Поэтическая справедливость / Poetic Justice © Vandemonium1

Категория: Измена, Перевод

***********

ВЕНДИ

И по сей день я не знаю, был ли это вздох, кашель, глоток воздуха, вызванный присутствием моего мужа, или что-то на более экстрасенсорном уровне, что заставило меня открыть глаза. Помню только, что на моем лице была нелепая, подстегиваемая эндорфинами глупая ухмылка, свидетельствующая об успехе последних усилий Джона.

В тот день ему потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы уложить меня в постель - я все еще волновалась. Однако, как только он преодолел мои возражения и раздвинул ноги, он был как одержимый. То ли он был особенно возбужден своими попытками соблазнить меня, то ли потому, что знал, что у нас меньше времени, чем обычно, но он набросился на меня, как демон. Новизна такого подхода возбуждала меня как никогда, и через, казалось, всего минуту или три, из меня вытекала сперма Джона и затихали схватки от моего собственного мощного оргазма.

Однако, спустя, примерно, минуту после того, как Джон полностью расслабился, ограничивая мое дыхание, я открыла глаза.

Венди, счастливая домохозяйка, лучшая, чем обычно, мать и до недавнего времени верная жена, умерла прямо в тот момент, когда я смотрела через комнату на мужчину, стоящего в дверном проеме. Дэйв, мой любящий муж. Отец моих детей. Легко различимый в полуденном свете, пробивающемся сквозь занавески нашей супружеской спальни.

Один взгляд на его опустошенное лицо заставил меня обратить свой взор внутрь себя, куда угодно, только не на агонию прямо передо мной. Время замедлилось - мои мысли метались от одной темы к другой. Любое отвлечение было предпочтительнее, чем осознание того ущерба, который нанесли мои действия. В этом плане не требовалось никакого воображения. Даже если бы я была одним из тех людей, которым трудно распознавать эмоции в поведении других, а я была далека от этого, выражение лица Дэйва было олицетворением боли. Никаких слез, только крайняя... ну, боль. Немногие из моих мыслей, в тот момент, запечатлелись в долговременной памяти благодаря человеческому рефлексу зарывать воспоминания о крайней травме, поэтому я постараюсь вспомнить их как можно лучше.

Я помню, как мысленно ругала себя. После инцидента на прошлой неделе я знала, что должна была довериться своей интуиции и какое-то время не встречаться с Джоном, но после недели тщательного наблюдения за Дэйвом, страсть убедила мой логический ум, что он по-прежнему не подозревает о моем четырехмесячном романе с соседом.

Я гордилась своим статусом идеальной жены и матери в нашем сообществе молодых семей. Я полностью осознавала, что все, кого мы знали, считали нас идеальной парой, и мне это нравилось. В отличие от большинства наших подруг, мне не нужно было работать. Чтобы соответствовать своему имиджу, четыре года назад я раз в неделю начала отдавать детей в детский сад и работала волонтером в местном благотворительном магазине. После этого жизнь вошла в рутину, пока не наступила та роковая вечеринка у Джона по соседству.

Это была почти идеальная буря. Дети были у моей мамы, я выпила несколько бокалов вина и была возбуждена. Очень возбуждена. Я только что пробормотала Дэйву на ухо, чтобы он отвез меня домой и сделал со мной что-нибудь пошлое, когда зазвонил его проклятый телефон. В тот уик-энд он был на дежурстве в своей компании, поэтому не пил. Он ушел, оставив меня шатающейся и мокрой.

Джон, с которым я безобидно флиртовала на протяжении многих лет и который тоже был пьян в стельку, предложил проводить меня домой. Его жена не могла почувствовать его отсутствие в те десять или пятнадцать минут, которые он потратил на то, чтобы проводить меня домой, поцеловать и полапать, а затем быстро и грубо овладеть мной на моей собственной кровати. Новизна и откровенная запретность этого поступка, сделали его взрывоопасно хорошим для двух супругов, проживших в браке много лет.

Когда через несколько дней Джон пришел ко мне в рабочий день, чтобы обсудить этот инцидент, разговор сосредоточился на том, как мы могли бы продолжать, не попадаясь, а не на том, чтобы выразить сожаление или поклясться никогда не повторять этого.

Сравнив наши впечатления, мы быстро решили, что среда днем - самое безопасное время. Это был мой день волонтерской работы и единственный день, когда Джон мог ускользнуть между встречами. Я сказала семье, что вызвалась работать дольше по средам. На самом деле я уходила на час раньше, в 14:00. Я договорилась с Карен, восьмиклассницей из нашего района, чтобы она после школы забирала наших двоих детей к себе домой и развлекала их у себя до 17:00, а затем приводила их домой. Это давало мне два с половиной часа с Джоном каждую неделю, прежде чем он должен был уходить на регулярную встречу в 17:00.

Поскольку наши супруги до шести часов вечера были на работе, Джону было удобнее всего спрятать свою машину на улице, пробраться через забор нашего заднего двора и встретиться со мной в моей спальне. Так не нужно было скрывать счета из мотеля и не было риска, что наши машины увидят там, где не должны.

Эта схема работала безупречно в течение нескольких месяцев. Настолько хорошо, что роман стал немного рутинным и скучным. Я чувствовала это, Джон чувствовал это, и мы оба знали, что пора заканчивать. Естественным моментом для этого были бы ужасающие события прошлой недели.

На той неделе мы с Джоном занимались сексом, разговаривали, снова занимались сексом, а потом глупо заснули. Меня разбудили звуки детей внизу. Было 16:45, и Карен привела детей домой немного раньше. Я разбудила Джона и сказала, что отвлеку их, чтобы он мог выскользнуть через заднюю дверь. Он пробормотал что-то непонятное в своем сонном состоянии. Надев халат, я спустилась по лестнице, поздоровалась с Карен и детьми и осторожно попыталась направить их в кухню. Карен была в разговорчивом настроении и просто не хотела сотрудничать. Я завела ее в прихожую кухни, когда она посмотрела через мое плечо и внезапно замолчала. Взглянув в ту же сторону, я замерзла, а потом закипела. Там был Джон, застегивающий пуговицы на пиджаке и спускающийся по лестнице. Он пробормотал что-то о том, что опаздывает на важную встречу, и исчез через заднюю дверь.

Я посмотрела на Карен и сразу же испытала самое глубокое чувство стыда, которое когда-либо испытывала. Моей первой мыслью было то, как это повредит моей репутации, а чуть позже я подумала о том, как это может разрушить мой брак. Думаю, это лучше всего показывает, какой эгоистичной стервой я стала. Я отделила Карен от детей и занялась устранением последствий. Карен была достаточно взрослой, чтобы точно понимать, чем занимались Джон и я, но также достаточно взрослой, чтобы видеть, как развод разрушает другие семьи в нашем районе.

Посмотрев на Карен, я сразу же испытала самое глубокое чувство стыда, которое когда-либо испытывала. Моей первой мыслью было то, как это повредит моей репутации, а чуть позже я подумала о том, как это может разрушить мой брак. Думаю, это лучше всего показывает, какой избалованной стервой я стала. Я отделила Карен от детей и приступила к устранению последствий. Карен была достаточно взрослая, чтобы точно понимать, чем занимались Джон и я, но и достаточно взрослая, чтобы видеть, какой ущерб развод наносит другим семьям в нашем районе. Я еще не успела выбить из нее обещание молчать, как Дэйв тоже вернулся домой немного раньше, в 17:05. Не успела я его остановить, как он предложил отвезти Карен домой, так как шел дождь. Я потела все пятнадцать минут, пока его не было, тем более что поездка туда и обратно должна была занять пять минут.

Я успокоилась, когда он вернулся и вел себя как обычно. Но это не помешало мне наблюдать и анализировать каждое его слово, действие и взгляд в течение следующей недели. Воспоминания об этой ужасной четверти часа были причиной, по которой я в ту роковую неделю пыталась отменить визит Джона, и почему, когда я, наконец, позволила ему раздвинуть мои ноги, он так торопился.

Я только что прожила много минут воспоминаний, но логически прошло всего несколько секунд с тех пор, как я открыла глаза. Все, о чем я могла думать, было: «Вау, это ли они имеют в виду, говоря о том, что перспектива неминуемой смерти замедляет время?». Через все еще вздымающуюся грудь Джона я смотрела в глаза Дэйва и видела в них полное опустошение.

Следующие несколько секунд были напряженными. Я сделала глубокий вдох. Для чего я собиралась его использовать, остается загадкой. Возможно, это была автономная реакция, связанная с реакцией «беги или сражайся». В любом случае, это насторожило Джона, что что-то не так. Он поднял голову с моей шеи, чтобы посмотреть мне в лицо, увидел, что я смотрю через его плечо, повернул голову и последовал за моим взглядом, увидел лицо Дэйва в тот момент, когда из его левого глаза вытекла единственная слеза, и прохрипел от всего сердца:

— Блядь!

Это разорвало чары.

Покачав головой, Дэйв повернулся и исчез из дверного проема спальни. Джон все еще лежал на мне, и я мог только слушать, как Дэйв с грохотом спускается по лестнице и хлопает за собой входной дверью.

В последующие месяцы никакие оправдания не могли успокоить мою совесть. В конце концов, я с неохотой признала, что я довольно поверхностный человек. На самом деле, это неудивительно, учитывая, что в детстве меня баловали богатые, любящие родители, а раннее половое созревание принесло мне много внимания, когда я была психологически не готова к этому. Я закончила школу одной из самых красивых девушек в своем классе, и я нечасто слышала слово «нет». В моем ограниченном опыте жизни я уже поняла, что могу заполучить любого понравившегося мне парня, когда захочу, и, однажды поймав его, могу манипулировать им, практически, по своему усмотрению.

Я легко завоевала сердце Дэйва в 12-м классе, после того как ненавязчиво преследовала его. Дэйв говорил, что он ухаживал за мной, но он ошибался. Я просто заставила его думать, что он делает всю работу. Я манипулировала этим большим, красивым, амбициозным и талантливым парнем, пока он не сделал мне предложение. Жизнь продолжала дарить мне один подарок за другим - дом лучше среднего, классные машины, двух красивых детей, всех лучших людей, которые хотели быть в нашей компании. Все это подпитывало мое чувство права на все. Мир был у моих ног, и мне нужно было только попросить, чтобы получить. Забавно - я, ведь, ни дня в жизни не работала.

Поэтому, когда Джон предложил мне легкий и отличный секс, чтобы разнообразить секс с Дэйвом, который, честно говоря, требовал усилий, чтобы оставаться возбуждающим после многих лет брака, избалованная сука во мне колебалась не достаточно долго, чтобы принять рациональное решение.

Не хочу, чтобы вы подумали, что я безмозглая бимбо. Мои родители передали мне не только превосходные гены в плане внешности. Конечно, я думала о последствиях для моего брака, если бы мой роман вскрылся. Естественно, я чувствовала некоторую вину. Признаюсь, в основном, это было тогда, когда Дэйв делал что-то милое и любящее, например, приносил домой цветы или устраивал мне сюрприз в виде спонтанного свидания. Вина отходила на второй план, как и все остальное, что угрожало моему идеальному миру.

С чувством вины, страх быть пойманной был актуален только в том случае, если бы меня обнаружили, не так ли? Я никогда не думала, что меня поймают, поэтому у меня были лишь смутные мысли о том, как это повлияет на Дэйва. Теперь мне стыдно, что я, умная женщина, ни на минуту не подумала о других последствиях. Например, о том, как это повлияет на моих детей и мою репутацию, о дружбе с женой Джона и о том, как это повредит его браку. О том, как меня будут воспринимать другие женщины в нашей большой компании. Может быть, я все-таки бимбо.

Возможно, именно поэтому, чтобы отвлечься от боли на лице Дэйва, мой ум пробежал по всем этим до сих пор немыслимым мыслям, и я мельком увидела, всего на мгновение, свой будущий мир. Этот проблеск был неприемлем. Необходимо было немедленно приступить к устранению ущерба. Я помню слова «ПРЯМО СЕЙЧАС», кричащие в моей голове. Все, что угодно, чтобы не смотреть на боль, которую я все еще видела на лице Дэйва, даже закрыв глаза.

ДЖОН

К моему стыду, первая мысль, которая пришла мне в голову, когда я увидел, как Дэйв смотрит на нас, была о том, как это повлияет на мой брак. Конечно, Дженни и я не были идеальной парой, как Дэйв и Венди, но я по-своему любил ее, и мысль о том, что я могу лишиться доступа к своим детям, была для меня невыносимой. Нет, не думай об этом, Джон.

Я мысленно ругал себя за то, что не проявил больше осторожности, когда Венди рассказала мне о том, как мы чуть не попались после наших глупых поступков на прошлой неделе. Я все еще был полусонным, когда спускался по лестнице, и думал, что 14-летняя девочка не представляет для меня угрозы. Теперь было совершенно очевидно, что опасения Венди были обоснованными. Эта проклятая девчонка, которая по средам днем присматривала за детьми Венди и Дэйва, проболталась. Мое высокомерие по отношению к ней, а также тот факт, что я был в неустойчивом положении на работе и не мог позволить себе опоздать на встречу, сделали меня глупым и слишком торопливым, чтобы выбраться из дома. Я должен был подождать, пока Венди отвлечет подростка.

Позже, размышляя над этим, я пришел к выводу, что моим оправданием для соблазнения, а затем продолжения романа с Венди, было желание соперничать с Дэйвом, идеальным мужем. Я был далек от этого. Одним словом, я завидовал ему. Он искренне любил свою жену, детей и свою жизнь. Это было очевидно для всех, кто его знал. Это не было просто игрой, как у Венди. Теперь я понял, что, помимо разрушения своего брака, в случае разглашения этой истории я выйду из всей этой ситуации злодеем. Снова вторым после Дэйва, как и раньше. За считанные секунды я понял, что это ни при каких обстоятельствах не должно выйти на свет.

Вот почему, когда Венди попыталась оттолкнуть меня, я не сразу отреагировал. К тому времени, как мы оденемся и сможем пойти за ним, Дэйв уже будет далеко, а это было именно то, чего я хотел. Нет, лучшим действием в тот момент было планирование. Я мягко удерживал ее, пока она не отказалась от попыток сбежать.

— Венди, ты его знаешь лучше всех - что он сделает?

Она с трудом понимала мои слова, поэтому я дал ей время, чтобы она их осмыслила.

— Он... он уедет в какое-нибудь тихое место и придет в себя. О, Джон, что я наделала?

— Не беспокойся об этом, Венди. Мы должны помешать ему рассказать Дженни.

Я увидел, как в ее глазах вспыхнул гнев. Типично для этой эгоистичной суки. Она была невинной жертвой, имевшей на все право. Это не могло быть ее виной. Оглядываясь в поисках кого-то, кого можно было бы обвинить, она выбрала ближайшего и самого удобного человека.

— Ты эгоистичный урод. Типично для тебя думать только о том, как это отразится на тебе.

Я инстинктивно понял, что единственный шанс для нас пройти через это, сохранив наши браки - это объединиться и решать проблему вместе. Я сел, по-прежнему мягко, но твердо держа ее за руки.

— Послушай, Венди, подумай хорошенько. К какому выводу он придет после всех своих раздумий? Он не будет кричать об этом на весь мир. Это разорвет его семью. Ты же знаешь, что все, что он докажет, приведет только к тому, что он потеряет своих детей. К тому же, нужно учитывать его положение в городе. Ты действительно думаешь, что он пойдет на крайние меры и сделает себя посмешищем всего города? Ты же знаешь, как важна для него его репутация. Неужели он действительно расскажет всему миру, что не смог удовлетворить свою «идеальную» жену?

Я видел, как Венди отбросила свои эмоциональные реакции и поняла логику моих слов. Я продолжал, пока железо было горячим.

— Нет, Венди, он не сделает этого. Но он может нанести удар и попытаться причинить мне боль. Самый простой способ для него сделать это - рассказать Дженни. Поделиться своей болью, причинив мне боль. Ты знаешь Дженни не хуже других, вы дружите много лет. Будет ли она хоть на секунду колебаться, прежде чем наброситься на меня и тем самым раскрыть нашу тайну всему миру?

Я видел, что она меня понимает, поэтому дал ей время подумать. Прошло полминуты, прежде чем ее расслабленное состояние показало мне, что она следует моим мыслям.

— Итак, нам нужно найти его и убедить, что в его интересах не рассказывать Дженни. Когда она перестанет быть угрозой, я смогу помочь тебе вернуть его. Уверен, что он готов на все, чтобы сохранить своих детей и репутацию.

Ее следующие слова доказали, что она не только понимала, о чем я говорю, но и продвинулась гораздо дальше по пути рационализации своей вины, чем я думал.

— Возможно, мы оказали ему услугу. Женщины всегда к нему пристают. Может быть, у него были свои грешные моменты, и он будет рассматривать то, что мы сделали, как способ немного облегчить свою совесть.

Я вспомнил выражение лица ее мужа, которое видел несколько минут назад. В его глазах не было ни капли облегчения. Только чистая боль. Кроме того, Дэйв просто не был способен на такое. Это одна из причин, по которой я так его уважал. Но если это поможет ей следовать моему плану реабилитации, что я потеряю, если пойду навстречу ее иллюзиям?

— Вполне возможно. Думаю, нам нужно найти его, пока...

— Подожди, ты слышала, как уехала его машина?

Я вспоминал. Входная дверь хлопнула, но звука машины не было. Куда бы он ни пошел, он пошел пешком. К моему дому? Боже, нет! Это было плохо. Еще хуже была вероятность того, что он все еще в гараже, присоединяя шланг к выхлопной трубе. Я знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, что он мог так плохо отреагировать. Я вскочил и натянул боксеры, смутно осознавая, что Венди шла прямо за мной, с расстегнутым халатом, развевающимся за ней.

Дойдя до задней двери, я морально подготовился к потенциально разрушительному эмоциональному зрелищу, с которым я мог столкнуться. Быстро подумав, что если его там не будет, то мне понадобится несколько драгоценных минут, чтобы вернуться наверх, одеться и добраться до своего дома. Дженни не будет дома, но что сделает Дэйв? Выбьет дверь и разгромит квартиру? Неважно, я буду пойман.

Моя быстрая ментальная подготовка оказалась совершенно недостаточной. То, что я увидел, не могла компенсировать никакая подготовка, и я знал, что моя жизнь больше никогда не будет прежней.

Одно из моих предположений оказалось частично верным. Дэйв был в своей машине, но к выхлопной трубе не был прикреплен шланг, который мог бы положить конец его жизни. То, что я увидел, было гораздо более разрушительным. Дэйв, сильный мужчина, образец для подражания для всех отцов в радиусе десяти кварталов. Человек, которым я восхищался и уважал, сидел в своей машине, уставившись прямо перед собой, со слезами, струящимися по щекам.

Когда я смотрел на этого прекрасного человека, который вел себя так опустошенно, это поразило меня, как мчащийся грузовой поезд. Это вызвал я! Моя зависть к этому человеку, с талантами, с которыми я никогда не смог бы соперничать, действительно заставила меня разрушить его? Сломить его?

Моя внезапная боль на мгновение отступила, когда я услышал стон отчаяния и увидел, как Венди опустилась на колени рядом со мной. Я точно знал, что она чувствовала.

Сколько минут мы трое простояли в этой позе, никто не знает, но я первым пришел в себя. Подавив свое отчаяние, я вернулся к своему, нет, к нашему плану. Я подошел к открытой двери водителя и начал тянуть Дэйва за локоть. Венди присоединилась ко мне. Как автомат, Дэйв отреагировал на мое тянущее движение, и я вытащил его из машины. Его глаза были тусклыми и неподвижными - слезы все еще текли рекой. Венди, должно быть, немного пришла в себя, потому что она помогла мне провести ее потрясенного мужа обратно через дверь и усадить его за кухонный стол. Мы с ней сели напротив него. Я посмотрел на нее и заметил на ее лице ошеломленный взгляд, который, я был уверен, отражался и на моем лице. Как ни странно, я заметил, как пошловато она выглядела с размазанным от обильных слез макияжем. Она слегка кивнула мне, что я понял, как знак продолжать свой план. План, который, как я теперь понимал, должен был включать не только спасение моего брака и репутации, но и максимальное успокоение моей совести. Скажу вам честно, в тот момент я бы отдал ему свою жену, если бы это могло хоть на долю избавить меня от того, что я чувствовал.

Я не помню подробностей того, о чем мы говорили в течение следующих нескольких минут. Не только я, но и Венди вносила свою лепту. Конечно, были извинения и оправдания, но, в основном, я пытался объяснить ему, что будет лучше для него в будущем. Это, конечно, включало совет никому не рассказывать. Меня начало сильно раздражать, что все мои усилия, казалось, не давали результата. Дэйв просто сидел с мертвым, заплаканным взглядом.

Я начал хвататься за соломинку, исчерпав все очевидные аргументы. Заметил, что слезы, наконец, начали высыхать, когда я начал указывать на то, какое влияние развод окажет на него. В нашем обществе было само собой разумеющимся, что неработающая мать получит опеку над детьми, независимо от того, что она делала. Согласно сложившемуся прецеденту, он мог видеться со своими детьми, примерно, раз в две недели по выходным.

Его глаза сфокусировались, слезы прекратились, и его лицо озарило решительное выражение, какого я никогда раньше не видел. Оно стало неумолимым, как у головы с острова Пасхи, когда он поднял подбородок и посмотрел на Венди. Сказать, что она немного поникла под этим взглядом, все равно что сказать, что Папа Римский немного католик. Боже, как я был рад, что не стал объектом этого взгляда.

Венди отреагировала, опустив взгляд на пол и заикаясь. Из ее дрожащих губ вылетали всевозможные глупости. Дэйв только смотрел на нее, не давая понять, что какие-то слова до него доходят. Пока не прозвучало:

— Я больше никогда не сделаю ничего подобного, дорогой. Я буду для тебя идеальной женой, ты увидишь.

Я скривился от этого. Еще тридцать минут назад Дэйв думал, что у него уже есть идеальная жена.

В этот момент даже она поняла всю бессмысленность своих слов. Примерно, в это время лицо Дэйва превратилось в маску, ну, ничего не выражающую. Просто голые, бесчувственные черты. Он посмотрел на каждого из нас по очереди, несколько раз, затем медленно встал. Опираясь руками о стол, он наклонился к нам и заговорил тем, что можно описать только как шипение.

— Делайте, что хотите, мне плевать. Трахайтесь хоть до смерти, мне все равно.

Еще один шипящий звук из дверного проема предупредил нас, что мы не одни. Я последовал за повернувшейся головой Венди и сразу понял, что произошло невозможное. Жизнь стала еще более сложной. Там, в дверном проеме, стояла сестра Дэйва, окруженная их детьми и восьмиклассницей-няней. Позже я узнал, что она приезжала навестить свою любимую невестку, увидела, как детей сопровождают домой, и предложила им подъехать.

Не в силах смотреть в глаза неумолимому обиженному мужу, я уставился на молчаливую группу в дверях. Маленькая Карен нарушила тишину.

— Это он, мистер Браун, тот, о котором я вам рассказывала, что видела здесь на прошлой неделе.

В комнату снова воцарилась гробовая тишина, и все присутствующие уставились друг на друга. Как ни странно, первая нарушила тишину двенадцатилетняя Лиза, а за ней быстро последовал одиннадцатилетний Майкл. Их лица исказились, и они начали рыдать, пока Майкл не последовал за Лизой в их спальню. Я понял, что они оба достаточно взрослые и знают достаточно детей разведенных родителей, чтобы понять, что их идиллическая жизнь только что закончилась.

Моя совесть, которая немного восстановилась, когда я вошел в кухню, была в переносном смысле брошена об стену и разбита в лепешку. Одним актом крайней самонадеянности я не только уничтожил лучшего человека, которого знал, но и образцовую семью. Думаю, я был на грани обморока от стыда за все это.

Поэтому, когда Дэйв ударил меня через стол, это было почти благословенным облегчением. Его кулак попал частично в скулу, частично в нос. Я слышал только хруст, когда мой нос был разбит, почувствовал кратковременную сильную боль и увидел потолок, пролетевший перед глазами, прежде чем меня охватила тьма.

Одному богу известно, сколько времени спустя я очнулся, когда меня везли в отделение неотложной помощи, а Венди, запинаясь, блеяла о том, что я не могу выдвигать обвинения против Дэйва. Врачи скорой помощи суетились вокруг меня ровно столько, сколько нужно было, чтобы вправить мне нос и заклеить его пластырем, когда вой сирен скорой помощи возвестил о прибытии нескольких жертв автомобильной аварии. Меня сразу же бросили. В некотором смысле это было облегчением, так как дало мне возможность убедить Венди уйти.

Как только я убедился, что Венди не слышит, я осторожно достал мобильный телефон из чехла и позвонил Дженни. Мне понадобилась минута, чтобы она поверила, что это я - попробуйте поговорить с лицом, обмотанным пластырем. Я сказал ей, что меня ограбили возле работы и где она может меня найти. Повесив трубку, я знал, что не только скрыл свои травмы, но и на ближайшее время уберег ее от Дэйва.

Расслабившись в наркотическом тумане, я знал, что моя судьба теперь полностью в руках Дэйва. Я должен был полагаться на его фундаментальную порядочность и верить, что он не разрушит мою семью.

Как я разрушил его - я не мог себе позволить думать.

ВЕНДИ

С того момента, как Дэйв вышел из спальни, до того, как Джон и я вошли в гараж, мои эмоции были как огромная яма на дороге. Я знаю, что испытывала сильную эмоциональную перегрузку, поскольку все непредвиденные последствия моих решений обрушились на мое сознание. Бах, бах, бах. Я действительно думала, что уже достигла дна, поэтому с готовностью слушала предложения Джона и его предсказания о будущем. Я цеплялась за них как за вероятные, в основном, я думаю, потому что, если бы они оказались правдой, они защитили бы меня от худших последствий. Я не потеряла бы свою репутацию в районе, не лишилась бы одной из лучших подруг, Дженни, и уважения самых важных для меня людей - моих родителей. Это означало, что единственной серьезной проблемой было вернуть уважение мужа.

Поэтому я слушала Джона и мало что добавляла, позволяя его логике вытащить меня из бездны отчаяния. Я действительно почувствовала, что, возможно, не потеряю все. Если только мы будем следовать плану.

Моя возрожденная уверенность продержалась до тех пор, пока я не вошла в гараж. Я не видела того, что видел Джон, пока не наткнулась на его внезапно остановившуюся спину, а затем сделала шаг в сторону. Я почувствовала, что меня сразило наповал. До этого момента я видела у Дэвида только слезы радости на глазах. Блеск в его глазах, когда я приняла его предложение. Блеск, когда я предоставила ему каждого из его детей. Быстро отвернутый взгляд, когда он впервые услышал слово «папа».

Вид, открывшийся моим глазам, поразил меня как физический удар. Перед мной было олицетворение разрушения. И все это было по моей вине. Попробуйте устоять в таких обстоятельствах.

Честно говоря, я не помню многого, пока Джон не вытащил Дэвида из машины и не отвел его на кухню. Я точно не помню, что я говорила. Смутно помню, что Джон придерживался нашего плана реабилитации, и мне стыдно признаться, что я ничем не помогла. Я пыталась поймать взгляд Дэвида. Отчаянно искала хотя бы следы любви. Малейший намек на то, что моя жизнь не закончилась. Но он сосредоточился только на Джоне. По крайней мере, до тех пор, пока Джон не сказал Дэвиду, что если он не будет вести себя как положено, то лишится своих детей. Дэйв, мой Дэйв, обернулся ко мне с выражением чистой ненависти на лице. Честно говоря, я предпочла это его слезам, но все равно это было очень больно. Я затараторила. Говорила что угодно, чтобы этот взгляд исчез или хотя бы немного смягчился. Я думала, что ему будет утешением знать, что я больше никогда не причиню ему боли. Его слова, что ему все равно, что отныне я буду делать, были сказаны исключительно для того, чтобы причинить мне боль, как я причинила ему, я уверена.

Я даже не заметила, что наша компания увеличилась, пока не увидела, как Джон и Дэйв повернулись к дверям кухни. Я увидела четыре пары пристально смотрящих глаз. Увидела шок. Почувствовала, когда более чем одно из этих шокированных выражений лица превратилось в презрение и осуждение. Выражения лиц моих детей ранили меня больше всего. За считанные секунды их невинные маленькие умы пришли к выводу, что они вот-вот присоединятся к той несчастной группе своих одноклассников, которые были из неблагополучных семей. Не было никаких сомнений, не требовалось никаких доказательств того, кто разбил семью. Я. Я чувствовала себя ниже грязи, и никто еще не произнес ни слова.

Думаю, я все еще перекладывала ответственность на Джона, потому что была рада, когда Дэвид ударил его. С этого момента началась бурная деятельность. Сестра Дэйва вывела Карен и детей, а сам Дэйв грубо перевернул Джона в безопасное положение, а затем вызвал скорую помощь. Я не принимала участия, все еще ошеломленная масштабом нанесенного мной ущерба. Когда медики спросили, кто будет сопровождать Джона в больницу, Дэвид холодно посмотрел на меня и сказал:

— Езжай.

Всю дорогу я жалела себя, и все, что я смогла сказать Джону, было то, что он ни в коем случае не должен выдвигать обвинения против Дэвида и придерживаться своего плана.

Я осталась с ним, пока его лечили, в основном, потому, что не могла заставить себя пойти домой, пока он не попросил меня уйти. Я знала, что он хотел, чтобы ушла, прежде чем позвонить Дженни. Это было логично. Я не хотела, чтобы она задавала мне неудобные вопросы о том, почему я там оказалась, не больше, чем он. Я прошла пять километров до дома пешком, так как ушла без сумочки. Я пришла домой, все еще не зная, что сказать или сделать в этой бомбовой воронке, в которую превратилась моя жизнь.

Я почти ожидала, что замки на дверях будут сменены, но входная дверь была не заперта. На кухне лежали остатки еды на вынос. Прокравшись наверх, я обнаружила, что дверь главной спальни заперта. Детские комнаты были пусты. Я предположила, что сестра Дэйва забрала их к себе. Измученная, я пошла спать в гостевую комнату. Там, разбросанные по кровати и полу, лежали все мои вещи и туалетные принадлежности. Мне даже не удостоили записки о том, что мы с Дэйвом больше не спим в одной постели. Одним движением я сбросила все на пол и залезла под одеяло. Должно быть, я крепко заснула, потому что на следующее утро Дэйв ушел, а я даже не заметила.

Я знала, что звонить ему было бесполезно. Можно было только ждать, пока он придет к тем же выводам, которые предсказал Джон. Затем дождалась середины утра, чтобы позвонить Дженни. Якобы чтобы спросить, как дела у Джона, но на самом деле, чтобы узнать, не разнеслась ли новость. К счастью, она вела себя как обычно и поблагодарила меня за звонок.

Я провела долгий, мучительный день, гадая, как судьба накажет меня. Если Дэйв промолчит, то мне нужно будет беспокоиться только о детях и о нем. Дети выносливы, и знала, что это лишь вопрос времени, когда они вернутся к нормальной жизни. Оставался только Дэйв, великая неизвестная. Я начала репетировать извинения, все еще надеясь, что, если он сам изменял в прошлом, то частью его обдуманной реакции может быть облегчение.

Потом немного забеспокоилась, когда дети не вернулись домой к 15:30, а в 15:45 уже запаниковала. Я позвонила в школу, где мне сказали, что Дэйв их забрал. Значит, Дэйв объяснял детям новую реальность? Хорошо, я позже узнаю от них подробности.

Было уже после шести, и я почти закончила ужинать, когда они вернулись. Я посмотрела на их лица, когда они проходили мимо кухни, надеясь найти подсказку о том, что они обсуждали. Лиза и Майки просто смотрели прямо перед собой, поднимаясь по лестнице.

На мои слова - «Дэйв, можно поговорить?» - Дэвид бросил на меня ледяной взгляд. Исчезло вчерашнее опустошение. Я ожидала увидеть гнев, но все, что я увидела, было холодным, нейтральным ничто. Мне удалось стереть все эмоции моего мужа всего за сутки.

С резким - «Позже», он последовал за детьми наверх.

Тогда я заметила бумажный пакет под его рукой, с названием аптечной сети. Он последовал за Лизой и Майки в ее комнату. Смущенная, я на цыпочках поднялась по лестнице, намереваясь подслушать и понять, что они замышляют.

Стремясь быть незаметной, я подошла к двери, примерно, через полторы минуты после того, как они вошли. Я услышала:

— Вот так, Лиз, потри им во рту.

Озадаченная, я рискнула заглянуть в дверной проем. То, что я увидела, вызвало у меня невольный вздох, в результате чего три головы повернулись в мою сторону. Мне не нужно было видеть открытую коробку с надписью «ДНК-тест для самостоятельного использования», чтобы понять, что я вижу.

Я весь день думала о том, как подойти к Дэвиду, чтобы он снова мог меня любить, уважать и доверять. Ужасная картина в спальне заставила меня осознать, что я мыслю слишком мелко.

Возьмем, к примеру, доверие. Я думала, что с этого момента подорвала доверие Дэйва ко мне. Вид, открывшийся моим глазам, грубо заставил меня понять, что на самом деле я полностью разрушила его доверие ко мне с самого начала наших отношений.

Масштаб моей проблемы снова заставил меня опуститься на колени. Я умоляюще смотрела то на одного, то на другого. Лиза пошла ко мне. Типично для нее. Полная сочувствия и мамина дочка с головы до ног. Я протянула руки, чтобы обнять ее. Слишком поздно я заметила нейтральное выражение в ее глазах. Дверь, закрывшаяся у меня перед носом, ударила меня сильнее, чем пощечина. Я доползла до запасной комнаты, не в силах держаться на ногах.

В саможалении и самоненависти я проплакала всю ночь, совершенно одна и полностью изолированная от своей обычной группы поддержки. Обычно Дэйв был моим первым выбором в качестве эмоциональной поддержки. Но его не было! Родители и друзья были моей поддержкой. Никто из них не мог знать, что я наделала. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой одинокой. Теперь я понимаю, почему люди решают покончить с жизнью. Чтобы избавиться от той ужасной боли, которую я испытывала, я почувствовала злое искушение.

Когда Дэйв отвез детей в школу, я снова была в отключке. Я проснулась в тихом доме, чувствуя себя ошеломленной и дезориентированной. Под дверью была засунута записка.

«Венди,

Пожалуйста, не пытайся заговорить со мной, если это не касается детей, пока ты хорошенько не подумаешь над ответом на единственный вопрос, который я хочу тебе задать.

Почему?

Хорошо подумай, потому что твой ответ покажет, смогу ли я когда-нибудь снова доверять тебе.

Я всегда буду любить тебя, в той или иной степени. Уважение придется со временем заново завоевывать. Твоя мотивация для того, что ты сделала, покажет мне, смогу ли я когда-нибудь снова доверять тебе. То есть, сможем ли мы когда-нибудь снова быть счастливой парой. Хорошо подумай».

Быстрый перечень возможных мотивов не выявил ничего, что могло бы хотя бы приблизительно удовлетворить Дэйва. Даже тогда я знала, что сказать ему «потому, что я могла» будет фатальным. Поэтому мне нужно было найти правдоподобное оправдание. Что-то, что позволило бы ему простить меня, чтобы мы могли возобновить нашу идиллическую жизнь. А пока я буду терпеть унижения, работать над тем, чтобы вернуть детей на свою сторону, и минимизировать ущерб для своего социального положения, пока все это не уляжется.

ДЖОН

Блядь, у меня болит лицо. Джен прибыла в больницу как раз в тот момент, когда я заканчивал рассказывать копам выдуманную историю о том, что какой-то случайный парень подошел ко мне и ударил меня без всякой причины. Они поверили. По дороге домой я внимательно наблюдал за лицом и поведением Джен, пытаясь найти какие-нибудь признаки того, что она знает обо мне и Венди. Ничего не было.

Странно, но она казалась слегка раздраженной тем, что ей пришлось уйти с работы пораньше, чтобы забрать меня. Однако мое пульсирующее лицо отвлекало меня от слишком глубоких размышлений на эту тему. Джен была успешной бизнес-леди, и я, без сомнения, прервал ее важную встречу или что-то в этом роде.

Тем не менее, боль и беспокойство не давали мне думать о Дэйве и о том, что я сделал с ним и его детьми. Моя совесть с трудом справлялась с разрушением, которое я так бездумно причинил.

Это отвлечение длилось около шестидесяти секунд после моего возвращения домой. Джен припарковалась перед домом, намереваясь вернуться на работу после того, как заберет кое-что из дома. Я взял из багажника ее машины пластиковый пакет с моей окровавленной рубашкой и брюками, специально стоя спиной к дому Дэйва.

Поэтому, когда я услышал за спиной рычащее:

— Как тебе понравилось наставлять мне рога, ты, ничтожный ублюдок? — я быстро обернулся. Я чуть не потерял сознание от боли.

Дэйв с нейтральным выражением лица сделал шаг ко мне и поднял кулак. Инстинктивно я сделал шаг назад и споткнулся о буксировочный крюк на машине Джен. Я упал на задницу. Дэйв просто посмотрел на меня, покачал головой, сказал, какой я жалкий, и ушел.

Я хотел крикнуть ему вслед, сказать, что для меня дело было не в том, чтобы наставить ему. Я просто воспользовался случаем и не стал отступать. Однако я по натуре честный человек. Даже на том раннем этапе я подозревал, что моей мотивацией, возможно, было желание стереть улыбку с лица мистера Добродетельного-Идеального-Мужа. Поэтому я промолчал, огляделся, чтобы понять, было ли мое унижение публичным, встал и последовал за Джен в дом.

В тот вечер я был очень рассеян. Я никогда не считал это наставлением рогов моему другу Дэвиду. Дело было не в этом. Но я же так поступил, не правда ли? Относился к нему с презрением. Сделал его самым жалким из существ. Хотите верьте, хотите нет, но эти мысли были легче, чем вспоминать выражение лиц его детей, когда они думали, что их семья разрушена. Просто еще одна жертва разводов. И то, и другое отвлекало меня от настоящего ужаса. Что, если моя логика была неверна, и Дэвид или его дети рассказали Джен? Я уже однажды был финансово разорен. Неудачные инвестиции. Мы только-только начали вставать на ноги. Быть обчищенным до нитки и начинать все сначала в третий раз было немыслимо.

В течение следующего месяца, практически, ничего не происходило. Мы не виделись с Дэйвом и Венди в социальном плане. Они избегали соседских вечеринок и других социальных мероприятий. Всякий раз, когда я видел их или их детей, они были серьезны и не улыбались. Мне было тяжело это переносить, зная, что я разрушил счастье одной из самых крепких семей, которые я когда-либо знал.

Слава Богу, Джен была нормальной. Мне понадобилась целая неделя, чтобы боль в лице прошла настолько, что я смог даже поцеловать ее. Я понял, что с ней все в порядке, когда она попыталась заняться сексом в следующие выходные. С ней, возможно, все было в порядке, но со мной - нет. Впервые в жизни у меня возникла эректильная дисфункция. У меня не вставало. Джен пыталась несколько минут, а потом сдалась. Облегченный, я провел беспокойную ночь в тревоге. Мысли о Дэйве и его детях, их полном отсутствии улыбок сейчас и моем сочувствии к нему. Да, я сказал «сочувствие». Я мог представить, какова была его жизнь. Я вырвал коврик из-под его счастливой жизни. Заставил его усомниться во всем, с чем он был доволен в течение многих лет. Нанес ему рану самым унизительным из мужских прозвищ: рогоносец.

Прошел месяц, а у меня все еще был вялый. Подозреваю, что Джен знала, что у меня проблемы, и не давила на меня. После двух недель, в течение которых я избегал ее, я пошел к врачу. Он прописал мне Виагру, и я попробовал одну таблетку за час до постели. У меня разболелась голова, и я не мог нормально функционировать. Поэтому я снова пошел к врачу. На этот раз он прописал мне Сиалис. Он не помог. Это становилось все более унизительным и подтачивало мою мужскую самооценку.

После еще двух недель беспокойства я нашел решение. Венди была причиной проблемы, и она могла помочь мне ее решить. Если бы я смог уговорить ее стимулировать меня своим талантливым языком, то я смог бы заняться с ней сексом и вернуть свою уверенность. Дэйв сказал, что ему плевать, если мы будем продолжать трахаться друг с другом, так что моя совесть была чиста. По холодной атмосфере в соседней двери я понял, что там не все в порядке. Конечно, Венди поможет мне.

ВЕНДИ

Первый месяц после того дня был просто адом. Сначала Дэйв приходил домой как обычно, но это было все, что оставалось от нормальной жизни. Верный своему слову, он, практически, игнорировал меня. Обращался ко мне напрямую только когда речь шла о детях. По выходным он с детьми исчезал на целый день.

Дети, видя поведение родителей, все больше и больше замыкались в себе. Каждую минуту, когда я видела их подавленные личики, у меня сжималось сердце. Я знаю, что Дэйв пытался их развеселить и занять чем-нибудь, но эффект был временным.

Дэйв отказывался ходить со мной на какие-либо общественные мероприятия, и вскоре все наши друзья и знакомые почувствовали, что не все в порядке. Вскоре стало очевидно, что люди, которые раньше наслаждались нашим обществом, теперь избегают нас. Мне было слишком стыдно рассказать родителям правду, и я полагаю, что Дэйв тоже молчал. Возможно, Джон был прав. Дэйв не хотел признаваться миру об этом романе. Единственный выход для него, кроме потери детей из-за своего исчезновения, был принять меня обратно. Это дало мне смелость не торопиться с ответом на его просьбу.

Признаюсь, что однажды, примерно, через две недели после начала этой ситуации, я попробовала хитрость. Дэйв зашел в свою комнату и застал меня в моем самом сексуальном наряде, соблазнительно растянувшейся на его кровати. Он без церемоний выгнал меня. Когда я спросила его, разве он больше не считает меня красивой, он ответил:

— Только снаружи, Венди.

Это ранило меня и подорвало уверенность, которую я носила в себе всю свою взрослую жизнь. Я больше не пыталась вернуть его с помощью соблазнения.

Я провела много дней и еще больше бессонных ночей, пытаясь придумать достойную причину, почему я сделала то, что сделала. Потребовался целый месяц, чтобы прийти к ужасному выводу. Причины не было. Я даже провела часы в интернете, исследуя самые распространенные причины, пытаясь отождествить себя с ними или даже придумать из них правдоподобную ложную причину.

Это не было недостатком внимания со стороны мужа или плохим сексом. Я была удовлетворена, хотя и немного заскучала от усилий Дэйва в спальне. Он довольно хорошо сочетал длительные чувственные сеансы и быстрые секс-сессии. Это не было местью с моей стороны. Из глубины боли Дэйва было очевидно, что моя отчаянная надежда на то, что он тоже изменил мне, не оправдалась. Я также не чувствовала, что я лучше него, и не потеряла к нему уважение. Это определенно не было романом в качестве выхода из ситуации.

Нет, единственный вывод, к которому я могла прийти, был тот, что я изменила, потому что могла. Я чувствовала себя вправе и неуязвимой, и воспользовалась возможностью для дополнительных впечатлений. Как ни старалась, я не могла найти более правдоподобной причины. Наконец, спустя более месяца, я попросила его поговорить. Это было в вечер перед его недельной поездкой. Я надеялась, что он проведет эту неделю, оценивая свои варианты, и придет к выводу, что статус-кво - лучший выбор, чем потерять все, что ему дорого. Встреча длилась всего десять минут. Я посмотрела ему в глаза и сказала, что у меня нет оправданий. Лучше так, чем сказать правду. Проблема в том, что я забыла наставление Дэйва. Он искал причину, чтобы и дальше доверять мне. Я вспомнила об этом только тогда, когда он покачал головой и ушел. Когда я проснулась на следующий день, он уже уехал в поездку.

ДЖОН

С планом возродить свое угасающее либидо, я пробрался в дом Венди в рабочий день. Она была в ужасе от того, что я рискую навлечь на себя гнев Дэйва, но быстро впустила меня внутрь. Я целый час умолял и убеждал ее, но она категорически отказывалась. Она была уверена, что Дэйв, в конце концов, успокоится, но если он заподозрит, что она снова изменяет ему, то все будет кончено.

Она даже осталась при своем мнении, признавшись, что была возбуждена из-за самого длительного за последние годы периода воздержания. Это дало мне идею для плана. После того как она сказала мне, что Дэйв будет в отъезде до конца недели, я заставил ее пойти со мной на ужин на следующий вечер. Просто «поговорить». В тот вечер я поговорил с некоторыми из самых подозрительных парней на работе и ушел с двумя таблетками экстази. Если бы мне удалось достаточно расслабить ее, чтобы снять ее запреты, то я все еще мог бы провести свою терапевтическую сессию.

Она наняла няню. Я придумал Джен оправдание, и мы с Венди встретились в ресторане на другом конце города. Венди оделась так, как всегда, когда выходила из дома. Сексуально и откровенно. Я чувствовал, как мое возбуждение растет, и при первой же возможности подсыпал таблетку в ее вино. Прошло пару минут, но вскоре она заметно расслабилась и не возражала, когда я взял ее за руку через стол. Я был рад, что забронировал номер в мотеле через дорогу. На всякий случай я извинился и пошел в туалет, где сам принял таблетку Сиалиса.

На обратном пути к столу я улыбнулся, увидев пару в укромном уголке. Спрятавшись в труднодоступном месте, они в полной мере пользовались преимуществами такого расположения. Их губы были сцеплены, а парень держал одну руку под столом. Несложно догадаться, что он там делал. Как только я повернул за угол к своему столу, женщина прервала поцелуй и украдкой оглянулась через плечо. Я замер на месте.

Это была Джен. Моя Джен.

Совершенно автоматически я подбежал к ним и крикнул:

— Что за хуйня!

Джен просто улыбнулась мне, сука, и сказала:

— В чем проблема? Разве у нас больше нет открытого брака, вялый член?

В ярости от унижения я протянул руку, поднял парня на ноги и ударил его кулаком по лицу.

Как в замедленной съемке я увидел, как он повернул голову, и мой удар прошел мимо, не причинив никакого вреда. Слишком поздно я заметил его рост и мускулатуру. Последнее, что я увидел, прежде чем очнулся в скорой помощи, был огромный кулак, летящий прямо на меня. Полицейский, который зачитал мне мои права в больничной палате, был тем же самым, который принимал мои показания в прошлый раз, когда я был там.

Меня оставили на ночь на случай сотрясения мозга, а затем сопроводили в полицейский участок и официально обвинили в нападении. Был поздний вечер, когда я, наконец, добрался до дома, но обнаружил, что мой ключ больше не подходит к замку. Я кричал и угрожал Дженни через замочную скважину, но она только просунула мне под дверь большой конверт.

Вскоре после этого появился тот самый крупный парень из прошлого вечера, и я со всех ног бросился бежать. Он догнал меня у машины и бросил конверт внутрь.

Я никогда в жизни не чувствовал себя настолько униженным. Не только из-за того, что этот парень с легкостью победил меня, но и из-за того, что Дженни полностью отдалась ему. Это было очевидно еще в ресторане.

Когда я, наконец, открыл конверт, то обнаружил заявление о разводе по причине супружеской измены. Доказательства? Подписанное заявление от Дэйва Брауна. Я пытался злиться на него, но не мог. Если он чувствовал то же самое, что и я, то я заслужил все, что получил.

ВЕНДИ

Когда Джон подошел к задней двери, я испугалась, что кто-нибудь его увидит и сообщит Дэйву. Я затащила его внутрь, а потом сразу же забеспокоилась, как от него избавиться. Я выслушала с некоторым сочувствием его рассказ о проблемах с эрекцией, но, в основном, с удивлением. Как женщина, я не до конца понимала, какой ущерб нанесла эго своего мужа своими действиями. Джон понимал. Это явно съедало его изнутри. Джон, заполнив этот пробел в знаниях, показал мне, что мне предстоит еще более сложная работа по примирению, чем я думала.

Конечно, я хотела ему помочь, и не только из сочувствия. Я была возбуждена из-за вынужденного воздержания, а намек Дэйва на то, что я уродлива внутри, глубоко ранил меня. Тем не менее, я была сильной и сопротивлялась ухаживаниям Джона. Я убедила его уйти задолго до того, как дети должны были вернуться домой, пообещав пойти с ним на свидание на следующий вечер. После месяца сильного давления мне все равно нужно было расслабиться. Я попросила сестру посидеть с детьми (она и Дэйв никогда не разговаривали), а затем отправилась на встречу с Джоном на другой конец города. Чтобы поднять себе настроение, я выбрала платье, в котором, как я знала, выглядела хорошо. Не будучи глупой, я надела пальто, пока не отошла от дома на достаточное расстояние. Я внимательно осмотрела ресторан в поисках знакомых лиц. Я хорошо видела все, кроме пары уютных уголков в самом конце зала.

На самом деле было весело, и я, в конце концов, расслабилась. Я пообещала себе выпить только один бокал вина, но когда вернулась из туалета и увидела, что Джон заказал мне еще один, я согласилась. Через десять минут теплое сияние наполнило мое тело, и я почувствовала, как мои ноги прижались друг к другу. Джон протянул руку через стол и взял меня за руку. Это прикосновение было как электрический разряд. Расслабляясь с каждой минутой, я допила бокал, когда Джон извинился и пошел в туалет. Гораздо позже я поняла, что Джон, должно быть, подмешал что-то в мой напиток.

Я наблюдала, как он возвращается. Он улыбался, приближаясь. Вдруг что-то в задней части ресторана привлекло его внимание. Он коротко улыбнулся, а затем его лицо внезапно померкло. Я смотрела, озадаченная, как он изменил направление, подошел прямо к парню за задним столом, схватил его за лацканы и ударил кулаком. Даже в моем затуманенном состоянии я подумала, что это глупо. Парень был значительно больше Джона. Я наблюдала, как произошло неизбежное, и Джон упал на пол, сбитый с ног, после одного ответного удара. Полностью сбитая с толку, я посмотрела на парня, возвышающегося над Джоном, а затем на его спутницу. Я увидела, что Дженни смотрит на меня и медленно качает головой. На ее лице было выражение, которое я могла интерпретировать только как жалость.

В последние мгновения, прежде чем наркотик, который Джон подсыпал мне, начал действовать, я почувствовала такое же унижение, как и тогда, когда Дэйв впервые застал нас с Джоном вместе. Инстинктивно я направилась к ближайшему выходу. Из всех путей отступления, которые я могла выбрать, судьба привела меня именно к этому. Ресторан находился в одном из углов старого отеля. Выход, который я выбрала, вел через общественный бар. Непривычно одурманенная, скудно одетая, без обручального кольца и возбужденная, эта овечка оказалась в стае волков.

Мои воспоминания о следующем часе очень смутные. Кажется, кто-то схватил меня и потащил на танцпол. Он был хорош собой, а я любила танцевать, поэтому не сопротивлялась достаточно. Вспоминания о выпивке, танцах, разговорах и еще больше выпивки до сих пор преследуют меня в кошмарах. Я помню, как несколько парней предлагали пойти куда-нибудь еще, но я сохраняла достаточно самообладания, чтобы отбиться от них. В конце концов, мою оборону пробили два парня, действовавшие сообща. Один из них посадил меня к себе на колени, спиной к себе, а его приятель поцеловал меня. Любые мысли о сопротивлении исчезли, когда сидящий парень обнял меня обеими руками и схватил за грудь. Я растаяла. Через некоторое время, под одобрительные возгласы, оба парня вывели меня на парковку. Я была в самом возбужденном состоянии в своей жизни. Два парня вместе - это была моя самая сокровенная фантазия.

Если бы я просто не пошла с ними, жизнь могла бы пойти по совершенно другому, более благоприятному пути. Мы дошли до их машины, большой, но не спрашивайте меня, какой марки. Они оба некоторое время целовали и ласкали меня, пока один из них не открыл заднюю дверь. Другой поднял мое платье, сорвал трусики и толкнул меня назад на заднее сиденье. Шок от холодной кожи на моих ягодицах привел меня в почти трезвое состояние. Если Дэйв когда-нибудь узнает об этом, мой идеальный мир, моя утопия, исчезнут навсегда. Парень сверху толкнул меня вниз и грубо вошел в меня. Я пыталась оттолкнуть его, но он только сильнее прижался ко мне, схватил за запястья каждой рукой и прижал их у меня над головой. Должно быть, это его возбудило, потому что, прежде чем я поняла это, он уже хрюкал в оргазме. Я чувствовала, как эта свинья дергается внутри меня. Это подстегнуло меня к еще большим усилиям, и я освободила одну руку, подняла ее и поцарапала ему лицо ногтями. Все, что я получила за свои усилия, это сильный удар по лицу. Это ошеломило меня и в ушах зазвенело.

Сквозь туман я услышала внезапную какофонию шума и увидела яркие синие огни. И я, и парень, все еще находящийся во мне, посмотрели через его плечо. Рядом с нами припарковалась полицейская машина. На наших глазах пассажир полицейской машины сбил приятеля моего обидчика. Парень внутри меня вытащил член и тоже попытался сбежать. Штаны, спущенные до лодыжек, мешали ему достаточно долго, чтобы водитель успел схватить его за шиворот. Я пыталась скрыть свое лицо от растущей толпы, движимая только одной мыслью. Дэйв никогда не должен узнать об этом.

Приехали еще полицейские машины и увезли обоих парней. Меня принудительно доставили в участок для дачи показаний. Я ехала в той же полицейской машине, и по дороге я пришла в себя настолько, что сказала полицейскому, что не хочу никого обвинять. Он ответил:

— Леди, вы смотрите слишком много американских полицейских сериалов. Здесь все не так работает. Я видел, как он вас ударил, этого нам достаточно. Кроме того, мы знаем, что он занимается этим уже много лет, но никогда не могли ничего на него повесить. Спасибо, что подали его нам на блюдечке.

По прибытии в участок я позвонила сестре, которая согласилась остаться на ночь. Был вызван дежурный медицинский эксперт, который осмотрел мое лицо и интимные места. Был проведен тест на алкоголь, результат - 0, 12. Взяли кровь на анализ. Мне дали пакет со льдом, чтобы уменьшить синяк на лице. Полиция хотела, чтобы я подала заявление об изнасиловании. Я на мгновение подумала о том, чтобы воспользоваться этим, но было много свидетелей, которые могли подтвердить, что я пошла на парковку по собственной воле. К тому же я просто хотела, чтобы все это закончилось. Я сказала им, что все было по обоюдному согласию. Да, были наркотики, но их не давали они. Я отказалась сказать им, кто это был. Это привело бы к обвинению Джона, а затем к тому, что Джен... Блядь, Джен уже видела нас вместе. Что это было в ресторане? Я могла только молиться, чтобы Джен ничего не сказала Дэйву. Я подписала заявление, в котором рассказала правду о том, что произошло в машине, приуменьшив все, что могло напоминать изнасилование. СМИ всегда на это набрасывались. Я отрицала, что была свидетелем драки в ресторане.

Я наблюдала за Дэйвом, когда он вернулся, но его поведение не изменилось, слава Богу. Поскольку он больше не смотрел на меня, было легко нанести макияж и скрыть синяк на лице. Жизнь вошла в привычную колею: Дэйв каждый рабочий день приходил домой поздно, по выходным забирал детей, а дети все больше времени проводили у своих друзей. Однажды я загнала Дэйва в угол, и он подтвердил, что из-за отсутствия причины для моей измены, ему невозможно убедить себя, что это не повторится. Тем не менее, у меня были надежды.

Приглашения на светские мероприятия перестали поступать, и я стала, практически, затворницей. Ничто из того, что я пробовала с Дэйвом, не давало ни малейшего результата. Мои родители и семья давили на меня по поводу всего, но я просто говорила им, что мы с Дэйвом переживаем сложный период. Я умоляла их оставить нас в покое и не подходить к Дэйву. Я могла только молиться, чтобы все постепенно нормализовалось, и я смогла снова стать уважаемой матерью, даже если я никогда не смогу полностью вернуть любовь Дэйва.

Только начала расслабляться через месяц после того, что я называла «катастрофой в пабе», как ко мне пришла шокирующая гостья. Это было в понедельник после того, как Дэйв уехал в выходные на рабочую конференцию. Я открыла дверь незнакомой женщине, которая была лет на пять моложе меня. Симпатичная, как соседка по двору. Она была вежлива, называла меня миссис Браун и спросила, можно ли ей зайти поболтать. Я согласилась, и она, Сьюзан, начала болтать о своей подруге, которая завела отношения с мужчиной, который, как предполагалось, был в разлуке с женой. Через три месяца они столкнулись с разъяренной женой, которая совершенно не подозревала, что она и ее муж действительно были в разлуке. Тот факт, что ее подруга была «другой женщиной», позорил ее в течение многих лет и произвел большое впечатление на Сьюзан. Когда я спросила, в чем суть, она ответила, что они с Дэйвом встречаются уже месяц, и она просто хотела узнать, согласна ли я с тем, что он сказал. Что он застал меня с другим мужчиной и что мы были эмоционально, если не физически, в разлуке. Она поняла все, что ей нужно было знать, по моему автоматически опущенному взгляду и тому, что я перестала говорить. В тишине я немного пришла в себя.

— Если ты просишь моего благословения, чтобы переспать с МОИМ мужем, то скорее в аду замерзнет, чем я его отдам.

Она только улыбнулась мне с легким сожалением.

— О, я переспала с ним в эти выходные. Я просто хотела убедиться в ситуации, прежде чем ввязываться еще глубже.

— Это Дэйв тебя подговорил? Чтобы заставить меня ревновать?

— Нет. Он даже не знает, что я здесь, и я была бы признательна, если бы ты сохранила это в тайне.

С этими словами она ушла. Я не могла представить себе большего унижения. Хотя, могла бы. Если бы я пришла домой и застала Дэйва в постели с ней. Просто так же, как он увидел меня. Впервые я осознала всю тяжесть того, что я наделала. Следующие два дня я держалась в стороне и, в итоге, пришла к выводу, что Дэйв делает это только для того, чтобы преподать мне урок, и как только я его получу, все вернется на круги своя.

Эта иллюзия продержалась до пяти недель после инцидента в баре. Мне вручили повестку для дачи показаний против моего нападавшего. К счастью, это произошло, когда я была дома одна. Я три дня подряд снимала максимальную сумму наличных в банкомате и тихо пошла к адвокату. Нет, я не могла уклониться от дачи показаний. Все, что я могла сделать, это надеяться, что суд состоится в насыщенную новостями неделю и не привлечет внимания.

Суд длился всего один день, и я прошла через него совершенно одна. Я не могла поделиться этой историей ни с друзьями, ни с родственниками. Это был ужасный опыт. Я была первым свидетелем обвинения и рассказала о событиях, начиная с момента, когда я вошла в бар, и заканчивая тем, как меня ударили. В качестве доказательства были даже представлены фотографии моего лица.

Адвокат защиты был безжалостен. Он представил результаты анализа моей крови на содержание алкоголя, наличие экстази в крови и четыре показания свидетелей о моем поведении. Он явно пытался выставить меня шлюхой, чтобы его клиент выглядел сравнительно лучше. После часа, проведенного на скамье подсудимых, я села, дрожа от унижения. Я была расстроена, потому что мне не дали возможности опровергнуть, что я добровольно принимала наркотики. Я осталась до конца дня, чтобы посмотреть, насколько плохо все будет.

Я не знаю, чьим свидетелем он был, но вызвали полицейского, который отвез меня в участок. Тот факт, что я сопротивлялась перед пощечиной, был хорош. Его подробное описание спермы, стекающей по моим ногам после того, как я встала, было не так хорошо. Я ушла, когда присяжные удалились, и все знали, что исход для обвиняемого был предрешен.

Все еще в оцепенении, когда я вышла из здания суда, то наткнулась на три телевизионные группы. Я вытеснила их из своего сознания и просто побежала. В этой истории были все ингредиенты, чтобы сделать ее хитом. Замужняя мать двоих детей, идущая одна в бар, уходящая с двумя парнями в машину на парковке для группового секса, и, в довершение всего, сочное нападение. В полном оцепенении я бродила, пока поздно вечером не оказалась у своего дома. Я вошла, как приговоренный к смертной казни, идущий на виселицу, но дома никого не было. Прослушала сообщения на стационарном телефоне, чтобы узнать, не звонили ли они, чтобы сказать, где они. Мой мобильный телефон все еще был выключен после суда.

Первое сообщение было от моей матери, которая недвусмысленно дала мне понять, что она обо мне думает. Я не прослушивала остальные семь сообщений. Напилась до бесчувствия и была, практически, без сознания, когда Дэйв и дети вернулись домой. Единственным признаком того, что он знал о судебном разбирательстве, был гневный взгляд, который он бросил на меня при первой встрече.

Была суббота, и когда я проснулась с похмельем, Дэйв и дети уже уехали. В записке было написано, что они уехали в поход и вернутся на следующий вечер. Я смутно помнила, что Дэйв об этом упоминал, но в последние несколько дней я была настолько рассеяна, что ничего не запомнила.

Когда я набралась сил, то начала прослушивать сообщения на домашнем телефоне и мобильном. К тому моменту их было уже пятнадцать. Большинство из них, как и сообщение моей матери, были от бывших друзей, которые говорили мне, что они думают о том, что я сделала с Дэйвом. Это сбивало меня с толку. Несколько сообщений были от людей, которые якобы предлагали свою поддержку. Позвонив по второму из них, я пришла к выводу, что они просто хотели узнать пикантные подробности. Одно из них, однако, прояснило ситуацию. Среди наших друзей ходили слухи, что Дэйв и я были в ссоре в течение нескольких месяцев, потому что я требовала права изменять ему.

Будь то новые враги или мнимые друзья, было очевидно, что я потеряла уважение, практически, всех, кого когда-либо знала. Это поразило меня сильнее, чем что-либо другое, что я могла себе представить. Мое эго действительно полагалось на мой статус королевы в обществе. После одной вечеринки и одного визита в ресторан, я стала социальной изгоем.

Когда Дэйв вернулся домой, я попыталась объяснить ему, что произошло в отеле и на парковке. Как меня накачали наркотиками, вероятно, Джон, а потом сбежала через «стаю волков». Поэтому ничто из того, что произошло в отеле, не было моей виной или моим выбором. Он прервал меня одним-двумя вопросами, едва я начала свое объяснение.

— Венди, ты знала, что я думал, как снова доверять тебе. Почему ты снова улизнула со своим любовником, пока я был в отъезде?

— Дорогой, он умолял меня пойти с ним. Накануне он отказывался уходить из нашего дома, пока я не согласилась. Я боялась, что кто-нибудь нас увидит, и ты узнаешь. Поверь, пожалуйста, я не собиралась спать с ним.

— И все же ты пошла в ресторан с другим мужчиной, без ведома и согласия своего мужа, одетая как шлюха.

Прежде чем я успела придумать ответ на его три очень веских аргумента, он встал и ушел.

В тот вечер за ужином было еще хуже. Все, о чем могли говорить мои дети, так это о том, как им было весело с Сьюзан и ее детьми. Я узнала это имя, хотя после того ее визита не помнила его. Дэйв упорно отказывался от моих просьб о новой беседе до среды той недели. Он сам ее инициировал, что должно было вызвать у меня подозрения, но этого не произошло.

Позже я назвала бы это речью Дэйва «Я бы хотел». Она звучала, примерно, так:

— Я бы хотел, чтобы ты не подвергала наших детей публичному осмеянию со стороны их одноклассников, которые видели новости.

Я поняла, что даже не задумывалась о том, как мои действия повлияют на мою семью. Вот тебе и мое обещание быть менее эгоистичной и эгоцентричной.

— Я бы хотел, чтобы ты извинилась за то, что изменила мне, а не угрожала забрать у меня детей.

— Я бы хотел, чтобы ты не вставала на сторону Джона, когда я тебя поймал.

— Я бы хотел, чтобы ты дала мне повод снова тебе доверять, пусть даже несерьезный... Что-то, на чем я мог бы построить наши отношения, а не просто сказать, что у тебя не было причины. Если у тебя не было причины, что помешает тебе сделать это снова?

— Я бы хотел, чтобы мне не пришлось этого делать.

С последними словами он протянул мне конверт, в котором, как я инстинктивно поняла, находилось заявление о разводе. Я приняла пару плохих решений и попалась. После этого я была введена в заблуждение очень эгоистичным человеком. Я совершила удивительно плохую ошибку, пойдя в ресторан с этим же эгоистичным придурком. Была слишком горда, высокомерна и слишком уверена в реакции Дэйва, чтобы просто броситься к его ногам. Оглядываясь назад, я понимаю, что он всегда реагировал предсказуемо.

ЭПИЛОГ

Жена Джона, Дженни, обогатилась во время развода. Ад действительно не знает ярости, подобной ярости отвергнутой женщины. Ей было предоставлено право опеки над детьми с огромными алиментами. Независимо от того, отравляла ли она его отношения с детьми или они сами приняли такое решение, те редкие визиты, которые он им наносил, были неудобными. Это было почти облегчением, когда она переехала на другой конец страны со своим новым ухажером. С тех пор он не занимался сексом ни с замужними, ни с незамужними женщинами. Он слишком боится подойти к ним, пока не решит проблему с эректильной дисфункцией.

Решения Венди были гораздо сложнее. Дэйв обвинил ее в том, что она не подходит на роль матери. Его первым аргументом были доказательства по делу о нападении, которые теперь были общедоступны. Из всех доказательств сложилась история о том, как она уходила с любовником, принимала наркотики, чтобы настроиться на нужный лад, а затем, будучи пьяной и под кайфом, принимала всех желающих на общественной парковке. Если бы она сделала что-то подобное, будучи единственным родителем, это не только послужило бы плохим примером для ее детей, но и подвергло бы их опасности, пока она была в нетрезвом состоянии. Что, если бы она пригласила в свой дом преступников, когда там были дети? Вопрос о том, что бы с ней случилось, если бы не приехала полиция, занимал все мысли.

Вторая причина была более личной для Венди. Дэйв явно не сидел сложа руки. У него были заявления от многих их общих знакомых о том, что он был гораздо лучшим отцом, чем она матерью. Были показания под присягой о том, что на светских мероприятиях она, практически, оставляла детей на попечение Дэйва, а сама веселилась. Было ясно, что ее муж не собирался сражаться по-честному. Это ошеломило Венди, пока один из ее немногих оставшихся источников информации, бывший друг, не рассказал ей о коллективной логике ее прежнего круга общения.

Их считали идеальной парой, и все черпали силу из их счастья. Она стала причиной того, что все это рухнуло в реальность. Она разрушила все их мечты, если можно так сказать.

В конце концов, ее мать, с которой у нее по-прежнему были натянутые отношения, дала ей совет, который склонил чашу весов в ее внутренней борьбе. Передать Дэйву основную опеку над детьми было бы наименее спорным решением и, таким образом, сократило бы время на восстановление всех ее отношений. Если бы она воспротивилась предложению Дэйва и выиграла, это оскорбило бы чувство справедливости всех. Он не совершил никакого преступления и потерял бы самое дорогое для него. Она разбила бы множество мечтаний и вышла бы из этого с улыбкой.

На следующий день после этого последнего разговора, гораздо более мудрая Венди подписала предложение о разводе, составленное адвокатом Дэйва. Ее надежда? Что отношения Дэйва с Сьюзан были временными, и она сможет вернуть его. В конце концов, она все еще была самой красивой женщиной в округе. Возможно, она потеряла уверенность в своем суждении, но это был факт, на который она могла положиться.

Чтобы подкрепить это предыдущее заявление, она решила дать детям время, чтобы они сами простили ее. Поэтому, когда они захотели остаться с Дэйвом, когда настало ее время забирать их, она не возражала. Слишком поздно она поняла, что к тому времени, когда они были готовы простить ее, они уже сблизились с Сьюзан. С того дня, она стала «мамой Венди».

Ее следующей ошибкой было то, что она стала искать мужскую компанию среди знакомых из их прежней социальной группы. Идея заключалась в том, что об этом узнает Дэйв, и это вызовет у него ревность. Она так и не увидела никаких признаков того, что это хоть как-то повлияло на него. Дело дошло до кульминации, когда она загнала своего бывшего мужа в угол на соседской вечеринке. Обняв какого-то мускулистого, но пустого в голове качка, выпив лишнего, она подошла к Дэйву и Сьюзан.

— Посмотри хорошенько, Дэвид. Посмотри, кого Пол сегодня поведет в постель, а кого ты.

Дэйв сделал, как ей велели, а затем вбил последний гвоздь в гроб мечтаний Венди.

— Да. Я буду с той, кто прекрасна и внутри, и снаружи. Встречаться с той, кто прекрасна только снаружи, сработало для меня не очень хорошо.

Сьюзан посмотрела на своего партнера с любовью, затем наклонилась и поцеловала его в щеку. Он улыбнулся в ответ. Венди отвернулась в смущении, что привлекло внимание нескольких очевидцев этого события. Внезапно она поняла, насколько очевидным был ее поступок. Они смотрели на нее, осуждающе качая головой.

Она убежала. Пол пытался убедить ее вернуться к нему. Венди посмотрела на него немигающим взглядом и поняла, что в тот момент он был отражением ее жизни. Мимолетное удовольствие, но совершенно поверхностное. Поняв в течение следующих нескольких дней, что она потеряла свою любовь, своих детей, свой статус и уважение всех, кого она знала, включая саму себя, она уехала из города, чтобы начать новую жизнь.

КОНЕЦ

А ТЕПЕРЬ РАССЛАБЬТЕСЬ НА ХРЕН!

На днях жена спросила меня: «Когда ты с парнями уезжаешь в поездку, ты думаешь обо мне?»

По-видимому - «Только для того, чтобы не кончить слишком быстро» - не было правильным ответом.

*******

Вчера получил сообщение от брата. В нем было написано: «Могу я пожить у тебя некоторое время? Моя жена выгнала меня из дома, когда застала меня за измерением своего члена».

Всегда готовый помочь, но немного любопытный, я ответил: «Звучит немного несправедливо. Кстати, и какая у тебя длина?»

«Достаточная, чтобы достать до горла ее сестры», - пришел ответ.