Собрание земель было уже близко. Эрл Эамон воспользовался своим огромным влиянием, чтобы поторопить баннов и провести совещание как можно скорее. Ведь Мор не ждет, его не интересуют бюрократические заморочки. Проблема заключалась еще в том, что тейрн Логэйн убедил многих дворян, что Мор ненастоящий, и что Серые Стражи просто пытались раздуть из себя невесть что, заручиться поддержкой короля. Ну, и конечно, он вовсю обвинял Стражей в убийстве Кайлана, хотя в это верило не так много народу, как в несерьезность Мора. Встречались и те, кто, не относясь к числу Логэйновых прихвостней, громогласно заявляли, что своими глазами видели предательство Стражей при Остагаре. Они крови порождений тьмы наглотались, не иначе. Логэйн был героем для Ферелдена, и хоть в последнее время своими действиями он у многих вызывал недоумение, в него верило еще достаточно людей, как в своего последнего защитника.

Именно поэтому Сурана, молодая эльфийка, лишь прошедшая Истязания, и, в довесок, последний рекрут ферелденских Серых Стражей, сейчас носилась по всему Денериму, стараясь заручиться поддержкой как можно большего количества баннов. Стараниями эрла Эамона теперь они с Алистером уже могли не бояться, что их попытается арестовать первый встретившийся стражник. Сурана и ее напарники сновали от одного банна к другому, как заправские проповедники. Вот только они распространяли не Песнь Света, а правду о Логэйне. Они срывали покровы. События при Остагаре, изложенные ихними устами, представали в совершенно ином свете, сбивая с толку обманутых дворян. Отравление эрла Эамона магом-отступником Йованом, которого Логэйн буквально вырвал из рук поймавшего его храмовника, также вызывала у баннов бурю эмоций. Не забывала Сурана упоминать и про Антиванских Воронов, которых эрл Хоу, приспешник тейрна, нанял для ликвидации последних Стражей. Зевран, который был с ней, при этом со всей серьезностью сообщал баннам, что это задание он провалил, чем их немало шокировал.

Чтобы ускорить процесс, Сурана, уже давно признанная лидером, разделила свой отряд на пары, создав таким образом четыре «агитационных» группы. При этом она позаботилась о том, чтобы в каждой паре был «мозг», человек, не обделенный хоть мало-мальским обаянием, которому она могла бы доверить дипломатические тонкости. Напарником же выступала личность, в интеллекте и коммуникабельности которой Сурана сомневалась, но в то же время имеющая силы дать отпор и защитить напарника. Эльфийка просто жутко гордилась собой, хоть схема была довольно таки бесхитростной.

А вот большинство ее друзей этого восторга не разделяли. Степенная и рассудительная Винн была вынуждена терпеть убийственно воняющего Огрена. Гном упорно отказывался отмыться и сбрить бороду, в которой там и тут торчали кусочки пищи и клоки его волосяного покрова, слипшиеся от пролитой медовухи. Седовласая чародейка уже жалела, что проболталась о своем увлечении элем, так как гном просто терроризировал ее рассказами о своих приключениях с участием всевозможных горючих жидкостей, и не всегда они были пристойные. А его признание в том, что он просто без ума от плотских утех с выпивающими барышнями, и вовсе вгоняло ее в краску. И тут уж не стоит и говорить, что она молила Создателя, чтобы Огрен не опозорил ее и себя перед баннами.

Лелиане повезло куда больше: Сурана приставила к ней Стэна. Один только вид грозного двухметрового гиганта-кунари заставил бы любого обидчика десять раз подумать, прежде чем нарваться на этого парня. А уж найдись такой, он оказался бы уничтожен этой машиной смерти, не успев даже пикнуть. Лелиана, впрочем, считала Стэна «добряком», чем неслабо его раздражала, и относилась к нему, как к старому доброму другу. Просвещением баннов занималась она, и, в отличие от Винн, могла не бояться за своего компаньона: Стэн был молчалив и угрюм и лишь смотрел по сторонам, как опытный телохранитель.

Ну а меньше всего повезло Алистеру. Вопреки всем его протестам и мольбам, даже не сдобренным его привычным сарказмом, сопровождать его была избрана Морриган. Эти двое друг друга терпеть не могли с самого знакомства в Диких землях Коркари. Для Алистера находится наедине с ведьмой было сродни наказанию. Морриган же распоряжение Сураны восприняла равнодушно, пообещав эльфийке, что постарается поменьше изводить ее собрата по ордену. Пока Алистер беседовал с баннами, она молча стояла в стороне, скрестив руки на груди, даже не пытаясь вникнуть в их разговор. Причина же, по которой Сурана свела этих далеких от взаимопонимания людей, заключалась в том, что Алистер был очень важен для них. Помимо того, что он являлся одним из двух оставшихся Серых Стражей, без которых с Мором не покончить, он также был внебрачным сыном короля Мэрика, а значит, претендовал на престол. Естественно, из-за этого Логэйн, чья дочь Анора была королевой и готовилась стать во главе государства, не пожалеет ничего, чтобы избавиться от соперника. И никто в этом случае не мог защитить принца лучше, чем Ведьма из Диких земель, дочь легендарной Флемет.

Сама же эльфийка путешествовала в компании Зеврана, Антиванского Ворона, который пытался ее убить, и которого в итоге она пощадила и приняла на службу. Другие ее соратники с ее решения, мягко говоря, недоумевали. Ходить наедине с особой, начавшей знакомство с попытки всадить в тебя холодное лезвие кинжала, было не очень рассудительно. То, что Зевран может в любой момент предпринять вторую попытку, ясно было для всех. Ей советовали поставить эльфа с кем-нибудь другим. Лелиана предлагала, чтобы он ходил с ней, утверждая, что она, как бывший бард (что означало не что иное, как «орлесианский шпион»), сможет распознать попытку предательства. В конце концов, Сурана была не менее важна, чем Алистер. Но юная магесса никого не слушала, заявляя, что верит Зеврану и чувствует себя рядом с ним вполне безопасно.

Вот и сейчас два эльфа изнуренно шагали по пыльным денеримским мостовым, минуя грязные безлюдные закоулки и заброшенные дворики. Солнце спешило покинуть небосвод, и мрак ночи стремительно наступал с Амарантайнского океана. Весь день, как и предыдущие, Сурана с друзьями провели на ногах, и сейчас впору бы вернуться во дворец Эамона, отдохнуть и подвести итоги этого дня. Но у них с Зевраном оставалось еще одно маленькое дело. Вчера к ним пришла эльфийка Эрлина, фрейлина королевы Аноры, и поведала им, что ее госпожу держат заложницей во дворце эрла Хоу. Выразив опасение, что Анору хотят убить, чтобы обвинить в этом Стражей, она попросила вмешаться и спасти королеву. Эамон рассудил, что поддержка королевы на Собрании земель станет весомым подспорьем, и Сурана согласилась помочь.

Порешили на том, она и Зевран вечером, под покровом темноты сходят к поместью Хоу и разведают обстановку. Навыки Ворона, взращиваемые в нем с раннего детства, придутся в этом деле весьма кстати. Идти напролом было неразумно, поэтому для начала неплохо бы понять, с чем им придется столкнуться во время их спасательной операции.

Дворец Хоу находился в южной части города, предельно далеко от поместья Эамона. Дорога туда была долгой, и друзья, чтобы не скучать, вели светские беседы на различные темы. Зевран рассказывал о своих приключениях на службе у Антиванских воронов, расписывал плюсы и минусы работы в этой организации. Сурана узнала, что ее спутник получает от убийства непередаваемое удовольствие, и выказала свое неодобрение. Сама же поведала ему о своей нелегкой жизни в денеримском эльфинаже (чем нисколько не удивила собеседника), и о том, как проявились ее магические силы и ее забрали храмовники. Рассказ об обучении в Башне Круга магов закончился эпизодом с участием того самого Йована, которому обманутая эльфийка помогла сбежать. Они шли, болтали, смеялись, Зевран, в шутку аль нет, пытался флиртовать с девушкой, Сурана хихикала и несильно его толкала.

Они уже наполовину прошли очередной тихий дворик, как вдруг на фоне темнеющего неба вырисовался неясный человеческий силуэт. Он стоял на верхней ступени лестницы, к которой они как раз подходили. Разглядеть его Сурана не смогла, из-за чего еще сильнее напряглась. Едва ли это был попрошайка или заблудившийся горожанин. Никаких причин думать, что это именно так, не было, но она доверяла своему чутью. Да и любому здравомыслящему человеку встреченная посреди ночи темная фигура внушит тревогу. Впрочем, долго ей гадать не пришлось. Лишь только она хотела окликнуть незнакомца, он подал голос первым.

— А вот наконец и непобедимый Серый Страж! — молвил он, и у эльфийки могло бы возникнуть желание спросить, кто он и откуда ее знает, если бы не акцент. Этот акцент она слышала всего у нескольких человек, и поэтому, когда из тени выступили еще три силуэта, и незнакомец продолжил, нисколько не удивилась. — Вороны вновь передают тебе свое почтение.

Сурана вздохнула, в какой-то степени даже с облегчением. Да, они были профессиональными убийцами из влиятельной гильдии. Но ведь один уже стоял рядом с ней, поверженный, но одаренный незаслуженными милосердием и доверием. Долгое время знание того, что Вороны никогда не отступают от принятого заказа, что они могут подстерегать ее за каждым углом с кинжалом наготове, не давало ей покоя. И хотя она понимала, что одолей она и эту группу, Вороны все равно не остановятся, пройдет немалое время, прежде чем эти мерзавцы вновь покажут свои носы.

— Так это они послали тебя, Тальесен? Или ты вызвался добровольно? — донеслось из-за спины Сураны. Бросив короткий взгляд за плечо, Страж отметила, что веселая ухмылка с лица Зеврана никуда не делась. Не будь ее внимание так занято новой компанией, она бы заинтересовалась его спрятанными за спиной руками.

— Ну конечно, я сам вызвался! Когда я узнал, что великий Зевран сделался бродягой, то захотел своими глазами на это посмотреть.

— Правда? Ну, так смотри же, вот он я.

Сурана не могла этого видеть (было уже слишком темно), но была уверена, что Тальесен тоже ухмылялся. Почему бы и нет? Это была встреча двух старых товарищей, и обстоятельства встречи не могли испортить (а может быть, даже украшали) момент. Во время постоянных стоянок в лагере, когда все отдыхали и дружно подшучивали над Алистеровой стряпней, Зевран рассказывал и о Тальесене. Он был его наставником, напарником и просто добрым другом. Стражу сложно было понять, о чем на самом деле они оба сейчас думают, ведь Зевран (если верить ему) после своего провала также был целью для Воронов.

Впрочем, Тальесен снова избавил ее от нужды гадать.

— Зевран, ты можешь вернуться со мной. Я знаю, почему ты так поступил, и не виню тебя. Еще не поздно вернуться. Идем со мной, и мы что-нибудь придумаем. Мы все ошибаемся, — таковы были его слова.

Неожиданный поворот. Послушай Зеврана, так он для Воронов теперь здоровенное такое пятно на репутации, которое немедленно нужно устранить. Или это просто треп, попытка запудрить им мозги? Нет, не похоже, да и нужды в этом не было. Значит, Зеврана прощают и предлагают вернуться в «семью». И он сейчас стоит у Сураны за спиной. Хороший повод заволноваться, решил бы кто угодно, но только не она. Страж была так уверена в привязанности и бесконечной верности своего напарника, что не допускала даже мысли об ударе в спину. У него уже было много возможностей, если б захотел — уже предал бы, решила она.

— Зеврану больше не нужны Вороны, — заявила она, отчего Тальесен издал короткий смешок, словно услышав старый приевшийся анекдот. Хмм, похоже, они ей не верят. Тем хуже для них. Эльф уже наверняка приготовился к молниеносной атаке, стоит ей только...

— О, как же ты неправа, мой Серый Страж, как же ты неправа.

Слова, прозвучавшие с неизменной дразнящей насмешкой в голосе, вывели Сурану из равновесия. Фигурально, конечно. Зато звонкая оплеуха, которую она схлопотала, когда начала поворачиваться к Зеврану всем корпусом, сделала это в самом что ни на есть буквальном смысле. Левая щека взорвалась болью, мгновенно став красной, будто переусердствовали с румянами. И что-то еще. Посреди хаоса, бушевавшего тогда в ее голове, на миг проскочила мысль, ощущение того, что какая-то сила ее ограничивает. Но эта мысль быстро улетучилась, так как Сурана грузно повалилась на землю, подняв тучу пыли.

Когда гул в голове поутих, и мысли перестали путаться, до нее словно издалека донесся затихающий уже хохот. Это Тальесен с братией так бурно отреагировали на поступок Зеврана, который для них был очевидным, для нее же — шокирующим. Теперь они не спеша подходили к распластавшейся на земле эльфийке, пока она с огромными усилиями пыталась приподняться на локтях и ошалело мотала головой. Когда в глазах прояснилось, она смогла сфокусировать взгляд на ближайшем к ней объекте, коим оказался злосчастный Зевран. Он с довольной ухмылкой разглядывал низложенную магессу, чуть склонившись и уперев руки в колени.

— Виноват, вышло чуть сильнее, чем хотел. Ох уж мне эти пощечины! Никогда с ними точно не угадаешь, — «извинился» эльф будничным тоном, как если б на ногу нечаянно наступил. — Но ты ведь хочешь что-то сказать, не так ли?

Да, Сурана определенно хотела ему кое-что сказать. О, какие слова были у нее на уме, Огрен был бы в восторге. Слова эти едва складывались в словосочетания, такой сумбур творился у нее в голове. Растерянность, обида, горечь, гнев — ураган чувств, и каждое кричало по-своему, перебивая друг друга. Так что она решила, что не будет размениваться на фразы, а просто сотрет эту ухмылку с Зевранового лица. Вместе с самим лицом. Ее собственное прекрасное личико перекосила яростная гримаса, и магесса, чей талант был отмечен самим Первым чародеем Ирвингом, вскинула руки и направила на обидчика струю испепеляющего магического пламени.

Вернее, так все задумывалось. На деле же с кончиков ее пальцев не сорвалось ни единой искорки, словно ей вдруг отрубили связь с Тенью. Эта неудача стала для нее еще большей неожиданностью, чем коварный удар в спину. За все время обучения в Башне, да и за этот год в рядах Серых Стражей, ее магия ни разу не дала сбой. Сурана привыкла во всем полагаться на нее, так что, когда ее магическая сила вдруг исчезла, она впервые осознала, как она в остальном беспомощна. Она была хрупкой эльфийкой, не знакомой с физическим боем, зато пятеро мужей, возвышающихся над ней, с клинками управлялись мастерски (так говорят, по крайней мере). Так что она просто опустила руки и опять оперлась на локти, изобразив спокойствие на лице и смотря Зеврану в глаза.

— Ааа, — елейно протянул Тальесен, — руна нейтрализации. Как славно, что маги сами придумали легкий способ утихомирить своего брата. — Потом, увидев округляющиеся, наполняющиеся пониманием глаза Сураны, продолжил, — Да, Страж, и такое бывает. Мне всегда нравилось, как Зевран проделывает этот трюк.

— И все те маги недоумевали так же, как и ты. Видимо, вас не учат, что эти ваши руны можете применять не только вы. — Зевран присел на корточки и протянул к Суране правую руку. Она успела рассмотреть на его ладони слегка смазанный рисунок, в котором, впрочем, без труда узнала эту самую злосчастную руну. Эльф вытер руку об ее мантию, в процессе облапав ее бедро и перепачкав чернилами, ну или чем он там рисовал.

— Честно сказать, Страж, ты удивляла меня с самого начала, — продолжил он, сидя на присядках. — Когда я предлагал тебе свою службу, я б не поставил и ржавого медяка на то, что ты согласишься. Но нет, ты оказалась глупее, чем я надеялся. Я тебя так очаровал, или ты веришь всем встретившимся тебе головорезам? Не отвечай, это был риторический вопрос, я и так знаю, что я прекрасен.

— Друг мой, у нас нет на это времени. Нам еще нужно навестить другого Стража, так что задушевные беседы придется пропустить, — торопил Тальесен, оглядываясь по сторонам.

— Минуту. — Взгляд, на миг метнувшийся вверх, вернулся к румяному лицу Сураны. — Ты стала доверять мне без всякой на то причины. Да ни один из твоих дружков ко мне спиной бы не повернулся! Ох, как-то двусмысленно... Я слышал, они тебе постоянно талдычили про меня, и сначала я боялся, что ты их послушаешь. Но ты опять оказалась глупее, чем я надеялся. Ты была интересной спутницей, мне даже первое время будет не хватать твоей компании. — Тут Зевран встал, потом опять присел. — А, и вот еще что. У меня все это время не было планов предать тебя. Я это решил только сейчас.

— Ну, все, наговорились. Ты хочешь сделать это сам, или предоставишь мне? — поинтересовался Тальесен, обнажая кинжал и подходя к Суране.

Ее лицо вмиг утратило румянец, сердце рвалось из груди. Она развернулась и попятилась от убийцы, быстро упершись спиной в ноги Зеврана. Эльфийка даже не знала, от кого она больше « хотела» принять смерть. Или вскочить и попробовать убежать? Глупо, с реакцией у них все в порядке, не успеет и пары шагов пробежать. Свет появившейся на небе луны переливался на стальном лезвии кинжала, готового в любой момент оборвать ее жизнь. И хоть это было совсем на нее не похоже, Сурана смирилась, что здесь ее удача закончилась, и спасения нет. Но тут, словно на этот день пришлось недостаточно потрясений, Зевран удивил ее еще раз. Если слово «удивил» вообще было уместно.

— Друг мой, куда ты спешишь? Поверь мне, Алистер никуда в скором времени не денется. Ты лучше посмотри на Стража, который здесь с нами! Какое смазливое личико, какие бедра, какая грудь! Ты ведь не убьешь эту красоту, пока не узнаешь ее поближе, правда?

Сурана в лице переменилась. К смерти она приготовилась, но это?... Неужели этому предательскому куску нажьего дерьма мало того, что он через ее труп вернется в свою любимую гильдию, так он еще предлагает надругаться над ней перед тем, как заколоть, как жертвенного козла? Это уже чересчур. Она дернулась, желая повернуться и наброситься на Зеврана, выцарапать ему глаза. Пусть даже ей в спину сразу же вонзиться нож, уж лучше так. Но Зевран просто схватил ее за плечи и прижал к земле, укоризненно поцокав языком.

— Но в наших правилах дарить жертвам чистую смерть, ты же знаешь. Это, конечно, написанное правило, но обычно мы ему следуем, — с сомнением изрек Тальесен.

— Но это для жертв, которые видят нас первый и последний раз. Этот же Страж доставил всем нам немало хлопот. И тем более, она первая, кто пережила встречу с Вороном и выставила нас на посмешище перед всем Тедасом. Так что я думаю, она исключение из правил, и ее можно немного... хе-хе... «наказать». Давай развлечемся, дружище, а потом отправим ее к Создателю и вернемся к делам.

Тальесен какое-то время молчал. Сурана до последнего надеялась, что он отвергнет идею своего друга и прикончит ее здесь и сейчас. Но его пылкий взгляд, шарящий по ее привлекательному, совсем молодому телу, говорил об обратном. Это оказался тот из редких случаев, когда природная красота оказывает медвежью услугу. Плохой день. Просто на редкость паршивый день.

— Не знаю, Зевран, что тут больше сыграло — твое природное обаяние и убедительность или вызывающе неприкрытые прелести нашей эльфийки, — усмехаясь, наконец заговорил Тальесен, — но мне сложно что-либо возразить. О, это будет славная ночка, да, ребята? — Затем, поймав испуганный взгляд Сураны, добавил: — Сейчас ты немного поспишь.

После этих слов в ее лицо ткнулась тряпка, пропитанная какой-то дурманящей жидкостью, и Сурана, успев лишь пару раз в панике дернуться, отключилась.

На своем коротком веку Суране немало раз приходилось терять сознание. К примеру, в Башне Круга магов, во время Истязаний, когда она коснулась чистого лириума, чтобы отправиться в Тень. Или в башне Ишала в Остагаре, когда, запалив сигнальный огонь, они с Алистером оказались нашпигованы стрелами порождений тьмы. Или в той же Башне Круга во время восстания Ульдреда, когда демон праздности усыпил ее с друзьями и пленил в Тени. Это уже не говоря о нередких взбучках в драках, которые им приходилось переживать чуть ли не каждый день. В одних случаях пробуждение было вполне сносным, в иных хотелось опять отключиться. Но вот что Сурана могла сказать с абсолютной уверенностью, так это то, что никогда еще ее приход в сознание не был вызван звонким шлепком по оголенной ягодице. Ни разу, до этого самого момента.

— Просыпайся, подруга! Тихий час закончился! — донеслось до нее сквозь завесу наркотического дурмана.

От шлепка эльфийка дернулась и разлепила глаза, после чего ударивший ее человек отошел, оставив ее приходить в себя.

Первое, что Сурана поняла, — это то, что она голая лежит на боку на пыльном деревянном полу. Попытавшись пошевелиться, она обнаружила, что ее руки стянуты за спиной какой-то шершавой веревкой. Это обстоятельство мгновенно испарило ту вялость, оставшуюся после усыпляющего зелья. Мозг, словно пришпоренный, заработал с нормальной скоростью, невзирая на тупую головную боль. Поизвивавшись, как червяк, Сурана перевернулась на другой бок и увидела группу ее убийц, сидящих за скромно накрытым столом. Комната освещалась парой свечей, стоящих на этом столе, и в этом тусклом свете Сурана смогла в лежащей недалеко куче тряпья узнать свое роскошное тевинтерское одеяние. Но ее внимание сейчас занимало не отсутствие одежды, а Вороны. Они выпивали, болтали, смеялись, а когда она зашевелилась, все повернулись в ее сторону.

— Надо же, Зевран, ты разбудил ее! Я думал, еще полночи придется ждать, пока эффект зелья закончится, — засмеялся немного захмелевший Тальесен.

— Ну, это же я. Мои руки творят чудеса, во всех смыслах, — «скромности» Зеврана, как всегда, не было предела. — Тебе нравится дом, Сурана? Может быть, он похож на тот, в котором ты жила в эльфинаже? Подумать только, начать и закончить жизнь в одном и том же месте. Ну, почти одном и том же. — Потом он взял со стола бокал с, вероятно, вином и поднял его. — Друзья, давайте выпьем за нашего Серого Стража, которому, к сожалению, не суждено остановить Мор.

Остальные Вороны также подняли бокалы и вместе с Зевраном осушили их. У Сураны во рту была пустыня, и вид вина заставил ее жадно облизать губы. Эльф заметил это и с кривой ухмылкой, с бокалом в руке подошел к ней и присел на корточки.

— Что такое, солнышко? Хочешь пить? — Дальше, не дожидаясь ответа: — Конечно, хочешь. Тебя сейчас сушит похлеще, чем при похмелье. Но я ведь не изверг какой-то, верно? Сейчас мы тебя напоим.

Сначала Сурана не сообразила, что он имеет в виду, ведь бокал был пуст, если не считать той небольшой лужицы, что собралась на дне. Но Зевран опять удивил ее. Он засунул палец в бокал, мокнул его в эту лужицу и поднес к ее рту. У эльфийки глаза готовы были на лоб полезть. Что это за цирк такой? Он ведь не думает, что она сделает это? Но жажда оказалась сильнее, и, заметив, что первая капля вот-вот сорвется вниз, обхватила палец губами и жадно его облизала. Вороны, наблюдавшие эту сцену, загоготали и зааплодировали.

— Хорошая девочка. Я даже в какой-то момент засомневался, что мой палец переживет этот трюк. Вот, держи еще.

И так он «споил» ей все вино, хозяйничая у нее во рту, а Сурана, при всем желании откусить ублюдку палец, не делала этого, просто чтобы получить очередную каплю. Закончив, Зевран сам облизал свой палец и похлопал ее по щеке. Не стоит и говорить, что Сурана ни на йоту не утолила свою жажду.

— Как думаете, ее рот будет так же пылок и страстен, когда в нем окажется что-нибудь помимо пальца? — вопрошал Зевран, поднимаясь и возвращаясь к столу, чтобы поставить бокал.

— Очень сомневаюсь. Я бы предпочел те ее отверстия, где нет зубов, — подал голос один из пока еще безымянных для нее Воронов.

— А если это что-нибудь тоже мокнуть в вино? Ух ты, такого я еще не делал, надо попробовать.

Сурана лежала на полу и ужасалась тому, что слышала. «Создатель милосердный, они обсуждают меня, как какую-то вещь! Почему они просто меня не убьют?», думала она. Но это был глупый вопрос. Она была вполне привлекательной и сексуальной девушкой, особенно в том откровенном тевинтерском одеянии (о чем она думала, покупая его?). Антиванцы же были известными извращенцами, так что не стоило удивляться их дискуссии о том, куда ее лучше и как. На миг даже появилась мысль о побеге. Но даже если руны нейтрализации уже нет на ее щеке, связанные руки все равно не позволяли выполнять пассы, без которых не сотворить и простейшего заклинания. Так одна отчаянная мысль немедленно сменялась другой, когда неожиданно громкий голос Тальесена вывел ее из лихорадочной задумчивости.

— Парни, парни! Хорош трепаться. Я думаю, мы уже достаточно пообсуждали нашу эльфийку. Пора уже развлечься. Каждый из нас получит ее в полном объеме.

— Чур, я начну, — заявил Зевран и двинулся в сторону Стража.

— Чего это вдруг ты? Провалил задание, опозорил нас, а теперь еще вперед нас рвешься? — Это был второй из Воронов, имен которых Сурана еще не знала.

— Взгляни на это с другой стороны, Сильвио, — ответствовал Зевран, не оборачиваясь, стоя возле Сураны и смотря ей в глаза, — если бы я преуспел в своей миссии, нас бы сейчас здесь не было, и тебе не перепало бы этого молодого, горячего тела ни первому, ни последнему в очереди. Согласен?

— Звучит разумно. Пусть Зевран начинает, — вступился Тальесен. Потом со смешком добавил: — Мы посмотрим... А там на нас и вдохновение накатит.

Сильвио что-то пробурчал, но спорить не стал. Зевран тем временем присел и, продолжая смотреть в глаза, обратился к Суране.

— Ты мне еще с первой встречи приглянулась. Ты одна из самых красивых женщин, что я знаю, а я их знаю достаточно, уж тебе это известно. Такие губки, я просто закрываю глаза и вижу, как они обхватывают мой...

— Эй, мы, кажется, решили, что уже достаточно наговорились! — Прервал его третий Ворон.

— О, Создатель, Кристиан, какой же ты невежда! Слово «прелюдия» тебе что-нибудь говорит? Я же не какой-то там ферелденец без фантазии и изощренности. — Отбившись, Зевран снова повернулся к Суране. — Мы все знаем, чем все кончится. И ты можешь подумать, что тебе нечего терять, ощетиниться, дать волю зубам. Но поверь... — В следующее мгновение — глаза Сураны не смогли запечатлеть это молниеносное движение — острие его кинжала уже легонько упиралось в ее левый сосок. — До того, как ты испустишь дух, с тобой может произойти множество нелицеприятных вещей, любая из которых заставит тебя подумать, что смерть — это не так уж и плохо. В твоих силах не допустить этого и быть послушной девочкой. Кивни, если поняла меня.

Суране хотелось плакать от бессилия. Ее предали, ее собрались убить, ее собираются изнасиловать перед этим. И когда она уже решает откусить хозяйство первому же мерзавцу, который сунется к ней... Вот это. Как ни посмотри, она проигрывает во всех аспектах. Они полностью ею владеют, манипулируют, угрожая мучительной болью. Со смертью она еще могла смириться, но... Садистами антиванцы были не менее известными, чем извращенцами. Поэтому, проглотив слезы, она кивнула, вызвав одобрительные возгласы Воронов.

— Это ты правильно решила, хвалю. — Зевран вернул кинжал в ножны. На месте, где острие касалось кожи, выступила капелька крови. Потом он за плечи поднял ее и поставил перед собой на колени, а затем ловко, в несколько движений избавился от своей брони и одежды, нацелив в лицо эльфийке начавший эрегировать фаллос. — А теперь я хочу уже наконец узнать, как делают минет ферелденки. Приступай.

Сурана хотела, чтобы ее схватили за волосы, притянули голову и затолкали в рот член, после чего начали грубо сношать. Чтобы ее голову держали, не давая отстраниться, контролировали ее движения. Это звучало странно и дико даже для нее самой. Но такой вариант позволил бы ей поверить, что она не может ничего сделать в этой ситуации. Но у нее не было такой роскоши. Ей предоставили все делать самой, разжигая внутри нее пожар стыда и позора от осознания своего активного участия в происходящем. Шмыгнув носом, Сурана потянулась вперед и взяла в рот жаждущий ее ласки член.

Следует сказать, что до этого она делала минет всего раз в жизни. Точнее, пыталась, не добившись при этом желаемого результата. Она постоянно давилась, кашляла, сбивалась с дыхания. Тогда для себя она решила, что ей эта утеха не подходит. Теперь ей приходилось проходить это испытание еще раз, только сейчас от ее стараний, возможно, зависело, насколько болезненной будет ее кончина. А получалось у нее, несмотря на старания, не лучше, чем в первый раз. Еще больше все усложняли связанные за спиной руки. От страха и отчаяния Сурана не могла придумать ничего другого, кроме как выпускать член изо рта и опять насаживаться, сжав губы тугим колечком. Но как бы расторопно она это ни делала, Зеврану это быстро надоело.

— И это все? М-да, разочаровывают меня ферелденки. Худший минет из всех, что мне когда-либо делали.

После этих слов он все-таки схватил ее за волосы и стал неистово насиловать ее рот, шлепая яйцами по подбородку. Член заходил на всю длину, проникал в горло, вызывая у Сураны позывы к рвоте и невольные слезы на глазах. Она не верила, что несколько минут назад сама этого хотела. Но ни тогда, ни сейчас ее никто не спрашивал. С губ уже ручьями текли слюни, разлетаясь во все стороны, в том числе капая ей на грудь и Зеврану на ноги. В какой-то момент он прекратил эту пытку, освободив Суране горло и дав откашляться и отдышаться.

— Какая-то ты спереди не интересная. Проверим с другой стороны, может, там дела обстоят получше.

После этого он обошел ее и, взяв за плечи, уложил лицом в пол. Получив хлесткий удар по ягодице, Сурана прогнулась в спине и выпятила попку. Но Зеврану, видимо, понравилось, так как он еще немного похлопал ее по заду, словно играя на барабанах, пока ее кожа не покраснела. Удивило Сурану то, что боли она почти не чувствовала, и боль эта была какой-то странной... будоражащей... Но тут в ее влагалище начали засовывать пальцы, и про те непонятные ощущения она сразу забыла. Три пальца вошли в нее и начали сновать в ее лоне, помалу растягивая его, пока еще не доставляя дискомфорта. Через пару минут Зевран прекратил эту разминку. Не успела Сурана перевести дух, как ее голову за волосы рванули вверх, а пальцы, только что хозяйничавшие в ней, мокрые, оказались у нее перед носом.

— Глянь, Сурана. Ты знаешь, что это значит? Это значит, что тебе нравится. Понимаешь, природу не обманешь. Ты можешь до последнего изображать благовоспитанную девицу, но твое тело тебя выдает. Ну-ка, открой ротик.

Сурана послушно открыла рот, и когда пальцы заполнили его, вылизала их, отчистив от собственных выделений. Когда с пальцами было покончено, Зевран опустил ее болящую от тягания за волосы голову обратно на пол. Голова ее находилась на боку, так что она видела остальных Воронов. Они сидели, уже все раздетые, с вздыбленными членами, и наблюдали с какими-то наигранно скучающими лицами. А тем временем Зевран приставил член к ее вульве, неторопливо поводил головкой вверх-вниз по половым губам, после чего резко до предела вошел. С губ эльфийки сорвался сдавленный стон, лоб на миг рассекли морщинки. После Зевран начал интенсивно, размашисто ее сношать, не выждав, пока она привыкнет к ощущениям (что, впрочем, неудивительно). Учитывая, что это был всего второй секс в ее жизни, каждый толчок отдавался болезненным эхом по всему телу. Но она понимала, что до ее ощущений здесь никому нет и не будет дела, поэтому просто терпела, сомкнув губы и закрыв глаза. Сурана также понимала, что это далеко не самое худшее из того, что ей придется вытерпеть в эту роковую ночь.

Зевран не отказывал себе ни в чем. Когда он не держал эльфийку за бедра, натягивая на свой кол, то гладил ее попку, наслаждаясь нежностью молодой кожи, а затем внезапно шлепал по ней, когда девушка начинала расслабляться. Доставалось и груди: ее мяли, шлепали, соски сдавливали и покручивали между пальцами. Сурана, как могла, пыталась сдерживаться, но стоны и вскрики все чаще вырывались из ее груди. Такой грубости и жестокости она не могла себе представить. Но вот, целую вечность спустя, Зевран сделал несколько последних рывков, и Сурана почувствовала теплоту, наполняющую ее нутро. От этого она едва не заплакала. Первый раз был чудесным, неуклюжим, но чудесным. Они с партнером удовлетворяли друг друга, и оба получили оргазм, первый, и оттого прекрасный. Сейчас же удовольствие предназначалось только Зеврану и Воронам, она же была лишь инструментом.

— Фууух... А ты хороша! Или это я просто изголодался за столько времени? Ну да неважно, — размышлял эльф, вынимая член из бедной девушки. — Парни, передаю эстафету вам. — Тут ее вернули в коленопреклоненную позу, и Зевранов голос раздался прям возле ее уха, обдавая горячим дыханием. — Сурана, мои друзья отчаянно нуждаются в твоей помощи. Видишь, как поникли? Давай, не спи.

И, пришпоренная очередным шлепком по настрадавшейся попке, Сурана, как была на коленях, засеменила к сидящим за столом Воронам. Те несколько метров, что разделяли их, дались ей с огромным трудом, ведь боль в коленях от ходьбы по деревянному полу была кошмарной. В конце пути она потеряла равновесие и начала падать вперед, но сразу же ткнулась лицом в пах Тальесену, чем вызвала взрыв хохота.

— Ого, откуда такое нетерпение? — Со смехом спросил он, взяв ее голову в руки и подняв так, чтобы она смотрела ему в глаза. — Ну, если дама так хочет, разве я могу противиться?

Встав со стула, он поставил Сурану на ноги и дал другим Воронам знак, чтобы расчистили стол. Пока они это выполняли, Тальесен, прижав ее спиной к себе, изучал руками ее тело. Торчащий кверху член буквально лег ей в руки. Сурана сначала волновалась, но с удивлением поняла, что в его прикосновениях нет ничего грубого. Его руки гладили живот и бока, ласкали груди, а прикосновения к ее вульве просто прошибали ее волнами удовольствия. На фоне Зеврана Тальесен был исключительно нежен, не было никакого стремления причинить боль. От этих ласок она даже начала забывать, где она находится и при каких обстоятельствах.

Впрочем, забыться ей дали ненадолго. Подстегиваемые желанием, Вороны спешно освободили стол, на который ей предстояло лечь. Увлекшийся Тальесен еще немного потискал податливую эльфийку, прежде чем легким щипком за ягодицу вернул ее в реальность. И вот Сурана уже была уложена животом на стол, благо он был неплохо отшлифован. Ее по эльфийским меркам крупная грудь была нещадно расплющена о его поверхность. Стол оказался довольно таки низким, из-за чего даже при разведенных ногах попка Сураны оказалась вздернута кверху, открывая всем прекрасный вид на срамные места.

Спереди к девушке подошел Тальесен, его член замер в каких-то сантиметрах от ее лица. То неловкое падение лицом в пах он, должно быть, воспринял за знак, с чего стоит начать. Суране было уже все равно — так или иначе, они все поимеют ее во все места, а очередность особой роли не играла. Пока Тальесен, водя членом по ее лицу, обещал сделать ей приятно, если она сделает приятно ему, сзади подошел кто-то еще. С ходу, без всяких церемоний он вошел на всю длину и, взявшись за попу эльфийки, начал размеренные движения в ее лоне. Хоть этот орган, как и положено для шемлена, был больше Зевранового, семя и ее выделения умаляли боль.

Тут и Тальесен созрел и, как и Зевран, сказал ей начинать. Разница была в том, что сейчас она делала минет, следуя его указаниям. Он, как инструктор, подсказывал девушке ту или иную манипуляцию, помогая ей доставить себе удовольствие. Повинуясь ему, Сурана то заглатывала какую только могла длину, то оставляла во рту одну головку и порхала по ней языком, то полностью выпускала его стержень и проводила языком по всей его длине, то лизала налитые семенем яйца. Сурана не понимала, как у нее вообще получалось сосредоточиться на минете, когда ее неистово долбили сзади так, что стол пошатывался. Но она приложила все силы и в итоге добилась, с позволения сказать, успеха. Тальесен ухватил ее голову, не грубо, мягко, и излился ей в рот. Следуя его велению, эльфийка проглотила сперму, открыв для себя ее вкус, и вылизала начисто член. Последовавшее затем похлопывание по щеке она восприняла скорее как похвалу.

Неизвестный Ворон, занявший ее лоно, не заставил себя долго ждать и кончил вскоре после Тальесена. Сурана чувствовала, как пенис покидает ее, и стенки влагалища немного сужаются ему вслед. А вот шлепок по попке, от которого она с криком дернулась, за похвалу воспринят не был.

— Узкая девочка, не то, что антивские шлюхи. Часто ее имели до этого, Зевран, не знаешь? — Вопрос, от которого Сурана впала в краску, был задан голосом Сильвио.

— Тебя, должно быть, обрадует тот факт, что эта эльфиечка еще с месяц (ну или около того) назад была невинна, как сама Андрасте. Андрасте ведь была невинна, так? Ну да ладно, — вещал Зевран, развалившись на стуле и потягивая вино. — В общем, она познала любовь с другим Стражем, который — вот так номер — тоже был девственником. Да, Сурана, я все знаю. Секс — это мое хобби, даже если этот секс меня не касается. Так что, парни, нам достался почти свежак.

— То есть, это даже был не ты? Находясь в компании, где из мужчин были только вечно пьяный гном, суровый бесчувственный коссит и неуклюжий девственник, ты предоставил это удовольствие последнему? Где тот Зевран, которого я когда-то знал? — смеялся Тальесен, уходя из поля зрения Сураны.

— Это все эта страна. У ферелденцев совершенно нет вкуса, поэтому они никогда не смогут по достоинству оценить такого красавца. Я был бы более напористым, пошел бы напролом, но нашего ненаглядного Стража вечно стерегла одна жгучая ведьмачка. Просто глаз не спускала. — Печаль в голосе Зеврана была как настоящая. — Но уж теперь Морриган меня не остановит, правда, Сурана? Не отвечай, нельзя болтать с набитым ртом.

В самом деле, рот девушки уже был опять занят, на этот раз Вороном, имя которого она до сих пор не знала. Несмотря на его первоначальное заявление, он решил начать именно с ее рта. Видимо, успех Тальесена его успокоил, да и вдохновил. Так что теперь он с блаженным выражением лица наслаждался минетом, беря в охапку волосы Сураны, когда она сосала член, и отпускал их, когда она прибегала к более художественным приемам.

А Тальесен, как и обещал, стал «делать ей приятно». И это действительно было так. Теперь она познавала все наслаждение от оральных ласк, которые, к сожалению, у Алистера не получились. Но этот ассасин просто творил чудеса. Его язык проделывал такое, что отвлекал ее от минета еще сильнее, чем член Сильвио. В итоге Сурана очень быстро испытала оргазм, от которого ее просто затрясло. С чувством выполненного долга Тальесен поднялся, и вот эльфийка уже вновь принимала его фаллос, теперь сзади.

И так пролетали минуты, складывающиеся, как казалось Суране, в часы. В действительности же не прошло и часа, и ночь только начиналась. За столь короткий срок Страж успела отсосать все пять членов. Все пять членов также побывали в ее тесном лоне, а она по-прежнему страдала от их натиска, как будто это происходило впервые. Никуда не делись и постоянные шлепки по попке и лицу, издевательства над грудью, когда эльфийку переворачивали на спину. В какой-то момент неумолимо хмелеющим Воронам показалось, что изливаться несчастной в рот недостаточно интересно, поэтому все лицо девушки стало забрызгано спермой. Также забрызганы были и ее поясница с попой. Но Сурана уже едва все это осознавала. Ее сковало некое подобие транса, и действовала она как завороженная.

— ... не слишком? По-моему, это перебор, — голос Тальесена достиг ее ушей, словно пробившись сквозь какой-то туман.

— Дружище, не нуди. Откуда все эти тревоги? Тем более, не может же девушка умереть, ни разу не... — голос Зеврана был поглощен все тем же туманом.

Услышанное не имело для Сураны никакого смысла, да и значения тоже. Что ей до тех разговоров? Она была измучена, истощена. Лицо и зад были красными и блестели от спермы. Влагалище болело от долгого напористого сношения. Страж готова была в любой момент потерять сознание. Когда в один момент мир вокруг вновь ожил и обрел цвет.

Страх заставил изможденное тело встрепенуться. Чьи-то пальцы начали собирать с ее ягодиц семя и смазывать ей колечко ануса. Это когда она уже решила, что хуже быть уже не может! Почему-то за все это время Суране не пришло в голову, что насильники, чьим домом была Антива, захотят опробовать все ее дырочки. Что было весьма недальновидно, хоть, впрочем, ничего все равно не изменило.

Теперь уже пальцы Зеврана (эльфийка его не видела, но никаких сомнений у нее не было) начали проникновение в ее попку. Сначала был один, словно разведчик, изучая ее внутри. Сурану начало трясти, лоб вспотел, дыхание стало тяжелым и учащенным. Она помнила, что должна во всем подчиняться Воронам, но одна только мысль о том, что в ее попу проникнет что-нибудь толще этого пальца, ужасала. Девушка стала умолять, прося смилостивиться, но ответом послужило веселое «тихо ты» и тычок в затылок. Глупо, но попытаться стоило. Суране ничего не оставалось, кроме как смиренно вытерпеть и эту пытку. А она обещала быть самой кошмарной.

Антиванские Вороны сидели возле стола и опустошали очередную бутылку, обмениваясь короткими фразами, но основное внимание уделяя происходящему перед ними. Зевран с сосредоточенным, но довольным лицом, пыхтя и отдуваясь, растягивал анальное отверстие насилуемой. А Сурана уже вовсю ерзала на столе, до крови кусая губы, приглушенно мыча и едва не срываясь на крик. По лицу текли слезы боли, ведь в ее попку проникало три пальца. Как эльф не пытался, они с трудом зашли на две фаланги. На ягодицах девушки больше не осталось спермы, вся она в качестве смазки перекочевала внутрь. Большей муки Сурана не испытывала никогда в жизни. Она благодарила Создателя, что никто за время этой экзекуции не решил пристроиться к ней спереди. Кто знает, чем бы это закончилось.

Когда Зевран, решив, что сделал достаточно, освободил от своих пальцев эльфийкин зад, она не смогла сдержать стона. Страж не могла видеть, на что сейчас похожа ее дырочка, но будь она проклята, если хотела на это посмотреть. Со своей пятерней Зевран будто вытащил из нее все силы, потому что она после этого замерла, лишь тяжело дыша. Она знала, что пытка не закончилась, что это была только первая часть, подготовка, но сейчас она просто лежала, опять уносясь куда-то далеко от этого места. Отдыхала, ей великодушно дали на это время.

Сурана вспоминала свой отряд, своих друзей. Этих пройдох с мелкими дрязгами и конфликтами, которые сейчас казались такими родными. Вспоминала эльфинаж, свой дом, своих родителей, которых уже едва помнила. Вспомнила Дункана, Ирвинга, Кайлана. И, конечно же, она думала об Алистере, мужчине, с которым она познала любовь, и которому теперь грозила смертельная опасность. Надежда была лишь на то, что его смогут уберечь. Она вспоминала всех этих людей, пока у нее было время. Предчувствие подсказывало, что больше его не будет, и конец близок.

— Хорошо держалась, хвалю. Я думал, ты будешь кричать и стонать, как тот одержимый. — Снова горячее дыхание Зеврана прямо над ухом. — Но вот тебе мой совет: расслабься. Чем сильнее ты напрягаешься, тем больнее тебе будет. Я бы на твоем месте пытался получать удовольствие в последние часы жизни. Хе-хе.

Но что бы там он ни говорил, когда головка члена уперлась в сфинктер и медленно, но неумолимо стала проникать внутрь, колечко ануса рефлекторно сжалось. Сурана просто не могла это контролировать. Тем было хуже для нее, тем лучше для Зеврана. За время передышки ее попка успела стянуться почти полностью, отчего боль была просто невыносимая. Вся та пытка с пальцами прошла насмарку. За что он ее так ненавидел? Он ведь нарочно делал ей больно. Неужели он получал от этого столь сильное, извращенное удовольствие? И, главное, сдержит ли он обещание о быстрой смерти в конце?

Но все эти вопросы быстро покидали ее разум, как если бы проникающий в попу поршень выталкивал их из головы. Лишь одна мысль оставалась, словно зацепившаяся за травинку паутинка, сопротивляющаяся ветру: терпеть. Она должна стерпеть, иначе будет хуже. А ветром этим были приступы боли, кроваво-красными вспышками взрывающиеся в сознании. И Страж боялась, что эта хрупкая мысль, эта паутинка, не выдержит, и тогда лишь один Создатель знает ее удел.

Сколько это продолжалось? Суране казалось, что лет сто. Но вот Зевран остановился. Видимо, она за сегодня плохо изучила антиванца, потому что на миг решила, что сейчас проследует передышка. Глупая, глупая эльфийка! Ее комфорт здесь мало кого волновал, и меньше всего Зеврана. Он остановился лишь на пару секунд, нужных ему самому. А затем, взявшись за девичьи бедра, задвигал своими, насколько лишь позволяла тугость ее дырочки.

Тут уже Сурана не смогла сдержать крик. Надрывный, истерический и неожиданно громкий, он заставил вскочить всех Воронов. В том, что он отчетливо был слышан на улице, не могло быть никаких сомнений. Для нее это не сулило ничего хорошего. Эльфийка это понимала (пока еще), и отчаянье закрадывалось в ее сердце.

— Что ж ты делаешь? Это было очень, очень неосмотрительно. Мы же договорились, что ты будешь молчать, — голос Зеврана уже плохо скрывал злобу, может быть, из-за выпитого вина.

Краем глаза Страж уловила движение, видимо, насильник подал друзьям какой-то знак. Лишь она начала в страхе гадать, что он значил, в рот ей запихнули какое-то тряпье и тут же, не успела несчастная и пикнуть, затянули на голове ее собственный ремень. Теперь она, даже возникни такое желание, не смогла бы выплюнуть этот кляп, что бы он из себя не представлял (хотя она догадывалась). Но Сурана была лишь рада этому, ведь крики она уже не сдерживала, но теперь от них оставалось лишь жалкое мычание. Пояс тянулся назад, а его свободный конец, по-видимому, покоился в руке Зеврана. Он не преминул этим воспользоваться и с силой потянул за это подобие поводка, чем заставил и без того замученное тело прогнуться в спине едва ли не до хруста.

Толчки продолжались и продолжались. Сурана начинала медленно погружаться в пучину безумия. Сходила с ума от боли и безысходности. Что-то пролилось ей на ягодицы. Это было вино, которое пил Зевран. Неудивительно, что он его разлил, с такими-то движениями. А мог сделать и специально. Неважно. Лужица быстро стекла ей на поясницу, а с нее по бокам на стол, оставив лишь тонкую полоску жидкости вдоль позвоночника. Вино каким-то чудом еще оставалось прохладным, отчего эльфийка вздрогнула (насколько она вообще могла сейчас вздрогнуть) и немного пришла в чувство. Холодок, пробежавший по спине, прояснил ей голову, дав девушке возможность оценить последнюю садистскую задумку Зеврана.

Сначала он прекратил движения в девичьей попке и отпустил ремень. Сурана, никак к этому не готовая, просто шлепнулась на стол, едва не приложившись головой о его поверхность. Такая встряска сразу же заставила ее напрячься в ожидании. Что еще может прийти в голову этому негодяю? На что еще ему хватит испорченности? В который раз за сегодня, долго думать ее не заставили. Вместо этого ее заставили скривиться, когда Зевран за волосы поднимал ее со стола. Теперь она стояла, прислонившись спиной к груди Ворона, а его член по-прежнему находился в ней. Ее трясло, качало, а он мял руками ее груди (совсем не как Тальесен) и покусывал мочку уха. Может быть, он уже начинал уставать, поэтому сделал такую паузу? В любом случае, для Стража это был настоящий подарок.

Но к тому, что последовало дальше, Сурана была вовсе не готова. Руки Зеврана оставили в покое ее груди и тут же оказались на ее бедрах. И прежде, чем эльфийка успела сообразить, к чему это, Зевран оторвал ее от пола, вызвав одобрительные возгласы остальных Воронов (кроме Тальесена). Удерживая девушку на весу за бедра, отклонившись назад, чтобы распределить вес, он возобновил движения в ее тугой дырочке. Только теперь все было еще хуже. Влекомая гравитацией, Сурана принимала член, что называется, «по самые яйца». Слезы в глазах и мычание, доносящееся из-под ремня, вновь вернулись. Теперь недавнюю паузу сложно было списать на усталость, так как, какой бы легкой она не была, для таких манипуляций требовалась хоть какая-то сила. Эльфийкины путы терлись о живот Зеврана, но он как-бы этого и не замечал.

— Сурана, ты ведь не против, если я позову друзей? С друзьями ведь веселее, — неожиданно раздалось у самого уха Сураны. Она, естественно, молчала, хоть и все равно не поняла, что имеет в виду эльф. — Молчание — знак согласия, да? Аа, надоело. Тальесен, давай, присоединяйся. Нет? Да что с тобой?

— Ему, поди, девку стало жалко. Странный, — подал голос Сильвио, возникнув перед «девкой», чьи раскинутые ноги открывали прекрасный вид на ее прелести. — Зато меня такое не волнует.

И он, недобро усмехаясь, смотрел в ее расширяющиеся глаза, пока загонял свой кол в ее лоно. Он делал это под ее истерическое, ошалелое мычание, определенно упиваясь беззащитностью и страданиями девушки. А страдания ее были просто кошмарными. Сурана думала, что сможет стерпеть все, что ее выдержки хватит, чтобы пройти через это. Но до этой ночи она просто не представляла, что такое настоящая боль. Один член она могла стерпеть, но два просто разрывали ее на куски. Ничто, никакие обещания и угрозы уже не могли сдерживать Стража. Она уже много вытерпела, но этот «трюк» довел ее до предела. Ни о чем не думая, действуя инстинктивно, как зверь, попавший в капкан и пытающийся из него выбраться, Сурана неистово впилась ногтями в член Зеврана.

Второй раз тишину улицы потревожил пронзительный крик, на этот раз мужской. Зевран никак не ожидал такого от Стража, здесь двух мнений быть не могло. В его крике смешались боль, удивление и злость. Тут же он отскочил назад, хватаясь руками за пострадавший орган. Сильвио никак не удерживал Сурану, поэтому она вмиг шлепнулась на пол на спину, ударившись сначала копчиком, а затем затылком. Меж головой и полом оказалась бляха пояса, и от этого удар получился еще ощутимее. В голове помутилось, из глаз, как говорится, искры посыпались. Эльфийка не могла сосредоточиться, перед глазами все плыло. Ей сразу же поспешили помочь. От хлесткой пощечины, немного, правда, смягченной из-за пояса, в голове все мгновенно стало на места. Взгляд быстро сфокусировался на красном от алкоголя и гнева лице Зеврана. Тут она начала понимать, что сделала, и страх ледяной хваткой сковывает сердце.

— Поганая ферелденская шлюха! С головой совсем не дружишь? — Оплеуха. — Разве я недостаточно доходчиво объяснил, чем чреваты такие выходки?! Я предупреждал, я могу быть на удивление жестоким! О, я вижу в твоих глазах понимание. Но ты только что совершила глупейшую свою ошибку. И ты будешь умирать очень болезненно.

Сурана мычала что есть силы, но ни Зеврана, который отошел к своим вещам, ни собравшихся возле него других Воронов это не заботило. Хотя они были, возможно, расстроены тем, что утехи закончились так быстро, никто не собирался спорить с эльфом. А возможно, они предвкушали экзекуцию так же, как предвкушали уже совершенное изнасилование? Страж понимала лишь, что Зеврана никто не остановит. К страху примешивалась горечь. Она все это время терпела этот кошмар, переживала худшие минуты своей жизни. Но стоило на миг потерять над собой контроль, и все страдания насмарку, и худшие минуты еще впереди.

— Что это ты надумал, приятель? — Голос Тальесена, не лишенный озабоченности, привлек внимание девушки.

— Что я надумал? — Зевран закончил копошиться в своих вещах и вернулся к согильдийцам, демонстрируя небольшой, размером с куриное яйцо, пузырек с кислотно-зеленой жижей. Сурана не раз видела такие в деле. — Я запихну эту штуку ей в пещеру, а потом хорошенько пну в живот. Девка, конечно, сдохнет быстрее, чем я ей обещал, но мне и этого хватит.

Его слова шокировали всех, и больше всех, разумеется, Сурану. Она в панике начала, как и была, на спине отползать от садиста, отталкиваясь связанными руками, как будто это могло ее спасти. Но очень быстро руки легли на свободный конец пояса, и при следующем рывке ее голову впечатало в пол. После этого девушка замерла и просто зарыдала от неизбежности, капая слезами на пол.

— Зевран, брось. Это перебор. Она случайно цапнула твою дубину. Давай тихо-мирно убьем ее, и дело с концом, — попытался успокоить друга Тальесен. Другие молчали.

— Если б это была твоя «дубина», ты бы по-другому запел. Ну, уж нет. Она так просто не отделается. А ты, если не нравится, не смотри. Правда, запах ты все равно услышишь.

После этого он двинулся к Суране, отмахнувшись от пытающейся остановить его руки, как от назойливой мухи. В тусклом свете свечей сам пузырек почти не был виден, но бултыхающаяся внутри смертоносная жидкость приковала взгляды присутствующих. Она творила ужасные вещи с живой плотью, и Сурана вот-вот должна была испытать это на своем нутре. Девушка уже не пыталась пятиться и паниковать, она просто застыла, скованная ледяным ужасом покрепче любых веревок. Никогда в жизни она не испытывала такого страха. Подошедший Зевран опустился на одно колено, развел ей ноги в стороны и уже поднес пузырек к влагалищу Стража. Больше он ничего не успел сделать.

В следующее мгновение дверь с треском слетела с петель. Незадачливый Кристиан оказался прямиком на траектории ее полета и был немедленно погребен под ней. Остальные Вороны и Страж мгновенно устремили взоры на дверной проем, укутанный пылью. Убийцы промедлили всего секунды две, но это дорого им стоило. Лишь они кинулись к своему оружию, так беспечно оставленному с остальными вещами, по комнате прокатилась невидимая, но ощутимая волна... чьей-то воли. Под ее воздействием оставшиеся четыре Ворона замерли на своих местах, в тех позах, в каких были. Повисла гробовая тишина. Сурана без труда узнала бы заклинание паралича, но она сейчас сама была как парализованная. Нет, заклинание на нее не распространилось, просто она находилась в полнейшем недоумении и никак не могла сообразить, что, во имя Андрасте, здесь происходит. Но ей сегодня везло с ответами на вопросы — они приходили незамедлительно.

Полная луна с безоблачного неба заливала улицу своим мягким неестественным светом. Завеса пыли, все еще застилающая дверной проем, впитывала этот свет и как будто сияла. Несколько секунд после того, как Вороны застыли, проход оставался пустым, а затем в прозрачном мареве вырисовался неясный человеческий силуэт. Страж смотрела на него и молча молилась Создателю, ибо уже готова была к худшему. А тем временем силуэт неторопливой походкой вышел из тумана, и Сурана с удивлением и диким восторгом поняла, что перед ней не кто иной, как Морриган, Ведьма из Диких земель.

Она зашла в дом, и пыль улеглась, словно до этого лишь прикрывала ее. Она шла прямиком к Суране, не удостаивая убийц даже взглядом. Ей не понадобилось смотреть на них для того, чтобы, небрежно взмахнув рукой, запустить в них молнией. Электрический разряд коснулся ближайших четверых, не упустив и скрытого дверью Кристиана, и безжизненные тела, более не поддерживаемые магией ведьмы, грузно рухнули на пол. Остался один Зевран, не успевший далеко отбежать от Стража. Морриган, ухмыляясь, подошла к нему.

— Браво, Зевран, ты не разочаровал меня. Я уж сомневаться начала в тебе. Ты меня прости, однако многословной я не буду, меня ты знаешь, — свойственным ей томным голосом пропела Морриган. — Одно лишь добавлю. Флемет идея с пузырьком по вкусу бы пришлась. Но я тоже фантазией не обделена.

А потом она вдруг схватилась рукой за член Зеврана, который также под действием магии застыл под неестественным углом. Не успела Сурана в который раз за день опешить от происходящего, причинное место эльфа стало покрываться инеем, потом коркой льда. И вот его пах был похож на ледяную скульптуру, исполненную умелым ваятелем. Заклинание не давало Зеврану шевельнуть ни единой мышцей и даже двигать глазами, но он должен был испытывать невероятную боль, ведь часть его тела только что превратилась в неживой кусок льда. И все трое прекрасно поняли, что за этим последует. Страж

понимала, что происходящее было немного-немало правосудием, но все равно ужасалась тому, что видела и что сейчас увидит. А Морриган, криво ухмыляясь, еще раз заглянула в ничего не выражающие, но все видящие глаза Ворона, после чего сильно сдавила кулак, и член Зеврана, ключевой «персонаж» большинства его историй, рассыпался на мелкие осколки.

Когда Сурана училась в Круге магов, старшие чародеи рассказывали ей и другим ученикам о том, что некоторые заклинания в сочетании дают особый эффект. В их числе была и возможность заморозить существо и расколоть его на куски. Тогда это казалось им завораживающим и даже немного забавным. Как магесса убедилась только что, в том, чтобы проделать этот трюк с отдельной частью тела, не было ничего забавного. Если бы Зевран не был парализован, от вида его конвульсий и мучительного крика она, возможно, растянулась бы в обмороке.

Оставив бедолагу наедине со своей болью, Морриган подошла к оружию Воронов, до которого они так и не успели добежать. Порывшись в нем, она развернулась и уже торопливо направилась к Стражу, держа в руке кинжал Зеврана, который он совсем недавно купил в Орзаммаре за бешеные деньги. Тут Суране пришло в голову, что она до сих пор лежит, раскинув ноги, как роженица. Ноги она свела, но в остальном ее вид по-прежнему был плачевным: побитое и перемазанное спермой лицо, покрасневшие измятые груди, струйка спермы, вытекающая из истерзанной дырочки. Вернулось чувство стыда, которое Вороны, как ей казалось, искоренили в ней в процессе изнасилования. Но, тем не менее, она была рада, что это была Морриган, а не кто-либо другой.

Ведьма присела возле Сураны, повернула ее на бок и кинжалом разрезала путы. Та сразу села и сняла с головы пояс, после чего вытащила изо рта кляп. Покрутив в руках маленький комок ткани и распрямив его, Сурана поняла, что тогда не ошиблась. Она держала в руках свои трусики, измятые и насквозь пропитанные слюной. Морриган прыснула в кулак, но сразу навела серьезность на лице.

Тут эльфийка снова обратила внимание на Зеврана. Он продолжал стоять истуканом, и боль его, безусловно, не утихала. Молил ли он сейчас о смерти, как это делала Сурана часами ранее? Она не знала, что сейчас испытывает к своему бывшему другу, но смотреть на него, в его теперешнем состоянии, было неприятно.

— Морриган... — начала она, подбирая слова. Та молча ждала, смотря Стражу в глаза. — С него хватит.

— В самом деле? Иное мое мнение, но коль меня ты просишь... — И опять этот небрежный жест, посылающий через плечо молнию. Секундой позже гулкий удар об пол сообщил, что Зевран Араннай покинул этот мир.

Сурана поджала колени к груди, спрятала лицо в ладонях и сидела так какое-то время. Морриган не стала ей мешать и пошла обыскивать дом. Страж сидела и свыкалась с мыслью, что она жива. Она выжила, ее спасли, когда она уже потеряла надежду и мысленно распрощалась со всеми. Она снова увидит своих друзей... И Алистера. И продолжит свою великую миссию по спасению Ферелдена. И она сокрушит...

— Тебя я б не хотела прерывать, но нам поторопиться стоит, — вывела ее из задумчивости Морриган, после чего помогла встать. Сурану качало, и ведьма, придерживая, повела ее в соседнюю комнату. — Тут купель я нашла и воды бочку с ковшом. Тебе, мой Серый Страж, умыться нужно.

— Морриган...

— Слушай, ты можешь ничего мне не рассказывать, если на то будет желание. Выпытывать не стану я.

— Морриган... Как ты меня нашла? — наконец изрекла мучающий ее вопрос Сурана, сидя в купели и пытаясь мыться. Морриган, понаблюдав за этими потугами, закатила глаза, вздохнула, и, взяв из рук эльфийки ковш, стала ее обливать водой.

— Мы все вернуться во дворец успели. Решили вас с Зевраном подождать, чтобы достигнутое подытожить. Однако я беду почуяла и незаметно покинула чертоги. Птицей обратившись, летела я над городом, всматриваясь вниз.

Морриган рассказывала, а Сурана слушала и мылась. Она, наконец, утолила жажду, выпив, наверное, целый ковш воды. Эльфийка поймала себя на мысли, что совершенно не стесняется мыться перед ведьмой. В принципе, ту особо и не интересовала нагота подруги и лидера. Спину Морриган пришлось помыть самой, оттереть пятна вина. Постепенно Страж начинала чувствовать себя лучше.

— И вскоре увидела я на земле знакомое сияние, — продолжала колдунья. — Спустилась я и обнаружила твой посох. Его кристалл свет лунный ярко отражал. Тогда я, собаки облик приняв, по запаху вашему пошла. Найти сей дом в дальнейшем труда мне не составило. И сожри меня Архидемон, если я подоспела не в самый последний момент. — Губы ведьмы тронула слабая, но самодовольная улыбка.

Когда Сурана стала относительно чистой (вода в бочке была не первой свежести), она обтерлась полотенцем, и обе девушки вернулись в парадную комнату. Морриган уже не поддерживала подругу, та шла сама, незаметно для себя покачивая бедрами. Проверив свою одежду, эльфийка с облегчением обнаружила, что, кроме трусиков, ничего не пострадало. Она даже удивилась — такие ребята, как эти, по ее мнению, должны были сорвать или срезать с нее одежду. Сурана оделась, но трусики решила оставить здесь — вид у них был совершенно не товарный. Ее одеяние доходило где-то до середины бедра, да и на улице ночь. Как-нибудь дойдет до поместья Эамона с голой попкой. Последний раз окинув взглядом комнату, в которой она провела худшие часы своей жизни, она повернулась к Морриган.

— Пойдем отсюда. Не хочу здесь оставаться ни минутой больше.

— Мудрое решение, — согласилась та. Выходя вслед за Сураной из дома, она, не поворачиваясь, махнула рукой, и подсвечник покрылся льдом, погрузив комнату во мглу.

Они вышли на улицу и остановились. Сурана наслаждалась ночным воздухом, светом луны. Она еще никогда так не радовалась жизни. Но ее друзья наверняка уже поняли, что не все пошло гладко, да и пропажа Морриган наверняка встрепенула их, а путь до замка был неблизкий.

— Морриган... Спасибо тебе. — Страж хотела добавить что-нибудь еще, но лишь повторила: — Спасибо.

— Пожалуйста, — смутилась колдунья, словно думая, правильно ответила или нет. — Позволь задать всего один вопрос: как остальным произошедшее ты объяснишь?

На это Серый Страж ответила всего тремя словами:

— Я не знаю.