— Ну, что, порадуешь сегодня минетом?

Он каждый раз спрашивал, но Екатерина неизменно отказывала, давно перестав раздражаться. Ее ответ был всегда одинаково равнодушным:

— Заткнись. Делай уже, что хотел и уходи.

Балицкая не торопясь сняла трусы, подняла полы халата и облокотилась о стол, приняв привычную позу. Помреж предпочитал брать ее стоя сзади, игнорируя постель, а ей это позволяло отвлечься и не смотреть ему в глаза. Она даже ни разу не видела его член, но по ощущениям он был довольно длинный и толстый.

Помощника режиссера Андрея Маслова все звали Андрюшей или за глаза «мальчиком», из-за его высокого роста и крупного телосложения. Если бы помреж не относился к ней как к вещи, Екатерина, возможно, была бы более благосклонна в других обстоятельствах — в привлекательности ему не откажешь. Но сейчас он был ей отвратителен.

«Отвращение все-таки лучше, чем совсем ничего не чувствовать. Лучше бы я, дура, пошла к Меликяну на второй план, чем трахаться с этим козлом. И ради чего? Главная роль в проходном сериале. Тоже мне, вершина карьеры!» — подумала Екатерина.

Она расставила ноги шире и приготовилась терпеть.

— Сними халат, я хочу все видеть. — Голос Андрюши дрожал от возбуждения.

Обреченно вздохнув, она нехотя повиновалась — развязала пояс и повела плечами. Шелковый халат упал под ноги, растекшись на полу цветастой лужей. Было неуютно и противно стоять обнаженной перед одетым мужчиной, к которому не испытываешь не только влечения, но и уважения.

Он хрустнул упаковкой презерватива, засопел, натягивая резинку.

— Обожаю твой запах. И попку. — Большие ладони сжали ее бедра, впиваясь ногтями. Почувствовав мокрый поцелуй на обожаемой им части тела, Екатерина крепче стиснула зубы.

Начинал помреж всегда одинаково, как по сценарию — его руки блуждали по телу Екатерины, не признавая запретных мест. Потом он прижимался к спине своей жертвы и горячо дышал ей в затылок, стараясь быстрее пристроить член. Когда он приступил к своему грубому и к счастью всегда короткому делу, бормоча какие-то сальности, Екатерина скривилась, но начала постанывать и тяжело дышать чтобы Андрюша быстрее кончил.

«Шлю-ха, шлю-ха, шлю-ха!» — метрономом стучало в голове в такт хлюпающим ударам. — «Я запуталась. Запуталась как в паутине. Это невыносимо».

Все закончилось через несколько минут эмоционально незамысловатым мужским оргазмом — помреж засопел, пару раз судорожно дернулся и обмяк. Он отдышался и напоследок позволил себе еще одну грубость — целуя шею Балицкой, помял ее грудь и больно ущипнул за соски. Шлепнув ее по заду, он молча кинул склизкую резинку в урну, надел штаны и выдал всем известную банальность:

— Ничего личного, Катенька. Это только бизнес. До завтра.

Хлопнула дверь, но Екатерина не двинулась с места, рассматривая свое отражение в темном окне.

«Я всего лишь средство для снятия напряжения. Игрушка. Сломанная, никому ненужная игрушка. Плюшевый заяц с оторванной лапой, который интересен только собаке, и то, как сексуальный объект. Где же тот малыш, который пришьет мне лапу и снова будет меня любить?»

Екатерина тяжело вздохнула.

— Мне нужно от него избавиться. А еще нужен нормальный секс. Но где его найти в этой глуши?

***

Долгий закат догорел. Погасла последняя багровая, узкая, как щель, полоса, рдевшая на самом краю горизонта, между сизым облаком и землей. Не стало видно ни земли, ни деревьев, ни неба, только над головой висят яркие звезды, и пробивается сквозь тьму белый луч далекого маяка.

Сноп желтого света от фонаря перед входом в актерский вагончик очерчивает на скошенной траве круг, перечеркнутый песочной дорожкой. О раскаленную лампочку бьется мошкара и, обжигая крылья, сыплется мелкой крошкой на влажный песок.

Сравнение с глупой мошкарой было бы обидным, но именно так чувствовал себя Димка. Скорее всего, и ему сейчас подпалят крылья. Но отступать не в его правилах, да и поздно — вот она, сидит на ступеньках вагончика, уткнувшись лицом в сложенные на коленях руки и, кажется, плачет. Догадка подтвердилась, как только Балицкая подняла голову, услышав его шаги.

— Ты кто? — спросила она настороженно. — Курьер? Или еще один поклонник?

— Нет, я просто.... Я Дима.

Ладонь, сжимавшая букет ее любимых белых роз вспотела, нагрев колючие стебли. Димка несмело подошел, положил цветы на ступеньки, будто к подножию памятника и отступил на шаг. Екатерина по-детски шмыгнула носом. Вытерла слезы, размазав тушь и предупредила:

— Во-первых, автограф не дам, ручка где-то там, — она махнула рукой в сторону вагончика. — А во-вторых, в массовку взять не могу, это не я решаю. И вообще... мне сейчас не до этого. — Глаза Екатерины снова наполнились слезами.

Его приняли за обычного поклонника, жаждущего приобщиться к актерской жизни любым способом, но Димку это не интересовало, он не какой-нибудь там «обычный».

— Мне это не надо. У вас тушь размазалась. Вот тут. — Он показал на себе, боясь прикоснуться к Екатерине.

— Спасибо, — она потерла веко, размазав тушь еще больше. — За цветы спасибо. Хоть кто-то думает обо мне не как... — Она не договорила, сдерживая слезы.

— Ты как через охрану-то прошел?

— Я секретный ход знаю.

Димка оторвал и оставил висеть на одном гвозде доску в глухом заборе актерского лагеря, путаясь под ногами рабочих с самого начала строительства площадки. Месяц назад он узнал о съемках фильма с участием Балицкой в окрестностях их поселка и потерял покой, пропадая на стройке каждый божий день.

— И чего ты хочешь? Просто так с цветами не приходят, — поднимаясь, спросила Екатерина.

«Если она сейчас уйдет, случая признаться может больше не подвернуться», — лихорадочно соображал Димка.

Он сотни раз пересматривал откровенные и не очень сцены из фильмов с ее участием, ревнуя к партнерам по сьемкам, и представлял ее обнаженной с тех пор, как слово «сиськи» стало вызывать у него мужские и однозначные реакции. Ему уже целых восемнадцать, ей всего лишь двадцать девять. Он следит за ее творчеством с начала ее карьеры в кино, а Балицкая до этого вечера даже не подозревала о его существовании. Пусть она хотя бы узнает, что есть на свете такой человек — Дмитрий Романов.

— Я вас... вы мне нравитесь. Очень, — со всей серьезностью выговорил он, сорвавшись все-таки на фальцет. Подвело волнение. Сказал и тут же себя мысленно отругал, что не смог сказать «люблю».

Екатерина застенчиво рассмеялась, прикрыв лицо ладонью. Сколько раз Димка видел этот жест и слышал этот смех! Он знал каждую морщинку в уголках ее глаз и каждую трещинку на губах, каждый завиток темных волос, падающий на лицо. Сейчас даже с размазанной косметикой она казалась еще красивее — простая девушка, домашняя и уютная. И не такая высокая, как казалось по телевизору.

— Вам стало легче? — спросил он, когда она отсмеялась и вытерла слезы.

— Да уж, утешил. — Екатерина снова села на ступеньки.

«Как сделать так чтобы она посидела еще, хотя бы немного? Что сказать? Спросить, почему плачет? Но это ее только оттолкнет. Может быть, спросить о фильме? Тоже ерунда, надо придумать что-то оригинальное».

Пока он пытался понять как себя вести, Екатерина сама прервала молчание:

— Что же мне с тобой делать? Садись, хоть поболтаем. — Она похлопала по дырчатым металлическим ступеням.

Димка сел на узкую лестницу, коснувшись бедра любимой актрисы. Он видит ее вживую, прикасается. Какое же это удивительное чувство! Но мысли, как продолжить разговор, по-прежнему не было ни одной.

— Тебе сколько лет?

После его ответа Екатерина произнесла удивленно-озадаченное «ой» и снова рассмеялась, потрепав его по коротко стриженым волосам.

— А я думала тебе не меньше двадцати. Честный и смелый? Люблю таких.

Смелости в себе Димка не чувствовал, и не представлял что делать дальше. Он пытался действовать по инструкции мудрого дяди Коли: «бабе с тобой должно быть интересно, легко и весело. Не морочь ей голову философией, не хвастайся и не ври». Но до этого вечера патологическая стеснительность не позволяла ему пойти даже на легкий флирт, а более близкое знакомство с девушкой и вовсе было несбыточной мечтой.

— Значит, ты смотрел мои фильмы?

— Все.

— Ого! Так уж и все?

— А вы проверьте.

Екатерина ненадолго задумалась.

— А ну-ка перечисли все мои роли следователей.

Димка ответил как по учебнику:

— Хлебникова в «Огне и воде», Самойлова в «Пропасти» и Калинина в «Необходимой жертве».

— Да ты прям ходячий справочник. А как звали Калинину?

— Маша. Мне нравится, как вы там классно деретесь.

— Это же постановка. Ничего я не умею, кроме как притворяться.

Екатерина снова встала, наверняка собираясь идти спать — время все-таки позднее. Но сегодня явно был его день.

— Знаешь что? Проводи-ка меня к морю, — сказала она, потягиваясь. — Мы тут уже несколько дней, а искупаться так и не удалось. Смотрю на воду и облизываюсь. Жди меня здесь.

Она забрала цветы и скрылась в вагончике, оставив счастливого Димку ждать на ступенях. За стеной послышалось шуршание и позвякивание. Через несколько минут Екатерина заперла дверь и вручила своему кавалеру сумку.

— Что я делаю? — спросила она с преувеличенно-театральными интонациями. — Сорвалась куда-то с незнакомым мальчишкой среди ночи. Мальчишкой! Среди ночи! — говорила она сама с собой. — Ну и хорошо, не киснуть же здесь с этим козлом.

Кто «этот козел» Димка спрашивать не стал, но узнать очень хотелось.

«Неужели у нее кто-то есть? Конечно, есть, — спорил он сам с собой. — Такая красавица и одна? Быть не может, это же Балицкая». — От таких мыслей испортилось настроение.

— Ладно, показывай свой секретный ход, — бодро сказала она, спускаясь по лестнице.

Димка повел ее к дальней стороне ограды, подрагивая то ли от ночной прохлады, то ли от волнения.

— Тебя мама с папой не потеряют?

Ее отношение к нему как к маленькому обижало, но Димка засунул свою гордость подальше — Екатерина все-таки старше на десяток лет.

— Я еще днем сказал, что поеду к другу и там заночую.

— А на самом деле, где собирался ночевать? Не у меня ли? Не только смелый и честный, а еще и наглый?

Он и на самом деле думал поехать к другу, но оправдываться не стал. Сдвинул доску, приставленную к дыре в заборе, и мотнул головой:

— Пролезайте.

Екатерина пригнувшись, шагнула в открытый проход. Димка протиснулся следом.

— Морем пахнет, одуреть! Где тут тропинка? — В ночной тишине ее громкий голос разносился по всему лагерю.

— Здесь лучше не купаться, дно плохое, — прошептал Димка.

— Тогда какие будут предложения, мужчина?

Если бы не темнота, можно было бы увидеть, как «мужчина» покраснел от удовольствия.

— У меня тут мотоцикл в кустах. Я знаю хорошее место.

— Откуда ты такой взялся? — Она на ощупь отыскала Димкину ладонь и взяла его за руку. — Знал бы ты, как я люблю кататься на мотоциклах. Веди скорей.

Конечно, он знал. Он много чего о ней знал.

«Чезет», старый чешский мотоцикл времен СССР тарахтел на всю ивановскую, всполошив окрестных собак. Многоголосый заполошный лай слышался и после того как они проехали поселок, а дорогу обступил густой лес. Когда мотоцикл подскакивал на выбоинах и неровностях дороги, Екатерина весело взвизгивала и прижималась грудью к Димкиной спине.

В мыслях не было и намека на романтику, он думал только о том, что наедине у них может случиться все что угодно, даже... секс. Димка был уверен что это едва ли не самое важное в отношениях, все зависит от того как себя покажешь. Беда только в том, что его знания в этом вопросе были теоретические и весьма поверхностные.

Находясь в таком наивном заблуждении, он гнал и гнал как сумасшедший, не останавливаясь, торопясь приблизить этот волнующий волшебный момент.

— Куда ты меня завез? — крикнула Екатерина.

Ухо обожгло горячее дыхание и легкое прикосновение ее губ.

— Скоро приедем, еще один подъем! — радостно проорал он, выжимая газ на полную.

Грунтовка привела их в небольшую бухту со скалой с правой стороны и пологой горой слева. Дно здесь на любой вкус — по центру бухты песок, справа камни с живущей на них морской фауной, а слева водоросли, если кому-то интересно плавать среди травы. Сейчас не сезон, пляж пустой. В этом и была причина выбора места — уединение.

Димка заглушил мотор и выключил фару.

— И что тут хорошего? Кругом одна галька, — с сомнением протянула Екатерина.

— Зато на дне песок и неглубоко.

— Пойду, проверю, а ты пока не смотри.

Он послушно отвернулся. Екатерина пошарила в сумке, Димка услышал, как она отвинчивает крышку на бутылке и пьет. Эти звуки вселили в него уверенность, что сегодня произойдет нечто приятное. Как говорил дядя Коля — алкоголь для женщин это жидкость для снятия трусов.

— Мне надо расслабиться, а тебе не дам, — выдохнув, сказала она, — ты за рулем и вообще, тебе еще рано.

Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Его больше интересовало, зачем отворачиваться. Что она, не могла у себя в вагончике переодеться в купальник? Димка и сам не был готов к купанию, плавок он не захватил. Придется потом ехать с мокрым задом, но разве это проблема? Главное он встретился с ней и есть надежда, что это знакомство продлится долго.

— Ой, что это?

Он повернулся на удивленное восклицание, хотя ему еще не разрешали. Екатерина уже зашла в море по пояс и стояла, разгребая воду руками.

— Вода светится! Димка! А теплая, как молоко!

Он улыбнулся. Свечение моря неизменно вызывает удивление и восторг у приезжих, для него же это привычное дело.

— Это планктон светится от движения воды.

— Чудеса! Раздевайся, снимай трусы и иди сюда!

Трусы? Она там голая? Димка огляделся. У его ног стояла сумка со сложенным поверх спортивным костюмом и нижним бельем. Возле сумки — кроссовки с затолканными в них белыми носками. Он осторожно погладил мягкую чашечку бюстгальтера, потер меж пальцев тонкую ткань узких трусиков. По телу побежали мурашки от возбуждения и страха. Почему он боится? Разве не этого он хотел? Не об этом мечтал?

Сняв кеды, Димка кинул на мотоцикл потертую кожанку, футболку. Стянул джинсы вместе с трусами и носками и с разбегу прыгнул в воду, подняв тучи брызг.

— Ты не против купания голышом?

В ее голосе была насмешка, но ей можно. Ей все можно. Он отметил, что алкоголь подействовал — из фильмов Димка знал как она, играя пьяную, разговаривает, растягивая слова.

— Не против, — булькнул он, выплевывая воду.

— Тогда подержи меня, я хочу полежать на воде. Чур, не пялиться и не лапать.

Сейчас она всплывет и будет видно все тело. Как тут не смотреть? Димка подтолкнул ее в спину и потянул наверх. На поверхности показалась разъехавшаяся в стороны грудь со сморщенными от воды сосками, плоский живот и подбритый треугольник волос на лобке — в свете луны все было как на ладони. Незагорелые части тела так и лезли в глаза, притягивая взгляд своей молочной белизной.

— Я же просила не пялиться!

Димка зажмурился, на что Екатерина опять рассмеялась.

— Ладно, не комплексуй. У тебя девушка-то есть?

— Есть, — твердо ответил Димка, открыв глаза.

— И кто? Какая-нибудь красивая соседка?

— Красивая, но не соседка. Это вы.

— О! И как долго?

— Всегда.

Снова смех. Она встала рядом, положив руки ему на плечи. В ее глазах искорками прыгали бесенята, хорошо знакомые Димке по крупным планам в кино. Нижняя губа прикушена, белеет голая грудь, влажно поблескивая от морской воды.

— Ты уже большой мальчик и все понимаешь, я надеюсь.

У Димки перехватило дыхание.

— Поцелуй свою девушку.

Он потянулся, сложил губы гузкой и неловко чмокнул ее в верхнюю губу. Екатерина вздохнула.

— Не умеешь. Ничего, давай я тебя научу. Обними меня.

Димка положил руки ей на талию.

— Да расслабься, мы не на танцах!

Он опустил руки ниже, обхватив мягкие ягодицы.

— Вот, так лучше. Сожми.

Это был ее последний комментарий. Все закрутилось как в кино: Екатерина прижалась к нему грудью, закрыла глаза и впилась поцелуем в губы. Она шумно дышала носом, постанывала и гладила Димку по спине. Поцелуй вышел долгим, со сладким вкусом женщины и нотками дорогого алкоголя. Димка конечно так сразу не научился целоваться, но был на седьмом небе, мечтая чтобы это никогда не заканчивалось.

Балицкая отстранилась и нащупала его член, давно готовый к действию.

— Хорошенький, — ласково сказала она, поглаживая Димкину гордость. — У тебя уже было с кем-нибудь?

Он мотнул головой.

— Ну, недолго исправить. Имей в виду, это только в благотворительных целях и без обязательств. Кончать можешь куда хочешь, я предохраняюсь. Уяснил?

Вот так. И никакой романтики. Разложили все по полочкам и вперед. Может для первого раза так и надо?

Дождавшись кивка, Екатерина запрыгнула на Димку, обвила его бедра ногами и скомандовала:

— Помогай. Где там твой дружок?

Он повозил по ее промежности головкой, не зная как правильно действовать, но Екатерина справилась сама — член вошел куда надо и без всякого сопротивления. Димка несколько раз приподнял ее легкое в воде тело, закрыл глаза и дернулся как от удара током. Ему было стыдно и жаль, что все так быстро закончилось.

— Ты молодец, — успокоила его Екатерина. — Первый раз всегда быстро, не успеваешь понять, что произошло. — Она потрогала опавший член и легко сжала его в кулаке. — Идем на берег.

Сидеть на берегу моря рядом с женщиной своей мечты, накрывшись одним полотенцем, согревать друг друга телами — об этом Димка и не мечтал. Они молчали, разглядывая в небе россыпи светящихся точек. Екатерина придвинулась ближе и привалилась спиной к Димкиной груди. Он вдохнул цветочный запах ее влажных волос и, осмелев, обнял.

— Внизу планктон и вверху планктон, в городе такое не увидишь, — мечтательно проговорила Екатерина.

— Вы ели морских ежей? — невпопад спросил Димка.

Он никак не мог перейти на «ты», даже после всего что произошло, а Екатерина не просила его «тыкать», считая, наверное, что «вы» держит человека на расстоянии.

— Нет. А что там можно есть?

— Икру. Кидаешь в костер и ждешь, когда у него из клюва брызнет вода. Внутри оранжевые дольки как в мандарине.

— Ежи это такие черные колючки?

— Да. Только есть надо зеленых и розовых.

— Господи, как вы тут во всем этом разбираетесь?

Она помолчала.

— Хочешь прийти завтра?

— Спрашиваете! Да я бы вообще никуда не уходил.

— Понимаю, но...

Димка напрягся. Сейчас должно прозвучать «это было ошибкой, нам не следовало, потому что...».

— Да ладно, забудь. — Она достала бутылку, глотнула и передернулась. — Что сделано, то сделано, это все алкоголь. Я от него дурею и кидаюсь на кого попало.

Екатерина смутилась.

— Извини. Ты, конечно, не кто попало. Что-то в тебе есть такое... Ладно, поехали в лагерь, так и быть, переночуешь у меня. Но учти, то, что между нами было, не дает тебе права меня лапать, когда захочется.

Обратно Екатерина ехала спереди, сидя лицом к Димке. Он то и дело сбрасывал скорость, теряя из виду дорогу — пьяные поцелуи, расстегнутая кофта, надетая на голое тело, объятия Балицкой, все это невозможно было игнорировать.

Указание «не лапать» было забыто, как только закрылась дверь вагончика. На ходу сдирая с себя одежду, они повалились на кровать. Целуя Екатерину в губы, шею, грудь, Димка уже без всякой помощи вошел меж ее расставленных ног. Опираясь на локти, и уверенно работая бедрами, он улыбался и радовался темноте, потому что улыбка наверняка была до неприличия глупой и довольной.

Ночью он заслужил много лестных эпитетов — от «моего мальчика» до «сексуального маньяка». Последнее было сказано после особенно бурного второго оргазма. Димка еще долго не мог уснуть, разглядывая и поглаживая тело давно спящей Екатерины, а утро они встретили в объятиях, проснувшись от настойчивого стука в дверь.

Накинув халат, Екатерина загородила шторкой кровать от посторонних глаз и предупредила:

— Сиди здесь тихо как мышь!

Она еще не успела открыть дверь, а Димка уже оделся и навострил уши.

— Чего тебе? — спросила она, не поздоровавшись.

От ее холодного и даже презрительного тона Димке стало не по себе. Оказывается, его любимая женщина может быть и такой. Он попытался в щель разглядеть, кого это она так неласково встречает, но гостя не пустили даже на порог.

— Говорят, утренний стояк самый крепкий, предлагаю проверить. — голос был мужской, низкий. Такой тембр мог принадлежать только крупному мужчине, а вот какого рода его «крупность» выяснить не получилось. Может он накачанный спортсмен, а может и просто пузатый дядька.

— Не хочу я ничего проверять, — Екатерина попыталась закрыть дверь, но мужчина ее остановил.

— Подожди. Ты что, забыла наш уговор?

— Ничего я не забыла. У меня... у меня дни начались! Отстань.

— Это не проблема, Катенька.

По его голосу Димка понял, что он ехидно улыбается.

— Я вчера предлагал тебе другой способ. У тебя такие губки — грех упускать возможность.

— Нет, — отрезала Екатерина. — Об этом даже не заикайся.

— Хорошо, — угрожающе проворчал неизвестный. — Но имей в виду...

Она громко хлопнула дверью, не дослушав угрозы, а Димка метнулся к окну, чтобы разглядеть уходящего гостя. Мужик действительно был высокий и широкоплечий. Этому сходу не наваляешь, чтобы больше не приставал с такими предложениями.

Отвернувшись от окна, он встретился взглядом с Екатериной. Чего больше было в ее глазах, он не разобрался — то ли презрения и злости, то ли растерянности и отвращения. Все эти чувства перемешались в гремучий коктейль, того и гляди она закричит или заплачет.

— Кто это? — спросил Димка, почему-то краснея.

— Не твое дело! — резко ответила Екатерина, но тут же смягчилась. Она порывисто шагнула ближе и притянула его к себе.

— Прости. Ты же все слышал и догадался?

— Да, только я не понял почему.

— Кризис, Димочка, кризис. Все хотят есть. Ты думаешь легко сейчас получить роль? Он помощник режиссера, отвечает за набор актеров. Мне пришлось пойти на кое-какие уступки, но я не думала, что он будет такой... гад. Домогается чуть ли не каждый день.

Он слышал выражение «в шоу-бизнес через постель», но не предполагал, что это касается Екатерины. Она должна выбирать, а не ее. Она такая красивая, популярная, талантливая. Совсем они там с ума посходили в своей Москве.

Екатерина встряхнула его за плечи.

— Ты только не лезь в это. Понял? Покалечит тебя, что мне потом с тобой делать? — Она вздохнула. — И откуда ты такой взялся? Почему я за тебя так переживаю?

Димка потянулся к ней с поцелуем. Екатерина не ответила, но и не отстранилась.

— Беги домой, мне надо готовиться к съемкам. Если хочешь, приходи вечером. Я буду ждать. Очень.

Но он не собирался уходить просто так, до вечера еще далеко. Как говорил мудрый дядя Коля «с бабами нужна решительность и напор, но палку перегибать все ж не следует». Димка подумал, что сейчас подходящий случай зарекомендовать себя решительным и напористым — он проник рукой под ее халат и коснулся жестких волосков на лобке. Скользнув дальше, утопил пальцы в мокром и мягком, пальцам стало горячо и скользко. От собственной наглости у него скакнуло сердце, забилось с удвоенной силой, отдаваясь гулкими ударами в голове. Екатерина прикусила губу и, запрокинув голову, воскликнула хриплым от возбуждения голосом:

— Паршивец! Я же тебя сейчас никуда не отпущу!

Пальцы нырнули глубже и ритмично задвигались. Учащенное дыхание и стоны любимой девушки, это ли не музыка для ушей? Волнующие звуки и вздрагивание напряженного тела Екатерины совсем вскружили ему голову — он встал на колени. Не убирая руку, Димка приник губами к податливым складкам, коснулся их языком и раздвинул, чувствуя будоражащий вкус и запах.

— Блядь! — воскликнула она и закрыла рот ладонью.

Это неожиданно вырвавшееся непристойное восклицание раззадорило Димку еще больше. Он «переключил Чезет на четвертую скорость», действуя языком как поршнем. Вот он, этот сладкий миг! К прерывистому дыханию и стонам Екатерины добавились судорожные всхлипы, ее тело затрясло. Не зная когда нужно остановиться, Димка лизал и лизал, размазывая по лицу тягучий сок.

— Стой! Хватит! — взмолилась Балицкая, потянув его за волосы.

Он увидел самую прекрасную в мире картину — ее лицо во время оргазма. Нижняя губа прикушена, щеки раскраснелись, взгляд полуприкрытых глаз подернулся пеленой. Но, к сожалению, волшебство быстро рассеялось, глаза прояснились, мутная поволока сошла.

«Почему у людей самые приятные моменты жизни такие короткие? Вон свиньи полчаса оргазмом наслаждаются, а чем мы хуже?» — Димка тряхнул головой, пытаясь освободиться от глупых мыслей.

Екатерина по-матерински вытерла ему лицо полой халата и расслабленно опустилась на колени.

— Если ты сегодня вечером не придешь, я тебя сама найду и трахну. Мне придется постараться, чтобы сделать тебе хотя бы вполовину так же приятно.

От ее объятий и страстного шепота по телу побежали мурашки.