========== Глава 22 ==========

Мы целовались долго и упоённо, активно залазя друг-другу под одежду. Я запустил руку под её свитер и лифчик, нащупывая шелковисто-упругую грудь любимой. Принялся ласкать левую половину её «двойного богатства», теребя пальцами сосок. И уже запустил руку в штаны Майи, подбираясь к её заветной влажной «пещере».

Но тут:

— Так-так! Спалились?!

Мы оба вздрогнули и обернулись: позади нас стояла красивая белокожая женщина с длинными чёрными волосами, одетая в тёмное походное платье. Милена Данэйлла. Полковая магесса тринадцатого кавалерийского. И по совместительству наша штатная жрица Илассы. Её объёмный бюст нависал над нами, чуть не вываливаясь из кожаного корсажа. Волшебница внимательно смотрела на нас сверху вниз своими большими серыми глазами, а пухлые губы застыли в странной полуулыбке.

Женщина внимательно разглядела новоприобретённый браслет на моей руке:

— Красивый рубин. И, конечно, ворованный.

И добавила, подмигнув Майе:

— Не — ну это любовь!

Но тут её взгляд стал строгим:

— Так, вы нужны мне. Оба! Идите за мной!

— Мы вообще-то тут завтрак готовим,  — возразил я.

Вместо ответа магесса повела рукой, и големы начали работать намного быстрее и чётче:

— Теперь справятся без вас. Даже порции всем наложат. За мной! Живо!

Мы неуверенно пошли за ней через начинающий просыпаться лагерь. До общего подъёма оставалось ещё минут пятнадцать, но кое-кто из амазонок уже вышел из палаток, принимаясь за повседневные хлопоты по лагерю. Если бы не отдалённые звуки боя вдалеке, картина была бы почти мирной.

Я же, наклонившись к Майе, спросил её тихо, указывая на свой браслет:

— Слушай, а он что — действительно краденый?

— Ну конечно: я же воровка,  — в тон мне ответила та. — Ну то есть конкретно его я сделала сама, но вот рубин… позаимствовала. Ну откуда у меня, по-твоему, деньги на него?

Я лишь пожал плечами: родившись мужчиной в этом мире, я, до появления листиков конечно, много раз думал о том, что однажды надену брачный браслет, но вот что он будет ворованным…

— Чего вы там шепчетесь? — обернулась Милена — Не отставайте!

Особо рассерженной она, впрочем, не выглядела. Напротив, дойдя до своего высокого полосатого шатра, она, откинув его полог, произнесла шутливо:

— Прошу в мои скромные пенаты.

Войдя внутрь, мы оглядели «Скромные пенаты» волшебницы. Внутри и так не самых маленьких размеров шатёр оказался огромным, хорошо обставленным помещением. Внутри его объём, наверно, раз в десять превосходил наружный.

Магия пространства, как сразу понял я.

Справа от входа стоял массивный старинный шкаф, куда Милена предложила скинуть свои куртки.

Убранство вокруг не блистало особой роскошью, но хорошее и добротное: в трёх комнатах шатра стояла массивная деревянная мебель тёмных пород, у стены большие бронзовые часы, украшенные каким-то гербом; в соседней комнате большая трёхспальная кровать с высокой зеркальной спинкой.

Привлекла внимание небольшая статуэтка, стоя́щая на прикроватной тумбочке. Очевидно, магическая. На небольшой серебристой подставке кружились в беззвучном танце две обнажённые фигуры мужчины и женщины. Высокая женщина время от времени то прижимала к себе своего партнёра, то поднимала его вверх на вытянутых руках.

— Присаживайтесь,  — любезно пригласила нас магесса, указывая на накрытый стол.

На столе стояли чашки ароматного чая, бокалы с вином и вазочки с кексами и эклерами.

Неуверенно переглянувшись, мы с Майей присели на краешки стульев. С чего это нас, простых париев, магесса как дорогих гостей встречает? Ой, не к добру, наверно.

— Да угощайтесь, не стесняйтесь,  — Милена села напротив нас,  — чувствуйте себя как дома.

Пожав плечами, Майя быстро стащила со стола пирожное и с аппетитом захрумкала. Я же не спешил:

— А ловко Вы с големами,  — осторожно начал я. — Я и не знал, что так можно.

Волшебница кивнула:

— Сила и опыт. Когда-то я считалась одной из сильнейших клериков в Логотвиле.

Я насторожился ещё больше:

— И Вы простая полковая магесса?

Та ответила не сразу. Откинувшись на спинку стула, взяла бокал с вином и некоторое время молча смотрела на напиток, невесело улыбаясь чему-то:

— И вот об этом я бы хотела поговорить. Точнее, рассказать. Историю. Если вы, конечно, готовы слушать скучную историю одинокой женщины. Но не бойтесь: я постараюсь коротко.

Мы изумились ещё больше:

— Мы парии… — только и нашёлся я.

— Это не приказ, а только предложение.

— Хорошо, мастерисса. Мы слушаем.

Майя не ответила, уминая уже четвёртый эклер, но согласно кивнула, не забыв при этом ещё и вина себе налить.

— Эта история началась сорок лет назад,  — начала́ волшебница свой рассказ. — Я тогда была совсем другим человеком. Не скажу, что лучшим. Молодой, перспективной магессой, потерявшей голову от своего могущества. И чувство меры тоже…

И случилось так, что я влюбилась. Но любовь ли то была? Скорее, одержимость. Но… Какой же он всё-таки был… Мужчина! Высокий, красивый, смелый… — глаза Милены словно заволокло туманом воспоминаний. — Разбежавшись, прыгнуть со скалы… И сигануть прямо в море! Ему запросто. Не ведал страха. Ты, Анри, мне его чем-то напомнил, хотя он, конечно, был брюнетом.

Тут её взгляд погрустнел:

— Казалось бы: в чём проблема? Я молодая, богатая и сильная магесса, он из бедной семьи, что чуть ли не в ноги мне кланялась, едва лишь я пришла познакомиться с ними. Просто приди и возьми его. Но как ни странно вам будет слышать такое от мага-клерика — сердцу не прикажешь. Он полюбил другую. И кого? Простую парию!

Ни увещевания его семьи, ни даже угрозы от него отречься — ничто его не проняло. Он лишь с презрением отвернулся, и от семьи, и от меня, и от всех денег и возможностей, что предоставляла ему моя увлечённость.

Как мне надо было поступить? Конечно, разумно и по-доброму: завоевать его симпатию, привлечь на свою сторону ту парию… Но… Нет. Я тогда была гордая, высокомерная, самовлюблённая стерва. Подобное мне бы и в голову не пришло. Вместо этого туда пришли гнев и ненависть: как?! Мне, знатной и сильной волшебнице, предпочли простую рабыню?!

Я стала действовать: По моему наущению парию похитили и продали пиратам. Специально выбрала наиболее жестоких. А его… Нанятые мной бандитки подкараулили как-то и самого́ обратили в пария.

А пото́м я просто «купила» его. Занятная же у меня была логика: я полюбила его именно за свободолюбивый и непокорный характер, и чтобы он полюбил меня в ответ, я решила сломить его. Уничтожить то, за что любила.

Но не так-то просто это оказалось: он не ломался. Я становилась всё более жестокой, а он всё больше меня ненавидел. И при любой возможности бежал. К ней. Любой ценой хотел спасти свою любимую.

Восемь побегов за полгода! После последнего это и случилось… Я подвесила его за перекладину, под потолком, я говорила, надменно усмехаясь, что ему лучше бросить дурить и даже не мечтать больше об этой шлюхе. Что он никогда в жизни её не увидит. Что ему лучше смириться и полюбить меня.

Он посмотрел в ответ взглядом истинной ненависти, плюнул в лицо и ответил лишь одним словом — «Никогда».

Это стало последней каплей. Я сорвалась. Меня обуяла такая злость, какой я прежде не испытывала. Собрав всю свою мощь клерика, я вторглась в него. В душу, в разум, в ауру. Принялась ломать, крушить, уничтожать! Чтобы искоренить и стереть всякий намёк на его любовь к ней.

Я не смогла остановиться даже тогда, когда на краю сознания поняла, что зашла слишком далеко.

И когда я прекратила, я осознала вдруг, что стала убийцей. Даже хуже. Я не просто убила его, но и нанесла тяжелейшие, непоправимые увечья его душе.

Но в тот момент мне было безразлично. Как будто ничего и не произошло, я пошла ужинать и легла спать.

А во сне ко мне пришла Иласса. Её прекрасное лицо искажал гнев. Она сказала, что я совершила тягчайшее из возможных преступлений — убила любовь. И отныне, до конца моих дней, на мне её проклятье: «Ни один мужчина никогда тебя не полюбит».

Что ж, мне хватило ума не спорить с богами. На следующий день я открыто призналась в содеянном. Отдала почти всё своё состояние его семье. На суде полностью признала вину и публично раскаялась. Даже вполне искренне. Отсидела в тюрьме. (Да, я из «бывших».) Выйдя, пошла в простые жрицы Илассы.

Поверьте, я теперь совсем другой человек. Много лет с тех пор посвятила служению. Помогала париям, очутившимся у жестоких хозяек. И, конечно, молилась богине, смиренно прося прощения. Но, видимо, его заслужить непросто. Проклятье всё ещё со мной. Ни один мужчина не ответил мне взаимностью.

Но ведь любви-то хочется! И тут я вижу вас.

Магесса, замолчав, откинулась на стуле, наслаждаясь эффектом от своего рассказа.

Мы с Майей немного помолчали, после чего я неуверенно выдал:

— Ннда… ну и история. Но, собственно, мы-то тут при чём? Что́ Вы хотите от нас?

— Понимаете, в чём дело: да, я лишена любви, но как же хочется её почувствовать! А у вас — любовь. Самая настоящая. Это покажется странным, вы парии — я дворянка, но я бы многое отдала, чтобы оказаться на вашем месте. И… — тут она хитро прищурилась,  — именно это и хотела бы провернуть!

— Не понимаю.

— Объясню. Хоть любви я лишена, но мои силы при мне. И у меня развилось странное пристрастие. Ощущать чувства других. Я выискиваю иногда таких, как вы,  — влюблённых голубков и предлагаю им ненадолго разнообразить личную жизнь. Я сейчас говорю о переселении в чужое тело!

Едва услышав такое, я решительно замотал головой:

— Нет. Это без нас. Мы хоть и парии, но имеем полное право на жизнь и здоровье. У меня нет магического образования, но я обладал ещё недавно магической силой. И время от времени интересовался некоторыми аспектами волшебства. Мои знания, конечно, отрывочны, но даже их достаточно, чтобы знать: это невероятно опасно! Любой неподготовленный разум, впуская в себя постороннее сознание, рискует психическим здоровьем. Мы хоть и парии, но в этом случае имеем полное право отказаться, и Вы не имеете права настаивать. Не говоря о том, что у меня вообще нет никакого желания делить своё тело с кем-либо.

Майя, отказывайся.

Моя́ возлюбленная поддержала меня:

— Да — мы пас.

— И как магесса с хорошим волшебным образованием и огромным опытом в применении магии, подтверждаю: да, для неподготовленного разума это большой риск. Поэтому не я вселюсь к вам, а ты, Анри, вселишься в моё. Я-то, уж поверьте, подготовлена.

Несколько секунд мы с Майей озадаченно смотрели на неё. Наконец справившись с собой, выдаю удивлённо:

— Зачем Вам это?

— Ну я же сказала,  — взгляд её стал грустным. — За своё преступление я лишена любви. Но не подумайте, что я жалуюсь. Нет. Получила по заслугам. Но со временем у меня развилось особое пристрастие. Если я не могу наслаждаться своей любовью — буду наслаждаться чужой! А у вас любовь. Я же видела, КАК вы друг на друга смотрели. Я тоже хочу так.

— Как?

— Предоставлю своё тело для ваших любовных утех. Я смотрю, ты обзавёлся брачным браслетом, Анри? Носить его парию незаконно, но это тот случай, когда я полностью на вашей стороне. Лишение мужчин-париев возможности их носить — величайшая несправедливость в Валенсии! Но ведь за этим обычно следует брачная ночь? Ну или в нашем случае — брачное утро. Не хотите сделать его особенным?

Мы с Майей неуверенно переглянулись:

— А куда же денетесь вы? — только и нашёлся ответить я.

— А кто сказал, что я куда-то денусь? — хитро рассмеялась волшебница. — Я не буду покидать своё тело. Просто предоставлю тебе над ним полный контроль. Сама же буду наслаждаться всеми вашими ощущениями и эмоциями. Похожее часто практикуют духи-фамильяры. Фактически я сама на некоторое время стану фамильяром.

— А для меня самого́ это не будет опасно? — меня всё ещё терзали большие сомнения. — И куда денется моё тело? И почему Вы хотите вселить меня, а не Майю?

— Стоп! Стоп! — подняла руку Милена. — По порядку. Со мной — не опасно. Я опытный и сильный клерик и позабочусь обо всём. Дальше: твоё тело мы на время окутаем защитным стазисным коконом, и ничего с ним не случится.

А вопрос, почему ты, а не твоя любимая,  — самый интересный.

Для начала вспомним слова наказания: «Лишаешься любви мужчин!» Про женщин там ни слова. И такова воля Богини. Я жрица Илассы, хоть и пошла добровольно в армию. И считаю, что не должна пытаться слишком откровенно обходить его.

Но это только одна причина. Вторая в вас.

— В нас? — удивился я.

— Именно,  — кивнула она. — Как у жрицы Илассы, мой долг — по мере сил помогать её дланям. И глядя на вас, я отчётливо вижу кое-что, в чём я могла бы вам помочь. Конкретно тебе, Майя.

— И в чём же? — Майя в чисто своей манере упрямо сложила руки на груди. — У меня нет никаких проблем!

— На са́мом деле есть, и ты о ней знаешь. Твои листочки. Три зелёных и ни единого оранжевого. Твой прогресс парии давно встал, ведь так?

— И что? — Майя всё более упрямо задирала нос. — Мне вообще не нравится быть парией, мне плевать на свой прогресс. А оранжевый листок я не приму ни от кого и никогда! И от Вас тоже!

— Даже от того, кого ты любишь всем сердцем? — лукаво подмигнула магесса. — Пусть в моём теле, но там будет его душа и управлять им будет он. И, в конце-концов, я смотрю, у Анри проблем с оранжевой веткой нет. И потому у меня к тебе вопрос: а во время своих хотелок, как часто ты использовала его как… кмм… туалетик?

Майя в ответ густо покраснела:

— Ну у него ведь четыре оранжевых… Ощущения там довольно острые… Но это совсем не значит, что я его унижаю! Я люблю его!

— Не сомневаюсь в этом. Но почему тогда само́й не сделать это разок? Для него? И для себя?! Даже один оранжевый поможет твоему развитию. Ты ведь всё-таки пария. Ты не распоряжаешься своей судьбой. Да, сейчас вы вместе. Но что́ будет после войны? Не случится ли так, что вас выкупят разные хозяйки и вы окажетесь разлучены? У тебя, Анри, как я смотрю, достаточно здоровая, перспективная веточка. Через пару месяцев вполне можешь стать розоволистым. Хотя правильней твою ветку назвать выздоровевшей, так?

Помедлив, киваю:

— Да, пожалуй. Корделия, ну, хозяйка моего борделя, сказала сначала, что у меня восьмой класс по обеим веткам. Но пото́м меня привели к дриаде… Мама ещё однажды пришла… — я покраснел вслед за Майей. — Сейчас мне дают третий.

— Вот-вот,  — продолжила жрица. — И разве не разумней само́й стать парией поперспективней? Чтобы у будущей хозяйки был стимул выкупить вас вместе?

Моя́ любимая пария ощутимо заколебалась.

— А кроме того,  — Мелена решила добить её, вынув откуда-то увесистый кошель,  — у тебя просто шикарный мужчина, Майя. Молодой, красивый, да ещё и маг, пусть и запертый. Даром что парий, даже у свободных дворянок нечасто такие встречаются. Такой мальчик обходится недёшево. Должен обходиться. Не станешь же ты его унижать, заставляя носить ворованный рубин? Вот здесь,  — она подкинула зазвеневший кошель,  — достаточно, чтобы расплатиться с владельцем камня и ещё довольно останется, чтобы хорошенько побаловать своего любимого. Что́ решишь?

Видимо, признав поражение, пария, протянув руку, неуверенно взяла деньги. Пото́м обернулась ко мне:

— Но только если это сделаешь ты.

Я же сидел молча, окутанный внутренним жаром: только сейчас я вполне понял, что́ мне предстоит. Я окажусь в теле женщины и впервые смогу сам лично ощутить хотелку. И удовлетворить её! А то, что магесса перед нами именно в хотелке, сомневаться не приходилось.

— Хорошо,  — кивнул я. — Мы согласны. Что́ нужно делать?

— Для начала просто насладиться чаем с пирожными,  — рассмеялась магесса. — А то, я смотрю, ты так и не притронулся к угощению. Я пока сама всё подготовлю.

Выйдя в соседний отсек шатра, Милена достала из стоя́щего сундука овальное двустороннее зеркало высотой в половину человеческого роста. Простая без всяких украшений обсидиановая рама, с одной стороны выкрашена в белый цвет, с другой — оставалась природно чёрной.

Поставив его на сдвинутый к середине комнаты низкий кофейный столик, она поставила два стула по обе стороны от него.

— Зеркало душ,  — пояснила волшебница. — Древняя реликвия моего рода. Говорят, ему несколько тысяч лет. Конечно, можно обойтись и без него, но тогда это потребует от меня огромного количества усилий и маны. И привлечёт к нам ненужное внимание. Я тут всё же не единственная колдунья в округе.

— Давай, Анри,  — указала жрица на противоположный стул, сама присаживаясь на белой стороне артефакта. — Смелее.

Преодолевая внутреннею робость, я не спеша примостился у зеркала. С опаской вгляделся в него.

К моему немалому изумлению, оттуда на меня смотрел вовсе не я! На меня глядели большие серые глаза, Милены. От неожиданности я чуть приоткрыл рот, и изображение немедленно сделало то же самое. Я быстро бросил взгляд на себя: нет — я пока ещё в своём теле.

Поняв наконец, в чём дело, я чуть приблизился, всматриваясь: пухлые губы, слегка вытянутое лицо, тонкие брови и длинные чёрные волосы, что спадали вниз шелковистым каскадом. Завершала картину объёмная, крепкая грудь и тонкие, изящные руки с алыми ногтями.

«Красивая женщина»,  — подумал я. — «А со своей стороны её отражение, наверно, приняло мой облик».

«Именно так»,  — внезапно раздалось в голове. — «И спасибо за комплимент, хи-хи».

Ох, она ещё и мысли читает!

«Конечно»,  — раздалось в голове. — «Не беспокойся: ничего недостойного в твоих мыслях и воспоминаниях я не увидела. Напротив, открыв сейчас твою память, я бы даже хотела попросить тебя кое о чём… О прощении».

«О прощении?! Но Вы ничего мне не сделали!»

«Дело не в тебе. В твоём лице я хотела бы попросить прощения у всех мужчин. Ты оказался даже больше похож на него, чем я думала. Ты тоже любишь парию, на твоём пути тоже встретилась гордая аристократка, что насильно обратила тебя. Да — не скрою. В своё время я была сильно похожа на Ариану. Я эгоистично отказывала мужчинам в праве на свои собственные чувства. Не считала их ровней. Но сейчас… Могу ли я, в твоём лице, сказать всем мужчинам: «Простите меня?»

Задумавшись на пару минут, осторожно ответил, стараясь тщательно подбирать слова:

«Я пожалуй скажу так: с одной стороны, мне, конечно, ничего не сто́ит сказать Вам: „Да, разумеется, вы прощены!“ — Вы же лично мне ничего плохого не сделали. Но с другой… После Ваших слов я невольно примерил эту историю на себя, и знаете… Если бы Вы насильно обратили меня, разлучили с Майей, которую затем продали жестоким пиратам, и вдобавок пленили меня, не давая с ней воссоединиться, то я не уверен, что смог бы простить такое».

«Но в любом случае говорить за всех мужчин с моей стороны было бы слишком самонадеянно»,  — прибавил в конце я.

«Понимаю. Ладно, закроем тему…»

— О чём это вы там молчите? — внезапно подала голос моя воровка. — Всё в порядке?

Вздрогнув от неожиданности, я обернулся к ней:

— Конечно, всё хорошо!

— Мастерисса… — голос парии вдруг стал неуверенным. — Я тут подумала… А Вы не можете снять с Анри магический блок? Чтобы он снова стал магом?

Вновь вздрагиваю от неожиданности: молодец Майя! Мне вот и в голову не пришло!

Магесса ответила с запозданием:

— В принципе — да, могу. Я вижу, что у него обычный стандартный блок. Хороший, но мне его взломать будет нетрудно. Но понимаете,  — голос Милены стал мягким,  — я всё же не стану этого делать. Прямо сейчас. Да, я вижу в его воспоминаниях то возмутительное неправедное судилище, что приговорило тебя, Анри, к несправедливо жестокому наказанию. И мне правда очень жаль, что так вышло. Но я поклялась больше никогда не нарушать закон, ни при каких обстоятельствах. И клятве буду верна. А блок тебе поставили всё же по закону.

Но это не значит, что я не могу помочь. Напротив. Я могу послать письмо командованию о том, что в связи с военными действиями и высокой нагрузкой, мне срочно нужен магический помощник. И никого более подходящего рядом нет, кроме одного пария с заблокированными по решению суда способностями. В связи с этим я прошу разрешения временно снять с него блокировку.

Скорей всего, мне ответят отпиской, что дают такое разрешение. Вникать в дело просто не захотят. Ну а где временно — там и постоянно!

Но единственное, что ждать придётся, возможно, ещё месяц, учитывая военную бюрократию. Но пото́м я с больши́м удовольствием совершенно законно сниму с тебя его. И даже начну обучение.

— Анри! — с придыханием сказала Майя. — Это наш шанс!

— Да,  — кивнул я возбуждённо. — Пожалуй.

И добавил уже гораздо веселей, обращаясь к волшебнице:

— Ну давайте приступим же, «Госпожа будущий учитель»!

— Вот такой настрой мне нравится! — рассмеялась волшебница.

«Вглядись в отражение»,  — снова раздалось в голове.

Я сделал это, неотрывно смотря в серые глаза в зеркале. Для интереса поднял руку, и отражение в образе Милены сделало то же самое. Из озорства попробовал нащупать её объёмную грудь. Ожидаемо схватил пустоту.

«Сейчас всё будет»,  — рассмеялся голос в голове. — «Приготовься».

Неожиданно я почувствовал, что мир померк и я проваливаюсь в пустоту. В панике пытаясь за что-нибудь зацепиться, я летел в какой-то колодец, в конце которого виднелся свет.

Внезапно всё закончилось: я открыл глаза и увидел в зеркале собственное отражение. А вот тело уже было не моё! Кинув взгляд вниз, вижу два больших полушария, стянутых корсажем.

Я хотел было встать, но не получилось:

«Подожди»,  — снова раздалось в голове,  — «сначала позаботимся о тебе».

Пото́м она сама встала. Именно она, я пока оставался наблюдателем со стороны.

Подойдя к другому концу стола, я её глазами увидел самого́ себя. И это было довольно жутко. Моё тело сидело неподвижно, уставившись перед собой остекленевшими глазами:

«Я мёртв»? — спрашиваю немного испуганно.

«Твоё тело сейчас лишено души»,  — ответила Милена,  — «так что фактически — да».

«Но не бойся»,  — прибавила та. — «Я позабочусь о нём».

Она протянула руки, и моё тело мгновенно стали опутывать тонкие серые нити. Их становилось всё больше и больше, пока тот я, что на стуле, не оказался в огромном коконе, полностью скрывшись в нём.

«Вот так»,  — удовлетворённо сказала волшебница. — «Теперь ты в безопасности».

Я же ничего не ответил, прислушиваясь к своим ощущениям. И главное из них было — я снова чувствовал магию!

Все эти потоки энергии, что лились через её тело, были мне хорошо знакомы. Разве что направлялись они не в пример лучше и эффективнее того, что умел в своё время я.

«Кстати об этом, мальчик»,  — мои мысли не утаить от неё. — «Я вот тут смотрю на твой магический потенциал, и у меня возник вопрос: а ты вообще задумывался когда-нибудь, насколько ты силён как маг?»

«Да, задумывался, конечно. Я же с одиннадцати лет владел даром».

«И?»

«Ну, не знаю. Мой уровень если кто и измерял — то, наверно, только безумная садистка Ната, но она мне его не сообщала, а сам я, понятное дело, не спрашивал. Ну, возможно, ещё Ариана, не знаю, не уверен, но у меня и с ней общение не задалось».

«А сам как думаешь»?

«Мне трудно судить. Я же профессионально магию не изучал. Я узнавал о ней только из общедоступных книг в школьной библиотеке. А там, понятно, были только самые общие сведения. Но мне довольно легко давалось самообучение, а я читал, что большинство чародеев постигает магию через годы трудной учёбы. Так что я решил, что мой уровень, возможно, несколько выше среднего».

«Несколько выше среднего?» — Милена нервно рассмеялась. — «Так вот знай: твоё пинание балды в Тиренской роще не имело ничего общего даже с самообучением. Но магия из тебя так и лилась. И вот что́ я тебе скажу: по своему потенциалу — ты один из сильнейших магов Валенсии. При правильных тренировках и регулярных занятиях — во много раз сильнее меня. А может быть, даже сильнее большинства волшебников мира».

«Да уж…» — я был ошеломлён этой новостью, но всё же прибавил с усмешкой:

«Типа могучий… Ну да. А сам даже блок свой разбить не в силах».

«А ты пробовал?»

Туше. Возразить нечего. Я ведь, если вспомнить, и правда за все пять месяцев моего «заточения магии» так и не предпринял ни одной серьёзной попытки взломать блокировку.

«Иметь такой дар и так беспечно к нему относиться… Нет слов, мальчик, просто нет слов».

«Ладно, поговорим об этом потом»,  — сменила тему волшебница. — «Тут у нас уже Майя волнуется».

И в са́мом деле: моя́ любимая стояла рядом, с беспокойством глядя на нас.

— Всё в порядке,  — успокоила её Милена. — Сейчас я передам ему контроль над моим телом и оставлю вас. Но сначала завершающий штрих.

Лукаво улыбнувшись, Милена протянула руку к Майе:

— АЙ! — громко вскрикнула та, внезапно хватаясь обеими руками за промежность.

Но вскрикнула скорее от неожиданности, а не от боли. Резко опустившись на корточки с плотно зажатыми ногами, девушка ошалело глядела на Милену:

— Ну дальше, думаю, вы сами разберётесь,  — усмехнулась та. — Оставляю вас.

Вдруг я почувствовал, что снова могу чувствовать тело. Из простого наблюдателя в теле волшебницы я превращался в его нового владельца.

Ощущение были… странные. Как будто я и будто не я.

Тяжесть достаточно большой груди, непривычно высокий рост (жрица была лишь ненамного ниже Майи), но это оказалось не главное…

Я обернулся к своей любимой воровке. Та уже поднялась и с растерянным видом разглядывала свои штаны.

Внезапно обнаруживаю, что смотрю на неё как-то по-новому: нет, моя любовь к ней не стала меньше, но появилось что-то новое для меня. Что-то необычное. Дикое, еле сдерживаемое желание немедленно и тут же овладеть ею. Прижать её голову к своей намокшей промежности и…

Да это же хотелка!

Ошеломлённый открытием, я на́чал внимательно вслушиваться в себя. Внутри нового тела что-то бушевало и клубилось, требуя выхода. Я был словно переполнен чем-то, что срочно требовало излиться наружу. Но никакого цвета этому я подобрать не смог. Я вообще этого не видел. Только чувствовал.

Ну конечно: я же ведь теперь не парий!

Новое открытие потрясло словно громом.

И тут я подумал ещё кое о чём.

Взываю к своей магии. И та отозвалась мне! Словно и не было никогда этой проклятой блокировки, мои силы привычно пришли по первому зову.

Я снова маг!

«Естественно»,  — раздалось в голове. — «Она накладывается на связку — тело, душа, аура. Но сама твоя магия привязана именно к душе. И сменив тело, ты освободился от блока. Теоретически мы могли бы объединить свои силы и взаимно усилить друг друга. Но, к некоторому сожалению, задач требующих такой огромной власти, перед нами сейчас нет. Немного жаль, если честно. Наша объединённая мощь была бы ультимативной».

«Ну кое для чего она мне сейчас, пожалуй, сгодится»,  — ответил я, с хитрецой поглядывая на парию.

— Майя,  — позвал я. — Помнишь, ты хотела видеть, как я колдую? Так смотри же! Это моя магия!

Заиграл тяжёлый гитарный запил. Вместо тела Милены я с помощью волшебства иллюзий вновь приобрёл прежний облик. Ну почти прежний. Стал выше ростом, старше лет на десять, слегка небритый, мускулистый и с татуировками. Брутальный накачанный мачо, в чёрном кожаном прикиде, с огненной хеви-метал гитарой в руках.

Я протянул к ней руку, и в ней оказался букет чёрных роз:

— Держи! Как тебе?

— Вот это да! Просто нечто! Только знаешь, любимый… Кажется, у меня в штанах для тебя сюрприз…

Мои миражи мигом исчезли, и я снова предстал в своём нынешнем теле:

— Да, я уже догадался, что без сюрпризов у нас сегодня не обойдётся,  — сказал я, вздохнув. — Но мне казалось, что для такого трюка нужно ещё и особое зелье.

— А, ты уже, похоже, встречался с подобным колдовством? — внезапно раздался прямо в воздухе голос жрицы. — В замке Наты, да? Я тебе правда сочувствую. Но поверь: сейчас всё будет совсем не так. А та садистка, надеюсь, получила по заслугам. Но да, для полной эффективности нужно особое зелье.

Простите меня за небольшой обман, но я тоже женщина и тоже люблю большие и приятные «сюрпризы». Так что зелье было. Хорошо приготовленное, не имеющее ни вкуса, ни запаха. На мужчин не действует никак. А вот Майе достаточно было съесть хотя бы один эклер или выпить хоть один бокал вина.

Сколько, Майя, ты сейчас съела и выпила?

Девушка снова покраснела, а я снова вздохнул:

— Знаешь, любимая, я начинаю всерьёз опасаться, что твоя жадность хомячить всё, до чего дотянешься, однажды выйдет нам боком.

— Это всё происки коварных колдуний! — попыталась оправдаться та.

— Как скажешь, моя́ воровка с «сюрпризом»,  — только рассмеялся я в ответ.

Но тут до меня кое-что дошло:

— Хотя ты ведь права́, Майя! Это происки! Мастерисса, Вы же заблаговременно добавили его туда! Вы всё заранее подстроили!

— Ну конечно! — в голосе Милены, что раздавался вокруг, послышались снисходительные нотки. — За кого ты меня принимаешь? Ну ты и правда думал, что старшая жрица полка не обратит внимание на пария, ради которого сама Иласса явилась в храм, чтобы разнять мелкую заварушку? Но вы теряете время, дорогие мои. У нас его не бесконечно.

Терять время и мне не хотелось. То самое женское желание усиливалось, и я уже был готов просто наброситься на любимую. Я немедленно приблизился к ней, чувствуя распаляющее и нестерпимое сексуальное желание.

Ох, и как некоторые женщины умудряются долгое время терпеть такое?

Я подошёл вплотную, глядя в её синие глаза. Ракурс был непривычным. Обычно в стоячем положении я смотрел на неё снизу вверх, но Милена была лишь ненамного ниже Майи.

— Так на чём мы тогда у котла остановились? — спросил я.

— Кажется, мы пришли к выводу, что любим друг друга,  — в тон мне ответила девушка.

— А, точно, я и забыл! — рассмеялся я.

Но вмиг посерьёзнел:

— Слушай, а как ты меня сейчас воспринимаешь?

Задумавшись на миг, она ответила немного неуверенно:

— Прозвучит странно, но я люблю тебя сейчас так же, как прежде. Ничуть не меньше. В этом теле твоя душа, и хоть я ничего не имею и против твоего тела, но, похоже, именно твою душу я в основном и полюбила. Так что я воспринимаю тебя сейчас так: что ты — это всё ещё ты, просто в очень необычном образе.

Майя наклонилась и запечатала мои губы поцелуем. Неспешно, но крепко даруя мне знакомый «поцелуй любви», какой только она умеет. Или только от неё я так ощущаю.

— Я всё сделаю,  — прошептала на ушко та. — Я с женщинами обращаться умею, так что и с тобой справлюсь.

Погладив по моим волосам, теперь чёрным и длинным до пояса, девушка нащупала тесёмки надетого на мне жёсткого верхнего корсажа.

Ловко развязала их и неспешно сняла его.

Из корсажа, едва прикрытые иссиня-чёрным платьем, буквально вырвались на свободу весьма впечатляющие достоинства жрицы. Теперь получается — что временно мои.

Пуговицы платья волшебницы (пожалуй, с этого момента всё же буду говорить «моего платья», «мои груди» и так далее, раз я оказался временным, но всё же владельцем этого тела. Как бы странно это ни звучало, но пусть так), так вот, пуговицы находились на боку, спускаясь к бёдрам, и девушка не менее ловко расстегнула их.

Затем приспустила моё платье до са́мой талии, обнажив меня до пояса. На Майю уставились два внушительных полушария с затвердевшими от возбуждения крупными сосками.

Пария не спеша покрывала поцелуями шею, медленно спускаясь всё ниже, и вот она целует мои узкие плечи, не спеша переходя к груди.

Но а я уже практически рычал, так сильно я сейчас желал Майю. Просто наброситься, уложить её, прижаться своей промежностью к ней… Ох и лютая штука — эта женская хотелка!

— Тише, тише, родной,  — со смешком попридержала меня та. — Всё сделаю в лучшем виде. Но может, ты теперь лучше понимаешь нас, бедных женщин?

О — да! Я теперь понимал. Меня словно магнитом тянуло к парии, что неспешно продолжала своё дело: заведя левую руку за мою спину, правую положила на одну из моих грудей, лаская и тиская её. Губами потянулась ко второй, начав неторопливо посасывать.

Сказать, что это было приятно,  — сильно преуменьшить. Я руками обхватил голову любимой, прижимая её к своим «холмам».

От грудей пробегали сладкие мурашки блаженства, но всё же основная часть моего будущего кайфа неукротимым пожаром разгоралась намного ниже.

Наконец Майя, оторвавшись от моих грудей, всё так же неторопливо продолжила спуск вниз. Ненадолго задержавшись на животе, двумя руками окончательно спустила с меня платье.

Переступив через него, я с интересом смотрел на свою «нижнюю половину». К некоторому изумлению, на моих длинных и стройных ногах оказались надеты телесного цвета кружевные нейлоновые чулки с поясом. А поверх — белые шёлковые трусики. Их фасон настолько напоминал земной, что я даже подумал: а не импортом ли из параллельного мира они оказались сейчас на мне?

Сняв с меня трусики, девушка подтолкнула меня ладонью назад, мягко подведя к обеденному столу. Прислонившись попой к его краю, я чуть откинулся назад, немного разведя ноги в стороны.

Опустившись передо мной на колени, моя любимая, к моему некоторому удивлению, начала́ разглядывать чулки, неторопливо поглаживая вдоль ноги:

— Какие они красивые,  — с завистью проговорила та. — И ткань такая гладкая. Вот бы мне такие.

Тут я с ней молча согласился. Они и мне показались невероятно сексуальными. Но, конечно, я бы всё же предпочёл видеть их на Майе, а не на себе.

— Волшебница,  — продолжила моя воровка. — А не подарите ли Вы и мне комплект?

Ох, бедная ты моя Майя! С раннего детства потеряла всю семью на пожаре. Бродяжничала, воровала. Попалась, обращена в парию и отправлена шлюхой в бордель. Но всё же осталась обычной женщиной!

— Конечно, дорогая,  — снова раздалось в воздухе. — Хороший подарок к твоему первому оранжевому листочку.

Так она ненавязчиво напомнила, зачем мы здесь. Майя, не став препираться, просто сосредоточенно кивнула. Я её не торопил, хотя «облегчиться» хотел невыносимо. Но я понимал, насколько это трудный для неё шаг.

Наконец она решилась: встала передо мной на колени, так что её лицо находилось прямо перед женской промежностью. Вагина волшебницы была са́мой обычной. Не гладко выбритой, но и не заросшей «лесом». Редкие, но длинные чёрные волосы вокруг чуть приоткрытой «пещерки».

Не теряя больше времени, Майя прильнула к возбуждённому и изрядно намокшему лону, высунув язык и быстро найдя заветную горошину клитора.

Я резко дёрнулся, словно ударенный током: настолько сильный и неожиданный кайф. Терпеть уже не было ни сил, ни возможности. Пару секунд я пытался сдерживаться, но в итоге просто описался. Бурный поток с мощным напором вырвался наружу прямиком в подставленный рот моей любимой.

А вместе с ним… Да. Тот самый оранжевый оргазм. Пожалуй, он чем-то напоминал мужское окончание, но разница была в том, что это удовольствие оказалось куда более затяжным и равномерным.

Но тут надо отметить, что у Майи не было ни одного оранжевого листика. Так что мои ощущения в тот момент, можно сказать, были «стартовыми». Конечно, если у пария оранжевых листиков много, то и удовольствие будет несравнимо сильнее.

Но тем не менее они тоже оказались весьма сильными. Закончив, я почувствовал себя почему-то очень виноватым. С опаской посмотрел вниз. Подо мной, всё ещё на коленях, подрагивала в приступе кашля русая макушка Майи.

Протянув к ней руки, я успокаивающе начал гладить её по головке.

Наконец откашлявшись, та быстро поднялась на́ ноги.

На её шее ожидаемо красовался первый оранжевый лист. Но я на него и внимания не обратил, хотя краем сознания почувствовал радостные эмоции Милены. Меня зацепило другое: её взгляд. Какой-то отчаянно гордый, словно говорящий: «Я ещё не сломлена»! И при этом её красивое лицо всё заляпано известной жидкостью.

Нет. Майя не должна на меня так смотреть. Никогда.

Без колебаний я потянулся к ней и стал целовать её губы и лицо, совершенно не обращая внимание на то, чем оно перепачкано.

Но спустя минуту пария отстранилась:

— Но теперь твоя очередь, любимый. Сделай мне тоже приятно.

Я понял, о чём она просит, но колебался: во-первых, я помнил, что сейчас она «девушка с сюрпризом», но это была меньшая из проблем. Главное — я сейчас не в теле пария. Хотелку-то я Майи удовлетворил ещё когда мы проснулись (это наш традиционный ритуал), но всё же это было рискованно.

«Не бойся: всё безопасно»,  — раздался голос в голове. — «Я предусмотрела это. Сейчас её «достоинство» отключено от запретных удовольствий. Хотя удовольствие она, конечно, получит. Так что смело постарайся для той, кого любишь. Она ведь для тебя постаралась».

И это правда. Майя категорически не принимала оранжевое удовольствие, и если согласилась сейчас на него, то только ради меня. Нашей любви и нашего будущего.

Потому, отбросив все сомнения, я сам встал на колени перед девушкой, принимаясь расстёгивать ей ремень.

Расстегнув его и приспустив её кожаные штаны с трусиками, я наконец высвободил на свободу ЭТО. Что же. Милена постаралась. Суровая девушка получила суровую дубину. Судя по чуть округлившимся глазам Майи, такого размера не ожидала и она.

Но всё же её псевдочлен хоть и выглядел как настоящий, но был гладким, аккуратным, не только на вид не противным, но до странности притягательным. А кроме того, пах всё же по-женски. То есть для меня — возбуждающе.

Взглянув наверх, я увидел полные похоти глаза любимой. Ободряюще мне улыбнувшись, та ободряюще потрепала по щеке. Затем, обхватив затылок, решительно направила мою голову к себе.

Не став в этом сопротивляться, я приблизился вплотную. Для начала неуверенно лизнул головку её подрагивающего от возбуждения «сюрприза». Майя судорожно вздохнула.

Решив не мучить дальше любимую, я решительно взялся за дело: обхватил рукой корень ствола и начал его стимулировать движениями взад-вперёд. Ртом обхватив головку, принялся посасывать и лизать внутри языком.

Опыта у меня не было, но Майя очень часто делала такое для меня. Так что я просто старался повторить её собственное искусство.

Ни малейшего смущения от сего действа, надо сказать, я не испытывал. Между нами уже давно установилось полное и абсолютное доверие. Даже напротив, я скорее был рад, что могу отблагодарить Майю за множество восхитительных минетов от неё.

Долго, впрочем, она не продержалась: буквально через минуту, негромко вскрикнув, девушка нагнулась вперёд, крепко зажимая мою голову. А из её «агрегата» на́чало активно извергаться что-то похожее на семя.

Хотя нет. Я быстро понял, что это всё те же женские «любовные соки», которые я охотно принял в себя. А затем ещё и вычистил её новое «достоинство» сухо-насухо.

С полминуты Майя просто стояла, пытаясь отдышаться. Видимо, оргазм, накрывший её, оказался крайне сильным. Но придя в себя, вдруг выдала:

— Хорошо, но мало. Давай-ка ложись на кровать.

Да я и сам видел, что новоприобретённая «дубина» моей воровки всё так же в полной боевой готовности.

И говоря честно, я и сам этого очень хотел. Женское естество у меня между ног уже сладостно тянуло и настойчиво требовало ЕГО.

Потому без лишних слов я запрыгнул на кровать волшебницы, улёгшись на спину и выжидающе глядя на Майю.

Пария, в свою очередь быстро избавившись от своей одежды, забралась следом на кровать, встав надо мной на коленях:

— Ох, как же я мечтала наконец это сказать,  — рассмеялась та, поглаживая мои сведённые вместе ноги, всё ещё одетые в чулки. — Раздвинь ноги!

Я послушно сделал это, открывая ей доступ к себе.

Обхватив руками ствол, она немедленно упёрла его в мою писечку, неторопливо ведя по половым губам. Тут я, если честно, немного забеспокоился. Он ведь такой большой…

— Готов? — лукаво спросила Майя.

— Нет,  — с нарастающим беспокойством отвечаю ей.

— А я — да. Что, в нашей ситуации, сам понимаешь, определяет.

Неторопливо, давая мне время привыкнуть, она начала́ входить внутрь. Впрочем, мои опасения оказались несколько преувеличенными. Её внушительный пенис входил хоть и туго, большого дискомфорта не доставлял. Скорее наоборот: по моему ныне женскому телу словно разлилась сладостная истома.

Поняв это, Майя, уже совсем не церемонясь, резким толчком засадила до самой шейки матки. От неожиданности я вскрикнул. И мгновенно удивился, насколько по-женски у меня это вышло. Ох, надо сдерживаться, а то как-то слишком вживаюсь в роль…

А моя любовь тем временем постепенно входила во вкус: начала́ активно работать своими ягодицами. Сперва неторопливо, но постепенно ускорялась, набирая темп.

Но а я же лишь судорожно вцепился в неё, чуть не до крови закусив губу, чтобы не закричать от нахлынувшего на меня запредельного удовольствия.

Но от моей воровки ничего не скроешь: приостановившись, та наклонилась ко мне и нежно прошептала в ухо:

— Ну что ты у меня как маленький. Хочешь стонать по-женски — так стони.

И я сдался. На́чал громко стонать и кричать, одной рукой царапая спину своей любимой, другой доставая до её попки.

Вскоре мы одновременно приблизились к кульминации.

— Люблю тебя,  — тяжело дыша, почти прохрипела девушка, ускоряясь до предела.

Тут накрыло и меня: по телу пробежало цунами наслаждения. Рефлекторно раздвигаю ноги до предела, а в паху ощущаю толчки изливающейся в меня жидкости.

Одновременно мы закричали.

И тут…

— Тринадцатый кавалерийский — по коням!

Этот голос я меньше всего ожидал здесь услышать. Феаринол — какой бездны ты здесь делаешь?

— Дружище, мне сказали, ты здесь,  — мой остроухий друг без всякого приглашения вбежал к нам. — Давай собирайся. Тревога!