Часть 1 Глава 4

Анечка лежала на своём полотенце, её тело все еще дрожало от фантазий, которые совсем недавно захлестнули её. Её белые микро-бикини обтягивали её грудь и киску. Соски проступали под тканью, а трусики намокли, став полупрозрачными от её возбуждения. Еще несколько минут назад она была погружена в свои грёзы, когда Максим подошёл, и это стало последней каплей. Её фантазии о том, чтобы быть замеченной, о смелых бикини, о прогулках под взглядами, довели её до края - прямо на глазах у парня, с которым она еще практически не знакома, но который, кажется, понимает и разделяет все её тайные желания.

Максим смотрел на неё, его глаза блестели от удивления и интереса. Он расстелил своё полотенце рядом, так близко, что их ноги почти касались. Его узкие чёрные плавки обтягивали бёдра, подчёркивая его формы, и она заметила, как ткань слегка натянулась — он тоже был взволнован. Аня поймала его взгляд, её щёки вспыхнули, но она не отвернулась. Стыд был где-то рядом, но возбуждение от того, что он видел её в таком состоянии, пересиливало.

И теперь они лежали рядом на полотенцах. Это был их первый разговор — робкий, исследующий, полный тех осторожных пауз и внезапных оживлений, когда только-только узнаёшь другого человека. Между ними возникало то странное взаимопонимание, когда чужие слова обретают знакомый оттенок, а в случайных жестах узнаётся что-то глубоко своё. Они ловили себя на том, что заканчивают мысли друг друга, что в их молчании уже звучат невысказанные слова. Их голоса становились всё тише, интимнее, словно они делились чем-то запретным, что связывало их всё сильнее. Солнце палило, и воздух между ними казался густым от напряжения. Аня чувствовала, как её тело дрожит от каждого его слова, а Максим, глядя на неё, то и дело проводил рукой по своим мокрым волосам, будто пытаясь справиться с собственным жаром.

— Знаешь, — сказал он, его голос стал чуть хриплым, — я иногда представляю, как было бы круто устроить что-то... ну, совсем на грани. Например, найти пляж, где почти нет людей, и надеть что-то ещё меньше, чем это. Чтобы чувствовать себя... как совсем без одежды, но всё ещё в рамках.

Анечка сглотнула, её взгляд невольно скользнул к его плавкам. Натянутая ткань обрисовывала его член — твёрдый, длинный, с чёткими контурами, которые проступали даже через чёрный материал. Она видела, как он слегка пульсирует, и эта мысль заставила её собственную киску сжаться. Её маленькие трусики, еще влажные от её недавнего оргазма, снова стали горячими, и она ощутила, как её желание вырывается наружу.

— Да... я... тоже часто задумывалась, — ответила она тихо, её голос был слабым, но в нём проступала смелость. — О том, каково это... быть почти раздетой на людях.

Максим наклонился чуть ближе, его глаза загорелись.

— Расскажи, — попросил он, его тон был мягким, но любопытным.

Она замялась, чувствуя, как её сердце колотится, но его интерес подтолкнул её. Её фантазии, которые только что довели её до оргазма, начали выливаться в слова.

— Я представляла себя в бикини... ещё меньше этих, — начала она, её голос дрожал. — Например, с тонкими полосками вместо верха, которые едва прикрывают грудь, и низом, который... ну, почти ничего не скрывает. И я бы ходила так по пляжу, чувствуя, как все смотрят...

Она замолчала, её пальцы сжали край полотенца, и волна жара прокатилась от шеи к лицу. Её сердце заколотилось быстрее, и она ощутила, как стыд сжимает её горло. Она представила, как это звучит со стороны — её фантазия, такая смелая, такая личная, вырвалась наружу перед почти незнакомым парнем. Её голос стал тише, почти шёпотом, и она продолжила, борясь с собой:

— Извини... мне так неловко это говорить... Это слишком... странно, да?

Но тишина длилась всего секунду, и она услышала его мягкий смешок — не насмешливый, а тёплый, почти ласковый. Это придало ей смелости. Она убрала руку от лица, посмотрела на него, её глаза блестели от смущения и решимости, и она спросила, её голос был тише, но твёрже:

— А ты? Тебе бы хотелось... чего-то подобного?

Максим кивнул, его дыхание стало чуть глубже. Он кивнул, подхватывая её мысль, и его взгляд скользнул по её бикини, задержавшись на её груди и бёдрах.

— А я бы надел что-то вроде... узких стрингов, — сказал он, его голос был тихим, но в нём чувствовалось волнение. — Такие, которые обтягивают всё, и прикрывают лишь самый минимум. И я бы шёл по пляжу, зная, что люди замечают... каждый изгиб.

Аня ощутила, как её тело откликается на его слова, как тепло возвращается между ног, но она сдержалась, не давая фантазии зайти слишком далеко. Её глаза блестели, когда она продолжила.

— А ещё... я думала о том, чтобы надеть что-то прозрачное, — призналась она, её голос дрожал от смеси стыда и возбуждения. — Например, надеть бикини, которые... ну, из сетки, где всё просвечивает, но вроде бы прикрыто. И сидеть у воды, чувствуя взгляды, как будто они... касаются меня. И пройтись так, зная, что люди смотрят. Или... снять верх совсем, оставить только низ.

Максим приподнялся, его глаза загорелись, а дыхание стало глубже. Он открыто посмотрел на её грудь — маленькую, но упругую, с сосками, которые торчали сквозь мокрую ткань, словно умоляя о внимании.

— Чёрт, Аня, твоя грудь... она идеальная для этого. Такая аккуратная, и эти соски... они бы всех свели с ума без верха. А твои трусики — я даже сейчас вижу всё, и это... это просто огонь. Представь, если бы они были ещё меньше... И ты бы пошла в них по пляжу, зная, что все пялятся.

Его слова ударили в неё, как молния. Она опустила взгляд на свои микро-бикини — тонкая ткань обтягивала её киску, и сквозь неё проступали нежные губки, чуть припухшие от возбуждения. Она знала, что он видит это, и от этого её щёки вспыхнули, но отступать она уже не хотела. Аня сглотнула, её щёки вспыхнули, но его слова разожгли в ней новый жар. Она посмотрела на него, её взгляд снова скользнул по его плавкам, и она ответила, её голос дрожал от возбуждения:

— Да... а твои плавки... — начала она, её голос сорвался, но она продолжила, — такие узкие, такие тесные, такие смелые. Видно, как ты... ну, возбуждён. Это так красиво. И... сексуально... Ты выглядишь потрясающе. А если бы ты надел стринги, где... ты был бы совсем на виду, и шёл бы так по людному пляжу? Все бы оборачивались, не могли бы отвести глаз.

Максим улыбнулся, слегка раздвинув ноги, чтобы она могла рассмотреть лучше. Его член напрягся ещё сильнее, ткань натянулась, и Анечка заметила, как маленькая капля влаги проступила прямо через плавки — не от воды, а от его собственного желания.

— Нравится? — спросил он, его голос был почти шёпотом. — Мне нравится, что ты смотришь. И твоя киска... она такая гладкая, такая открытая под этими трусиками. Я бы хотел увидеть её ещё ближе.

Его откровенность подстегнула её. Аня невольно раздвинула бёдра чуть шире, позволяя ему разглядеть её ещё лучше. Она чувствовала, как её тело откликается на его взгляд — жар между ног стал еще больше, а соски заныли от напряжения. Они оба молчали секунду, просто рассматривая друг друга, и это молчание было громче любых слов.

— Давай что-то придумаем, — предложил Максим, его голос дрожал от возбуждения. — Например... здесь же. Ты надеваешь ещё меньше, чем сегодня, а я — что-то вроде стрингов. И мы идём вдоль берега вместе. Пусть смотрят. Пусть видят всё.

Анечка представила это — себя в ещё более откровенных бикини, где ткань едва прикрывает соски и киску, и его в стрингах, где его член будет почти на виду. Её дыхание сбилось, она сжала кулаки, чтобы не застонать от накатившего желания.

— О да, это было бы... круто, и так волнующе... А что, если... — продолжила Аня, её смелость росла с каждой секундой, — мы найдём какой-нибудь заброшенный пляж, но рядом с дорогой? Наденем что-то совсем экстремальное — ты, например, такие стринги... — Она покраснела ещё сильнее, её голос дрогнул, и она попыталась подобрать слова. — Они бы... ну, почти ничего не прикрывали... А я... — Она сжала губы, её дыхание сбилось, — в бикини, но... только из ниточек, почти ничего... понимаешь? И будем купаться, зная, что кто-то может проехать мимо и увидеть.

Она замолчала, её взгляд метнулся к его лицу, потом вниз, к его плавкам, и тут же обратно. Её сердце заколотилось быстрее, она представила это — его в стрингах, где ткань едва держится, прикрывая только самый кончик, а всё остальное открыто солнцу и случайным взглядам; себя в тонких ниточках, которые ничего не скрывают, а лишь дразнят. Её бёдра сжались, тепло разлилось ниже живота, и она украдкой посмотрела на него снова. Ткань на его плавках оттопыривалась вперёд, выдавая его твёрдость. Сквозь узкую щель между плавками и его гладким, загорелым лобком проглядывала кожа — загорелая, тоже идеально гладкая. Капля влаги блестела на плавках, просочившись через ткань, и это зрелище заставило её сердце заколотиться.

— Я... я представляю тебя в них... — начала она, её голос был слабым, дрожащим, и она снова запнулась, подбирая слова. — Как ты... ну... весь такой... — Она сглотнула, её щёки пылали. — Как у тебя... выпирает, какой он... большой, и... всё видно... Ты выглядишь... — Она прикрыла рот рукой, словно пытаясь остановить себя, но потом убрала её и закончила: — Потрясающе. Просто... не могу отвести глаз.

Максим издал тихий стон, его рука невольно легла на бедро, близко к плавкам. Он застонал, сжимая песок в кулаке. Его взгляд вернулся к её бикини, где прозрачная ткань обтягивала её киску, открывая каждую деталь — припухшие губки, блестящие от желания. Его член дёрнулся под тканью, натягивая её ещё сильнее, и она заметила, как капля его возбуждения, проступившая на треугольнике, увеличивается. Он продолжил, его голос дрожал от возбуждения:

— А еще можно... — предложил он, — найти какой-нибудь укромный пляж и... снять всё. Искупаться голыми. Но так, чтобы кто-то мог случайно нас увидеть.

— О... да, я бы хотела... — голос Ани дрогнул, её щёки вспыхнули, но она продолжила, её глаза блестели. — Снять всё, сбросить бикини прямо на песок и зайти в воду голой... И стоять, с каплями на коже, зная, что кто-то может выйти из-за кустов и застать нас. Это было бы... страшно и так возбуждающе. Я бы покраснела, но мне бы нравилось, что они видят меня такой — совсем голую, рядом с тобой, и мы бы дразнили их одним своим видом.

— Да. Чёрт, да. И пусть кто-то смотрит. Пусть видят, какая ты красивая, какая мокрая... А я... я бы показал им, как сильно ты меня заводишь.

Их взгляды снова встретились, и теперь они не просто смотрели — они пожирали друг друга глазами. Аня чувствовала, как её киска пульсирует, как влага пропитывает её трусики ещё сильнее, и знала, что он видит это. Они сидели так близко, что жар их тел почти сливался в один. Их голоса дрожали, слова становились всё смелее, а взгляды — откровеннее. Воздух между ними был пропитан напряжением, которое уже невозможно было сдерживать. Они оба балансировали на грани, и каждый новый план, который они придумывали, подливал масла в этот пожар. Их возбуждение нарастало с каждым словом, с каждым взглядом, и всё что обсуждали, уже казалось не просто фантазией, а чем-то, что они оба хотели воплотить прямо сейчас.

Они замолчали на секунду, а затем Аня села, подтянув колени к груди, но тут же распрямила ноги, позволяя ему видеть себя полностью. Её бикини были такими маленькими, что едва держались. Треугольник трусиков натянулся на её киске, обрисовывая её припухшие губки, блестящие от влаги, которая пропитала ткань после оргазма. Завязки на бёдрах врезались в кожу, подчёркивая её стройные ноги, а попка, почти голая, выглядела гладкой и упругой, с тонкой полоской ткани, утопающей между ягодицами.

Максим смотрел на неё, его дыхание стало глубже. Его взгляд скользил по её телу — от маленьких аккуратных грудей, где соски торчали сквозь тонкую ткань бикини, до её киски, обтянутой мокрыми трусиками, которые выдавали каждую деталь её возбуждения. Его член под узкими плавками стоял как кол — твёрдый, напряжённый, пульсирующий от желания.. Ткань натянулась до предела, треугольник спереди оттопырился, обрисовывая его длину и толщину так чётко, что скрывать было нечего. Головка проступала под тканью, округлая и набухшая, влага уже начала просачиваться сквозь плавки, оставляя тёмное пятно у самого края. Тонкие полоски по бокам врезались в его бёдра, подчёркивая контраст между загорелой кожей и чёрной тканью.

— Я представляю тебя совсем без одежды — начал он, его голос был хриплым, полным восхищения. — Ты выглядишь... как мечта.

Аня сглотнула, её щёки вспыхнули, но его слова разожгли в ней новый жар. Она посмотрела на него, её взгляд скользнул по его телу, и она ответила, её голос дрожал от возбуждения:

— Максим... — выдохнула она, её голос дрожал от восхищения. — Я тебя тоже... Твой... он такой... красивый. Твой лобок, он такой гладкий, как будто ты специально... для этого. И ствол... он такой твёрдый, такой... идеальный. Я не могу оторваться.

Её слова ударили в него, как ток. Максим застонал, его рука снова невольно сжала песок, а бёдра слегка дёрнулись. Он посмотрел на неё, на её микро-бикини, где прозрачная ткань обтягивала её киску — припухшие губки, блестящие от её собственного желания, были видны так чётко, что он мог разглядеть каждую деталь.

— Аня... твои бикини... Они такие... маленькие. Я вижу твои соски, как они торчат, и это... это невероятно. — А эти трусики... они обтягивают тебя так, что видно всё — как ты мокрая... там. Твоя киска... она просто... черт, я вижу всё, — прошептал он, его голос сорвался. — Она такая нежная, такая мокрая. Эти трусики... они ничего не прячут, и это сводит меня с ума.

Они продолжали, их фантазии становились всё безумнее.

— А ещё... — она замялась, опустив глаза на песок, её пальцы нервно теребили край полотенца. — Представь, мы идём на людный пляж. Ты... ну... в таких стрингах... — Она покраснела ещё сильнее, её голос стал тише, почти шёпотом. — Они из тонкой ткани, знаешь, почти как вуаль, сквозь которую всё... просвечивает. И спереди... там... что-то вроде... прорези, не знаю, как сказать... — Она замолчала, прикусив губу, её взгляд метнулся к его плавкам, потом обратно. — Пока ты... спокойный, всё вроде бы спрятано, но если... если тебя... ну... заведёт, то... — Она сжала бёдра, её дыхание сбилось, и она наконец выпалила: — Твой... член... он бы вырвался наружу через эту щель, и все бы увидели.

Её слова повисли в воздухе, и она тут же прикрыла лицо рукой, словно пытаясь спрятаться от собственной смелости. Но Максим смотрел на неё, его глаза блестели, и это подтолкнуло её продолжить. Она убрала руку, её голос стал чуть твёрже, но всё ещё дрожал.

— А я... я бы была голая, только с краской на теле, как будто это купальник, — сказала она, её взгляд стал мечтательным, несмотря на стыд. — Тонкие полоски краски на груди... и ниже, вокруг... там... — Она снова замялась, её щёки пылали, но она заставила себя говорить. — И твои стринги мы бы тоже покрасили, какими-нибудь яркими мазками, чтобы они казались почти настоящими. Мы бы шли по пляжу, делали вид, что всё нормально, а вокруг толпа — люди шепчутся, пялятся, не могут отвести глаз. А потом... мы бы зашли в воду...

Она замолчала, представляя это, и её дыхание стало тяжёлым. Максим наклонился ближе, его голос был хриплым:

— И что дальше?

Аня сглотнула, её глаза блестели от возбуждения, и она продолжила, её слова лились быстрее, будто она не могла остановиться.

— Мы бы вышли из воды... мокрые, голые, не прячась... — Она посмотрела на него, её взгляд скользнул по его плавкам, где его член уже выпирал, и её киска сжалась от этой мысли. — Твои стринги... эта тонкая ткань стала бы совсем прозрачной, и та прорезь... она бы раскрылась, и твой... — Она снова запнулась, её голос дрогнул, но она продолжила: — Он бы торчал наружу, твёрдый, блестящий от воды, прямо у всех на виду. А краска бы стекала с твоих бёдер, по ногам... И я бы стояла рядом... совсем голая... Краска бы капала с моей груди, с живота, с... — Она сжала руки в кулаки, её соски заныли под тканью. — Моя кожа бы блестела, всё бы открылось, и все бы смотрели — на тебя, на меня, на нас... Это было бы... безумно, так жарко, так... стыдно и... невероятно.

Максим смотрел на неё, его дыхание было тяжёлым, почти прерывистым, глаза потемнели от желания. Её слова — дрожащие, смелые, полные стыда и страсти — ударили в него, как волна. Его член под плавками напрягся ещё сильнее, ткань оттопырилась до предела, выдавая его состояние. Он наклонился ближе, его голос стал хриплым, полным восхищения и едва сдерживаемого жара.

— Аня... черт, это... это гениально, — выдохнул он. — Мы бы вышли из воды... мокрые, блестящие. — Ты бы стояла рядом, голая, с этой краской, стекающей по твоей коже... капли бы падали с твоей груди, с твоего живота... с твоей киски... Мои стринги... стали бы прозрачными, и та прорезь спереди... и все бы увидели, как сильно ты меня завела. Все бы смотрели на нас... И мы бы не прятались, мы бы прошлись так вдоль берега, чувствуя каждый взгляд, каждый шёпот вокруг... Это было бы... как пожар, как взрыв, стыдно до дрожи и так... так дико горячо, что я бы не выдержал.

Это стало последней каплей. Их взгляды, прикованные к едва прикрытым телам друг друга, их слова, их фантазии — всё смешалось в один горячий вихрь. Аня почувствовала, как её киска сжимается, пульсирует, как жар между ног разливается волной, поднимаясь от низа живота к груди. Её соски, твёрдые и чувствительные, заныли под тонкой тканью бикини, словно прося прикосновения. Её грудь вздымалась, и она не смогла сдержать тихий стон. Её трусики, уже влажные, пропитались ещё сильнее — горячая волна выплеснулась из неё, стекая по внутренней стороне бёдер, оставляя блестящие дорожки на коже. Её тело выгнулось чуть назад, бёдра дёрнулись, и она отдаваясь этому ощущению, чувствуя, как её оргазм захлёстывает её, как море, в котором они только что представляли себя.

Одновременно Максим напрягся, сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и издал низкий, протяжный стон. Его член пульсировал, толстый и твёрдый, головка проступала под материалом, набухшая и горячая. Аня видела, как он продолжает дёргаться, от её слов, её вида, её дрожащего тела. Влажное пятно стремительно расползлось по треугольнику спереди — тёплая обильная струя спермы выплеснулась из него, пропитывая ткань, стекая по гладкому лобку и внутренней стороне бедра. Его лицо исказилось от удовольствия — глаза полуприкрыты, губы приоткрыты, а дыхание вырывалось короткими, резкими толчками. Его член выплёскивал всё, что он сдерживал, и это зрелище только усилило её собственный оргазм.

Они кончили одновременно, не касаясь друг друга, только от взглядов и слов. Аня ощутила, как её тело содрогается, как горячая волна прокатывается от низа живота к груди. Её микро-трусики стали ещё влажнее, пропитываясь её оргазмом, и она чувствовала, как жидкость стекает по внутренней стороне бёдер. Её дыхание было рваным, ноги дрожали, а глаза закрылись от интенсивности ощущений. Она стиснула песок пальцами, пытаясь удержаться, но волна удовольствия была слишком мощной.

Секунды тянулись бесконечно. Они оба замерли, тяжело дыша, их тела блестели от пота и воды, а их трусики — теперь окончательно промокшие — стали свидетелями их общего экстаза. Аня открыла глаза, встретившись с его взглядом. Её щёки пылали от стыда, но в его глазах она увидела только восхищение.

— Это было... — начал он, его голос был слабым, но полным восторга, — это было лучшее, что я мог представить.

Аня кивнула, её губы дрожали, но она улыбнулась.

— Да... я... я не думала, что так можно... просто от слов.

Аня рухнула на полотенце, её дыхание было рваным, грудь вздымалась, а ноги дрожали, не в силах сомкнуться. Максим откинулся назад, его руки расслабились, но пальцы всё ещё подрагивали, а плавки, теперь полностью промокшие, облепили его член, показывая его форму даже после пика. Их взгляды встретились — мутные, полные восторга и лёгкого стыда, — и они знали, что этот момент связал их сильнее, чем любое прикосновение. Они молчали, глядя друг на друга, и понимали, что их фантазии, их планы, их взаимное влечение только начинают разгораться. Песок под ними был тёплым, солнце слепило, а их тела, едва прикрытые и пропитанные желанием, обещали, что это только начало.