|
|
Новые рассказы 79679 А в попку лучше 11725 +2 В первый раз 5182 +2 Ваши рассказы 4679 +7 Восемнадцать лет 3486 +2 Гетеросексуалы 9362 +4 Группа 13510 +6 Драма 2945 +1 Жена-шлюшка 2640 +1 Женомужчины 2086 Зрелый возраст 1763 +5 Измена 12315 +3 Инцест 11992 +5 Классика 367 Куннилингус 3290 +2 Мастурбация 2266 +4 Минет 13354 +3 Наблюдатели 8074 +2 Не порно 3075 Остальное 1079 +1 Перевод 8098 +3 Пикап истории 729 По принуждению 10816 +4 Подчинение 7282 +2 Поэзия 1482 Рассказы с фото 2538 +3 Романтика 5611 +3 Свингеры 2333 +1 Секс туризм 517 +4 Сексwife & Cuckold 2508 +1 Служебный роман 2444 +2 Случай 10206 +6 Странности 2742 Студенты 3627 Фантазии 3309 Фантастика 2867 +3 Фемдом 1494 +1 Фетиш 3262 +3 Фотопост 788 Экзекуция 3240 Эксклюзив 350 Эротика 1929 +2 Эротическая сказка 2520 +1 Юмористические 1532 +1 |
Новая школа. Бригадирша. Искушение Автор: Makedonsky Дата: 10 марта 2023 Не порно, Пикап истории, Мастурбация
Осмотр второго этажа, естественно, ничего нового не дал. Спален, как было восемь, так и осталось. Можно бы было купить двухярусные кровати, но, поскольку мы были теперь стеснены в средствах, эта идея была отвергнута. Было решено обойтись раскладушками. А для нас с Кристиной поставить в гостиной лежаки из поленьев и фанеры, что совсем было не комильфо. Хорошо, что матрасы нашлись ватные. Все не так жестко. На них мы и спали в эту ночь. А на следующий день рано утром позвонил Стружкин и сказал, что приедет бригадирша смотреть «нумера». «Когда?», – спросил я. — К двенадцати, – ответствовал Степан Петрович и отключился. А чего «до двенадцати», дня или ночи, хотел спросить я, перезвонил, но Стружкин уже был вне зоны доступа. — Слушай, Крыся! – спросил я у Кристины. – Как думаешь, двенадцать ночи или дня? Стружкин обещал доставить бригадиршу, а уточнить невозможно. — Давай рассуждать логически, – важно сказала Кристина. – В двенадцать у строителей обед. Так что бригадирша запросто может подъехать. А в двенадцать ночи они обычно спят, потому что встают очень рано. В монастыре работала женская бригада, уж я-то знаю. Наверное, она была права, раз говорила так безапелляционно. А, может, и нет. После завтрака мы отправились в огород и занялись рутиной: окучиванием кустов картофеля. Плутовка Кристина и тут отличилась: кроме легчайшего сарафанчика, на ней ничего не было, даже трусов, и я оттрахал ее «в борозде», как мормон из какой-то книжки. После траха работать уже не хотелось, мы бросили тяпки и пошли пить чай. Первой ее увидела Кристина, которая сидела лицом к кухонному окну. — Смотри-ка! – сказала Кристина. – У нас какая-то рабыня Изаура завелась. Я повернул голову так быстро, что едва не вывернул себе шею. Какая-то девица в короткой джинсовой юбке окучивала кусты картофеля. Я постучал в стекло согнутым пальцем, и она оглянулась. Ничего так, круглолицая, миленькая. Я поманил ее рукой, она положила тяпку рядом с грядой, выпрямилась и оправила юбку. Я ждал не такую. Я ожидал женщину приземистую, широкозадую и горластую. Когда я учился в первом вузе, техническом, нас часто гоняли на стройку. Институт расширялся, и строил одновременно восьмиэтажный корпус и четырнадцатиэтажное общежитие. После занятий мы помогали строителям: носили кирпичи, раствор в носилках, трубы. Если стройка нового корпуса была под боком, только двор перейти, то до общежития нужно было ехать на автобусе. А там еще ждать начальства, чтобы оно выделило фронт работ. Его ждала и бригада настоящих строительниц – толстых теток в ватных костюмах. Они сидели на радиаторах отопления, щелкали семечки и беззлобно хихикали, глядя на хиловатых студентов-первокурсников. То есть, на нас. Один студент по прозвищу Пиночет, белесый и прыщавый, вышел на середину холла и окрысился на женщин: — Вот я, весь больной! Пришел работать, а они сидят, жопы греют! Он еще бы долго орал, но пришел мастер-бригадир и всех расставил по местам: широкозадых строительниц отметил и отпустил, а нас поставил таскать кирпичи на четырнадцатый этаж в носилках. — И что это за добровольная трудница? – вопросила Кристина. — Может, это – бригадирша? – неуверенно предположил я. — Не похоже. Какая-то пионервожатая из колхоза. Она, и правда, напоминала школьницу. Худая, тоненькая, но с заметными грудками под светлой блузкой. И никаких грязных комбинезонов, заляпанных краской и побелкой. Я распахнул окно и крикнул: — Это Вы – бригадирша? — Я. Она красиво поправила темные волосы на лбу и длинными шагами подошла к крыльцу. Я, как и положено, встретил гостью в прихожей, представился: — Слава. — Зоя. — Вот и хорошо, – улыбнулась Зоя. – Вот и познакомились. А девушка? — Моя компаньонка Кристина. Я не рискнул назвать Ковальчик женой. Наверное, правильно. А, может, и нет. — Редкое имя, – сказала Зоя. — У Вас тоже. Есть хотите? — Пожалуй, да. Через пару минут Зоя сидела за кухонным столом и за обе щеки уплетала все, что предложила ей Кристина. А та подливала ей китайского вина, нам на донышке, для компании, а ей порядочно, пока бутылка не иссякла. Неудивительно, что Зоя захотела... в душ. Кристина увязалась с ней. Чтобы все показать. А я включил ноутбук на запись с внешних камер. У них получилась хорошая пара. Гладко выбритая Кристина и волосатая Зоя с рыжеватым плотным мехом под животом и между худых ляжек. Когда Зоя разделась, Кристина сказала: «Давай я тебя помою». И та согласилась. И еще сказала Кристина: — Ты лесбиянка? — Нет, – ответила Зоя, чуть смутившись. – А ты? — Всего понемногу. И пустила воду. Если бы у нас была полноценная ванная комната, то получилось бы куда живописнее. А так очень часто аппетитный задок Кристины торчал наружу, когда она намыливала и ополаскивала худое тело Зои, уделяя особое внимание ее соскам и волосам между ног. А потом Кристина усадила Зою на откидную скамеечку и приникла губами к ее промежности. Мне показалось, что Зою не интересовали эти лесбийские упражнения. И раздвинула она свои ноги только из вежливости. Но тут, хочешь, не хочешь, а организм все равно отреагирует. Клитор – как кнопка звонка, и если на нее аккуратно давить, тело все равно «зазвонит». Так и Зоя во время ласк Кристины она примерно через пару минут начала подергиваться, постанывать, а потом завопила. Вот такое вышло мытье. А потом в душ спустился я. Прошел мимо женщин, шепнул Кристине: «Посади ее возле ноутбука. Пусть на меня посмотрит». Нужно отдать ей должное, Кристина не стала спрашивать, зачем. Просто кивнула. А я решил устроить для бригадирши секс-спектакль, зашел в прихожую и выдернул из туристических ботинок длинные черные шнурки. Потом раскрыл дверку душа, стянул майку с рукавами и шорты. А поскольку трусов я не надевал, то все мои томорта оказались визуально доступными. Потом неторопливо, скупыми движениями я перевязал мошонку снизу и член, прихватив оный сверху. Он уже начал надуваться, но я перехватил вторым шнурком еще и каждое яйцо в отдельности. Зачем? Не знаю. Чистой воды импровизация, по наитию. А потом, не пуская воду, сел на откидную скамеечку и приступил к дрочке. Одеревяненному члену нужно больше времени, чтобы передать нервные импульсы к соответствующим областям спинного и головного мозга. И тереть головку становится труднее, она обычно закрыта крайней плотью, и ее, головку, то есть, нужно открывать и закрывать, натирая уздечку. Я в юности как-то перестарался, и натер на уздечке пузырь, похожий на мозоль. Головка не закрывалась совсем, и я полдня ходил, словно обрезанный. А потом пузырь сдулся, и я снова стал, как все. Ощущение того, что на меня смотрят четыре женских глаза (уж Кристина своего не упустит!), добавило перчика, и я выстрелил сильно, словно из духового ружья, едва, как мне показалось, не пробив стеклянную стенку. Затем, переведя дух, поднялся и пустил воду... Все-таки перевязывание яиц – это неправильно, и они немного ныли, отдавая тупой болью в низ живота. Но я все позабыл, едва войдя в гостиную, где на нашем рабочем диванчике у раскрытого ноутбука занимались настоящей лесбийской любовью Кристина и Зоя: страстно целовались, лизали друг другу соски, а Кристина толкала коленом в пах Зою. Я стоял и смотрел, а мой усталый дружок безжизненно висел перед ноющими яйцами. Перестарался... Потом мы повели Зою смотреть дом. Все уже было в высшей степени пристойно: Кристина в светлом платье, Зоя в прежней блузке и короткой юбке. Втроем мы решили поставить в угловых спальнях, где места было больше, и таким образом решили проблему «десять в восьми». А потом Зоя озадачилась горячей водой: откуда, мол. И я повел ее в подвал показывать наш газовый котел и насос. И она задала резонный вопрос: — А если газ кончится, что тогда? — Звоню Стружкину. Зоя мило засмеялась. — Я и забыла! Да, воистину волос долог, а ум короток! — А как Вы в бригадиры выбились? — Окончила техникум, стала искать работу по профилю. Нашла у Стружкина. А он и предложил, у других и этого нет. И подвал наш ей понравился. — Тут, если руки приложить, можно еще оборудовать какую-нибудь мастерскую, и сдавать ее в аренду, – предложила Зоя. – Или гараж подземный. Вот именно, руки приложить, подумал я, с руками у нас пока туго. — Может, возьметесь на досуге? – предложил я в свою очередь. — Не знаю, – задумалась Зоя. – До зимы надо отремонтировать платформы на перегоне «Серпухов – Ясногорск». Будем вкалывать по двенадцать часов. — Тогда ладно. Там видно будет. — А это что за яма с водой? — Это для того, чтобы в подвале не стояла вода, – пояснил я. – Талые и дождевые воды собираются в этой яме, мы их откачиваем, а подвал сухой. — Правильно! – похвалила Зоя. – А в том углу, что за доски? — Там у прежней хозяйки хранились овощи: капуста, свекла, картошка. — Так это старый дом? — Не совсем. От старого дома остался только фундамент, а все остальное новое. Еще вопросы? — Пожалуй, нет, – сказала Зоя, зябко поводя плечами. – Пошли в дом, прохладно здесь. Я, взяв Зою за тонкую руку, повел ее назад в обход газогенератора к лестнице. Там было темновато, и я включил маленький фонарик. — А что под лестницей? – вдруг спросила Зоя. – Там какая-то дверка... — Не знаю. Может, строители инструмент складывали, а, может, старая хозяйка – домашние консервы. — Ну-ка, посветите! Остроглазая девушка заметила под лестницей, ведущей из подвала на первый этаж, небольшую дощатую дверь, я посветил, и тоже ее увидел. — Она не заперта! – доложила Зоя. – Посмотрим? И, не дожидаясь моего ответа, встала на четыре точки и быстро, словно таракан, поползла к дверке. Честно говоря, я светил не под лестницу, а в Зоину задницу, но ничего, кроме светлых трусов под юбкой, там не увидел. Тогда я тоже встал на четвереньки и пополз под лестницу. Зоя уже протянула руку и дергала дверку за ручку. — Давайте светите Вы, – сказал я Зое, когда наши головы почти соприкоснулись. – А я дерну! Дверца, наверно, забухла. Я отдал ей фонарик, и Зоя сместилась вправо, а я занял ее место. Дверь действительно забухла от подвальной сырости, и мне пришлось сильно постараться, прежде чем, дергая за дверную скобу, удалось оторвать ее от косяка. — Ну, что там? – нетерпеливо спросила бригадирша. — Прелью пахнет, – сказал я. – Светите прямо! И не в правый глаз, а в нору. Я прополз еще немного и сунул руку в дыру. Ничего особенного я там поначалу не обнаружил, какие-то сломанные грабли, черенок от лопаты, ржавую даже ощупь цепь и... Ага, что-то гладкое, прохладное и влажное, как бедро женщины из душа. И ведь не зацепишь, пальцы соскальзывают. С большим трудом, засунув руку по самое плечо, я зацепил это самое «бедро» и не то покатил, не то потащил на себя из дыры. — Зоя, это какой-то горшок! – сказал я, едва подтащив к дверце тяжелую и непонятную емкость. – Кажется, глиняный. — Хорошо бы, чтобы он был волшебным, – мечтательно сказала Зоя. – Горшочек, вари! — Не варит, – чуть помедлив, ответил я. – Но тяжелый! Кряхтя, я выволок горшок в подвал и поставил на нижнюю ступеньку. Горловина горшка была туго завязана просмоленной мешковиной и лыковой веревочкой. — Давайте развяжем, а? – почему-то шепотом предложила Зоя. – Вдруг там что-то интересное?... Я вцепился ногтями в узелок, но нет, узел был затянут на совесть. — Надо резать, – выдохнул я. – Зоя, сходите за ножом. — Какой брать? – осведомилась бригадирша. – Большой, маленький? — Любой. Лишь бы резал. И фонарик оставьте. Зоя встала с колен, оправила юбку, а когда она поднималась по лестнице из подвала, я не удержался и посветил ей на ноги и выше. Трусы на ней были. Пока Зоя искала нож, я все-таки развязал веревочку. Под куском мешковины обнаружилась промасленная бумага, а под ней... Зоя вернулась с ножом и уставилась на содержимое горшка. Мне уже не хотелось светить ей на ноги, потому что в горшке лежали золотые монеты. «Это золото?», – спросила Зоя, поигрывая ножом. — Золото, – спокойно ответил я. – Похоже, царской чеканки. Я взял одну монету и показал Зое. — Это царь? – снова спросила Зоя. — Николай Второй. — И сколько сто́ит? — Много. Точно не знаю. — Ребята, что там у вас? Это Кристина свесилась в люк и светила на нас мощным аккумуляторным фонарем. — Мы золото нашли, – ответил я. — Много? — Килограммов семь. А, может, десять. В последующие минуты наши роли распределились так: Кристина светила мне под ноги, я выволакивал из подвала горшок, а Зоя старательно толкала меня в зад. Затем Кристина прямо на полу расстелила чистую газету, и я вывалил на нее содержимое горшка. — О, черт! – воскликнула Кристина. – Тут действительно много! — Но с этим в магазин не сходишь, – тихо сказала Зоя. – Золото ныне не в ходу. — Это клад, – уверенно сказал я. – А клад надо сдать в милицию за четверть стоимости. — С ментами свяжешься, весь измажешься! – уверенно сказала Кристина. – Ничего никуда сдавать не надо. Клад найден на нашей земле? На нашей. Если в нем нет культурной ценности, то мы вправе оставить его себе. Ага, подумал я, дом и земля куплены на твои деньги, пусть и ворованные у белорусского спекулянта нефтью, значит, он принадлежит тебе, Крыся. — Я полагаю, надо сначала разделить сокровище, – важно сказал я. – То есть, пересчитать монеты и описа́ть. — Зачем же делить? – вдруг спросила Зоя. – Сначала надо поменять на деньги, а потом уже делить. — Тогда надо звонить Стружкину, – сказала Кристина. – Вдруг он захочет инвестировать в золото. — А у него есть, что инвестировать? – спросил я. — Есть, – ответила Зоя. – Когда он выдавал нашей бригаде аванс, я заглянула в сейф, а там пачки, пачки! Стружкин примчался так быстро, словно дежурил со своими нукерами за углом. Оставив охрану на улице, он крупными шагами вошел в дом. — Так! – сказал Степан Петрович. – Николаевские червонцы! — Исключительно, – заметил я. – И не потертые, а словно только что с монетного двора. Стружкин вытянул из нагрудного кармана смартфон и принялся тыкать в экран толстым пальцем. — Новая монета весит восемь целых шесть десятых грамма при содержании золота в семь целых семьдесят четыре десятых грамма, – через минуту сказал Степан Петрович. – Считайте, сколько штук. Мы разделили золотую кучу на три кучки поменьше и быстро посчитали. Оказалось, сто двадцать штук. — Так, – снова сказал Стружкин. – Сто. — Сто двадцать, Степан Петрович, – мягко поправил я Стружкина. — Сто, – сказал Стружкин. – Сто. Надо учитывать и мою долю. — И сколько? — Мечта идиота! Если грубо, то миллион. — И что же? – уточнил я. – Вы сейчас заберете клад и через некоторое время привезете нам деньги? — Могу поменять прямо сейчас, – быстро предложил Стружкин. – Ваши монеты на мои деньги. Я тут ехал взятки раздавать, так что у меня есть немного. — А как же мздоимцы? – спросила Кристина. — Подождут денек, другой, – ответил Степан Петрович. – А то обнаглели тоже. И зычно крикнул: — Парни! Сейф в студию! «Парни» сработали быстро. Кряхтя от натуги, «люди в черном» втащили тяжеленный сейф и замерли с двух сторон. Стружкин пошарил в карманах и вытащил связку ключей. Потом загородил массивным телом сейф и отпер дверцу. Затем сноровисто вынул две «кирпича» красненьких и запихнул в сейф наши червонцы, совсем не трепетно завернув их в газету. — Вот и все! – весело сказал Стружкин. – Обмен произведен. Чао-какао! Домой, парни! Он уехал, а мы остались с миллионом. — Так все-таки, – спросила настойчивая Кристина, когда уехал Стружкин. – Как делить будем? — Я думаю, так, – ответил я. – Поскольку дом и земля оплачены из твоего кармана, то ты должна получить половину. — Это справедливо, – быстро сказала Кристина. — А нам с Зоей отойдет другая половина, то есть, по двести пятьдесят. Хотя, если бы Зоя не заметила в подвале таинственную дверцу, а я не обнаружил в норе горшок, то нам сейчас нечего было делить. — Ну, и хорошо! – обрадовалась Зоя. – Я таких денег отродясь в руках не держала. — А я вообще не жадный, – сказал я. – Хотите, историю из детства? — Хотим! – сказала Зоя. — Как-то мы с приятелем нашли рубль. Гуляли, шалопайничали, посмотрели на травку, а он лежит, желтенький такой! Я его хвать, и к матери! Приятель за мной, бежит сзади и сомневается: «Славка, может, не отдавать?». А я ему резонно отвечаю: — А как делить? Не рвать же! Мать тут же рубль положила в карман, а нам по полтиннику выдала. Тут настало время сомневаться мне: — Мам, полтинник хорошо, а как же рубль-то? — Смешно! – сказала Зоя, улыбаясь уголком рта. – Куда бы спрятать наши денежки? — Надо завернуть в полиэтилен и спрятать в той же дыре, – посоветовала Кристина. — Лучше спрятать в подвале, – поддержал я Кристину. – Под руками будут. — Я свою долю все-таки в банке держать буду, – призналась Зоя. – Сегодня и отвезу. — Тогда Вам сопровождающий нужен, – сказал я. – Здесь пристукнут, заорать не успеешь. Тем более, за деньги. Если бы кто видел, каким зверем на меня посмотрела Кристина! Так бы без соли и съела! Я сделал вид, что этого не заметил. — Мы заедем в банк, сдадим Зоины деньги, а потом заглянем к Агафье Тихоновне на квартиру Стружкиных. Как она там обжилась после деревенского дома на берегу Оки. — Зонтик захватите! – сердито сказала Кристина. – Дождь собирается! И правда, на улице потемнело, словно погода рассердилась вместе с Кристиной. И хотя такая погода мне нравилась больше, чем жара, ехать в Серпухов что-то расхотелось. В Высоких двориках народу жило немного, но перед дождем, все, кто мог, выползли на улицу. Кто-то сидел на скамейке, ожидая дождь, а кто-то истерически, поглядывая на серое низкое небо, поливал грядки. Вроде глупо поливать перед дождем, но, как говорят специалисты, у растений, ожидающих небесную влагу, раскрываются корневые устьица, и полив становится полезным вдвойне. И кто его знает, будет дождь или только поманит и стороной пройдет. — Какая дикая деревня, – заметила Зоя. – Людей так мало. — Зимой еще меньше, – сказал я. – И машин мало. Если кто-то проедет, считай – повезло. — А автобус? — Чисто теоретически. Я автобус ни разу не видел. Мы стояли на автобусной остановке, а дождь уже пошел. Крыша была дырявой, и мне пришлось раскрыть зонт. Зоя засмеялась: — Под крышей и с зонтом! А дождь все усиливался, поднялся ветер и стал забрасывать капли к нам под крышу и под зонт. — Надо валить отсюда! – решительно сказал я. – Иначе вымокнем, как собаки! — А куда? – спросила Зоя, вытираясь платком. — Куда-нибудь. Попросимся, пустят, надеюсь. Вон дом через дорогу. — Так там доски. — Какие доски? — Поперек двери прибиты доски, – сказала Зоя. – Значит, там никто не живет. — Бежим! Дождь вроде притих, я схватил Зою за руку и потащил за собой. Мы перебежали пустынное шоссе и замерли на крыльце перед забитой досками дверью. — Держите зонт, – сказал я Зое, отдал ей его и взялся за первую доску. Что тут скажешь? Доски были прибиты на совесть, словно тот, кто уезжал, возвращаться больше не собирался. Две доски я оторвал, а третью сломал пополам. Еще оставался простейший навесной замок, я вынул перочинный нож и шильцем поковырял внутри замка. «Ничего сложного! – сказал я Зое, распахивая дверь. – Заходите!». — Мы как бомжи, – сказала Зоя. — А мы и есть бомжи. Я не работаю, а Вы пока без ПМЖ. — Я работаю, – ответила Зоя, снова вытираясь платком. – Промокла вся. — Да, – сказал я. – Обсушиться не мешает. Большую беленую русскую печь мы нашли сразу. Она стояла, как и положено, между горницей (она же спальня) и кухней. — Дров нет! – доложила Зоя, осматриваясь в полумраке. — Как это нет! – удивился я. Табуреты есть? Есть. Разломаем, сожжем. — А хозяева? — А хозяева нам не указ. Мы же бомжи! Ищите старые газеты на растопку. Труба не была забита сажей, и через пять минут печь весело трещала сломанными табуретами. — Теперь можно и обсушиться, – сказал я. – Раздевайтесь! — В смысле? – не поняла Зоя. — Снимайте все, развесим на веревках перед печью, что тут непонятного. Или Вы стесняетесь? — Нисколько. — И правильно. Здоровье дороже! Зоя, и правда, почти не стеснялась. Ее одежда и белье висели на веревке перед печью, а сама она сидела на одном из уцелевших табурете, положив ногу на ногу и прикрыв маленькое груди ладонями. От печи веяло благословенным теплом, и я тоже рискнул раздеться. — Можно спросить? – вдруг сказала Зоя. — Конечно. — Я часто думаю, а как же мужчинами при ходьбе ничего не мешает. Там так много понавешено. — Не мешает, – ответил я и, кажется, покраснел. – Я один раз на яйцо, извините, сел, вот тогда мешало. — Больно было? – ангельским голоском спросила Зоя. — Не то слово! — И все-таки странно, – продолжила вгонять меня в краску Зоя. – Почему люди такие разные? Мужчины и женщины. Размножались бы почкованием, так нет, придумали любовь. — Это не они придумали, – сказал я, радуясь, что могу поменять тему. – Это Создатель. Только низшие существа обоеполы. — Это все – философия! – безапелляционно заявила Зоя. – Любовь какую-то придумали. — Брак придумали, – поддакнул я. – Женитьбу всякую. — А вы с Кристиной женаты? – затаив дыхание, спросила Зоя. — Нет. Собирались по весне, но так и не срослось. — Наверное, вы слишком разные, – заметила Зоя. – Хорошо, что не поженились, иначе мучились бы всю жизнь. Я вот никогда замуж не выйду. Зачем? Ведь можно и так. Можно? — Конечно, можно, – ответил я, вставая. Если женщина намекает, то нужно соответствовать. — У тебя большой член! – с восторгом сказала Зоя. — Ну, уж! — Большой, большой. — Вырос, я и не заметил. Был когда-то стручок, потом огурчик, потом морковка, потом... — Что потом, кабачок? — Не знаю. Тебе видней. Что выросло, то выросло. Она все смотрела, а он все рос и вставал. — А вот еще интересная штука, – заметила Зоя. – То маленький, то большой. — Вот, экспромт! – вскричал я. – Член мой встает, ссать не дает, кровь приливает. Когда это бывает? — А я знаю! – воскликнула Зоя. – Утром! — Правильно! – похвалил я. – А вот еще... Но Зоя больше ничего не дала мне сочинить. Она подошла и закрыла мой поэтический рот ладонью. — Что это мы стишки сочиняем, как в детском садике на Восьмое Марта, – прошептала Зоя. – Пора взрослеть. И захватила член рукой... На ощупь Зоя сильно напоминала девушку Лиду, которую я подобрал возле дома полковника Потапа Валентиновича Овчинникова, которая заболела, продрогнув в летнем пальтишке ранней зимой, и за которой я ухаживал, словно сестра милосердия. Но это только на первый взгляд. Зоя была намного выносливее и мускулистей. Она крепко держалась за шею, а я таскал ее по избе, укладывая спиной то на скамью, то на сырую чужую кровать. Кончил я, когда Зоя опрокинула меня на заплесневевший диван и попрыгала немного сверху. Я держал ее за руки, а она прыгала, пока ее едва не вывернуло наизнанку, так она сильно прогнулась назад. Зоя сказала: «М-м-м-м», а я ответил: «А-а-а-а!», и мы принялись дышать ртами. А когда отдышались, Зоя сказала протяжно: «Что-то есть хочется!». И мы стали искать в брошенном доме, чтобы такое съесть. Мы и не одевались, то и дело, касаясь друг друга горячими телами. И тут загорелся электрический свет.
84313 36 22818 134 +10 [18] Оцените этот рассказ: 180
Медь
Комментарии 7
Зарегистрируйтесь и оставьте комментарий
Последние рассказы автора Makedonsky |
Все комментарии +19
ЧАТ +1
Форум +12
|
Проститутки Иркутска |
© 1997 - 2024 bestweapon.me
|