добросовестно занималась спасением страны от порождений тьмы, но отнюдь не из чувства долга. В конце концов, в этот фаталистичный и почитающий самопожертвование за высшее благо орден ее взяли против ее желания, не дав возможности отказаться. А осознание тех «прелестей», что уготовила ей скверна в ее крови, едва ли добавляло любви к Серым Стражам. Нет, ею двигали амбиции, а они у нее были огромными. Что бы там ни случилось, Элисса оставалась благородной дамой, принадлежала к высшему сословию королевства и собиралась во что бы то ни стало утвердить за собой этот статус. А может быть, даже добиться большего. С тех пор, как она узнала, что Алистер — бастард Мэрика и, таким образом, единственный истинный наследник престола, ей не давала покоя одна мысль. Если они, вопреки всему, сделают парня королем, она, носительница знатной фамилии Кусланд, сможет выйти за него замуж и стать королевой. Такая перспектива, мягко говоря, вдохновляла ее на подвиги, заставляя всеми силами стараться приблизить этот день. Тем более что своего собрата по ордену девица уже успешно охмурила. Теперь он ради своей эффектной командирши (а именно такой субординации он предпочитал придерживаться, хотя сам же ее регулярно и нарушал) готов был расшибиться в лепешку, как и его брат Кайлан — ради Аноры Мак-Тир. Сама Элисса не могла сказать, что прямо без ума от Алистера, но определенно получала удовольствие от их интрижки. Хотя кто знает? Возможно, к тому моменту, как с Мором будет покончено, она по-настоящему влюбится в него.

Жажде власти ничуть не уступала жажда мести. Эрл Рендон Хоу, бывший другом и вассалом ее отца, предал его и учинил резню в их родовом замке, уничтожив почти всю их семью. Уцелели только старший брат девушки, отбывший на юг буквально часами ранее, и она сама, спасенная Дунканом и ныне являющаяся бездомным скитальцем. О, какие планы возмездия она строила! Какие яркие картины жестокой и кровавой расправы рисовало ее воображение! День, когда коварный ублюдок в следующий раз попадется ей на глаза, станет последним в его жизни, и в завершительные моменты агонии, с алой пеной на губах, он будет вымаливать у нее прощение. Она поклялась в этом именами своих родителей. За Хоу следом отправится и Логэйн, в своей предательской натуре превзошедший своего сподвижника и обрекший на смерть короля и собственного зятя, все его войско и Серых Стражей, а затем еще оклеветал последних, выставил изменниками и назначил награды за их головы. И ведь ему верили, далеко не все, но верили! Как-никак, герой Ферелдена, освободивший страну от орлесианцев. Поэтому, чтобы не допустить гражданской войны, Элиссе с соратниками предстояло сначала доказать всем его вину, прежде чем снести его обезумевшую голову.

Ради достижения этих целей девушка не собиралась отступаться ни перед чем и всеми правдами и неправдами довести дело до конца. И если на пути у нее стояла несчетная орда злобных тварей с кошмарным драконом во главе... Что ж, это их проблемы. Они уже сейчас могут начинать молиться Уртемиэлю и остальным тевинтерским Древним Богам, какие еще томятся в недрах земли.

Собственно, ввиду этого Элисса готова была хоть сразу же отправиться в лес и прочесать его от конца до края, пока не найдет Бешеного Клыка и не убьет его. Но вот незадача, ее собственным товарищам требовалась хотя бы небольшая передышка. А кому-то и лечение. В случившемся буквально накануне столкновении с бандитами, распоясавшимися в это смутное время, ее отряд несколько потрепало. Больше всех, как всегда, настучали Алистеру. С синяком под глазом и перевязанной головой, сейчас он сидел возле костра в компании долийцев и с интересом внимал острому на язык сказителю клана, вещающему сказки о былом величии эльфов и их несправедливой судьбинушке. Там же расположилась Лелиана, сама большая любительница всевозможных баек, легенд и баллад, поймавшая плечом арбалетный болт. А где-то в одном из фургонов, или «аравелей», как называли их долийцы, отлеживалась Винн, постоянно утомляющаяся, ибо, по ее словам, жизнь в ней поддерживал лишь какой-то добрый дух из Тени, начинающий, однако, потихоньку слабеть. Сама Элисса не получила ни царапинки: гибкая и ловкая, она полагалась в бою в первую очередь на скорость и умудрялась просто не оказываться там, куда противники наносили удар. Но один в поле, как известно, не воин, так что приходилось подождать. Денек-другой, и ее друзья восстановят

силы, и тогда можно будет пойти в лес всем скопом.

Ну, а пока она откровенно скучала и методично елозила абразивом по бритвенно острому лезвию.

Элисса не питала особой симпатии или сочувствия к обиженным на всех без исключения людей долийцам. Ее не интересовали их культура, история и наследие, которое они так старались сберечь. Поэтому, кроме Затриана, его помощницы Ланайи и еще парочки персон, поделившихся ценными сведениями об оборотнях, она ни с кем не заговаривала, уверенная, что не получит и толики удовольствия от общения с этими остроухими дикарями. Но тут внимание девушки, в очередной раз выставившей перед собой кинжал и скользящей взглядом по лезвию, привлек один эльф. По виду, еще зеленый юнец, хотя всерьез судить о возрасте эльфов она бы не взялась. В таком же, как и у всех остальных, кожаном доспехе. Белобрысые короткие волосы торчали ежиком, уши как для эльфа были великоваты. Зато лицо, с низко посажеными глазами, крупным носом и большим пухлогубым ртом, имеющее довольно унылое выражение, было без уродливых татуировок, что в глазах Элиссы шло ему только в плюс. Юнец одиноко сидел на земле поодаль от всех и всем своим видом выказывал такую скорбь и грусть, словно на себе испытал все тяготы и лишения этого мира.

Страж вдруг поняла, что он ее чем-то заинтересовал. Чем-то он отличался от других своих соклановцев, не обязательно, однако, в лучшую сторону. Пожалуй, с ним можно было и попытаться потолковать, узнать, откуда такая тоска на лице. В любом случае, хоть какое-то разнообразие. До нее только сейчас дошло, как ей осточертел этот бессмысленный процесс заточки. Убрав кинжал в висящие за спиной ножны, девушка встала, блаженно потянулась, разминая затекшее от долгого сидения в одной позе тело, и направилась к горемыке.

При ее приближении эльф торопливо поднялся с земли. Обнаружилось, что он на полголовы ниже девушки. Хотя едва ли возникшая на его лице нервозность была связана с этим фактом.

— Э-э-э... Привет? — сказал он неуверенным тоном и с какой-то полувопросительной интонацией.

«Вау, да этот парень настоящий златоуст. Хорошее начало, ничего не скажешь», подумала Элисса и ободрительно улыбнулась. Уж лесть, притворство и угодничество были у нее, аристократки, в крови.

— Вовсе незачем меня бояться — я не кусаюсь.

— Конечно. Ты меня прости. Видишь ли, у нас тут мало гостей. То есть, похожих на тебя. Такого... э-э... сорта.

«М-да... Ободрения хватило на пару фраз, а дальше снова что-то пошло не так. И на том спасибо. Как же с ним завязать диалог так, чтобы он не запинался на каждом предложении?».

— Что, никогда прежде не видел человека?

— Да видел, конечно! Просто они не... Я хотел сказать, что ты не... Ох, надо начать с начала, — со вздохом заключил эльф. Затем, видимо, собравшись с духом, продолжил: — Я Каммен, ученик охотника. Хотя... Эх, кабы мне стать настоящим охотником!

Элисса поглядела на лук и колчан, висящие за его спиной.

— Что же тебе мешает?

— Мне... не стоит говорить об этом с чужаком. Ты не поймешь, — уверенно ответил он, скрестив руки на груди.

Девушка ожидала, что ее, дворянку, всю жизнь бывшую окруженной подданными, не смевшими ей перечить, такая дерзость, да еще и от эльфа, должна возмутить, а то и разгневать. Но этого почему-то не произошло. Наверное, в текущей обстановке она начинала отвыкать от положенных ей от рождения привилегий. Вместо этого она подошла к юнцу еще ближе и чуть наклонилась к его лицу.

— А ты попробуй. Вдруг я тебя удивлю. При необходимости я умею быть очень понятливой, — предложила она вкрадчивым доверительным голосом и подмигнула.

— Ну... наверное, беды не будет. А помочь мне ты все равно не сможешь. Слишком долго я пробыл в учениках. А чтобы стать охотником, надо принести шкуру зверя, которого я убил в одиночку. Кабана, или волка, или... или еще кого. Я хотел пойти охотиться в лес, но нам запретили из-за нападений. Хотя... — Тут он отошел от нее и, облокотившись о дерево, мечтательно уставился куда-то в другую часть лагеря. — ... по правде, так все дело в Гейне.

Элисса проследила за его взглядом. И нисколько не удивилась увиденному. Метрах в тридцати, буквально по ту сторону тропинки, у еще одного костра сидела эльфийская девушка. Юная, вероятно, как и сам Каммен, и... что ж, пожалуй, в определенной мере миловидная. «Хотя, конечно, со мной она даже рядом не валялась», самовлюбленно подумала Страж. Не без оснований, стоит отметить. Молодые отпрыски многих эрлов и баннов приезжали свататься к неуступчивой красавице, статной, рыжеволосой, с изящной точеной шеей, четко очерченными ключицами и яремной ямкой, легким румянцем на бледноватом лице, ярко-синими миндалевидными глазами, вздернутым носиком и аккуратным тонкогубым ртом. Их пылкие завороженные взгляды и красноречивые ужимки, призванные сгладить стеснение в штанах, были для Элиссы самыми искренними комплиментами и лучшими подтверждениями ее неотразимости. Рядом с ней долийка в самом деле смотрелась блекло и невыразительно. Зато Каммен прямо-таки пожирал ее глазами. «Что ж, они друг друга стоят».

— Что, проблемы с девушкой?

— Я люблю ее всем сердцем. Я просил ее руки, но она жестоко отвергает меня. Говорит, что не свяжет свою жизнь с учеником, и называет меня малышом, — с грустью признался юноша и, отлипнув от дерева (и, фигурально выражаясь, от эльфийки), вернулся к Элиссе. — Я не малыш. Будь я охотник, я бы это доказал, но мне нельзя охотиться... И я навсегда потеряю Гейну! Я просто ничего не могу поделать! Эх... Зря я разболтался. Оставь меня наедине с моим горем.

Нет, вот теперь Страж действительно заинтересовалась. Теперь она точно не собиралась так просто оставлять этого безнадежного романтика в покое. Вся их мелодрама яйца выеденного не стоила, но могла ее неплохо развлечь. И у нее даже была пара мыслишек насчет того, как именно.

— Ну-ну, не вешай нос, Каммен. Сдаться всегда успеешь. Наверняка можно найти выход.

— Думаешь, я над этим голову не ломал? Нет, тут ничего не поделаешь, — заверил он, но при этом словно ожидал ее предложений.

Элисса сделала вид, что усердно размышляет, прикидывает в уме варианты.

— Хм... Да, пожалуй, тут ничего не попишешь. Хотя... А ты не пытался обхаживать Гейну?

— Обхаживать? Это... это как? — недоуменно спросил эльф.

Девушке стоило великих трудов не расхохотаться: ситуация с каждой минутой веселила ее все больше.

— Ну, давай посмотрим. Ты дарил ей что-нибудь?

— Дарить? Это же неприлично. Только после свадьбы, — заявил Каммен, еще больше рассмешив собеседницу странными обычаями долийцев.

— Вот как? Хорошо. Ну, а как насчет того, чтобы на деле доказать свою любовь?

— Я пел ей песни, мы много раз гуляли под луной. Но пока я ученик, это ничего не значит. Во всяком случае, для нее.

«Вот это да. Как Гейна умудрилась устоять перед этим сердцеедом, ума не приложу. Интересно, если подарок до свадьбы — это неприлично, то как он отреагирует на мой следующий вопрос?». Вопрос, к которому она все и вела.

— Думаю, можно не спрашивать, спал ли ты с ней?

— Нет! Мы ничего такого не делали! Никогда!

— Хочешь сказать, что ты девственник?

— Конечно! Как можно подумать иначе?

Действительно, как? Нет, этот юнец положительно забавлял Элиссу. Она-то думала, Алистер — простофиля, но Каммен — это просто нечто. Робкий, неуверенный, наивный и податливый. Было в этом какое-то нездоровое очарование. Девушка еще раз пробежала глазами по ученику охотника. Оценивающе. Задумчиво. У нее с самого начала зрела одна грязная идейка. Навязчивая идейка о том, как можно использовать его и приятно провести время. Да, она являлась дочерью тейрна, гордой и недоступной. Но то было раньше. Теперь, став Серым Стражем и, по сути, самой себе хозяйкой, она зачастую потакала своим низменным желаниям. В конце концов, каждый ее день мог стать последним.

— Каммен, видишь ли, это очень важно.

— Неужели? Никто мне ничего подобного не говорил.

— Если у вас с Гейной все-таки дойдет до... этого дела, и ты в чем-то сплохуешь, она это очень близко воспримет. Возможно, даже видеть тебя больше не захочет. Такое у влюбленных нет-нет да случается, — поясняла Элисса. Самое смешное, что это была чистая правда. Даже упрекнуть себя не в чем.

— Правда? Мне такое даже в голову не приходило! Что же мне делать?

— Пожалуй, нужно, чтобы кто-нибудь показал тебе, как это делается. Ну, дал тебе пару наглядных уроков, — проговорила она совсем тихо, пригнувшись к его уху.

— Показал мне? В смысле... с тобой?... — осторожно спросил юноша. Признаться, она ожидала более бурной реакции на свое предложение.

— Ты ведь хочешь доставить удовольствие Гейне, правда?

— Да, конечно...

Вот и все. Последний аргумент выдался решающим. Эльф целиком доверился ей и ее «мудрости». Это оказалось даже проще, чем ожидалось. Нет, ну разве можно поверить, что в мире существует хотя бы еще один такой дурачок?

— Тогда пойдем в какое-нибудь укромное местечко, где нам никто не помешает.

— Я... э-э-э... ладно. Думаю, ничего плохого в этом нет... — заключил юноша и послушно последовал за Стражем.

Еще вчера, праздно шатаясь по лагерю долийцев, Элисса без всякой задней мысли подмечала прорехи в охране его границ. Оных было предостаточно. По всей видимости, изначально занятую изрядную территорию теперь, после нападения оборотней, попросту некому было сторожить. Наименее защищенным лагерь был с севера, та его часть практически пустовала. И это было идеально. Именно туда девушка и направилась, с Камменом, не отстающим ни на шаг. Сперва она хотела сказать ему держать дистанцию, чтобы не вызвать подозрений раньше времени. Однако долийцам, обещавшим неустанно за ней следить, и без того хватало забот, в особенности по уходу за своими страдающими от проклятия собратьями. На тихую молчаливую чужачку, честно бездельничающую со вчерашнего дня, все уже перестали обращать внимание.

Миновав нестройные ряды пустующих шатров и аравелей, парочка вышла за условные границы лагеря. Лес здесь начинал резко сгущаться, кроны деревьев плотно переплетались где-то высоко у них над головами, безжалостно задерживая солнечный свет. Окутывающий их полумрак заставлял поверить, что в Бресилиане обитают духи. Ландшафт становился все более неровным, мелкие овраги и впадины чередовались с холмиками. Повсеместно из земли выступали мощные корни, словно кровеносная система леса. Идти приходилось очень аккуратно, постоянно смотря под ноги — споткнуться и повредить ногу тут было легче, чем подхватить заразу от портовой девки. Пожалуй, худшее место для того, чтобы предаться плотским утехам, еще нужно было поискать. Но как говорил Алистер (про грязные носки, правда, и тем не менее): «Мы тут в роскоши не купаемся».

Элисса решила, что они достаточно отдалились от лагеря. Здесь на них никто не должен наткнуться. Однако же времени у них не то чтобы с избытком. Скорее раньше, чем позже их хватятся, не долийцы, так ее товарищи. «Нужно было отложить это до ночи. Никуда не пришлось бы спешить. Кто ж торопится в этом деле? Эх, действительно что хорошая мысля приходит опосля». Отступать, однако же, у нее и в мыслях не было. Она уже основательно настроилась. Как морально, так и физически.

Элисса приметила одно особенно толстое дерево. Ствол его в обхвате имел метра под четыре, а между высокими, отходящими прям от него корнями имелась удобная нишка. Для ее целей вполне сгодится. Девушка подвела туда эльфа, скинула свое и его оружие и томно взглянула ему в глаза.

— Ну, что ж, Каммен... Думаю, стоит начать с азов, — промурлыкала она, положила руки ему на плечи и, прижав к дереву, мягко приникла к его губам.

Они оказались теплыми, мягкими, приятными на вкус. И словно безжизненными. Ну, конечно. Юнец совершенно не знал, как себя вести в этой ситуации, и просто стоял истуканом, вцепившись пальцами в дерево, пока девушка лобзала его наинежнейшим образом. Никуда не годится. Что ж, учить так учить. Не для его пассии, разумеется. Для себя. Она отлипла от его рта и чуть-чуть отстранилась, обдавая его лицо жарким частым дыханием.

— Ну же, Каммен, расслабься... Мы вряд ли получим удовольствие, пока ты так напряжен, — прошептала Страж, жадно облизнув губы.

— Прости... Что мне делать?

— Для начала, отпусти это дрянное дерево и обними меня. Например... — Она взяла его ладони и поместила себе на попку. — ... вот так. Куда лучше, не правда ли? Можешь их сжимать, можешь поглаживать, можешь чередовать одно с другим. Как тебе больше понравится. Суть в близости, понимаешь? Мы должны чувствовать тела друг друга, тесный контакт между ними. Давай, прижми меня посильнее... Нет, Каммен, не как бочку с соленьями, что норовит выскользнуть из рук. Крепко, но трепетно, чувственно. Во-от, уже лучше. Тебе нравятся ощущения?

— Да, наверное... Нет, точно нравятся! — признал юноша, наконец-то переставший походить на сплошной комок нервов.

— О, да, я уже чувствую это там, внизу, — заверила Элисса с игривой улыбкой, поелозив тазом. — Мне тоже... Теперь по поводу поцелуя. Ты не должен безучастно стоять и принимать его от меня. Это взаимная ласка. Делай то же, что и я. Мни мои губы своими, засасывай их, легонько покусывай... Отдайся страсти, и она подскажет, что делать. И если ты вдруг ощутишь у себя во рту мой язычок, знай, что так и должно быть и что я ожидаю от тебя того же. А теперь представь, что я Гейна, и поцелуй столь желанные уста.

В этот раз получилось намного лучше. Едва девушка успела обхватить шею любовника, тот, распаленный ее словами, алчно впился в ее рот. Наставления не прошли даром — юноша оказался способным учеником. Элисса млела от его пыла и рьяности, от жадных прикосновений, от мысли, что с ней, дворянкой, это делает какой-то скудоумный эльф. Последнее заводило ее, пожалуй, больше всего. В низу живота разливалась сладостная, тягучая истома, а все тревоги и треволнения этого мира на время были позабыты. Каммен ретиво прижимал ее к себе, будто желая действительно слиться с ней. Руки его блуждали по девичьей спине, гладили и массировали упругие ягодицы, обтянутые кожаными брюками. Целовался он с такой чувственностью, будто действительно поверил, что перед ним Гейна. Они издавали губами громкие чмокающие звуки, задыхались и приглушенно мычали. И когда девушка все же вторглась в его рот, эльф тут же переплел ее язык со своим, вырвав из ее груди судорожное постанывание. Удовольствие захлестнуло ее с головой. А ведь это только начало...

Нехотя, но все же Элисса оторвалась от губ юноши и машинально облизнулась. Его глаза, в которых стоял лихорадочный блеск, завороженно глядели на ее лицо, и она поймала себя на том, что сама не может отвести взгляд от физиономии партнера. Рот и подбородок долийца, как и ее собственные, блестели от слюны. Тяжелое сбившееся дыхание парочки нарушало лесную тишь.

— Тебе понравилось? — снова спросила она слегка хрипловатым голосом, немного переведя дух.

— Д-да, очень! Это было восхитительно! Я и не думал, что так бывает.

— Мне тоже давно так хорошо не было. — «А ведь и не вру, пожалуй». — Ты очень горяч, Каммен, отдаю тебе должное. Продолжай в том же духе. А нам пора развивать тему, согласен?

Юноша сглотнул и молча кивнул, ожидая ее дальнейших действий. Элисса отпустила его шею и распутала верхнюю завязку грязно-белой льняной рубашки с широкой горловиной, почти полностью открывающей плечи и ключицы. Даже слуги в Хайевере носили костюмы из более благородных тканей. Но она уже привыкла. Половинки рубашки тотчас распахнулись и опустились настолько, насколько позволял охватывающий талию девушки бурый кожаный корсаж. Большего, однако, и не требовалось. Под одежкой был безвкусный бежевый бюстгальтер, настоящий эстетический кошмар, на который иная крестьянка без дрожи не смогла бы посмотреть. Все, на что Страж смогла наскрести денег. Впрочем, то, что белье из последних сил пыталось сдержать, было куда зрелищнее. Элисса не стала томить ни любовника, ни себя и, заведя руки за спину и расстегнув замок, избавилась от мешающего элемента гардероба. Каммен тут же оказался загипнотизирован плавным колыханием выпроставшихся грудей, тяжелых, налитых и подтянутых, с маленькими розоватыми острыми сосками, уже давно затвердевшими и задорно торчавшими. Элеанора Кусланд достойно наградила свое чадо. Во всех отношениях.

— И как тебе?... — снова обхватив его шею, спросила девушка и закусила губу. Вопрос был риторический: твердый уверенный ответ уже упирался ей в ноги.

— Они восхитительны! Хотя мне, конечно, не с чем сравнивать... Но все равно я в восторге!

— Ох, я польщена... — честно призналась она с довольной улыбкой. — Ты ведь хочешь их коснуться? Давай, потрогай их. Ох!... Да, вот так!... Стисни их посильнее, не бойся, мне не будет больно. Ах! Создатель!... Мм, как приятно... Хорошо, теперь верни руки на мою попку. Можешь помять пока ее. И вот тебе следующее упражнение: начинай опять меня целовать и постепенно спускайся все ниже и ниже.

Каммен словно только и ждал возможности продолжить ласки и с энтузиазмом приник к ее устам, прилежно показывая все, чему она его научила. Его жаркие влажные лобзания бесспорно были ей очень приятны, однако Элисса уже хотела большего. А посему, дав юноше снова распалиться, она запустила руку ему в волосы и мягко, но настойчиво направила его голову вниз. Эльф безропотно послушался свою «учительницу». Вот ее ротик вновь обрел свободу и возможность часто и сбивчиво дышать, в то время как его губы стали прокладывать дорожку из чувственных поцелуев, оставляя мокрые следы. Прошлись по подбородку, обласкали каждый сантиметрик нежной шеи, уделили внимание обеим ключицам. И, наконец, достигли судорожно вздымающихся от возбуждения грудей. Их Каммен нежил с особой страстью и задором, исторгая из партнерши вздохи упоения. Словно следуя некоему инстинкту, он сконцентрировался на сосках, играя с ними языком, жадно засасывая их, а то и легонько прикусывая. Девушка уже не сдерживала стонов наслаждения, противясь желанию посильнее надавить на белобрысую голову.

Меж тем вторую руку она опустила вниз, запустила под юбку долийского доспеха, спереди представляющую собой узкие кожаные полоски, и положила на вздыбившийся на трусах бугор, горячий и будоражащий. Эльф вздрогнул и невольно попытался отстраниться, но, притянутый обратно, сразу вернулся к своему занятию. Элисса же стала через ткань поглаживать член, неторопливо, дразняще, обводить пальцем его контуры и щекотать. Когда он отвердел еще сильнее, она обхватила его, насколько позволяло белье, сжала покрепче и принялась водить кулачком вверх и вниз, массируя размеренными движениями. Такое юноша выдерживал уже с трудом, жалобно замычав и обдавая ее груди жарким сопением. Страж решила не мучить его. Тем более, что ей самой уже не терпелось перейти к более... основательным вещам.

Элисса отпустила голову долийца и взглянула в его наполненные желанием глаза.

— Вижу, тебе очень приятно, Каммен. А сейчас я сделаю еще лучше, — не стала она тянуть резину в этот раз.

Убрав его руки, все еще державшие ее попу, девушка опустилась перед учеником охотника на колени. Она, гордая человеческая женщина, преклонилась перед остроухим дикарем. От одной этой мысли жар между ножек резко усилился. «Видимо, не такая я уже и гордая. А скоро последние остатки гордости из меня вытра... кхм... вытрясут». Она расстегнула пояс и легко отделила юбку от нагрудника, затем стянула трусы, на которых выступило маленькое пятнышко. Выпрыгнувший детородный орган чуть не щелкнул ее по носу. Он был ожидаемо меньше, чем все те человеческие, не поддающиеся подсчету силами пальцев одной руки, что ей довелось повидать. И все же он был напряжен и тверд, крепко пах и блестел секрецией, и Элиссе, с вожделением облизывающей губы, хотелось его поскорее принять.

Взяв член в ладонь, она мягко прижала его к своему лицу. Ох, каким горячим он был! Поелозив им по лицу, подразнив пальцами, она подключила язычок. Сперва затронула яички, самым кончиком, затем перешла на ствол и медленно прошлась по нему, смазав его слюной. Вкус у него оказался не менее крепкий, чем запах, солоноватый, терпкий, отдающий потом. Когда она дошла до верха и, оттянув крайнюю плоть, лизнула головку, Каммен тихо простонал и задышал еще тяжелее. Интересно, сколько он еще продержится? Затем девушка вернулась назад и опять засновала языком вниз и вверх по всей длине мужского достоинства, на этот раз лишь кончиком, щекоча его со всех сторон. И, наконец натешившись, продемонстрировав свои навыки, впустила его в свой умелый жадный ротик настолько, насколько позволяло горло. Собственно, он вошел почти полностью.

У долийца, казалось, сейчас ноги подкосятся, столь мощная волна удовольствия прошла по всему его телу. Элисса запрокинула голову и посмотрела на его раскрасневшееся от щек до ушей лицо. По его выражению легко можно было заключить, что большего удовольствия юноша в жизни не испытывал. «Еще бы!». Поймав его осоловелый взгляд, девушка в качестве дополнительного зрелища для партнера (да и своей услады ради, чего уж там) взялась за свои груди и стала их тискать, сминать вместе, теребить и пощипывать соски, вздрагивая от пронзающих ее волнительных импульсов и ерзая тазом, ибо между ножек уже вовсю текло. Хотелось бы ей взглянуть на все это со стороны! «Ага, и сгореть со стыда... «. Так и глядя эльфу в глаза, она начала скользить по члену плотно сомкнутыми губками. То почти полностью выпускала его, оставляя во рту одну лишь головку, то снова вбирала по мере своих возможностей. Умеренная толщина позволяла ей свободно перекатывать его, порхать по нему язычком, соблазнительно оттопыривать им то одну, то другую щеку или наоборот создавать на них ямочки, мощно его втягивая. Юноша был на вершинах блаженства, и, в общем-то, она тоже плыла от неги. И все же ей хотелось какой-то изюминки...

Повинуясь какой-то нечеткой идее, Элисса выпустила член изо рта, и липкие нити смеси из слюны и предэякулята повисли на подбородке. Во взгляде долийца мелькнуло что-то вроде разочарования.

— Ты отлично держишься, Каммен, как для первого раза. Я восхищена. Но давай добавим красок, пикантности. Ты не против? Хорошо. Прикажи мне убрать руки за спину.

«Я что, действительно это сказала? Создатель, что со мной? Что за странные капризы? Откуда такие наклонности? Неужели я действительно ему это позволю?».

— Приказать убрать?... Н-но зачем? — искренне опешил юноша.

— Некоторым девушкам нравится немного грубости. Иногда... В разумных пределах... Да и мужчинам тоже. Давай же, Каммен! Или мне умолять тебя?

— Ладно, ладно! Эм... Пожалуйста, убери руки за спину.

— Нет... Это просьба, а не приказ. В твоем голосе должна быть сталь, властность, сила, не допускающая пререканий. Попробуй еще раз.

— Руки за спину! Живо! — рявкнул эльф.

Это было так неожиданно и убедительно, что Элисса на секунду-другую поверила в его доминацию. И, само собой, исполнила приказ, обхватив локти руками и непроизвольно выпятив грудь.

— Слушаюсь... Ты не подумай, у меня с головой все в порядке. Это просто игра. А теперь запихни член мне в ротик на всю длину. Насаживай мою голову на него грубо и жестко, так, чтобы аж мошонка об подбородок шлепала, и не отпускай, даже если я вдруг начну упираться. Бей меня, унизь меня. Выплесни на меня всю эльфийскую обиду на человеческий род!

Юноша ее не разочаровал. Едва Элисса успела договорить, его руки больно ухватили ее за волосы и притянули к себе. Стоящий колом орган влетел внутрь, проехавшись по зубам. И вот она уже уткнулась носом в его курчавый лобок, а головка очутилась прямехонько у нее в горле. Такой опыт у девушки был впервые. Ей повезло, что член долийца не отличался толщиной. И все же она сразу начала давиться, ощущать позывы к рвоте и непроизвольно сглатывать, тем самым лишь делая приятнее любовнику. До нее вдруг дошло, что в таком положении очень трудно дышать, а на этот счет она не выдала своему «насильнику» никаких инструкций. Что ж, тем более будоражащим будет это действо.

Каммен, пообвыкнув, принялся остервенело сношать ее глотку. Амплитуда движений менялась: то он вынимал член почти полностью, касаясь головкой ее губ, прежде чем вогнать обратно, то лишь покидал горло и сразу же возвращался, щекоча ей ноздри волосками. Он делал именно так, как ему сказали: не сам двигал тазом, а натягивал голову девушки, как какую-то куклу. Периодически, войдя до упора, он так и замирал, будто отдыхая. В таких случаях у Элиссы неизменно быстро кончался кислород, она начинала паниковать и натужно мычать. От удушья слезы сами бежали из глаз, увлекая за собой подводку. А слюна так и сочилась изо рта, стекала по подбородку, делая звуки шлепков яичек по нему еще более хлюпающими и вульгарными, шее и исчезала в ложбинке между грудями. Но, несмотря на все эти трудности, девушка только сильнее стиснула руки за спиной, и не думая пускать их в ход и тем самым нарушать «приказ», а трусики совершенно точно уже пропитались насквозь. «Вот так, каждый день узнаешь о себе что-то новое. Например, то, что, имея голубую кровь и завидный гонор, будешь терять голову и течь как не знаю кто от собственной беззащитности и раболепного послушания, тобой же инициированных. Какая же я грязная, порочная дрянь... Надеюсь, Каммен не забудет наказать меня».

Об этом Элисса могла не беспокоиться — ее «ученик» четко следовал всем наставлениям. Вскорости наступил момент, когда ей показалось, что долиец уже на грани. Как выяснилось секундами позже, она не ошиблась. Крепко намотав ее волосы на кулак, он насадил ее до самого основания и рывком задрал голову, вынуждая ее смотреть вверх. Сложно было в нем узнать того юнца, запинавшегося и говорившего невпопад — похоть преобразила его, по крайней мере, на время. В ответ на свой покорный подобострастный взгляд девушка получила несколько увесистых оплеух, заставивших щеки вспыхнуть от боли. А затем, как финальный штрих, Каммен примерился и смачно плюнул ей в лицо, угодив почти в уголок правого глаза. Это стало последней каплей в чаше унижения. Она затряслась от мощнейшего в своей жизни оргазма, утробно мыча, впиваясь ногтями в собственные предплечья. И послушно глотая терпкое семя, бурным потоком устремившееся ей в горло.

После этого весь пыл юноши мгновенно улетучился. Хватка на девичьем затылке расслабилась и вовсе исчезла, а опавший перепачканный член выскользнул изо рта, протянув за собой вязкую нитку выделений. Несмотря на разлившуюся по телу вялость, ленцу и некое равнодушие, Элисса заглотила мужское достоинство обратно и прилежно вылизала до чистоты. А затем, все еще со сцепленными за спиной руками, опустила голову и легла щекой на сапог долийца.

— Нижайше благодарю за оказанную милость... — хрипло пробормотала она с рассеянной улыбкой.

Эльф, похоже, до сего момента тоже находился в каком-то полузабытье, потому как сразу взволновано кинулся поднимать девушку, освобождая ее руки от воображаемых пут.

— И-и-извини! П-прости, пожалуйста! Не знаю, что на меня нашло! В меня словно Фен"Харел вселился.

— Успокойся, Каммен. Это не Фен"Харел, а всего лишь похоть. Она периодически во всех нас вселяется, — заверила Элисса, пытаясь бюстгальтером вытереть лицо от... ну, от всего, что на нем только было. — Напротив, ты молодец. Делал все так, как я и сказала. И прекрасно вжился в роль. Признай, ты ведь наслаждался этим? Тебе понравилось насиловать меня, бить и унижать?

— Ну, наверное... Да, очень понравилось... — покаялся юноша, густо зардевшись и опустив взгляд.

— Вот видишь. Мне тоже. Таких ярких ощущений я еще не получала. Как видишь, такие игры могут неплохо оживить процесс, подлить масла в огонь страсти. Хотя, пожалуй, с Гейной в первый раз такого не проделывай — вряд ли оценит. Зато я знаю, что точно заставит ее стонать от восторга. Хочешь, научу? Хорошо.

«Время получить немного удовольствия более традиционным способом». Поменявшись с долийцем местами, так, чтобы оказаться спиной к дереву, Элисса легла на землю, на спину, и приподнялась на локтях. Мох с листьями были достаточно посредственной периной, но, как говорится, чем богаты, тем и рады. Она с игривой улыбкой поманила юношу пальцем, и тот опустился на колени возле нее.

— Давай-ка избавим меня от одежды, — распорядилась Страж и вытянула вперед ногу.

Каммен воодушевленно стянул с «учительницы» оранжевый сапожек с высоким, чуть ниже колена голенищем, затем, когда она подала другую ногу — и второй. Свежий воздух приятно холодил поблескивающую потом кожу, полдня томившуюся в тесной обуви. Элисса пошевелила ступнями, разминая их, и поднесла правую к лицу юноши. К его чести, ему не потребовалось иных подсказок, кроме короткого кивка. Уже пару секунд спустя девушка смогла насладиться ощущениями легкой щекотки, с какой язык скользил по ее стопе, и тепла, в котором оказались погруженные в рот и посасываемые пальчики. Потом подставила для ласки и вторую ступню. Кажется, эльф упивался процессом немногим меньше нее. На то указывали некоторые признаки. Точнее, признак.

— Молодец, Каммен. Пожалуйста, продолжай раздевать меня.

Получив новую указку, юноша придвинулся ближе, расстегнул пояс и расшнуровал завязки гульфика. Элисса приподняла попку, и узкие штаны не без труда были с нее стянуты. На пути остались только трусики. Еще более отталкивающие и уродливые, чем бюстгальтер, купленные на том же блошином рынке, у того же ушлого, предлагающего ей примерку торгаша. Но зато пропитанные насквозь, что хоть бери и выжимай, и блестящие от ее соков, наполнившие воздух терпким, восхитительным ароматом, прилипшие к телу и идеально повторяющие ее анатомические подробности. От одного лицезрения этой картины, от вульгарности позы, в которой она себя демонстрировала, Элиссу захлестнул жар стыда и унижения, отразившийся густым румянцем на ее щеках. Само собой, это только усилило ее возбуждение.

— Подожди... Не снимай пока... — прошептала Страж подрагивающим голосом, останавливая долийца.

Пошире разведя бедра, Элисса взяла его ладонь, поднесла к промежности и легонько провела по ней снизу вверх пальцем. Трусики с тихим чвакающим звуком углубились в ее щелку. Ее любовника это зрелище прям заворожило. Желая большего, она стала водить пальцем туда и обратно, еще и еще. Ткань все больше погружалась в ее пещерку, облегала ее, принимая форму губок. Таз невольно совершал движение навстречу, воплощая нужду хозяйки в более сильном воздействии. Наконец девушка не выдержала и насадилась на ладонь настолько, насколько позволяло белье, скрывшееся внутри и натянувшееся до предела. Не так глубоко, как хотелось бы. Все же немного подвигав в себе чужой пятерней, словно неживой вещью, игрушкой, громко хлюпая сочащейся влагой, она затем сунула пальцы в ротик и облизала. Вкус собственных выделений на языке, резкий и пряный, заставил ее затрястись от осознания своей порочности и глубины падения. «И это я собралась королевой становиться? Да мне в бордель прямая дорога... «.

— Теперь можно...

Элисса снова приподняла попку, позволяя эльфу стянуть с нее трусики, с чавканьем отлепившиеся от тела и оставившие по себе на бедрах липкие следы. Затем развела полусогнутые в коленях ноги. Ее истекающая соками щелка, с аккуратным треугольником рыжих волосков над ней, от этого приоткрылась, давая полюбоваться своим розоватым нутром. «Мое самое сокровенное место. Я должна была допустить к нему только своего благородного супруга, кому бы ни выпало такое сомнительное счастье. Но первым у меня стал сэр Гилмор, когда мы, оба пьяные после пира в честь рыцарского турнира, уединились в замковой кладовой. С тех пор, похоже, все пошло по наклонной, раз уж я по первому зову чресл отдаюсь непонятно кому». Очередной сладостный спазм внизу дал понять, что как бы там себя ни накручивал разум, телу однозначно нравилось нынешнее положение дел.

— Давай, Каммен. Поласкай меня там.

Юноша с готовностью склонился над ней, обхватил бедра и жадно припал ртом к ее промежности. Элиссу прошибла мелкая дрожь, она запрокинула голову и прикусила ладонь, чтобы не застонать. Не впервые ее ублажали подобным образом, но в этот раз партнер ей попался хоть и безынициативный, но без сомнения талантливый. Более того, ей всегда казалось, что именно к таким ласкам она наиболее чувствительна. Что ж, теперь она, бесконтрольно извиваясь в экстазе, убеждалась в этом. Язык, вылизывающий ее щелку, проникающий в нее на всю длину и проворно снующий внутри, а иногда и случайно, чисто случайно задевающий горошину клитора, доводил девушку почти до беспамятства. Громкое отчетливое хлюпанье, сопровождавшее процесс, лишь подчеркивало, что она текла как животное.

Страстнее всего сейчас Стражу хотелось плотнее притиснуть лицо долийца, корректировать его движения. Однако она решила снова для усиления остроты ощущений поступиться своими желаниями, подразнить саму себя. А потому, сделав над собой усилие, Элисса завела руки далеко за голову и цепко, так, что аж костяшки побелели, впилась в покрывающий землю мох. Теперь, как и прошлый раз, она твердо намеревалась удерживать их на месте, что бы ни случилось, как если бы они действительно были прикованы цепями. Ножки слушались ее менее охотно и так и норовили стиснуть примостившуюся между ними голову. Но тогда Каммен сам на удивление настойчиво раздвигал ее бедра, а один раз даже совсем для нее неожиданно грубо шлепнул по внутренней стороне ляжки, заставив «учительницу» закусить губу, чтобы не вскрикнуть от сдобренного болью удовольствия, и еще сильнее расклячиться, аки роженице. «А мальчик-то растет... Вон, таки сподобился... сделать что-то сам... без моих подсказок... Быть может, он... еще удивит меня, прежде чем... все это закончится», думала она, запинаясь и путаясь в мыслях. Думать сейчас ей было довольно тяжело.

Долго это продолжаться не могло, и вот Элиссу от макушки до кончиков пальцев на ногах пронизал второй оргазм. Все тело напряглось, мышцы словно судорогой свело, лицо любовника, удерживаемое конвульсивно сжавшимися бедрами, оросилось влагой. В голове будто разорвалась ярчайшая вспышка, после которой там на несколько секунд стало пусто. И... все прошло. Осталось только чувство расслабленности и блаженства. Руки наконец отпустили мох и свободно вытянулись вдоль туловища. Каммен, высвободившись из ее непроизвольного захвата, уселся и стал смотреть на Стража очарованно и в то же время выжидательно. Очарованно, потому что вид распластанной перед ним удовлетворенной девушки, с заалевшей от его стараний влажной щелкой между широко раскинутых ножек, с соблазнительно вздымающимися от возбужденного дыхания аппетитными грудями, слегка расползшимися по бокам, с затуманенным мечтательным взором, был, мягко говоря, восхитителен. Выжидательно, потому что... «Потому, что от меня требуется еще один наглядный урок. Последняя демонстрация со мной в качестве пробного образца. Действительно, пора бы уже к ней переходить».

— О, Каммен, ты золото!... Это было волшебно... Ах, голова кругом идет... Ты разрешишь мне передохнуть пару минут?

— К-конечно! Сколько потребуется! — воскликнул тот, явно удивленный ее вопросом.

— Покорнейше благодарю... А ты пока сними доспех — он будет тебе мешать...

«Я спрашиваю у него разрешения. Похоже, мне нравится чувствовать себя зависимой от его решения. Нравится представлять, что он располагает мной». Ну, учитывая все то новое, что она узнала о себе за последнюю пару десятков минут, ничего удивительного.

Элисса дала себе перевести дух и привести мысли и чувства в порядок, умиротворенно разглядывая нависшие высоко над ними переплетенные кроны деревьев. Не считая бряцанья и шороха расстегиваемой брони, в лесу стояла необычайная тишина. Ни шелеста листьев, шевелимых ветром, ни птичьих трелей и щебетаний, ни журчания какого-нибудь недалекого ручейка. Тоже часть магии Бресилиана? «Интересно, насколько беззвучно долийцы могут перемещаться по лесу? Было бы неловко во время акта бурного совокупления открыть глаза и обнаружить над собой толпу недовольных моей разнузданностью эльфов». О том, что могло случиться потом, она предпочла не думать.

Решив, что «и без того злоупотребила великодушием своего любовника» (исключительно в ее фантазии, разумеется), девушка приподнялась на локтях и встретилась с ним взглядом.

— Еще раз спасибо за передышку. Теперь я снова в твоем распоряжении. Ты готов к заключительному этапу... тренировки, Каммен?

— Да! Разумеется, — оживился юноша и придвинулся поближе.

— Хорошо. Пара наставлений, и мы приступим. Во-первых, перед соитием ты должен убедиться, что твоя дама внизу достаточно мокренькая, иначе вам обоим, особенно ей, будет не очень приятно. То, что ты проделывал со мной своим языком, идеально подойдет, чтобы довести ее до нужного состояния. Как видишь, тело, на котором ты сейчас будешь упражняться, уже более чем готово. — От упоминания себя в третьем лице, да еще с использованием такого слова, Элисса вогналась в краску. — И второе... Не знаю, станет это для тебя новостью или нет... Когда ты первый раз войдешь в нее, скорее всего, будет кровь. Не пугайся, это так и должно быть. Особенности анатомии. Если же крови не будет, то у меня для тебя плохие новости: почти наверняка у твоей дамы до тебя уже кто-то был.

— Нет! Гейна не допустила бы такого! Я верю, что она не стала бы!..

— Прошу прощения. Я не хотела оскорбить ее или тебя. Просто допустила возможные варианты.

— А ты?... Ну, когда сейчас мы с тобой... Кровь... — Предшествующей вспышки негодования будто и не было — юноша снова от смущения не мог подобрать слова.

— Что ты! Разумеется, нет, — с усталой улыбкой заверила Страж. — Посмотри на меня. Разве я похожа на чистую непорочную деву?

— Э-э... Думаю, нет.

— По мне сразу видно, что я с готовностью раздвигаю ноги перед кем бы то ни было по щелчку пальцев, не правда ли?

— Пожалуй, да.

Понятно, что его намеренно подводили к таким ответам, и соглашался он, не особо вдумываясь. От того не менее сладостным был жар, продолжавший охватывать девушку от самоуничижения.

— Жаль, что тебе достался такой потасканный никчемный образец. Я буду рада, если смогу сгодиться хоть на что-нибудь. — Элисса, чьи уши, как ей казалось, готовы были вспыхнуть, поманила любовника. — Давай, Каммен, иди ко мне.

Долиец, только этого и ждавший, быстро подполз, пристроился между широко разведенных бедер и навис над своей «учительницей», уперев руки по бокам от нее. Ему явно не терпелось начать. Взяв в ладонь напряженный член и немного помассировав, чтобы еще больше отвердить, девушка приставила его к входу в свою щелку. написано для bеstwеаpоn.ru Губки с готовностью раскрылись перед пунцовой головкой, жаждая впустить ее в себя.

— Вот так. Еще пара слов. Когда будешь делать это с Гейной, ну или какой-нибудь другой девушкой, будь нежным и начинай медленно и аккуратно. Потеря невинности, как правило, болезненна, и твоей партнерше придется несладко. К тому же, лоно юной эльфийки будет упругим и тесным, не то что у меня. Хорошо, начинай входить. — Мужское достоинство заскользило вглубь, раздвигая стенки ее нутра, и Элисса затрепетала от наслаждения, задышав часто и сбивчиво. — Вот так... потихоньку... не торопись... Ах... Стой, пока хватит... Нужно вводить по чуть-чуть... Теперь подожди немного... Дай своей любимой привыкнуть к ощущениям... к чувству заполненности... к размеру внутри себя... и вместо боли начать получать удовольствие... Как быстро это произойдет... сильно зависит от тебя... Прошу, продолжай... Ох!... Мм... Правильно... не спеши... О, да!... Если почувствуешь, что... девушке снова стало некомфортно... дай ей еще передышку... Целуй ее, гладь ей лицо... говори ей нежные и утешающие слова... это поможет ей расслабиться...

— Гейна, милая... Все хорошо... потерпи немного... Сейчас все пройдет... Сейчас будет приятно, обещаю... Потерпи еще чуть-чуть, любимая... — зашептал юноша, во время пауз ласково касаясь губами ее шеи и гладя по волосам. Совет снова был воспринят им как призыв к действию.

— Да... Примерно так... У тебя прекрасно получается... Но сейчас не утруждай себя любезностями... Эта грязная шемленская шлюха... их не заслужила... Согласен?..

— Да... Пожалуй, так и есть... — после короткого раздумья ответил долиец, в этот раз более уверено.

«Похоже, теперь он не просто поддакнул мне. Теперь он на самом деле так считает. Что ж, чего хотела, того и получила».

— Хорошо... Все, с нюансами закончили... Можешь входить полностью, Каммен... Ах!... Анд... расте!... — У Элиссы вырвался тихий стон, когда ствол скрылся в ней целиком, и их лобки соприкоснулись. — Тебе нравится?..

— Да!... Это прекрасно!... Здесь так жарко и влажно... Никогда не думал, что может быть так... волшебно...

— Я счастлива, что могу... доставить тебе удовольствие... Хотя моя растянутая дырка... не принесет тебе тех ощущений... что ты получишь от девственной будущей жены... Но зато со мной... ты можешь не церемониться... Делай со мной все, что хочешь... и как хочешь... Прошу, не сдерживай себя ни в чем...

Элисса видела в глазах юноши восторг, вызванный возможностью наконец-то приступить к делу, отдаться животной страсти, и сама чувствовала то же самое. «Теперь-то меня как следует трахнут». Каммен и тут ее не разочаровал и приступил к процессу со свойственной ему ретивостью и пылкостью. Сделав несколько пробных движений, вынимая член по самую головку и резко вталкивая обратно до упора, он начал иметь ее так быстро и жестко, как только позволяла его поза. Девушке, так внезапно обнаружившей у себя тягу к грубости, хотелось большего, но и так она сотрясалась в равной степени от ударов его таза и от томительной услады, рождавшейся в ее чреве. Орган долийца действительно сновал в ней довольно свободно, но отнюдь не потому, что у нее «растянутая дырка», как она утверждала, чтобы сильнее себя унизить. Откровенно говоря, ее лоно находилось в почти первозданном, прекрасном состоянии, узкое и упругое. Все дело было в расовых отличиях, ведь эльфы в целом немного уступали размерами людям. Однако, опять-таки, получать удовольствие это не мешало никому.

Вопреки ожиданиям Стража, юноша не ограничился тем, чтобы просто сношать ее, и решил привнести для себя разнообразия. «Похоже, ему и правда больше не нужны мои подсказки». Склонив голову, он впился в ее рот грубым страстным поцелуем, не имевшим ничего общего с теми чувственными лобзаниями, с которых они начинали. Элисса при этом даже не могла ему ответить — ее губы просто безжалостно сминали и жамкали. Вскоре юноша ожидаемо подустал от такой позиции и с распрямленных рук опустился на локти. «Это еще хорошо, что снял доспех, иначе бы еще раньше притомился. И меня бы точно тогда раздавил». В самом деле, эльф, хоть и был ниже нее на полголовы, все же обладал относительно развитым телосложением и весил прилично. И теперь он практически лежал на ней, подмяв под себя. Впрочем, несмотря на небольшой доставляемый дискомфорт, навалившаяся на нее тяжесть ей нравилась — она лишь подчеркивала для девушки собственную незначительность и то, кто в текущей ситуации доминирует.

А Каммен нашел себе новое развлечение. Пользуясь тем, что ладони теперь были свободны, он поймал одну из ее грудей, прыгающих в такт толчкам. Затем сдавил ее столь сильно, что побелевшая плоть выступила между пальцами. Элисса тихо вскрикнула: теперь это действительно было больно. Игры кончились. Но разве не этого она так долго добивалась от партнера? Самое лучшее, однако, ее еще ждало впереди. Юноша, потешившись с ее соском языком и губами, крепко прикусил его, убрал руку и стал подниматься. Несчастная грудь вытянулась вверх, колыхаясь между зубами и телом. Несколько раз она, будучи все же довольно крупной и увесистой, выскальзывала из хватки, но долиец сразу возвращал ее обратно или переключался на другую. Казалось, с таким темпом они должны рано или поздно оторваться. Девушке уже хотелось плакать от боли, рождаемой такой дикой пыткой. И ничуть не меньше ей хотелось скользнуть ладошкой вниз, потереть набухшую горошину, возможно, посжимать пальцами или ногтями. Но даже если бы ее руки не удерживались на месте, она бы все равно не стала ласкать себя. Она для себя уже все решила. «Я здесь для того, чтобы ублажить Каммена. И если буду хорошей старательной шлюшкой, быть может, он наградит меня». Какой же бесконечно далекой была эта цель от той, которой Страж задалась совсем недавно в лагере...

Меж тем выносливость юноши начала иссякать. Элисса заметила, что движения его замедлились, плечи начали подрагивать от напряжения, а дыхание совсем сбилось. Он все больше наваливался на нее, будучи уже не в силах удерживать тело на весу, но продолжал упорно работать тазом, хотя это не приносило сколько-нибудь ощутимых впечатлений. Ни ей, ни, скорее всего, ему. «Интересно, он так и собирается продолжать? Похоже, я все-таки еще могу помочь ему советом».

— Каммен, ты устал, я ведь вижу, — начала она с констатации очевидного.

— Да-а, пожалуй, ты права... — тяжело выдохнул эльф, прекратил елозить членом, хоть и не вынул его из щелки, и уронил голову на груди «учительницы». Та стала гладить его по волосам, нежно и ласково. — Я не ожидал, что это будет так тяжело...

— Ну, ну... Не переживай... Все приходит с опытом. Уж поверь бывалой давалке, для первого раза ты держался очень хорошо. На самом деле, вся проблема в положении, в котором мы этим занимались. Эта поза — самая чувственная, потому что вы с любимой ощущаете наибольшую близость, можете смотреть друг другу в глаза, целоваться. Но она же — самая неудобная и утомительная для мужчины. Теперь, когда ты знаешь, с чего следует начинать, мы можем поменять ее на какую-нибудь другую, более интересную, в которой тебе будет комфортнее меня иметь. Хочешь?

— Конечно!... С удовольствием... — воодушевился долиец, потом поднял на девушку растерянный взгляд. — А... какую ты бы посоветовала?..

— Ну, я могла бы сесть на тебя верхом и самой скакать на твоем достоинстве. Или мы можем оба лечь на бок, я спиной к твоему животу, и делать это в таком виде. Или, например, я лягу на бок, ты сядешь на мою ногу, вторую закинешь себе на плечо, и так далее. Их действительно много, но ты сможешь потом их испробовать с женой. Я же предложила бы позу очень интересную и пикантную, на которую не каждая порядочная, уважающая себя девушка согласится, ибо посчитает ее для себя унизительной и постыдной. А вот для того, чтобы драть такую шлюху, подойдет в самый раз. Это поза «по-собачьи». Видел когда-нибудь, как кобель покрывает суку, Каммен?

— Да... — Глаза юноши загорелись, и Страж ощутила, как его орган крепнет прямо в ней. Похоже, фантазия нарисовала ему картину, и та ему очень понравилась.

— Тогда вставай.

Долиец послушно поднялся, выйдя из девушки, и стал перед ней на колени. По его частому дыханию было понятно, что он не успел отдохнуть от предыдущего захода. «Ничего, я дам ему немного времени. Заодно обеспечу кое-какой аперитив». Элисса перевернулась на живот и поднялась на четвереньки, выгнув спину и оттопырив попку. Затем обернулась через плечо. Ее любовник жадно пожирал ее глазами. Она попыталась представить открывшийся ему для обозрения роскошный вид на свои прелести и округлые формы, и ее снова обожгло от своего распутства и попрания собственного достоинства. Хотя, казалось бы, куда уже больше... «Неужели я действительно Элисса Кусланд, дворянка из Хайевера? Может быть, мне это снится, и на самом деле я самая дешевая портовая проститутка? Если и так, то мне это, похоже, нравится».

— Переведи дух, Каммен, ты весь запыхавшийся. Не спеши. А я пока тебя немного развлеку. Придвинься чуть вперед.

Когда заинтригованный юноша приблизился на несколько шажков, ему оставалось только изумленно выдохнуть. Если он и делал какие-нибудь догадки о том, что задумала его «учительница», — во что верилось с трудом — то явно никак не думал, что она станет ласкать его своими ножками. Элисса подложила под член одну ступню, накрыла другой и, слегка сжав их, начала медленно двигать ими взад-вперед. Такого она еще ни с кем не делала и даже не помышляла о таком. Сейчас же оно как-то само в голову пришло. Орган, смазанный в ее выделениях, легко скользил между стоп, доставляя обоим неземное удовольствие — ей эстетическое, эльфу, судя по его сдавленному мычанию — преимущественно физическое. «А он так вообще сможет восстановить дыхание? Как-то я не подумала об этом... «. Тем не менее, она еще поэкспериментировала с «хватом». Сначала убрала нижнюю ножку и вместо нее поймала мужское достоинство между большим и остальными пальцами; затем сместила их на головку, тиская и щекоча ее; потом обхватила ствол ребрами ступней и засновала по всей его длине. Только ее партнер привыкал к одному способу, она меняла его на другой, и по его приглушенным стонам сложно было определить, какой ему нравится больше. Шея девушки, которой приходилось смотреть назад и координировать свои действия, уже затекла, но она терпела, не думая о своем удобстве.

— Скажешь, когда будешь готов, Каммен...

— Я уже все, отдышался, — заявил он уверенным голосом.

Тогда Элисса перестала массировать его хозяйство, легла щекой на землю и руками широко развела ягодицы, демонстрируя себя еще детальнее. Теперь она не видела, что происходит за ней, и это добавляло остроты ощущениям. Она вздрогнула, когда юноша провел ладонью по ее влажной промежности и с интересом потрогал колечко ануса, заставив его судорожно сжаться.

— Если хочешь, можешь воспользоваться... другой дырочкой. Она более тесная... хотя тебе поначалу может быть... немного тяжеловато... — выдавила она через страх и трепет, потому как никогда не принимала в попку. Но уж если втаптывать в грязь свою честь и отдавать себя на растерзание, то уже до конца.

— Другую?... Но там же грязно! Это отвратительно! — возмутился долиец.

— Прости! Мне не стоило предлагать. Не подумала. Что с глупой подстилки возьмешь? Прошу, начинай, когда будет угодно.

— Так ты все еще хочешь, чтобы я делал это пожестче? — вдруг удивил он ее вопросом.

— Другого я и не заслуживаю...

— Хорошо.

Элисса, затаив дыхание, стала ждать, что ей уготовил любовник, вдруг проявивший инициативу. Хотя, конечно, представить что-то прям сильно будоражащее в его исполнении плохо получалось. Вот она почувствовала его ладонь, гладящую ее щелку, растирающую по ней ее соки. Вот он проник в нее тремя пальцами и принялся исследовать ими ее внутри, ощупывать стенки лона и чувствительно на них надавливать. Девушка прикрыла глаза и тихо вздыхала, пока что получая только удовольствие. «Наверное, я слишком многого от него ожидала», успела подумать она. А в следующую секунду ее освободившуюся промежность обжег резкий хлесткий шлепок. По ощущениям, та вмиг стала красной. Девушка взвизгнула и, рефлекторно сведя ноги, растянулась плашмя.

— Что такое? Тебе больно? — равнодушно спросил Каммен. Его тон было не узнать. Будто в него всамделишно Фен"Харел вселился. Кто бы это ни был.

— Это... неважно...

— На вопрос отвечай. Тебе больно?

— Да...

— Так мне прекратить?

— Нет...

— То есть, тебе нравится? Нравится, спрашиваю?!

— Если ты доволен, то и я тоже...

— Зубы мне не заговаривай. Я спросил: тебе нравится?

— Да...

— Ну, тогда поднимайся. И на этот раз не шевелись.

Всхлипнув больше от унижения, чем от боли, Элисса вернулась в прежнюю позу, по приказу юноши расставив в этот раз колени пошире. Последовал новый шлепок, сильнее первого. Теперь, однако, она была к нему готова, более или менее. Зубы сцепились, ляжки вздрогнули и напряглись, пальцы впились в ягодицы, но она удержалась на месте. Юноша нанес еще с десяток ударов, делая между ними паузы, чтобы не давать ей привыкнуть к боли и заставить страдать от каждого шлепка в полной мере. И она страдала, сдавлено скуля, крепко жмурясь, глотая слезы. Но куда сильнее ее жгло осознание того, что ее никто не держит, никто не принуждает, что она подставляется под эту экзекуцию добровольно. Напоследок долиец сжал ее губки между большим и указательным пальцами, словно в тисках, потягал их из стороны в сторону, а затем и вовсе крутанул, повернув их почти поперек нормальному положению. Единственной причиной, по которой весь лес в этот момент не оглашался мучительными воплями, было то, что Страж вжалась лицом в мох, и от нее исходили только отчетливые, но приглушенные рыдания. Все ее тело судорожно затряслось и покрылось потом, как у взмыленной кобылы. И все же, несмотря ни на что, она не свела бедра и не упала, послушно продолжая хранить указанную ей позу.

— Молодец. Хорошо держалась, — довольно заявил эльф, прекратив ее мучать и ласково погладив по припухшей промежности. Его слова походили на некую пародию на ее одобрительные комментарии, которыми она подбадривала его ранее.

Элисса вдруг ощутила пьянящий прилив счастья и гордости. Она прилежно старалась, смогла порадовать пользующего ее мужчину и заслужила похвалу! Плевать, что еще час назад она его знать не знала. Это стоило всей усилий, всей боли и страданий! Да, она по-настоящему светилась от радости. К этому моменту в этой пресмыкающейся безвольной женщине от Элиссы Кусланд осталось не больше, чем в стоящем позади нее жестоком эльфе — от Каммена.

— Спасибо... — пробормотала она, повернув голову, шмыгнув носом и расплывшись в улыбке.

— Я так и не определился, как к тебе обращаться. Шемленская шлюха? Подстилка? Сука для случки? Или как ты там себя еще называла? — продолжал юноша указывать, кто из них двоих — инициатор ее морального падения.

— Как тебе будет угодно.

— Уж в этом не сомневайся. Хм-м... Знаешь, думаю, «сука» тебе подойдет больше всего, судя по твоему поведению. Иначе и не назовешь. Согласна?

— Да...

— Ну, нет. Никуда не годится. Как положено отвечать хорошей послушной собачонке?

— Гав! — сообразив, что от нее требуется, звонко тявкнула девушка и ощутила, как по ногам заструились ручейки: от признания себя животным, пусть даже играючи (или нет?), ее возбуждение достигло просто дичайших высот.

— Умница. Вижу, у нашей самочки течка в самом разгаре. Ей не терпится, чтобы ее покрыли, правда?

— Гав-гав!

— Ох, как заливается! По ней сразу видно — породистая, чистокровная сука. В Хайевере других и не выводят, да?

Где-то в уголке сознания Элиссы, последнем оплоте ее человеческого достоинства, мелькнула мысль. Как он мог знать, откуда она родом? Ведь она не делилась с кланом никакой информацией о себе, кроме ничего не говорящего им имени. Это точно уже не Каммен. По крайней мере, не он один. Тем не менее, эта мысль улетучилась так же быстро, как и возникла.

— Гав! — подтвердила она чистоту своей «родословной».

— Да, прямо-таки королевская порода, все атрибуты налицо. Думаю, будущий монарх Алистер Тейрин был бы не прочь держать такой экземпляр в дворцовой псарне. Как собачонка считает?

— Гав... — сдавлено тявкнула девушка, представив себя в клетке, на усыпанном сеном полу, в окружении полудюжины статных кобелей-мабари с налившимися кровью пенисами, и Алистера, с довольным лицом наблюдающего, как псарь прижимает к ее ягодице раскаленное добела клеймо. Ее щелка исторгла новую порцию выделений.

— Хорошая девочка. Хм-м... Но мне кажется, кое-чего не хватает. Разве может такая видная сука не иметь ошейника? Сейчас что-нибудь придумаем...

Элисса, продолжающая послушно стоять с откляченной кверху разверзнутой попкой, напряженно прислушивалась к копошению позади себя, мало что различая за бешеным стуком собственного сердца. Намерение долийца очень ее взволновало, но едва ли в плохом смысле этого слова. Скорее, это было ликование. Ведь кто попало ошейника не удостаивается. Наконец Каммен обошел ее и сел перед ней на корточки.

— Сидеть, — отчеканил он спокойным, но в то же время властным тоном.

Девушка уже несколько лет держала при себе волкодава мабари, поэтому прекрасно знала все команды для собак. Вся разница заключалась в том, что если раньше она их отдавала своему питомцу, то теперь, сама являясь чужой питомицей, должна была их исполнять. Тем не менее, будучи «приличной дрессированной сукой», она подчинилась без промедлений: быстро вскинулась, села попкой на пяточки, сложила ладони перед собой на бедрах и выпрямила спину. Затем подняла преданный взгляд на юношу... нет, хозяина и испугалась незнакомых ей диких холодных глаз. В руках тот держал широкий и короткий кожаный поясок, один из тех, которыми она перехватывала голенища своих сапог.

— Не бог весть что, но пока сойдет. Потом, в денеримской псарне, король Алистер наградит собачонку более красивым ошейником. А теперь давай-ка его наденем.

Откинув волосы набок, Элисса склонила голову. Теплый, еще не успевший остынуть поясок коснулся шеи, обвил ее плотно, но так, чтобы не доставлять сильный дискомфорт, и застегнулся сзади. Теперь явственно ощущался каждый глоток, неустанно напоминая ей, что теперь она носит атрибут покорности и принадлежности. Как же ей хотелось в тот момент взглянуть на себя в зеркало, увидеть, во что она превратилась! Но подобные мысли — да и мысли вообще — не должны были отвлекать ее от служения хозяину. Поэтому она снова подняла голову и раболепно взглянула на него.

— Вот. Совсем другое дело. Теперь наша сука выглядит так, как и положено. Но где же ее радость? Почему я ее не вижу?

— Гав! Гав-гав! Гав! — энергично залаяла девушка и быстро задышала открытым, растянутым в некой счастливой гримасе ртом, высунув язык. Если бы у нее был хвост, она бы им искренне завиляла.

— Так-то лучше. Хороший питомец не должен огорчать своего хозяина подавленным состоянием. Пожалуй, стоит еще проверить, как у самочки обстоят дела с дрессировкой. Лежать.

Элисса, чьими действиями уже управляли исключительно рефлексы, пригнула туловище низко к земле и оперлась на предплечья. Команда была выполнена с такой непринужденностью и естественностью, будто она действительно выросла в питомнике.

— Кувырок, — продолжил хозяин, сопроводив слова круговым движением руки.

Она перевернулась через правый бок, затем, следуя противоположному жесту, — через левый, таким образом вернувшись на то же место.

— Сидеть. — ... И девушка снова выпрямилась и приняла вертикальное положение.

— Дай лапу. — ... И она услужливо вложила ладонь в его раскрытую пятерню.

— Голос. — ... И она звонко залаяла.

— Молчать. — ... И она сразу затихла.

— Молодец. Сообразительная девочка. Наверное, была лучшим щенком в помете, — заключил хозяин, высоко оценив качество ее дрессировки.

От такой похвалы его питомица засветилась от счастья и громко задышала с высунутым языком. Он ласково погладил ее по волосам, почесал за ухом и под подбородком, мягко потрепал груди. Затем встал и поднес к ее лицу ладонь тыльной стороной, и она стала преданно ее лизать, испытав настоящее огорчение, когда руку отняли.

— Умница. Собачонка вела себя хорошо, поэтому уже скоро получит награду. Но перед этим нужно еще кое-что сделать. Полагаю, такая породистая сука не нуждается в поводке. Стоять, — скомандовал хозяин.

Элисса встала на четвереньки. Для нее положение стоя теперь было именно таким; безумной мысли подняться на ноги даже не возникало.

— Рядом, — отдал он следующую команду и двинулся в сторону, к которой она была повернута попкой.

Девушка развернулась и засеменила за хозяином. Тот шел неспешно, но она еле успевала перемещаться таким способом, к счастью, умудряясь не отставать от его левой ноги. К прочим трудностям, щедро устилающие землю камушки, веточки и прочий мелкий мусор, невидимые под присыпавшими их листьями, больно впивались в ладони и колени. Кем бы она себя ни воображала, ее человеческое тело не было приспособлено для таких передвижений. Впрочем, это не ее забота рассуждать о таких вещах, так что она молча терпела.

Благо, идти пришлось недолго. Они отошли всего метров на двадцать, и хозяин остановился у другого дерева, относительно тонкого, без бугрящихся, прущих из земли корней. Его питомица замерла рядом.

— Вот это вполне подойдет. Собачонке нужно облегчиться перед случкой. Туалет.

До Элиссы как сквозь туман дошло, что «туалет» — это тоже команда. Команда, приказывающая ей опорожнить мочевой пузырь. И от этого ее вогнало в ступор. Казалось бы, каких только унижений она не натерпелась, радуясь им, наслаждаясь ими. Ей казалось, что ее гордость и достоинство уже давно попраны и осквернены, что уже ничто не должно ее смутить или показаться диким. Но это... Тут уж заговорила не воображаемая «дрессировка», а банальное человеческое воспитание. Некая заложенная в самом детстве в мозг установка, не позволяющая делать что-то настолько вульгарное и интимное при посторонних.

Из оцепенения ее вывела рука хозяина, сграбаставшая ее волосы в кулак и задравшая голову вверх.

— Ай-ай-ай... Сука мешкает с выполнением команд. Похоже, ее перехвалили, — раздосадованно констатировал он. В следующую секунду девушка вздрогнула от увесистых шлепков, обжегших ягодицы. После этого ее волосы отпустили. — Давай попробуем еще раз. Туалет.

Шмыгнув носом как можно тише и проглотив подступившие слезы, а вместе с ними и последние крохи уважения к себе, Элисса повернулась боком к дереву, задрала согнутую в колене ногу и напряглась. Секунд пять-шесть, показавшихся ей мучительной вечностью, ничего не происходило. Лоб ее покрылся испариной от усердия и страха разочаровать хозяина. А что, если ее мочевой пузырь почти пуст? Или вышеупомянутая установка в мозгу попросту его блокирует? Но вот наконец ее старания увенчались успехом: из нее вырвалась тугая золотистая струйка, врезалась в дерево, разлетаясь редкими брызгами, и со звонким журчанием стала стекать по его стволу на землю. Процесс мочеиспускания, как обычно и бывает, был приятным и приносил чувство облегчения, спору нет. Однако так как все это происходило под чужим пристальным взором, да еще и в такой животной позе, девушке казалось, что пунцовым стало не только ее лицо с ушами, но и все тело. На земле успела скопиться приличная лужица, а поднятая нога начала подрагивать от усталости, когда напор все же иссяк, и последние несколько капель стекли по ляжке. Брезгливо тряхнув тазом, она поспешила вернуться к хозяину, на свое место у его ноги.

— То-то. Надеюсь, сука больше не станет меня огорчать. Не хотелось бы ее лишний раз журить и наказывать. Хм-м... Странно. Всегда считал, что у благородных пород чистоплотность в крови. Как же собственная гигиена?

Элисса была достаточно понятливая, чтобы смекнуть, чего от нее хотят. Ужас и омерзение отразились в ее взгляде, внутри все сжалось. Но как бы то ни было, она собиралась оправдать ожидания хозяина — он и так был слишком добр к ней. Так что, сев на попу и разведя ноги в стороны до ломоты в связках, она начала пригибать голову вниз. И, как и боялась, почти сразу достигла порога гибкости. Она продолжала пытаться, кряхтела, пыхтела и покрывалась потом. Все мышцы в теле были напряжены до предела, а позвоночник, казалось, вот-вот хрустнет. Однако ее высунутый язык, капающий слюнями на корсаж, и широко раскрывшуюся щелку, блестящую теперь не только от соков, но и от мочи, которую ей надлежало вылизать, разделяло по меньшей мере сантиметров пятнадцать. При всех ее усилиях и неподдельном стремлении согнуться сильнее она просто уже не могла. На глаза навернулись слезы муки и досады. Не оставляя бесплодных попыток, она уже ждала новых ударов за свою неудачу.

— Хватит. Нельзя, — гаркнул хозяин, и девушка резко распрямилась, словно отпущенная тетива. Затем, превозмогая тупую боль во всем теле, снова встала на четвереньки. — Пластичностью сука не отличается. Что поделаешь, придется ей в будущем уповать на псарей, которые смогут ее подмыть. Ладно, собачонке была обещана награда за прилежное поведение. Хоть она и сплоховала пару раз, но так уж и быть. Место.

Элиссе потребовалась секунда-другая, чтобы сообразить, куда ей полагается вернуться согласно команде, после чего она настолько быстро, насколько позволяла ее поза, устремилась к их стоянке, к нише между корнями толстого дерева. Камушки с ветками в этот раз почти не ощущались, потому как ее переполняла радость и возбуждение. Наконец-то ее, текущую самку, покроют! Ее дырочка уже заждалась этого момента. Встав на свое прежнее место, буквально на свои примятые на листьях следы, девушка призывно выгнула спину и оттопырила попку, показывая свою готовность. Вскоре шаги хозяина остановились позади нее, и он опустился на колени.

— Хорошая сука, статная, — с теплотой в голосе похвалил он, легонько проведя пальцем вдоль позвоночника своей питомицы, отчего та еще сильнее прогнулась и завиляла попкой, вместо отсутствующего хвоста. — Во время случки она должна молчать.

А затем без дальнейших промедлений, ухватив за ягодицы, он резко и бесцеремонно вошел в нее до упора. Элисса едва успела закусить губу, чтобы не дать стону вырваться. Не дав девушке опомниться, хозяин начал сношать ее с просто невероятным напором и скоростью. Член сновал как заведенный, работая почти всей длиной, лишь немного не выходя из щелки и яростно погружаясь в нее обратно. Хлюпанье и чавканье, издаваемые при этом, сливались с громкими звуками шлепков таза об попку и ляжки. Груди «собачонки» болтались так немилосердно, что едва не били ее по лицу, а сама она временами с трудом удерживалась, чтобы не завалиться вперед от силы толчков. Дыхание сбилось практически сразу и с шумом вырывалось из раздутых ноздрей, а ошейник теперь ощущался особенно ясно.

Так неистово ее еще никогда в жизни не драли. Но ведь раньше она и не была породистой сукой, на которую взгромоздился кобель. Впрочем, ее все более чем устраивало. Грубость и первобытность, с какой ее брали сзади, доводила ее до экстаза. Она невольно закатывала глаза, не помня себя от наслаждения, и сильнее прикусывала губу, потому как из груди все настойчивей рвались стоны. Хозяин дал команду «молчать», и она, как хороший послушный питомец, собиралась ее придерживаться. Но это оказалось не так просто. Уже вскоре, несмотря на плотно закрытый рот, она стала сдавленно мычать, а затем и вовсе, не выдержав очередного проникновения, страстно простонала. И сразу похолодела, осознав свою оплошность.

— Ну вот, опять сука не слушается... — со вздохом протянул хозяин и внезапно прекратил «случку», полностью вынув из нее член. — А ведь я был о ней более высокого мнения. И не стыдно ей?

Элисса жалостливо проскулила, низко опустив голову, выражая покаяние и сожаление о своем проступке. И они были искренними.

— Вот что мне с ней делать? Еще раз такое спускать с рук нельзя, а то все результаты дрессировки пойдут псу под хвост. Похоже, придется немного суку наказать, не правда ли?

— Гав! — тявкнула девушка со страхом и в то же время с радостью, что может как-то искупить вину. Если ее дрянная шкурка попортится в процессе, это будет ей уроком.

Снова позади нее стали раздаваться звуки копошения, рытья в их вещах, попыток найти что-нибудь сподручное. И снова она ждала с бешено бьющимся сердцем, гадая, что ее ждет. Что бы хозяин ни придумал, она сочтет это справедливым, а то и милосердным.

Наконец тот вернулся. Его рука привычно вцепилась ей в волосы и запрокинула голову вверх и вправо. Элисса увидела перед лицом свои скомканные трусики, все еще блестевшие от пропитавших их выделений. Ей не нужно было объяснять, зачем их принесли.

— Сука должна открыть пасть, — подтвердил хозяин ее догадку.

Когда она открыла рот, пряно пахнущая тряпица сразу заняла все его пространство, не позволяя хоть немного сомкнуть челюсти и вызывая неприятное натяжение в уголках губ. Если бы трусики были более открытыми и откровенными и, соответственно, меньшими в объеме, сейчас она переносила бы это куда легче. Но так даже лучше.

— Игрушка в зубах сделает суку более тихой. Думаю, мне нет нужды говорить, что если та выпустит ее из пасти, меня это очень расстроит?

Элисса отрывисто промычала в свой кляп и повиляла попкой, показывая, что все поняла.

— Отлично. Теперь дальше. Суке нужно упереться мордой в землю и завести лапы за спину.

С все нарастающим трепетом девушка исполнила приказание: пригнулась, легла щекой на мох с листьями и свела руки на пояснице. Тут же ее запястья крепко связал еще один короткий поясок, видимо, со второго сапога. По ее телу прошли мурашки. Теперь она стала по-настоящему беспомощна, неспособна как-либо воспротивиться, даже возникни вдруг у нее такое желание. До этого, когда она самостоятельно держала руки сцепленными сзади, это было игрой, которую она могла в любой момент прекратить. А чтобы свести ее подвижность совсем на нет, хозяин использовал еще один ремешок из ее сбруи, предназначенный для крепления ножен за спиной. Он приладил один конец к ее ошейнику, а второй, смотав кольцом, нечеловечески (неэльфийски, если быть точным) сильным ударом пригвоздил кинжалом к проходящему сантиметрах в десяти от ее лица корню. Теперь она была на привязи, и от нее совершенно ничего не зависело. Она отдала себя на чужую милость. И это будоражило ее до невозможности.

— Неплохо выглядит. Суке нравится ее новая упряжь? — спросил тот и, дождавшись радостной реакции питомицы, выражаемой в единственной доступной ей теперь манере, продолжил: — Хорошая собачонка. Ну, а сейчас немного воспитательных мероприятий, чтобы закрепить дрессировку.

Секунду спустя на девичьи ягодицы, издав смачный хлопок, резко опустился ремень, судя по всему, из ее собственных штанов. Элисса, судорожно впившаяся зубами в кляп, прямо чувствовала, как на коже проступает алая пульсирующая полоса. Конечно, ей было очень больно, однако после хлестания промежности это вполне можно — нужно — было терпеть. Хозяин придерживался той же тактики: делал паузы, чтобы она не успевала привыкнуть к боли. Чтобы воспитание лучше усвоилось. Удары прилетали с разных сторон, под разными углами, дабы не оставить ни одного нетронутого участка, в худших случаях даже охаживали ляжки, и неизменно были сильными и безжалостными. После каждого девушка напрягалась всем телом, сжимала ладони в кулаки так, что ногти вонзались в кожу, громко сопела носом и прикусывала трусики, выжимая из них свои слюну с соками, тонкой струйкой вытекающие изо рта на землю. И, тем не менее, твердо стояла, не дергаясь и не пытаясь увиливать. Зная, что наказание — это проявление симпатии хозяина, желающего улучшить свою питомицу. Даже когда ремень напоследок стеганул ее по щелке, она не свела бедра, хотя те конвульсивно задрожали, а ее глаза от дикой боли чуть не вылезли из орбит. После этого урок послушания закончился.

— Вот и все. Думаю, этого пока хватит. Сука благодарна за потраченные на обучение ее дисциплине усилия?

О, естественно, она была благодарна! Ее переполняло счастье и признательность к хозяину. Ведь он мог просто махнуть рукой на нее, бестолковую никчемную собачонку, а вместо этого озаботился ее недостатками, через упругий зад, на котором она теперь долго не сможет нормально сидеть, вдолбив ей понятия о качественной дрессировке. Ей хотелось лизать его руку, тереться об него, вилять несуществующим хвостиком. Однако все, что она могла сделать, — согласно промычать в кляп.

— Хорошая девочка. Рад, что сука понимает, что это для ее блага. Ладно, пора уже заканчивать.

И снова хозяин грубо вошел в нее и стал иметь с прежней неудержимостью и задором. Ныне, правда, с исхлестанными пунцовыми ягодицами, об которые бился его таз, к удовольствию Элиссы примешивалась толика боли, впрочем, лишь украшающая ощущения, делающая их более пикантными. Ей еще повезло, что ее натягивали на член, удерживая за талию, а не за попку, как до этого. Зато теперь не нужно было переживать о могущем непроизвольно вырваться стоне — с наглухо забитым ртом, ей еще нужно было постараться, чтобы выдать хоть сколько-то слышимое мычание. Собственно, теперь девушке вообще ни о чем не нужно было переживать — влияние на ситуацию у нее было совершенно нулевое. Никаких сомнений, никаких беспокойств. Все, что от нее требовалось — просто принимать от хозяина незаслуженную награду, млеть от наслаждения и радоваться, что все так сложилось, что нашелся кто-то, указавший ей ее место, раскрывший подлинную рабскую, покорную сущность.

Наконец член замер в ней. Элисса почувствовала, как он напрягся, запульсировал и стал извергать порции семени, устремившиеся в ее нутро. Девушка тут же и сама испытала восхитительнейший оргазм. Отчасти из-за волшебного ощущения наполнения своей утробы чем-то теплым и приятным, ставшего последней каплей в ее клокочущем возбуждении, отчасти из подражания хозяину, как условный рефлекс. В эти моменты ей было хорошо как никогда в жизни. Нега разлилась по всему ее телу, окутала разум, почти полностью заглушив восприятие мира и реальности.

Как сквозь туман до нее донесся блаженный голос хозяина:

— Восхитительно! Сука может немного погордиться собой — смогла меня порадовать. Небось, она хотела бы забрюхатеть, да? Подарить королю Алистеру прекрасный выводок? — Ответом было ее невразумительное, бездумное, но довольное мычание. — Да, вижу, что хотела бы. Увы, это вряд ли получится: плодовитость суки сейчас на спаде.

Хозяин был в курсе даже подробностей ее менструального цикла. Впрочем, это нисколько не смутило Элиссу. Она лишь попыталась жалостливо проскулить, выражая свою опечаленность невозможностью понести. Получилось, однако, только промычать.

— О, как она удручена! Но суке не стоит переживать. У нее еще вся жизнь впереди. С таким настроем, думаю, ее в ближайшее время кто-нибудь да оплодотворит, — утешил он питомицу, вынул член, кое-как вытер его об ее ляжки и, встав, отошел от нее.

А Элисса так и оставалась стоять, связанная, упершись щекой в землю, отклячив попку, отдаленно чувствуя, как семя начинает сочиться из щелки и стекать вниз по бедрам. Стояла и радовалась волнам блаженства, прокатывающимся по ее телу, такому приятному покою и расслабленности.

В поле ее зрения возник хозяин, полностью одетый, с луком и колчаном за спиной. Остановившись перед ее головой, он окинул ее довольным взглядом.

— Что ж, я неплохо провел время. Сука действительно хороша, с огромным потенциалом. Но пусть не расслабляется — ей есть куда стремиться. Ну, а мне пора идти.

После этих слов он зашагал прочь, сразу скрывшись из виду, и вскоре затихли и его шаги. Единственным, что нарушало неестественную тишину леса, осталось умиротворенное сопение «собачонки».

Восприятие времени у нее сильно пошаливало. Возможно, прошла минута. Возможно, десять. Сказать наверняка вряд ли будет возможным. Но, как бы то ни было, в какой-то момент державшее ее в своей власти наваждение развеялось, голова прояснилась, и все встало на свои места. Она не породистая чистокровная сука, не чья-то питомица! Она Элисса Кусланд, аристократка и будущая королева Ферелдена! Как она допустила, чтобы с ней сотворили такое? Как она позволила превратить себя в собачонку, послушно выполняющую команды стремящуюся угодить хозяину? Не иначе, это происки сверхъестественных сил. Наверняка кто-то или что-то овладело ее волей. Но она сразу вспомнила свои же слова. «Это всего лишь похоть. Она периодически во всех нас вселяется». «Неужели меня могло захлестнуть плотское желание столь сильное, что побудило самой для себя искать унижений, стремиться к подчинению? Опуститься до уровня животного? Но откуда такая тяга вообще возникла? Неужто в глубине души я действительно покорна и раболепна? Нет! Это не так! Я в это не верю!».

Так Элисса немного попрепиралась, поспорила сама с собой, пытаясь доказать себе непременное наличие у себя гордости и достоинства, пока не сообразила, что у нее есть проблемы и понасущнее. Каммен — или кто бы это ни был — ушел, оставив ее одну посреди леса, голую, оттраханную, стоящую раком со связанными за спиной руками и прикованную за шею к земле. Она осталась совершенно беспомощна и беззащитна, неспособная ни сдвинуться с этого места, ни распрямиться. Она не могла даже закричать и позвать кого-нибудь на помощь — трусики уверенно сидели в ее рту вопреки всем ее попыткам вытолкнуть их языком.

Девушку начала охватывать реальная паника. Что ей делать в этой ситуации? Просто ждать? С одной стороны, уже скоро ее начнут искать, если еще не начали. Она не слишком далеко от лагеря, так что ее так или иначе найдут, либо долийцы, либо ее друзья. О том, как они отреагируют, застав ее в таком положении, даже думать не хотелось. Но с другой стороны, на нее могут наткнуться и обитающие в Бресилиане оборотни, ставшие в последнее время особенно агрессивными, если верить Затриану. Что с ней сделают эти полузвери — порвут в клочья, заразят проклятием или отдерут за милую душу? Любой из этих вариантов вызывал в ней неподдельный ужас.

Если не ждать, тогда что? Пробовать высвободиться? И как же ей это провернуть, Архидемон ее забери?! Ремешки были сделаны из очень качественной и прочной кожи. Пытаться порвать их силой одних рук было просто смешно, хотя Элисса и попробовала. Она также пыталась нащупать пряжку, чтобы расстегнуть ее, но не могла даже дотянуться до нее пальцами. Нет, руки никак не освободить. Тогда девушка потянулась в сторону, норовя сорвать свой «поводок» с удерживающего его кинжала. Безрезультатно. В такой позе она не могла приложить хоть сколько-то силы для своего рывка. Да и к тому же кинжал был вогнан в корень крепко, по самую гарду, которая и прижимала ремешок. Даже если бы она легла на бок, уперлась ногами в дерево и что есть мочи рванулась вперед, то скорее бы просто себя придушила.

«А что, если?... «. Если бы только у нее получилось выплюнуть кляп, она бы могла попытаться перегрызть ремешок. Хоть он и очень короткий, но и этой длины должно ей хватить, чтобы дотянуться до него зубами. У нее, конечно, не мощные клыки, как у самки мабари, которую она тут исправно изображала, но хоть какой-то шанс одолеть эту сыромятную кожу все же был. По крайней мере, она на это надеялась. Вот только бы избавиться от кляпа...

Элисса так погрузилась в процесс выталкивания трусиков изо рта, что различила чьи-то шаги, когда те раздались уже совсем рядом и замерли прямо у нее за спиной. От страха она тут же застыла, как вкопанная. Дыхание перехватило, волосы встали дыбом, а вдоль позвоночника пробежал холодок. Кто это, позади нее? Друг? Враг? Ни то и ни другое? Кто бы это ни был, он сохранял молчание. Но его присутствие ощущалось совершенно отчетливо, списать все это на разыгравшееся воображение не получалось. Элисса одновременно и хотела развеять наконец эту неопределенность, и ужасно боялась узнать, кто стоит за ней. Ее пробрал мощный ступор, как у зверька, встретившего хищника.

Когда незнакомец все же заговорил, девушка испытала подлинное облегчение, узнав голос Каммена (или «Лжекаммена», если уж на то пошло), приобретший издевательские нотки.

— М-м... Запах страха... Даже более сильный, чем запах похоти. Как же я его люблю... — пробормотал он, принюхавшись, затем обошел ее и присел на корточки перед ее лицом. — Смотрю, собачонка уже успела испугаться и запаниковать. Подумала, что ее бросили. Каюсь, не мог отказать себе в удовольствии немного ее подразнить.

Элисса, которой из-за неподвижной головы приходилось до предела скашивать взгляд, смотрела на пухлое нелепое лицо эльфа, так несочетающееся с его дерзкими глумливыми словами и унизительным к ней отношением, и начинала гневаться. «Он думает, это смешно?! Думает, это забавно — заставить меня вести себя,

как животное, а затем оставить тут одну, связанную?! Я ему покажу, насколько он неправ!». Несмотря на эти мысли, она все же была достаточно умна, чтобы понимать: свою жажду возмездия стоит попридержать до лучших времен. Грубить тому, в чьих руках ты безраздельно находишься — не лучшая идея. Так что ей оставалось пустить в ход свое природное оружие — лесть и угодничество.

— Молодец. Неплохо соображает, — произнес Лжекаммен с косой ухмылкой, будто прочитал ее мысли, заставив ее вздрогнуть.

Прогнав из головы его странный комментарий, Элисса натужно промычала. На ее счастье, эльф решил наконец смилостивиться и вытащил из ее рта превратившиеся в склизкое месиво трусики. Несколько секунд она просто шевелила челюстью, разминая затекшие мышцы. Затем опять взглянула на долийца, наблюдающего за ней с любопытством и явно чего-то от нее ожидающего. Подбирая слова, она поняла, что стоит пока придерживаться его правил. А потому, усмирив гордость и клокочущее негодование, девушка выдала звонкое «гав!».

— Ого! Сука меня впечатлила. Дрессировки не прошли даром, — весело засмеялся долиец, усиливая в ней беспомощную злость. — Хорошо. Сука может говорить на человеческом языке, если вдруг его знает.

— Развяжи меня, пожалуйста, — сразу же попросила Элисса, призвав всю свою вежливость. И все равно прогадала.

— А вот это уже не очень хорошо. Кто же будет рад, когда его питомец, внезапно научившись говорить, станет так ему фамильярничать? — разочарованно покачал он головой и поцокал языком. Затем потрепал ее обращенное к небу ухо. — Стоит попробовать еще раз. Я верю, собачонка способна на лучшее.

Девушке пришлось еще глубже упрятать свою кичливость и высокомерие и проглотить горькие слезы.

— Хозяин, Ваша сука покорнейше просит Вас освободить ее от пут... Если она того заслуживает... — продекламировала она, с трудом узнавая свой надтреснутый жалкий голос.

Лжекаммен какое-то время просто молча разглядывал ее задорным взглядом, вынуждая девушку гадать, в чем же она опять напортачила. Наконец он смешливо фыркнул и снова покачал головой.

— До чего же интересные вы существа, люди. Недаром долийцы называют вас «шемленами», то есть «быстрыми детьми». Ваши магистры осквернили Златой Град, став первыми порождениями тьмы и положив начало Морам. Вы заполонили весь Тедас, от конца до края, прибыв давным-давно в эти чужие для вас земли. Вы дважды покоряли эльфов, первый раз из нескрываемой жажды господства, второй — якобы из-за исповедуемой ими веры, отличной от вашей. Разрушили их культуру, наследие, сделали своими бесправными рабами, пусть в большинстве стран этот термин в их отношении и не используется. Вы, люди, без сомнения самая многочисленная и влиятельная раса континента. И при этом наиболее подверженная страстям, капризам и внутренним порокам. Взять, к примеру, тебя, — вдруг переключился на заворожено внимающую ему девушку эльф, легонько провел большим пальцем по ее губам и погладил по щеке. — Отпрыск одной из благороднейших и знатнейших династий во всей стране. Дочь тейрна, горделивая и самовлюбленная, смотрящая на всех свысока, воспринимавшая все окружающие ее блага как должное. А уж амбициозная какая — вознамерилась стать королевой Ферелдена, выйдя замуж за Алистера Тейрина. Беспринципная манипуляторша, не гнушающаяся использовать других в достижении своих целей. В частности, совратила этого наивного бедолагу, воспользовавшись слепящей его влюбленностью в другую женщину, и все, чтобы потешить свое либидо. И вдруг в процессе выясняется, что ты, гордый величественный человек, алчешь издевательств и унижений над собой, наслаждаешься, падая еще ниже, чем угнетаемые вами эльфы, до уровня зверей. Когда же все кончается, всячески отрицаешь наличие явных дефектов и изъянов в собственной натуре, ищешь оправдания своим действиям, пытаясь обвинить в них кого угодно, кроме себя. А теперь снова изображаешь покорность, норовя обмануть меня и задобрить. Ну разве ты не восхитительное в своем несовершенстве создание?

Элисса не знала, что ответить. У нее голова шла кругом от всего, что только что поведал ей Лжекаммен. Злость и желание отомстить ему за насмешку исчезли, ведь все, что он сказал, — чистая правда. Его слова посеяли смятение в ее душе, дали осознать собственную порочность и моральное уродство. «Надеюсь, мои родители с небес не видят, какую мерзость они вырастили», уныло подумала она, шмыгнув носом.

— Ну, что молчишь, девочка? Язык проглотила? Или тебя так тронула моя речь? — прервал он ее самобичевание своим бодрым голосом.

— Вы совершенно правы, хозяин.

— Надо же, и не врешь ведь, не подольщаешься. Верным путем идешь.

— Хозяин, позволено ли будет Вашей суке задать вопрос?

— Ты уже его задала. Ладно, это уже старая шутка. Спрашивай, и я отвечу.

— Кто Вы? — поинтересовалась Элисса, понимая, как нелепо это звучит. Но ей действительно хотелось это знать.

— Что ж, ожидать, что ты не полюбопытствуешь об этом рано или поздно, было бы оскорблением твоей сообразительности. Я — лукавство. Я — предательство. Я — притворство. Я — Лорд Обмана, Несущий Кошмары, Фен"Харел, или, выражаясь вашим языком... — Тут Лжекаммен склонился к ее лицу и хищно осклабился. — ... Ужасный Волк. Ну, а этот простодушный юный эльф — всего лишь мой временный сосуд, вместилище для моей божественной сущности. Так что если ты впоследствии все-таки захочешь отомстить ему, знай: он ни в чем не виноват. Да и я, откровенно говоря, тоже. Ведь все, что с тобой происходило на этом самом месте, диктовалось исключительно твоими собственными тайными желаниями. Я всего лишь помог тебе с их воплощением в жизнь, получив, что уж греха таить, свою долю удовольствия. И наблюдал я за вами с самого начала, хотя вступил в игру лишь ближе к концу — уверен, ты догадываешься, в какой момент, — с ухмылкой ответил он на еще невысказанный вопрос, прочитанный в ее взгляде. А возможно, прямо в голове.

Теперь Элисса понимала, насколько правильно поступила, не став грубить Лжекаммену... или Фен"Харелу, если уж на то пошло. У нее даже не возникало сомнений в правдивости его слов. Похоже, перед ней на корточках сидел кто-то из эльфийского пантеона. И хотя она в нем совершенно не разбиралась, сама мысль о близости к столь могущественному, бессмертному существу, судя по названным им титулам, довольно неоднозначному, внушала ей благоговейный трепет. Она чувствовала себя жалкой незначительной букашкой рядом с его божественным великолепием, пусть и принявшим такой неказистый облик. Девушке хотелось сжаться в комочек, стать как можно меньше и незаметнее, скрыться от его всепроникающего взгляда. Наблюдая ее реакцию, Фен"Харел самодовольно усмехнулся.

— Вижу, ты поняла, какой милостью была одарена. Не каждый может похвастать тем, что любился с богом. Что требуется сказать?

— Хозяин, Ваша сука покорнейше благодарит Вас за то, что Вы снизошли к ней и доставили ей удовольствие, которого она не была достойна, — пролепетала Элисса, не особо кривя душой.

— Почти убедила, — заявил он и, поднявшись, поставил ногу к самому ее лицу.

Ей не нужно было объяснять, чего от нее хотят. Высунув язык, девушка стала смиренно вылизывать сапог, глотая пыль и грязь. «Поводок» не давал ей особой свободы движений, так что она могла затрагивать разве что мысок и подошву. Впрочем, едва ли целью божества было почистить обувь своего «временного сосуда». Ему был важен сам факт ее преклонения и повиновения. И то, и другое она смиренно доказывала, за первым сапогом вылизав и второй. Что странно, она не ощущала какого-то стыда за это. В ней что-то сломалось, или просто пресмыкаться перед богом не зазорно? У нее будет время над этим подумать.

Наконец, девушка почувствовала, что поясок, связывавший ее запястья, расстегнулся, и ее руки обрели долгожданную свободу. Впрочем, наученная горьким опытом, она не кинулась освобождаться от всего остального, а замерла на земле, робко глядя на своего благодетеля.

— Продолжай свой путь, Элисса Кусланд из Серой Стражи. Верши свою судьбу и помни, что я буду с интересом наблюдать за тобой, — торжественно сказал Фен"Харел, Ужасный Волк в теле эльфа Каммена, и зашагал прочь, на этот раз по-настоящему.

Только когда его шаги стихли вдали, Элисса позволила себе сдвинуться с места. Сняла с себя «ошейник», безрезультатно подергала торчащий из корня кинжал, устало привалилась к дереву и, окинув взглядом себя и разбросанную рядом одежду, уронила лицо на руки. «Соберись, Элисса. У тебя проблем непочатый край. Потом погорюешь и посокрушаешься. Тебя с минуты на минуту могут обнаружить. Будет лучше, если до этого ты приведешь себя в надлежащий вид. Хм-м... Надо будет попросить Морриган одолжить нижнее белье. Она, может быть, и поглумится, но точно болтать об этом не станет. Интересно, оно на меня хоть налезет?... «. С этими относительно будничными мыслями Элисса Кусланд, тяжело вздохнув, поднялась на ноги и стала пытаться разрешить сложную пикантную ситуацию, в которую сама же себя и загнала...