***

Я складывал одежду, когда мама поднялась по лестнице. Было уже немного за двенадцать, она успела поспать несколько часов. А у меня был небольшой шанс вернуть ее расположение.

Или я мог просто позвонить тете Мари.

Я делал любую работу, какую только мог придумать: помогал со стиркой, убирал на кухне, опустошал джип и мыл его, делал все, что мог, с мясом свиньи.

Было уже почти четыре, когда я еще раз быстро принял душ, чтобы смыть с себя свиную вонь, и пошел будить маму.

Я открыл дверь в ее комнату, но она была мертва для всего мира.

— Мама? — тихо спросил я, не получив ответа.

Она выглядела такой красивой, такой расслабленной, что мне не хотелось ее будить. Я опустился на колени на кровать рядом с ней и толкнул ее в плечо.

— Мам, уже четыре часа.

Она отпрянула от меня.

— Еще несколько минут, — пробормотала она едва слышно.

Проклятье. Я был таким придурком. Я скользнул в кровать рядом с ней, забрался под одеяло и обнял ее.

— Я люблю тебя, мама. Прости меня за то, что было раньше.

— Шшш... — прошептала она, потянувшись вверх и взяв меня за руку.

Я просунул другую руку ей под голову и прижался к ней, обнимая ее. Она вздохнула и прижалась ко мне, ее бедра встретились с моей промежностью. Я зарылся щекой в ее волосы, целуя ее шею и обнимая ее еще крепче.

— Ммм, — промурлыкала она.

Было приятно обнимать ее. Когда она отпустила мою руку, я провел рукой по ее боку, по нежной коже. По множеству мягкой кожи. Когда я дошел до ее бедра, я все еще не встретил ничего, кроме кожи. Мама была обнажена.

Это вызвало ожидаемую реакцию внизу. Я надавил своим свежим стояком на мамин мягкий зад. Она слегка отодвинулась.

— Веди себя хорошо, Джереми.

Я поднял руку и откинул ее волосы, чтобы добраться до мягкой шеи. Я поцеловал ее там, в то время как моя рука искала ее грудь и нежно держала ее.

Мама вздохнула, немного отодвинулась и перевернулась на спину. Я убрал руку с ее груди и положил ее на гладкий живот. Она сонно приоткрыла один глаз.

— Который час? — пробормотала она.

Я посмотрел на прикроватные часы.

— Сейчас 4:08.

— Еще десять минут.

Я слегка поцеловал ее губы и был удивлен, когда они разошлись. Я снова поцеловал ее и почувствовал, как ее язык коснулся моего. Моя рука вернулась к ее груди, нежно обхватила ее и стала ласкать.

Казалось, она не возражает против моих прикосновений. Я сел и стянул с себя футболку и шорты. Я не собирался быть слишком плохим, мне просто хотелось почувствовать ее кожу своей. Я снова свернулся калачиком рядом с ней, прижался губами к ее губам, разделяя самый долгий и сладкий поцелуй, в то время как моя рука исследовала ее мягкое тело.

Когда я протянул руку между ее ног, поглаживая ее киску, она слегка приоткрыла глаза.

— Нежнее, малыш. У меня там все ужасно болит.

Я поцеловал ее в щеку.

— Прости, мама, если я увлекся.

Она тихонько захихикала, приходя в себя.

— Это был не ты, милый. Твой старик вчера вечером был навеселе. Он немного спятил, заставив меня рассказать ему о том, что сделал Колин, и расспросив меня о твоем поведении.

Я был ошеломлен.

— Что ты рассказала ему о нас?

Она повернулась ко мне, ее рука порхала по моей груди.

— Мне трудно хранить секреты от твоего отца, малыш. Я рассказала ему всё о Колине и о том, что ты сделал с тетей Мари. Надеюсь, ты не сердишься.

Мама была обнажена и принимала мои ласки. Как тут злиться?

— Конечно, нет, мама. Но как же мы? Что ты рассказала ему о нас?

Она потянулась вниз, взяла в руки мой член, который упирался в нее, и хихикнула.

— Посмотри на себя. Так беспокоишься о том, что мог узнать твой отец, и при этом у тебя все еще стояк на твою старую маму. — Улыбка медленно покинула ее лицо. — Прости, что ударила тебя.

— Нет. Я это заслужил.

Она повернулась на бок и просунула свое бедро между моих ног.

— У нас должны быть правила, Джереми. Все это может выйти из-под контроля, если мы будем делать всё, что захотим.

— Какие у тебя правила, мама? Не правила для тети Мари, а наши правила.

Моя рука скользила по ее спине и попке. Черт, как же с ней было хорошо.

— Никакого секса в доме. Поцелуи, прикосновения — все это должно происходить, когда никого нет. Мы ничего не делаем здесь, в постели твоего отца. Если мы сможем следовать этим правилам, ты узнаешь, насколько твоя мама лучше своей распутной сестры, когда дело доходит до оральных развлечений.

Она легонько толкнула меня на спину и перебралась на меня сверху, обхватив мою талию.

— Как ты думаешь, Джереми, ты сможешь жить по этим правилам? Или нам придется полностью отрезать тебя от них?

— Я клянусь, мама. Я буду делать всё, что ты считаешь нужным.

Она посмотрела на меня сверху вниз, ухмыляясь.

— Ты сделал свои дела по дому? Или ты хочешь сбежать к тете, чтобы поразвлечься после того, как я тебя отвергла?

— Я бы так не поступил, — сказал я ей, потрясенный тем, что она даже подумала, что я могу так поступить. — Я сделал все, что ты просила, и даже больше. Два раза стирал, убирал на кухне, мыл джип и разделывал мясо.

— Но ты ведь думал о том, чтобы сбежать к ней, не так ли? — сказала она с удивительной искренностью.

— Ты шутишь? Все, о чем я мог думать, — это как не причинить тебе боль и не разочаровать тебя. Я хотел загладить свою вину перед тобой.

Она наклонилась и нежно поцеловала меня.

— Я тебе верю.

Она обхватила мой стояк и стала тереться о него, сводя меня с ума.

— Ты собираешься соблюдать правила с тетей?

Я кивнул.

— Об этом мы говорили во время прощания. Я убедился, что она знает, что я не собираюсь идти против тебя. Ни за что. — Я переместил руки на ее бедра и прижался к ней. — Она сказала, чтобы я не волновался, она собирается заставить тебя изменить правила.

Мама перестала теребить меня, сидя неподвижно.

— Ты готов рассказать мне о планах своей тети позволить ей трахнуть тебя?

— После прошлой ночи я ни за что не стану ничего скрывать от тебя, мама, никогда. Секс — это было невероятно, но разговор, открытие — это было самое лучшее. Теперь я чувствую себя намного ближе к тебе, чем когда-либо. Ближе, чем когда-либо с кем-либо. Спасибо, что поделилась со мной всем этим.

Я видел, что ее глаза были влажными. Она наклонилась и снова поцеловала меня, так нежно, что у меня защемило сердце. Я почувствовал, как одна из ее слезинок упала и попала мне на щеку. Я обнял ее.

— Я люблю тебя, мама. Ты никогда не сможешь понять, как сильно.

Она отстранилась и улыбнулась.

— Скажи мне, что я не могу понять, когда ты сам станешь родителем. До тех пор ты никогда не узнаешь, что я чувствую.

Она снова села и коснулась моей груди.

— Джереми. В этот раз я отступлю от правил. То, что мы делали прошлой ночью, было чертовски невероятно, но я хочу оставить это безумие в прошлом. Ты понимаешь, что это больше не повторится? Не здесь?

Я беззвучно кивнул, не в силах поверить в то, что слышу.

— Как я уже сказала, будь нежным. С тобой и твоим отцом... мне очень больно. — Она приподнялась и провела мой ноющий член между своих ног, медленно опустившись на меня, пока я не оказался глубоко внутри нее.

— Ммм, — сладко хмыкнула она. — Дай мне привыкнуть к тебе.

Она несколько раз медленно поднялась и опустилась, пока движения не стали плавными и легкими, а затем опустилась мне на грудь и легла на меня.

— Итак, какой вопрос ты задал о своем отце? — сказала она это дразняще, слегка покачивая бедрами.

— Боже, мам. Ты слишком хороша для каких-либо слов, — задыхался я, держа в руках невероятные щеки её попы, пока толкался в нее, чувствуя, как меня охватывает её тепло.

Она хихикнула.

— Это и был вопрос?

— Папа, — наконец смог произнести я. — Что ты ему рассказала? О нас?

Она вздохнула, покачиваясь в ответ на мои нежные толчки.

— После того как я рассказала ему, что сказала мне Мари, я объяснила, что должна была узнать, что ты сделал от тебя, и в процессе вытягивания из тебя всей истории ты показал мне больше, чем объяснил.

— О Боже, мама! Папа меня убьет! — простонал я.

Она слегка приподнялась и нежно поцеловала меня.

— Он чуть не затрахал меня до смерти, когда я ему это рассказывала.

— Он не разозлился?

— Немного. Но больше завело. Он думал о том, что его мальчик ласкал его жену всего в паре футов от него. Это чуть не свело его с ума. Особенно тот момент, когда ты заставил меня раздеться. Я сказала ему, что мы не делали всего того, что делали вы с Мари, что минет — это уже перебор.

Она немного раздвинула ноги, приподнимаясь, чтобы я мог немного больше двигаться. Я трахал свою маму! Не безумно, просто входил и выходил из нее, наслаждаясь ощущениями. Но я делал это. Я трахал маму при ее полном содействии. В ее постели. Я не собирался долго продержаться.

— А как же остальное? — спросил я.

Она села, устроившись на моем члене и глядя на меня сверху вниз.

— Он спросил меня, не хотела ли я отсосать тебе. Я призналась, что ты заставил меня изрядно возбудиться, рассказывая о нашей старой истории и разыгрывая ваш маленький эпизод с Мари. "Он "большой", знаешь, совсем как ты", — объяснила я ему. Он так похож на тебя, когда мы были молодыми, что трудно удержаться.

Она начала медленно трахать меня.

— Он не мог оставить это в покое. "Бедный ублюдок. Перевозбудился, а так и не узнал, что упускает", — сказал он, а потом заставил меня опуститься на него. После того как он кончил, он еще не закончил, и я снова заставила его напрячься.

Мама остановила свое движение, ухмыляясь мне.

— Думаю, он был прав. Жаль, что тебе не удалось испытать мой ротик. Ты бы хотел?

Все, что я мог сделать, это кивнуть.

Она слезла с меня и встала на колени между моих ног. Она взяла мой член в руки, ее соки блестели на моей коже, и медленно погладила его.

— У тебя прекрасный член, Джереми. — Она облизывала его по всей длине, наблюдая за мной.

Я громко застонал, потянулся вниз и погладил ее по волосам.

Она улыбнулась, и ее язык исследовал мой ствол и головку, дразня, пробуя на вкус. Ее губы осыпали его мелкими поцелуями. Она слегка приподнялась, продолжая смотреть на меня.

— Не сдерживайся. Наслаждайся этим, и давай покончим с первым разом. — Ее рот открылся, и я с изумлением наблюдал, как мой член исчезает в мамином любящем рту.

Она использовала свой рот и руки вместе, доводя меня до безумия. Это было самое невероятное зрелище, намного превосходящее тетю Мари, Пенни и всех остальных девушек. Она закрывала глаза и толкалась, принимая мой член по всей длине в свой теплый рот, пока ее нос не прижимался к моему лобку.

Когда она сделала это в третий раз, я уже не мог сдерживаться. Несмотря на ее указания не сдерживаться, я не хотел, чтобы это кончалось, и делал все возможное, чтобы это продолжалось, но я был обречен с самого начала.

— Мама, — начал задыхаться я.

Она отстранилась от меня, поглаживая мой член рукой, массируя головку языком и продолжая сжимать губы вокруг моего ствола.

— Мама! — воскликнул я, извергаясь между ее губами и позволяя ей выдоить меня досуха.

Мама проглотила мою порцию, нежно посасывая, а затем повернулась на бок и легла поперек моего бедра, пока она использовала свой рот, чтобы очистить и вернуть сталь в мой ствол.

Через некоторое время она отстранилась.

— Лучше, чем с Мари?

— Господи, мам. Это было невероятно! Сравнивать то, что делала тетя Мари, с этим было бы кощунством. Ты потрясающая.

Она играла с моим новым стояком, поглаживая его, целуя, посасывая в течение коротких мгновений.

— А как насчет Пенни и других твоих завоеваний?

— Даже не в той же лиге. Если у тебя десятка, то у них даже пятерки нет. Черт, возможно, мне придется придумать совершенно новую шкалу. — Я приподнялся на локтях, глядя на нее сверху вниз. — Это было жестоко, мама. Совершенно несправедливо.

Она озадаченно посмотрела на меня.

— Что?

— Ты испортила меня! Я думал, что то, что они делали, было очень эффектно. Мне понравилось. Я не мог поверить, как горячо было кончать в рот тете Мари и смотреть, как она глотает мою сперму. А когда Пенни отсосала мне в первый раз, ощущения были настолько новыми, что я едва сдерживался. Теперь я знаю, что лучше. Я буду сравнивать каждый минет с твоим. Как они вообще могут сравниться?

Она улыбнулась, немного пососала мой член, прежде чем ответить.

— Знаешь, что самое ужасное, Джереми? Это было даже не очень хорошо. Я собираюсь взорвать твой мозг, как только мы заставим тебя преодолеть твой волосяной триггер. — Она усмехнулась, забралась на кровать и устроилась в моих объятиях. — Итак, у тебя в постели голая мама, и она готова сделать все, что ты хочешь, в этот раз. Что ты собираешься делать теперь?

— Все, что я захочу?

— Все, что угодно.

— Для начала я хочу оказаться на тебе сверху, — объяснил я. — Я хочу увидеть, как ты кончаешь с моим членом внутри.

Она улыбнулась и поцеловала мою грудь.

— Как мило. Я хочу кончить на твой большой толстый хуй. — Она перевернулась на спину и раздвинула ноги.

Я забрался между ними, и она раздвинула ноги, обнажив себя для меня. Я смотрел между ее ног на гладкую плоть, изгибающуюся в два бугорка, с таинственной щелочкой посередине. В центре находилась небольшая морщинистая линия плоти.

— Мам? Я передумал.

Она недоверчиво приподняла бровь.

— Правда?

— Да, если ты не возражаешь, я хочу опуститься на тебя.

Она хихикнула.

— Пожалуйста, добро пожаловать. Не думаю, что ты найдешь много девушек, которые откажутся от такого предложения.

Я опустил свое тело, изучая ее гладкую киску вблизи, целуя внутреннюю поверхность бедер.

— Я новичок в этом деле, — нерешительно объяснил я.

— Шшш. Не волнуйся. У тебя все получится. Если тебе понадобятся советы, мамочка проследит, чтобы ты всё сделал правильно.

Я должен был попробовать ее на вкус. Просто должен был. Мне нужно было почувствовать ее языком, открыть ее, насладиться текстурой и вкусом. Я медленно лизал её киску, раздвигая губы, работая снизу вверх. Я отстранился, открывая ее пальцами, рассматривая вблизи. Запах опьянял, и я сделал глубокий вдох, наполняя легкие ее великолепным ароматом. Я засунул язык глубоко внутрь, пробуя ее влагу. Я откинул верхний капюшончик и увидел маленькую луковку клитора. Он был меньше, чем у тети Мари. Я нежно коснулся его кончиком языка.

— Это твой клитор, мама?

— Это он, детка. Будь нежнее, хорошо? Сегодня он особенно болит. Твой отец серьезно поработал над ним прошлой ночью.

Я осторожно дразнил его, проводя по нему языком и наблюдая за реакцией. Я придвинулся ближе и взял его между губами, слегка посасывая, дразня его кончиком языка.

— Не прямо по нему, малыш. Посасывай кожу вокруг, — мягко сказала мама, проводя рукой по моим волосам.

Я отпрянул назад, нежно дуя на клитор, пока вводил в нее палец, ощущая ее тепло и влажность. Она приятно извивалась.

— Ты ведь не сказала папе, что у нас был секс? — спросил я, все еще не в силах прогнать мысль о том, что она признается ему в том, что мы делали.

— После того как я сказала ему, что не делала тебе минет, он решил, что на этом все и закончилось, и больше не стал ничего требовать, — тихо сказала она, потянувшись вниз и заталкивая мою голову обратно между своих ног. — Я должна быть честной с тобой, малыш. Если бы он спросил, я не знаю, смогла бы я ему солгать. Я просто не могу.

— Я понимаю. — Я играл с её киской до умопомрачения, посасывая ее губки, проводя языком внутри нее, дразня клитор так, как она мне сказала, и одновременно с этим лаская её пальцами. Я практиковался в том, чему учила меня тетя Мари, и, похоже, получал неплохие результаты.

— Он был на мне, трахал меня, как 18 лет назад, жестко и требовательно. Он заставил меня рассказать ему всё, о чем мы говорили с тобой, о нашем прошлом. Я, конечно же, рассказала ему все, что мы обсуждали, и это, похоже, привело его в неистовство. Я давно не видела его таким. — Она говорила тихо, прерываясь, когда я делал что-то, что ей особенно нравилось.

Когда я раздвинул ее ноги пошире и прижал язык к ее маленькой коричневой звездочке, она задохнулась и замолкла. Это было то, что я придумал сам. Тетя Мари была серьезна, когда говорила, что эта её область под запретом.

Я обнаружил, что если напрячь язык и сильно надавить, то можно ввести кончик в нее, заставив ее застонать. Сексуальный стон моей мамы. Мне нравился этот звук.

Отбросив разговоры, я сосредоточился на своих действиях, наблюдая за тем, как я могу заставить ее реагировать на мои действия, и каждый дополнительный стон, хныканье, вздох или подвизгивание подстегивали меня.

Прошло совсем немного времени, и я уже засунул палец в мамину попку и стал ее им трахать, одновременно вылизывая ее киску изо всех сил. Я чувствовал, как она меняется: ее тело напряглось, ее попка открылась для второго пальца, ее киска стала еще влажнее. Я приподнялся и присосался к ее клитору. Теперь он казался больше, набухшим, и я стал играть с ним языком. Ее ноги напряглись и сомкнулись вокруг моей головы, а пальцы в моих волосах сильнее притянули меня к себе.

Мама громко вскрикнула, зажав мою голову между своих ног, а ее попка сжалась как кулак. Она сильно билась бедрами о мое лицо, кончая и содрогаясь. Когда она начала расслабляться, я ослабил воздействие на нее, вытащил пальцы из ее попки и стал облизывать ее щелку.

Я заставил свою мать кончить на мой язык.

Это было, без сомнения, лучшее, что я когда-либо делал. Я чувствовал себя как Бог. Я заставил маму кончить! Грандиозно.

Она тяжело дышала, ее рука ласкала мою голову.

— Сейчас, Джереми. Ты нужен мне внутри.

Я встал между ее ног, мой твердый стержень был более чем готов. Я прижал головку к ее щели, и она раздвинула ноги, открываясь для меня. Вид головки моего члена, прижатой к ее набухшим розовым губкам, был намного лучше любого порно, замыкая мой мозг. Я ввел головку, а затем вытащил обратно, чтобы посмотреть, как он снова открывается. Через несколько секунд я надавил еще немного, наблюдая, как первые пару дюймов исчезают внутри нее. Я был очарован этим зрелищем и трахал ее осторожно, короткими ударами, медленно раскрывая ее, продвигаясь дальше, ощущая, как ее горячий канал впускает меня внутрь. Я думал о том, что когда-то вышел из этого таинственного пространства, поражаясь тому, что это вообще возможно. Она была слишком тугой, а мой член вошел в нее лишь наполовину.

Я хихикнул.

Она приподнялась на локтях и посмотрела на меня.

— Что-то смешное?

— Ничего смешного. Просто трудно поверить, что 18 лет назад я вышел отсюда. А теперь я едва могу вставить в тебя свой член, ты такая тугая. Как я вообще мог выйти из этого? — Я все еще двигал членом вперед-назад, наблюдая за этим так, словно от этого зависела моя жизнь.

Она откинулась назад.

— Это было нелегко, уверяю тебя. — Я почувствовал, как ее киска сжалась вокруг моего члена, заставив меня застонать. — Это очень непристойные мысли. Думать о маме вот так, пока ты вводишь в нее свой толстый хуй.

Я сильно надавил, погружая его внутрь на всю длину, и остановился, когда он вошел в нее по самые яйца.

— Это просто потрясающе. Ты и папа делали то, что делаем мы сейчас, и в итоге я вышел отсюда спустя 9 месяцев. Все это так невероятно.

— Тебя это беспокоит? — неуверенно спросила она.

— Беспокоит? Ты с ума сошла? Это самая замечательная вещь в мире! — Я наклонился к ней, вытянув руки по обе стороны ее груди. — Вы с папой делали это. Занимались любовью и делали меня. Ты сделала меня. Ты привела меня в этот мир и заботилась обо мне. Я так сильно люблю тебя, мама.

Я опустился на локти и начал входить в нее, чувствуя, как мой член проникает в нее на всю длину. Это было слишком сильно, чтобы понять. Мама, которая сделала для меня все, которая дала мне жизнь, теперь полностью отдавала мне свое тело. Я почувствовал, что разрыдался, и отвернул лицо.

Ее руки потянулись ко мне, разворачивая меня обратно. Я видел, что ее глаза были влажными.

— Не отворачивайся, Джереми.

Я поднял руку и смахнул слезы, фыркнув. Она притянула мое лицо к своему, целуя меня то нежно, то более интенсивно. Мои движения замедлились, но я снова ускорился, толкаясь в нее, пытаясь затолкать в нее все больше и больше себя.

Она слегка отвернула свои губы от моих, задыхаясь.

— Вот так, малыш, не останавливайся. Ты заставишь мамочку кончить.

Я держал ее лицо в своих руках, наши губы едва соприкасались, мой язык исследовал ее губы и зубы, а я входил в нее, длинными ударами, так сильно и быстро, как только мог.

Ее рот застыл, а я тяжело дышал и задыхался, чувствуя, как внутри меня нарастает потребность кончить. Я закрыл глаза, сосредоточившись на том, чтобы трахать ее, усиливая свою потребность, полный решимости продержаться достаточно долго, чтобы удовлетворить ее.

Я был на пределе.

— Мама, я сейчас кончу, — застонал я.

Она заскулила, прижимаясь ко мне, ее руки обхватили мои бицепсы, впиваясь в них.

Порыв нахлынул на меня, и я сполз вниз, мои внутренности превратились в лаву и хлынули в нее. Я отстранился и снова вошел в нее, заставив ее вскрикнуть. Ее ноги бились о мои бедра, пока я заполнял ее. Ее тело превратилось в камень, каждый мускул сжался, и она с криком откинула голову назад. Я трахал ее до самого конца оргазма, поток за потоком вливаясь в нее, пока не кончил. Она все еще кончала, и когда я замедлил темп, то почувствовал, как ее киска сжимается вокруг моего члена. Верхняя часть ее груди покраснела, и я снова начал трахать ее, короткими, быстрыми движениями, до тех пор, пока жесткость моего члена могла это выдержать.

Я почувствовал, как ее тело начало расслабляться, и она открыла глаза, оглядываясь по сторонам, пока они медленно не сфокусировались на мне.

— Джереми, — задыхаясь, произнесла она, и я с изумлением увидел, как ее глаза закатились, тело снова напряглось, а с губ сорвались крошечные бессмысленные звуки.

Это было самое удивительное, самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел. Мама кончала на моем твердом члене.

Я не мог поддерживать тот ослепительный темп, с которым трахал ее, и замедлился, делая ей более длинные удары, но с меньшей скоростью. Мои руки устали, бедра горели, а поясницу свело. Но я все равно долбил ее, доводя до оргазма, а спустя несколько мгновений доводил до другого.

У моей матери был мультиоргазм. Невероятно.

Я поднялся на колени, отодвинул ее напряженные ноги назад, почти до груди, и с изменением положения боль утихла, и я снова стал входить в нее так быстро, как только мог, мои бедра превратились в сплошное размытое пятно. Каким-то образом стояк сохранился, и член снова был таким же твердым, как всегда.

Мама пыхтела как буйвол, отходя от своего последнего оргазма, когда она закричала, сильно кончив, как в первый раз. Я начал волноваться за нее. Ее лицо и грудь были ярко-красными вплоть до идеальных сисек. Она то задерживала дыхание, то тяжело дышала. Я замедлил темп, освободил ее ноги и склонился над ней.

Она медленно приходила в себя после предыдущего раза, все ее тело дрожало, ноги непроизвольно подрагивали.

— Шшш... — прошептал я, лаская ее лицо. Наклонившись, я нежно поцеловал ее и увидел, что ее глаза снова сфокусировались на моих.

— Больше не надо, — задыхаясь, пропыхтела она.

Я медленно остановился, член все еще оставался твердым внутри нее, и опустил свое тело на её, позволяя ей почувствовать часть моего веса. Я физически не мог остановиться, но движения моих бедер были минимальными, я медленно входил в нее, двигаясь вперед-назад всего на несколько дюймов.

Я нежно целовал ее, пока она полностью расслаблялась.

— Мама?

Она задыхалась, ее грудь вздымалась. Мама смотрела на меня широко раскрытыми глазами, как будто не узнавала меня. Я замедлил темп, проталкиваясь глубже. Она тихонько застонала, и улыбка заиграла в уголках ее рта.

— Ух ты! Это было неожиданно.

— Все в порядке? — спросил я.

Она повернула свои бедра под моими, а затем потянулась всем телом, ее спина восхитительно изогнулась, ее груди прижались к моей груди, ее руки вытянулись над головой, прижимаясь к изголовью кровати.

— Поцелуй меня, малыш, — мягко попросила она.

Мои губы прижались к ее губам, и мы разделили долгий теплый поцелуй, нежный и изучающий, наши языки играли друг с другом. Я прижался бедрами к ее бедрам, двигаясь кругами, играя членом внутри нее.

Она резко обняла меня и притянула к себе, крепко сжав руками. Ее икры обхватили меня сзади, притягивая к себе и замедляя темп нашего акта любви.

Она отпустила меня, и я приподнялся над ней, мой член все еще был в ней, пораженный тем, как хорошо она выглядит.

— Помнишь, я рассказывала тебе о том, как твой отец отодрал меня в задницу, а потом выебал до одури? Тот первый раз, когда я действительно наслаждалась сексом? — спросила она.

— Конечно, это одна из самых горячих вещей, которые я когда-либо слышал. Это и завязанный бант на твоей попке, чтобы подарить ему свою анальную девственность.

— С тех пор я так не кончала. Это было невероятно. Ты был невероятен.

— Вдохновенно. Я с самой сексуальной, самой красивой женщиной в мире. — Я сделал длинный жесткий толчок в неё.

— Ммм, — вздохнула она. — Теперь, когда ты оттрахал свою бедную маму до потери сознания, что ты еще собираешься с ней делать?

— Я... я бы очень хотел поиметь тебя сзади, если ты не против.

— После такого я не думаю, что смогу тебе в чем-то отказать. Так ты хочешь заняться моей попкой?

— Пока нет. Я просто хочу увидеть твою потрясающую попку и подержать твои мягкие ягодички, пока мы будем это делать.

— Значит, ты хочешь выебать свою мамочку по-собачьи, снова наполнить ее киску своей сладкой спермой, а потом трахнуть ее в попку?

— А потом сделать всё заново, — сказал я ей с улыбкой.

Она усмехнулась.

— Звучит как план. Так чего же ты ждешь? Я твоя. Это тело — твое. Располагай мной, как хочешь. Делай все, что хочешь. Я никогда не скажу тебе "нет", малыш.

Я вытащил из нее член и встал на колени.

— Давай начнем с того, что твой талантливый ротик немного поласкает мой хуёк.

Она встала на колени и подползла ко мне, открыв рот и приняв половину моей длины за один раз. Я откинул ее волосы в сторону, чтобы лучше видеть ее красивое лицо, заполненное моим членом.

— Отсоси мне, как ты сосала папе прошлой ночью, — попросил я, проникая в ее рот.

Она отстранилась, задыхаясь, и ниточка слюны потянулась от моего члена к ее губам.

— Ты уверен, что готов к этому?

Я схватил ее за голову и снова ввел свой хер ей в рот.

— Сделай это, мама. Отсоси мне, заставь меня кончить для тебя. А потом заставь меня напрячься снова.

Она снова отстранилась, а затем толкнула меня в бок. Она быстро забралась на меня сверху, устроившись на моем лице.

— Вот так я отсосала твоему отцу, Джереми. — Она снова насадилась ртом на мой член, а затем опустила свою промежность к моему лицу.

Мама была демоном. Она лихорадочно сосала у меня, быстро и глубоко, ее руки дразнили. Я изо всех сил старался вернуть ей внимание, вылизывая мокрую щель и играя с её попкой, но она была слишком хороша, слишком требовательна своим ртом. Каждый раз, когда она брала член в горло, это было похоже на удар по моей нервной системе. Я чувствовал заминку в ее движениях и тугое проникновение, что сводило меня с ума.

Она раздвинула мои ноги и облизала мой ствол, а затем занялась моими яйцами. Сначала облизывая и посасывая, я застонал, когда почувствовал, как одно из них скользит в ее рот, а ее язык перекатывает его, словно мрамор. Затем она занялась другим, ее рука все время гладила меня. Ей удалось взять в рот оба яичка, посасывая и облизывая их, после чего она вернулась к моему члену, глубоко вобрав его в себя.

Она отстранилась, задыхаясь.

— У твоего отца может оставаться твердым для меня долгое время, как бы я ни старалась. Десять минут — обычное дело. Он заставлял меня сосать его до часа за раз. — Она дергала головой вверх-вниз по моему столбу, освобождая его изо рта со звучным "чпоком". — Как ты думаешь, малыш, ты выдержишь? Ты собираешься стать мужчиной и заставить маму заслужить это?

Я потянулся вниз и прижал ее лицо к своему члену, проталкивая его в ее горло.

— Соси, — потребовал я, снова вдавливая свое лицо в ее киску, отвлекаясь от происходящего внизу, в то время как я изо всех сил старался заставить ее кончить для меня. Я покажу ей, каким мужчиной я могу быть.

На какое-то время это сработало, пока я сосредоточился на том, что я делал, мой язык работал над ее чувствительным клитором. Я чувствовал гордость. Может, я и не продержусь час, но и не собирался кончать через две минуты.

И тут мама схитрила. Она засунула палец мне в попу, глубоко проталкивая его, и заставила меня внимательно следить за тем, что она делает. Она взяла мой член в горло и держала его там, казалось, целую вечность, прежде чем остановиться и начать задыхаться. Как только ее рот покинул мой член, ее злой палец начал поглаживать меня внутри, посылая ударные волны по моему телу.

Я принес нож на перестрелку. Я никак не мог победить в этой схватке.

Я совсем забыл о своих попытках доставить ей удовольствие, и ее рот снова скользнул вниз по моему члену до самого корня, тугое горло массировало головку, ее злые зубки скребли мой ствол, этот неизбежный палец вытворял со мной такое, что я не мог себе представить.

С громким стоном я потерял всякое подобие контроля, толкнул свой член вверх и извергся. Я был так далеко внутри ее рта, как только мог дотянуться, и когда она сглотнула, пульсации удовольствия пробежали по моему члену, высасывая его досуха.

Я задохнулся, мой мир внезапно потемнел, как будто я слишком быстро встал. Я закрыл глаза, вцепившись в простыни, не обращая внимания на то, что она чистит меня ртом. Я слышал, как пульс бьется в висках, как кувалда, сердце колотилось, готовое разорваться в груди.

Клянусь, я был в нескольких мгновениях от того, чтобы полностью потерять сознание. Я медленно открыл глаза и увидел, что мама смотрит на меня сверху вниз с дразнящей ухмылкой на лице. Мой взгляд опустился к чудесному рту, на который я никогда не смогу смотреть как прежде.

Во рту было сухо, а язык болел. Я приоткрыл губы и прошептал:

— Вау.

Она слегка рассмеялась, поднося свои влажные губы к моим и слегка касаясь их.

— Не совсем готов заменить своего отца в моей постели, да, милый?

Я потянулся к ней, и она скользнула в мои объятия, позволив мне обнять ее. Я попытался заговорить, но сначала у меня вырвались нечленораздельные звуки, что заставило ее захихикать.

— Я бы никогда не захотел заменить папу, — в конце концов смог ответить я. — Никогда.

Она задорно хмыкнула, ее рука нежно поглаживала мой член, который, несмотря на мои признания в желании сделать все заново и кончить в эту таинственную заднюю дверь, был на пределе.

— Нет? Тогда чего ты добиваешься? — спросила она.

— Я просто тоже хочу любить тебя, мама, — признался я. — Любить тебя так же сильно, как он. И чтобы ты любила меня так же сильно. Показывать тебе свою любовь так же сильно и так же основательно.

— Твой отец — особенный человек, Джереми. С ним будет трудно соперничать. — Ее тон был очень серьезным.

— Я не хочу с ним соперничать. Я хочу разделить тебя с ним.

Она потерлась промежностью о мое бедро и погладила меня по плечу.

— Вот это мысль. Быть разделенной вами обоими. Два огромных хуя, по одному на каждом конце. Или один сзади и один спереди. Господи, это было бы дико. Мари бы так обзавидовалась, — пробормотала она.

Это не то, что я имел в виду, говоря об разделении её. Я думал о том, чтобы остаться с ней один-на-один и сохранить свою часть в тайне. Но ее слова заставили меня представить, как она лежит на моем отце, сидит на нем верхом, ее идеальная попка торчит вверх в приглашении. Отец тянется и раздвигает ее полупопия для меня, а я забираюсь на их кровать с твердым хуем в руке. Мама смотрит на меня в предвкушении, ее отчаянная потребность отражается на ее красивом лице. Я скольжу к ней сзади, вижу, как отцовский ствол раздвигает ее ягодицы, прижимаю головку члена к другой её дырочке и сильно вгоняю его внутрь.

— Боже, какой ты плохой, — поддразнила мама. Я почувствовал, как ее рука обхватила мой новый стояк, поглаживая его. — Где ты был в своей маленькой фантазии? — спросила она.

— В своей попке, — признался я.

— А твой отец?

— Под тобой, полностью в тебе, широко раскрыв для меня щеки твоей задницы.

Она вздохнула, ее рука ласкала мою твердость.

— Ты ведь понимаешь, что из всех возможных вариантов развития событий, которые мы затеяли, это самый маловероятный.

— Я знаю, — сказал я, поглаживая ее гладкую спину. — Когда я сказал, что хочу делить тебя, я имел в виду, что это происходит сейчас. Он может иметь тебя иногда... и я тоже. Но не вместе.

Она провела языком по моей груди, заставив мой стояк еще затвердеть.

— Я знаю, сладкий. Просто это слишком легко — дразнить тебя.

Она села, посмотрев на часы.

— Мы должны остановиться. Мне еще многое нужно сделать до того, как твой старик вернется домой. У нас еще будет время побыть вместе, обещаю, хорошо? Прости, что оставляю тебя в таком состоянии.

Я сел и притянул ее к себе для быстрого поцелуя.

— Не извиняйся. Это было потрясающе. Но если мы ведем себя озорно, это не значит, что дом должен страдать, верно? Если бы ты опаздывала с ужином каждый раз, когда мы что-то делаем, это было бы нехорошо.

Она усмехнулась, слезла с кровати и направилась в ванную.

— Видишь? Благодаря такому мышлению у тебя в будущем будет много вот этого, — она провела рукой вверх и вниз по своему телу, словно моделируя, — в твоем будущем. — Она сделала для меня небольшое вращение, затем повернулась и пошевелила попкой. — И это тоже, если ты будешь очень, очень хорош.

Я направился в свою комнату, чтобы принять третий за день душ. Было бы нехорошо идти к обеденному столу с запахом секса и мамы.