От автора:

Эта история - одна из серии связанных между собой рассказов, известных как "Рассказы из хижины". Хотя она и является частью серии, это самостоятельное произведение. В этом цикле я не занимаюсь описаниями секса, и этот рассказ — не исключение.

От переводчика:

Цифрами со звёздочкой в тексте будут обозначены ссылки с объяснениями для любопытных, расположенные после текста рассказа.

Разгневанный человек

(The Shack: An Angry Man by Todd172)

Просто один из этих ёбаных дней.

Бывают дни, когда не стоит даже вставать с кровати. Такие дни начинаются с того, что ты, блядь, роняешь свою зубную щетку в унитаз, в который только что поссал. Лучшее решение - вернуться в постель, потому что дальше будет только хуже. Очевидно, это был один из таких ёбаных дней.

Тем не менее, я убедил себя, что мне нужно продолжать двигаться. Чтобы покупать еду, нужны деньги; чтобы деньги были, нужно их зарабатывать.

Первым делом надо было починить аккумуляторный сарай. Я потерял кучу автомобильных аккумуляторов, когда какой-то мудак с ножницами по металлу залез однажды ночью в сарай и украл 80 штук. Уверен, они сдали их куда-то в скупку, и, вероятно, в итоге получили не менее 400 долларов. Козлы. Я подозревал Ронни Пелтона, местного уёбка, который упорно стремился к тому, чтобы стать полной мразью, но доказать это не мог. Во всяком случае, пока.

Мне удалось прикрепить кусок жести на место, но это заняло вдвое больше времени, чем я ожидал, и, как обычно с жестью бывает, я умудрился дважды порезаться. Владея складом металлолома, я постоянно обновляю свою прививку от столбняка.

Полный комплект 22, 5-дюймовых алюминиевых дисков снялся легче, чем я ожидал. На eBay они, вероятно, уйдут за 1200. Несколько других запчастей тоже удалось снять довольно легко, так что день начинал казаться не полностью потерянным.

В этом и заключалась вся прелесть работы на свалке. Спасение означало брать вещи, которые никому не нужны, и спасать их, делать их полезными. (1*)

Не успел я оглянуться, как наступило время обеда. Я пошел в трейлер и помылся, как мог, остановившись, чтобы одеть свою бейсболку Coors Light и посмотреть в зеркало. Лысина не исчезла. Не благородные залысины на высоком лбу, а просто лысина с бахромой над ушами. Наверное, выглядело бы лучше, если бы я подстриг свои моржовые усы, но я и этого не мог сделать. Они скрывали огромный шрам на верхней губе. "Лицо со шрамом" для меня вовсе не фильм, и да, это было охуенно больно.

Достав свой обед из холодильника, я направился в "Квикмарт" Эда, чтобы купить большую колу и воспользоваться микроволновкой.

Честно говоря, у меня была холодная кола в холодильнике в трейлере, и, как минимум, шесть или семь работающих микроволновых печей в любое время, но это был своего рода ритуал, и лучшей частью моего дня было общение с Шири, которая работала на кассе. Она была, наверное, моим самым любимым человеком на свете, и если бы у меня были яйца, я бы давно пригласил ее на свидание.

Как только я вошел, она начала.

— "Привет, Лес, рада тебя видеть! Еще час, и мы бы разминулись. Разорванная смена, вернусь в десять вечера. Шелли снова на общественных работах по приговору суда, так что вечером у нее комендантский час".

Черт, было приятно, что кто-то рад меня видеть.

— "Это отстой, но, может быть, я зайду вечером за шоколадкой. Ты единственное, что может скрасить мой день".

— "Так и сделай, и ты тоже скрасишь мою смену. Купишь хот-дог или хочешь воспользоваться микроволновкой?"

— "Микроволновкой".

— "Это хорошо, потому что утром я поставила хот-доги в карусельную духовку, но забыла включить подогрев. Так что они крутились, но без толку".

— "Прямо как моя жизнь".

Шири хихикнула.

— "Меня даже не раскручивают, не говоря уже о подогреве".

Она поставила локти на стол, сцепила пальцы и положила подбородок на тыльную сторону ладоней.

— "Что у тебя?”

Я пытался глядеть в её искрящиеся глаза. У Шири было то, что моя мама назвала бы "здоровой парой легких", едва помещавшихся между руками.

— "Фахитас".

— "Фахитас! Только поглядите! Да ты просто жируешь! Говядина или курица?"

— "Говядина".

Я выставил время на микроволновке.

Она сморщила нос.

— "Я почти не ем говядину. Когда мама переехала к сестре, у нас год был бычок по имени Генри. Потом он исчез, а морозилка стала забита до отказа. Я не сразу это поняла, но когда поняла, это оттолкнуло меня от говядины. Тем не менее, я люблю хороший бургер время от времени".

Она потянулась, и я постарался не реагировать, но не смог удержаться, чтобы не взглянуть на ее впечатляющее декольте. Смутившись, я поднял глаза; она поймала мой взгляд, но вместо того, чтобы рассердиться или расстроиться, она подмигнула и выжидающе посмотрела на меня.

Я решила рискнуть.

— "Шири, что ты делаешь в пятницу..."

Шири внезапно вскочила, вытаращив глаза. Не совсем та реакция, на которую я надеялся.

Через секунду звякнул дверной колокольчик, и я оглянулся.

Блядь. Двое мужчин в масках с черепами и солнцезащитных очках, один за другим; один впереди с Глоком 19, другой с помповым ружьем.

— "Не двигаться!".

Глок был нацелен на меня. Я не слишком беспокоился по этому поводу; на меня направляли больше пистолетов, чем я мог вспомнить. Ублюдок держал его боком, как показывают в плохих фильмах. Я был уверен, что смогу справиться с ним, если он подойдет чуть ближе.

Однако дробовик был нацелен на Шири. Я осторожно поднял руки.

— "Нет проблем".

Парень с дробовиком жестом указал на Шири.

— "Положи все деньги в пластиковый пакет".

Я видел, как она спокойно выполняет инструкции. В голосе парня с "Глоком" было что-то знакомое, хотя оба они пытались изменить голоса.

Парень с "Глоком" протянул руку.

— "Дай мне свой бумажник".

— "Как я уже сказал, без проблем, в нем нет ничего такого, за что стоило бы умирать".

Я протянул ему бумажник. Он взял его.

Я повернул голову как раз в тот момент, когда он ударил меня пистолетом в лоб. Я видел это за милю, но я мало что мог сделать, не рискуя Шири. Я позволил себе упасть, уткнувшись носом в пару забрызганных белой краской рабочих ботинок. Я услышал, как он хихикает надо мной.

— "Мусорщик".

Они выбежали, и Шири почти мгновенно оказалась рядом со мной, помогая мне сесть.

— "Господи, ты в порядке?"

Я потрогал лоб, чувствуя липкую кровь на нем.

— "Черт побери".

Она взяла несколько салфеток со стойки и попыталась очистить порез, случайно прижав мою голову к своей груди.

— "Сильно болит?"

Ни один гетеросексуальный мужчина, прижав голову к невероятным достоинствам Шири, не может сказать, что ему действительно больно.

— "Всё будет в порядке. Это был "Глок", пластиковая херня, это не то же самое, что получить удар настоящим пистолетом".

Она оттащила меня к одному из столиков вдоль окна, где клиенты ели свои хот-доги.

— "Я должна позвонить шерифу. Большой Эд настаивает на этом".

— "Со мной все будет в порядке".

Через несколько минут шериф, два помощника шерифа и окружная скорая помощь были на месте.

Врач скорой помощи очистил рану.

— "Вам, наверное, нужно к кому-нибудь зайти. Неприятный порез и, возможно, у вас сотрясение мозга".

— "Я и есть тот самый кто-то. Если у меня и есть сотрясение, то оно чертовски легкое. Пиздюк бил, как девчонка. Просто дайте мне несколько этих пластырей-бабочек".

Врач скорой помощи посмотрел на шерифа, который пожал плечами.

Я подошел и воспользовался блестящей поверхностью автомата для кофе, чтобы стянуть порез.

— "Обожаю такие штуки, намного проще, чем зашивать эту хуйню".

Врач скорой помощи посмотрел на меня.

— "Вы часто этим занимаетесь?"

— "Был медиком в армии. Поэтому мое прозвище - "Иглы". И до сих пор не теряю лицензию ассистента врача".

— "Разве вы не держите свалку?"

— "Ну да."

— "Тогда почему..."

— "Потому что я очень не люблю людей, и мой дядя оставил мне склад, когда умер".

Пластыри остановили кровотечение, но головная боль нарастала в течение следующего получаса, пока они брали у нас показания.

Я ушёл, пока они еще разговаривали с Шири.

Перед моим трейлером был припаркован золотой Lexus, и как только я увидел его, у меня скрутило желудок. Я припарковался и направился по дорожке к своей входной двери, когда она выпрыгнула с переднего сиденья "Лексуса".

— "Лестер..."

— "Нет."

Я продолжал идти.

— "Лес, послушай..."

— "Просто. Нет."

Она пыталась следовать за мной, когда я подошел к двери.

— "Лес..."

"Нет, блядь!"

Я захлопнул дверь и закрыл ее за собой, прислонившись к ней на секунду, чувствуя, как холодный пот стекает по моему лицу и между лопаток, пока она колотила по ней и пыталась поговорить со мной.

Я подошел и включил стерео как можно громче, поставив Сантану, а затем включил на максимум внешние колонки.

Она ненавидела Сантану, но ей потребовалось десять минут, чтобы понять, что я не собираюсь уступать. Наконец я увидел, что ее машина отъезжает, подождал десять минут и вернулся к работе.

Ещё через десять минут после этого подъехал шериф.

— "Эй, Лес, мне нужно, чтобы ты ненадолго подъехал со мной в участок".

Я пожал плечами.

— "Я все изложил в протоколе. Ты арестовал кого-то из них и нужно опознание?".

— "Это займет всего несколько минут". - Он открыл пассажирскую дверь. - "Запрыгивай".

— "Ладно."

Департамент был всего в нескольких кварталах отсюда, так что я решил, что это будет быстрая безобидная поездка.

Все было в порядке. Мы с шерифом отлично ладили. Все было хорошо до тех пор, пока мы не добрались до участка и я не увидел золотой "Лексус", припаркованный возле него.

— "Да ты, блядь, издеваешься!".

Я попробовал открыть дверь, но она была заперта.

У него, по крайней мере, хватило благородства выглядеть смущенным.

— "Она сказала, что хочет просто поговорить пару минут".

— "Нет."

Он вздохнул и немного сдвинул шляпу назад.

— "Она будет продолжать создавать проблемы, пока ты с ней не поговоришь".

— "Да пошла она на хуй. Мы развелись, а это значит, что я больше не обязан разговаривать с этой сукой".

— "Она сказала что сделает так, чтобы штат Вирджиния проверил твою свалку. Ты знаешь, что они что-нибудь найдут. Они всегда могут что-то найти".

Он отвернулся и уставился в лобовое стекло.

Я откинул голову на сиденье.

— "Блядь..."

— "Три уголовных преступления".

— "Что?"

— "Три уголовных преступления. Я читал статью в Wall Street Journal о том, что средний взрослый человек совершает три преступления в день, даже не подозревая об этом".

— "Серьезно?"

— "Да. Скажем, у тебя есть тайленол с кодеином, оставшийся после травмы колена, ты забыл о нем, и он валяется в аптечке уже год. Я бы не стал обращать на это внимания, потому что обычно ты не такой уж и засранец, но это все равно уголовно наказуемое хранение. Вероятно, есть эквивалент для владельцев склада запчастей".

— "И не один" – вздохнул я.

— "Ты знаешь, что я на твоей стороне, но тебе не нужны проблемы, которые она может создать".

— "Пиздец."

— "Тебя это устраивает?"

"Нет, блядь. Я все еще пытаюсь освоиться с мыслью, что ты умеешь читать. Уолл-стрит джорнал?!"

Он усмехнулся.

— "Тебе станет легче, если я скажу, что искал фотографии красоток?"

— "Сделай мне одолжение. Сделай одолжение всем нам".

— "Какое?"

— "Прикуй меня наручниками, прикуй к стулу".

— "Правда?" - Он моргнул.

— "Да. Если я буду прикован к стулу, она не сможет солгать, что я что-то с ней сделал".

— "Она такая дрянь?"

— "Ещё хуже. В любом случае, если ты прикуешь меня наручниками, тебе не придется заниматься бумажной работой в конце дня".

— "Какой бумажной работой?"

— "Протоколом об убийстве после того, как я, блядь, изобью её до смерти. Если ты оставишь меня с ней одного в комнате и без наручников, это случится".

Через десять минут они привели ее в комнату для допросов и усадили напротив меня за стол. Она посмотрела на наручники.

— "Я не просила их об этом".

— "Я просил. Ради всех нас. Чего бы ты ни хотела, ответ – нет, блядь".

— "Ты не облегчаешь мне задачу".

— "Последнее, и я буквально имею в виду, последнее на земле, что я хочу сделать, это облегчить тебе хоть что-нибудь".

— "Ты что, обязан быть таким мудаком?"

— "Смотри. Ты разрушила мою жизнь, завела пятилетний роман, дождалась, пока я не окажусь в больнице, а потом забрала моих детей, забрал все, что у меня было, вместе с половиной моей пенсии, врала всем о том, как я плохо к тебе относился, чуть не посадила меня в тюрьму за то, чего я никогда не делал, разрушила мою карьеру... Я могу продолжать, но думаю, этого должно быть достаточно".

— "Я не разрушала твою жизнь. Это ты не отпустил меня".

— "Я просто хотел видеть своих девочек".

— "Это было непрактично; мы с Чарльзом не могли допустить, чтобы ты разрушал их жизнь".

— "Поэтому ты подала ложные жалобы на жестокое обращение и загнала меня в долги, пока я не отказался от родительских прав... Блядь! Почему я вообще с тобой разговариваю? Отъебись."

— "Я сделала то, что должна была сделать. Мы с Чарльзом думали, что у нас будет больше времени, чтобы подготовиться и облегчить нам всем жизнь. Но после того, как ты был ранен и пошли слухи, что тебя могут комиссовать из армии, мы должны были действовать быстро."

— "Иди к черту, в аду заждались. И прихвати Чака с собой".

Я увидел, как по ее лицу пробежала досада. Она ненавидела, когда кто-то задевал достоинство ее мужа-адвоката.

— "Твоя карьера закончилась из-за твоей маленькой проблемы с таблетками; это не моя вина".

— "Ты права, я сам виноват. Мне повезло, что полковник позволил мне пройти реабилитацию и уйти на пенсию, а не предъявил обвинения. Я поддерживаю свою лицензию медика, чтобы я мог, блядь, смотреть на себя в зеркало, но я не работаю, потому что я больше не доверяю себе рядом с таблетками. Это действительно так".

Я наклонился над столом так далеко, как мне позволяли наручники.

— "Я сделал выбор, чтобы с помощью Оксиконтина и валиума справиться со стрессом, который ты взвалила на меня. Это было легко, потому что они уже давали мне их от боли. Это был дерьмовый выбор. Но это был лучший выбор, чем сделать то, что я действительно хотел сделать, а именно - держать твою блядскую голову под водой, пока пузырьки не перестанут идти".

Она посмотрела на меня, пытаясь решить, серьезно ли я говорю, затем чопорно продолжила.

— "Что было, то сплыло...".

Она совершенно не заметила иронии в своем собственном заявлении.

— "Шарлотта. У тебя нет ничего, что я мог бы хотеть. В последний раз, когда я разговаривал с Тиффани и Тарой, было очевидно, что ты отравила их так глубоко, что они не взяли бы у меня даже почки, если бы умирали. Так что еще раз. Отъебись. Блядь. На хуй".

— "Мне нужно, чтобы ты вернул мою дочь домой".

— "Я не знаю, как объяснить тебе это более ясно. Есть ли, блядь, какой-нибудь язык, на котором я могу сказать тебе "отъебись", чтобы ты поняла? Кроме того, Тиффани и Тара уже взрослые. Позвони им и скажи, чтобы вернулись домой".

— "Я знаю, что они взрослые, Тиффани - врач. Дело не в них. У нас с Чарльзом есть еще одна дочь, Дилейни. Ей всего тринадцать".

— "Ещё раз. Это.Не. Моя. Проблема."

Она вздохнула, превозмогая себя.

— "Она сбежала, и нам нужно ее вернуть".

— "Нахуя мне иметь что-то общее с твоим порочным потомством?"

Она покачала головой.

— "Мы могли бы заплатить тебе..."

— "У вас не хватит денег... Господи, на всей этой ёбаной планете не хватит денег, чтобы я помог тебе и Чаки".

Она откинулась назад, изучая потолок.

— "А что если... что если мне удастся найти пистолет твоего деда?"

— "Пистолет, который, как вы поклялись в суде, был украден "неизвестно когда и неизвестно кем"? Единственное, о чем я просил, кроме возможности видеться с девочками?"

— "Он мог... случайно упасть в коробку при переезде. Чарльз коллекционирует памятные вещи времен Второй мировой войны".

— "Господи, ну ты и сука".

Она знала, что выиграла, и продолжила давить.

— "Дилейни часто убегает. Мы установили маячок в ее мобильник, о котором она не знает. Она выключает телефон, но он все равно посылает сигнал. Сегодня утром она ускользнула, но на этот раз она пошла не к подруге, а в Дарем".

— "Так вызовите полицию".

— "Мы не хотим вмешивать в это полицию".

— "Она ваша дочь. Мне насрать, но вам придётся это сделать".

— "Чарльз баллотируется в Сенат Вирджинии, мы не можем позволить себе скандал".

— "Ого, да ты же просто ёбаная мать года собственной персоной, не так ли?"

— "Мне все равно, что ты думаешь. Мне просто нужно, чтобы ты забрал Дилейни и привез ее в домой". - Она положила на стол маленький планшет. - "Это скажет тебе, где она находится, и приведет тебя прямо к ней. На нем также есть несколько ее фотографий".

Я подумал о том, какие неприятности она может мне доставить. Но, честно говоря, именно пистолет склонил чашу весов, это было наследие моей семьи, единственное, что осталось от деда.

— "Я тебе не верю. Ты снимаешь видео и скажешь, что попросила меня забрать твою дочь в Дареме и привезти ее к тебе, и что ты вернешь мне пистолет моего деда. Отправь его шерифу. Отдашь мне этот чертов пистолет, когда я привезу ее сегодня вечером. Все, после этого я не хочу иметь с тобой ничего общего. Клянусь Богом, если после этого ты хоть раз ступишь на мою территорию, я всажу пулю в твой ёбаный мозг и отправлюсь в тюрьму с улыбкой на лице и песней в сердце".

Она кивнула.

"Я дам ему видео; ты заберёшь Дилейни и получишь свой пистолет".

****

Спустя тридцать минут шериф высадил меня во дворе. Я подошел к трейлеру, достал ключи от Салли и, немного подумав, вытащил из прикроватной тумбочки свой Спрингфилд 1911 45-го калибра, затем добавил пару запасных магазинов.

Я открыл подъёмные ворота гаража Салли и уставился на нее. Вся загрунтованная, лишь с покрашенным капотом и пассажирской дверью, она, конечно, не была красавицей и больше походила на развалюху из проката, чем на что-либо другое. Угловатый кузов типа "Fox" не очень напоминал тачки из "Форсажа"; хотя, она была именно такой. Четырехскоростной Мустанг Кобра 1979 года со всеми фабричными наворотами и ещё кое-чем сверх того, что предлагал Форд. Мне пришлось здорово надрывать жопу, но я поставил пятилитровый движок второго поколения «Койот», лучшие подвески, которые можно было купить за деньги, и гоночные сиденья с пятиточечными ремнями безопасности. Может, это и было глупо, но я хотел получить что-то, что могло тягаться с чем угодно, и, несмотря на все ее косметические проблемы, Салли была именно такой девушкой.

Я поехал задворками на окраину Дарема; я ездил туда сотни раз, чтобы забрать товар. Пыльные каменистые дороги позволяли мне держаться подальше от шоссе, пробок и водителей-идиотов. Время от времени я проверял по планшету, не переехал ли мой груз, может быть, в торговый центр или еще куда-нибудь. Не с моим счастьем.

Потребовалось почти два с половиной часа, чтобы добраться до захолустного района. К этому времени, по данным трекера, она была там уже около пяти часов. Я припарковался за пару домов от цели. Черный блестящий Линкольн Навигатор и темно-синий Понтиак G8 GT стояли возле какой-то развалюхи. Нехорошо. Я засунул свой 45-й калибр за пояс.

Я поправил шляпу, посмотрел на себя в зеркало и понадеялся, что идиоты в двухэтажном доме будут отчаянно тупы.

Когда дверь открылась, я поднял планшет, как будто он что-то значил.

— "Я ищу "Дилейни Моррис". Я водитель Uber".

Парень, открывший дверь, был на полголовы выше меня и имел ошеломляющее количество татуировок. За ним никого не было.

— "Никто не вызывал здесь Uber".

— "Послушайте, я абсолютно уверен, что она здесь, инструкции довольно конкретные.

Я понятия не имел, работает ли Uber таким образом, но парень не выглядел особо умным. Я поднял ее фотографию, взяв планшет в левую руку.

— "Она не уйдет. Она теперь наша девочка". Его взгляд метнулся к закрытой двери.

Я сделал вид, что смотрю в планшет.

— "Чувак, ей всего 13 лет".

— "Ты знаешь, как говорят, мужик. Достаточно взрослая, чтобы истекать кровью, достаточно взрослая, чтобы..." (2*)

Он так и не закончил предложение; медики хорошо знают анатомию. Например, что челюстной сустав особенно уязвим для внезапного сильного удара, скажем, правого кросса, нанесенного без предупреждения.

Он пошатнулся и упал на колени, тогда я вбил еще один в ту же точку и ударил его коленом в лицо, когда он безвольно опускался на землю. Боже, как это было приятно.

Из его рта потекла струйка крови. Думаю, он был достаточно взрослым.

Я подошел к двери, на которую он смотрел. Там была щеколда с отверткой, запиравшей дверь. Я вытащил отвертку и дернул дверь.

Она сидела, явно напуганная, на краю провонявшего крысами матраса, брошенного на пол. Она моргнула, когда в комнату хлынул свет. Окна в комнате были закрашены снаружи. По крайней мере, на ней все еще была одежда; это был чертовски хороший знак.

— "Пойдем. Я здесь, чтобы отвезти тебя домой".

Она ничего не сказала, просто вскочила и бросилась к двери. Она остановилась, посмотрела на лежащего на земле парня и сделала паузу, чтобы ударить его ногой в лицо так сильно, как только могла.

Я услышал движение наверху. Много движения.

— "Шевелись" - я схватил ее за руку и потащил к Салли.

— "На этом? Серьезно?"

Даже будучи напуганной, она была явно не была потрясена машиной.

— "Пошевеливайся, Тыковка. Лимузин в ремонте".

Я запихнул ее на пассажирское сиденье.

— "Что это за штуки?"

Она возилась с пятиточечными ремнями.

— "Господи. Это ремни безопасности.".

Я наклонился и начал застёгивать ремни. Она замерла, когда я затянул паховый ремень.

— "Спокойно. Я просто пристегиваю тебя".

Я защелкнул ремни, пробежал вокруг машины, не сводя глаз с двери, и скользнул на свое место.

Она возилась с центральной частью ремня.

— "Он сломан. Я не могу выбраться".

— "Я починю его позже".

— "Но я не могу выйти".

— "В том-то и дело, дамочка. Какого черта ты вообще пытаешься первым делом улизнуть с сиденья..."

Я прервался, когда из передней двери дома высыпали фигуры. Я рефлекторно посчитал. Восемь. Черт.

— "Пора уходить. Друзья-задроты твоего парня уже в пути".

Я попытался медленно и тихо отстраниться, но несколько из них посмотрели в мою сторону.

— "Он не мой парень. Он просто друг Брэндона. Брэндон не смог приехать, поэтому этот парень подобрал меня".

— "Дай угадаю, ты познакомилась с Брэндоном в интернете? Невероятно, блядь. Трудно поверить, что кто-то до сих пор покупается на это дерьмо. Ты действительно все еще веришь, что он существует?"

— "Пошел на хуй".

У нее хватило воспитания, чтобы слегка смутиться.

— Ой-ёй-ёй. Гляньте на нее, она использует плохие слова, как будто она уже выросла. Ты не должна, блядь, ругаться, это не по-женски".

"Пошел на хуй!" - На этот раз она посмотрела с ненавистью.

— "Это я уже слышал, фея Динь-Динь. Не очень креативно, да?"

В зеркале заднего вида я видел, как они набиваются во внедорожник и G8. Я затаил дыхание, надеясь, что они убегут из страха, что кто-то вызвал полицию.

— "Иди на хуй!" - она яростно дергала ремни.

— "Тебе действительно придется поработать над своим словарным запасом".

Черт. Они поворачивали в мою сторону. Салли могла обогнать этот внедорожник, но "восьмерка" будет проблемой, несмотря ни на что.

Не понимая, она, видимо, думала, что с потерявший сознание бандитом опасность исчезла.

— "Ты что, извращенец, похищаешь девочек?"

— "Неа. Это делается проще. Всё, что нужно, это притвориться парнем по имени Брэндон в интернете, и они прибегут сами".

Мне нужно было сделать это без привлечения полиции; меньше всего мне хотелось, чтобы Шарлотта уронила дедушкин пистолет в океан. Я поехал обратно по маршруту, по которому приехал. Знакомая земля.

— "Засранец".

— "Уже лучше, по крайней мере, теперь ты проявляешь немного творчества".

Внедорожник выехал перед "G8"; не самый лучший план, "восьмерка" могла бы обогнать меня и зажать в угол, но я мог обойти и обогнать внедорожник, если бы мне понадобилось. Но мне не нужно было, чтобы они это знали. Пока не нужно. Я ускорился как можно плавнее.

— "Мне не нужна была твоя ёбаная помощь".

— "Я это видел. Ты заперла их там, где хотела. Очень умно."

— "Иди на хуй. Зачем ты вообще в это ввязался?"

— "Твоя мать втянула меня в это".

— "Она ёбаная сука".

— "Ну, в этом мы согласны. Шарлотта - хладнокровная, бессердечная, бездушная сука первого класса".

— "О Боже, ты и правда её знаешь!".

— "Ни хрена себе. Очко в пользу Нэнси Дрю, девочки-детектива".

Я держал Салли в четверти мили впереди внедорожника, катясь так, словно не замечал их. Если слишком на них надавить, они начнут действовать раньше, чем я буду готов.

Я был уверен, что они ищут то же, что и я: тихое место без свидетелей. У меня было как раз такое место для всех нас, если бы только они были достаточно терпеливы, чтобы подождать пятнадцать минут или около того.

— "Нам нужно вернуться. Этот парень забрал мой рюкзак с одеждой. Он и телефон забрал. Сказал, что его нужно зарядить".

Я посмотрел на нее и закатил глаза, но не сказал ни слова.

Она немного откинулась на сиденье.

— "Ты, наверное, думаешь, что я идиотка".

— "Не совсем. Тебе нужно больше стараться, чтобы дослужиться до идиота. Ты, блядь, так и не сообразила, что произошло?"

Она молча уставилась себе под ноги.

Я продолжил.

"Ты должна была стать чертовой услугой на вечеринке. Там было по меньшей мере восемь парней, и, возможно, еще больше на подходе. Ты знаешь, что бы они с тобой сделали? Пошевели, блядь, мозгами!".

Она сжалась в комок, спазматически дыша. Я знал, что она плачет, но она не хотела, чтобы я знал. Она не хотела показаться слабой. Она перевела дыхание и стиснула зубы.

— "Засранец".

Я засмеялся.

— "Правильно. Не можешь быть умной, научись быть жесткой. Потому что она тебе, блядь, понадобится, если ты не поумнеешь".

Мы были уже близко. Я свернул на широкую гравийную дорогу. Я проезжал здесь десятки раз и знал здешние дороги; я просто надеялся, что мне хватит удачи, чтобы провернуть это.

Она отвернулась, пытаясь вытереть слезы с глаз, чтобы я их не увидел.

— "Тебе обязательно быть таким хуем? У меня был реально ужасный день".

— "Хочешь сочувствия? Оно в словаре между сранью и сифилисом. Считай это уроком и больше не делай глупостей".

Внедорожник отъехал в сторону, и G8 начала быстро набирать скорость; я нажал на газ, и двигатель взревел от восторга, а ускорение впечатало вытаращившую глаза Дилейни обратно в ее кресло.

— "Срань господня!"

— "Держись. Твои друзья решили, что им не нужны свидетели".

Она оглянулась и увидела, что синяя машина набирает скорость.

— "О Боже! Сделай что-нибудь!"

— "Делаю. Сейчас будет немного неприятно".

Когда мы рванули вперед, внедорожник далеко отстал. Кобра поднимала облако пыли длиной почти в городской квартал, и я видел, как "восьмерка" набирает скорость.

— "Они нас догоняют!"

— "Мне и нужно, чтобы они почти догнали. Просто, блядь, держись."

Узкая скальная дорога, которую я искал, быстро приближалась слева. Я переключился на пониженную передачу, сбросив скорость.

Она уловила резкое замедление.

— "Не останавливайся! Они..."

Что бы она ни собиралась сказать, она не успела - я выжал сцепление и дернул ручной тормоз.

Руль вправо, руль влево.

На секунду, когда мы дрифтом вошли в поворот, мне показалось, что что-то не так с двигателем, но высокочастотный звук был криком Дилейни, которая пыталась свернуться в клубок с полностью застегнутыми ремнями безопасности.

Нажал на педаль тормоза, чтобы еще немного снизить скорость. Как только машина выровнялась, я надавил на газ, и когда обороты подскочили до красной отметки, я отпустил сцепление и бросил ручной тормоз.

Мы помчались вниз по узкой каменистой дороге, по обе стороны которой мелькали деревья, канавы и поля, поднимая еще большее облако пыли. Водитель "G8" даже не попытался повернуть; он пролетел мимо, словно голубое пятно. Ему придется искать место для разворота, как только он сможет затормозить, что, вероятно, займет у него четверть мили.

Внедорожник, ехавший медленнее, легко прошел поворот.

Я немного притормозил, чтобы дать ему возможность догнать меня, мне нужно было, чтобы он был ближе, чтобы провернуть задуманное. Пыль на дороге из красных камней была невероятно густой; мелкий порошок, который мог висеть в воздухе вечно, густо покрывал деревья и траву рядом с дорогой.

Водитель внедорожника был сосредоточен на мне и забыл о самом важном в вождении. Самое опасное на дороге - это не другой водитель.

Это дорога.

Лобовое стекло покрылось пылью, он сосредоточился на милой маленькой попке Салли и не заметил, что мы приближаемся к Т-образному перекрестку.

Я переключил Салли на вторую передачу, крутанул руль вправо, затем влево, закрутил ее в поворот прямо на перекрестке, где дорога расширяется, и аккуратно поставил ее намертво вдоль обочины.

Когда водитель внедорожника понял, что происходит, было уже слишком поздно. Он все еще ускорялся, когда пересекал перекресток, и его отчаянная попытка повернуть была, вероятно, одним из худших вариантов, которые он мог сделать. Правда в том, что хорошего варианта у него просто не было.

Контролируемый разворот, или разворот бутлегера, лучше всего выполняется на автомобиле с низким центром тяжести, задним приводом и механической коробкой передач. Предпочтительно с отличными стабилизаторами поперечной устойчивости.

Это практически невозможно на внедорожнике с высоким центром тяжести и автоматической коробкой передач на скорости сто километров в час.

В течение доли секунды внедорожник ещё находился в вертикальном положении, заносясь точно вбок, затем шины застучали, баланс сместился, и он невероятно быстро закувыркался. Все это еще можно было бы пережить, если бы не причина Т-образного перекрестка: десятиметровый скальный выступ, который оказалось легче объехать, чем прорезать. Даже когда я врубил скорость и начал разгоняться сквозь облако пыли по дороге из красных камней, мимо нас всё ещё пролетали куски внедорожника. Выжить после такого не мог никто.

Дилейни, глотая воздух, смотрела назад по дороге на кровавую бойню.

— "Что... что..."

— "Возьми себя в руки, это еще не конец".

Я переключал передачи так быстро, как только мог, выжимая газ. Двигатель завыл с демоническим ликованием.

Впереди виднелась "G8", надвигающаяся на нас. Я оскалил зубы.

— "Ладно, ублюдок. Хочешь поиграть в «кто первый струсит»? Давай!"

Я видел, как кто-то высунулся из заднего пассажирского окна. Крошечные вспышки на фоне его силуэта подсказали мне, что он делает. Удивительно, но у Дилейни хватило присутствия духа, чтобы понять это.

— "Они стреляют!"

Она смотрела на меня, бледная и испуганная.

"Да и хуй с ними, если они не умеют шутить, Котенок".

Водитель "G8" не был единственным игроком на поле; попасть в движущуюся цель из ускоряющейся машины чертовски трудно и в лучшие времена. Я скорее потеряю управление, чем попаду под пулю.

Ему потребовалось слишком много времени, чтобы понять это. Никогда, никогда не играйте в салочки с тем, кто не играет по тем же правилам, что и вы. Никогда не играйте с тем, кто не боится быть убитым.

Как только он понял, что я не собираюсь поворачивать, он попытался уйти в сторону, но дорога была слишком узкой, и G8 занесло, когда переднее левое колесо, а затем нос уткнулись в мягкую грязь кювета. Когда мы промчались мимо, я увидел испуганное лицо стрелка, когда его выбросило из окна. Машина превратилась в недолговечный полуторатонный снаряд, вращаясь в воздухе и проносясь через кустарники, пока не столкнулась со стволом массивного живого дуба.

Я медленно затормозил, не хотелось терять управление. Дилейни вжалась в себя, полусвернувшись, белая, как смерть, стуча зубами. Она была в шоке. Похоже, она теряла сознание.

Может, это и к лучшему; если она это сделает, следующая часть будет намного легче для нее.

Я переключился на задний ход, пока не оказался в 30 метрах от искореженных обломков "восьмерки", затем остановился; обломки горели. Это редкость, и это означало, что авто получило невероятно сильный удар. Я вышел из машины, вытащив из пояса пистолет 45-го калибра. Дилейни застыла на полу и даже не подняла глаз, когда я закрыл дверь.

Я видел достаточно, чтобы понять, что из "восьмерки" никто не выйдет живым, но стрелок на обочине все еще дергался.

Я подошел и посмотрел на него. Его позвоночник был явно сломан, а глаза ничего не видели, но он все еще был жив. Возможно, он не выжил бы даже в больнице, но это не имело значения, я не мог рисковать.

Я выстрелил ему в лоб и направился обратно к "Кобре". Лицо Дилейни было чистым белым листом с темными впадинами глаз, когда она наблюдала за мной.

Мы отъехали в сторону главной дороги.

— "Почему... Почему ты...?"

— "Они знали твое имя. Они знали, где ты живешь. Как ты думаешь, что они собирались сделать, если бы не догнали нас сейчас?"

Она вздрогнула, нижняя губа судорожно задрожала.

— "Они собирались убить меня, да?"

— "Ты бы умоляла их убить тебя".

Она наклонилась вперед на секунду, но ничего не вышло.

— "Да пошли они на хуй".

Из ее глаз потекли слезы.

— "На хуй!".

— "Держись за этот гнев, детка. Иногда это все, что у тебя есть".

Она выпрямилась и сделала три глубоких вдоха, каждый из которых был длиннее и глубже, заставляя себя успокоиться.

— "Хуй с ними!".

Мы ехали почти час, не разговаривая вообще, пока я не заметил кое-что.

Я принюхался.

— "Что это за запах?"

Дилейни жестом указала на свои ноги.

— "Я описалась, ясно?! Ты просто ёбаный псих!"

Я пожал плечами.

— "Хорошо, что у меня виниловые сиденья. Опусти стекло, Солнышко. Нам еще пару часов ехать, чтобы доставить тебя домой, и я не хочу всю дорогу чувствовать этот запах".

— "Ты ебанутый!"

— "Ты уже говорила это".

— "Из-за тебя меня могли убить. Что, если бы мы столкнулись? Если ты забыл, мой ремень безопасности не расстегивается".

"Да мне насрать" — усмехнулся я — "Вот тебе немного математики. Мы ехали сотню в час, они так же быстро. Эта машина весит тонну триста, а их - около полутора тонн. Если бы мы столкнулись лоб в лоб, ты бы ни черта не почувствовала".

— "Кто ты?"

Ее голос стал немного тише.

— "Не важно. Я здесь, чтобы отвезти тебя домой".

Она помолчала немного.

— "Ты типа полицейский?"

— "Нет".

— "Но то, что ты сделал с машиной, и то, как ты убрал... всех..."

Я должен был пропустить это мимо ушей и дать ей возможность молчать, но вместо этого я ответил.

— "Я двадцать лет провёл в армии, Лютик. Семнадцать лет в спецназе".

— "Правда?" - Она скривилась - "Ты не похож на..."

— "Ну извини меня нахуй, принцесса Глиттерспаркл. Лиам Нисон и Брэд хуев Питт сегодня были заняты, так что ты застряла с моей уродливой задницей. Мне чертовски жаль, что я не оправдал твоих ожиданий".

Она уставилась на меня на минуту.

"Боже, ты же бывший мамин муж, так? Она говорила, что он был крутым парнем в армии".

Я взглянул на нее и снова посмотрел через лобовое стекло на дорогу.

— "Она сказала, что ты ненавидишь ее больше всего на свете. Зачем тебе помогать ей?"

— "По той же причине, по которой любой человек помогает любому. У нее есть то, что мне нужно".

— "Тиффани и Тара".

Я покачал головой.

— "Вряд ли. Даже если бы эта сучка сказала им правду сейчас, уже, блядь, слишком поздно, чтобы что-то изменить".

— "Правду?"

— "Она всем говорила, что я издевался над ней, избивал ее. Я ни разу не прикоснулся к ее изменяющей, лживой заднице".

— "Ох."

Она сидела молча некоторое время, и в конце концов я включил CD-плеер, поставив Сантану.

— "Почему ты слушаешь эту музыку?"

— "Это помогает мне успокоиться, не дает злиться".

— "Может, тебе стоит попробовать что-то другое, похоже, это не работает".

— "Ха-ха, Кекс, очень смешно".

Она сдвинулась, скрестив руки.

— "Я хочу переодеться и привести себя в порядок".

— "Продолжай хотеть. Посмотрим, к чему это приведет".

— "Господи. Неудивительно, что она развелась с тобой".

— "Заткнись".

Она немного посидела.

— "Сделай мне одолжение - забери Тару и Тиффани".

— "Они взрослые. Черт, она сказала, что Тиффани - врач".

— "Да, а Тара - адвокат. Они идеально подходят папе и маме".

Я посмотрел на нее.

— "Ты не совсем соответствуешь стандарту, не так ли?"

— "Пошел на хуй. Я их ненавижу".

Я услышал горечь в ее голосе.

— "Рад за тебя, Пирожок".

— "Я серьезно".

— "Продолжай в том же духе. Бунтующая девочка-подросток, которая ненавидит свою семью - как, блядь, оригинально".

Она обхватила себя руками.

— "Они, блядь, такие идеальные. Я только и слышу о том, как они получали одни пятерки и были в Национальном почетном обществе. И вся такая же херня".

— "И что? Работай усерднее".

— "Я не могу работать усерднее, у меня дислексия. Засранец. Если я очень сильно сосредоточусь, я могу читать минут 20, а потом все идет насмарку. Я из тупых детей".

— "Умственно отсталая? Готов поспорить, что это жжет задницу Чаки"- хмыкнул я.

— "Он стесняется меня. В самом деле" - в ее глазах стояли слезы.

— "И ты прилагаешь все усилия, чтобы он продолжал".

— "Иди на хуй. Ты не знаешь, каково это".

— "Так говорит каждая девочка-подросток".

— "У меня есть реальные проблемы".

— "Да что ты говоришь? У всех есть реальные проблемы. Мне нужно быть на складе, но я не могу, потому что моя сумасшедшая сука бывшая, блядь, жена заставляет меня прыгать через херовы обручи, искать ее психованную дочь, за то, на что я имею полное, блядь. право. У всех есть реальные проблемы. Если хочешь решить свои проблемы, найди что-то, в чем ты хороша, и работай над этим".

— "Что у нее есть такого, что тебе нужно?"

— "Пистолет моего деда. Он носил его во Вторую мировую, мой отец носил его во Вьетнаме, а я носил эту чертову штуку в Сомали. Эта сука сказала, что вернет его мне, если я приведу тебя к ней".

Она долго сидела молча.

— "У тебя действительно есть склад металлолома? Типа, старые машины и прочее?"

— "Да, старые машины и прочее. Свалка".

Она уставилась в окно.

— "Это прикольно. Наверное, там можно делать всякие классные вещи".

— "Это много тяжелой работы".

— "Это все равно прикольно. Ты можешь чинить разные штуки. Готова поспорить, ты сделал там эту машину".

— "Более или менее. Я начал с рамы".

"И что это?"

— "Форд Кобра 79-го года".

— "Я сделала меч на уроках труда в школе. Это было круто, но меня отстранили".

— "Наверное, тебе стоило уточнить у учителя, разрешено ли делать мечи".

— "Они больше злились на то, что я взломала дверь, чтобы воспользоваться оборудованием в мастерской по металлу".

— "Почему было просто не пройти курс по металлообработке?".

— "Они не разрешили мне; занятия проходили одновременно с коррекционным английским и коррекционной математикой. Они все равно не разрешили бы слабоумному посещать занятия по металлу".

— "Я не думаю, что ты должна использовать слово "слабоумная" или «дебил».

— "Я могу использовать его сколько угодно, я и есть дебил".

Она скосила глаза и высунула язык из уголка рта.

Я не смог сдержаться и хмыкнул. Потом она хихикнула. Очень скоро мы оба смеялись до слез.

Наконец, я перестал смеяться.

— "Это был долгий ёбаный день, мне нужно было посмеяться".

Она хихикнула снова.

— "Мой тоже не был солнечным светом и розами, Персик".

Я снова хмыкнул. По крайней мере, она была настроена на игру.

"Господи. От тебя воняет. Если ты все еще хочешь помыться, мы достаточно близко, к Квикмарту. Может быть, Шири разрешит тебе воспользоваться офисным душем.

— "У меня нет одежды. Придурок."

— "В квартале от "Квикмарта" есть магазин «Всё по доллару». Он работает допоздна, я забегу и куплю тебе одежду. Какой у тебя размер?"

— "Двенадцатый размер, в "Девочках". Только, блядь, никаких шмоток с цветочками".

Я не волновался, что она сбежит. Если она не вылезла из ремней, когда я разбирался с этими говнюками, то не вылезет и сейчас.

Вернувшись к машине, я бросил сумку ей на колени.

"Серьезно? Джинсы сойдут, но футболка с единорогом и диснеевские трусики?"

— "Это всё, что у них было; это однодолларовый магазин, а не Macy's".

— "Господи. Я сдохну от позора".

"Это то, что у них есть; или можешь продолжать пахнуть, как писсуар. Бумажные полотенца и чистящее средство - для твоего сиденья, ты его обоссала, тебе и убирать".

Она ворчала, но кивнула.

Я остановился перед "Квикмартом", затем обошел вокруг, чтобы вытащить ее из ремней.

— "Веди себя хорошо. Шири - моя подруга, и ей не нужно твое дерьмо".

— "Если она терпит тебя, то я не понимаю, как, черт возьми, я могу ухудшить ее жизнь".

— "Заткнись." - я пропустил её вперёд.

— "Что случилось?" – улыбнулась Шири, когда мы вошли.

— "Моей племяннице нужно воспользоваться душем в вашем офисе".

Шири сузила глаза, но вытащила из-под стойки ключ от офиса на огромном деревянном бруске. Она начала нерешительно протягивать его мне, но я отмахнулся.

— "Лучше сама покажи ей, где это".

Шири облегчённо взглянула.

— "Покажу".

Я посмотрел на девушку.

— "Помни, что я сказал. Не нарывайся на неприятности."

Она скорчила гримасу и язвительно отсалютовала: - "Есть, сэр."

Шири проводила ее в подсобку, а через несколько мгновений вышла обратно.

— "Она же на самом деле не племянница, так ведь? "

— "Это дочь моей бывшей жены. Она сбежала, и мне пришлось ее вернуть. Надеюсь, она не сможет оттуда сбежать?"

"Нет, если только не выломает решётку в окне. Родственники - вечная боль в заднице. Я вносила залог за мою кузину Шелли пять раз. Возврата денег так и не дождалась".

Она сделала паузу, озадаченная.

— "Не думала, что ты в хороших отношениях со своей бывшей".

— "Нет, просто это был один из тех ё... чертовых дней".

Шири потянулась и коснулась моей руки.

— "У нас было хреновое начало сегодня утром, не так ли?"

Я увидел в ее глазах что-то кроме сочувствия и на секунду почувствовал, что, возможно, этот день не был полным дерьмом. Затем за моей спиной звякнула дверь.

— "Эй, Шири, мне нужна банка Skoal".

Шири закатила глаза. Я оглянулся через плечо на Ронни Пелтона. Он посмотрел на меня и усмехнулся.

— "Эй, мусорщик, ты дерьмово выглядишь. Наткнулся на дверь?"

Я смотрел, как он протискивается к прилавку, и его одеколон омывал меня, когда он заглядывал в топик Шири, пока она доставала банку "Skoal".

— "Классные буфера! Лучше, чем Большой Каньон".

Я посмотрел на его рабочие ботинки, забрызганные белой краской.

Это всё ещё был один из тех ёбаных дней. Иногда не стоит вставать с постели. Ни за что.

Я схватил его за затылок и изо всех сил ударил лицом о прилавок, а потом пнул сбоку по колену так, что оно сложилось внутрь.

Он закричал, но пока он падал, я снова ударил его лицом о край стойки, вырубив его.

Я позволил ему рухнуть на пол, пока Шири стояла прямо и, приподняв одну бровь, наблюдала за его падением.

— "Ух ты! Если ты защищал мою честь, то планируй зависать здесь чаще. Эти сиськи привлекают много внимания".

Она внимательно посмотрела на него, изучая лужу крови, растекающуюся из его расплющенного носа.

— "По крайней мере, пока слухи не разойдутся. Ты не делаешь ничего наполовину, не так ли?"

— "Дело не в этом..."

Я поймал её разочарованный взгляд.

— "Во всяком случае, не только. Этот говнюк - один из тех идиотов, которые ограбили нас сегодня утром".

— "Ты уверен?"

Я задрал заднюю часть его куртки и вытащил "Глок 19" из-за пояса, разрядил его и бросил на прилавок.

— "Те же ботинки, тот же дерьмовый одеколон из долларового магазина, тот же чертов пистолет".

Шири кивнула, сняла трубку и начала набирать номер. Слишком много цифр для 9-1-1.

— "Привет, Эд. Да, твой кузен Ронни. Он тот самый сукин сын, который ограбил нас сегодня утром. Тот же пистолет, те же ботинки, тот же одеколон. Он будет здесь, Лес только что выбил из него всё дерьмо. Пройдет время, пока он очнется. Да, я скажу ему. Семья - это заноза в заднице".

Она положила трубку.

— "Большой Эд будет здесь минут через пятнадцать, чтобы забрать Ронни для небольшого разговора. Сказал, что ты можешь взять бесплатно газировку, если хочешь".

Дилейни вышла из офиса и наклонилась, чтобы посмотреть, на что смотрит Шири. Она уставилась на парня на полу, затем подняла глаза на меня.

— "Господи Иисусе! Интересно, ты сможешь, блядь, продержаться хотя бы час, не избив кого-нибудь, и, возможно, только возможно, не подпалив или не расстреляв что-нибудь?"

Она повернулась к Шири.

— "Ты должна знать, что у него очень, очень, очень серьезные проблемы с гневом".

Шири улыбнулась ей с сиропной сладостью.

— "Ни один мужчина не совершенен, дорогая. Им нужны женщины, чтобы держать их на правильном пути". - Она повернулась ко мне. - "Кстати говоря... сегодня утром у меня сложилось впечатление, что ты собирался пригласить меня на свидание".

— "Я собирался спросить, что ты делаешь в пятницу".

— "Ну, честно говоря, я располагаю временем".

Она посмотрела на Дилейни:

— "Мужчины бывают немного тормознутыми. Я собиралась дать ему по голове и оттащить в свою пещеру, если он не поймет намека или не сможет вымолвить ни слова".

Дилейни хихикнула, зазвучав, для разнообразия, как ребенок.

— "Я постараюсь это запомнить".

Я посмотрел на них обеих.

— "Это часть того, чему учат девочек, когда переводят их в шестой класс?"

Обе захихикали одновременно.

Через несколько минут Большой Эд наконец-то приехал с парой своих детей, таких же больших, как и он сам; он покачал головой, пока его дети тащили все еще бессознательного Ронни к его грузовику.

— "Семья - это заноза в заднице".

Шири, наблюдая, как Дилейни ест свой третий хот-дог и потягивает колу, улыбнулась.

— "Иногда".

****

Пока мы ехали по последнему отрезку нашего маршрута, стояла почти комфортная тишина, но в конце концов Дилейни потянулась и коснулась моей руки.

— "Я знаю, что мама забрала у тебя все, пока ты был в больнице. Я знаю, что это чушь, но она говорит об этом, как о побеге из Алькатраза. Как она заставила тебя позволить им забрать Тару и Тиффани?".

— "Я даже не видел ни ее, ни девочек после того, как вышел из больницы. Она заставила Чака постоянно подавать охранные ордера против меня. Согласно поправке Лаутенберга, если находишься под защитным ордером, ты не можешь иметь доступ к оружию. Для некоторых медицинских работников это не является большой проблемой, но в спецназе это так. У меня не было денег, чтобы бороться с этим, поскольку она забрала все, и было похоже, что меня выгонят из армии и я потеряю пенсию, если не буду сотрудничать. Кроме того..."

Я остановился, я не был уверен, стоит ли говорить ей правду.

— Что "кроме того" ?

— "Я был очень зол".

— "Сейчас ты не злишься?"

— "Не сравнить с тем, что было тогда. Я терял контроль, чертовски много пил, принимал таблетки, которые не стоило принимать. Я все время мечтал убить ее и Чака."

— "Похоже, она это заслужила".

— "Тогда у Тары и Тиффани не было бы семьи. Мне все равно не стало бы легче. Кроме того, если бы я это сделал, тебя бы здесь не было. И сегодня было бы чертовски скучно".

Она посмотрела на меня и скривила рот в полуулыбке.

— "Даже не смотря на то, что я описалась в твоей машине?"

— "Ты справилась с этим лучше, чем многие. Ты не потеряла сознание, тебя не стошнило, и ты не хватала меня за руки, пока я вёл машину".

— "Я подумала, что из-за этого мы можем погибнуть".

— "Это довольно ясное мышление для ребенка c задержкой развития. Я видел и тренированных солдат похуже".

Она улыбнулась и выпрямилась.

— "Неплохо для одного из тупых детей, да?"

— "Чертовски хорошо, вообще-то. Тебе просто нужно научиться сохранять хладнокровие. Не позволяй своим эмоциям брать верх и указывать тебе, что делать. Обдумай все и ответь, а не просто реагируй. Мне понадобилось тридцать пять лет, чтобы понять это, а у меня всё ещё случаются проёбы".

— "Сохранять хладнокровие? Это я могу. Просто хотелось бы быть умнее".

— "Смотри, ты не умеешь хорошо читать. И чо, бля? Бери книги на аудио. Даже в маленькой библиотеке их тонны. Просто ищи другие способы получить то, что хочешь".

Она кивнула и стиснула челюсти, когда показался абсурдно огромный дом её родителей.

Когда мы вышли из машины, я повторил: "Помни, что я сказал. Я не хочу, чтобы мне снова пришлось искать тебя, гопница (3*)".

Она ухмыльнулась: "Гопница — это мне нравится.'"

— "Ты готова?"

— "Гопница говорит: "Похуй"".

Я давил на звонок, не отпуская.

— "Она ненавидит, когда люди так делают".

— "Я знаю".

Дверь открылась, и Шарлотта оглядела нас.

— "Получи и распишись, Шарли".

Она поморщилась, услышав своё старое прозвище от меня.

— "Дилейни, иди внутрь".

Как только Дилейни прошла, хмуро глядя на нее, Шарлотта попыталась закрыть передо мной дверь. Я придержал ее и толкнул, чтобы пройти.

— "Ничего не забыла?"

Она пыталась состроить невинность.

— "А, это. Я просто не знаю, где он может быть. Поговорим об этом позже".

Было совершенно ясно, что она не собиралась ничего возвращать. Пройдя мимо нее, я увидел несколько хорошо одетых женщин, сидящих в креслах в ее гостиной. Единственными, кого я знал, были Тиффани и Тара, которые презрительно наблюдали за мной. Несомненно, они были здесь, чтобы стать достойными свидетелями любого насилия с моей стороны. Я смотрела, как Дилейни исчезает в соседней комнате.

Я посмотрел на нее и прошипел: "Ты, блядь, издеваешься надо мной. Я сделал то, что ты хотела".

— "Чарльза нет дома, но я попрошу его посмотреть, сможет ли он найти его, когда приедет".

Она сказала это громко, вежливо, но самодовольное выражение ее лица сказало все, что нужно.

— "Все в порядке, мама, я нашла его!" - радостно объявила Дилейни из арки - "Он был в сейфе в кабинете, прямо рядом с твоими драгоценностями".

Я увидел смущённые взгляды Тары и Тиффани, направленные на Шарлотту. Что бы Шарлотта ни сказала им, сейчас это не имело никакого значения.

Дилейни подошла к нам, держа в руках деревянный футляр, который я сделал для пистолета еще в школе.

— "Это он, не так ли?"

Шарлотта вытаращилась на нее, потеряв дар речи.

Я открыл футляр и провел кончиками пальцев по оружию.

"Двенадцать дедовых зарубок с Иводзимы, четыре отцовских из А-Шау и шесть моих из Могадишо".

Дилейни удивленно посмотрела на 45-й калибр, потом на меня.

— "Надеюсь, оно того стоило".

Я посмотрел ей в глаза.

— "Надеюсь, хотя бы в отношении тебя - да".

****

В некоторые дни просто трудно встать с постели. Кто-то стучал в дверь, и я отстранился от Шири, стараясь не разбудить ее. Она пришла в мой дом после нашего свидания несколько недель назад, но так и не собралась уходить. Я откровенно надеялся, что она никогда не уйдет.

Я даже не помню, когда она решила переехать ко мне. Казалось, она могла уговорить меня практически на все. Она даже уговорила меня пожертвовать своим временем для местной клиники. Я решил честно рассказать о своих опасениях по поводу наркотиков, и она пообещала, что поможет мне не сбиться с правильного пути. Она подмигнула, склонилась ко мне и сказала.

— "Я могу заставить тебя чувствовать себя лучше, чем любая таблетка, когда-либо изобретенная".

И без промедления подтвердила это.

Я с нежностью посмотрел на нее, затем натянул джинсы и футболку и открыл дверь.

Дилейни вытянулась во весь рост, скрестив руки на груди, с пояса свисала пара рабочих перчаток, один ботинок стоял на полной сумке.

Она слегка приподняла край своей панамы "Будвайзер".

— "Готова к работе, босс".

— "Хули ты здесь делаешь? Эта сумасшедшая сука найдет способ посадить меня в тюрьму за это".

— "Сумасшедшая сука" сидит в своей машине у въездных ворот во двор. Она уверена, что ты был серьезен, когда сказал, что пристрелишь ее, если она снова появится на твоей территории. Я сказала ей, что она, вероятно, права, учитывая твои проблемы с гневом и все такое. Она оставляет меня с тобой, по крайней мере, пока не закончатся выборы в ноябре".

— "Правда?"

— "У нее хватает проблем и без меня. Я говорила с Тиффани и Тарой о том, что произошло, и они задают ей вопросы, на которые она не хочет отвечать. Я просила их позвонить тебе, но не знаю, хватит ли у них смелости. У нее есть официальные бумаги, доверенность, медицинская страховка и все такое".

Капот золотого "Лексуса" маячил у въездных ворот.

— "Я буквально вчера получил заказное письмо от Тары. Думаю, они с Тиффани хотят выслушать мою версию событий".

Я оглядел ее. Свободные рабочие джинсы, ботинки со стальными носками, черная футболка и безумная ухмылка.

— "Чёрт, не думал, что они на это решатся".

Я вздохнул.

— "Какой у тебя план?"

— "Я буду работать на тебя, мы сможем придумать что-то для моего образования, может быть, домашнее обучение".

— "Домашнее обучение?"

— "Если только ты включишь в программу много металлообработки".

Она посмотрела налево.

— "Там стоит именно то, что я думаю?"

Я проследил за ее взглядом.

— "Это то, что осталось от Плимута Фьюри 58-го года. Только кузов".

Ее глаза расширились.

— "Как в фильме "Кристина"? Мне понадобится машина, когда мне исполнится шестнадцать. Ну, если только ты не хочешь, чтобы я тусовалась с мальчиками, чтобы они меня подвозили".

— "По-моему, совершенно очевидно, что ты не очень хорошо разбираешься в мальчиках".

Она закатила глаза.

— "Кто бы говорил! Тот, который женился на этой сумасшедшей сучке. Поговорим об умственной отсталости?".

— "Идея хорошая, но потребуется масса работы, чтобы заставить это ездить".

— "Судя по тому, что ты говорил, ты начал с меньшего, когда строил свою "Кобру". Кроме того, я думаю, у нас будет время".

Я посмотрел на ее сумку.

— "Что ты сделала?"

— "Появилась на одной из папиных пресс-конференций в своей футболке".

Она показала жестом на свою черную футболку; на ней был нарисован самодельный логотип, изображающий набросок кролика в шляпе, сдвинутой на бок и надпись "Гопница говорит «Похуй!»". Она повернулась, и я увидел надпись "Полный дебил" на ее плечах.

Она ухмыльнулась.

— "И я сказала им, что буду продолжать это делать, если они не позволят остаться здесь и работать на тебя этим летом".

— "Они не могли просто забрать твою футболку?"

— "Я сказала им, что сделала ещё двадцать".

— "Правда?"

"На самом деле, пять. У меня закончилась краска. На моей последней футболке написано: "Принцесса Глиттерспаркл говорит "Отсоси"".

Она пожала плечами.

Шири подошла ко мне сзади и склонилась над моим плечом, прижавшись к моей спине. Она чувственно потянулась ко мне.

— "Давай я помогу ей отнести её вещи в заднюю спальню, это будет её комната. А ты сходи за бумагами".

Дилейни хихикнула.

— "Ты придумала, как решить его проблему с гневом, не так ли?"

Шири подмигнула ей.

— "Просто работаю с тем, что дал мне Всевышний".

Я спустился по ступенькам, пытаясь убить их взглядом, но, судя по тому, как они ухмылялись, это не очень хорошо получалось.

Шарлотта продолжала смотреть прямо вперед, когда я подошел к ее машине.

— "Чарльз был не очень доволен тем, что потерял пистолет".

— "Скажи ему, пусть отрастит яйца, грохнет пару плохих парней и сделает собственные зарубки. И не берёт дерьмо, которое ему не принадлежит".

— "Он коллекционер, он не такой, как ты".

"Твоё счастье. Как это будет работать?"

"Подпиши бумаги и подай их. Просто держи ее подальше от CNN. Сейчас мы с ней не справляемся. Посмотрим после выборов".

Она отказывалась смотреть на меня.

Она лгала, это было видно. Она не собиралась принимать Дилейни обратно, если бы могла этого избежать, и я почти призывал ее к этому.

Почти.

Это было несправедливо по отношению к Дилейни. Она не была очередной драматичной девочкой-подростком, жаждущей внимания. Она никогда не впишется в мир Чарльза и Шарлотты, потому что никогда не будет достаточно хороша для них. Им нужны были идеальные маленькие выставочные пони для их идеального мира.

Я посмотрел на стопку бумаг, которую Шарлотта просунула в щель в верхней части слегка опущенного окна. Она ненавидела это, я мог сказать, что она чувствовала себя проигравшей, а она действительно, действительно ненавидела проигрывать мне.

Она не знала и половины всего. Шериф записал наш разговор в комнате для допросов и дал мне копию, указав на то, как плохо будет выглядеть начинающий политик, который не только трахает жену раненого солдата, но и обворовывает его, пока тот находится в госпитале. Это, конечно, представило бы и Шарлотту в очень неприглядном свете.

Это был огромный риск с его стороны. Он просил меня не использовать это без крайней необходимости, поскольку это, скорее всего, поставит его в затруднительное положение. Через пару лет ему выходить на пенсию.

Шири, в свою очередь, отметила, что все говорят, что Чарльз в конечном итоге станет губернатором, и упомянула, что время - это все. С ее помощью я могу быть терпеливым.

Я знал, что найду внутри пакета. Если бы он не был полноправным партнером в юридической фирме, это, вероятно, стоило бы целое состояние. Все, что мне нужно было сделать, это поставить подпись на одной строчке, подать бумаги, и у меня будет полное опекунство, пока Дилейни не исполнится восемнадцать.

Я решил, что могу немного потерпеть. Пройдет пять лет, прежде чем Дилейни исполнится восемнадцать, и я уже знал, что не собираюсь от нее отказываться. Возможно, если все получится, я смогу дать Таре и Тиффани посмотреть видео, чтобы они знали правду.

Шири и Дилейни уже ушли в дом. Я без слов кивнул Шарлотте, неважно, видела она это или нет, затем повернулся и пошел обратно к трейлеру. Я не мог сдержать улыбки.

Конечно, Дилейни была в полной жопе. Возможно, в такой же, как и я; но на воротах все-таки было написано "Salvage" (Спасение).

КОНЕЦ

1* - «Свалка» на английском — Salvage Yard, в дословном переводе «Двор спасения».

2* - Поговорка "Old enough for bleeding, old enough for breeding" - по смыслу "Если достаточно взрослая, чтобы менструировать, то достаточно взрослая, чтобы заниматься сексом".

3* - в оригинале - Hoodbunny. Идиома, практически непереводимая на русский в одном или двух словах. Дословно - кролик в капюшоне. Но.

На слэнге "bunny" подразумевает нетяжелого поведения молодую девушку, пошло от клубов "Плейбоя", где девушки носили костюмчики с кроличьими ушами и хвостиками заднице.

"hood" это "капюшон", часто используется в сленге для людей, ходящих в накинутом капюшоне, подразумевая тех, кто прячет лица, что потом перешло в название в широком смысле бандитов. Т.е. подразумевается "бандитская блядь". ГГ намекал на то, чем она чуть не стала. Другое дело, что в рассказе это имеет юмористический и даже слегка ласковый оттенок, а в переводе звучит оскорбительно. Не придумал ничего лучшего, чем перевести, как "гопница". Уж простите, если что )