Когда я проснулся в субботу утром, в доме было тихо, а мамы нигде не было.

Прошла неделя с тех пор, как она позвала меня в свою комнату и попросила о небольшом одолжении. Я собирался поступать в колледж, и мама была напугана этим. Восемнадцать лет я был её самым близким и, насколько я знал, единственным другом. Теперь я уезжал. В её жизни появится дыра в виде сына, которую она намеревалась заполнить рождением второго ребенка.

Изъян в мамином плане заключался в том, что это было маленьким чудом, что хоть один мужчина подобрался к ней достаточно близко, чтобы она забеременела в первый раз, а второе чудо казалось маловероятным. Под одеждой, которую отцы-основатели назвали бы уродливой, скрывалось тело ангела. Но мамино лицо, единственная часть её тела, которую она когда-либо показывала внешнему миру, было, ну, не таким уж ангельским. Хотя вы могли бы увидеть нечто подобное, если бы ходили в церковь, скорее всего, на тех горгульях, что стоят на крыше.

Учитывая это, для меня не было сюрпризом, что мамины просьбы в Интернете о том, чтобы мужчина оплодотворил её, остались без ответа. И тогда она обратилась ко мне. Мама попросила меня поучаствовать в процессе, если вы уловили мою мысль. Она хотела, чтобы я помог ей забеременеть, если вы понимаете, о чем я. Она хотела заполнить ту дыру в виде сына в её жизни, посредством заполнения сыном её дыры, если вы всё ещё понимаете, о чем я.

Я согласился, хотя и неохотно, сдавать свою сперму маме дважды в день в течение двух недель до моего отъезда в колледж. Разумеется, мы не могли заниматься сексом. Это был бы инцест, что просто ужасно. Вместо этого мама хотела, чтобы я мастурбировал до точки невозврата, вводил в неё свой хуй с точностью скучающего гинеколога, ждал несколько секунд, чтобы кончить, а затем вынимал и возвращался к тому, чем занимался до того, как возникли незначительные неудобства, связанные с осеменением мамы. Это точно не будет инцестом. Все в выигрыше.

Проблемы возникли почти с самого начала. Одно из основных правил нашего соглашения гласило - "Не допускать никаких толчков". В глазах мамы толчки были равносильны сексу, а как я уже сказал, нам совершенно нельзя было заниматься сексом. Так вот, мамина пиздёнка была первой, в которой мой хуй когда-либо имел удовольствие находиться. Она была тёплой, тесной и очень влажной. Но простого нахождения внутри неё было недостаточно, чтобы мой оргазм вспыхнул сам по себе, независимо от того, насколько близко к нему я был, когда входил в неё. Мы придумывали различные обходные пути: дрочить в мою руку, держа только залупу внутри мамы, тереться об мамину задницу или пиздёнку, или даже использовать её трусики как барьер, чтобы мой хуй не вошёл в неё больше, чем на несколько сантиметров. Как говорится, если это всего лишь несколько сантиметров, то это нельзя назвать инцестом! По крайней мере, я считаю это поговоркой.

Накануне утром мама решила, что введение пениса во влагалище женщины - это совсем не то же самое, что секс, если разобраться как следует. По крайней мере, если вводить его всего несколько раз. В интересах максимального увеличения шансов на зачатие, она решила позволить мне делать несколько толчков в неё, когда я должен был вот-вот кончить. На вопрос, сколько толчков можно считать слишком многими, мы пытались ответить предыдущей ночью в кабинке общественного туалета на автомобильной заправке. Потом вне кабинки. Потом на заднем сиденье моей машины. Похоже, у нас ещё не было окончательного ответа, и я с нетерпением ждал сегодняшнего дня, чтобы изучить эту проблему более подробно. Вот только, как я уже говорил, мамы нигде не было.

Наш дом был удобным, но совсем не огромным. Наверху было две спальни, моя и мамина, с пристроенной ванной, а так же отдельная ванная, которой пользовался я. Внизу была большая кухня, средних размеров гостиная и маленькая прачечная с дверью, ведущей на наш скромный задний двор. При таком небольшом количестве комнат мне не потребовалось много времени, чтобы проверить их все и убедиться, что я действительно один в доме.

Еще не было и восьми часов утра, поэтому я даже не мог предположить, где может быть мама. Я вернулся в свою комнату, чтобы надеть футболку и шорты, которые были более приличными, чем трусы, в которых я бродил по дому, затем спустился вниз и вышел через парадную дверь наружу. Мамы не было во дворе, но её машина стояла там. Я подошёл к дороге и оглядел её в оба конца. Мамы по-прежнему не было видно, но я увидел нашего соседа, мистера Браунлинга, который стриг газон напротив. Я поднял руку в знак приветствия, но он проигнорировал меня. Дома на нашей улице были расположены так, что ни один из них не находился прямо напротив другого, как будто все они были смущены перспективой вступить в зрительный контакт с другим домом.

Я ещё немного побродил по двору, но в это время, ранней осенью, в воздухе витала прохлада, поэтому вскоре я вернулся в дом и сел за кухонный стол. Честно говоря, я не знал, волноваться мне или нет. Я никогда не видел, чтобы мама ходила на прогулки рано утром, но я и не был любителем раннего утра. Может быть, для неё это было нормальным явлением, а я просто умудрялся не замечать этого до сих пор. Но часть меня беспокоилась, что это было что-то более серьёзное. Наша сессия предыдущей ночью была очень интенсивной. Гораздо более интенсивной, чем предыдущие. Я чувствовал, что мы начали пересекать какую-то черту. Это уже не было просто безобидной дрочкой сына, кончающего в маму, это становилось сложным до странности.

Что если мама решит, что мы зашли слишком далеко, и возненавидит меня за это? Что если она возненавидит себя за это? Что, если она проснулась и сбежала из дома, чтобы никогда не вернуться? Что, если она возненавидела себя так сильно, что собиралась покончить с собой? Что, если она возненавидела меня так сильно, что просто отправилась на поиски какого-нибудь острого орудия, чтобы вернуться и лишить меня жизни? Что если...

— Стивен! Ты уже встал, милый? Я дома!

Я услышал, как захлопнулась входная дверь, затем мама вошла на кухню, ведя себя так, как будто ничего не случилось.

— Мама! - сказал я, чувствуя себя так, словно кто-то взял всех персонажей из фильма "Голомоломка" и бросил их в блендер. — Что случилось?

Мама только нахмурилась на меня.

— Ничего особенного, - сказала она. — У нас закончилось молоко. Я просто пошла в магазин, чтобы купить немного.

Она подняла руку, чтобы показать мне двухлитровую бутыль молока, которую она держала в руках. Я почувствовал, как напряжение покидает моё тело, и потёр лицо, чтобы вернуть мозгам немного здравомыслия. Мама была занята приготовлением завтрака и, казалось, не заметила моей реакции, продолжая говорить.

— Я увидела мистера Браунлинга по дороге домой, он косил газон. Я было остановилась, чтобы поболтать, но он не выглядел заинтересованным.

Учитывая, какой интровертной обычно была мама, я был впечатлён тем, что она попыталась поговорить с нашим занудным соседом.

— Разве нет какого-нибудь закона, запрещающего пользоваться газонокосилкой в такое время утром в выходные? - спросил я. Дом мистера Браунлинга находился достаточно далеко, поэтому звук его косилки был слишком тихим, чтобы сильно раздражать, но и слишком громким, чтобы полностью игнорировать его.

Мама повернулась ко мне лицом и постучала пальцем по подбородку, как бы глубоко задумавшись над этим вопросом.

— Скорее всего, нет, - сказала она наконец. — Думаю, в этом штате ближе всего к этому один из тех странных старых законов, которые никогда не были заменены. Знаешь, типа, ты можешь первым делом подстричь газон утром, если ты не сидишь на спине медведя.

Я засмеялся.

— Ах, один из этих! Ты можешь съесть только три куска пиццы за один присест, если у тебя нет письменного разрешения Папы Римского.

Теперь засмеялась мама.

— Ты можешь купить зубную щетку только в воскресенье, если в это же время не купишь зубную пасту.

Я попытался придумать еще один, но мама меня опередила.

— Никакого секса на заднем сиденье машины, если оба не пристегнуты ремнем безопасности.

Мама опустила глаза вниз, и на её щеках появился розовый оттенок.

— Упс! - тихо добавила она.

Я почувствовал, как мои собственные щёки разгорелись. Я не знал, что было более странным: то, что у меня теперь были удивительно эротические сессии с моей мамой, дважды в день, и я терял достаточно спермы внутри неё, чтобы наполнить бутыль для молока на столе, или то, что когда мы не были в муках одной из этих сессий, я стеснялся говорить о них.

У мамы явно была та же проблема, так как её щеки не спешили терять свой цвет. Она развернулась, отнесла молоко в холодильник и продолжила готовить завтрак. Я встал и помог ей, отчасти потому, что хотел отвлечься, а отчасти потому, что был голоден.

Поскольку мы работали вдвоем, завтрак вскоре материализовался, и мы с жадностью принялись за него. Еда исчезла с наших тарелок за долю того времени, которое потребовалось для её появления на них, оставив нас с мамой потягивать апельсиновый сок.

— Итак, - сказала мама через несколько минут, — прошла неделя.

Я думал об этом с предыдущего вечера, но мне и в голову не приходило, что мама будет следить за временем так же, как и я. Через неделю я уеду в колледж, и либо мама будет беременна, либо... ну, я не знал, есть ли у неё запасной план. Может быть, она последовала бы за мной в колледж и продолжала бы наши занятия до тех пор, пока у неё в животе не появился бы ребенок. Но нет, мама ясно дала понять, что хочет, чтобы я жил своей жизнью. Было бы трудно наслаждаться нормальной жизнью в колледже, если бы моя мама находилась рядом, постоянно пытаясь втиснуть в эту жизнь тайные сеансы, на которых я кончаю в неё. Приятно? Безусловно. Нормально? Увы, нет.

Потерявшись в этих мыслях, я почти не услышал, как мама продолжила.

— Осталась ещё одна неделя, - сказала она. — Ты всё еще рад помочь мне?

Я с энтузиазмом кивнул, вызвав у мамы улыбку.

— Конечно, мам! Я люблю тебя, ты знаешь, что я сделаю всё, чтобы помочь тебе.

Это заставило маму улыбнуться еще шире и застенчиво опустить глаза. Не раз казалось, что мама получала от наших сеансов даже больше удовольствия, чем я. По количеству оргазмов, которые мы получали, я полагал, что мы, вероятно, находимся на одном уровне. И всё же, видеть, как светлеет её лицо, и знать, что я делаю маму счастливой, было совсем не так приятно, как все эти оргазмы.

— Ну тогда, - сказала она, взглянув на меня. — Не хочешь зайти ко мне в комнату и снова оказать мне услугу?

Этот намёк не прошёл для меня бесследно. Он также не прошёл бесследно для моего хуя, который напрягся в моих шортах. Я допил свой апельсиновый сок и встал, протягивая руку маме. Она взяла её, тоже встав, и мы вместе пошли наверх, в мамину комнату.

Там мама медленно начала стягивать с себя джинсы, обнажая под ними светло-голубые трусы бикини.

— Дело в том, Стивен, - сказала она, — что я хочу ребенка. И я хочу, чтобы ты помог мне забеременеть.

Я спустил свои шорты с ног, стараясь соответствовать маминому темпу раздевания, несмотря на то, что мне хотелось сорвать с нас обоих всю одежду, прямо сейчас.

— Итак, - сказал я, пытаясь вспомнить свои реплики недельной давности, — ты хочешь, чтобы я занялся с тобой сексом?

— О Боже, нет, Стивен! - сказала она, снимая трусики. Я не мог не заметить тёмное пятно на её трусиках там, где они прилегали к её пиздёнке. — Ничего подобного!

Затем я стянул с себя боксеры, и они потянули мой хуй вниз, за ними, пока он не освободился и не выскочил наружу, направленный вверх. Мама облизала губы и продолжила: Нет, естественно, мы не можем заниматься сексом!

Она оторвала взгляд от моего хуя, чтобы открыть прикроватный ящик и взять бутылочку со смазкой, которую она там хранила. Затем она села на край кровати, её блестящая пиздёнка оказалась на одном уровне с краем, а ноги были раздвинуты. Не теряя времени, я расположился между её ног, мой хуй подёргивался в такт пульсу, словно пытался вырваться из меня и направиться туда, где ему действительно хотелось быть.

— Я думаю, ты мог бы просто..., - она налила немного смазки в руку, когда говорила это, затем отбросила бутылку в сторону и взяла мой хуй вместо неё. Как только она замолчала, она начала делать длинные движения вверх и вниз по моему налитому хую, делая паузу в конце каждого движения, чтобы провести большим пальцем по кончику. Я испустил длинный, дрожащий вздох, а затем вспомнил, что должен был что-то сказать.

— Мастурбировать? - спросил я.

— Да, - сказала она и начала дрочить мне немного энергичнее. — Пока ты не будешь готов...

— Кончить? - уточнил я.

— Мммм, - простонала мама. Это было что-то вроде отступления от того сценария, каким я его помнил.

— Тогда ты можешь просто вставить его, заполнить меня этим большим, прекрасным хуем, дать мне свою сперму, сделать меня своей.

— Ох, бля, - прошептал я. Если мама решила отклониться от предыдущего субботнего диалога, то и я тоже мог это сделать. Кроме того, чувства удовольствия, поднимающиеся от моего хуя, заслуживали того, чтобы я сказал "бля" раз или два.

Мама подняла другую руку, чтобы нежно погладить мои яйца. Неделя оргазмов проделала чудеса с моей выносливостью, но мама, похоже, задалась целью заставить меня кончить. Я уже начал думать, что не протяну долго, когда мама вдруг замедлила свои движения до скорости улитки.

— Наверное, это трудно, - сказала она, мучительно медленно потирая большим пальцем мою залупу на последнем слове, — подобраться достаточно близко к оргазму, прежде чем засунуть его в меня?

Я кивнул. Что-то определённо было не так. Мама не дразнила меня до этого, наши занятия были почти бешеными, главным было, чтобы я кончил в маму, и наше возбуждение заставляло нас сделать это как можно быстрее.

— Может быть, если ты просто потрёшься кончиком об меня, - сказала она, а затем издала низкий стон, притянув меня ближе и поглаживая моей залупой вверх и вниз между складками её пиздёнки, прижимая кончик к её клитору. Через каждые несколько движений она в нужный момент подавала бедра вперёд, чтобы головка моего хуя проскальзывала между складок и входила в её пиздёнку. Это была медленная, райская пытка, и она работала. Я почувствовал мурашки в глубине живота, когда медленно накатывающий оргазм начал нарастать. Я уже знал, что ощущения будут невероятными, но я не хотел дойти до этого в одиночку.

— Это, кажется, не помогает - сказал я. Мама посмотрела на меня в замешательстве. Мы оба знали, что это очень даже помогает. Я слегка оттянул бёдра назад. Мама не отпустила мой хуй, но он выскользнул из её пиздёнки. Она удивленно посмотрела вниз на мой орган, а потом надулась на меня. Я продолжил, пока она не слишком расстроилась.

— Я думаю, что мне может помочь, если я потрогаю тебя. Конечно, это не будет сексуальным прикосновением, - сказал я. — Что если я положу руку вот сюда, пока буду мастурбировать?

Сказав это, я опустил руку к маминой пиздёнке и кончиком среднего пальца нащупал её клитор. Мама издала благодарный возглас.

— Хорошо, - смогла сказать она прерывающимся голосом, а затем снова начала подрачивать мой хуй, увеличивая темп, в то время как мой собственный палец начал двигаться взад-вперед по её клитору. Избегать объятий друг друга было немного неловко, но удовольствие, которое мы оба испытывали, не давало нам беспокоиться о таких деталях. Мама пыталась продолжать свой трюк, периодически проводя большим пальцем по моей залупе, но отвлечение на мой палец на её клиторе быстро заставило её забыть об этом, и она перешла к просто неистовой дрочке моего хуя. Вскоре она закрыла глаза и откинула голову назад, на её лице появилось выражение наслаждения. Я рассматривал её лицо и, уже не в первый раз за последнюю неделю, размышлял о том, как, на мой взгляд, оно преобразилось, не изменившись при этом. Мама не стала волшебным образом красивой, ни объективно, ни субъективно. Но с каждым нашим сеансом она становилась всё более сексуально возбуждающей, и где-то на этом этапе это стало для меня гораздо важнее.

— О боже, мама, - смог сказать я. — Ты уже близко?

— Да, Стивен, - простонала она, когда я почувствовал, как во мне закипает сперма.

— Ох, блядь, мама! Надо засунуть его внутрь!

В итоге мама просто отпустила мой хуй, а я убрал руку с её клитора, чтобы схватить свой стояк и просунуть его в мамину ждущую пиздёнку. Я задвигал бёдрами, как только моя рука оказалась свободной, и мама напряглась, когда мой хуй заполнил её, издав серию маленьких "Ооох!".

Я мог бы оставаться совершенно неподвижным и кончить прямо так. Мама не подвела меня рукой к краю, она бросила меня прямо с него. Но какой смысл было вводить новые правила, если я не мог проверить их границы?

И когда мама начала испытывать оргазм, я оттянул хуй назад и снова погрузил его в неё. Мамины "Ох!" превратились в более громкие "Ах!", когда я повторил этот маневр ещё пару раз. Но это было всё, что я смог сделать, так как в этот момент накатил мой собственный оргазм. Я и раньше слышал об оргазмах, скрючивающем пальцы ног - в хорошем смысле, а не в постыдном - и думал, что это причудливая фигура речи. Теперь я так не думал. Мои пальцы ног упёрлись в мамин ковёр, а всё остальное тело начало дрожать от наслаждения, исходящего от основания моего хуя. Возможно, мне следовало бы захрипеть или зарычать, но в тот самый момент я замолчал, моё дыхание застряло в горле и сделало меня тише, чем когда-либо с тех пор, как мы начали всё это. Наслаждение нарастало, но, как ни странно, моя сперма не последовала за ним. На секунду какая-то часть меня задумалась, что произойдёт, если я испытаю оргазм внутри мамы, не кончив при этом. Повторим ли мы нашу утреннюю сессию, обеспечив мне сегодня три великолепных оргазма с мамой?

Вопрос стал академическим, когда эти наполовину сформированные мысли пронеслись в моей голове. Интенсивное чувство наслаждения в моем хуе росло, пока не стало ощущаться как физическое давление, пытающееся вырваться наружу. И тут плотина, сдерживавшая мою сперму, прорвалась. Это было почти как взрыв в моём хуе. Бессознательно, мои бедра дёрнулись так сильно, что я чуть не вытащил хуй из мамы. К счастью, я этого не сделал, потому что в следующее мгновение сперма хлынула из моего хуя прямо в маму. Я чувствовал, как она устремляется по длине моего шланга, каждый выплеск был похож на новый, маленький оргазм.

Очевидно, мама была ментально не слишком далеко и понимала, что происходит. Она подняла ноги, когда я начал кончать, обхватила ими меня за талию, прижав наши тела друг к другу, и издавала ободряющие звуки.

Я не знаю, как долго длился мой оргазм. Возможно, дольше, чем казалось в тот момент, но короче, чем кажется в ретроспективе. Я знаю только, что слишком быстро последняя струйка спермы выбрызнулась из моего хуя. Мои ноги дрожали, а перед глазами плавали маленькие серые точки. Я не доверял ни своим конечностям, чтобы вывести меня оттуда, ни своему зрению, чтобы указать мне путь. Поэтому я вытащил свой хуй из мамы, отодвинулся в сторону и рухнул на кровать рядом с ней. Она повернула голову, чтобы посмотреть на меня, и улыбнулась.

— Ты молодец, милый, - мягко сказала она и погладила меня по волосам. — Почему бы тебе сейчас не вздремнуть. Я думаю, тебе это нужно.

Это было очень мило со стороны мамы, но всё моё тело еще не отошло от оргазма, и я знал, что заснуть в ближайшее время не удастся.

Это оказалось не совсем верно. Через несколько секунд я почувствовал, как мама переместилась на кровати, и её губы нежно прижались к моей щеке. Это было последнее, что я запомнил, прежде чем сон снова завладел мной.

* * * * *

Я проснулся, чувствуя сонливость и жажду. Я всё ещё лежал на маминой кровати, но немного не там, где заснул. В какой-то момент, пока я спал, либо я натянул на себя часть маминого одеяла, либо мама немного укрыла меня. Кто бы это ни сделал, я чувствовал себя хорошо и уютно. А ещё лениво. Мамины цифровые часы у кровати показывали, что уже за полдень, и мой желудок подтверждал, что пора обедать. Как ни заманчиво было остаться там, завернувшись в тёплое одеяло, я заставил себя вылезти из постели.

Натянув боксеры и шорты, я спустился вниз. Мама была на кухне, снова полностью одетая.

— Привет, соня, - сказала она, увидев, что я вошёл. — Я готовлю несколько сэндвичей на обед. Ты не против?

— Отлично, мам, - сказал я, пробираясь к кофеварке и наливая себе большую чашку. Я потягивал обжигающую жидкость, рискуя обжечь язык, чтобы наполнить этим чудным, сладким кофеином свой организм. Похоже, он сразу подействовал, и я снова начал чувствовать себя человеком. Когда сэндвичи были готовы, я съел свою порцию, в процессе снова полностью став человеком.

— Мммм, - сказал я, проглотив последний кусочек своего обеда. — Это было восхитительно! Спасибо, мам!

Мама посмотрела на последний кусочек сэндвича на своей тарелке, затем подняла бровь на меня, вероятно, задаваясь вопросом, было ли это сарказмом.

— За что спасибо? - спросила она. — Это были просто сэндвичи...

— Скорее великолендвичи! - ответил я, слишком восторженно. Мама скептически посмотрела на меня.

— Скорее суперндвичи! - попробовал я ещё раз. Мама только слегка покачала головой, чтобы предостеречь меня от дальнейших попыток. Я сдался.

— Есть какие-нибудь планы на сегодня, мам?

Мама проглотила последний кусочек своего обеда и кивнула.

— Да. Увидев, как мистер Браунлинг стрижёт свой газон, я вспомнила, что нашему заднему двору тоже нужно немного заботы. Я начала заниматься этим сегодня утром и собираюсь вернуться туда, когда мы закончим здесь.

Я чувствовал себя немного неловко из-за этого. Обычно я помогал маме с садовыми работами, но в это утро мне удалось проспать её дела.

— Тогда я помогу, - сказал я.

Мама покачала головой.

— Не так быстро, мистер. Через неделю ты уезжаешь в колледж, верно?

Я кивнул.

— И как продвигается упаковка вещей?

— Ну, как сказать, - ответил я, внезапно заинтересовавшись хлебной крошкой на своей тарелке. — Я уже выбрал всё, что я возьму с собой в колледж.

Это было похоже на правду.

— И у меня есть несколько приготовленных коробок.

Это было правдой, что у меня были коробки, хотя в данный момент они были заполнены другими вещами.

— Осталось просто сложить вещи в коробки.

Последнее предложение было правдой на сто процентов. За исключением слова "просто".

Мама знала меня слишком хорошо, чтобы поверить мне, но она также знала, что я буду собирать вещи до последней минуты.

— Как организованно, - сказала она. — В таком случае я продолжу работу в саду, пока ты будешь складывать все эти тщательно выбранные вещи в приготовленные тобой коробки.

Она мило улыбнулась мне. Я понял, что проиграл, и поэтому, как только обеденная посуда была вымыта, я поплёлся наверх в свою комнату, в то время как мама вернулась на задний двор.

Упаковка нескольких коробок для колледжа каким-то образом заняла одновременно и больше, и меньше времени, чем я ожидал. Найти пару коробок было легко. Высыпать их содержимое в кучу, в стиле "Дженга", в нижнюю часть моего шкафа было делом одного мгновения. Приведение в порядок того же содержимого, когда эта куча в стиле "Дженга" неизбежно рухнула и рассыпала вещи по полу моей спальни, заняло гораздо больше времени. А выяснение того, что я действительно хочу взять с собой в колледж, заняло большую часть дня.

Я не считал себя человеком, у которого много вещей. Был паршивенький компьютер, который бабушка с дедушкой купили мне много лет назад, но который всё ещё работал достаточно хорошо. Была скромная коллекция старых книг. Еще более скромная коллекция фильмов и музыки. Несколько игрушек из детства, которые я не собирался выбрасывать, но и не собирался брать с собой в колледж. У меня была небольшая, но разнообразная коллекция одежды. И не так уж много всего остального. К тому времени, когда ранним вечером начало темнеть, я наполнил пару коробок, снова их опустошил, затем наполнил одну из них. Я решил, что вторую коробку можно использовать для продуктов и кухонных принадлежностей. Для одежды у меня была отдельная сумка. Я был весьма доволен собой, когда закончил.

Поскольку день прошел успешно, я встал на кровать, чтобы выглянуть в окно и посмотреть, как мама справляется со своими делами. Наш задний двор не был огромным, но, как сказала мама, он нуждался в уходе. Во всё более угасающем свете дня я увидел, что она сгребла все листья в несколько куч и довольно прилично прополола клумбы по краям двора. Сейчас она возилась возле нашего садового сарая, хотя я не мог разглядеть, чем она именно занимается.

Упаковка моих вещей для колледжа изрядно вымотала меня, но я подозревал, что мама устала еще больше. Ведь именно она занималась настоящим физическим трудом. Кроме того, она проснулась ранним утром. Я решил быть хорошим сыном и пойти помочь ей. Возможно, мне также пришло в голову, что уже почти стемнело и мама скоро должна была закончить работу, так что я мог получить очки за помощь маме и при этом не работать слишком долго. Я надел свитер и старые джинсы - одежду, более подходящую для садоводства на прохладном вечернем воздухе, - и направился вниз. Снаружи у нас был фонарь, который в теории должен был хорошо освещать задний двор. На практике лампочка перегорела много лет назад, и ни мама, ни я её так и не заменили. Вместо этого я включил свет на кухне. Окно кухни выходило на задний двор, так что свет обеспечивал хоть какое-то освещение. Сделав это, я прошёл через нашу маленькую прачечную и вышел через заднюю дверь наружу.

— Привет, мам, - сказал я, как только вышел. За те несколько минут, которые мне понадобились, чтобы переодеться и выйти на улицу, уже действительно стемнело. Мама стояла на коленях возле сарая, атакуя какие-то ползучие растения каким-то коротким инструментом, но я мог видеть её только потому, что она была освещена светом, падающим из кухни. Наверное, мамины глаза лучше адаптировались к темноте. А может, она просто была полна решимости закончить всё, что делала, прежде чем сворачивать дела на сегодня.

— Привет, - сказала мама, взглянув на меня. — Закончил укладывать вещи в коробки?

Я утвердительно кивнул: Конечно. Я решил, что теперь я могу тебе помочь.

— Спасибо, - сказала она. — Ты можешь сменить меня и уничтожить вот эту жуткую зеленую штуку, а я начну убирать вещи в сарай.

Она поднялась на ноги, вытянув руки вверх и выгнув спину. На ней были старые рваные джинсы и легкий кардиган поверх одного из её мешковатых джемперов, но теперь, когда я знал, что скрывается под её одеждой, трудно было не заметить легкие намеки на те округлости, которые демонстрировало её потягивание. Слишком быстро она опустила руки и протянула мне садовый инструмент, который держала в руке, а затем передала мне садовые перчатки, которые были на ней.

— Да, хорошо, - сказал я, взял у неё инструмент и опустился на колени возле сарая. Растение-захватчик пыталось зарыться между сараем и землей. Это был не самый лучший в мире сарай, и ему не нужно было, чтобы его структурную целостность нарушало слишком любопытное растение. Сарай был узким, но довольно длинным, а растение, похоже, проросло по всей его длине. К счастью для меня, мама отодрала большую часть растения от сарая, оставив только около метра, который нужно было расчистить. Я решил, что это всего лишь минутное дело.

Не знаю, сколько мгновений в одной минуте, но их точно достаточно, чтобы высмеять мою оценку того, сколько времени займет избавление от этого растения. Мама уже закончила всё убирать и явно бездельничала, пока я до седьмого пота пытался отцепить растение от старого деревянного сарая. Тут должна быть какая-то хитрость, подумал я, но ни один подход не работал лучше другого, то есть совсем не работал.

Наконец, после того, что показалось мне вечностью, но, вероятно, было больше похоже на двадцать минут, я сорвал последний кусочек зелени со стены сарая и бросил его на небольшую кучу позади себя. Затем я встал и потянулся, проделав половину задуманного, прежде чем понял, что в точности копирую мамины движения. Когда эта мысль пришла мне в голову, я опустил руки и огляделся. Мамы нигде не было видно на заднем дворе, но я также не заметил, чтобы она вернулась в дом. Вполне возможно, что она вернулась в дом незаметно для меня. Я немного отвлёкся во время своей битвы с природой. В основном я отвлекался, пытаясь придумать всё более изобретательные оскорбления для растения. Я слышал, что некоторые люди говорят своим растениям приятные вещи, чтобы они лучше росли. Логично было предположить, что если кричать непристойности растению, растущему на сарае, его будет легче уничтожить. Это не сработало, но главное - я понятия не имел, где была мама.

— Мама? - окликнул я задний двор, не особо ожидая ответа.

— Я здесь, - прозвучал приглушенный ответ из сарая. Оглянувшись назад, я понял, что мама была именно там. Я подошёл к передней части сарая и заглянул внутрь. Свет, льющийся из кухни, падал под острым углом через дверной проём сарая, лишь слегка отделяя его от кромешной тьмы внутри. Я не мог разглядеть маму внутри довольно захламленного сарая, но я не мог разглядеть там и почти ничего другого.

— Мама? - попытался я снова, сделав несколько неуверенных шагов в сарай. Внутри сарая были разбросаны различные садовые инструменты и коробки с неизвестно чем, что в темноте превращало его в минное поле. Я дал глазам немного адаптироваться и сделал еще несколько шагов внутрь. Я уже собирался снова позвать маму, когда позади меня раздался медленный скрип, и свет, проникавший внутрь сарая, угас. Кто-то закрыл дверь сарая.

Я успел осознать это лишь на мгновение, прежде чем почувствовал, что кто-то прижался к моей спине. Пара рук обхватила мою грудь, затем скользнула вниз по моему животу и быстро расстегнула пуговицу на моих джинсах. Я издал тихий вздох, когда мои джинсы и нижнее белье были стянуты вниз до бёдер, а затем мамина прохладная рука обхватила мой хуй, медленно сдавливая его.

Я охнул, когда мой хуй ответил на эту процедуру, напрягаясь в маминой руке. Мама издала тихое "Ммм", когда почувствовала, что это произошло.

Как бы я ни наслаждался маминой рукой на моём хуе, я понял, что она устроила дешевый розыгрыш, чтобы напугать меня, заманив в сарай и закрыв дверь. Я решил, что будет справедливо немного отыграться.

— О, Боже, - тихо прошептал я. Мама издала еще один небольшой стон и ускорила движение своей руки на моём хуе.

— Ох, это так приятно... мистер Браунлинг! - сказал я, усмехаясь про себя. Мамина рука замерла на моём хуе, когда я произнёс имя нашего соседа, и я наслаждался тем, что, как я предполагал, было маминым замешательством, хотя то, что мама перестала мне дрочить, было менее восхитительно. Я продолжил свой розыгрыш.

— Но мы должны вести себя тихо, мистер Браунлинг! Моя мама где-то здесь, и она не должна узнать о нашей запретной любви.

Есть некоторые вещи во мне, которые, как я думаю, должны были достаться мне от отца, кем бы он ни был. Но моё чувство юмора? Это всё точно от мамы! Как раз в тот момент, когда я наслаждался своим успехом в том, чтобы ошарашить маму, она с упоением возобновила дрочку моего хуя.

— Не волнуйся, малыш, - сказала она хриплым голосом, который впечатлял только тем, как мало он был похож на голос нашего соседа. — Я не скажу ей, если ты тоже не сделаешь этого.

Она слегка сжала мой хуй, а затем продолжила дрочить.

— Знаешь, у тебя такой прекрасный хуй, и старику Браунлингу он очень нужен в его старой заднице.

— Господи, мама! - сказал я, снова обыгранный ею. Мысленный образ был настолько ужасен, что мой хуй даже заметно обмяк, несмотря на мамины старания.

— Нет тут никакой мамы. Только я, Браунлинг, - сказала мама своим хрипловатым голосом. Это высказывание было несколько испорчено тем, что она захихикала, как только произнесла это.

Я повернулся лицом к маме, при этом её рука потеряла хватку на моём хуе. Развернувшись, я понял, что в сарае не так уж и темно, как я думал. Мама не до конца закрыла дверь сарая, поэтому туда проникала струйка света. Его было недостаточно, чтобы что-то ясно разглядеть, но достаточно, чтобы различить силуэты и отблески то тут, то там. Я мог видеть, например, как мама слегка дрожит от смеха.

— Ладно, я сдаюсь, - сказал я. Это, похоже, не остановило мамино веселье, поэтому я обхватил её и схватил за задницу, чтобы притянуть к себе. Я с удовольствием обнаружил, что мамины джинсы и нижнее белье исчезли, и мои руки лежали на прохладной коже её жопы. Моя эрекция снова пришла в движение, задевая мягкие завитки маминых волос на её лобке.

— О, привет! - сказала мама, разразившись новым приступом хихиканья, когда почувствовала мой хуй напротив себя. Я притянул её к себе за задницу, нижняя часть моего хуя теперь покоилась в её лобковых волосах, а его кончик упирался в её живот, обтянутый джемпером. Я наклонил голову вперед, намереваясь поймать мамин язык своим и остановить её хихиканье. К сожалению, я неправильно определил, где находится её рот, и вместо того, чтобы начать эротический сеанс поцелуев, я просто обслюнявил мамину щёку. Достаточно сказать, что она сочла это уморительным.

— Где-нибудь еще хочешь полизать? - спросила она между приступами смеха.

Вдохновлённый, я ответил: Пока нет. Затем я положил руки ей на плечи и мягко надавил вниз.

— Но ты можешь.

Мама поняла намёк и, наконец, перестала хихикать, даже немного захныкала, опустившись передо мной на колени. Как только она спустилась вниз, она обхватила мои яйца одной рукой и взяла мой хуй в другую руку, прежде чем начать медленно лизать залупу. Я запустил пальцы в мамины волосы, но позволил ей диктовать темп.

Темп, который она выбрала, наверное, лучше всего описать как "неторопливый". Некоторое время она проводила языком по кончику моего хуя, прежде чем наконец обхватить залупу губами. Даже после этого она держала рот неподвижным, лишь слегка поглаживая мой хуй языком. Пусть медленно, но это не мешало ей дарить мне удивительно хорошие ощущения. Я застонал от удовольствия, которое мама доставляла мне, прежде чем пробормотать: Ты чертовски хороша в этом, мам!

Я почувствовал, как мама улыбается на конце моего хуя. А потом, как бы в доказательство того, что она не лыком шита, мама наклонила голову вперед и начала водить ртом вверх и вниз по длине моего хуя, её язык прижимался к его нижней стороне, когда она это делала. Мои бёдра дёргались от новых ощущений, которые она вызывала, и мои пальцы крепче сжали её голову. Я знал, что при таком темпе маме понадобится всего пара минут, чтобы вызвать у меня оргазм. Часть меня хотела проигнорировать наш договор и продолжать ебать мамино лицо, пока сперма не выплеснется ей в рот. Другая часть меня хотела немного другого. Эта часть меня победила.

Я позволил ей продолжать сосать еще полминуты или около того, затем наклонился, просунул руки под мамины подмышки и потянул её вверх. Она выглядела немного обиженной тем, что у неё отобрали игрушку, но встала достаточно охотно. Затем я немного согнул колени и просунул свой хуй между маминых ног. Несмотря на то, что он был покрыт тёплой маминой слюной, я почувствовал тепло и влажность маминой пиздёнки, когда я скользил залупой по складкам вокруг её отверстия. Я попытался толкнуться вверх и войти в неё, но угол был слишком неудобным. К счастью, мама поняла, что я пытаюсь сделать, и пришла на помощь. Обхватив мою шею одной рукой для поддержки, она подняла ногу и взяла мой хуй другой рукой, а затем направила его в свою ждущую пиздёнку. Мы оба издали похотливый стон, толкнувшись бёдрами навстречу друг другу, и весь мой хуй скрылся внутри мамы.

Это была неудобная поза, но мама обхватила меня второй рукой за шею, а я схватил её за жопу, что помогло нам избежать невероятно неловкого и потенциально смертельного падения на какое-нибудь острое садовое оборудование. Затем мы оба начали делать небольшие толчки бёдрами, которые смогли создать некоторую тягу между нами. Впервые с момента начала нашей договорённости я действительно чувствовал, что ебу свою маму. У меня голова шла кругом от того, насколько это было приятно. До этого момента я был внутри мамы только тогда, когда собирался кончить, что, очевидно, было совсем по-другому приятно. То, что мамина тесная влажность поглощала меня, когда я ещё не был на грани оргазма, было чем-то новым и невероятным.

Однако у меня было всего несколько секунд, чтобы насладиться этим. В этот момент мама, задыхаясь, спросила: Ты уже кончаешь?

Этот вопрос сопровождался звуком наших тел, шлёпающихся друг о друга при каждом толчке. Отчасти из-за какого-то смутного чувства гордости за свою выносливость, а отчасти потому что я идиот, я ответил честно.

— Нет, ещё нет, - сказал я. Мама застонала и приподнялась на пальцах той ноги, которой она всё ещё стояла на земле. Мой член выскользнул из её пиздёнки, и дрожь пробежала по моим бёдрам, когда прохладный ночной воздух в сарае коснулся моего основательно мокрого мужского достоинства.

— Мама!- ахнул я и рывком толкнул бёдра вверх, но был вознаграждён лишь ощущением того, как моя залупа бесполезно скользит по маминой коже.

Мама опустила вторую ногу на пол и сделала небольшой шаг назад. При этом её руки опустились с моих плеч, а затем одна обхватила мой хуй.

— Извини, Стивен, ты знаешь правила! - сказала она.

— К чёрту правила! - сказал я, делая маленький шаг к маме. Я слишком хорошо понимал, что в сарае ночь темна и полна ужасов, и неверный шаг в моём полуобнажённом виде может привести к катастрофе. Только поэтому я сразу не набросился на маму.

— Я хочу тебя! - добавил я.

Мама издала разочарованный хрип и начала медленно двигаться взад-вперёд, надрачивая мой хуй так же медленно, как она это уже делала.

— Нам нельзя, - сказала она. — Это будет неправильно.

— Почему это будет неправильно? - спросил я. Мама начала отступать назад, к двери сарая, к побегу и свободе.

— Просто это было бы неправильно, - сказала она. Я не думаю, что кого-то из нас убедил конкретно этот аргумент.

— Прости, Стивен, - добавила она, - но я не могу позволить тебе выебать меня.

Я был ошеломлён этим заявлением. Мама сказала это так, как будто я пытался навязать ей себя. Хотя я и был возбужден, она должна была знать, что я никогда этого не сделал бы.

Пока я думал об этом, мамин путь назад отклонился от двери, и она начала вести меня за хуй к боковой стене нашего старого деревянного сарая. Как она ориентировалась, идя назад в темноте и минуя все опасности, я никогда не узнаю.

— Я имею в виду, - продолжала она, — я, возможно, не смогу остановить тебя. Ты больше и сильнее меня.

Это было несколько преувеличено. Я был всего на десяток сантиметров выше мамы, и в кулачном бою, я думаю, она бы смогла за себя постоять.

— Думаю, если бы тебе было необходимо овладеть мною, я бы мало что смогла сделать, - продолжила она, звуча в равной степени покорно и возбуждённо. Она сделала еще полшага назад к стене сарая.

— Если бы ты просто схватил меня и прижал к стене, что бы я смогла сделать? - спросила она риторически. — Если бы ты взял свой большой хуй и вогнал бы его в мою пиздёнку, как бы я могла остановить тебя? - размышляла она вслух. — Если бы ты выебал меня прямо здесь, прямо сейчас, пока я не кончила бы на твоём хуе, что бы тогда... - сказала она. Я уже готовился помочь ей ответить на все эти риторические вопросы, когда мама ударилась о стену сарая. И тогда она выпустила мой хуй и взвизгнула.

— Мама? - обеспокоенно спросил я. — Что случилось?

Мама отстранилась от стены сарая, заставив меня отступить на шаг.

— Блядь, блядь, блядь, блядь, блядь! - произнесла она. Это было предложение, которое, как мне показалось, не совсем отвечало на мой вопрос. В почти отсутствующем свете я мог только разглядеть, что она возится с чем-то позади себя.

— Там чёртова заноза, - наконец сказала она после пары минут возни, — в моей чёртовой жопе!

На последнем слове она вырвала что-то из своей задницы и швырнула в самый тёмный угол сарая. Я так и не увидел занозу, но понял, что это был настоящий монстр.

Я стоял там, в темноте, твёрдый хуй был направлен на маму, а мама всё бормотала что-то о сомнительном происхождении занозы. Я не смог сдержаться и засмеялся.

Мамин взгляд был, к счастью для меня, невидим во мраке, но я чувствовал его. Мне следовало бы увянуть под ним. Вместо этого я рассмеялся еще сильнее.

— Ах, ты думаешь, это смешно? - спросила мама. Теперь, когда заноза была побеждена, в её голосе тоже слышалось веселье.

— Нет, - успел сказать я, прежде чем снова разразиться смехом.

— Да, - сказала мама. Я мог только разглядеть её руки, скрещенные на груди.

— Прости, мам, - сумел вымолвить я, как только восстановил самообладание. — Как я могу загладить свою вину?

— Уже слишком поздно, малыш, - ответила мама. — Ущерб нанесён.

Я почти видел, как мама завела одну руку за спину и потирает свою, вероятно, болящую задницу.

— Хочешь, чтобы я сцеловал с неё боль? - спросил я, больше из нахальства, чем для чего-то ещё.

К моему удивлению, мама задумалась на мгновение, потом сказала: Хорошо! - и повернулась ко мне спиной. То есть, я хочу сказать, что её спина была теперь обращена ко мне. Но меня интересовала не её спина.

Я опустился на колени, прямо как мама не так много минут назад, и с очень похожей целью. Я провёл руками вверх по длинным гладким маминым ногам, пока они не кончились, и взял в каждую руку по одной из её великолепных ягодиц. Кожа была прохладной и мягкой и просто просила, чтобы её поцеловали. И я поцеловал её.

Я немного приподнялся, чтобы оказаться лицом к маминой заднице, и впился долгим, нежным поцелуем в её пухлую булку.

— Лучше? - спросил я, когда мои губы больше не были заняты.

— Ммм, - тихо простонала мама. — Нет.

— Да, я так и думал... подожди, что? - сказал я, ошеломлённый.

— Не та ягодица, - объяснила мама.

— О... ясно.

Я передвинул голову к другой маминой ягодице, и обработал её так же, как и соседнюю.

— Теперь лучше? - спросил я, когда закончил.

— Намного! - ответила мама.

— Есть ещё места, с которых мне нужно сцеловать боль? - спросил я, пытаясь вызывающе вздёрнуть бровь. Это действие было вдвойне неудачным, поскольку у мамы не было глаз на заднице, а даже если бы и были, в сарае всё равно стояла кромешная тьма.

Мама решила не отвечать вербально, а вместо этого наклонилась вперёд, опираясь на стену сарая, и таким образом представила мне свою пиздёнку. Даже в едва заметном свете я мог видеть, как она блестела от влаги. Я попытался придумать что-нибудь остроумное, чтобы выразить то, что я не знал, что у неё там тоже была заноза. Учитывая, что несколькими мгновениями ранее я уже вонзал в неё свой хуй, я не был уверен, что мне хочется сказать Там у тебя тоже была маленькая заноза?.

В итоге я вообще ничего не успел сказать. Возможно, почувствовав мое намерение, мама потянулась назад, схватила меня за голову и втянула меня лицом в свою пиздёнку.

Это был мой первый раз, когда я лизал там маму, и я конечно хотел произвести хорошее впечатление. Я знал, что у меня неплохо получается оральный секс. Моя бывшая подружка Кэсси определенно наслаждалась моими ласками. Иногда мне казалось, что она наслаждается этим слишком сильно. Один из приёмов, который я рано освоил, заключался в том, что я выписывал буквы языком на её клиторе. Стимуляция её самого чувствительного места, конечно, была приятной сама по себе, но лёгкая непредсказуемость движений моего языка, которая возникала при написании различных букв, также была важной частью. Дополнительным бонусом для меня было то, что когда мой язык начинал болеть, а я уже так долго лизал Кэсси, что она начинала скучать, я мог развлекать себя тем, что писал им маленькие скрытые послания.

Столкнувшись с маминой пиздёнкой, я, возможно, немного переборщил с желанием произвести впечатление. Я провёл языком по маминому клитору и начала вылизывать буквы, как журналист, у которого горят сроки. За несколько секунд я написал целую повесть. Если бы мне дали еще пару минут, я бы, наверное, нализал половину "Войны и мира".

К счастью для нас обоих, вмешалась мама. Она снова потянулась за спину и запустила пальцы в мои волосы.

— Полегче, - пробормотала она. — Это не гонка.

Я понял, что она права, и прекратил свои бешеные движения языком. Сделав глубокий вдох и ощутив пьянящий аромат маминого возбуждения, я снова приступил к делу.

Я придерживался своего первоначального плана и опять начал водить языком по маминому клитору, но на этот раз я не торопился. Мама вздохнула, а затем стала издавать ещё более возбуждённые стоны, когда я изменил темп и давление, но не ослабил их.

— Вот же чёрт тебя, - пробормотала мама после нескольких минут внимания моего языка к ней. Я воспринял это как хороший знак и продолжил в том же духе, медленно проводя руками вверх и вниз по ногам мамы, пока мой язык танцевал над её клитором.

— Оооох... бля! - ответила на это мама, а затем издала восхитительный писк. Я почувствовал, как её ноги напряглись, а затем задрожали от оргазма.

Я помнил, что Кэсси всегда требовалась минута после первого оргазма, прежде чем я мог лизать её снова. Она просто была слишком чувствительна там в течение некоторого времени. Предполагая, что с мамой будет то же самое, я ослабил прикосновения языка и начал медленно отстранять голову.

Мама не была Кэсси.

— Не смей останавливаться! - поспешно сказала она, потянувшись назад, чтобы схватить мою голову и затолкать её обратно себе между ног.

— Сделай это как в начале, - продолжила она. — Сделай теперь так, как будто это гонка!

Я не мог ослушаться маму. Я принялся за её клитор, перебирая алфавит вперед и назад, вниз и вверх. Мой язык наверняка выглядел размытым пятном, и маме это нравилось. Её бедра подрагивали, больше не находясь под её полным контролем, и она испускала непрерывный поток сексуальных стонов, повизгиваний и красочных выражений.

Я обхватил одной рукой мамины бёдра спереди, не столько для того, чтобы удержать её на месте, сколько для того, чтобы помочь себе двигаться в такт с ней. Другая рука мне была нужна для себя. Мамины звуковые эффекты завели меня, и мой хуй просил внимания. Пока мама вокально приближалась ко второму оргазму, я обхватил хуй рукой и начал дрочить. Если бы я был более внимателен, то, возможно, удивился бы тому, как близок я был к собственному оргазму, но в тот момент я был больше сосредоточен на маме.

— Стивен! - смогла пискнуть она. — Я сейчас..., - продолжила она, прежде чем её дыхание застряло в горле. — Ты меня сейчас..., - попыталась она снова, но безуспешно. В этот момент она перестала пытаться что-либо сказать. На самом деле это звучало так, будто она на мгновение перестала пытаться дышать, и единственными звуками в этом сарае были непристойные влажные звуки языка на клиторе и кулака на хуе.

Почти неслышно мама прошептала: Сейчас!

И затем она кончила. Сначала я почувствовал это в её ногах, дрожь, переходящую в тряску, которая, в свою очередь, переросла в нечто такое, что мне нужно было быть сейсмологом, чтобы описать это. Она издала звук, нечто среднее между задушенным криком и несдержанным хрюканьем, когда она кончила всерьёз. Мой язык всё ещё мелькал на её клиторе, а моя рука так же быстро работала на моём хуе. Другой рукой я по-прежнему обхватывал мамины ноги, прижимая её к себе, пока она содрогалась от оргазма.

Наконец мамины ноги начали подкашиваться, и я ослабил хватку. В то же время я замедлил свои натирания маминого клитора, несколько раз нежно поцеловав его, прежде чем откинуть голову назад. Больше не отвлекаясь на мамин бурный оргазм, я понял, что мой собственный неминуем. Я отпустил свой хуй, не уверенный в том, что ещё не прошел точку невозврата. Как раз в тот момент, когда я собирался встать, чтобы насадить маму на свой хуй и выполнить свой сыновний долг, мама решила вместо этого спуститься с горы. Она сделала маленький, шаткий шаг назад, врезавшись своей жопой в мое лицо и повалив меня на задницу. Затем её ноги, казалось, совсем отказали. Как медленно падающее в лесу дерево, мама свалилась по мне вниз. У меня было достаточно опоры, чтобы удержать моё туловище в вертикальном положении, поэтому мамина задница скользнула вниз по груди и животу, натягивая мой свитер, пока она не оказалась у меня на бёдрах, а мой пульсирующий хуй не оказался между её ног.

— Мама, - сказал я сквозь стиснутые зубы, — тебе нужно засунуть его в себя!

Я не был полностью уверен, что мама меня услышала. Но потом она протянула руку между ног и кончиками пальцев нащупала мой хуй. Опираясь другой рукой на пол, она приподняла свои бёдра на десяток сантиметров, подталкивая мою залупу к своей пиздёнке. Как раз в тот момент, когда она уже была готов войти внутрь, мама рухнула обратно на мои бёдра. Моя залупа скользнула между губами её пиздёнки, но не смогла попасть в неё.

— О боже! - пробормотал я, когда мой хуй дёрнулся. Мама, должно быть, поняла, насколько я был близок, и повторила свой манёвр, приподняв задницу и пытаясь запихнуть мой хуй в себя.

— Угнх! - сказал я, или что-то в этом роде, когда снова произошло то же самое, и мой член не совсем вошел в маму. Я был уже не просто близок к оргазму. Я чувствовал, как он начинается. Еще несколько секунд, и я кончу, независимо от того, буду я в это время внутри мамы или нет.

Если бы мы лежали на большой кровати, я мог бы перевернуть маму и взять дело в свои руки. Но мы не лежали на кровати, мы сидели на почти чёрном полу сарая. С одной стороны от нас, вероятно, стояла открытая банка с растворителем для краски, а с другой - бензопила со ждущим пусковым устройством. Не то чтобы у нас была бензопила, но суть вы поняли.

Я сжал челюсти и кулаки, желая, чтобы мой оргазм подождал ещё несколько секунд. Мама использовала эти секунды с умом, приподнявшись в третий и последний раз и, наконец, запихнув мою залупу в свою ждущую пиздёнку.

Сперма начала выплёскиваться из меня, когда мама насадилась на мой хуй, опустившись в мою промежность. Я обхватил её руками за талию, крепко держась за неё и подёргивая бёдрами в единичных всплесках, пока наслаждение распространялось по мне. Мама просто прижалась ко мне, издавая небольшие довольные звуки, пока поток спермы не замедлился, а затем прекратился.

Мы сидели так в течение минуты, каждый из нас восстанавливал дыхание и наслаждался отходом от оргазма. Я бы хотел вам сказать, что мы оставались так дольше, и я обнимал маму, а ей было хорошо в моих объятиях. Но не каждая ситуация может быть настолько романтичной.

— Чёрт, как холодно! - сказал я после вышеупомянутых шестидесяти секунд. Отвлечённый маминой пиздёнкой и согретый нашим занятием, я не заметил этого факта раньше. Но теперь, сидя на полу сарая, с джинсами на коленях, я это заметил. Я почувствовал, как мамины ноги начали дрожать на моих, и на этот раз я был уверен, что она дрожит от холода, а не от какого-то очень запоздалого оргазма.

— Ага, - ответила мама. Я ждал чего-то ещё. Язвительного замечания или остроумного комментария. Вместо этого мама поёрзала у меня на коленях, а затем сказала: Запри сарай.

С этими словами она поджала под себя ноги, медленно подняла себя с моего хуя, а затем быстрым шагом вышла из сарая. Я услышал через открытую дверь сарая, как задняя дверь в дом открылась, а затем захлопнулась.

— Ха! - сказал я себе. И тут я осознал, что сижу на холодном полу сарая с хуем наружу, поздним субботним вечером, говоря себе "Ха!".

— К чёрту всё, - пробормотал я и вскочил на ноги. Мне удалось выбраться из сарая без происшествий и наконец-то вернуться в тепло дома.

Заперев сарай, конечно же.

Если вам понравился мой перевод и вы хотите поддержать меня копеечкой, или ознакомиться с моими графическими работами, которыми я занимаюсь в основном - мой аккаунт на Patreon - patreon.com/deepandsilent3dx

Я заранее благодарен вам за любую, даже самую малую, поддержку.