Рози Шварц последнее время себе не нравилась. Ей казалось, что она сильно растолстела. Каждое утро она придирчиво разглядывала себя в большом зеркале и качала головой. Ладно, груди, они всегда были слишком большими для ее маленькой фигурки, но живот, зад, бедра, второй подбородок! Определенно, с этим надо было что-то делать.

Потом Рози шла в ванную, пускала теплую воду и ложилась на спину. Теперь ей не нужно было спешить по утрам, теперь она на заслуженном отдыхе. Малышам из муниципального детского сада она отдала больше сорока лет, и ей, как награду, вручили символические ключи от домика, который арендовала у мэрии. Домик был с маленьким садиком позади и цветником впереди. И, собственно говоря, все. Вся жизнь теперь протекала между холодильником и телевизором. И еще. Она поддалась той страсти, с которой встретила юность, достигла зрелости и погрузилась в старость – мастурбации. Теперь ей не мешало ничто. Рози могла заниматься ею в спальне, на кухне, в кладовой, но больше всего она любила онанировать в ванне. Рози ложилась под кран, пустив тонкую струйку теплой воды, и поднимала на кафельную стену гладкие белые ноги. Струйка воды текла еле-еле и качалась из стороны в сторону, напоминая чьи-то ловкие пальцы, которые настойчиво трогали то клитор, то выбритые губы. Эти прикосновения доводили Рози до бешенства, и она кончала раз за разом, наслаждаясь и мучаясь одновременно. Потом она вставала из воды тщательно вытираясь махровым полотенцем, надевала купальный халат и шла готовить завтрак: овсяные хлопья и апельсиновый сок. Там она тоже мастурбировала, свободную погрузив руку во влажные губы, но делать это в ванне ей нравилось больше. Где-то она прочитала, что во время секса сгорает масса калорий, и теперь нагружала клитор, чем в юности. Но это помогало плохо. Рози продолжала толстеть.

Покончив с завтраком, она шла к телевизору и начинала путешествие по эфиру. На ее телевизоре было девяносто каналов, и все они были заняты какой-то ерундой: слезливыми сериалами, бесконечными телешоу и рекламой, где сияющие физиономии предлагали ненужные ей товары и услуги. Одной рукой Рози нажимала кнопки на пульте, а другой снова теребила клитор. Но однажды ей повезло.

Какая-то дама рекламировала спортивные товары и какую-то книгу. Рози включила звук и узнала, что книга называется «Бегом от инфаркта», и что ее написал Джим Фикс. Рози вынула руку из щели и твердо решила заняться оздоровительным бегом.

Собственно говоря, ничего сложного – выйти на улицу ранним утром, когда квартал еще спит, и пробежаться по пустынным аллеям в парке. Она однократно видела таких чудаков, и про себя посмеивалась над ними, одновременно завидуя той легкости, с которой они переставляют ноги. Рози не бегала со школьной скамьи, разве что за автобусом, и идея оздоровиться засела в ее светлой голове, как ржавый гвоздь в старой доске. Но как всякая женщина, она не могла выйти на улицу в чем попало, и Рози погрузилась в глубины двух своих платяных шкафов. В одном из них хранилась верхняя одежда, в другом – белье. Рози начала с белья. У нее был красочный рекламный проспект, который ей сунули в почтовый ящик, но там все были худышки, и ни одной дамы похожей комплекции, как сама Рози.

Перебирая старые трусики и лифчики, из которых она давно выросла во всех смыслах, Рози вдруг поняла, что она никуда не влезает. Только два предмета более-менее подходили для ее замысла: линялые шорты и странный безразмерный купальник без спины. На них Рози и решила остановиться.

Она сняла купальный халат и снова оказалась перед зеркалом. Разумеется, она хотела сразу натянуть шорты и купальник, но они почему-то оказались в левой руке, а правая рука – в сладкой щелке. Рози стояла перед зеркалом и онанировала, бесстыдно изогнувшись назад, и только после бурного оргазма Шварц подтерлась старой газетой и примерила шорты и купальник на завязках без спины. Купальник, естественно, подошел, а с шортами пришлось немного попотеть, натягивая их на широкий зад. Потом она немного походила по дому, привыкая к новой старой одежде, и очень вовремя вспомнила об обуви. Мягкие шлепанцы с помпонами для бега явно не подходили.

Кто ищет, тот всегда найдет что-нибудь. Нашла и Рози свои старые кожаные тапочки, в которых ходила еще в монастырском колледже. Померила, тесновато, но на первый раз сгодится.

Утром перед выходом на улицу Рози Шварц испытала некоторый трепет. Она даже помолилась перед распятием, пав на колени, но не сразу решила, что ей просить у Всевышнего. И попросила душевного равновесия.

На улице Рози сделала вид, что вышла просто погулять. Она быстрым шагом дошла до угла, и лишь когда повернула, побежала. Шорты невыносимо жали, и Рози едва могла приподнять ногу. Да и купальник без спины сыграл с ней шутку. Из эстетических соображений она не надела лифчик, и ее груди так прыгали и терлись сосками о неожиданно шершавую ткань, что Рози Шварц возбудилась и едва добежала до парка. Хорошо, что власти не выдрали все кусты, как обещали. Она вломилась низенькие кусты и принялась неистово тереть щелку прямо через шорты. Все вокруг кружилось и расплывалось радужными пятнами, когда она кончала, а когда оргазм, наконец, прошел, Шварц обнаружила, что на скамье напротив сидит мужчина в шляпе и читает газету. Рози сделала вид, что она вспотела не от оргазма, а от бега. Когда она пробегала мимо, он опустил газету, кивнул и приподнял шляпу. Она ему тоже кивнула и и побежала дальше.

Сидячий образ жизни сказал свое веское слово. У Рози потемнело в глазах, и она еле отдышалась, опершись рукою о дерево. И ноги она натерла, особенно правую, своими монастырскими туфлями. Рози Шварц с непривычки так устала, что едва добрела до скамьи, где сидел мужчина, читавший газету. «Ничего, что я присяду?», – пробормотала она и, не дожидаясь ответа, рухнула рядом.

Мужчина, не торопясь, сложил газету и убрал ее в карман серого пиджака. У Рози по потной спине пробежал утренний ветерок, и она поежилась.

— Это не мое дело, но Ваш наряд не очень подходит для занятий спортом, – сказал мужчина, внимательно ее разглядывая. – Можно простудиться. Возьмите.

Он снял пиджак и накинул Рози на плечи, а она сидела, ссутулившись и не смея пошевелиться.

— Давайте, я отвезу Вас домой. У меня транспорт в кустах.

Рози почему не могла вымолвить ни слова и лишь кивнула, потому что велосипед оказался как раз в тех придорожных кустах, где она мастурбировала. Мужчина вывел велосипед на дорожку и кивнул на раму: «Садитесь». И она села.

Ехать оказалось намного лучше, чем бежать, хотя зад немилосердно резала узкая железная рама. Рози сидела боком, свесив ноги в старых туфлях по одну сторону велосипеда, и держалась обеими руками за руль. На улице уже появились люди, знакомый булочник, у которого она покупала хлеб, поднимал жалюзи, и удивленно поднял брови, когда они проехали мимо по тротуару.

— Вот мой дом! – сказала Рози, и мужчина, остановив велосипед, выставил длинную ногу для опоры.

— Симпатичный домик! – сказал мужчина.

— Не зайдете ли на чай? – спросила Рози внезапно осипшим голосом, замирая от собственной смелости.

— Нет, не зайду, – ответил мужчина. – Во-первых, у меня дела, а во-вторых, мы не настолько знакомы, чтобы ходить друг к другу в гости.

— Это можно исправить, – сказала Рози, сползая с рамы на асфальт. – Рози Шварц, воспитатель детского сада, теперь на заслуженном отдыхе.

— Дональд Купер, безработный.

Он снял шляпу и кивнул Рози.

— Ваш пиджак, Дональд, – сказала Рози. – Спасибо за тепло. Мой костюм действительно не подходит для бега.

— Часов в десять я за Вами заеду, и мы отправимся покупать Вам спортивный костюм. Не проспите!

Он надел пиджак, развернул велосипед и уехал. «Надо будет сказать ему, чтобы прикрутил задний щиток», – подумала Рози, падая на кровать. – «Иначе потеряет». Теоретически она должна была пойти в ванную, смыть с тела пыль, но она даже не успела подумать. Потому что заснула.

И разбудил ее только автомобильный гудок, настойчивый и наглый. Он ворвался в открытое окно и залепил ей уши. Она и встала лишь для того, чтобы опустить окно и задернуть шторы. Но...

Возле машины стоял Дональд. Одной рукой он нажимал на клаксон, а другой замахал, когда Рози показалась в окне. Дональд улыбался и показывал на часы, блестящие на блестящем браслете. И машина была зеленой и тоже блестящей.

Рози заметалась. То ли ей опустить окно, задернуть шторы и забыть о Дональде, то ли изобразить на лице улыбку и помахать в ответ, то ли выбраться в окно и побежать, топча траву, навстречу утреннему знакомцу. Только Рози внезапно обнаружила, что она, хотя и босая, но в том же дурацком купальнике без спины и в не менее дурацких шортах, облепивших ее бедра, как вторая кожа и никак не желавших сниматься. И тогда Рози повела себя решительно. Она схватила ножницы и разрезала шорты по бокам, а купальник просто закинула в угол. Полдела сделано, а что надеть, кроме серого полушерстяного платья, которое замечательно облегало ее сильную фигуру, и которое она таскала повсюду? Особого выбора у нее не было. И еще крупные бусы из искусственного жемчуга, которые она купила себе на пятидесятилетие. И черные туфли на низком каблуке, которые она надевала в детском саду.

Перед тем, как захлопнуть входную дверь, Рози замерла, изящно, как ей казалось, отставив ногу в сторону. Но Дональд только усмехнулся углом рта и распахнул дверь рядом с водительским сидением. Он был по-прежнему все в том же костюме и шляпе.

В машине пахло желтой кожей и совсем немного краской. Когда Рози устроилась, Дональд обежал машину и сел рядом. Рози еще не видела ремней безопасности, и Купер помог ей пристегнуться, то и дело, касаясь локтем больших мягких грудей, и снисходительно улыбаясь ее неловкости. Потом сказал:

— Мы поедем на окраину Берлингтона. Там есть замечательный универсальный магазин. И тихий.

Машина Дональда показалась Рози странной. Мало того, что в нем были дурацкие ремни, там еще и сидений было только два, рядом с рулем. А сзади дивана не было совсем. Когда она сказала об этом Дональду, то он опять усмехнулся.

— Это спортивная итальянская машина. За спортивными вещами можно ехать только на спортивной машине.

Больше он ничего не говорил. Он сидел и смотрел на дорогу прямо перед собой.

Они пронзили город насквозь, как бретер пронзает шпагой грудь противника. Магазин, и правда, оказался большим и изобильным, а персонал молодым, сияющим и пышущим здоровьем. Они проходили мимо зеркальных витрин, забитых товарами, и Рози казалась себе унылой кляксой на странице глянцевого журнала.

В секции спортивной одежды им предложили наборы из эластичного топа, коротких до колен брюк, тоже эластичных и кроссовок, все общей цветовой гаммы. Рози немного растерялась, можно было выбрать самые разные цвета – от чисто белого до угольно черного. И она выбрала нейтральный, серый. Когда Рози вышла из кабинки для переодевания в спортивной одежде, Дональд удивленно поднял бровь.

— Для начала неплохо, – одобрил Купер. – Что еще нужно?

— Для бега больше ничего.

— А для счастья?

— Не шутите так, Купер. Вы не были женщиной.

— Я не шучу. Вы подумайте, а пока выпьем кофе.

При торговом центре был кафетерий на пять столиков. Они сидели и пили великолепный кофе и ели яблочный пирог, не менее великолепный, чем кофе. После переодевания в кабинке Рози не стала снимать топ, брюки и кроссовки, хотя строгое платье со спортивными туфлями выглядело нелепо.

— Рози, я жду.

Она вздрогнула.

— Чего?

— Я жду Ваших сокровенных желаний.

— Чтобы посмеяться?

— Чтобы их исполнить.

Они вышли из торгового центра, и Рози вдруг поняла, что что-то не так. А, да, Дональд забыл расплатиться!

— Купер, Вы не заплатили ни за кофе с пирогом, ни покупки.

— У меня здесь неограниченный кредит. Садитесь, я отвезу Вас домой.

— Я бы хотела посидеть в парке, домой я еще успею. Здесь есть парк?

— Сколько угодно. Садитесь же!

Рози села, и Купер снова потянулся к ней, чтобы застегнуть ремень безопасности, но она отстранилась.

— Я сама. Это не так сложно.

— Тогда в парк! В парк?

— В парк!

Дональд опять ехал осторожно, не более, чем на второй передаче, объясняя это новизной машины и говоря, что механизмы должны приработаться. Наконец, широкая дорога кончилась, и Купер поехал по узкому тротуару вдоль высокой чугунной ограды.

До ворот ярдов пятьсот, – сказал Дональд. – Не хотите ли пробежаться и испытать свой костюм в действии?

— Пожалуй. А я и забыла про свою обнову. Остановите, Купер.

Она отстегнула ремень и открыла дверь авто. Запахло свежескошенной травой и мокрой пылью. За оградой садовник-китаец ходил с резиновым шлангом и поливал. Рози ему махнула, и он ей радостно закивал. Она побежала, а Дональд на первой передаче поехал сзади. Странное дело, но ни топ, ни брюки ей нигде не жали, а кроссовки настолько нежно облегали ноги, что Рози почти не чувствовала утренних мозолей.

У ворот в парк Рози сошла на газон, и Купер остановил машину рядом. Он распахнул пассажирскую дверцу.

— Садитесь. На первый раз хватит, иначе завтра будут болеть ноги.

Машина свернула в ворота, и они автоматически закрылись.

— Что это за парк? – недоуменно спросила Рози. – Почти час дня, а кроме служащих больше никого нет.

— Это мой парк, Рози Шварц, и вон тот дом на холме тоже мой, и пруд, и озеро, и деревья, и трава тоже мои. Я миллионер, мисс Шварц, а сегодня утром мне пришла на ум мысль кого-нибудь осчастливить. Вы были так безумно трогательны в мастурбации в тени куста, и я выбрал Вас.

— Вы... вы все видели?!

— Не только видел, но и слышал. Вы так громко стонали!

Вплоть до белого дома они молчали. Рози переживала, а Дональд что-то негромко насвистывал. Когда машина остановилась возле широкой лестницы, к ней подбежал разбитной улыбчивый парень с ног до головы в джинсе, сапогах и ковбойской шляпе.

— Поставь ее в гараж, Джон, – сказал Купер парню, выбираясь из автомобиля и помогая выбраться Рози. – Мы сегодня больше никуда не поедем.

— Вы решили это за меня?

— Да, мисс, за Вас. Вы будете у меня в гостях. Уверяю, сегодня Вы никуда не захотите уйти. Пойдемте в дом.

Джон увел машину, а Дональд подхватил Рози под локоть и буквально потащил по лестнице в дом.

Рози Шварц, конечно, была в музеях, но она и не думала, что жилой дом, пусть большой и красивый, может походить на музей искусств. Там было столько комнат, что будь Рози одна, она бы непременно заблудилась. То и дело им навстречу попадались слуги, которые что-то несли или куда-то шли быстрыми шагами. В конце концов, Рози устала и захотела есть.

— Ах, да, конечно! – воскликнул Купер. – Еще одна комната, и будет долгожданный отдых.

Он подвел Рози к угловой комнате и распахнул дверь:

— Это Ваш будуар. Я оформил его в стиле французских королей.

Будуар был шикарен. Всюду золото, алые шелка и лепнина. Даже на кроватных столбиках были маленькие скульптурки амурчиков в соблазнительных позах с торчащими члениками, а на стенах картины, гравюры, эстампы. Над трюмо висела большая картина, изображавшая юношу, онанировавшего член и смотревшего на другую картину с оргией сатиров и нимф. Рози села на очень мягкую и бесшумную кровать и закрыла лицо руками. Затем прилегла на постель поверх одеяла и незаметно уснула, а когда проснулась, был уже вечер.

На фоне открытого окна сидел Дональд Купер и курил вирджинскую сигару. Увидев, что Рози проснулась, он поспешно загасил сигару в пепельнице.

— Не хотел Вас будить, но слуги уже накрывают ужин в столовой. Сельма Вас оденет и проводит.

С этими словами Купер удалился, оставив после себя запах крепкого табака и одеколона. Из тени оконной портьеры вышла молодая и красивая женщина и присела в реверансе.

— Мадам желает принять ванну? – сказала Сельма.

Она подала Рози руку и посадила на кровати. Рози встала, и оказалось, что она все еще в своем платье, спортивном топе и бриджах в обтяжку.

Ванна, вопреки ожиданиям Рози была чисто технической, только никель, хром, белый кафель и фаянс. Сельма не дала ей раздеться самой, сняла платье, топ и бриджи, едва касаясь пальцами пуговиц и кнопок. Рози с удовольствием погрузилась в очень приятную воду немного теплее ее тела и вытянулась, как вода вытягивает из нее остатки сна. Сельма пропитала губку ароматной жидкостью и стала медленно водить по телу Рози, уделяя внимания ее грудям и животу больше, чем требуется. Мисс Шварц и сама не заметила, как раздвинула ноги, а губка стала гладить нежные губки все более настойчивыми движениями...

Рози кончила два раза. Первый раз от губки, а второй, когда Сельма обтирала ее большим лохматым полотенцем, когда осушала ее ракушку. Затем служанка подала ей прозрачный розовый пеньюар и проводила к столу, где при свечах ожидал ее Купер. Он приветственно поднял бокал, но опомнился и предложил даме стул.

— Мои манеры оставляют желать лучшего, – смущенно сказал Дональд. – Я разбогател совсем недавно, вложив выигрыш в лотерею в нефтяной бизнес. А тут еще кризис, цены на бензин подскочили, и деньги потекли рекой. Я приобрел имение и еще много чего. Но в душе я как был фермером их Айовы, так им и остался.

Он был в строгом вечернем костюме белоснежной рубашке с красным галстуком бабочкой. Рози почему-то тоже смутилась и попыталась прикрыться руками, ведь на ней, кроме прозрачного пеньюара, ничего не было. Но Купер ей это не позволил, провозгласив тост:

— За Вас, Рози, за Ваше счастье! И за Ваше божемтвенное тело!

Затем они что-то пили, не вино, божественный нектар, и что-то ели, таявшее по рту, как мороженое. Купер немного опьянел, начал рассказывать смешные истории, Рози тоже опьянела, ей стало совсем тепло, и Дональд вывел ее подышать на балкон. Там они присели на шезлонги, и она прерывисто вздохнула.

— Как я понимаю, Вы, Купер, знаете обо мне почти все.

— Все, Рози, все!

Дональд снова закурил, и огонек его сигары то и дело скупо освещал его упрямый подбородок и слишком тонкие губы.

— Я знаю даже, что Вы – не девственница. В этом мире деньги открывают любые двери и размыкают любые, даже самые сомкнутые губы.

— Вероятно, Вы взяли интервью у моего гинеколога?

— Не я, частный детектив. У меня их – целая свора! Расскажите, как вы потеряли свою девственность.

— Нет! – быстро возразила Рози. – Я к этому не готова.

— Тогда я расскажу.

Он снова затянулся сигарой, но слишком сильно, закашлялся и выбросил сигару с балкона. Ее огонек вспыхнул в последний раз и пропал, описав замысловатую траекторию. Дональд начал свой рассказ в полной темноте.

— С женщиной все проще. Кто-то пронзит ее своим копьем, и все, девушка стала женщиной. А у мужчин такой точки отсчета нет. Как считать? После первой поллюции, первой мастурбации или после горячей ночки с деревенской девчонкой на сеновале? Или после того, как я спустил на мою сестренку, которая спала, разметавшись? А кровь я потерял за это дело, когда отец разбил мне лицо. Я даже хотел уйти из дома, куда глаза глядят. А тут и повод подвернулся. Грянула вьетнамская война. И я пошел пешком на призывной пункт за десять миль и больше не вернулся в Айову никогда.

Сначала я служил на базе в Германии, носил красивую форму и думал: «Вот, я как Элвис!». Думал, что так и отслужу, но нас посадили в самолет и через сутки я уже был на берегу Тонкинского залива. Здравствуй, Вьетнам.

Вечно эти политиканы лезут, куда их не просят. Я понимаю, Мексика, Канада, Пуэрто-Рико, Куба, наконец. Но Вьетнам? От Вермонта до Сайгона сколько миль?

— Не знаю, – честно призналась Рози, плотнее запахивая невесомый пеньюар.

— Вот и я не знаю. В таком случае, что мы там делали? Живут же эти обезьяны сейчас, и тогда бы прожили. Так нет, влезли! Но мне и там повезло. Я попал в комендантскую роту, которая охраняла штаб, этих жирных котов, которые планировали боевые операции против вьетконговцев, посылая на смерть простых реднэков, вроде меня и попутно набивая карманы баксами за счет контрабандных поставок. Один взвод охранял штаб, другой – склады, третий отдыхал, перемещаясь между кабаками со стриптизом и публичными домами и попутно напиваясь до бесчувствия. Наш ротный, лейтенант Геллер только говорил: «Пользуйтесь презервативами, ребята, а то подхватите какую-нибудь фрамбезию». Я не слишком откровенен?

— Я уже большая девочка. – ответила Рози.

— Тогда дальше. Как-то сержант Флетчер предложил нашему взводу экскурсию в джунгли, в «чистую» деревню порезвиться. Мы скинулись на ящик виски для летчиков, и они нас отвезли. Мы забились в «Летающий вагон», все-то полчаса лета, мы высыпали из «Чинука» и по команде Флетчера окружили деревню. Ни одного мужчины, Рози, ни одного, все в джунглях.

Мы выводили из хижин, крытых банановыми листьями девочек, женщин и старух и привязывали из к горизонтальным жердям за кисти рук. Затем сержант Флетчер лично разрезал на них одежды и обнажил тела. «Ну, ребята, вперед!», – скомандовал Флетчер, убирая нож в ножны. – «Насладитесь азиатками, пока их мужчины в джунглях!».

Я лично дефлорировал двух или трех, тощих, тонконогих, безволосых. Мы менялись, отдыхали, пили местную рисовую водку, и снова насиловали беззащитных женщин. К вечеру прилетел наш «Чинук», и забрал третий комендантский взвод из изнасилованной вьетнамской деревни. Это можно считать потерей девственности, но только не моей.

Дело как-то удалось замять, сержанта Флетчера перевели из жаркого и влажного Вьетнама на Аляску проветриться и, собственно, все.

В наступившей тишине было слышно, как Дональд Купер постукивает пальцами по деревянному ограждению балкона, и Рози Шварц решила прервать тягостную паузу. Она нашла в темноте руку Дональда и ласково погладила, едва касаясь пальцами, как совсем недавно Сельма.

— Хорошо, я расскажу, – сказала Рози, убирая руку.

— Я своих родителей не помню. Помню только грязь, дождь и холод. Хотелось есть. Я сидела под опрокинутой лодкой на берегу реки и дрожала.

Рози на самом деле задрожала. Сельма неслышно подошла сзади и укрыла ее пледом.

— Из полунебытия меня извлекли монахини. Это я их так называла, они были какие-то феминистки, которые играли в монастырь. Их начальница ходила в белом, а они – в черном. Меня отмыли и накормили, и некоторое время я, как маленькое животное, наслаждалась теплом и сытостью. Мы спали, играли в палочки и чурочки или просто бегали друг за другом. Мы были счастливы, как бывают счастливы безгрешные души.

Потом мы попали в настоящий монастырский приют, где даже была школа, настоящая школа со столами и учителями из монахинь. И это тоже было счастье, потому что мы что-то слушали, писали в растрепанных тетрадях и отвечали у доски с белыми меловыми буквами. А потом девочки научили меня тереть щелку. Вот это было не только счастье и бешеное удовольствие! Мы занимались этим и днем, когда монахини за нами не следили, и, особенно ночью, и тогда из всех углов спальни слышались сладострастные стоны. Так я стала заядлой онанисткой, которой и остаюсь до сих пор.

— А как девственность?

— Сейчас. Чуть позже у нас появились другие учителя, и среди них – мужчина! Мне показалось, что он был каким-то неземным, невероятно красивым. Он ходил широким шагом в развевающейся рясе и смотрел на нас горящими, как угли в темноте глазами. Мне показалось, что я таю под этим взглядом, как масло на сковороде. Он, вероятно, это понял, и едва уроки кончились, предложил прибраться в его квартире. Наверное, у него был карт-бланш относительно нас, и монастырская привратница выпустила нас безропотно. Я впервые попала в город, увидела простых, не в рясах, людей, ярко освещенные витрины и широкие дороги с машинами.

Когда мы дошли до его квартиры, я все еще была под впечатлением жизни большого города. Учитель мне что-то говорил, а я не понимала, что. Я стояла посреди комнаты, перед глазами мелькали люди, витрины и машины. Тогда мой учитель толкнул меня к столу, положил на крышку лицом вниз, задрал подол моего ветхого платьица и вошел сзади, как кобель в суку. Было немного больно, словно в меня вогнали толстое полено, которое стало двигаться вперед и назад вдоль меня, а вскоре задергалось поперек. Вот, собственно говоря, и все.

— Странно все это, – задумчиво сказал Купер. – Я ожидал феерии чувств или хотя бы ненависти к своему мучителю, а тут полнейшее равнодушие.

— Именно так, – согласилась Рози.

— Возможно, женщина в Вас тогда еще не проснулась, – еще более задумчиво сказал Дональд. – А как сейчас?

— Не знаю.

— Вы ненавидите мужчин?

— Нет. Но и сказать, что я их желаю, не могу. Где-то посередине.

— И Вы не хотели иметь своего самца?

— Нет.

— Вы не верите в любовь?

— Нет. А Вы?

— Не знаю. Для меня женщины слишком доступны. Как только я получил первый транш моего выигрыша, женщины пошли друг за другом, иногда несколько за ночь. Они словно почувствовали запах денег и полетели на него, как мотыльки на свет свечи. Пойдемте в столовую, выпьем кофе. Мой кулинар печет замечательные булочки, и спать. Вы хотите спать, Рози?

Только сейчас Рози поняла, как она сильно устала.

— Мне кажется, – сказала мисс Шварц. – Если я не выпью кофе, я засну по дороге в спальню.

— В таком случае вот Вам моя рука.

Она почувствовала, как его жесткая ладонь накрыла ее слабую и безвольную руку. Накрыла и сжала совсем несильно.

— Пойдем.

Остаток вечера они, словно старые друзья, пили кофе и поедали замечательные нежные булочки кулинара Купера. А потом Сельма отвела ее в спальню. Там она показала на колокольчик и сказала:

— Я буду рядом. Что-то понадобится, звоните. Я разбужу Вас завтра ровно в восемь. Мистер Купер приглашает Вас на пробежку.

Засыпая, Рози подумала о счастье, и как она ловко ответила Куперу: «Вы не были женщиной». Было бы неплохо попросить у Дональда кусок земли и построить там приют для старших мальчиков. Тогда она могла бы приглашать их в будуар и ставить в очередь к своему телу. Эта мысль ее так распалила, что она звонила нежной и страстной Сельме несколько раз за ночь. Утром она вышла на пробежку с Дональдом Купером.