Это продолжение рассказа «Оплеуха от матери», написанного автором kaimynas. С его разрешения я взяла на себя смелость поведать Вам, читатель, по какой причине молодая супруга не помогла главному герою унять возбуждение. Что произошло в последствии между Павлом и его матерью, Вы уже знаете из первой части. Если Вам неизвестна предыстория, то обязательно прочтите. Вот ссылка: https://bestweapon.ru/post_77976

Что же случилось? Об этом расскажет уже сама Екатерина.

***

Заснула я под звуки, доносящиеся из кухни. Свекровь моя, Инесса Арсеньевна (про себя я её называю более компактным именем-отчеством сокращая их по первым слогам – Ин и Ара - Инара) говорила тихо, Паша чуть погромче, но всё равно я не понимала о чём они беседуют. Под их монотонное бубнение я вроде заснула совсем, но громкий вскрик женщины вторгся в моё сознание неожиданно – до судорожного испуга. Боль особенно отдалась в пораненном влагалище. Тело, судорожно сжатое, до позы эмбриона, быстро расслабилось. Вскинула голову вверх, посмотрела на часы. Почти сорок минут всё-таки поспала. Сразу вспомнила, что нахожусь в безопасном месте, за тройку секунд восстановила дыхание.

Выйдя из спальни в длинный коридор, с целью узнать, чем вызван крик Пашиной мамы, увидела её уже входящей в ванную.

«Странно! Чего это она голышом по квартире ходит?! – успела подумать я, завершая своё передвижение до кухни. Сын её сидит на табуретке. Отрешённый вид моего мужа не так озадачил меня, как его обнажённость и два комка текстиля на полу. Трусы Паши узнала сразу. Чем является второй комок подсказала логика. – Блииин! Они трахались тут!? Тогда чего она закричала? Он взял её насильно! Точно!»

— Ты идиот! Как ты мог изнасиловать свою мать? – закричала я, даже не озадачившись фактом его измены мне. Этот урод не удостоил меня ответом. Я не знала, что делать, крикнула: – Ни минуты не хочу с тобой жить! Мудак!

«Блин, попала! От одной напасти ушла, думала ничего больше, по крайней мере в ближайшие годы не произойдёт. Два месяца жизни в квартире мамы, неделя в этом доме и конец моему замужеству! Ленка с Валькой засмеют».

Напоминали подружки мне мою клятву, что до двадцати пяти лет не свяжу себя узами брака. Не могла я им (да и другим тоже) сказать, что это не Я требовала от Паши взять меня в жёны. Да, рот, говорящий: «Теперь ты, как настоящий мужчина, должен взять меня в жёны!» был мой. Конечности, окольцевавшие зад и плечи эякулировавшего мужчины, были моими, но сознание, управлявшее моим телом, было не моё.

После следующих встреч, продолжая играть роль влюблённой, я действительно очаровалась этим весёлым, жизнерадостным молодым человеком. Меня даже не смущал его темперамент энергичного самца. Итогом стали мои истинные чувства – влюбилась основательно. И моё «Да!» на вопрос служащей ЗАГСа: «Екатерина, является ли ваше согласие на брак с Павлом добровольным и осознанным?» был безупречно истинным.

Вначале (находясь вне той квартиры) Пашка несколько раз уламывал меня, пользовался моей киской для снижения своих потребностей. Но после случая с той нечистью, я специально отвлекалась от соития, боясь, что ОНА может изгнать меня из моего тела совсем. Однако я не смогла уговорить ни Павла со свекровью, ни свою мать пожить где-то в другом месте, пока идёт ремонт в этой квартире. В итоге ТВАРЬ познала все способы совокуплений. Благо, что моя развратная мама, не показала ЕЙ анальное сношение.

— Катя, что за шум? – спросила Инара. На ней мой банный халат. Я успела подумать, что его подарила она сама, и теперь я не знаю забирать ли его.

— Развожусь с этим олигофреном! С сыночком вашим. Насильником и бездушным ослом! – выкрикнула я, впихивая в чемодан свои тряпки, сдирая их с плечиков не заботилась о сохранности. Во мне пробудились задатки лидерства, коими я гордилась до знакомства с Павлом.

— Не торопись. Сейчас разберёмся! – спокойным голосом сказала свекровь. - Павел! Ты чего там сидишь? – она пошла к сыну. Сказала уже ему: - Я не к тебе что ли обращаюсь!

Послышался непонятный мне звук. Объяснение поступило сразу же:

— Хватит драться! – негромко, но всё же внятно сказал Павел. - Я не виноват, в том, что ты сама была не сдержанна! К тому же я не понимаю в чём проблема – есть препараты...

— Какой же ты эгоист... Нельзя мне травить организм гормонами! Ты не помнишь, как я семь лет назад чуть не умерла от аллергии на препарат? Иди к Кате, уговаривай её одуматься.

— Сама иди! Ты начала... прикрасы свои выставила перед неудовлетворённым мужиком! – после этих слов Паши, я выстроила иное предположение, кто же кого насиловал.

Инара сама мне рекомендовала противозачаточные, так как мы сразу оговорили, что пополнение семьи ребёнком планируем после того, как станем независимы в финансовых отношениях. Она даже взяла кровь из моей вены, для выяснения, как на меня действуют гормональные препараты. Тогда-то она поедала мне, по какой причине сама не пользуется ими.

«И эта тоже, как моя мамка – насильница!» - сделала я заключение.

— Катя, подожди! – придавила мою ладонь к тряпью на кровати свекровь. – Нам нужно поговорить. Сейчас Паша подойдёт.

Я присела на кровать, совсем не соображая, как мне быть дальше. Подружки могут приютить на день, на два. А потом куда идти? В квартиру, где обитает та нечисть? Нет уж. Она чуть не оставила меня без моего тела. Оставаться здесь? Инара строгая, волевая дама, сразу, как только Паша познакомил меня с ней, испугала меня своим доминирующим характером. Что в общем-то можно перетерпеть... если меня насиловать не станет.

«Есть ли сейчас такие предприятия, которые предоставляют жильё своим сотрудникам, пусть даже в общежитии? Вероятно, есть – где-то же живут их рабочие? Но какие предприятия? Какие там должности? Работа физическая или умственная? Примут ли меня на ЛЮБУЮ должность? Вряд ли. Разве что чернорабочей? С минимальной заработной платой. О, боже! Что делать? Куда пойти? Не отчаивайся! Пару дней перекантуйся у Ленки, потом у Вали денёк, другой. За это время можно найти... хоть бабулю, за которой нужен уход. Ты же слышала о таких просьбах! Да, но там были требования иметь некое медицинское образование! А ты, журналист со стажем работы полгода! Байки будешь травить старикам? И вакансий таких не так уж много! Может Инара знает? Ага! Нифига она не поможет!»

— Иди к нам! – крикнула Инара сыну. Тот уже вышел из ванной, пошёл на кухню. Мы услышали щелчок кнопки чайника. Затем он зашелестел упаковкой трав, которые мы трое собирали месяц назад. Свекровь нетерпеливо крикнула: – Ты где там?

— Чай заварил. – сказал Павел, войдя в спальную. Я бросила на него взгляд – он облачён в свой шёлковый банный халат. Волосатые, голые ступни ног, последний раз шлёпнули по ламинату, встали на ковёр.

— Дети мои, - начала его мама: - это я виновата перед вами обоими. Простите меня... глупую женщину. Кать, вот отключились у меня мозги, как увидела... член. Даже не успела опомниться, как схватила его. А это ведь сына моего родного пенис. Пашенька, сынок мой, прости меня?

«В этом доме, тоже что ли есть нечисть? Это она вселилась в тело Инары? Как может, разумная, уравновешенная мать совокупиться с родным сыном? И не просто совокупиться, а НАСИЛЬНО трахнуть?! Ёлки-моталки! Не подавай вида, Катенька, не показывай, что догадываешься, а то засядет в тебя призрак, и останешься ты навсегда бестелесной. Станешь такой же тварью!»

— Я не меньше тебя, мам, виновен! – сказал Павел.

— Я тоже виновата... – произнесла я. – Простите меня.

«Я-то в чём виновна? Только в том, что просила его потерпеть несколько дней? Это не вина!»

— Чай будешь? - спросил Паша. Я кивнула. - А ты, ма?

— Спасибо, да. – Инара погладила меня по предплечью. – Доченька, твоя вина незначительна! – произнесла она, когда её сын пошёл на кухню. – Что с тобой не так?

Я вкратце, тихим шёпотом, чтобы не услышал Пашка, объяснила причину. Правда основным виновником в моей лжи был Павел...

— У неё сильная боль во влагалище. – раскрыла сыну моё оправдание, когда он вернулся с двумя чашками настоя. – Вероятно эрозия слизистой!

— Я сама лечилась... вам боялась сказать. Вернее, стыдилась!

— Лечение включает в себя отказ от некоторых... услад. Не могла себе отказать?

— Не себе! Ему! – кивнула я в сторону мужа. Не глядя на него выше подола халата.

Откровенно говоря, я побаиваюсь своим взглядом пробудить его похоть. Та тварь, каким-то образом может воздействовать на человека. А если учитывать либидо Павла, то ей это удавалось совсем легко – мужчина возбуждался от одного женского взгляда на тазовую область. Видимо у него, после двух месяцев воздействия глазами той нечисти, которой было наплевать, что влагалище моё травмировано, выработался рефлекс.

Правда слизистая вагины порушена не его пенисом. Своим страпоном, дополнительно натянув на него шипастый презерватив, мамочка моя постаралась изгнать нимфоманию из моего тела. Извиняю я её за это – она ведь не знает, что не я просила: «Давай, мамуля, накажи свою ненасытную дочь! Отжахай той, штучкой, которая заменяет тебе мужчину!»

Однако сейчас от меня ждут ответа. Сказала:

— Я его просила потерпеть недельку.

— Павел?! – она повернула лицо в сторону сына

— Так это началось ещё в квартире её матери. Днём она просит не мучать её, по ночам начинает возбуждать. И такие гонки устраивала... Да тебе самой Мария Ильинична рассказывала! Кать, это же игра такая, да? – в его словах нет ни слова лжи. Вот как началось с того вечера, как мы с ним познакомились в ночном клубе, так и продолжалось до тех пор, пока наконец не закончился ремонт в этой квартире, которую Инара подарила нам.

— Ну ка пойдём со мной! – Инара встала, потянув меня за руку. – Идём, я посмотрю твою девочку.

— Не верите? – вспылила я. – Тогда пусть и он посмотрит, что натворил своим... членом.

— Мне он поверит. – пояснила женщина: - А то от просмотра опять возбудится.

«За три месяца после знакомства с Пашкой я стала овцой! Меня принуждают делать то, что мне не нравится, мне это противно. Я даже не могу найти выход из создавшегося положения. А раньше я была боевой девчонкой – фиг кто мог меня переспорить, заставить выполнять что-то не по мне!»

— Жди здесь! – показала Инара на письменный стол, который она обещала забрать, как только закончится ремонт в её новой квартире. – Я через секунду вернусь!

Женщина что-то взяла из тумбы стола. Я села на край столешницы, свесив ноги. Ещё ни разу мне не доводилось посещать гинеколога. Такое опустошение творится в моей голове. Возникло предчувствие, что сейчас моя душа отделится от тела.

Я за эти секунды подумала ещё и Пашке. Он наверняка сейчас возбудился и размышляет, как скрыть эрекцию. Я мысленно посоветовала ему привязать к члену гантели, которыми он качает трапеции спины.

«Он рассказывал... или я сама от кого-то слышала, что Инара несколько лет назад лечила вагинальную полость соседки. Ту изнасиловали садистским образом. Идти в больницу она не хотела, так как там начнут выяснять кто является насильником. Они были не простые люди, могли повернуть всё так, будто она сама напросилась. Пашка этот разговор слышал. Естественно хотел посмотреть, как проходит лечение. Но двери в материнскую спальную были закрыты. Но однажды он вернулся домой, а мать, то ли забыла, то ли посчитала, что он ещё долго не вернётся, дверь не закрыла. В общем мальчик Пашка пару минут наблюдал, как мама копается в вагине тёти Нонны. И теперь он вспомнил это, возбудился. - всплыло у меня в голове. Но ответить себе, откуда я знаю про тот случай, я не могу. - Может это он травил, когда мы сидели в кафешке? Почему он меня не смутил подобным признанием? Даже описание его подросткового онанизма меня ничуть не тронуло!»

Инара вернулась действительно быстро, не дав мне домыслить. В руках её было что-то завёрнутое в чистое полотенце.

— Шорты сними! – приказала она, расправляя по столешнице постельное покрывало.

Исполняю – боюсь окончательно отделиться от тела.

— Ляг. – она придержала мою голову, чтобы я не ударилась ею о столешницу. Затем надела белый латекс на свои руки, брызнула на него гель, энергично растирая смазку по пальцам, свекровь согревала их. - Ух какой прелестный сфинкс! – воскликнула она, расположившись меж моих ног.

— Сфинкс? – удивилась я.

— Порода лысых кошек. Поняла? – я мотнула головой. Она пояснила: - Люблю работать с женскими кисками, оголёнными до блеска! Карамельный шугаринг?

— Нет, безопасная бритва. – раздражённо ответила я – лежу тут, выставив на её обозрение свою девочку, а она морочит мне голову дурацкими сфинксами.

Пробовала тот шугаринг на своих икрах – я не настолько безумна, чтобы терпеть боль ради завлечения мужчины. И честно сказать, если бы не требования гигиены, даже триммером не касалась бы кожи своей киски. А уж единожды побрив, теперь скоблю всё межножье практически ежевечерне.

Она действовала профессионально. А я, тупо глядя в потолок, чувствовала – сначала она помассировала валики вульвы, ни разу не задев клитор, затем разлепила малые губки, пройдясь пальцами от верхней спайки до нижней оконечности лепестков. Круговыми движениями по створкам, помассировала их пяток секунд. Далее пальцы начали раздвигать стенки преддверия – они, обильно покрытые гелем, скользили легко и плавно. Можно сказать, нежно. Инара продолжила погружать пальцы (не знаю сколько) до тех пор, пока не посчитала достаточным, повертела кистью, как бы буравя мою полость.

«Однако до болячек не достала. Пальчики у неё не короткие. Или эрозия поглубже, или пальцы погрузила только на половину».

— Сейчас я вставлю зеркало. Я его согрела кипятком, но всё равно будет немного неприятно.

— Ой! – не удержала я вскрика. И это только от того, что она чуть-чуть ввела инструмент. Инара легонько похлопала по моему лобку призывая потерпеть. Я сжала зубы, дождалась пока погружение окончится. – Фуф... – однако рано я издала вздох облегчения – мою киску начало разрывать безжалостное устройство.

"Клюв" раскрывался вертикально - несколько раз пальцы Инары касались анального отверстия.

— У-у-ууу. – прорвался мой стон сквозь зубы. Казалось и тазовые кости раздвигаются – до такого состояния даже крупный пенис Пашки не растягивал стенки моей девочки. И даже больше – почувствовала горячей слизистой прохладу проникшего до глубин вагины воздуха – хорошо хоть не сквозняк. Брешут подруги, что спокойно прошли процедуру осмотра у гинеколога. Такое невозможно вынести, не заскрежетав зубами. – Ы-ы-ыыы.

— Всё, всё, моя хорошая. Успокойся. – женщина нежно, по-матерински, погладила внутреннюю поверхность моего бедра. - Самое трудное уже позади. Я посвечу фонариком, гляну на твои болячки.

Далее действительно ничего не почувствовала. Если не считать тёплого дуновения изо рта Инары, когда она слишком близко наклонилась к гениталиям и затем касаний чего-то холодного внутри вагины.

— Я взяла соскоб... – сказала женщина, приподнявшись, чтобы посмотреть в мои глаза – голова моя так и лежала на поверхности стола. – Но это только для проформы. Вагина твоя здорова, как может быть здорово всякое молодое, не заражённое какой-либо патологией, влагалище. Эрозия есть. Но излечима! Потерпи ещё секунду – я выну зеркало!

Устройство клацнуло металлом – киска моя облегчённо начала сужаться. Дождалась пока Инара вынет его, затем протрёт губки, измазанные гелем, встала. Посмотрела на инструмент. Он, в отличии от современных одноразовых зеркал, был старинный, металлический. Вероятно, когда-то был полирован до блеска.

— Этим зеркалом ещё мой дедушка проводил осмотры. – сообщила Инара, заметив мой взгляд на инструмент. – И меня он осматривал, когда я сообщила ему, что беременна.

Натягивая на попку шортики, осознала, что процедура действительно пустячная, пугающая только в начале. А сейчас чувствую, как слизистая вагины сокращается, принимая расслабленное состояние.

— Микрофлора влагалища абсолютно здорова! – сказала она мне. На мой недоумённый взгляд, пояснила: - Поверь мне, я знаю, как... пахнет иная флора слизистой. К тому же я не побрезговала, лизнула твои соки. – глазные яблоки мои могли выпасть из глазниц. Сочтя это за испуг о здоровье микрофлоры влагалища, пояснила: – Не языком, не паникуй! Просто палец облизала.

«Она точно больна на голову! Не только нюхала, но ещё и лизала! Катька, прекрати паниковать! Вероятно, все профессиональные гинекологи так делают. И мужчины? А потом, возбудившись трахают бедняжек, не отходя от кресла? Тот же дедушка её! Может поэтому она спокойно совершила инцест с сыном? А сейчас Инара возбудилась? Катька! Хватит! Подружки ни о каком «гастрономическом обследовании» не говорили! Наверное, не к профессионалам ходили!»

— Эрозия действительно имеется! – прервала она мои размышления, вернувшись к сыну. – Из этого следует, что Паша спит в зале до тех пор, пока Катина писька не восстановится. Тебе, доченька, я принесу более сильные медикаменты, и сама буду производить орошение слизистой. Договорились?

Мы с Пашей закивали головами. Чему обрадовался он, я лишь предположила – побаивался он обнародования своей инцестуальной связи. Я? Возможно от радости, что появилось время на принятие решения – теперь есть возможность более ясно определиться со своим будущим, что делать с супругом-изменником. Да и к тому же свекровь-профессионал окажет помощь моему влагалищу. Стенки его до сих пор шевелятся, принимая расслабленную форму.

— Кать, а скажи мне – Паша тебя в первый же вечер так... поранил? - тихо произнесла Инара. – Я почему спрашиваю – такое может произойти только от длительных, многочасовых фрикций. Да и пенис, особенно венец его, так же пострадал бы. У тебя слизистая отлично реагирует на раздражители, выделяет смазку в большом количестве. Вы всю ночь что ли трахались? – она задавала вопросы очень интимного характера, тем более при мужчине – я к такому не была готова, краснела.

«Окончится всё это тем, что она предложит практиковать тройничок с её непосредственным участием. Ну и пусть Пашка трахает свою мамашу! Мне бы только найти где жить за небольшую плату!»

— Нет! – ответил Павел. - Помню эту ночь – ну с полчаса... максимум минут сорок продлился акт. И это учитывая предварительные ласки.

— А про утро забыл? И днём... ещё четыре раза днём. И следующей ночью ещё... три раза... Ненасытный. – сказала я.

— И все разы ты себя отнюдь не сдерживала. – обвинил меня муж.

Да я, можно сказать, ни разу с ним не трахалась, пока проживали в квартире мамы.

«Это не я его соблазняла. Я даже не знаю, чтобы делала, не окажись моё тело под властью твари. А затем, уже после бракосочетания, моё беснующее тело было изнасиловано родной матерью, считавшей, что мне настоящего члена недостаточно...»

— И когда почувствовала дискомфорт? – прервала мои размышления Инара.

— Может быть тебя в предыдущую ночь...? – бестактно спросил Пашка. Мне показалось, что он едва удержался, не изобразил жестом половое сношение – по крайней мере пальцы левой руки сомкнулись в кольцо, имитируя женскую щель, а четыре перста правой сложил пучком, намекая, что трахали меня по меньшей мере четверо.

— Не было у меня до тебя никого целый месяц! – раздражённо выкрикнула я. Сделала три глубоких вдоха, тем самым стёрла фантом четырёх членов, одновременно снующих во влагалище... Именно в моём. Я даже о втором партнёре никогда не фантазировала!

Инара вновь погладила моё предплечье, сама отпила из чашки, тем самым приглашая меня промочить ротик.

— А такого... крупного члена не было вообще никогда! – я не проконтролировала свой кивок на тазовую область мужа.

— Павел, иди застели себе постель на диване. – властно произнесла его мать, наконец догадавшись соблюсти интимность. Он ушёл. Она шёпотом поинтересовалась: - Действительно никого? – я кивнула. Страпон ведь не член.

Я правда не мерила пенисы ни одного из тринадцати партнёров, бывших до Павла. И даже в первые минуты начала коитуса с ним, не знала о его габарите. А когда он вошёл, совершил несколько фрикций, я сразу кончила. И это мой единственный оргазм при акте с Павлом. Больше Я никогда не кончала. Всё эта тварь! И сосала она – Я никогда в рот не брала! Сразу предупреждала парней, что буду минетить.

— Хороший сбор мы приготовили! – сказала Инара. – И ещё раз: прости меня, доченька. У меня давно не было секса. Почти полтора года! Впредь такого не повторится! – интонация слов очень убедительная. Она прижала мою голову к своему плечу, погладила шею.

Этим она вызвала моё воспоминание о том, как успокаивала меня мама после того, как «внесла» последний долг, рассчитавшись плёночкой моей киски.

— Вы такая красивая. Неужто никто не был очарован вами? – поинтересовалась я. Сама не поняла почему. Хотя должна была поинтересоваться не противно ли ей было осознавать, что совокупилась с сыном; впервые ли такое.

— Не в обиду тебе будет сказано: свою вагину я не на помойке нашла! С кем попало в половую связь не вступаю!

«Что? «Не в обиду тебе будет сказано»? Она намекает, что я шлюха?" Я тоже с кем попало не трахаюсь! Если не считать акта дефлорации – тогда я помогла маме рассчитаться с долгом. «Добрый» спонсор расщедрился, оценил мою девственность в семь тысяч баксов. И всё! Остальных партнёров я выбирала, соотнося их нравы джентльменским».

— Вот после смерти Пашиного отца всего с тремя мужчинами контактировала. Увы, один из них оказался женатым, другой не захотел более продолжительных связей. Третий был гражданином Сирии. Приглашал с собой, но я не смогла уговорить себя поехать в опасную точку мира, да ещё с ребёнком.

— А до Пашиного отца? – я вдруг осознала, что и она, как и я, до замужества имела несколько половых партнёров.

— Я их и не помню. – без эмоций подтвердила Инара мою догадку. – Вот с ним я познала все прелести телесной близости. Он был старше меня на восемь лет. Был искушён в искусстве любви. С ним я стала страстной в постели. Видимо от него Паша унаследовал свою силу. – она взглянула в мои глаза. Улыбка на её губах означала только женский коллективизм.

Такие же улыбки были на лицах моих задушевных подружек, раскрывающих свои связи с парнями и мужьями – тем самым призывая меня откровенничать о своих контактах. Рассказывала конечно. Но о ПЕРВОМ разе я даже дневнику не поведала.

– Твоя мама рассказывала, какие концерты ты с ним устраивала по ночам.

— ЭТО БЫЛА НЕ Я! – тихо, но внятно произнесла я. Будь что будет – пусть считает меня сумасшедшей, но держать в своей душе этот секрет я уже не могу.

— Не поняла! У тебя есть близняшка? – Инара даже чуть отодвинулась, пытаясь оценить взором выражение моего лица.

— Давайте я начну с моих юношеских лет. – сказала я, ставя чашку на тумбочку. – Мне было тринадцать лет, когда мы удачно обменяли свою однушку на трёхкомнатную квартиру в старинном доме. Конечно со значительной доплатой – маме пришлось даже влезть в значительные долги, выплата которых затянулась на четыре года, но всё равно выгодно. И район престижный. В общем, мы еле успели перехватить её.

Только сейчас я предположила, что мама с самого начала знала, ЧЕМ будет расплачиваться. Вероятно, для неё, расчёт своим телом являлся благом, а вот моё мнение насчёт меня самой, она игнорировала. Хорошо хоть не в тринадцать лет, а четырьмя годами позже.

— Но это не важно. У меня появилась своя комната, куда я могла приводить подружек. О радостях собственного уголочка для девушки, вам не надо рассказывать. И на таких эмоциях я захотела вести дневник. Что записывать я ещё не знала, но идеи возникали в моей голове сами собой. Начала на них отвечать. Записывала в него различные сплетни, чужие секретики, услышанные в школе, во дворе. Записывала даже сюжеты кинофильмов, на которые ходила с подружками. Когда начались месячные, у меня появилось желание описать, что я чувствую, какие симптомы предшествуют этому. Это было до того интимно, о таком не поговоришь даже с подружками, и с матерью. Мне было стыдно говорить ей. А вот дневник впитывал в себя все мои тайны, мысли. Когда впервые влюбилась в одноклассника, написала такое, что самой себе боялась признаться...

— Что же такого страшного в том, что мечтаешь не только поцеловать мальчика, но и дозволить ему потискать свои... – перебив моё повествование, она не может рассчитывать на мою учтивость. Я тоже не дала ей окончить:

— Я хотела расстаться в девственностью! И это в четырнадцать лет! И не просто отдаться, но совершать это в любой комнате нашей квартиры.

— Продолжай.

— Я описывала какой из себя мой возлюбленный. Вопросы в голове навевали мысли не только о его лице, фигуре. Но и о том, какие очертания видела в штанах парня я, или же, кто-то из моих одноклассниц. После этого я стала более внимательно смотреть на парней, других мужчин. Принюхивалась к их запахам. Описывала это в дневнике. Даже делала карандашные наброски! Описание дефлорации в семнадцать лет заняло десяток страниц. Всё до мельчайших подробностей записала. Нарисовала каким был гимен до дефлорации, посмотрела в зеркале, каким стало преддверие влагалища после акта.

Надеюсь она пропустила мимо ушей мои запинки, означающие моменты лжи. Своему возлюбленному я сказала, что гимен порушен во время операции по удалению кисты на зеве матки. Ему в общем-то было без разницы девушка я или нет. Чего не скажешь о спонсоре. Дядечка пристально рассматривал мою киску, раздвигая преддверие своими толстыми пальцами. А я, даже несмотря на алкогольное опьянение, стыдилась этого.

Вспоминала, как мама сначала говорила: «Ты же всё равно, если не в ближайший срок, так через год, два расстанешься с девственностью! Так неужели не хочешь мне помочь? Потерпи один вечер, позволь нашему благодетелю насладиться юным телом!» Затем она ползала передо мной на коленях, умоляя отдаться кредитору. Меня больше испугало, что нашу квартиру заберут за долги, естественно согласилась. Благо, что этот мужчина был не до того скот, не трахнул меня извращённо. Однако трижды его член побывал не только в моей киске, но и во рту. С тех пор я ненавижу сырой яичный белок, не люблю куннилингус, «прелесть» которого познала в тот же вечер, когда мужчина, своими небритыми губами и подбородком, исцарапал мою вульву.

— Последующие акты с возлюбленным моим происходили всё там же – в его спальне. – продолжила я. - Когда Володя уснул обнажённым - его... пенис вновь восстал и не заснять это величие я не смогла – сфотографировала это на телефон. Звук аппарата разбудил парня. Он тоже начал снимать меня. В последствии эти снимки попали в сеть. Вовка уверял, что не он опубликовал интимные фото. Из-за этого мы расстались. А вечером того дня я положила смарт на стол и делала зарисовки со снимка. Вначале пенис на рисунке был аналогичным по размеру. Затем я увеличивала его несколько раз. В конце концов ОН стал гипертрофированным. Появилось желание сравнить размер своей киски с таким подобием. Для этого я сходила на кухню за скалкой, скинула трусики, приложила деревяшку к губкам. Разница меня испугала. Я даже на несколько недель прекратила вести дневник...

Звук, то ли из подъезда, то ли это Паша ворочался, прервал мой рассказ.

«Это Пашка? Да! Ему интересно о чём секретничают женщины. Да он практически у двери может стоять! Сказать Инаре, что устала, окончу рассказ завтра? Но она ведь перескажет ему всё. А пересказ уже будет несколько не таким. Пусть слушает!»

— Паша стоит за дверью. – прошептала я Инаре. – Позвать его?

— Если ты уверена в этом – зови.

— Паш, иди к нам. – сказала я так громко, как нужно, чтобы услышал человек в трёх метрах от нас.

Он даже халат на спальное бельё не сменил – значит подслушивал изначально. Войдя к нам, сел на ковёр, плотно подоткнув полы халата под себя. Я не стала повторять начало своего рассказа, продолжила:

— Я поступила в институт, стала встречаться с сокурсником. Листы дневника просили рассказывать обо всём. И вновь самые интимные моменты записывались очень подробно – где; когда; вкусы алкоголя, сладостей; сколько половых актов, продолжительность их; какие наслаждения мне и моему партнёру приносили эти встречи. Партнёр просуществовал недолго – сменил меня на другую... дырку – на ту, которая соглашалась делать фелляцию. Не терпимость к оральному сексу, у меня появилась после публикации моих обнажённостей в сети. Умельцы пририсовывали член к моему рту на изображениях. Извращенцы просили сделать и им приятное ротиком. Из-за это я перевелась в другую школу... – быстренько вставила я ложное оправдание. - Отвлеклась... Следующие мои парни тоже долго не задерживались. Да я и сама уже не очень-то хотела продолжительных отношений. Так – один-другой половой акт, для поддержания собственной значимости и уровня тестостерона в крови. Всегда это было в самом конце менструального цикла, чтобы гарантированно, даже если презерватив порвётся, зачатия не произошло – именно так забеременела мою мама. В тот вечер, когда познакомилась с Пашей, мама уехала к своим родителям в Ижевск. Впервые я привела парня к себе домой...

— А с другими где? – перебил Паша.

— То у них на квартирах, то в общаге, то на съёмных...

— Не перебивай! – потребовала Инара у сына. – Продолжай.

— Такие мелочи, как питьё алкоголя и гигиена, пропущу. – отвернув голову от слушателей, я приступила к главному. – Я вообще не любительница оральных симуляций, поэтому наслаждалась тактильными ласками Паши. После ласк, приняла его в себя. Киска у меня действительно чувствительна до потери сознания. А если учесть... размер Пашиного... пениса, а это оказался очень крупный... член, я за десяток фрикций, кончила. Кончила так, как никогда до этого! Меня вышвырнуло из тела. Я посмею предположить, что и вы сегодня испытали нечто подобное улёту к звёздам. Да?

— Не отвлекайся! – попросила Инара. Она перекинула правое колено на другую ногу.

«Потекла!?» - то ли я спросила, то ли она так ясно осознала, что мои последние слова её возбудили.

— Полетала я значит, посмотрела на наши с Пашей тела. А вернуться в сосуд души не могу – меня, что-то отталкивает. По губам своего тела я смогла понять: «Пошла вон отсюда! Теперь я буду тобой!»

— Тебе это приснилось! – опять влез Пашка. Я не заметила ухмыльнулся ли он, но какой-то звук схожий с хохотком, услышала. Хотя скорее всего мне показалось.

— Не мешай! – Инара взмахнула рукой в его сторону.

— И часто тебе встречаются такие девушки, которые предлагают заключить брак, после первого соития? Я вообще до двадцати пяти лет не собиралась замуж!

— Пашка! Не отвлекай её! Потом разберём! – увлечённо прочирикала свекровь.

— Я сама думала, что это влияние алкоголя так на меня действует. Но были до этого случаи, что выпивала большее количество, но никогда так не было... Паша спросил куда деть презерватив. Эта... нечисть понесла резинку в ванную комнату. Я за ней... вернее за своим телом. Там она выпила сперму прям из кондома. Затем она начала гладить тело... Производить различные движения конечностями, улыбалась, глядя в зеркало. На нём, макая палец в кондом, она написала... извините, я скажу это матом: «Ебаться и правда приятно!» - сказав скверну, я прополоскала полость рта остывшим чаем из чашки, выплеснула в неё же.

— Мам, это шизофрения? – успел произнести Паша.

Она только отмахнулась.

Где-то рядом, вероятно, за окном, расчирикались чем-то потревоженные воробьи.

Да в первые дни я и сама подумывала о раздвоении своей личности. Найдя описание заболевания в различных источниках, затем наблюдая за деятельностью нечисти, обелила свою психику. К тому же далее было нечто вообще не подходящее под симптомы биполярности.

— Я хотела вытеснить тварь из себя, но ближе чем на пять-семь сантиметров не могла приблизиться. Она хохотнула и, сделала жест пальцем. Не получится мол. Вообще в том состоянии, в котором я находилась, абсолютно невозможно издать или услышать хоть какой звук. Наверное, в гробу и то можно что-нибудь услышать. Это я отвлеклась, извините...

— Ничего, ничего. Это ты объяснила. – произнесла Инара, вновь погладив меня ладонью.

— Моё тело начало ходить по квартире, брало в руки различные вещи – солнцезащитные очки, мои туфли надевало на ноги. Нюхало косметику; продукты со стола, из холодильника. Пожевало курагу и финики, находившиеся на столе, отпило остатки вина из бокала. Затем полезло в бельевой шкаф, вынуло оттуда... – я замолчала на несколько секунд, подбирая слово. – В общем я увидела, что использует моя мама для самоудовлетворения...

— Дилдо? – подсказал Паша.

— И довольно большой... Не на много, но больше твоего... пениса. Плюс на кровати появились маленькие вибраторы, гель и ещё какие-то приспособления, назначения которых мне не известно. Эта тварь сразу приступила к непосредственному ознакомлению – включила вибратор, начала... Ну вы поняли... не могу я это произнести. Мне противно! Я ждала, предположив, что оргазм, так же, как и меня, исторгнет ту тварь из организма. Напрасно я ждала. И даже после утренних актов с Пашей, эта нечисть не покидала оболочку души. Хотя я сама видела, как реагировало тело на оргазмы. Я уже не знала, что делать. Вообще отчаялась. А эта нечисть продолжала изучать окружающий мир. Особенно долго и внимательно она осматривала эрегированный конец. Я видела, как изменился цвет, исходящий от Павла. Налюбовавшись пенисом, она погрузила головку в рот. Я никогда не смотрела порно. Ни обычных фотографий, ни, тем более видеороликов. Ни разу не упоминала на листах дневника даже толúки информации о оральной стимуляции. Только месяцем позже, когда мы с Павлом расписались, мне стало понятно, кто научил её фелляции... Паш, принеси, пожалуйста ещё чая. – слизистая моего рта просила омочить её. На долю секунды меж полов халата мелькнул слегка эрегированный пенис. Но это меня ничуть не затронуло – даже мысли о том, что явилось причиной возбуждения, не возникло.

— Настал рабочий день, понедельник. Паша ещё рано утром ушёл домой, заверив, что данные обещания выполняет и к среде познакомит меня с вами. – продолжила я рассказывать, как только омочила губы и рот. – Утром засверкал экран моего рабочего телефона, на нём я увидела вызов от шефа-редактора. Так как звука я не слышала, то не знала, о чём он говорит. После звонка тварь начала писать в дневнике. Объяснила мне, что от МЕНЯ требует шеф. Мне вменялось съездить к пожилой, внезапно заболевшей сотруднице. Взять у её родственников статью о жизни монашек в пригородном монастыре, если требовалось, доработать её. В общем, обычная рутина корреспондентов... А я-то не могу ей ничего сказать...

— И ты тоже написала? – вновь перебил Паша.

— Чем? Я вообще не ощущала материальный мир. Только видела... и то, не в обычном, как у людей, смысле, а будто бы тепловые излучения. Не в сине-красных тонах, нет. Тонкие полоски радуги очерчивали контуры тела, отдельных органов. Жёлтые оттенки были ярче на глазницах, в ноздрях, рту. Область сердца вспыхивала разнообразными радугами, в зависимости от его деятельности... Предметы только монохромные... бело-коричневые... Но не буду отвлекаться. Потом расспросите, если сочтёте нужным. Я не собиралась помогать нечисти. Тем более, что сама не знала, как с ней изъясняться. Тварь начала одеваться – до этого она ходила по квартире обнажённой. Во! Забыла сказать, что, опорожнив кишечник, она потрогала фекалии, растёрла каплю меж пальцев, понюхала. Если я вначале думала, что ОНА это призрак, умершего человека, то после ТАКИХ исследований, даже не знаю из нашего ли она мира...

— Не отвлекайся! – попросила Инара.

— Одевшись, как обычно одеваюсь я, тварь вновь начала писать, прося объяснить, как доехать к той женщине, как я к ней обращаюсь. На моё недоумение, объяснила, как именно я могу переговариваться с ней. Оказывается, в той реальности я была двухмерная – только высота и ширина. Глубины... толщины вообще нет. Нужно голову, вернее ту часть тела, что считается головой, ввести, как ножом в её... мою голову. И мысленно говорить. Я всего лишь собиралась послать её... куда подальше. Мысленные ответы её я не слышала. Она написала, что если я не скажу, то она откроет газ и тело умрёт...

— Так и она не будет жить! – воскликнул Паша.

— А ей то не привыкать! – со скорбью в голосе сказала я. – Пашенька, прошу, дай мне всё рассказать. – ещё грустнее попросила.

Всё же, когда я рассказывала о том, как моя мама, разбуженная шумами из моей спальни, подглядывала за коитусом моего тела с Павлом, он не удержался и спросил:

— И часто она подглядывала? – при этом Пашка даже не удосужился спрятать эрекцию, заметную на ткани халата.

— Несколько раз так было. Естественно с каждым разом она вносила в свою мастурбацию изменения. То просто руками, то применяла одну из своих игрушек. Когда ты засыпал, то нечисть шла к ней. Мама и она придавались разврату. Паш, извини, что ложно обвинила тебя в нанесении травм моей вагине. Это они обе потрудились, так сказать. Но давай я сначала окончу, не перебивай.

— Да, доченька, продолжай! – сказала Инара, расцепляя сцепку пальцев. Я давно заметила, что костяшки пальцев побелели от сжатия, предположила, что таким образом она сдерживает волны возбуждения.

Они больше не перебивали меня – даже когда я замолкала на несколько секунд – промочить горло; подобрать слово. С каждой фразой мне становилось легче и к тому моменту, когда рассказывала о том, как моя мама насиловала моё влагалище своими игрушками, я даже посмеивалась над своими собственными скабрёзными шуточками.

— Вот ты сказала, что ОНА не может выйти за порог квартиры. – начал говорить Пашка после моего завершающего: «Всё!» - Ты знаешь почему?

— Нет. Меня больше волнует, как ей удаётся вытеснить меня, едва я только вхожу в квартиру. – его вопрос меня обрадовал – он мне поверил.

— Может быть там обитает вторая... или даже несколько сущностей? – начала рассуждать Инара. – Вероятно одна из них поселилась в Маше? Не может родная мать так издеваться над собственным ребёнком!

— Я тоже так подумала. Но и вне квартиры, мама вела себя подобным образом. Она тискала мою попу, когда мы с ней находились в других местах. Мама явно ждала от меня ответных лесбийских нежностей. Она даже пыталась меня зажать в лифте городской администрации!

— И тебя это не возбуждало? – поправив полу халата, задал вопрос Паша. Я догадалась – моего бедного супруга опять мучает возникшая эрекция.

— Лесбийские акты подразумевают под собой ответные оральные стимуляции – я к ним отношусь негативно!

— Кстати, почему? – спросила женщина, так же поменяв позу – она поместила сложенные ладони меж своих коленей. – Брезгуешь?

— Нет, не брезгую. Просто такое моё кредо! Имею же я на него право?

— Вернёмся к ЭТОЙ. – начал Паша. – Как вы сейчас общаетесь?

— Иногда она позволяет управлять телом. Я пишу. Задавала вопросы: кто она; зачем мучает меня. Слышала её ответы в своей голове – кто она, мне, ПОКА, не зачем знать! Вот если я соглашусь объединить разумы, то сама узнаю обо всём.

— Объединить? Это как?

— Паш, я испугалась! Толком не знаю. Но сообразила быстро, что такое объединение может убить меня как личность! Мне же не известны ЕЁ способности. Наверняка из стремления выйти из дома, предложила. А потом вообще вытеснит меня. Но я поинтересовалась, что для этого требуется. Она сказала, что необходимы три больших зеркальных полотна. Размером больше ширины моих плеч и бёдер в два раза, и на несколько сантиметров выше моего роста. Их надо расположить вертикально, плотно соединив боковые края, как в детском калейдоскопе. Естественно тело должно быть в том треугольнике. Видимо она не может читать мои мысли – я сказала ей, что хорошенько подумаю. Затем, через несколько дней, сообщила, что согласна. Потом тянула время различными уловками – то нужно выяснить, где изготовят зеркала такого размер, то финансовыми затруднениями, то завалом на работе. Переселяясь сюда, я пообещала ей, что в течении месяца всё будет готово.

— Ты видела ЕЁ вне тела? Что из себя ОНА представляет? – задал вопрос Паша.

— Что-то вроде размытой человеческой формы. Будто видишь лишь контур человека, подсвеченный сзади ярким светом. Я и себя так же видела в зеркальном отражении.

— Других видела?

— Нет.

— Сквозь стены проходила?

— Не видела, проходила ли она, а сама я боялась.

— Откуда ей известны матерные слова? – завалил меня вопросами Паша. – Ты же не употребляла их в своём дневнике?

— Я предполагаю, что это кто-то из прежних жильцов... обучил. Может поэтому они так быстро разменялись с нами.

— Как ты думаешь, продолжи вы там проживать дольше, Маша соблазнила бы Павла? – спросила Инара.

— Не задавалась таким вопросом. Но вероятность такого велика. И вообще я посоветовала маме обменять квартиру на другую, так как не знаю, может ли тварь вселиться в её тело, когда она мастурбирует.

— Вероятно ОНА не может этого сделать, так как Маша не впервые занимается этим?! – высказала своё мнение Инара.

— Но ведь мы не знаем способностей той нечисти! Может ОНА найдёт способ подстроиться под мамины флюиды. – возразила я. - Инара, вы поговорите с мамой?

— Инара? – удивлённо спросила свекровь. - Откуда ты знаешь? Так меня звал Дарий, мой сириец. И только он! Ему было трудно произносить: «Инесса Арсеньевна».

— Наверное Паша обмолвился! – промямлила я, внезапно осознав – я телепат.

— Я такого имени даже не слышал ни разу! – сказал он.

— Давайте ложиться спать – я устала. – предложила я.

Они не стали возражать.

«Не Пашка мне рассказывал о наблюдении за лечебными процедурами соседской вагины – это он сам вспомнил, как только мы с Инарой пошли в спальную». - новое знание приятно ласкало моё эго.

И я точно знаю чья мысль: «Да ну нахер эту корову ебать! Во! Раз уж её доча такая привередливая, то пусть тёща облизывает мои мудья, после того, как кончу в Катькину пиздёнку», возникла в моём мозге, как только Инара высказала своё предположение о соблазнении моей мамой моего супруга.

А ещё я «услышала»: «Как переселюсь в свою квартиру, надо будет Машку-пиздолизку заманить к себе! Пусть она отполирует мою киску!»

И если раньше я сомневалась, предполагая, не мои ли это мысли, то теперь точно уверена – это не я так думаю. Я даже мысленно не сквернословлю!

Стайку воробьёв опять кто-то потревожил – они расчирикались. Но я уже засыпала.

Просвещённый читатель, по последним строкам уже догадался, что повествование на этом не окончено. Давайте, уважаемые, высказывайте свои предположения, что будет в дальнейшем.