Примечание переводчицы: Недавно, бегло просмотрев различные тематические электронные библиотеки, я наткнулась на небольшой анонимный рассказ, в котором главную героиню зовут Флосси (оригинальное название рассказа: Flossie in bondage). Помня о том, что сравнительно недавно я занималась переводом повесть с таким же названием, мне стало интересно, не идет ли речь в рассказе о той же самой юной развратной нимфетке. Сейчас я уверена, что эти произведения никак не связаны между собой, (судя по отдельным оговоркам, это произведение относится к жанру очень поздней викторианской эротики, и скорее всего написано в первой трети XX века) но рассказик я тоже перевела в качестве небольшого дополнения к повести. Пусть будет.

Ну наконец-то мы прибыли в Пале-де-Коитэ, [дворец совокупления (фр.: Palais D’Coïte) — здесь и далее прим. переводчицы], самую привлекательную гостиницу с таверной, обладавшей атмосферой старинного постоялого двора. После того, как Роланд отметился о прибытии, нас провели в «приватную гостиную», как ее назвал сам хозяин, хотя на самом деле это была роскошная спальня с большим столом, искусно обставленным для ужина.

Более всего в оформлении комнаты меня поразила ее романтичная атмосфера. В противоположном конце гостиной, дальше всего от двери, располагалось манящее любовное ложе. «Как бы мне хотелось сейчас возлечь на него», — подумалось мне. Очевидно же, что комната эта была предусмотрительно оборудована исключительно для любовников! Потолок над ложем оказался зеркальным, подобным образом были отделаны изножье и изголовье, а по его бокам висел тяжелый балдахин из дамаста, [плотная узорчатая шёлковая или полотняная ткань] которые можно было задернуть и полностью скрыть кровать. Я предположила, что такое обустройство было специально сделано для стыдливых parties‑carrees, [здесь: любовь вчетвером, как правило двух мужчин и двух женщин] или же для того, чтобы приглушить похотливые крики и стоны обезумевших от страсти совокупляющихся сластолюбцев.

Тусклые лампы красного огня отбрасывали в гостиной приглушенный свет. Ну скажите на милость, кто бы не воспылал страстью в такой чувственной атмосфере? Теперь вы понимаете, что от всего этого моя киска начала лучиться тем же алым цветом, что и комната.

Очевидно, ужин был приготовлен заранее — он был подан сразу же, как только я сняла белую накидку и свой там [традиционный шотландский берет].

Роланд запер двери и задвинул засов, после чего поцеловал меня со всей своей юношеской пылкостью в ее самой безумной стадии. Я же в ответ распахнула гаун, [английская мужская и женская выходная одежда 15-18 веков; у женщин — верхнее платье из тяжелой цветной ткани, с расходящейся спереди юбкой] чтобы он мог полнее рассмотреть мои, еще несколько минут назад сокрытые, девичьи прелести. Он прильнул губами к моим белым округлым грудкам и попытался вобрать их бутончики, а я уже была достаточно разгорячена, чтобы принять его лопающийся от напряжения член, как вдруг мой милый проговорил:

— Давай поначалу выпьем приворотного зелья и сытно поедим... Тогда нам будет еще лучше.

— Ну что ты, любимый, что может быть еще лучше того, чем мы оба с такой охотой всегда наслаждались? Это же так божественно! — я смотрела на него с похотливым выражением в глазах.

— В такой манящей атмосфере и с тобой, вершиной соблазнительности, я, находясь в этой комнате, рассчитываю достичь высочайших высот радости... Венца всей моей жизни, — поэтично и предельно искренне произнес юноша.

С этими словами он снова заключил меня в объятия и прижался ко мне с артистическим изяществом. Это тронуло меня так, как не затрагивал ни один его нежный поцелуй. После этого мы приступили к трапезе.

Сначала мы выпили по паре восхитительных коктейлей, которые немного напомнили мне о первой встрече с Доном, моим бывшим воздыхателем. Мне оставалось только поражаться, насколько же все здесь и сейчас отличалось от того мрачного маленького питейного заведения, где мы с ним были, и насколько другой девицей я тогда была! Он попытался положить руку мне на колено, я в ответ отвесила ему пощечину и расплакалась. Я ни на что не смогла осмелиться — даже на то, чтобы просто охладить свою зудящую от любовного нетерпения киску! Забавно, как меняются нравы у девушек за столь короткое время.

Никогда раньше я не видела блюд, от которых у меня зачесалось бы между ножек, а тут такое! Что это был за ужин! Позже я узнала, что яства были специально подобраны таким образом, чтобы они не только разжигали страсть при взгляде на них, но и своим составом способствовали возбуждению игривых чувств и вызывали чрезмерные выделения любовных соков.

Полагаю, каждый искусный любовник или любовница знает, что чем больше в мужчине или женщине любовного нектара, тем горячее они становятся и тем дольше трахаются. Обостряются даже их ощущения. Однако трапеза сия была лишь более или менее легкой закуской к предстоящему пиршеству плоти.

Когда я прикончила примерно половину блюд, то от воздействия множества ароматных вин была уже пьяна, — но не от алкоголя, а от странных возбуждающих страсть компонентов, которые в них содержались. Меня стало просто распирать от желания заняться любовью; в тот момент я бы разделась прямо посреди какого-нибудь общественного места или парка, если бы только знала, что это позволит мне заполучить настоящий большой член, которого я сейчас так нетерпеливо жаждала.

Мы оба поглощали устрицы, когда Роланд схватил еще одну бутылку шампанского, как будто его внезапно осенила какая-то идея. Глаза его жадно пожирали мои обнаженные грудки, когда он потянулся к бокалам. Наполнив их до краев, он торжественно произнес:

— Хочу возблагодарить очаровательную девушку, с восхитительно красивыми формами и возбуждающей киской, и пусть же она навсегда останется моей и ее сладкая норка будет всегда горячей и наполненной семенем!

Но мы еще не все выпили, и мне захотелось произнести ответный тост с еще бóльшим вожделением, чем Роланд. Между ног у меня становилось все теплее, моя куничка горела, зудела и нетерпеливо ожидала встречи с мужским естеством. Как и он, я подняла свой бокал, потемневшими от страсти глазами мечтательно посмотрела на него и продекламировала:

Я песнь любовнику пою

Бокал вина неспешно пью

За то, чтоб трахал он меня

И в киску страстью протекла

Роса волшебная мужская

Пою я песнь, того желая

Чтоб заставлял меня кончать

В экстазе сладком закричать

Чтобы в объятьях забывалась

Любовным чувствам покорялась

Только представьте себе, как ранее нерешительная девочка с невинным личиком двадцати лет от роду произносит подобный тост. Я даже покраснела от своей немыслимой смелости. Но вы бы видели лицо Роланда, когда я закончила! На нем было явно написано выражение: «Детка, сейчас я могу затрахать тебя до смерти» — и по тому, как он бросился к моему краю стола, можно было подумать, что он собирается меня съесть! Поначалу он потискал обе мои груди руками, потом прильнул к ним ртом, но от этого стимулирующего упражнения нам обоим стало только хуже. Потом он отпустил меня и задыхаясь произнес:

— Какая же ты прекрасная возбудительница моих чувств! Как же мне хочется закончить свой ужин твоей кремовой мохнаточкой!

Он снова наклонился и присосался к тугим красным соскам, вызвав во мне еще бóльшую дрожь наслаждения. Я чуть было не увлажнила свою камизу, [нижняя нательная женская рубашка] но Роланд остановился как раз в тот момент, когда я почувствовала, как моя сокровищница начинает сжиматься от нахлынувшей страсти. Мне не хотелось кончать, потому что я желала сохранить каждую каплю сочного любовного нектара для десерта к нашей трапезе — то есть для тесных объятий моей киски и его члена. И кроме того, когда я нахожусь на пике страсти, мне всегда хочется, чтобы между ножек у меня был присунут большой пульсирующий мужской орган.

Мне захотелось удивить Роланда такой же атакой, какую он обрушил на меня, поэтому я импульсивно бросилась к его половине стола и, прежде чем он успел осознать мой замысел, расстегнула его бриджи и обнажила вздыбленный инструмент. Нежно поласкав его руками, я затем нашла кончиком своего пламенного языка его глазочек. Роланд выгнулся и застонал под воздействием этой атаки. Слегка проведя языком по головке, я погрузила весь нежный венец в ротик, крепко сжала губы и подержала их в таком положении несколько минут, медленно посасывая, после чего медленно разомкнула рот, все еще удерживая его напряженным, пока возбужденный стержень не высвободился с изумительным чмокающим звуком. Ролли от такого приема чуть не кончил.

— Ну вот, милый, я отплатила тебе за ласку. Теперь садись и ешь, пожалуйста! Если ты еще раз покажешь мне своего крупного красавца, то я немедля кончу в свои панталончики. А ты же знаешь, дорогой, что когда я кончаю, мне хочется чувствовать внутри себя каждый твой кусочек.

Мы продолжили ужин, а пока мой любовник все разглядывал мои маленькие пухлые сисечки — эти два упругих холмика плоти с коварными красными сосочками, задорно торчащими вверх, напоминавшие два маленьких, твердых как железо, вздыбленных конуса.

— Ну и девочка, — лихорадочно бормотал Роланд, — я мог бы лакомиться твоими грудками вечно! Как бы мне хотелось трахнуть тебя между этими двумя аппетитными тыковками! И как прекрасно было бы наблюдать, как мое семя заливает твою безупречную шею и струйками стекает на два твоих спелых клубничных соска! Малышка! Я схожу с ума от тебя, твоей груди, твоей киски! Именно ты — вот истинная причина моего возбуждения! Жду не дождусь этого сладкого момента! О, как же хорошо тебя оттрахаю!

Эти нежные слова пронеслись прямо сквозь меня, и вызвали настоящую электрическую дрожь во всем теле, начиная от сосков моих грудок, и прямо вниз, к моей зудящей щелочке между ножек.

Перед тем как мы закончили ужин, Роланд открыл еще одну бутылку вина и предложил следующее:

— Если моя маленькая королева исполнит на столе танец живота, то я возьму ее с собой в путешествие за море... Так выпьем же за Флосси, королеву танца живота!

Я не была шокирована, но определенно была удивлена. А кто бы не удивился в таком случае? Поездка в Европу, и только ради танца живота? Мне никогда не доводилось видеть настоящего исполнения этого танца, но разве я могла сомневаться? Надо сказать, что нисколько!

Торопливо осмотрев комнату, чтобы определить, мог ли кто-то еще, кроме Роланда, освидетельствовать такую демонстрацию, я увидела, что даже замочная скважина в спальне была закрыта.

Взбираясь на стол, я дрожала, но не от страха быть застигнутой кем-то во время этого развратного танца, отнюдь нет, а от неуверенности, что смогу исполнить подобное сексуальное торжество достаточно хорошо, чтобы заслужить обещанную поездку за границу. В конце концов, мне доводилось только слышать об этом танце, но я мысленно представляла, как он может выглядеть, и это было все, на что оставалось ориентироваться. Мне хотелось сделать все возможное, чтобы угодить своему мужчине.

Я сбросила с себя всю одежду, оставив только туфли и чулки — всегда считала, что такие предметы гардероба придают обнаженной женской фигуре искушенную соблазнительность — и начала ритмично двигаться, раздвигая и сдвигая ноги в бедрах, дразняще обнажая красные губки своего интимного устьица. Видели бы вы в этот момент Роланда! Как он пожирал меня глазами! Его глаза горели страстным огнем и буквально выпучивались из глазниц.

Я посмотрела в зеркало, чтобы увидеть, какой воздействие я произвожу на своего любовника. Боже мой! Я устроила сцену, которая заставила бы опьянеть от похоти любого мужчину, не говоря уже о своем милом с его любвеобильной натурой, падкой на женские киски. Это было дерзко, но какое мне, черт возьми, было до этого дело? Ради поездки за границу это стоило того, и это был всего лишь аванс; я бы совершила поступок в десять раз более необдуманный, если бы меня попросили об этом! Разве мне ранее не хотелось раздеться догола в общественном месте только ради того, чтобы заполучить большой, толстый, крепкий и сочный член у себя между ножек?

Роланд нежно поцеловал меня, а потом зааплодировал. Затем я сняла туфли, чтобы более уверено стоять на ногах, на мгновение раздвинула их, будучи уверенной, что моя распахнутая щелка представляет собой соблазнительнейшую картину, что сквозь пряди шелковистой защиты мое интимное устье манит любовника к высшим сферам неконтролируемых желаний, порождая неистребимое желание нырнуть своим членом в уютную дырочку. Ее влажные и пухлые губки отчетливо проступали сквозь эти мягкие, шелковистые поросли.

Не считаю нужным описывать здесь танец так, как его, наверное, видел каждый желающий, и расскажу лишь о том, как за столом выглядела я. Можете себе представить, как красиво выглядели мои налитые грудки, колыхавшиеся в разные стороны. Роланд сказал потом, что вид того, как вертится моя киска, стоит миллион долларов, добавив, что каждый раз, когда я приседала в танце, сворки моей интимной ракушки приоткрывались, а когда поднималась вверх — прикрывались снова.

Мой любимый зритель более не мог выносить эту сцену. Он извлек свой нетерпеливо бьющийся орган, вновь ставший большим и блестящим от вожделения, и начал работать с ним рукой из стороны в сторону. Я была так очарована им, что почти забыла о необходимости продолжать свой танцевальный номер; Роланд же не сводил с меня глаз и задыхался, бормоча красноречивые выражения, одобряя и поощряя меня, что распаляло меня все больше и больше, и все мои повороты, изгибы и любострастные движения становились все более неистовыми, все более развратными. Наверное, если бы моя киска не была частью моего естества, она бы просто выскочила из своих складок.

Наконец, я подняла руки и завела их за голову, приподняв и выгнув свое налитое похотливое тело так, чтобы мой изголодавшийся по сладким утехам поклонник смог заглянуть прямо в мою пылающую щелку, и крикнула ему:

— Ролли, дорогой, хочу, чтобы ты кончил! Сделай так, чтобы твой член взорвался! Хочу увидеть, как он выстрелит!

И после этого стала двигать телом так, словно я нанизалась на этот горячий стержень, и одновременно во все глаза глядела за развратной церемонией, которую он начал исполнять. Мое воображение, будто я действительно в этот момент с кем-то горячо и яростно совокупляюсь, довело меня до точки безумного эротического кипения. Я чувствовала, что если увижу, как он кончает, то оргазмирую вместе с ним.

Рука Роланда стала крепче сжимать член, навершие которого становилось все более пурпурным, более набухшим. Казалось, оно вот-вот лопнет. Его рука увеличила скорость, а затем он застонал:

— Флосси, смотри, ты хотела... Я... Я... Я кончаю! Ооооо! Ааааааа!!!

О, да, вот она! Смотрите, как поднимается живительная влага, как она бьется, как пузыриться, как выплескивается, вырываясь на свободу! О, Боже, какое же развратное, приятное зрелище!

Он выстрелил, и это было похоже на молоко, льющееся из сосцов коровы. Могучий заряд пролетел через весь стол, попав на пол, а несколько капель угодили и в мою жаждавшую такого извержения щелку. Его ядра то поднимались, то опускались, и каждый раз, когда они совершали это движение, из его глазка вылетал поток семени, разлетаясь по длинной дуге, напоминая извержение миниатюрного вулкана.

Когда последние капли его кремовой росы увлажнили головку его вздыбленного инструмента, я спрыгнула со стола, бросилась в его сторону, и поднесла ко рту залитое семенем навершие потрудившегося, упруго покачивающегося стержня. О, боги, до сего момента я никогда не пробовала ничего столь восхитительного, как его пылающий, увлажненный любовным соком, набалдашник! И можете вспомнить, что я только что закончила один из самых аппетитных обедов, которые когда-либо ела, но это лакомство оказалось несравненно более восхитительным! Наверное, я та девушка, которая больше жаждет эротического питания, чем извержения.

Как же я высасывала последние капли бесценного мужского крема! Как же мой милый содрогался в мучительном экстазе, постанывая дрожащим голосом!

— Высасывай все, девочка. О Боже! Как же это прекрасно! Как же восхитительно!

Его силы иссякали по мере того, как я продолжала свое действо, и вскоре он упал в покорный обморок, а я все еще продолжала извлекать своим ротиком остатки соленой, восхитительно теплой, драгоценной жидкости. Клянусь Эросом, это было изумительно вкусно!

Однако это событие никак не способствовало утиханию моего любовного огня. Когда я закончила, зудящий трепет в моей куничке разросся до гигантских размеров, она просто жаждала, чтобы в нее вогнали член.

Я налила Роланду, который теперь казался слабым и немощным, стимулирующего напитка, но вместо того, чтобы поглотить его, он лишь немного пригубил. Затем, словно вновь обретя бодрость, он подхватил меня на руки, отнес и уложил на кровать, заверив меня, что моей кисуней ни в коей мере нельзя пренебрегать, и что она тоже должна выпить.

Мой любовник быстро разделся, и должна признаться, что его тело являло собой истинный образчик молодости и настоящей мужественности; хорошо сформированные и явно крепкие мышцы говорили о том, что он ежедневно посещает занятия по гимнастике. Его кожа была по-юношески белой, грудь покрыта густой порослью. Казалось, природа наградила моего любовника более чем достаточной долей мужских качеств, но более всего меня привлекала только одна его особенность — это великолепный, вновь отвердевший символ его мужского начала. Сейчас он был таким же толстым, большим и налитым, как и до недавних любовных трат, и мужественно торчал из его крупных ядер, словно флейта... И звучал точно так же. Конечно же, мне стало интересно, как долго он еще сможет оставаться в таком положении.

Сняв с себя всю одежду, он взял в руку бокал со стимулирующим напитком и подошел к кровати.

— А теперь раздвинь пошире ножки, моя милая, — приказал он.

В тот момент я не могла придумать никакой иной просьбы, которая была бы мне более приятна. Его приказание идеально соответствовало моему развратному настроению. Я приподняла свою пухленькую попку, предоставив ему таким образом пульсирующее любовное лоно, и широко развела колени. Моя норка оказалась на высоте около шести дюймов, и он с плотским вожделением смотрел на мою слегка раздвинутую, жаждущую любовных изливаний щелку, которая была так вожделенно выставлена его голодному взгляду.

Его глаза сверкали, как два фонаря! В томном нетерпении я ждала его движений. Наконец, он положил два пальца на интимные губки и чуть раздвинул их. Их теплое прикосновение заставило мою киску затрепетать; моя норка раскрылась в любовном предвкушении. О Боже, как же пылала моя интимная дырочка! Клянусь, мне казалось, что она действительно горит! Возможно, это был лишь плод моего воображения, но я чувствовала, как вверх по пульсирующему бархатному каналу устремляется похотливый жар, вырываясь между набухших, красных, податливых складок.

Теперь же мой милый смотрел на мои причмокивающие губки более пристально, наблюдая за тем, как открываются и закрываются их створки. С его лица не сходила плотоядная улыбка похотливого самца. «Ну что же ты, что ты собираешься делать?» — хотелось мне крикнуть, ведь я тоже обезумела от нахлынувшей похоти. Быстрый трах — вот в чем сейчас я нуждалась больше всего на свете. «Так дай же мне его, проклятый дразнитель женских кисок», — чуть не сорвалось у меня с языка, но я тут же спохватилась и была рада, что не произнесла эту импульсивную мысль вслух...

Но если бы даже и сказала, в том не было бы моей вины, ведь большинство девушек знают, какими безумно похотливыми они становятся, когда с ними играют подобным образом, а мужчина тянет время, дразня и размышляя о проникновении. В таком состоянии все женщины хотят, чтобы их загипнотизировал самый крупный, самый крепкий и самый горячий член в мире... Или самый доступный из всех! Да, представьте себе, у нас тоже возникает желание искупаться в экстатических волнах любовных выделений!

Когда мое устье вновь открылось, Роланд вылил весь бокал с напитком в глубины моей изумленной киски, после чего сжал губки, чтобы пряный сок проник в самые потаенные глубины моего естества. Поначалу этот напиток успокаивал и охлаждал, но — Господи! — как только он достиг моей матки... миллион, нет, миллиард крохотных искорок стали кусаться и царапаться о стенки моего внутреннего бархатного гнездышка!

— Боже всемогущий, Роланд, дорогой, я схожу с ума!!! — вскричала я, впервые переживая подобный опыт.

Без сомнения, это было самое дикое безумие страсти, которое я когда-либо испытывала... Мне казалось, что я сейчас либо умру, либо на всю жизнь останусь нимфоманкой, сходящей с ума по мужскому члену! Я даже не имела сил потерять сознание, чтобы спастись от этой восхитительной пытки.

— Роланд! Милый! Сделай что-нибудь!.. Ради всего святого! Я схожу с ума... Я умираю! Пожалуйста!!! — взмолилась я, а затем словно в бреду закричала: — Господи, спаси меня, сжалься над моей душой, ибо я не ведаю, что творю...

Не успела я закончить последнюю фразу, как мой любовник ответил на мои мольбы. Опустившись на колени, он с мастерством истинного мастера приник губами к моему открытому любовному устью, и, прежде чем эта всепоглощающая страстная любовная жидкость вырвалась наружу, начал вылизывать меня, вбирая и поглощая каждую каплю из моих пылающих недр.

Роланд жадно ласкал мою киску своими губами и языком, а я... Только Всевышний знает, как же я жаждала нашего соединения! Никому не смогу объяснить, что я чувствовала в тот момент. Его губы, язык и щекочущие усы возбуждали теперь многократно сильнее, чем стимулирующий напиток. Я свела ноги и обвила ими его голову, втянув сладкое жало его языка еще глубже в свое гнездышко. Мне казалось, что стоит только захотеть, то втянула бы в свою щелку всю его голову и заставила бы его шевелить ушами. О, всемогущие боги! Как же Ролли сосал и ласкал! Чувственно и сладко, он то и дело приостанавливался, только усиливая мое неистовое желание взорваться в экстазе.

Его искусное исполнение орального акта любви оказало на меня свое привычное воздействие. Я начала крутить своей упругой попкой, позволила своей левой ноге соскользнуть с его шеи и коснуться его гигантского инструмента, пощекотав ступней головку его раскаленного докрасна члена; он был настолько горячим, что почти обжигал подошву моей ножки.

Но, Боже, каким же он был твердым! Крепкий, как камень, его плавные волнообразные движения покачивали мою ногу вверх и вниз. Казалось, что поцелуи и лизания языком моей норки вызывают у него непрерывный прилив вожделения, а я терлась своей конечностью о венец этого покорителя дамских прелестей, чувствуя, как он становится все тверже.

Вскоре я почувствовала приближение своей кульминации и закричала в сладких судорогах:

— Ох, Ролли!... Ролли, дорогой!... Ооох!... Ах, как же хорошо!... Как же сладко!... Вводи свой язык дальше!... О, быстрее!. .. Быстрее!.. Глубже!... Ролли!... Как же хорошо... ты так хорошо лижешь и ласкаешь меня!... Ааааах, оооооххх!!!

Да, это было потрясающе! Да, мне это нравилось! Поскольку он знал, что моя кульминация приближается, он начал щекотать пальцем мою попку и работать своим языком с еще бóльшим рвением. По мере приближения изливания, я снова стала обнимать его ногами... Все крепче и крепче, все сильнее и сильнее. Боже, как же это было божественно!

Наконец, врата любви выпустили свою восхитительную любовную росу! Я выкручивалась, извивалась, стонала и кряхтела, судорожно раскрывая и смыкая бедра на его шее; напрягала мышцы живота каждый раз, когда моя спазматически сокращающаяся куничка посылала моему покорителю восхитительную волну сладкого сиропа любви. Чувство удовлетворения овладело мной, но лишь на мгновение... Слишком скоро мне захотелось, чтобы в моей киске оказался его член.

После того, как он полностью осушил ртом мои выделения, Ролли завершил свою работу удовлетворяющим мою душу плавным движением языка вверх. Потом, когда он поднялся с колен, его член все еще оставался похотливо вздыблен. Любая другая девушка при виде этого гигантского органа потеряла бы сознание от испуга — но только не я. Такая сцена просто вызвала в моей уестествленной киске новый взрыв желания. «Боже, — подумалось мне, — и это только начало! Я ведь только начала наслаждаться качествами настоящего любовника». Пожирая его глазами, я вымолвила:

— О, Роланд, милый, ты просто прелесть... Не могу понять, как такая большая штуковина сможет влезть в такое маленькое устье. Как ты собираешься вводить его в меня?

— Моя сладенькая трахающаяся малышка, сейчас я покажу тебе.... Ты начинаешь заставлять меня жалеть, что мне снова не двадцать. А ну-ка, приподними свою маленькую упругую попку... Вот так, милая девочка.

Он подложил под меня подушку, тем самым поставив мой орган любви в более удобное положение. Еще одну он подложил мне под голову, чтобы мне было удобнее наблюдать за всем этим действом. Теперь все было подготовлено для комфортного и продолжительного совокупления. Перехватывало ли у меня дыхание? Скажу сразу: да, конечно, а еще я держала свое интимное устьице открытым в готовности полностью проглотить приближающегося нетерпеливого исследователя, отчетливо ощущая, как мои интимные губки нервно подрагивают от предвкушения.

Роланд поймал обе мои ноги и перебросил их через свои руки, потом приподнял мои пухлые, девичьи бедра так, что их часть оказалась на одной плоскости с его лопающимся членом. Когда я наблюдала за этой операцией в зеркала на потолке, моя киска становилась все более нетерпеливой. Подобрав наиболее удобное положение, он подправил подушку, подпирающую мою попу, и взяв в одну руку свой чудовищный орган, приблизил его ко входу в мою киску, а другой рукой пошире раздвинул мою копну светлых, шелковистых, переплетенных интимных зарослей. Когда же он погрузил набухшее пурпурное навершие своей пики в нежные складки моих мягких податливых губок, моя кровь вскипела от восторга, а сама я чуть не задохнулась! Какое-то мгновение он игриво поласкал сочную расселину головкой своего члена, а также рьяно потерся о мой клитор, и под гипнотическим воздействием его пульсирующего гиганта я возбудилась до безумия.

Хорошенько смазав свой инструмент соком, истекавшим из моей интимной дырочки, Роланд погрузился вглубь моего набухшего влагалища. Я не могла удержаться от того, чтобы не ухватиться за его таранный инструмент рукой — настолько я была возбуждена. Наконец-то он добрался до своей цели. Моя киска, эта алчная изюминка, покорно поддалась этому ужасному, но такому желанному предмету... Он помогал себе рукой, мешая моим пальцам направлять свой инструмент внутрь с яростной, раздирающей нежную плоть силой. С мастерством истинного ценителя искусства любви он медленно, мягко и почти безболезненно вводил свою большую Берту в дом желаний, и она прокладывала себе путь все дальше и дальше... Боже, какое это было наслаждение!

Теперь я понимаю, как сильно я могла бы испортить свое удовольствие, если бы мне позволили исполнить мою волю, то есть дать ему ворваться с грубой силой.

Только женщины, которых трахали мастера-любовники, способны понять будоражащее душу наслаждение и ощущения от большого... Ох, такого приятного, сладкого члена... Который медленно и чувственно погружается в глубины сверхчувствительной и сверхжеланной женской норки.

Роланд прямо задрожал от удовольствия:

— Как восхитительно!... Какая у тебя замечательно тугая киска!... Боже, детка!.. Я делаю тебе больно, Флосси?

— Немного, но мне это нравится!... Это так приятно... О, как же я обожаю твой большой возбужденный инструмент...

Полностью погрузившись в меня на восемь дюймов, Роланд позволил себе на несколько мгновений замереть в таком положении. Я чувствовала, как пульсирует его орган, как он набухает и трепещет, и это доставляло самое сильное и восхитительное возбуждение, заставлявшее закипать мою кровь. Потом медленно его большая плоть стала уходить. Она так плотно прилегала к моему бархатному каналу, что казалось, будто тянет его за собой... Нет, заставляет разрушаться все мое естество, удерживающее внутренние органы в целости и сохранности.

Всякий раз, когда я вспоминаю это ощущение, в моей щелочке появляется горячая роса. Вы, дорогой читатель, можете быть уверены, что к тому моменту, когда я пишу эти строки, к моим услугам существует множество прекрасно оснащенных мужчин, способных удовлетворить многочисленные приступы жара в моей норке, — которые я уже многократно испытала и буду испытывать еще в процессе написания этой книги.

Как я уже сказала, он медленно извлекал из меня свой член. Когда он почти полностью убрал его, то с потрясающим рывком ввел его снова, потом снова, и снова, повторяя это действие, с каждым разом ускоряя темп. Он скользил вперед и назад; и при каждом движении потрясающая масса его великолепной твердости заставляла меня издавать короткие «охи», «ахи»... Волна экстаза, которую порождала эта твердая долбящая пика, начиналась у моей кунички и поднималась по животу к груди, растворяясь потом в тяжести моего лона и биении моего сердца.

Все это было так небесно-восхитительно, что мне хотелось продлить агонию наслаждения... Ох, как же мне этого хотелось!

Роланд снова поменял ритм своих движений. Свой стержень он вытаскивал почти полностью, ненадолго задерживал в таком положении, затем брал его и тер между жадными дрожащими губками, иногда прижимая к моему набухшему клитору, и потом с новым вожделением и с потрясающей силой вбивал в глубины моего естества. Оргазмы? Да я кончала почти каждый раз, когда он затыкал мою дырочку таким образом!!! Оргазмировала я так, что от балдахина было мало проку — конечно, он никак не мог заглушить мои громкие крики небывалого экстаза.

Фрикции, которые так ошеломляют обычную женщину, были для меня чем-то бóльшим. Я не могла ни контролировать, ни продлевать свои экстазы. Каждый раз, когда я кончала, меня охватывала такая сильная судорогае, что я на мгновение теряла рассудок; думаю, в этом можно частично, если не полностью, обвинить спазматические сокращения моего вагинального канала — весь мой живот словно сжимался, когда это происходило.

Я удивлялась, как мой любовник умудрялся так долго сдерживаться. Представьте себе, все это время он ухитрялся удерживать в себе свой живительный груз, не давая удовольствию нарастать на протяжении, казалось, получаса, а может быть и дольше. Никогда не знаешь, сколько времени проходит, когда ты увлечен неистово эмоциональным трахом.

Его лицо светилось красивой бледностью, когда он наблюдал, как его инструмент появляется и исчезает в глубинах моей пропитанной нектаром щели; он поедал меня глазами, глядя на наш откровенный вид в ближайшем зеркале.

Это было полнейшее, совершеннейшее любовное безумие. Несмотря на столь длительный разврат и похоть, он все еще удерживал свою драгоценную жидкость. Я же жаждала еще одной порции его горячего сока, чтобы вновь оросить свое лоно. Кончит ли он когда-нибудь?

Внезапно он подхватил меня, пока его огромный член еще оставался во мне, и закинул мои ноги себе на плечи. Это еще больше раздвинуло мои бедра; мои пухлые, упругие бедра плотно обхватили его шею.

Как мы вообще умудрились сплестись в таком положении, не понимал даже Роланд, но во всяком случае, это давало его органу больше свободы для своих трудов. Теперь казалось, что даже его ядра попадали в мою медовую ловушку.

Глубже, глубже, еще глубже... Сильнее, еще сильнее... С каждым ударом я сжимала свою сумасшедшую норку... Но даже его ядер оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить меня. Мне хотелось, чтобы в моей маленькой норке оказалось все его тело, чтобы он погрузился в меня, растворившись полностью, без остатка. Боже, что же заставляло меня сходить с ума от его члена? Я не знала. Наверное, это было то, что обычно называют «блядским опьянением». Я крутила и подмахивала бедрами... Разводила и раздвигала ноги все шире... Делала все, что угодно, лишь бы увеличить это расстояние между коленями... Лишь бы еще немного приподнять свою киску, чтобы встретить своего крупного и такого желанного «гостя» как можно более интимно. Раньше мне казалось, что я неизменно получаю огромное удовольствие от траха, но это было ничто по сравнению с новой позицией.

Во время этих толчков он делал паузы, чтобы целовать меня со всей пылкостью своей души, возбужденной моей норкой, лепил мои груди руками, приговаривая:

— Флосси, какие у тебя изысканные грудки! Какое восхитительное тело! — восклицал он, а затем целовал меня между пухлыми бугорками, — И как потрясающе ты умеешь трахаться. Флосси, ты великолепна. Оооо, сжимай меня своей киской! Ешь меня, поглощай! Девочка, это так вкусно! О, какая же ты горячая штучка! Я... Я... Оттрахаю тебя по полной программе... — продолжал он бормотать между этими завораживающими, глубокими рывками и усилиями.

Мне же, потерявшей дар речи, оставалось только задыхаться от судорожного возбуждения.

— Оооо... Аааа... Возьми меня!... Да, вот так!... О, Боже!... Ммм! — наконец-то он содрогнулся и выплеснул в меня свои сильные струи кремовой жидкости.

Он замер, закрыв глаза и опустился на меня, погрузившись в переплетение моих рук и ног, задыхаясь от глубокого восторга. Мужчина получает от этого огромное удовольствие, особенно после того, как напоит женщину своей нектарной жидкостью. Роланд так же, как и я, неизбывно наслаждался любовным пиршеством. Да и как могло быть иначе?

Боже, а какая меня захватила дрожь от этого! Я испытала череду самых райских и приятных ощущений, которые когда-либо испытывала; лежала, обнимая его руками и прижавшись телом, с его большой и твердой пикой, все еще погруженной в меня. Таким образом, мы оба наслаждались последствиями этого восхитительного траха.

Еще около часа мы играли с прелестями друг друга. Роланд посасывал мои упругие соски, пока я не поддалась искушению снова оседлать его инструмент, уютно устроившийся между моих пухлых бедер.

Чтобы возбудить своего любовника до очередной эрекции, я играла с его ядрами и ласкала этот огромный мешочек, впиваясь пальцами в чувствительные нервные окончания. Я стимулировала его воображение яркими, соблазнительно развратными словесными картинками предстоявших нам сладострастных дел; также описывала ему, какой неотразимо желанной я всегда буду оставаться в будущем. Именно тогда я начала изучать своего любовника более внимательно. Мне хотелось досконально понять его, уловить каждое его сексуальное желание, а также точную степень и силу его развратной природы. Наверное, я делала это по какой-то очень веской, но неясной причине... Может быть, потому, что однажды услышала от своей тетушки, что лучший и единственный способ удержать мужчину — это крепко держать его за член, или что-то в таком духе. Во всяком случае, я была полна решимости выяснить для себя, как и когда он хочет обладать моей норкой. Всем своим умом, всей душой, всем сердцем и всей своей киской я желала удержать своего милого любителя полакомиться женскими вкусностями... Разве он не был моим единственным любимым членом из миллиона себе подобных? Я искала всевозможные способы, чтобы завладеть его воображением и пробудить его похотливые эмоции.

Потом я сосредоточилась на том, чтобы как можно сильнее приправить пикантной остротой его ласки в своих объятиях, насколько позволяли мои незрелые знания. Я вновь ввела в свою киску не остывший, член, и вскоре в нем забурлила новая жизнь. Некогда обмякшая плоть, которая теперь была глубоко погружена в мою интимную дырочку, снова запульсировала и начала подрагивать. Прошло совсем немного времени, как она затвердела и выросла до прежних размеров.

Чувствовать, как мужчина расширяется внутри тебя и становится твердым, — необычайное ощущение. Его медленный, но неумолимый рост в стенках моего влагалища заставляло меня сгорать от желания совокупляться. Но, Господи, мне все было мало и хотелось еще и еще! Я так возбудилась, что стала покусывать его за губы и язык.

Роланд не стал взгромождаться на меня, как раньше, вместо этого мы остались лежать на боку в такой позе, чтобы ему было удобно играть с моими девичьими прелестями. Он наблюдал за тем, как моя киска поглощает его огромный толстый член, а последовавший за этим трах оказался незабываемо сладострастным. И пока мой любовник вводил свой нетерпеливый горячий орган в мое гостеприимное лоно, он целовал мои губы и посасывал мои грудки.

Это был еще один момент, когда я провела много времени, прежде чем он оросил стенки моей сокровищницы своими горячими струями. Как прекрасно было вновь ощутить всю мощь его волшебного извержения. Он неустанно вливал в меня свой бальзам, и с каждым выбросом струи горячего семени с наслаждением впивался глубже в мою норку:

— Ты восхитительна, любовь моя! Я мог бы трахать тебя вечно... Боже! Как же это божественно!

Как настоящая сосалочка, я и в самом деле отлично воздействовала на его изливающийся орган, и вскоре выдоила из него весь сок. Более моя пульсирующая киска не могла удерживать свою великолепную жидкую страсть, и я тоже кончила с похотливой яростью. Наши выделения смешались, своими интимными мышцами я выжала из него последние капли, после чего мы оба погрузились в восхитительное забвение, а затем стали готовиться к обратной дороге.

Всю дорогу домой он обнимал меня и шептал мне на ушко множество ласковых слов. Он также рассказывал об обещанной поездке за границу, в Лондон и Париж, такими красивыми словами описывая эти места, что мне казалось, будто мы действительно отправляемся в путешествие в земной рай.

В тот вечер мы добрались до дома около десяти тридцати, завершив один из самых райских эпизодов в моей жизни.

Моя тетя Стелла, которой я представила Роланда, с нетерпением ожидала моего возвращения, хотя я полагала, что ее нетерпение по поводу моего возвращения домой было вызвано не беспокойством за мою безопасность, а сильным любопытством и желанием узнать, как прошел мой любовный опыт, получив ответы на традиционный шквал вопросов, таких как: «Ну как, тебе понравилось? Ощущения приятные? Как выглядела его штуковина? Она была красивой и большой? Как долго вы трахались? Сколько раз ты кончила?» и тому подобные.

Мне показалось, что Роланд прямо поедает глазами сладострастные прелести моей тетушки, которая и сама с удовольствием позанималась бы с ним любовью — по крайней мере, так говорил ее взгляд.

Вы не находите, что мужчины — презабавные существа? Стоит им утомиться, трахая одну женщину, как уже через пять минут им будет хотеться трахнуть другую прелестницу, одетую в обтягивающее платье, подчеркивающее все изгибы ее тела, с хорошо отставленной попкой и округлым торсом. Про себя они будут говорить: «Боже, как же мне хочется попробовать это... Наверняка с ней получится жаркий и восхитительный трах!».

Некоторые женщины так же относятся и к мужчинам. Им тоже хочется переспать с каждым красавчиком, у которого в штанах может оказаться крупная штуковина, — и это несмотря на то, что за несколько минут до этого ее чуть не затрахали до небесной смерти. Я, например, отношусь именно к этой группе.

Роланд даже не подозревал, что по дороге домой каждый встречный мужчина вызывал у меня в голове вопрос, насколько велик его тайный инструмент любви. «Интересно, у него такой же большой, как полицейская дубинка?» — спрашивала я себя, проезжая угол 42-й улицы и Бродвея.

Идея дубинки начала перерастать из шутливой иллюзии в реальное желание. Я решила, что когда-нибудь обязательно найду себе такого большого, что даже если мне придется раздвинуть ноги нараспашку и дать ему возможность погрузить в мою норку свой гигантский член, то он непременно достигнет горла. Мысль о совокуплении моей киски и такого огромного инструмента была еще одной из моих юморных интимных идей. Тогда я считала такой союз невозможным, но вскоре узнала, насколько на самом деле он популярен.

И насколько я понимаю, такой способ является единственно возможным для сексуального удовлетворения сорокалетней развратной шлюхи. Правда, Роланда нельзя было винить за то, что в его глазах светился огонек желания. То, как была одета тетушка Стелла, вполне оправдывало подобное желание. На ней было полупрозрачное кимоно, смело обнажавшее все ее достоинства, включая привлекательный мохнатенький пятачок внизу изящного животика... Только это мешало Роланду разглядеть счастливые губки ее такой же жадной до мужчин киски. И если бы я сошла с этой сцены и уступила бы дорогу, они бы, без сомнения, немедленно предались бы взаимным утехам.

Как бы там ни было, оба выглядели так, будто могли бы с удовольствием трахнуть друг друга, причем прямо здесь и сейчас. Меня насторожила эта возможная ситуация... Я была эгоисткой, каждая капля спермы Роланда предназначалась мне, только мне и никому другому — поэтому я поспешила выставить своего соблазнителя за порог дома под предлогом того, что час уже поздний и нам обоим нужно выспаться. Мой любовник был совсем не рад этому, поскольку у него явно возникло желание полакомиться тетушкиной куничкой, но все же он нерешительно двинулся в обратный путь.

Мне было очень стыдно за то, что я не позволила ему излиться в ту часть тела тетушки Стеллы, которая явно жаждала его член, но как я уже написала, мне хотелось владеть каждым актом любви, который был способен совершить мой любовник.

Прощаясь, и поцеловав Роланда на ночь в присутствии тети Стеллы — кстати, от этих объятий даже ей стало жарко — я принялась рассказывать ей о своих приключениях в царстве порока... И как вы уже знаете, были они отнюдь не целомудренными!

К тому времени, когда я дошла в своем рассказе до конца, мы обе так распалились, что были вынуждены дважды трахнуть друг друга пальцами, прежде чем погрузиться в сон, в котором всю ночь напролет предавались мечтам о сладком члене.