Выговорившись, жена сидела выпрямившись, расправив плечи, с пустым лицом и глазами, в которых стояли слезы. Мне было ее жалко. Моральный стриптиз, устроенный ею, требовал много душевных сил и мужества, причиняя не шуточную душевную боль. Утешать ее мне не хотелось, теперь, в моральном состоянии, мы с ней были на равных. Свой первый шаг в новую жизнь она сделать смогла. Теперь очередь была за мной.

— Ир, спасибо тебе на честность. Понимаю, такая откровенность требует много сил, причиняет боль и дается очень не просто. Я ценю то, что ты смогла это сделать, и теперь мы можем двигаться дальше. Дай мне немного времени переварить новую информацию, и мы продолжим разговор.

— Ты будешь дома или пойдешь куда ни будь?

— Дома, конечно. Позанимаюсь на тренажере. Ты тоже не сиди с таким потерянным видом. Займись чем-нибудь.

— Хорошо. – Улыбка жены была вымученной и бледной. – Попробую что-нибудь испечь.

Лучше всего мне думается на бегу, но сейчас время было не подходящее, и, откровенно говоря, желания бегать не было. Занятия на тренажере тоже достаточно комфортны для этого дела. Когда родители объединяли две квартиры, одну из кухонь приспособили для стирки и глажения белья. Установили там стиральную машину, гладильную доску, шкаф для белья, натянули лески для сушки. Наличие большого окна позволяло не бояться сырости. Позднее я расширил функционал комнаты, добавив к имеющемуся оборудованию тренажер «Кроссовер» и шведскую стенку с турником. Наличие окна и в этом случае было весьма кстати.

Раздевшись и открыв окно, приступил к занятиям. Сначала ноги, потом пресс, поясница, грудь, печи и руки, шея. Все как рекомендует доктор Бубновский. Я проделывал этот комплекс сотни, а может и тысячи раз. Внимания для этого не требовалось, все происходило на подсознании. Сознание можно было использовать для решения более сложных вопросов.

Ирины откровения показались мне искренними и целом правдивыми. Но это была чисто ее точка зрения. С моей стороны все виделось значительно печальнее. Кроме мелких страхов, наверное, типичных для женщин ее возраста, были проблемы, которые я не мог принять и с которыми не факт что смог бы примирился.

Ее желание секса с другим и готовность реально его получить. Ее боязнь признаться мне в сексуальной неудовлетворённости. Боялась упасть в моем мнении, и не постыдилась попытаться удовлетворить ее на стороне, практически у меня на глазах, самым постыдным образом. Мысль, что Ирина во время ванильного секса со мной представляла грязный трах с воображаемым любовником, буквально разрывала мне душу. И конечно полная утрата доверия к ней.

Общий вывод – моя жена с возрастом менялась, а я продолжал смотреть на нее влюбленными глазами, как на 19-летнюю девочку. Не замечал происходивших с ней изменений. Сегодня это эгоистичная, инфантильная женщина с большими, частью не оправданными запросами. Скрытная и упрямая. Она уже не любила меня в том смысле, который в это понятие вкладываю я. Она дорожила комфортом, стабильностью, статусом, которые я обеспечивал. Сам я, как мужчина и личность был для ее на втором или третьем месте.

Я не знал ответа на вопрос нужна ли мне такая жена и для чего. Ине был уверен, что хочу расстаться с ней.

Часа за полтора я привел свои мышцы к приятной усталости, а растрепанные мысли в относительный порядок. Можно продолжать разговор с Ириной. Она, со своей стороны, продолжала прилагать усилия к примирению. В квартире стоял запах свежеиспеченного яблочного пирога. Жена знала мои маленькие слабости и пыталась их использовать себе на пользу.

Приняв душ и приведя себя в порядок, я нашел жену на кухне у накрытого для чаепития стола.

— Сережа! Я подумала, что мы можем поговорить за чаем. Ты не возражаешь?

Казалось, Ирина смогла взять себя в руки. На вид она была спокойной и немного грустной. Я, наверное, выглядел так же. По крайней мере у меня было такое настроение.

— Ты же знаешь, что я не в силах возражать против яблочного пирога.

Усевшись на свое место, дождавшись, когда жена разольёт чай, разложит пирог и усядется, я начал разговор.

— Проанализировав и обдумав информацию по нашей беде, в первую очередь твой рассказ, думаю, что с большинством проблем мы сможем справиться. Для этого, по-моему, нам нужно больше эмоционального общения, больше доверия и внимания друг к другу, больше открытости. Полагаю это будет для нас не трудным. На мой взгляд есть только одна проблема, решения для который я, честно говоря, не вижу. Это фантазии о сексе вне брака и твое желание и решимость их реализовать. Факт, что я тебе не доверяю делает, по-моему, ее практически не решаемой.

После того как я начал говорить на лице жены появилась робкая улыбка, которая к моменту, когда я закончил, погасла.

— Сережа! Здесь нет проблемы. У меня были мысли о сексе с другим мужчиной, я сама тебе в этом призналась. Но последние события так меня тряханули, сейчас я прихожу в смертельный ужас не то, что от мысли о возможности секса с другим, просто о того, что у меня раньше были такие мысли. Измена для меня сейчас абсолютное моральное табу, даже на уровне подсознания. Тебе не о чем беспокоиться.

— Ир! Я же говорил тебе об отсутствии доверия. Как я могу тебе верить зная, что ты можешь мне в любой момент легко соврать, причет очень убедительно и правдоподобно?

— Я не обманываю тебя сейчас, и не буду больше никогда обманывать в будущем. Я получила хороший урок. Жестокий, очень болезненный, но заслуженный и справедливый. Второго такого я не хочу. Сейчас у меня есть последний шанс сохранить тебя и нашу семью. Тоненький, почти призрачный, но он есть. И я не хочу его потерять. Знаю еще одной попытки у меня не будет, ты мне ее просто не дашь.

— Да, ты права, есть почти призрачная возможность сохранить семью. К сожалению, ты видишь проблему только со своей стороны. У тебя есть любящий муж, у которого нет от тебя секретов. У которого в жизни была основная цель – сделать тебя счастливой. Он принял твои правила в сексе и многих других аспектах семейной жизни. Ты уверенна в нем на все сто. Которому ты лгала и хотела изменить, но помешало неблагоприятное стечение обстоятельств. В результате ты поняла, что любишь только мужа, искренне раскаялась и дальше будешь паинькой. И в этом у тебя нет ни малейших сомнений. С твоей точки зрения для долгой и счастливой семейной жизни есть все предпосылки.

Ирина слушала меня с недовольной гримасой на лице.

— В гротескной форме, но в целом правильно. Что, по-твоему, здесь не так?

— В целом все так, но есть ряд нюансов, а как известно «дьявол прячется в пузырьках». У меня не было от тебя секретов. Все что не нравилось или вызывало вопросы я осуждал с тобой и вместе принимали решение. Не всегда то, которого я хотел, но проблема снималась. Ты втихаря от меня лелеяла свое мелкое недовольство, которое в конце концов превратилось в комплексы.

Ирина на глазах мрачнела, хотя и раньше ее настроение было отнюдь не радужным.

— Ты определила границы приемлемости в сексе. Для меня они были тесноваты, я предпринимал попытки их расширить, но ты всегда была категорически против. Уважая твои скромность и стыдливость, я не проявлял настойчивости. Оказывается, эти рамки были тесны и для тебя. Ты фантазировала о грязном сексе, причем не со мной, а с выдуманным партнером. В то время, когда я, задыхаясь от нежности, занимался с тобой любовью, ты представляла грубый трах с выдуманным любовником.

— Зачем ты мне это рассказываешь? Почему тебе нужно меня мучить? – Перебила меня Ирина. Я заметил отсутствие ее реакции на мое предположение о ее фантазиях во время семейного секса и сделал зарубку на память.

— Поверь мне тоже неприятен этот разговор, но он нужен, что бы ты поняла почему шансы на наше примирение минимальны. Из твоих слов, если ты, конечно, искренна, все просто замечательно. Просто не понятно почему до сих пор мы не слились в объятиях и не растворились в поцелуе.

Жена сидела молча, склонив голову и закрыв лицо ладонями.

— Мы жили в счастливом, как я считал браке, а ты была сексуально неудовлетворена и в тебе зрело сожаление об упущенном сексуальном опыте с другим партером. Неудовлетворенность и сожаление со временем превратились в запретное желание, которое ты дважды пыталась реально осуществить. Только стечения обстоятельств не позволили тебе сделать это.

— Вдобавок ты, по твоим словам, не можешь в определенных условиях себя контролировать. Пошла с гавнюком потанцевать, чтобы подразнить меня. Он потерся об тебя, и у тебя слетела крыша.

— И как вишенка на торте, оказывается ты можешь легко мне врать, причем убедительно и без всякой нужды.

— Когда я тебе врала без всякой нужды? – Ирина нашла повод перейти в наступление.

— Десять дней назад, когда ты рассказывала мне от куда взялся девишник в ночном клубе. Сказала бы правду, про знакомство со Шведовой, про ее рассказы и твое любопытство. И все. В клуб бы не пустил, поругал бы или посмеялся. Зато еще одного скелета бы в шкафу у тебя не было бы. А он выпал в самый неподходящий момент. Как видишь картина с моей стороны совсем не радостная.

— Ты наговорил много обидных вещей. Самое горькое, что это правда. Мне очень больно, и ты так это излагаешь как будто хочешь сделать мне как можно больнее. – Ирина говорила медленно, тщательно подбирая слова, стараясь избегать эмоций.

— Я говорю это не потому, что хочу причинить тебе боль. Я хочу, чтобы ты ясно представляла ситуацию, в которой мы сейчас находимся. В воскресение ты нас уничтожила. Весь мой мир и себя в моих глазах. Больше нет красивой, веселой девочки в которую я встретил в полутемном коридоре 23 года назад. Которую любил все эти годы, которой верил, как себе и для которой был готов на все. Сейчас ты в моих глазах предстаешь в двух обличиях – красивая женщина, которую я по-прежнему вожделею, и человек, который вызывает в мне сложное негативное чувство. Эдакую смесь ненависти, недоверия, брезгливости и еще бог знает чего.

— Просто продолжать жить дальше вмести, как будто ничего не случилось, мы не сможем. Это будет ад для нас обоих, который разрушит все возможности примирения и, возможно, нас самих.

— Я не понимаю почему совместная жизнь будет адом? – Ирина выглядела потрясённой. Она смотрела на меня широко раскрытыми, сухими глазами, слегка приоткрыв рот.

— Из-за ревности и отсутствия доверия.

— Я не буду давать тебе ни малейшего повода.

— Любая твоя отлучка, общение с мужчиной по любой причине, даже самой невинной, особенно если это было наедине, все может стать поводом. Сначала для подробного разбирательства.

— Это похоже на шизофрению. Мы прожили 22 года, и ты никогда меня не ревновал. Что так вдруг кардинально изменилось?

— Я тебе верил, но однажды ты пошла потанцевать с парнем. Казалась бы невинная ситуация. Он пощупал тебя за задницу, у тебя слетела крыша и ты пошла трахаться с четырьмя парнями и все это у мня на глазах. На что это, по-твоему, похоже? На шизофрению? Есть знание, что ты можешь пойти налево, и долго тебя уговаривать не придется. И напоминаю - нет доверия, твои слова на веру не принимаются.

— И это на всю оставшуюся жизнь? – Чувствовалось - жена была в напряжении. Я боялся, что она сорвется в истерику.

— Может бы, по крайней мере до тех пор, когда ты не сможешь вернуть мое доверие.

— Это будет очень больно и тяжело, но я все разрушила и готова пройти это. Но ведь тебе наверняка тяжелее чем мне. Зачем тебе это новая боль?

Ирина казалась очень расстроенной, но в то же время предельно собранной и внимательной. Признаков близкой истерики я не видел.

— Совсем не для того, чтобы тебя помучить. Если ты об этом. Я уже говорил, что готов попробовать ради детей и родителей. Ну и наверно помня о той рыжей девочке, в которую я без памяти влюбился 23 года назад.

— Спасибо! – По губам жены скользнула тень улыбки.

Собственно, говорить больше было не о чем. Время было позднее. Ирина пошла в душ. Я отправился в спальню, разбирать постель и укладываться.

Минутку поразмыслив я решил лечь голым. Ирина минут через пять прискакала и юркнула под одеяло тоже нагой. Легла на бок, спиной ко мне. Немножко подождав, я тоже повернулся на бок, лицом к ней и положил руку ей на плечо. Она придвинулась ко мне и взяв мою руку переложила ладонь себе на живот. Тогда я просунул вторую руку ей под голову и разместил ладонь под грудью. В ответ жена плотно прижалось ко мне спиной и ногами.

Я чувствовал знакомы запах ее волос, ощущал мягкость и бархатистость кожи. Хотя на душе было по-прежнему горько, а «сердце» тисками давила боль, я был спокоен. Впервые с того момента, когда я услышал, - «я свободная женщина», - мне не хотелось ломать и крушить все во круг. Сексуального возбуждения тоже не было, я потихоньку засыпал. То же, наверное, происходило с Ириной. С ее стороны не было активности и заснула она раньше меня. Проваливаясь с сон, я успел услышать ее мерное дыхание.

Разбудила Ирина меня ночью, минетом. Это уже становилось приятной семейной традицией. Почувствовав, что я проснулся жена подняла голову. Увидев мои открытые глаза, улыбнулась, чмокнула куда-то в верх живота и встала раком, широко раздвинув бедра, головой к изножью кровати. Вся ее сокровенная женская прелесть была передо мной как на ладони.

Посчитав, что в такой ситуации заставлять женщину ждать верх неприличия, я встал на колени рядом с женой. Уткнув лицо ей в затылок, немного помассировал груди, потом поигрался и пощипал соски. Ей это понравилось. Она начала вертеть попой и тереться затылком о мое лицо. Слегка прикусив ей шею ниже затылка, я опустил одну руку ей в промежность. Там было мокро и горячо. Большие губы набухли и разошлись. В прелюдии необходимости не было.

Начал я немедля, в doggy style. Жена не уступала мне в активности и не стесняясь озвучивала процесс. После ее прихода продолжили в «ложке». Затем по-офицерски, с ногами на плечах. Финишировал я, дав Ирине предварительно прийти в себя, поставив ее раком. Сразу после начала фрикций, вставил большой палец ей в попу. Это быстро сподвигло Ирку на очередной оргазм под вопль, - Ой, мамочка!!! Помурыжив ее еще немного, я тоже, к обоюдному удовольствию, приплыл, и быстро заснул, обняв примостившуюся у меня на груди жену.

Разбудил меня будильник. Оставив Ирку досыпать, я ушел на пробежку. Вернувшись, застал на столе завтрак и одетую в офисную одежду жену.

— Не хочу сидеть одна дома целы день одна. – Ответила она на мой вопросительный взгляд.

Дальше завтрак, короткие сборы. Час в машине. Кофе у меня в кабинете и Ира ушла к себе в отдел. День был протекал в обычной рутине. Единственно, что выбивалось из повседневности, это моя просьба Марковне приобрести билеты в командировку, заказать гостиницу и подготовить необходимые материалы.

Дома за ужином Ирина, между делом, обмолвилась, что завтра у неё фитнес.

— Хорошо, что напомнила. Зайди пожалуйста перед занятием в офис и попроси, назначить тебе тренера женщину.

— Это необходимо? – Настроение у жены портилось прямо на глазах.

— Да, необходимо.

— Ты же понимаешь, что я буду выглядеть набитой дурой?

— Я думаю не набитее меня во время твоего воскресного бенефиса.

— Хорошо. А если они откажут? У меня и массажист мужчина

— Это не единственный фитнес в городе. Массажиста тоже надо будет заменить.

Ирина явно была не в духе и впала в апатию. На сексе это, впрочем, не сказалось. Инициативу проявил в этот раз я, а она была темпераментна, податлива и шумна.

Все шло ровно и спокойно до вечера четверга, когда я попросил ее написать заявление на отпуск без содержания на четыре дня. С понедельника по четверг.

— Зачем это нужно? – Удивилась Ирина.

— Поживешь во время моей командировки на даче у родителей.

Теперь жена не только расстроилась, но и обозлилась.

— Сергей! Тебе мало было выставить меня дурой в фитнес-центре. Теперь ты хочешь повторить это с родителями? Как мы им это будем объяснять? – От злости лицо жены раскраснелось, ноздри побелели и подрагивали.

— Да никак не будем объяснят.

— А если они спросят?

— Не спросят. Они взрослые воспитанные люди.

— Мне будет очень неловко.

— Понимаю, но ничем помочь не могу.

Ирина нервно ходила по комнате.

— Мы можем попросить Игоря с Настей пожить у нас на время твоей командировки.

— Можем, но тебе все равно придется пожить на даче.

— Но почему? – Взвизгнула жена от негодования.

— Я хочу свести твои возможности наставить мне рога к минимуму.

Если бы смогла Ирина бы испепелила меня взглядом. Заявление она тем не менее написала и молча сунула его мне в руки.

Спать она легла в пижаме. Я не стал проявлять активность и по традиции был разбужен ночью минетом. Дальше все шло по накатанной схеме.

В субботу мы собрали вещи и поехали к родителям. Там уже были Гошка с Настей, а чуть позже подъехали Витек с Танюшей. Выходные провели, на мой взгляд, весело и интересно. Лишних вопросов никто не задавал. Ночь перед отъездом мы с женой практически не спали, я заездил ее до полусмерти и сам был опустошён до донышка.

В понедельник я с дачи уехал в аэропорт, и в три часа дня по московскому времени был в столице нашей родины. Поселившись в гостинице, я позвонил своему начальнику.

Станислав Брониславич Русецкий был категоричен и непререкаем.

— Сегодня мне не до тебя. Завтра в 8 будь у меня в кабинете, там все подробно обговорим. Пропуск тебе закажут. Если захочешь выпить, то постарайся без фанатизма. Завтра ты мне нужен с ясной головой.

После такого напутствия, учитывая бессонную ночь, я просто прогуляться вокруг кремля, благо погода позволяла, поужинал и завалился спать.

В 7–45 я сидел в приемной дожидаясь шефа. Он появился следом за мной, как всегда стремительный и неудержимый. Обнял и потащил в свой кабинет и дальше в комнату отдыха, успев на ходу сказать секретарю: «Кофе нам по большой чашке, как для дорогих гостей». Плюхнувшись в кресло и кивнув мне на соседнее, спросил

— Русские обычаи еще не забыл в своей тмутаракани?

— Какие? – Я уже отвык от его напора и энергии и был немного ошарашен.

— Есть обычай на Руси по утру пить Хеннеси. – Отчеканил он. - Как насчет рюмки за встречу?

— Как начальство скажет. Лично я всегда «за». Отчего не выпить с хорошим человеком.

Выпив ХО Брониславич завалил меня информацией. Если коротко

Так как структура Госкорпорация – Группа – Пароходство всем надоела принято решение о проведении реорганизации. Провести ее планируют в течение года. Пароходство ликвидируется. Новая структура Госкорпорация – Группа. Судовладельцем будет Группа. Вместо Пароходства во Владивостоке останется филиал для решения местных вопросов.

Реорганизация начнется в течение ближайшего месяца, переводом Гендиректора Пароходства в Москву на должность вице-президента Группы, курирующего коммерческие вопросы. Все вопросы коммерции будут замыкаться на Группу.

Гендиректором Пароходства планируется назначить тебя. Твои основные задачи, кроме рутинного обеспечения технической эксплуатации флота, строительство контейнеровозов для СМП и создания филиала на Балтике, аналогичного будущему владивостокскому.

— Обеспечение надежной и бесперебойной связи с Калининградом стала для Корпорации важнейшей задачей в условиях санкций и фактической блокады, устроенной литовцами. Из Владивостока организовывать это у вас получается не очень, да и накладно. – Давая это пояснение командир поморщился. Каботажные перевозки явно не его конек, так досадная помеха, отвлекающая от основной задачи.

— Закончив реорганизацию ты переходишь в Группу вице-президентом, курирующим развитие. Думая это будет возможно через год. – Здесь он немного помолчал. – Через три года меня отправят на пенсию. Я рекомендовал тебя на мое место. Генеральный в принципе не против, но хочет с тобой познакомиться поближе. Сегодня в 13 мы идем к нему. Он с тобой поговорит, а потом все вместе пообедаем.

Замолчав, Брониславич налил еще по рюмке.

— Ну что молчишь и нахохлился как сыч. Согласен?

Я сидел растерянный и обескураженный, почти в прострации. Пытаясь осмыслить услышанное.

— Командир, ты меня просто расплющил массой своих новостей. Дай хоть сообразить, что к чему.

— Сергей, только не надо «ля-ля» и строить передо мной целку. Ты тертый калач и соображаешь очень быстро. – Брониславович смотрел на меня с ухмылкой. – Если что смущает говори прямо.

— Да все очень здорово, но я вырос и всю жизнь проработал в Пароходстве. И отец там проработал всю жизнь. Все наши друзья и знакомые там работают. А ты планируешь придушить его моими руками. Боюсь родной отец от меня откажется.

— Хорошо, что ты это сказал. А я, как всегда, оказался умным и предусмотрительным. Ликвидировать Пароходства будет не посторонний для него человек. Все сделает максимально тактично и безболезненно для работающих. Я прикидывал, сократиться 20-25 должностей. Хороших специалистов заберете в Москву, в составе Группы надо будет создать подразделение по управлению и эксплуатации флота. Дедушки уйдут на пенсию с хорошим выходным пособием. Может тебе и увольнять никого не придется. Но мне нужен твой ответ, решай скорее.

Командир смотрел на меня требовательно, и налитую рюмку на стол не ставил. Надо было отвечать.

— В принципе согласен. Но за что мне вдруг такое доверие?

Браниславич поморщился.

— Давай за это выпьем, пока коньяк не закипел. – мы чокнулись. – За удачу нашего безнадежного дела!

— За удачу!

Выпив, командир поставил рюмку на стол и как бы немного скукожился.

— Ты знаешь, Романыч, я успешный человек. Успел и пароходством порулить, и заместителем министра был, и руководителем Росморечфлота. Но главное дело жизни, создание на базе СМП международного транспортного коридора, пусть не равного, но сопоставимого с Суэцким каналом, доделать не успеваю. Мне 72, через три года без вариантов на пенсию. И по моим раскладкам ты лучшая кандидатура для завершения проекта. Все у тебя для этого есть, а главное ты будешь нацелен на результат. Процесс, сам по себе тебе будет малоинтересен. – Он расправил плечи, и посмотрел на меня с вызовом. – Удовлетворен? Тогда в 12-45 встретимся в приемной Генерального. Сейчас сходи на совещание по инвестпрограмме, раз уж ты на него приехал. Спросишь у помощника, где оно проводится. Там сильно не отсвечивай, все сделают наши хлопцы. Подробно поговорим после обеда. Действуй злодействуй.

Из кабинета мы вышли вместе.

На совещании я просто посидел, слушая как спецы Корпорации «строят» представителей Группы. После совещания я успел позвонить жене. Поговорили нормально. Настроение у нее было хорошее. Днем она помогала отцу на участке, а сейчас они с мамой стряпали пирог. Сказал, что любит и очень скучает. Закончила – Целую.

Ответив, – целую, - я положил трубку. Реально целовались мы больше недели назад, еще до ссоры.

В главную приемную вошел ровно 12-45, Русецкий уже был там. Ждать до часу нам не пришлось, секретарь сразу пригласила нас в кабинет. Генеральный директор, худощавый, не высокий мужчина лет 60, носил очки и выглядел как типичный ботаник. Внешность была обманчива. Я знал, что это крупный ученый, доктор наук, человек с железной волей, сумевший сохранить отрасль в качестве мирового лидера, несмотря на все пертурбации, через которые прошла страна.

Видно, он уважал мнение Брониславича о моих профессиональных качествах, поэтому он пытался выяснить, что я за человек. Начал по справке объективке - кто родители, где учился, где и кем работал, семейное положение, дети. Потом пошли вопросы «за жизнь» - чем увлекаюсь, что читаю, и подобное. Следом что думаю о мировой политике. Не забыл пройтись по экономике.

Обедали мы в его комнате отдыха. Еда была вкусной, но простой. За обедом выпили по бокалу красного вина. Собеседование на обед не прерывалась. За полтора часа общения он сумел выпотрошить меня до донышка. Прощаясь, сказал, пожимая мне руку.

— Заканчивайте с ликвидацией Пароходства, и я думаю, нечего Вам делать в Группе. Найдем Вам место у нас. Сможете подольше теснее общаться со Станиславом Брониславичем. Так будет правильнее.

Остаток дня мы провели кабинете Брониславича обговаривая детали будущей реорганизации. Он предупредил меня особо не распространяться об услышанном, чтобы не поднимать раньше времени волну и не сглазить. Утром следующего дня командир улетел в командировку в Мурманск, а я с утра бродил по Москве. Зашел в попавшийся по дороге секс шоп, купил лубрикант и, по совету продавщицы, специальную обезболивающею и заживляющую мазь. Продавщица, сексуальная брюнетка лет 40, немного нарочито карикатурного вида, настоятельно советовала ее для начинающих.

Пообедав в гостинице, я уехал в Шереметьево. Ожидая в бизнес-зале регистрацию на рейс, позвонил Ирине. Она была уже в постели. Немного поговорив, пожелал ей спокойной ночи. В четверг в 11 утра я заехал к родителям за Ириной, и мы направились домой.

Дома Ирина сразу отправилась в ванну, сообщив, что ей нужен душ. Я, переодевшись в домашнее разбирал сумку размышляя к чему такая срочность с водными процедурами. Разъяснилось это быстро, жена вышла из ванной голышом, в туфлях на 5 дюймовых каблуках. Встав посреди спальни лицом ко мне, слегка расставила ноги и уперла руки в бока. Выглядела она как выходящая из морской пены Венера.

Не на столько я тупой, чтобы не понять намека. Смотря ей в глаза, стал раздеваться. Наверное, мне удалось поставить мировой рекорд в этой дисциплине. Когда Ира увидела, что иду к ней голый как червяк, она закрыла глаза и оттопырила губы для поцелуя.

Я бы с удовольствием пропустил эту процедуру, но избегая возможного скандала покорился неизбежному. Целуя, развернул ее к себе боком, одной рукой массируя груди, другой – ягодицы, понемногу захватывая и смежные области. Промежность встретила меня жаром и сыростью. Почувствовав там мою руку, жена спросила, оторвавшись от моих губ: - Как ты хочешь?

— Давай ты сверху, спиной ко мне.

Видно, мой выбор ее озадачил. – Что тебе в этом нравиться?

— Отличный вид на суть процесса.

Наверно это раньше ей не приходило в голову, Ира покраснела, как это иногда у нее случается при сильном смущении, всем телом. Смущаясь, тем не менее она взяла меня за руку и повела к кровати. Устроившись и начав фрикции, спросила чувственным тоном: - Смотришь?

— Обязательно!

— И как?

— Просто фантастически!

— Я соблазнительно выгляжу?

— Просто обалденно.

Мысль о том, что я наблюдаю наше совокупление в подробностях, очевидно возбуждала Ирину. Стонала она более чувственно, спинку прогибала сильнее и эротичнее. Пыталась, в дополнение к обычным фрикциям, крутить тазом. И оргазм к ней пришел гораздо быстрее, чем обычно.

Дождавшись прихода, я хотел сменить позу и дать жене передохнуть, но она, скомандовав сквозь зубы: - Лежи! – Продолжала фрикции.

Вскоре ее накрыл еще один оргазм. Третий пришел еще быстрее чем второй. Потом она кончала, непрерывно крича и подвывая, может быть, 10 минут, может двадцать, а может и дольше. Судороги оргазмирующего влагалища на моем члене доставляли мне такие острые ощущения, что я ушел с головой в получаемое удовольствие, перестав воспринимать окружающее.

Наконец Ирина до придела выгнула спину, замерла на секунду в этой позе и упала мне на ноги тихонько поскуливая.

Желая продолжить и тоже достигнуть кульминации, я повалил ее боком на кровать, думая продолжить в «ложке», но как говориться ни тут то было.

Жена перевернулась на спину, свела ноги и попросила жалобным голосом: - Сереженька! Я прошу. Не надо больше. У меня больше нет сил, и ты все там раздолбил. Писька болит и низ живота.

В то что у нее нет сил поверить было легко. Лицо было бледное, даже чуть сероватое. Глаза ввалились. Я прилег рядом с ней, прижавшись к боку. У меня силы были. «Малый» стоял так, что немного ломило головку. Принуждать жену в такой ситуации я не хотел и решил предложить ей расширить границы допустимого.

Но не успел. Она, видно почувствовав боком степень моего возбуждения, предложила: - Может минет?

— Ирка? Какой минет? Мне надо кончить, а не возбудиться еще сильнее. Ты хочешь, чтобы я лопнул от возбуждения?

— Миленький! Я правда не могу.

— Я вижу. Может быть, попробуем третью дырочку?

— Попу? Я боюсь, это больно. – Жена была явно не восторге от моего предложения. Она нашла и объективный, как ей казалось, довод против. – И смазка специальная для этого нужна.

— Я, бродя по Москве, случайно зашел в секс-шоп и купил смазку. Продавщица меня еще раскрутила на специальную лечебную мазь для дилетантов.

— Ты планировал анальный секс? – Казалось Ирка была шокирована до глубины души.

— Не то, что планировал. Палец в попе тебе явно понравился. Со смазкой пользоваться им было бы можно активнее. Может дальше и до члена дело бы дошло, но специально не планировал. Меня твоя девочка вполне устраивает.

— Ты Сережка хитренький! Выбрал момент, когда подкатить. Так бедную женщину затрахал, что сил сопротивляться нет. – Жена минутку подумала, и устало улыбнулась. – Да и хочется после такого траха мужу сделать приятное. Тащи свою смазку.

Смазку долго искать было не надо. Полуразобранная сумка стояла на комоде в гардеробной. Минута и я уже стоял на коленях рядом с женой, сжимая тюбик в руке. Со стоном Ирина перевернулась на живот и стала на колени, прижимая грудь к покрывалу. Подложив ей под живот обе наши подушки, я встал за ней и немного расставил в стороны ее колени. Ее ягодицы это два идеальных полушария с хорошо сформированной ложбинкой между ними. Светло-розовый анус был на виду и доступен.

— Будет больно сразу говори. – Предупредил я жену.

— Уж насчет этого можешь не сомневаться.

Щедро нанеся на указательный палец лубрикант, я стал массировать сжатую звездочку. Ирина не осталась в стороне от процесса, начав ласкать клитор рукой. Добавив смазки, я попробовал вставить палец во внутрь. Он вошел, преодолев небольшое сопротивление. Поиграв им, я извлек его, добавил лубриканта и снова вошел. Я проделал это несколько раз и когда решил, что смазки внутри достаточно смазал два пальца, указательный и средний, и вставил их. Двигая и вращая пальцы, добавляя смазки я дождался, когда давления колечка на пальцы значительно уменьшилось и вставил еще один палец, указательный левой руки. Теперь я не только двигал и вращал, но и пытался растянуть тугое колечко в стороны. Этот процесс возбудил меня еще больше. Ноющая боль появилась в мощенке.

Ирина на мои действия практически не реагировала, и я решил сделать первую попытку. К моему удивлению, приставив блестящий от лубриканта член к маленькой дырочке, появившейся в анусе, я услышал: - Подожди. Я лучше сама.

Она медленно давилась на меня и ее попа стала одеваться на моего младшего. Было очень тесно, но критического сопротивления не было.

Когда ягодицы коснулись моего лобка она остановилась.

— Подождем. мне надо привыкнуть.

Через пару минут она стала отодвигаться от меня, и когда в ней осталась только головка опять надвинулась до конца. Следующее движение мы сделали вместе, а потом я все взял в свои руки, а Ирина вернулась к своему клитору.

Теснота в прямой кишке, новизна ощущений, сознание, что я нахожусь в Иркиной попе, сильное возбуждение – сочетание этих факторов быстро привело меня к разрядке. Я еще был в жене, когда она догнала меня. Сил у нас хватило только на то, чтобы забраться под покрывало и прижаться друг к другу.

Проснулись мы вечером, в районе 8 часов от голода. Быстро приняли душ и пока готовили импровизированный ужин обменялись впечатлениями от анального секса. По словам Ирины боли не было. С начало было неприятно. Были, но быстро прошли, болезненные ощущения. Какое-то время было просто неудобно. Потом стало даже приятно, но все быстро кончилось. Кончила она благодаря мастурбации. Впечатление у нее в целом положительное и она готова как ни будь под настроение повторить.

Я думал точно также. Особого восторга новый опыт не вызвал, но и возражений против его углубления и расширения не было.

Поужинав и подготовившись к завтрашнему рабочему дню, мы пошли спать.

В целом похоже жизнь начала налаживаться. Ирина не давала повода для ревности, была спокойна и терпелива. Я в свою очередь старался скрывать свою подозрительность и злость, не выпуская наружу атаковавших меня демонов. Мы нормально общались в разных ситуациях. Без эксцессов сходили в ресторан на днюху к Вовчику. Секс был регулярным и угарным. Казалась притирка в новых отношениях идет вполне успешно.

Такое настроение продержалось по середины следующей недели, когда вечером за приготовлением ужина Ирина обвинила меня в холодности. Назвала отстраненным и невнимательным. Причем конкретно, что она имеет под этим ввиду в виду сказать не смогла. Ответила, что раньше все было по-другому, а сейчас от меня веет холодом. Пришлось ей на помнить почему у нас не как раньше, и кто в этом виноват. Кончилось тем, что она разрыдалась, а я обозлился. Секс нас помирил, но осадочек остался. И у меня, и у нее.

Дальше все пошло на перекосяк. Ссоры практически через день, становились ожесточеннее, и бессмысленнее. Я старался не заводиться, но каждый раз для того, чтобы прекратить скандал, мне приходилось тыкать ее лицом в причины изменения наших отношений.

Постепенно я понял ее логику. Она провинилась, но признала свою вину и извинилась. Мы решили сохранить брак, и она все делает для этого. Я из-за своего уязвлённого самолюбия и упрямства не могу ее простить и вернуться к прежней счастливой жизни. Не хочу стать таким как был раньше, до ее ошибки, нежным, любящим и заботливым.

Мои слова о том, что я не могу сразу, по щелчку, забыть ее измену, что нам нужно продолжать спокойно жить и со временем все вернется на место, Ириной отметались. Я должен стать прежним немедленно.

Через месяц наши отношения ограничивались только совместным проживанием и сексом. Все остальные контакты были разорваны по ее инициативе. Видимость более-менее нормальных отношений поддерживалась только на людях. Правда секс был по-прежнему очень хорошим и в нем Ирина мне никогда не отказывала. Очень часто она была инициатором.

Я начал понимал, что решение сохранить брак было ошибочным и кроме боли и сексуального удовлетворения ни чего нам обоим не дало. Перспектив у нас нет.

Близкие видели кризис в наших отношениях, но тактично не вмешивались. Визиты к родителям свелись к минимуму. Гошка с Настей окончательно переехали к ее родителям. Виделись мы с ними редко, в основном у деда с бабкой.

Так мы и жили. Оба тяготясь такими отношениями. Не решаясь отказаться от них. Ирина наверно надеялась на чудо, а я не знал, как прекратить этот фарс с наименьшим ущербом.

А потом позвонил наш зять Майкл из Веллингтона и огорошил новостью – Лиза родила близнецов. Двух пацанов. Лиза не хотела проходить УЗИ и заранее узнавать пол ребенка. Конечно, живот много больше обычного и другие признаки говорили, что будут близнецы, но это знали только в Новой Зеландии. Мы в России оставались в неведенье. Так что новость была сенсационной и очень радостной.

Радостная суета немного сгладила остроту конфликта. А потом случился еще один звонок из Веллингтона. Звонила Лиза с просьбой к маме приехать и помочь с детьми. У нее в университете скоро экзамены, а она не хотела бы из-за рождения детей терять год.

Помочь на чужбине родной кровиночке – святое дело. Ирине оформили отпуск без содержания на два месяца, и она отправилась в Новую Зеландию. Отпустил я ее без всяких сомнений. С надеждой, что разлука сможет что-то исправить.

Первые несколько дней я звонил ей. Она мне звонила. Это было чисто формально, исполнением положенного ритуала. Потом она перестала звонить. На мои звонки отвечала неохотно и коротко. Я не стал навязываться.

Через месяц позвонила Лиза, сказала, что ей очень неудобно, стыдно, но она должна мне сказать - у мамы роман с их соседом.

Воспринял я это достаточно спокойно, любопытно было узнать подробности.

— Лисичка! Что ты имеешь в виду говоря «роман»?

— Она третий день живет у него.

— Она помогает тебе?

— Нет, Майкл не хочет больше пускать ее в наш дом. И я очень зла на нее.

— И как теперь ты? Взяла академку?

— Папочка! У меня все хорошо. Все наши родственники в страшном возмущении из-за маминой измены. Они сплотились и помогают нам с Майклом с детьми. У меня есть время заниматься и готовится к экзаменам. Не беспокойся. Как ты? Я очень о тебе беспокоюсь. Как ты это воспримешь?

— Напрасно беспокоишься, Лисичка! Тебе нельзя, может пропасть молоко. Ты может быть удивишься, но последние полтора месяца у нас с твоей мамой все шло на перекосяк. Возможно, то, что получилось для меня лучший выход. Возможно, твоя мама тоже увидела в этом для себя выход.

— Так жаль. Я думала у вас идеальный брак. Как у бабушки с дедушкой. Что с вами случилось?

— Лисичка! Это не простой вопрос. Я тебе на него обязательно отвечу, но не сейчас. Лучше расскажи мне про соседа.

— Он полицейский чиновник. Ему лет 65, скоро собирается на пенсию. Скучный и внешностью, и характером. Такой знаешь замшелый мухомор. Вдовец. Они с мамой совсем в разных классах. Познакомились совершенно случайно, на соседском BBQ.

— Ладно, Лисичка! Попрошу тебя быть к маме снисходительней. Она всегда будет твоей мамой. А сейчас она, по-моему, попала в сложную ситуацию. Я передам тебе немного денег. Помоги ей если понадобиться. Хорошо?

— Хорошо папочка! Спасибо!

— Тебе спасибо, милая! Майклу привет. Береги себя.

Вот так и закончилась эта история. Почему-то я не почувствовал ожидаемого облегчения. На душе стало горше, и сердце заныло непривычно сильно. Наверно можно видеть все недостатки человека, не уважать его, испытывая чувство близкое к брезгливости, и все-таки где-то в глубине души любить.

Что бы закрыть вопрос окончательно, я поговорил со своими родителями. Честно ответив на все их вопросы. Очень трудно дался разговор с сыном. Он отказался верить, что его любимая мамочка, не только со мной, но и с ним, обошлась как с использованным «изделием № 2». Пришлось показать ему видео из «Унесённых ветром». Гошка, конечно, поделился своим горем с Настей, и мне в результате пришлось провести с друзьями «тематический» вечер в рестаране. На этом фактическая сторона моего брака была закрыта.

Жизнь между тем шла своим ходом, не обращая внимания на перипетии моей частной жизни. Реорганизация, задуманная Госкорпорацией, пусть с задержкой, но начала реализовываться. Совет директоров принял решение о назначении заместителя гендиректора Группы по коммерческим вопросам. Бывший гендиректор Пароходства сдал мне дела и уехал в Москву. Я остался исполнять обязанности гендиректора.

Еще до его отъезда, мы с бывшим гендиректором проработали вопросы организации в Группе департамента управляющей флотом, его функций, структуры, численности и порядка взаимодействия с будущими филиалами. То же самое сделали и в отношении филиалов. Одобренные Русецким наши проработки стали основой для «дорожной карты».

Следом за бывшим гендиректором в Москву уехали коммерсанты, согласившиеся на переезд. Оставшиеся условно разбились на три группы, ждущие своей очереди переехать, патриоты Дальнего Востока, которые искали новую работу, и будущие пенсионеры.

Моральная обстановка в Пароходстве была мрачной. То, что грядут серьезные перемены сотрудники чувствовали. Каждый волновался за свое будущее.

В один из таких дней мне позвонила жена Вовчика, Наташа и попросила о встрече. Я встревожился, думая что-то случилась с Гошкой и Настей, но с детьми, как успокоила меня жена друга, все было в порядке. Договорились встретится через полчаса «У Бринера».

Наташа, как видно разделяла мое мнение - «точность вежливость королей», и пришла в кофейню минута в минуту. Красивая женщина, одетая в элегантный деловой костюм, серьезная и энергичная.

— Сережа, я прошу тебя выслушать меня спокойно, по возможности не перебивая. – Сразу приступила Наташа к делу. – Мне и так не просто. Вовка злой на меня как собака, обещал даже поставить в угол.

Вступление было интригующее.

— Я весь внимание.

— Мне позвонила Ирина, попросила стать ее адвокатом при вашем разводе. Вовка был категорически против, требовал послать ее. А я подумала, что ты хочешь развестись как можно скорее и с возможно меньшими проблемами, и согласилась. Я права.

— Конечно я хочу развестись быстро и без проблем. Что для этого нужно?

— Подписать заявление в ЗАГС, и, если потребуется, сходить туда со мной. Еще заплатить пошлину.

— Твои услуги тоже должен я оплатить?

Наташа в притворном ужасе замахала на меня руками.

— Если Вовка узнает, что я взяла с тебя деньги он меня не просто в угол поставит. Поставит на колени, на горох. Это дружеская услуга.

— Только, Наташ, у меня есть одно условие. Перед разводом я хочу подписать с ней соглашение, что все наши имущественные отношения урегулированы и материальных претензий мы друг к другу не имеем.

— Хорошо, я переговорю с Ириной. – Наталья смотрела на меня осуждающе. – Если она не против я подготовлю такое соглашение.

Я решил пока не объясняться по поводу моей меркантильности, и на этом мы распрощались.

Вовчик был женат на крутом профессионале. Через две недели Наташа передал мне подписанное Ириной Соглашение, заверенное новозеландским нотариусом и с апостилем. Еще через неделю – свидетельство о разводе.

Так мой брак закончился и юридически. Но жизнь на этом, конечно, не закончилась.