МОЛОЧНАЯ ФЕРМА

Какие только удивительные истории не происходят в жизни. Часто думаешь: «а, это все не со мной, я надежный, стандартный, обычный человек. Никаких экстраординарных вещей со мной произойти не может в принципе». Я так тоже думала. До определенного момента... Пока в моей молодости не случились следующие события.

Меня зовут Мария, фамилия моя давно уже по мужу. Мои родители переехали в Канаду, когда мне было 10 лет. Переехали из США, где у них чего-то не получалось с документами. А в США мы приехали из России, когда мне было только 8. В Канаде я жила с родителями в Квебеке и учила как французский, так и английский в школе. Потом, когда я достигла 15 лет, папу отправили на работу во Францию, и мы всей семьей прожили там 3 года. Но все же школу я поехала заканчивать в Канаде, а папа остался работать. Мама прожила со мной 10 месяцев, пока я получала диплом и устраивалась в колледж. Потом она вернулась к отцу. Я же впервые в жизни оказалась без опеки родителей.

К 19 своим годам я выросла в очень большую девочку. При вполне нормальном росте (выше среднего) у меня была фигура песочных часов. Тонкая талия и очень полные груди (пятый размер!), круглые и широкие бедра. На мой взгляд вверху и внизу у меня даже чересчур, я комплексовала, считала себя толстой. Но молодые парни думали, видимо, по-другому. Их взгляды часто приклеивались к моей фигуре, правда, я тогда думала, что они надсмехаются над моей полнотой.

Мама наградила меня светло-рыжей шевелюрой из слегка вьющихся волос, бесцветно-голубыми глазами и молочной кожей, покрытой веснушчатым ковром. Пристальное мужское внимание и досаждало мне, и будило страх. Я ведь часто переезжала, и постоянно оказывалась среди новых чужих людей. Во мне выработались робость и стеснительность. Я не знала, как держать себя с парнями, не умела, как многие сверстницы, флиртовать и манипулировать их вниманием.

Только попав в колледж, я стала осваивать эти женские науки. Я даже решилась расстаться с девственностью, ради эксперимента, и сделала это с парнем, в которого, думала, влюблена пожизненно. Мы пробыли вместе всего только месяц. Он мне стал противен, и я порвала с ним. Но этот первый опыт разбудил во мне сексуальные стихии, о которых я раньше и не подозревала.

Соседка по общежитию посоветовала мне попробовать лесбийский секс. Типа: так все девочки поступают, один раз и все, просто чтобы знать. Для жизненного опыта, вроде как. Я попробовала, но не с ней, а со студенткой на два курса меня старше. С ней я даже отважилась и полизать сама. Несмотря на то, что мы обе испытали по паре оргазмов, ничего особенного в том опыте я для себя не нашла. Я стала считать себя гетеросексуалкой, и меня больше потянуло к рослым сильным мужчинам.

И вот лето после первого курса, каникулы. Я еще подросла, наверно уже окончательно. Мне почти двадцать. Я поехала в наш дом далеко за городом. Мама настаивала на приезде на все каникулы во Францию. А я сама не знала, куда и чего я хочу. И тут я встретила Алена. Мы парковались рядом на стоянке у магазина, и потом столкнулись на входе. Я с первого взгляда поняла – вот мой мужчина. Я отдалась ему в своем пустом доме в тот же вечер, и никогда не пожалела об этом.

У него всегда был веселый взгляд, казалось, заботы не существуют для этого юноши. Он смешно выговаривал Ма-Ша – мое имя, смотрел на меня с улыбкой, отчего в прищуре его зеленых глаз появлялись обворожительные складочки. Его соломенные пряди никогда не слушались расчески. В его объятиях я утопала, он был выше меня на голову, а ведь я доросла до метра семьдесят девять! У него крутые крепкие плечи и сильные руки деревенского парня.

У нас был фантастический секс. Я позволяла ему все, что он хотел. Ален целовался умело, вертел меня в разных позах, мягко мял мои большие груди, которые стали приближаться к шестому размеру. Очень приятно ласкал меня языком в киске. Но самое главное, я плыла, как только он входил в меня. Его член всегда был очень твердым во мне, и наполнял меня и в длину, и в ширину так, что я заходилась от полноты ощущений. Я полюбила ласкать его член ротиком, и через некоторое время уже могла помещать половину его орудия себе в рот. Ален любил кончать в ротик, и я не возражала, чего не сделаешь для любимого мужчины. Еще я пообещала, что попробую с ним анальный секс. Только попозже.

На третий день знакомства я узнала, что он сын фермера и живет со своей большой семьей в нескольких милях от меня. От увлечения Аленом я совсем потеряла голову, и забыла, где я и что я. Время перестало для меня существовать. Я жила только встречами с любимым человеком. Родители в далекой Франции были забыты, так же, как и приглашение ехать к ним.

Мой парень был много занят работой на ферме, и я злилась, что она отнимает у меня его время. Тогда Ален предложил мне познакомиться с его семьей и приходить на ферму, так я буду видеть его чаще и дольше. Я с радостью согласилась.

Готовилась к церемонной встрече, ведь фермерские семьи, как казалось, очень придерживаются традиций. Долго думала, что одеть. Но все хлопоты оказались пустыми. Когда машина вкатила на ферму, Ален вышел встретить меня в рабочем испачканном комбинезоне. Он сел на пассажирское сидение, и показывал, как проехать в бывшую конюшню, чтобы поставить машину. В большом деревянном сарае, используемом и как запасной гараж, и как мастерская, пахло сеном, стружками, свежими досками и смолой.

Я внезапно почувствовала себя очень счастливой. В этом месте мне было очень хорошо. Я побежала по ковру из сена в отделенной от мастерской части, а потом повалилась на большую копну. Ален схватил меня поперек талии и поволочил в загородку – старое стойло. Я в шутку отбивалась. Он хрипел: «загоню коровку в стойло», а я сквозь смех мычала «но-у, но-у» на манер «му-у му-у».

На соломе в загородке нас охватило желание. Ален поставил меня раком, как коровку, и раздевал в таком положении. Я хотела к нему в объятия, но он меня прижимал всем телом, не давая поменять позу. Я не могла дотерпеть, когда же он освободит нас от одежды. Я вся текла, и чтобы не мешать ему, застыла в той позе, в какой он хотел. Наконец, он засадил в меня. Иначе и не скажешь. Я охнула, и в ту же секунду знакомое с моим мужчиной, ощущение, наполненности и улета пришло ко мне.

В этот раз он превзошел самого себя. Его член стоял колом, а я от этого заводилась еще больше, и больше получала наслаждение. Мне казалось, именно мое присутствие тут, на ферме, да еще подыгрыш ему в игре, дали ему такой запал. Ален обхватил своими крупными ладонями мои груди (а они все равно не помещались в его руках!), и стал мять их, имитируя дойку

Ощущения мне понравились, и я чуть прижала его ладони своей рукой, давая понять, что хочу покрепче. Его бедра с размаху ударялись о мои ягодицы, а его член доставлял мне столько удовольствия, ныряя в мое влагалище! А его жаркий шепот мне в ушко: ну, когда же мы попробуем с тобой в попку?

Я также жарким шепотом отвечала, что нужна подходящая обстановка, а так, можно и сегодня. Мой ответ так возбудил милого, что он просто забарабанил в меня. Я уже приближалась к моей типичной отключке. Ален заскрежетал, потом застонал и стал конвульсивно кончать. При этом он так сильно сжал мои груди, что мне стало даже больно. Но я кончала вместе с ним, и болевые ощущения я перенесла легко. Еще я позволила себе стонать в голос, а в оргазме даже кричать (это мне свойственно, хоть я и стесняюсь, наверно это не прилично), так как людей поблизости не должно было быть.

Потом мы привели себя в порядок и пошли в дом, на долгожданную встречу.

Его родители обняли меня как старую знакомую. Дом на ферме оказался полон народу. Правда и трехэтажное строение (уж точно не дом!) оказалось внушительным. Меня поразило, насколько молоды его родители.

Диму (Димитрию) было 52, родители его отца были греческими эмигрантами. Он обладал черными, курчавыми волосами, коренастой фигурой, и лицом греческого героя. Средний брат и старшая из сестер пошли в него, остальные трое детей, включая Алена, были в мать, – блондины с голубыми или зелеными глазами. Ее звали Дайана, то ли француженка, то ли шотландка, в свои 49 лет это была высокая, жизнерадостная полнушка, с грудью невероятного размера, нарожавшая пять детей погодок.

Казалось, все радуются моему появлению, улыбки были радушными и очень искренними. Ужин задерживался только из-за меня. Но теперь я тут. В столовой все сели за огромный стол на двенадцать персон. Как раз нас и оказалось 12. Я не могла запомнить сразу имена всех присутствующих. Все были молодыми и как-то похожими. Запомнилась Мелани - средний ребенок в семье Дима и Дайаны. Она кормила грудью, ее годовалый ребенок, смешно перебирая ножками, подходил к матери и тыкался губами в бедро сидящей женщины. Она в пол оборота наклонилась к малышу и достала, совершенно не стесняясь, огромную грудь шестого размера с широченным темно-розовым сосцом. Ребенок так, стоя, и брал грудь в рот. А молодая мамаша, более не отвлекаясь, в полунаклоне продолжала свой ужин.

Папаша Дим разлил яблочный сидр домашнего приготовления. Подняли бокалы за знакомство, потом снова поднимали, просто так, за здоровье. Мне все время задавали вопросы. Мужчины смотрели на меня с восхищением, женщины с добротой. Мне льстило быть в центре внимания.

Сидр был очень вкусный, домашний хлеб издавал манящий аппетитный запах. Блюда на столе, такие простые и безыскусные, были приготовлены своими руками и мне казалось, ничего более вкусного я никогда не ела.

Одно любопытное наблюдение за столом: Все женщины в доме, пусть и разного роста, и разного возраста обладали могучими грудями, так что нельзя было не обратить на это внимание.

От сидра, от дружеской атмосферы, от радости быть рядом с любимым человеком, меня вдруг охватила эдакая эйфория. Я вдруг захотела влиться в эту семью, жить в гармонии с природой на ферме, и не знать никаких сложностей цивилизации. Ни тебе кризисов, ни террористов, ни политиков, ни заумных университетов. Наслаждаться простыми радостями жизни: сексом, едой, красивым пейзажем, крепким сном, общением с радушными близкими, ну и, видимо, любимой работой.

Ужин кончился, а вставать из-за стола не хотелось. Вся большая семья стала перемещаться в большой холл, куда старшие братья понесли фрукты, домашнюю наливку для женщин и папочкин коньяк для мужчин, собственноручно изготовленный по греческому рецепту. Мы с Аленом подошли к двери последними, его родители приостановились, чтобы задержаться возле нас.

Дайна приобняла меня за плечи и ободряюще встряхнула. Глава семьи потрепал меня за щеку, как маленькую девочку и сказал сыну: «хорошую девушку ты привел в дом, мы очень рады за вас». При этом он стиснул мне правую грудь своей рукой и лукаво подмигнул. Мне это даже не показалось вульгарным. Я так всех любила в тот момент.

Наливка оказалась невероятно вкусной и сильно пьянящей. Голова начала плыть. Большая семья — это очень здорово, тогда подумалось мне. Много помощи, много общения, много веселья. Кампания разделилась на две части. В первой оказались Ален и я, его родители, и кормящая Мелани, которая не пила ничего.

Во второй – все остальные: братья и сестры Алена, его невестки и шурины. Я замечала, что они что-то очень бурно обсуждают, похоже фривольное, и при этом очень громко хохочут. Женщины, не стесняясь рассаживались на коленях у своих мужчин. Большие груди так и бросались в глаза.

В нашей кампании вся беседа состояла из вопросов, адресованных мне и моих же ответов. Вечернее время стремительно уходило. День был длинный. Меня развезло, я еле сдерживала зевоту. На ферме спать ложатся рано. С этим мне повезло. Я, правда, совсем не подумала, а как же мне теперь возвращаться. Ведь в таком состоянии за руль не сядешь. Но кажется, это никого не беспокоило, Дайна отправила Алена «показывать мне комнату», и я поняла, что ночую здесь.

Только оказалось, что без всяких обиняков мне предоставили «комнату» Алена. Ну, раз тут так все демократично, подумалось мне сквозь пьяный и сонный туман, то и я не буду изображать скромницу.

Угловая комната на последнем этаже произвела на меня впечатление хорошей современной отделкой и большими размерами. Милый явно получал удовольствие от моего удивления.

‒ Тут ванная, - он открыл дверь в боковой стене спальни. Прижимаясь вплотную ко мне, Ален показал полотенца, банный халат, тапочки. Все продуманно, все заготовлено для меня. Его рука не покидала мои ягодицы, он постоянно гладил мою круглую попку. Видимо, мое сегодняшнее обещание вдохновило его.

‒ А почему напротив еще дверь? – спросила я в большой ванной комнате с биде, унитазом, душевой кабинкой, угловой ванной, двумя рукомойниками, пониже и повыше.

‒ Там комната моего старшего брата – Джоржа, у нас одна ванная на каждые две спальни в доме, ‒ прокомментировал мой друг. Он сказал это так обыденно, как будто это норма для каждой семьи: по санузлу на каждые две спальни. Учитывая, что этих спален шесть! И как они обходятся, чтобы не пересекаться в одно время?

Меня пошатывало, очень хотелось в мягкую кровать и отключиться. Но я заставила себя принять решение помыться, как положено, перед сном.

‒ Я хотела бы принять душ, ‒ обратилась я к милому(скорее» дорогому»), англосаксы так часто употребляют «Darling», что и я заразилась.

‒ ОК, принесу полотенце и халат, - с этими словами Ален исчез за дверью.

Летом не приходится долго раздеваться. Душ регулировался на очень сильные струи, на Шарко и на нормальное давление. Я побаловалась гидромассажем. Кабинка запотела, ничего не стало видно. На всякий случай я помыла попку, и сколько хватило пальчика, внутри ее. Я услышала шум и неясные слова в ванной. Наверно Ален принес мне обещанное, и говорит что-то.

Я приоткрыла дверку и высунула голову наружу, чтобы узнать в чем дело. Каково же было мое удивление, когда я увидела не Алена, а его невестку – Клэр, жену его старшего брата. Она была совершенно голая, и сидела на корточках возле ванной. В самой ванной находился мальчик годиков двух, ее сын, которого я до этого не видела. Она терла мальчика мягкой губкой, а тот в свое удовольствие шлепал по воде ладошкой. Вода брызгала на маму, и та в шутку выговаривала сыну.

«Вот продолжение идиллии», – подумалось мне. Я залюбовалась сценой. Клэр, как и я, рыжая, тоже с веснушками по молочной коже. Чуть меньше меня ростом, может на пять-шесть сантиметров. Роды сделали ее полноватой, но она была чертовски привлекательной. Полнота шла ей. От движений ее рук полные, налитые груди шестого размера шлепали по краю ванной.

В отличие от моих, ее соски были гораздо темнее, хотя тоже оранжевого оттенка. Я залюбовалась молодой зрелой женщиной. Гладкие плечи, круглые бедра, полнота рук и ног придавали ей дополнительную женственность. Мой взгляд скользил по молочной коже в рыжих крапинках.

В моменты глубоких движений ее коленка отходила в сторону и мне открывался вид на ее зрелое лоно. Рыжие волосы не брились, но подстригались коротко. Вульва выглядела крупной, развратной. Я подглядывала с возбуждением, как мальчишка-подросток. Внизу губы расходились от движения бедер, и я видела лепестки розовых малых губ и слегка раскрытую дырочку.

Мне вспомнился мой единственный лесбийский опыт в колледже. Теперь он мне не казался таким уж неинтересным. Я подумала, что могла в то время получить гораздо больше, если бы не была настроена так скептически. Невольно я запустила руку себе между ног. Поглаживая свои набухающие губки, я продолжала смотреть на Клэр.

В один момент ее грудь перемахнула через ванную, и оказалась возле малыша. Мальчишка посмотрел на мамину грудь, и тут же приблизился к ней, захватил ротиком сосок и стал пить молоко, помогая себе маленькими ручонками. Я была поражена. Клэр перенесла и вторую грудь за край, и устроилась на коленях. Тут ее взгляд остановился на мне.

С улыбкой невестка Алена пояснила, что в этой семье женщины не прерывают искусственно свое молоко, а кормят им детей, пока те сами не перестанут брать грудь. А потом появляется следующий малыш. Так повелось от мамаши – Дайаны. Отчего грудь всегда полна молока и постоянно набухшая.

Тут в ванную вошел мой любимый. В его руках были банные полотенце и халат для меня. Я запаниковала. Клэр не была его прямой родственницей, она ‒ жена брата, человек со стороны. И она возле ванны, так далеко от стойки с полотенцами и халатами. И ей никак не прикрыться.

Я невольно покраснела, и задержалась в запотевшей кабинке, не зная, как среагировать на ситуацию. Но Клэр и Ален вели себя совершенно невозмутимо, отчего мне стало стыдно за свою панику. Я покраснела еще сильнее, теперь уже за себя.

Я вышла тоже совершенно открыто, стараясь держаться по возможности с той же свободой, что и обитатели этой удивительной фермы. Накинув на себя халат, я не стала его запахивать, а принялась вытирать волосы полотенцем. Ален отправился в нашу спальню, а я вслед за ним, на ходу обтирая мокрые волосы. Перед дверью я развернулась лицом к Клэр, чтобы пожелать спокойной ночи.

Мой халат от поворота тела далеко отошел за спину. Все мое обнаженное тело было хорошо видно. Я хотела тоже быть провокационной, мне тоже хотелось показывать свое молодое тело, с грудью, достойной обитателей фермы. Клэр попрощалось со мной одной улыбкой. Ее взгляд был полон такого одобрения, что я снова почувствовала желание вернуться к опыту с женщиной.

Вполоборота к матери с ребенком, я взялась за ручку двери, и в этот момент дверь из спальни напротив распахнулась, на пороге появился брат Алена. Я мгновенно исчезла за своей дверью, еле успев прихватить свободной рукой полу халата. Мне стыдно стала за свой порыв, но комплексы не исчезают мгновенно, над ними надо работать.

Я себя стала ругать за это бегство, за то, что не удержалась в рамках принятой здесь раскованности. Тем более под хмельком, что еще шумел в голове, я могла бы справиться с дурацкими понятиями о приличиях легче. Я жалела, что не дала Джоржу шанса взглянуть на мое молодое соблазнительное тело. А ведь брат Алена такой привлекательный парень. Даже выше своего младшего брата, крепче в плечах, жестче скулы, только глаза и волосы те же.

Ален мягко подталкивал меня к постели, а я думала, как это стыдно, только влюбившись, размышлять о другом мужчине и даже о другой женщине! Как только Ален повалил меня на мягкую кровать, я ощутила, насколько желанен мне сон. Сквозь дремоту я ощущала, как он стягивает с меня халат, и как устраивается рядом. Как начинает привычно меня ласкать. Было странное ощущение, я и погружалась в сон, и одновременно возбуждалась от его ласк, от своих непристойных мыслей о происшедшем в ванной.

Мне становилось жалко моего друга, я не отвечала на его такие страстные ласки, но ничего поделать не могла. Я чувствовала, что он очень хочет меня, и возможно, хочет воплотить поскорее свое давнее желание войти мне в попку, и все что я могла, это предоставить мое тело, почти бесчувственное, в его полное распоряжение.

Он взял меня стоя надо мной на коленях, а я лежала на боку, подогнув высоко ноги. Сразу в пизду, хотя раньше у нас всегда были долгие предварительные ласки. Ощущение странности происходящего нарастало. Я плохо понимала, где сон, а где явь. В моих грезах и моем сне я обнимала Джоржа, а он ставил меня раком и доил мои груди.

Их них текло молоко прямо на простыни. Картинка менялась. Ален входил в мой анус, причем совсем не больно, а потом опять появлялся Джорж со скрещенными руками, и наблюдал за нами опершись спиной о стену. Или вдруг появлялась Клэр, и мы занимались исступленными лесбийскими ласками, как моментально я оказывалась в ванной, и Клэр подставляла мне грудь к губам, а я брала грудь, которую засасывала во весь огромный сосок, и которая наполняла мой рот молоком, и я становилась вдруг ребенком.

Потом Клэр оказывалась на коленях перед Джоржем, и тот размашисто ебал женушку между грудей, услужливо сжатых руками рыжей красавицы.

Скоро чувство реальности стало пробиваться ко мне все настойчивее и настойчивее. Я тяжело собиралась с мыслями, чтобы понять, что меня выдергивает из сладкой дремоты. Вскоре я разобралась, что необычные ощущения в попке заставляют меня выплыть в реальность. Я стала окончательно приходить в себя. Оказывается, Ален, воспользовавшись моим расслаблением и отключкой, взял меня в зад, и сейчас его ритм нарастал. Особо больно не было, кажется, он чем-то смазал мне колечко ануса. Просто было необычно и туговато. Ведь его член не маленький!

Я открыла глаза, и милый это заметил. Он склонился к моему лицу и стал страстно целовать меня, сначала в губы потом в щеки и шею, потом в плечо. Вскоре он взял в руку мою грудь и засунул сосок себе в рот. Теперь я окончательно вернулась в реальность. Этот мужчина заводил меня как никто другой. Я шевельнулась, показывая, что хочу повернуться.

Ален слегка поднялся надо мной, не вынимая до конца свое орудие из моей попки. Я повернулась на живот, а потом приподнялась на коленях. Дружок получил то, что хотел. Я стояла раком, а он яростно вгонял свой хуй в мою, уже не девственную, жопку. Его руки завладели моими грудями и мяли их в ритме его движений. Я не удержалась и одной рукой стала тереть клитор.

Сразу же ощущения поменялись, я поплыла теперь уже от возбуждения и наслаждения. Влагалище исходило влагой, захотелось ввести туда что-нибудь. Я засунула пальцы внутрь, отчего мне стало сразу приятно. Член, шурующий у меня в заднице, стал мне желанным и возбуждающим.

Я перестала сдерживаться. Я стонала, я скрежетала, я просила: «еще, еще, еще...». Ален застучал во мне с бешеной частотой. А я не обращала внимания, что от этого стало больнее. Я уже подходила, ‒ разлилось тепло и томление. Стали приближаться судороги. Я уже просто выла: «а-а-а-а-а». Ален резко вздрогнул во мне и выплеснул свое семя глубоко в мой зад. Это спровоцировало мой бешеный оргазм. Я даже, кажется, теряла сознание на несколько секунд. Мы повалились на бок, не размыкая рук. Мне показалось, что было движение двери в ванную, или то было в забытии?

Я открыла глаза от яркого солнца, пробивавшегося в комнату через оконце в косой крыше. События вчерашнего дня медленно всплывали из памяти. В анусе слегка ныло. Но терпеть было легко. Выходя из ванной после утреннего туалета, я заметила стрелки из бумаги на полу, ведущие за дверь спальни. Я оделась во вчерашнее, и последовала за ними. Стрелки вывели меня в столовую с подносом на столе. На нем был приготовлен завтрак, которого точно хватило бы на двух не маленьких мужчин.

Выбор был богатый. Но и аппетит у меня оказался хороший. После чашки ароматного кофе, яичницы с ломтями бекона, двух круассанов, блинчика с кленовым сиропом и баночки йогурта, я отправилась искать обитателей фермы.

В доме не оказалось никого. Я пошла во двор, с которого можно было попасть в любое место: и в большой ангар для ремонта техники, и в гаражи, на шоссе, и в петлю дорог на поля, к коровнику, к телятнику, к амбарам и сараям. Прямо напротив дома – ворота с гравийной дорожкой для выезда на шоссе. С правой стороны в красивом садике с фруктовыми деревьями, кустами ягод и лужайкой с детскими горками я увидела группку детей с женщиной. Я направилась к ним.

Там резвились трое малышей, третье поколение на ферме. Ребенок Мелани, которого я видела вчера за столом, и до сих пор не поняла девочка это или мальчик. Кроме того, сын Джоржа и Клэр, которого я видела вчера в ванной. И полуторагодовалая девчушка, жгучая брюнетка, в дедушку Дима. Потом выяснилась, что это дочь Лиз, (второй по старшинству сестры Алена) и Грега, ее мужа.

Роль няни выполняла самая младшая из женщин ‒Люси (жена Эдгара, то есть четвертого ребенка в семье). Я обменялась приветствиями с ней, и присела на лавочку рядом. Только сейчас я заметила, что у молодой, на год меня младше, девушки круглый животик.

Жена предпоследнего в семье – Эдгара, девушка не из семьи ‒ 100-процентная шатенка. Светло-каштановые длинные волосы, светло-карие глаза, средний рост, но грудь пятого размера, стандарта этого дома, (поменьше чем у меня, торжествующе отметила я). Мило-простодушное выражение лица и добрый взгляд. Она бросилась мне рассказывать кто, где, и чем занят. Заметив мой взгляд, скользящий по ее животику, Люси улыбнулась и прокомментировала – шестой месяц, ждем девочку. Потом как-то незаметно быстро она оттянула к животу край своего легкого трикотажного платья, ее груди, налитые и тяжелые, выскользнули наружу.

Я оторопела. Соски, ферментированные беременностью, потемнели, были бордово-коричневыми, расползлись по груди. «Вот уже пятый размер», – похвасталась Люси, «а к кормлению, надеюсь, доберусь до шестого»! «К чему такие стремления, ‒ подумалось мне. ‒ И..., боже, а меня-то что ждет? До какого доберусь я, когда буду ждать ребенка»?

По словам Люси, скоро матери должны были прийти кормить малышей. Ее груди так и оставались наружу, и женщина не предпринимала никаких попыток их спрятать. Двухлетний Брэд, сын Клэр, направился к Люси с явным намерением подкрепиться. Та обреченно выдохнула: «они постоянно подходят ко мне, но ничего не получается, оно, видимо, по вкусу не сходно с их материнским». Мальчик пожевал губами сосок и после нескольких недоуменных секунд отошел с явным разочарованием. Люси виновато пожаловалась: «от молока сиськи набухают и болят, а дети его не сосут. Приходится прибегать к помощи рук. Вот потрогай, какие тугие».

Я слегка оторопела. А женщина развернулась ко мне лицом и положила мою правую руку себе на верхнюю часть груди. Изображая понимание и сочувствие (и недоумевая в душе), я взяла ее груди обеими руками. Они действительно были тугие как крепко накачанный мяч. Ощущения в руках мне понравились. Нежная, но крепкая женская грудь, да еще таких же размеров, практически, как и у меня!

‒ Помни покрепче, – попросила Люси, – мне легче станет.

Это была очень странная картина, одна молодая женщина, сидя на лавочке в саду берет за грудь другую, еще моложе, женщину. Я покраснела, мне было неловко. Люси откинулась спиной на лавку, закрыла глаза. Ее лицо выражало удовлетворение. От моих сильных сжатий на ее сосках стало проступать молоко. Не открывая глаз, и не поднимаясь, Люси вытирала его цветным платочком.

‒ Выдави побольше, – снова попросила она, – будет меньше болеть.

Молоко уже сбегало тонкими струйками. Ее платок стал мокрым. А у меня устали руки. Я тоже откинулась на спинку скамейки, встряхивая руками, чтобы разогнать кровь.

‒ Не так-то это легко, а как сама будешь ждать ребенка? Тебе похоже туже меня придется – Люси кивнула на мои сиськи, выпячивающиеся в тесной блузке.

Я ответила виноватой улыбкой. До сих пор о достоинстве моей груди говорили только мужчины. Мне, честно сказать, уже захотелось покинуть эту нескромную молодую женщину.

‒ А у тебя они тугие? Ты еще ненароком не залетела? Может, вы с Аленом уже спланировали? А можно я твои потрогаю? – поток ее вопросов, не позволил мне прилично откланяться.

Я только начала соображать, как отказать ей, не обидев, когда ее проворные пальцы уже засновали по пуговкам моей блузки. Если бы днем раньше мне кто сказал, что такое возможно, я бы тому человеку рассмеялась в лицо. Сейчас же я просто покорилась неизбежному.

Люси фыркнула, наткнувшись на мой лифчик, но никак это не прокомментировала. На ферме никто не одевал этот предмет туалета. Мы поменялись положением. Теперь она мяла мои бело-молочные веснушчатые груди, увенчанные светло-розовыми широкими сосками оранжевого оттенка.

Ее обнаженные груди раскачивались в такт движениям. Такая картина, наверно, пришлась бы по вкусу очень многим мужчинам, впрочем, думаю, и определенных склонностей женщинам. Мне стало хорошо, как если бы меня ласкал мой дружок. Я опять спросила себя, не стал ли тот глупый эксперимент со старшекурсницей, некоторым толчком, поменявшим мою психологию и восприятие полов?

От неги этой ласки нежными женскими руками меня оторвали приближающиеся голоса. Я, торопливо застегиваясь, повернулась в ту сторону. К нам приближались кормилицы. Я повернулась к ним тут же спиной, стараясь успеть привести себя в порядок. Люси, глядя на мои старания, залилась тонким мягким смехом. Я покраснела от этой ее реакции, и зная, что мой румянец меня выдает, раскраснелась еще больше, когда подошли мамаши.

‒ Маша испугалась, что вы нас застанете за «неприличным» занятием, – заливистым смехом сообщила проказница.

Я стала совсем пунцовая. А что можно было подумать? Люси так и сидела со своим выменем наружу в следах от моих пальцев. Но женщины только улыбнулись нам и деловито расселись по скамьям. Видимо, труд на ферме все же не сахар. На них блестели капельки пота, и они не растрачивали время зря. Клэр, Лиз и Мелани устало откинулись на спинки скамеек. Наверно, и груди такой тяжести таскать не радость для спины.

Ребятишки, весело щебеча сбежались к своим мамашам. Я впервые наблюдала подобное массовое кормление. Я стала разглядывать Лиз, с которой еще не общалась вовсе. Лиз ‒ резкий контраст с рыжей Клэр и блондинкой Мелани. Средний ребенок в семье, двадцатидвухлетняя женщина унаследовала внешность отца. Средний рост, крепкая кость. Черные вьющиеся волосы, смуглая кожа, еще более темная от загара, жгучие карие глаза. Только грудь она явно взяла от матери, (либо в роду отца все женщины подбирались по «молочному» признаку).

Шестой размер, такие же здоровенные арбузы, как у Клэр и у Мелани. Только очень темные, коричневые соски на смуглой бронзовой коже.

Ребятишки, насосавшись сладкого молока вдоволь, вернулись к своим играм. Только Сьюзи (все-таки девочка), малышка Мелани, заснула у мамы на руках. Женщины явно не спешили вернуться к своей работе, также, как и спрятать свои молочные агрегаты. Клэр стала подремывать. Лиз пыталась завести со мной разговор. А я хотела уйти.

Выручила меня, неожиданно, Мелани, она положила девчушку на руки Люси и попросила ее отнести в дом. Сама же схватила меня за руку и потащила через двор.

‒ Я покажу тебе ферму, и что мы тут делаем, – Мелани светилась радушием и гордостью за свою работу.

Мы направились к какому-то высокому сараю. Никогда бы не подумала, что мне будет интересна экскурсия по ферме. В телятнике Дайана, мать семейства возилась с молодым приплодом. В ангаре для техники мы застали Алена с папашей. Они нам только махнули мазутными руками. И я надулась на своего парня. Потом Мелани показала, где они втроем Клэр, Мелани и Лиз задавали корм птицам. По ее словам, их мужья Джорж, Грег и Робер были в поле. Но скоро они должны были приехать на обед.

Я сказала, что хочу подойти к своей машине, и распрощалась с Мелани. В сарае, где вчера мы так порезвились с Аленом, было сумрачно из-за закрытых ставен, но также пахло свежим сеном, свежими стружками, и древесной смолой, как и вчера. Я подумала, что по всем правилам этикета мой официальный визит уже должен и закончиться, но мне совсем не хотелось покидать гостеприимную семью. Лежа на соломе, я отдалась своим грезам, и не заметила, как заснула. По всей видимости, ночного сна мне не хватило.

Разбудил меня лучик солнца, падавший прямо на глаза. Я поднялась и посмотрела на время. Увы, я проспала обед. Где-то за стеной слышен был шум воды и хохот. Потягиваясь на ходу и позевывая, я пошла посмотреть, где это. Между старой конюшней и хранилищем для корма я обнаружила встроенные две душевые кабинки. Пластиковые гофрированные листы на опорах из труб, поднимающихся из бетонированного прямоугольника. Дверок на них просто не было. А вода поступала из шлангов, уходящих в стену хранилища.

В каждой кабинке плескалось по паре. Я шла вдоль стены, стараясь оставаться незамеченной. В ближней кабинке я разглядела Мелани и Робера, в следующей – Клэр и Джоржа. Между кабинками перегородки не было, только разводка из труб на уровне коленей. Обе семьи, не стесняясь наготы, резвились, обдавая друг друга струями из шлангов. Я залюбовалась картиной и слегка возбудилась. Снова пожалела, что я не часть этой семьи. Ну, почему бы нам с Аленом не оказаться сейчас среди них?

Между тем игры в душе приобретали все более выраженную сексуальную окраску. Обе пары оказались рядышком, шланги были продеты в кольца над головами и теперь точно походили на душевые в пионерлагерях из моего далекого советского детства. Клэр стояла зажатой между двумя мужчинами, спереди ее муж – Джорж, позади – муж ее невестки, Робер. Мелани прижалась своей огромной грудью к спине своего мужа. Робер, рябой темно-рыжий здоровяк, широкой кости, обхватил сиськи Клэр своими ручищами, а губами целовал ей шею и плечи.

Джорж целовал жену взасос, а руками ухватил ее за бедра. Я глядела во все глаза. Наблюдать такую групповуху я не удосужилась даже в студенческом общежитии. Мелани и Клэр оказались спиной друг к другу, а мужчины по разным бокам от них, каждый взял в руки по груди. Получилось, что у женщин на грудях руки разных мужчин. Женушки руками ласкали мужчинам члены, а те целовались с ними поочередно.

Было заметно, что вся четверка возбуждается все больше и больше. Клэр заскользила вниз, спиной к Мелани, пока не оказалась на корточках. Вторая женщина тут же последовала за ней. Они стали сосать своим мужьям, крепко, глубоко, c явным удовольствием. А потом поменялись местами. У меня перехватило дух, ведь в этой четверке Мелани и Джорж – сестра и брат! Мужчины склонились, пытаясь удержать груди в руках, но позы были для этого явно неудобны.

Через несколько мокрых минут мужики позасовывали свои хуи женщинам между сисек, при этом те все равно ловили головки членов ртами.

Робер стал что-то говорить на ухо Джоржу. Тот кивнул головой, и мужчины подняли женщин под руки, и все вместе направились в некое сооружение за углом кормохранилища. Конечно, я последовала тайком за ними.

Маленький молочный цех занимал переднюю часть коровника. Кругом кафель, мокро и чисто. Еще и прохладно. Четверка расположилась в дальнем углу за аппаратами на сдвинутых резиновых ковриках. Сначала девочки просто стояли рядышком рачком, лицом возле попки друг дружки. Джорж и Робер предоставили им свои «инструменты» для минета. В такой позе им было удобно наклонившись, мять женщинам их арбузные груди. Мужчины два раза поменялись местами. Потом произошло самое удивительное, чего я и ожидать не могла.

Джорж притащил шланги от переносного доильного аппарата, но на нем были не расходящиеся трубки, как для коров, а большие и глубокие чаши из прозрачной пластмассы с синими резинками – уплотнителями по краям.

Эти самые чаши Робер и Джорж насадили на груди своим женам. Скажу честно, груди еле поместились в них, потом аппарат мерно зажужжал. А я с вытаращенными глазами, прячась в проеме двери, убеждалась, что по трубке бежит тоненькой струйкой самое настоящее молоко!

Лица женщин выражали явное удовольствие, Клэр даже постанывала. Мужчины недолго оставались безучастными наблюдателями. Каждый разместился за бедрами своей женушки, и с недолгими приготовлениями мужчины проникли в них. Мне пришлось, присевши глубоко на корточках, чтобы не попасться, переместиться на другую сторону дверного косяка.

Так лучше было видно происходящее. Я зажала себе рот ладошкой, чтобы не вырвался крик, – парни имели девочек в попки, вот так сразу, без всякого разогрева, без проникновения во влагалище. Впрочем, судя по истомным стонам, для тех это было более чем желанным действием.

‒ Это у них нормальная практика? – подумалось мне, то ли с восхищением, то ли со страхом.

Джорж и Робер и в этот раз меняли партнерш, к чему я уже начала привыкать. Только отверстия они никак не собирались менять. Мелани отстегнула доилки от себя, ее груди явно похудели, зато она вся отдалась сексу. Одну руку она провела между ног подруги и ласкала ей пальчиками клитор и вход во влагалище, пока в анусе подружки двигался член. Клэр оказала ту же услугу своей невестке, хотя про аппарат на грудях она как будто совсем забыла.

Я не могла больше терпеть свое возбуждение, рука потянула молнию джинсов вниз, пальчики проникли в трусики. Вторая рука через блузку и лифчик добралась до соска. Чего я себе не могла позволить, так это застонать, а так хотелось!

‒ Хорошая коровка, послушная, молочка много, – ворковал Робер, трудясь над Клэр.

‒ Доись, доись, девочка, – поддержал его Джорж, – и похлопал женушку по бедрам.

В ответ та издала глухой рык сквозь сомкнутые зубы, и стала мелко трястись в сильном оргазме. Ее рука, забытая на подружкиной пизде, в том же бешеном ритме натирала ей клитор. Тут же и Мелани затряслась, как и ее невестка. Я не могла утерпеть. Так быстро, за каких-нибудь минуты три, я еще никогда не доходила до оргазма.

Как обычно, в последние дни, я на некоторое время потеряла над собой контроль. Не знаю, может я даже кричала, теперь не могу вспомнить. Очухиваясь, я увидела, как кончают почти одновременно мужчины. Их жены сидели теперь на полу на коленях, плечом к плечу, образуя небольшой треугольник. На Клэр больше не было тех огромных чашек от доильного аппарата.