Все персонажи старше восемнадцати лет.

— --

«О Боже! Не уверен, что смогу ещё долго сдерживаться!» — мысленно воскликнул Гэвин.

Он был на грани. Ноги дрожали, а твёрдый член ныло от желания. Головка его члена прижималась к нежной плоти Мэллори, словно стучась в дверь её горячего лона. Ему безумно хотелось ворваться внутрь этой прекрасной девушки — девушки его мечты. Она стояла перед ним голая, прогнувшись, с высоко задранной попкой, но он не осмеливался двинуться дальше: за ними наблюдала дюжина глаз.

Его благородная натура шептала: «Сопротивляйся этому животному порыву». Но низменные инстинкты кричали: «Давай! Возьми её! Ты же хочешь этого! Видишь, как её киска истекает соком? Она готова и жаждет этого не меньше тебя!»

— --

Мэллори была обнажена, уязвима и возбуждена до предела. Она стояла, наклонившись вперёд, выставляя свою аппетитную попку перед Гэвином. Его член касался её промежности, и это сводило её с ума не меньше, чем его.

Мысли путались в голове: «Боже, это настоящая пытка! Я так хочу его член! Он уже между моими губками. Один рывок, лёгкое движение бёдер — и он окажется внутри меня до упора. Это ожидание убивает! Я знаю, как классно это будет. Какая изысканная агония!»

Но тут её пронзила пугающая мысль, от которой кровь застыла в жилах: «А что, если он не войдёт в меня своим толстым членом?»

— --

### Май (ранее в этом году)

— Привет, Мэллори, — сказал Гэвин. Двадцатилетний парень спустился к почтовым ящикам жилого комплекса, чтобы забрать семейную корреспонденцию, и заметил девушку, которая вскоре должна была закончить школу. Она внимательно смотрела на письмо в руках.

Ему всегда было приятно её видеть. Он давно был влюблён в эту симпатичную юную блондинку. Они жили на одной улице и учились в одной школе. Когда она поступила на второй курс, он только переехал в город и начал третий. Впервые он встретил её на автобусной остановке и сразу почувствовал влечение. Ей он тоже нравился, но только как друг. Выйти из «френдзоны» ему так и не удалось.

Всё школьное время у неё был парень — Паркер. Хороший парень: высокий, красивый, крепкий. Он был звездой в трёх видах спорта и капитаном бейсбольной команды на последнем курсе.

Гэвин не мог с ним тягаться. Высокий, худощавый, совсем не спортивный, он состоял в научном клубе, а самым большим его школьным достижением было место второстепенного автора в школьной газете.

Мэллори же блистала в школе. Горячая блондинка была чирлидершей, её выбрали королевой бала возвращения домой, а на выпускном она с Паркером стали королём и королевой. К тому же она играла главные роли в школьных спектаклях.

— Привет, студент, — ответила Мэллори. Она мельком улыбнулась и снова уткнулась в письмо.

Гэвин собрал почту своей семьи и спросил:

— Что читаешь?

Она выглядела встревоженной:

— Это письмо из государственного университета. В прошлом месяце мне сообщили, что я в списке ожидания. Это может быть окончательное решение.

Её рука дрожала, пока она вскрывала конверт. Через мгновение она радостно закричала:

— Я принята! Меня взяли!

Она запрыгала от счастья, подскочила к Гэвину и обняла его. Её мягкие, упругие груди прижались к его торсу, твёрдые соски дразнили кожу сквозь одежду, пока она подпрыгивала. Письмо выпало из её рук.

— Отличные новости! — сказал он и в шутку добавил: — Раз мы опять будем учиться вместе, наверное, сможем делить место в автобусе, как раньше.

Она рассмеялась и отстранилась. Конечно, этого не случится — у обоих теперь были машины, но шутка её повеселила. Два года они ездили в школу Мак-Кинли вместе, болтая каждый день.

Гэвин поднял письмо с земли, взглянул на него и сказал:

— Это условное принятие.

— Я заметила, — ответила она. — Это значит, что мне нужно сохранить оценки и закончить школу?

Он прочёл письмо внимательнее:

— Да, но ещё тебе нужно пройти курс рисования, прежде чем тебя допустят к программе графического дизайна. Ты брала музыку и театр в школе, а они требуют базовый курс искусства на уровне колледжа.

— Ох…

— Если сделаешь это, — продолжил Гэвин, — сможешь начать учёбу в сентябре.

— Где мне его взять?

— В университете есть две летние сессии. Майская уже идёт, следующая начинается в июне.

— Боже, надеюсь, там есть нужный курс, — сказала она, внезапно испугавшись, что осенью не попадёт в вуз.

— Мы можем проверить и записать тебя прямо сейчас.

— Поможешь мне? — попросила Мэллори. — Не хочу всё испортить.

— Конечно. Пойдём ко мне, я сделаю это онлайн.

— Спасибо! Ты всегда был таким хорошим другом.

Он улыбнулся, но внутренне поморщился от слова «друг». Пока они шли к его дому, он спросил:

— Как дела у Паркера?

— Отлично, — ответила она. — Его взяли в команду «Филлис».

— Серьёзно?

— Да, — кивнула она. — После выпуска он будет играть в летней лиге. Надеется попасть на весенние сборы во Флориде, чтобы пробиться в основной состав.

— Ничего себе! Круто, но тебе будет тяжело без него.

— Мы расстались.

Гэвин удивлённо посмотрел на неё. Она смущённо хихикнула:

— Знаю, это шок. Он классный парень. Мы встречались три года, и я бросила его, хотя он ничего плохого не сделал. Он был идеальным бойфрендом.

Она пожала плечами и с лёгкой улыбкой сказала:

— Я люблю его, но он был моим первым и единственным парнем. Практически единственным, кого я целовала. Что мне делать? Выйти за него замуж? Мне всего восемнадцать. Я думала об этом, но боюсь, что через два года, пять лет или когда-нибудь я проснусь и скажу: «Я так и не пожила». Поэтому я с ним рассталась. Теперь он свободен и может ехать куда угодно за своей бейсбольной мечтой, а я живу жизнью свободной девушки.

Гэвин подумал: «Это мой шанс». Он спросил:

— Разговор, наверное, был нелёгким?

Она вспомнила тот день. Это было неловко.

— --

### Начало мая

— Ты бросаешь меня? — удивился Паркер.

— Да. Мне нужно это сделать, — грустно сказала Мэллори.

— Говоришь, я ничего не сделал? И нет другого парня? — растерянно спросил он.

— Ты замечательный, и никого другого нет. Я делаю это для себя. Мы встречались всю школу. Это было чудесно, но и ограничивало меня. Может, это звучит неблагодарно, но из-за того, что мы всегда были вместе, я многого не попробовала.

Слёзы выступили у неё на глазах:

— Я люблю тебя. Я ценю всё, что у нас было. Но ты ведь понимаешь, о чём я? Ты тоже не тусил с друзьями, не ходил на охоту или рыбалку, потому что был со мной. Сколько красивых девушек ты не поцеловал из-за меня?

— Да, но мне это не мешало, — искренне ответил он.

Она верила, что он так думает сейчас.

— А вдруг позже ты передумаешь? И что тогда? Сейчас то время, когда мы должны пробовать новое, экспериментировать.

В его голове щёлкнуло. Он её любил и знал, что никогда не пожалеет о том, что не целовал других. Но сказал:

— Ты так чувствуешь, да? Это твои страхи и сожаления.

— Да, — призналась она.

— Я могу что-то сказать или сделать, чтобы ты передумала?

Слёзы текли по её щекам. Она покачала головой. Он вытер ей слёзы и принял её решение. Он хорошо её знал: она не принимала решений спонтанно. Это было обдуманно и окончательно.

— Значит, это прощание? — спросил он.

— Да. Прости.

— Я люблю тебя. Уважаю твой выбор. Можно нам… — он замялся. — Что?

— Можно нам заняться любовью в последний раз?

— Да, — улыбнулась она. — Я хочу этого.

Они занялись любовью страстно. Она взяла его член в рот, он довёл её языком до оргазма. Она оседлала его, а он играл с её грудью. Потом перевернул её и вошёл сзади, в позе по-собачьи. Оба достигли пика.

Когда страсть улеглась, они поцеловались на прощание и пожелали друг другу счастья. С тех пор они виделись, здоровались, но не больше.

— --

### Настоящее время

Гэвин повторил, выведя её из задумчивости:

— Наверное, это был тяжёлый разговор для вас обоих.

Она смахнула слезу:

— Да. Мне пришлось это сделать ради себя. Он понял. Мы занялись любовью в последний раз и разошлись.

Они молча дошли до его дома и поднялись в его комнату. Гэвин включил компьютер и начал искать летние курсы.

— Есть куча базовых курсов рисования, — сказал он, прокручивая список. — Пропустим те, что уже начались. Остаётся пять в июне. Три полные. У тебя выбор: «Введение в основы рисования» в час дня или «Введение в рисование фигур» в семь вечера.

— У меня на лето запланирована дневная работа, — сказала Мэллори. — Не хочу терять деньги. Запиши меня на вечерний.

Гэвин начал вводить данные.

— Какой у тебя email?

Она продиктовала. Через пару минут он сказал:

— Готово. Через день-два придёт подтверждение.

— Спасибо, что помог!

— Не за что, — улыбнулся он. — Надеюсь, ты не против, но я тоже записался. Инженерам советуют брать курсы из других областей для разностороннего опыта. Мне нужен выборный предмет. Я мало знаю об искусстве, но думаю, даже если тема скучная, с подругой в классе будет терпимо.

— Понимаю. Нет проблем. И можем ездить вместе.

Они рассмеялись. Он обрадовался, что она не против его присутствия. Всё, что он сказал, было правдой. Он лишь умолчал: «Почему бы не взять курс с горячей девушкой, которая недавно рассталась с парнем? С той, в которую я давно влюблён».

— --

### Июнь

Курс рисования проходил по вторникам и четвергам в 19:00. Гэвин и Мэллори ездили вместе — он был за рулём. На первое занятие они приехали раньше, чтобы он показал ей кампус.

— Красивое место. Здания будто из Средневековья, — заметила она.

Он мягко рассмеялся:

— Большинство зданий в американских университетах строят в готическом стиле. Они похожи на замки. Даже новые выглядят старыми.

— Вот там наш класс, — указал он на величественное каменное здание с башенками по краям.

Они вошли внутрь и нашли аудиторию — просторное, хорошо освещённое помещение. Вокруг центральной сцены стояли дюжина столов и мольбертов. Несколько человек уже были там. Мэл и Гэвин сели за соседние столы и стали ждать. К началу занятия все четырнадцать мест заняли пять девушек и девять парней.

— Бонсуар! Добрый вечер, класс! — громко сказала преподавательница с лёгким французским акцентом, входя на сцену. Она улыбнулась:

— Меня зовут Мари Немур, и это курс «Введение в рисование фигур». Если вы здесь не за этим, мои друзья, вы в неправильной комнате.

Класс засмеялся. Мэллори шепнула Гэвину:

— Она мне нравится.

Когда смех стих, Мари риторически спросила:

— Зачем изучать рисование?

Она сделала паузу и продолжила:

— Потому что рисунок — основа архитектуры, скульптуры и живописи. Это ключ к творчеству. Рисование необходимо для художественного обучения.

— Я учу через практику. Я покажу вам базовые принципы, и вы будете много рисовать. Очень много. Я не буду оценивать ваши работы как таковые, а посмотрю, как вы овладеете техниками и насколько эффективно донесёте замысел. Смогли ли вы передать то, что хотели? Понял ли зритель? Мне не важно, понравится ли это ему или мне. Главное — поняли ли мы, что вы хотели сказать.

— Это курс рисования фигур, так что мы будем рисовать человеческое тело. Если вас смущает нагота, уходите сейчас и снимитесь с курса. Вам придётся рисовать обнажённых моделей.

Мари замолчала, оглядев комнату. Никто не двинулся.

— Бон. Хорошо. Вы, наверное, слышали о бюджетных проблемах штата — пенсии, детские сады. Бюджет университета урезали, и мы пострадали. У нас нет денег на наёмных моделей для летних курсов.

— Единственный выход — вам самим по очереди быть моделями. Я проверила: все в классе старше восемнадцати. Если вам некомфортно позировать голышом, уходите сейчас.

Раздался скрип стульев. Две студентки — худая азиатка и девушка в хиджабе — встали, собрали вещи и вышли.

Мари молчала, пока они покидали класс, затем извинилась:

— Простите, но искусство всегда первое под ударом. Придётся нам это пережить. Простите за каламбур.

Гэвин подумал: «Я бы ушёл, если бы знал, что придётся раздеваться перед всеми». Он взглянул на Мэллори — она выглядела обеспокоенной.

Она шепнула:

— Я между молотом и наковальней. Не хочу раздеваться, но если я выйду, меня не примут в университет.

«Точно, — подумал он. — Она будет голой!»

Внезапно идея с принудительной наготой показалась ему не такой уж плохой. «Ладно! Мэллори должна пройти этот курс, значит, она разденется. Я стерплю любое смущение, чтобы увидеть её шикарное тело».

Он сочувственно посмотрел на девушку, в которую был влюблён годами, и сказал:

— Не переживай, я буду с тобой до конца.

— О, спасибо! Ты такой хороший друг!

Мари начала лекцию о базовых техниках рисования, демонстрируя их на компьютере, который выводил изображение на экраны в студии. Затем сказала:

— Применим эти техники. Первое задание — нарисуйте свою руку, правую или левую, не важно. Карандашом, ручкой, углём или мелком. У вас десять минут.

Она спустилась со сцены и прошлась среди студентов. Смотрела, улыбалась, но не комментировала.

Гэвин шепнул:

— Я нервничаю. Первый проект, а я не умею рисовать.

Мэллори хихикнула:

— А как же я? Университет официально заявил, что я не умею рисовать!

Они посмеялись и принялись за дело. Гэвину было сложно, Мэллори справлялась легче — у неё был талант и артистический склад.

— Время вышло! — весело объявила Мари.

На экранах появился детский рисунок.

— Это рука, нарисованная пятилеткой, — сказала Мари. — Линии дрожат, пальцев только три, но она справилась. Мы поняли, что она хотела показать. И это мило.

Затем появились известные изображения рук: «Молящиеся руки» Дюрера, сжатый кулак — символ коммунизма, руки с потолка Сикстинской капеллы Микеланджело.

— Вот другие рисунки, — продолжила Мари. — Они точнее и реалистичнее. Каждый рассказывает историю: whimsy, благоговение, сила, жизнь. Вот что такое искусство — самовыражение. Чем лучше вы рисуете, тем лучше доносите свою историю.

— Для следующего задания нужна модель. Будем идти по алфавиту. Эбигейл Адамс — наша первая модель. Раздевайтесь и выходите на сцену.

Обычная худая девушка среднего роста встала. Она выглядела встревоженной. На ней было спортивное тёмно-синее платье из хлопка. Брюнетка медленно стянула его через голову. Под ним оказались такие же тёмно-синие трусики. Она помедлила, прежде чем снять и их.

Оставив одежду на стуле, она вышла на сцену. Грудь у неё была плоской, бюстгальтер она не носила. Нервная, бледная, без изгибов тела, она спросила, заикаясь:

— К-как мне встать?

У неё была мальчишеская фигура: ни груди, ни попки, маленькие розовые соски. Внизу она была полностью выбрита. Гэвин задумался, зачем она это сделала. Лицо некрасивое, женственных форм нет — вряд ли она популярна у парней, так зачем брить там?

Мари подошла к коробке с реквизитом у сцены, достала пачку и сказала:

— Вы стройная, как танцовщица. Встаньте как балерина в этом. — Она протянула Эбигейл пачку.

Студентка надела её, и Мари поставила её в позу:

— Правая нога перед левой. Руки вверх, сделайте круг над головой. Пальцы вместе. Бон.

Все в классе видели Эбигейл с разных ракурсов, окружая её.

— Рисуйте, мои друзья.

Гэвин смотрел на невзрачную девушку. Её нагота его заинтриговала. Он пялился на её маленькие груди и выбритую промежность. Удивился, когда почувствовал эрекцию. «Ну ты и пёс! Похотливый ублюдок! Хотя, давно не было», — мысленно отругал он себя.

Эбигейл закрыла глаза, будто желая отгородиться от зрителей. Ей было трудно держать позу — она дёргалась и ёрзала, словно перебрала кофе. Её смущение и дискомфорт были очевидны.

Мэллори шепнула:

— Бедняжка. Она так нервничает, что не может стоять спокойно.

Мари была разочарована моделью, но не удивлена — вот что бывает, когда нет профессионалов. Проходя среди студентов, она заметила, что многие ещё не начали рисовать.

— Не знаете, с чего начать? — спросила она.

Мари подошла к компьютеру:

— Вижу, некоторые растерялись. Хороший способ — обозначить границы листа. Поставьте метку сверху и снизу — рисунок должен уместиться между ними. Здесь это будет макушка головы и подошвы ног.

Она рисовала, объясняя:

— Проведите вертикальную линию между метками — это центр модели. В данном случае — от середины головы до щиколоток, на которых она стоит. Теперь отметьте самую широкую часть — тут это пачка. Добавьте линию для ширины и наклона плеч.

— Дальше просто: добавьте голову, торс, руки, ноги. Потом детали. Используйте штриховку для объёма и глубины.

Её советы вдохновили всех. Они забыли, что Эбигейл — девушка, показывающая свои интимные места. Теперь она была объектом искусства. Студенты увлечённо пытались передать изгиб её бёдер или страх в её глазах.

Эбигейл же не забывала о своей наготе. Её маленькие соски затвердели. Она продолжала ёрзать и краснеть, что усложняло задачу.

— Бьен жуэ. Молодцы, класс. Сделаем ещё один рисунок, — сказала Мари.

Она была недовольна моделью, но всё же поблагодарила:

— Мерси боку. Спасибо, Эбигейл. Можете спуститься. Роберт Бенсон, раздевайтесь и выходите вперёд.

Толстый, неряшливый студент встал и начал снимать одежду. Эбигейл вернулась к стулу и быстро оделась. Её лицо оставалось красным ещё минут пятнадцать.

Роберт был волосатым и тучным. Он поднялся на сцену. Его маленький член едва выглядывал из густой тёмной поросли лобковых волос. Он улыбнулся.

— Фу, — шепнул Гэвин Мэллори. — Он отвратителен.

— Да, у него лишний вес, — согласилась она. — Но посмотри на его улыбку. Он владеет собой.

Мари внимательно оглядела его и сказала:

— Думаю, из вас получится отличный Будда. Сядьте на пол. Правое колено вверх, правая рука на колене. Левую ногу подтяните к телу спереди. Пусть левая рука свободно лежит на левом колене. Улыбайтесь. Вы — счастливый Будда.

Роберт расположился, как она велела. Гэвин порадовался, что его хозяйство скрыли толстый живот и левая нога.

— Коммансе. Начинайте, — скомандовала учительница. — Определите границы рисунка, как раньше. Линия сверху и снизу. Найдите самую широкую часть — здесь это колени. Зафиксируйте ширину и наклон плеч.

На этот раз класс приступил к работе быстрее. Мари дала им время, а затем сказала:

— Мерси, Роберт. Можете вернуться на место.

Он вернулся к своему столу и оделся.

— Бон травай! Хорошая работа, класс. На сегодня достаточно. Оставьте свои наброски на моём столе. Не забудьте подписать их, — объявила Мари.

Все собрались и разошлись по домам. В машине Гэвин признался:

— Я боюсь, что на следующем занятии мне придётся раздеваться на сцене.

— Это пугающая мысль, — ответила Мэл. Её тоже напугала эта перспектива, когда учительница впервые об этом заговорила, но теперь страх отступил, уступив место любопытству. Это вписывалось в её новый девиз — быть смелее и пробовать новое.

Она небрежно спросила:

— Ты когда-нибудь был голым на людях? Ходил купаться нагишом или бывал на нудистском пляже?

Он нервно рассмеялся:

— Нет, но я фантазировал о нудистском пляже, где сотни красивых голых женщин вокруг.

— Я тоже не пробовала, но думала об этом, — призналась она. — Часть меня боится, а часть любопытствует. Может, во мне живёт скрытый эксгибиционист. А тебя случайно не заставали голым или ты кого-то не подловил?

Ему не хотелось отвечать. Он перехватил инициативу:

— А тебя?

Она уловила его настороженность.

— Боишься, что я тебя подставлю? Ты расскажешь что-то стыдное, а я скажу, что у меня просто юбку ветром задрало и трусики мелькнули?

Она посмотрела на него прямо и сказала:

— Ладно, давай по правилам. Первое — должно быть действительно стыдно. Второе — должна быть обнажённая плоть. И третье, чтобы юристы были довольны… — Она рассмеялась над своей шуткой. Какие юристы? Они были вдвоём в машине.

Улыбнувшись обворожительно, она закончила:

— Третье — случай должен быть после твоего восемнадцатилетия.

— Справедливо, — согласился он. — Спасибо, что защитила меня от детского порно.

Они оба рассмеялись.

Мэллори начала:

— Слышал про мой кошмар на выпускном?

Он покачал головой:

— Нет.

— Мы с девчонками собрались у Бет Уильямс дома, чтобы нарядиться, сделать причёски и макияж. Парни тоже пришли туда. Они арендовали лимузин, чтобы ехать на бал. Родители заглянули посмотреть на нас в нарядах и пофотографировать.

— Всё шло отлично. Моё платье было шикарным: светло-розовое, А-силуэта, без плеч, в стиле принцессы. С кружевным V-образным вырезом. Верх прозрачный, но вокруг груди — нет, там был встроенный лифчик для поддержки и скромности. Ещё небольшой шлейф сзади.

Гэвин смотрел на неё с недоумением. Она могла бы говорить на греческом — он всё равно бы не понял. Поняв, что описание платья для типичного парня — тёмный лес, она упростила:

— Платье без бретелей, длинное, ткань красиво струилась по полу вокруг меня. Это добавляло гламура и шуршало при ходьбе.

— Мы устроили большое представление. Родители восхищались нами и делали кучу снимков. Сначала групповые фото, потом парные. Я отошла, чтобы родители Бет могли сфотографировать её с Джорджем.

Она рассмеялась, вспоминая:

— Я пошла, а платье осталось. Джордж наступил на шлейф. Мои сиськи выскочили наружу. Все родители и друзья их увидели. Боже, как стыдно!

Она покраснела, вспоминая, и скрестила руки на груди, как в тот день. Потом расхохоталась, и Гэвин присоединился.

Когда смех утих, она сказала:

— Не нужно говорить, как я была унижена.

Она была в хорошем настроении и продолжила:

— Расскажу ещё одну историю, а потом твоя очередь. О Боже, это было в прошлые выходные. Утро воскресенья. Я спустилась на завтрак, уставшая и с похмелья — накануне здорово оторвалась. На мне была моя обычная одежда для сна: трусики и мягкая хлопковая футболка до колен.

— Папа сидел за столом, читал газету. Сказал «Привет», не глядя на меня. Я налила кофе, поставила чашку на стол и наклонилась за сливками — они стояли рядом с его чашкой. Он опустил газету и, желая помочь, подвинул их ко мне со словами: «Вот, держи».

— А потом его глаза чуть не вылезли из орбит. Он уставился на меня. Я замерла, не понимая, что происходит. Прошло несколько секунд, и он сказал: «Прости», отводя взгляд.

— Я была сонная, в полудрёме. Спросила: «За что прости?» Он посмотрел мне в глаза, потом на грудь. Я опустила взгляд и увидела, что моя правая сиська торчит наружу. Он видел её целиком! Сосок стоял твёрдый и гордый.

— У моей футболки спереди пуговицы, и я не заметила, что расстегнула больше обычного. Когда наклонилась, ткань отвисла. Моя грудь и папа устроили настоящий поединок взглядов. Я поправила футболку, прикрылась. Его лицо покраснело, он встал и вышел из комнаты.

Она покраснела, криво улыбнулась и сказала:

— Бывает. Что поделаешь? Твой черёд.

Гэвин был ошеломлён:

— Это были две реально стыдные истории. Мне жаль это говорить, но моя хуже.

— Серьёзно? Тогда рассказывай.

— Ты знаешь Сесилию, жену моего брата?

— Да. Она милая. Обожаю её британский акцент.

— Вскоре после моего восемнадцатилетия она приехала к нам познакомиться с родителями. Брат объявил, что они помолвлены. Её поселили в моей комнате. Однажды днём я зашёл туда за вещами. Увидел её открытый чемодан — чулки, лифчик, всякое такое. У меня встал, и я сделал ужасную вещь.

Она кивнула, подбадривая:

— Давай, делись.

— Я думал, что дома никого нет. Расстегнул шорты, спустил трусы и начал дрочить. Вдруг дверь распахнулась, и вошла Сесилия. Застукала меня с членом в руке прямо у её чемодана.

— Я застыл. Хотелось провалиться сквозь землю. Она глянула на мой член, улыбнулась и спокойно сказала: «Привет, милый. Знаешь, у меня три брата. Мы жили в маленькой квартире под Лондоном, никакой приватности. Я сбилась со счёта, сколько раз заставала их за этим».

— Она так круто отреагировала. Сказала: «Не смущайся, все парни это делают». Улыбнулась и добавила: «Пойду поплаваю, пришла переодеться». А я как статуя — ни двинуться, ни сказать ничего не мог. Стоял с членом в руке и пялился на неё.

— А потом она разделась прямо передо мной. Постояла секунду, давая мне рассмотреть её голую. Она была шикарна. Небольшие сиськи с большими ареолами, толстые длинные розовые соски. Коричневый пушок над голой киской. Потом надела бикини и сказала: «Ты пошёл в брата. Хороший член, какая-нибудь девчонка будет счастлива».

— Закрыла чемодан, положила сверху свой лифчик и трусики — специально для меня. Сказала: «Вот, может, поможет. Если что-то прольёшь на них — не переживай, я всё равно собиралась их в стирку кинуть». И спокойно ушла. С тех пор ни слова об этом дне.

— Ух ты! — выдохнула Мэллори. А потом спросила: — Ты закончил?

Ему было стыдно признаться, но он кивнул. До дома они ехали молча.

— --

### Второе занятие

Наступил вечер четверга. Для Гэвина время тянулось медленно — он мечтал снова быть с Мэллори и надеялся увидеть её голой. Он заехал за ней. Пока она собиралась, он поболтал с её родителями.

— Здравствуйте, мистер и миссис Кармайкл. Поздравляю с поступлением Мэл в университет!

— Да, замечательно, что она будет учиться в штате осенью, — гордо сказала миссис Кармайкл.

Мэллори спустилась и коротко бросила:

— Пока, мама. Пока, папа. — И вышла. Гэвину пришлось поспешить за ней.

По дороге в университет он сказал:

— Я чувствую себя лучше насчёт курса. Мари разложила всё по полочкам. Теперь я вижу, что рисование — как математика или химия. Есть базовые элементы, которые комбинируются по-разному. У него свои правила, как электроны и протоны составляют материю.

Мэллори настроение было не на высоте. Она попросила:

— Пожалуйста, никому не говори про обязательную наготу. Мои родители с ума сойдут и заставят меня бросить курс.

— Не скажу, — пообещал он. — Поэтому ты так быстро ушла из дома?

— Да. Боялась, что ты проболтаешься моим.

Она продолжила:

— Это несправедливо. Парням можно снимать футболки когда и где угодно, а девчонки должны всегда быть чопорными и правильными. — Она выплеснула раздражение: — На ваши груди и попы никто не пялится, не оценивает. Парням легко, поэтому они не парятся из-за своих тел.

— Не всем парням так, — возразил Гэвин. — Я был тощим пацаном, ужасным в спорте. Никогда не снимал футболку.

— В школе ты был худым, но теперь подкачался. Выглядишь классно.

Он действительно прибавил в весе, в основном мышечном. Говорят про «первокурсницкие 15 фунтов», а Гэвин набрал двадцать. Это пошло ему на пользу — из костлявого мальчишки он превратился в крепкого парня.

— Спасибо, — сказал он. — А у тебя не может быть проблем с телом. Ты шикарна.

Она покраснела:

— Мило с твоей стороны, но у всех есть то, что хочется изменить. И кому охота выставляться на суд чужих глаз?

— Да, тут ты права.

Они приехали раньше и заняли те же места. Достали принадлежности и стали ждать начала.

Мари влетела в аудиторию:

— Бонсуар! Добрый вечер! Рада снова вас видеть. Надеюсь, вы рисовали как одержимые. Покажите пальцы — хочу видеть следы графита или угля!

Она поддразнивала, и класс рассмеялся. Когда смех утих, она начала лекцию:

— Что такое искусство? Французский художник Сёра сказал: «Искусство — это гармония». Джорджия О’Кифф считала, что это «красиво заполнить пространство». Для кого-то это может быть хорошо сделанный стул, горшок или нож.

— Помните слова Кристофера Хитченса: «Непростительный грех — быть скучным». Что бы вы ни рисовали, делайте это интересно. Рисуйте то, что трогает. Компреандр? Понимаете? Бон. Хорошо.

Она повторила основы рисования с первого занятия, но подала их иначе. Мари знала, что люди воспринимают информацию по-разному, и старалась достучаться до студентов разными путями, надеясь, что хоть один сработает.

— Берите ручку или карандаш. Разогреемся. Поиграйте в каракули, чертите что угодно. Это повышает визуальную грамотность и помогает обрабатывать идеи, даже когда вы не стараетесь! Экспериментируйте. Рисуйте, что придёт в голову.

— Это кажется глупым, — сказал Гэвин, выводя на бумаге кривые линии.

— Да, глупо, но весело, — ответила Мэллори, смеясь. Она рисовала круги — большие, петляющие. Её лист превратился в набросок девушки с длинными густыми кудрями.

Мари дала им закончить, а затем вызвала модель:

— Карл Байрон, раздевайтесь и выходите вперёд.

На сцену вышел высокий, пропорциональный мужчина, уверенный и загорелый. Грудь выбрита. Мари оценила его:

— Кажется, у нас метатель копья.

Она открыла файл на компьютере и вывела изображение на экраны:

— Это мужская обнажённая фигура с копьём в стиле ар-деко от Карла Мобиуса. Карл, повторите позу.

Она вручила ему четырёхфутовый шест:

— Представьте, что это ваше копьё.

Карл взял его в правую руку, расставил ноги, перенеся вес на правую, заднюю ногу. Левая рука вытянута вперёд, балансируя шест.

Класс рисовал. Одни видели его мощные бёдра, другие — член, яйца и рельефный пресс.

— Мерси, Карл. Отличная работа, — похвалила Мари. Затем объявила: — Для последнего наброска возьмём пару. Мэллори Кармайкл и Даг Дюрресс, раздевайтесь и выходите.

— О Боже! Моя очередь, — тревожно шепнула Мэл, вставая. С другой стороны комнаты поднялся парень и начал раздеваться. Гэвин смотрел на подругу, с нетерпением ожидая её обнажения. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Её охватило спокойствие.

Она расстегнула пуговицы рубашки, сняла её, показав простой белый лифчик.

— Пора шоу, — храбро сказала она, полностью разделась и вышла на сцену.

Гэвин был поражён. Её тело впечатляло: шикарная грудь с розовыми сосками, подтянутое стройное тело, упругая попка на длинных изящных ногах. Лобок украшали аккуратно подстриженные светлые волосы.

Она спокойно стояла на сцене. К ней присоединился напарник. Он был невысок для парня — одного роста с ней. Мягко говоря, неопрятен: грязный, вонючий. Каштановые волосы длинные, сальные, свисали сосульками. Тело без намёка на мускулы. Он смотрел на неё, как волк на добычу — голодно.

Мари впечатлилась Мэллори, особенно её пышной грудью.

— Великолепно, — прошептала она про себя. Тут же придумала позу:

— Сделаем копию обложки Rolling Stone с Джанет Джексон. Мэллори, шаг вперёд. Руки над головой, правая держит левое запястье. Бон.

Она принесла стул и поставила позади неё:

— Даг, ваше тело скрыто. Видны только предплечья и руки. Садитесь на стул.

Он знал эту обложку. Быстро сел и схватил её груди, как на фото.

— Ой! — вскрикнула Мэл. Она не ожидала, что он так резко её схватит, без предупреждения.

Она посмотрела на его руки. Грязные ногти вызвали отвращение. Он раздвинул пальцы — её твёрдые соски торчали между ними. Потом сжал пальцы, стиснув соски, и помял ей грудь.

— Ай! — вскрикнула она, вырвалась и гневно бросила: — Сволочь! Ты ущипнул мне соски своими грязными лапами!

Он не отрицал, лишь ухмыльнулся. Его маленький член встал и смотрел вверх. Мари подошла к нему вплотную:

— Такое поведение непростительно! Недопустимо! Убирайтесь со сцены!

Парень поплёлся к своему месту, не раскаиваясь. Одеваясь, он ухмылялся, вспоминая ощущения от её шикарных сисек в руках.

Мари повернулась к Мэллори:

— Мадемуазель, прошу прощения за его грубость. Вы в порядке?

— Да.

— Ещё раз извините. Можете вернуться на место.

Мэл была потрясена, но не пострадала. Шок от щипков прошёл. Она поняла, что её, скорее всего, ещё попросят позировать — класс маленький. Этот случай мог дать ей немного контроля, чтобы сделать опыт приятнее.

— Я в порядке, мисс Немур, — сказала она. — Позировать голой — очень личное. Я понимаю, почему нам приходится это делать. Не возражаете, если я выберу партнёра и позу? У меня есть друг в классе, Гэвин, которому я доверяю.

— Серте́ман! Конечно! Гэвин, выходите вперёд, — сказала учительница, радуясь, что девушка не травмирована и готова продолжать.

Класс посмотрел на Гэвина. Он медленно встал, взволнованный: «Круто! Я буду позировать с Мэллори!» Потом до него дошло, что все смотрят на него. «Отлично, — саркастично подумал он, — весь класс, включая Мэллори и учительницу, увидят, как я раздеваюсь».

Он сбросил одежду и высокий парень пошёл к сцене.

Мэллори отметила, как он изменился со школы. Не качок, но уже не худышка — подкачанный, крепкий. Её взгляд скользнул ниже: «Голым он выглядит классно, и член у него симпатичный».

Мари сказала:

— Спасибо, что выручили. Садитесь. Знаете обложку журнала?

— Да.

— Бон. Действуйте, — сказала она и ушла со сцены.

Гэвин остановился перед подругой и смущённо спросил:

— Ты не против, если я коснусь твоих… — Он запнулся, но сумел посмотреть ей в глаза.

— Это сиськи или грудь, и да, — ответила она. — Тут есть мутные типы. Я серьёзно сказала, что доверяю тебе. Если кто-то должен держать девочек, я рада, что это ты. У тебя хоть руки чистые.

Он кивнул и сел на стул. Она встала перед ним. Её идеальная попка оказалась прямо перед его лицом. «Боже мой! Какая у неё задница!» — подумал он.

— Готов? — нервно спросил он.

— Да, — спокойно ответила она.

Он обхватил её за рёбра и медленно поднял руки вверх. Дойдя до груди, он обнял её округлости.

— Ох, — выдохнул он вслух. Шёпотом, в восторге, добавил: — Они такие мягкие. Тёплые. Большие.

Мэллори хихикнула, услышав его неожиданный комментарий.

Мари посмотрела на неё, приподняв бровь, как бы спрашивая: «Всё в порядке?». Мэл кивнула и приняла гордую, вызывающую позу Джанет Джексон.

— Передайте её душу, — сказала учительница студентам.

Все взялись за карандаши. Мэл была куда лучше Эбигейл как модель. Не потому, что красивее — она не ёрзала и не дёргалась. Лишь раз она шевельнулась, когда эрекция Гэвина коснулась её ноги. Удивившись, она глянула вниз, поняла, в чём дело, улыбнулась и вернулась в позу.

Мари была довольна. Большинство студентов прогрессировали в рисовании, передавая образ девушки перед ними. В комнате стояла тишина — все усердно работали. Она дала им достаточно времени, а затем сказала:

— Аретте. Стоп. Пора домой.

— Ах, — класс выдохнул разочарованный вздох.

Мари рассмеялась:

— Простите, занятие окончено. Если не закончили рисунки, доработайте дома. Соберу их на следующем уроке.

Гэвин убрал руки с пышной груди Мэллори и отодвинул стул. Его эрекция больше не касалась её ноги. Они вернулись к своим местам. Ему было стыдно за стояк и наготу.

Он пошутил, повернувшись к Мэл:

— Это было что-то. Обычно я не раздеваюсь и не тусуюсь голым перед толпой по четвергам. — Он выдержал паузу перед кульминацией: — У нас дома для этого пятницы.

Она расхохоталась. Её глаза загорелись, грудь соблазнительно заколыхалась от смеха. Гэвин вытаращился на её мягкую, дрожащую плоть. Мэллори не заметила — слишком сильно смеялась. Развернувшись, она дала ему ещё один шикарный вид на свою попку, натягивая трусики.

### Гэвин на грани

Гэвин почувствовал, как его член запульсировал. Он покачал головой и сказал себе: «Интересно, утихнет ли он когда-нибудь». Он быстро оделся.

По дороге домой Гэвин сказал:

— Ты была очень спокойной и собранной на сцене. Когда назвали твоё имя, ты казалась нервной. До того глубокого вдоха я думал, ты рванёшь к двери.

— Я волновалась, — призналась Мэл. — Глубокое дыхание — это приём из актёрских курсов. У меня жуткая боязнь сцены.

— Но ты играла во всех тех спектаклях! Я никогда не замечал, что ты нервничаешь.

— Каждый раз, выходя на сцену, я трясусь. Дыхание успокаивает и центрирует меня. Ещё я напоминаю себе, что это не я там стою. Я играю роль. Почему мне нервничать? На сцене была Джанет Джексон, а не я.

Они помолчали, а потом он сказал:

— Прости, что у меня встал и я ткнулся в твою ногу.

Она улыбнулась:

— Не извиняйся. Твои руки были на моей груди. Я бы удивилась, если бы он не встал. Когда я причина чьего-то стояка, я воспринимаю это как комплимент.

— --

### Третье занятие

Гэвин и Мэллори вошли в класс и заняли свои привычные места.

— Бонжур, — сказала Мари, начиная урок. Она рассказала о линиях, формах и объёмах, затем перешла к штриховке для создания глубины и перспективы.

— Пообещайте, что будете практиковать базовые навыки рисования каждый день, — сказала Мари. — Рисуйте. Экспериментируйте с перспективой, пропорциями, тенями.

— Музыканты играют гаммы и начинают с простых пьес. Вы должны рисовать. Начните с простых объектов. Носите с собой скетчбук везде. Есть минутка — рисуйте. Что угодно.

— Вы наверняка слышали шутку: турист спросил у ньюйоркца, «Как попасть в Карнеги-холл?» Он ждал указаний, а ему ответили: «Практика. Практика. Практика».

— Практикуйтесь, мои друзья.

Шутка старая, но многие в классе посмеялись.

— Пора рисовать, — объявила Мари. — Алан Эриксон, на сцену.

Молодой парень встал, разделся и вышел. Даже без своих брюк цвета хаки, лодочных туфель и рубашки поло его внешность и манеры кричали: «Фрат бой!» Среднего роста, подтянутый, крепкий. Каштановые волосы густо намазаны гелем и торчали шипами. Его необрезанный член свободно болтался. Внизу он подстриг волосы, так что всё было хорошо видно.

Мари глянула на его член и сказала:

— Кажется, мы нашли нашего Давида. Алан, замените Давида Микеланджело.

Она достала из коробки с реквизитом кожаную пращу, подошла и повесила сумку ему на плечо. Ремни свисали по спине.

— Стойте прямо и напряжённо — скоро вам сражаться с Голиафом. Правая рука вдоль тела, левая поднята, держит сумку пращи на плече. Давид был евреем, и у него должен быть обрезанный пенис. Микеланджело сделал его необрезанным, как у европейцев того времени. Вы исторически неточны, как и сама статуя.

— Рисуйте, что видите, люди.

Мари дала студентам двадцать минут, а затем сказала:

— Мерси боку, Алан. Переходим к следующему. — Она глянула в список. — Ханна Фергюсон, вперёд.

Девушка в готическом стиле встала и начала раздеваться. Красавица с чёрными волосами, бледной кожей, густым чёрным макияжем глаз, чёрным лаком на ногтях и тёмно-красной помадой.

Когда она сняла чёрную рубашку с длинными рукавами, Гэвин шепнул Мэллори:

— Посмотри на эти татуировки. Обе руки, живот, спина, даже грудь!

— Да. Татуировать соски, должно быть, больно, — ответила Мэл. Соски Ханны были не круглыми, а в форме сердец.

Её тело спереди и сзади покрывали тату. Большая роза на животе чуть выше выбритой киски. Но в обычной одежде с длинными рукавами и шортами или юбкой этого не увидишь.

Мари взяла четырёхфутовый деревянный шест, вручила его Ханне и сказала:

— Вас надо показать так, чтобы все татуировки были видны. Станьте свободно, ноги врозь. Положите шест на плечи и перекиньте предплечья через него. Да, вот так. Удобно? Бон.

— Класс, рисуйте нашу татуированную леди.

Ханна стояла неподвижно, лицо без эмоций. Фигура у неё была хорошая: подтянутая, с красивой грудью, плоским животом и гладкой киской. Татуировки яркие, детальные, в сочных цветах. Они мешали рисовать — отвлекали и скрывали контуры тела.

Гэвин мучился, пытаясь её запечатлеть:

— У неё нет личности. Лицо пустое, глаза мёртвые.

Мэллори ответила:

— Да. Может, поэтому у неё тату. Кто-то делает их в память о людях или событиях, кто-то ради красоты. Думаю, она хотела быть крутой и дерзкой. Её личность неяркая, тату — компенсация.

Через отведённое время Мари сказала:

— Мерси, Ханна. Месье Харди и Томас Джордан, вы следующие.

Ханна молча ушла со сцены, вернулась к своему месту и оделась. Двое названных парней разделись и вышли. Оба среднего роста, крепкие, мускулистые. Уильям Харди с бородой, Том блондин.

Мари сказала:

— Греки придумали Олимпиаду. Сначала была только одна дисциплина — бег. Потом добавили другие. Соревновались голыми. Почему — неясно. Одни говорят, бегун проиграл из-за сползшей набедренной повязки, другие — что это пугало соперников. Или, может, в честь Зевса хотели показать, как усердно тренировались, воздавая дань богу.

— Поставим вас как греческих борцов. Они боролись стоя, цель — повалить противника. Сойдитесь. Присядьте. Бон. Оба вытяните правую руку и положите её на шею соперника сзади. Том, хватай его запястье, будто хочешь оторвать. Уильям, левой рукой держи его правый локоть. Опусти правое плечо, словно собираешься поднять его локоть и проскользнуть за спину.

Парни странно посмотрели на неё. Мари рассмеялась:

— Этоне? Удивлены? Мои братья боролись. Я видела кучу матчей и многому научилась. Это был их любимый приём.

Она помогла им встать в позу и сказала:

— Напрягите мышцы. Покажите, что выкладываетесь на полную. Бон.

— Класс, возможно, придётся пересесть. Лучший вид — сбоку.

Те, кому нужно было, переместились. В комнате стало тихо, все рисовали. Потом кто-то шепнул, другой хихикнул.

Том воскликнул:

— Чувак, это не круто. У тебя встаёт. — Он отстранился и ушёл со сцены.

Уильям стоял с эрекцией и смущением. Гей выбежал со сцены.

Мари раздражённо сказала:

— Термине. На сегодня всё.

Все собрались. Гэвин сказал Мэл:

— Это было странно.

— Никогда не знаешь, что кого-то заведёт.

Мари окликнула:

— Мэллори, можно вас на минутку?

Мэл подошла.

— Это было досадно, — сказала Мари. — Хорошая модель — ключ к уроку рисования. Вы единственная девушка здесь, кто справляется. Вы раньше позировали?

— Нет, но я играла в спектаклях.

— А, это объясняет. Вы не боитесь сцены. Эбигейл слишком дёргается. Ханна бесчувственна. Как художник уловит её эмоции, если их нет? А её татуировки — сплошное отвлечение.

— Я хочу использовать вас каждое занятие в парной позе. Вы хороши, а другие девушки — нет. Это самое сложное для художника. Это несправедливо к вам, но я компенсирую высокими баллами за участие, и вы точно сдадите курс.

— Я согласна, но только с Гэвином. Некоторые парни тут странные.

— И гигиенически сомнительные, — добавила Мари, смеясь. — Серте́ман, можете быть с вашим другом.

Мэллори помахала Гэвину и позвала его:

— Мисс Немур просит меня быть моделью каждое занятие в парной позе. Я сказала да, если ты мой партнёр. Согласен?

В голове он закричал: «Ты. Я. Вместе. Голые? Это круто!» Но внешне остался спокоен:

— Конечно.

Мэллори повернулась к Мари:

— Мне нужно сдать этот курс для университета, но я хочу и навыки. Боюсь, если я не буду рисовать девушек и пропущу время практики, я не разовьюсь.

— Рада, что вы серьёзно относитесь к курсу. Как насчёт этого? После занятий я попозирую для вас с Гэвином.

Член Гэвина сказал «да», он тут же возбудился. Кивнул, думая: «Чёрт возьми! Я увижу Мэллори и горячую французскую милфу голыми! Спасибо, Боже!»

— Мне подходит, — сказала Мэл.

Мари спросила:

— Тре бьен… Ничего, если в позах будет контакт или поцелуи?

Мэллори глянула на Гэвина:

— Да. Он уже держал мои сиськи. Почему бы и нет?

Гэвин старался казаться равнодушным:

— Да. Конечно. Как угодно.

— --

### Четвёртое занятие

Занятие началось как обычно. Мари повторила пройденное, углубив детали техник. По очереди вызвала двух парней, ещё не позировавших, и они отработали для класса.

Затем она сказала:

— Гэвин, Мэллори, вперёд.

Они разделись у своих столов и вышли на сцену голыми. Мари обратилась к классу:

— Продолжайте стремиться точно передать объект и уловить эмоции, их суть.

— Сегодня я даю вам версию великой статуи Огюста Родена «Поцелуй». Знаменитая работа. Гладкие, подтянутые обнажённые тела мужчины и женщины сливаются в страсти. Одни видят в этом любовь, другие — похоть. В оригинале мужчина возбуждён. В миниатюрах его часто кастрируют, подвергая цензуре.

Мари принесла скамью:

— Садитесь. Повернитесь друг к другу. Мадемуазель, левая рука вокруг его шеи, притягивает к поцелую. Правая нога перекинута через его ближнюю ногу. Бон. Гэвин, правая рука на её бедре. Целуйтесь.

— Класс, рисуйте.

Их губы соприкоснулись, и оба ощутили искру. Её соски затвердели, его член встал в полную силу. Они сильнее прижались друг к другу. Она первая просунула язык. Он с радостью ответил. Они тихо застонали, страстно целуясь, забыв о зрителях.

Класс чувствовал себя вуайеристами, наблюдая и рисуя их. Мари была довольна. Модели вжились в роль, отлично справились. Она ходила по классу, проверяя наброски и поглядывая на целующихся.

«У неё шикарная полная грудь, а у него толстый твёрдый ствол. Ммм», — подумала она, возбуждаясь. Когда время вышло, Мари воскликнула с французским акцентом:

— Экселан!

Она захлопала. Многие в классе присоединились, выражая признательность за отличную работу Гэвина и Мэллори. Влюблённые отстранились. Мэл покраснела — её бёдра были мокрыми. Лицо Гэвина тоже вспыхнуло. Он опустил руки к паху, пытаясь прикрыть эрекцию. Это привлекло внимание Мэллори.

— Классный стояк, — искренне шепнула она.

Мари пришла на помощь, бросив платок им на колени:

— Отличная работа, вы двое. Не смущайтесь реакции тел. Это естественно.

Гэвин смутился и шепнул подруге:

— Прости, что у меня встал. Признаю, мне понравилось тебя целовать.

— Всё нормально. Поцелуи были приятными.

Они отвернулись друг от друга, прикрыли платками нижнюю часть тела и вернулись к местам. Тяжёлый член Гэвина натянул ткань. Мэллори не заметила — думала о словах учительницы: «Что она имела в виду под ‘реакцией наших тел’? У Гэвина всё очевидно. Неужели она учуяла моё возбуждение или увидела блестящие бёдра? Боже, как стыдно!»

Они быстро оделись и молча ждали, пока одноклассники выйдут. Мари проводила последнего:

— О ревуар, — сказала она, закрывая и запирая дверь.

Подходя к сцене, она сказала:

— Спасибо. Вы были великолепны сегодня. Я готова позировать. Начнём?

— Да, спасибо, — ответила Мэллори.

Гэвин взял карандаш. Мари без стеснения разделась и вышла на сцену. Ей было за сорок, стройная и подтянутая. Тёмные волосы коротко подстрижены и на голове, и внизу. Грудь красивая, слегка обвисшая, отчего казалась мягкой. Соски твёрдые, длинные, тёмные. Ноги бледные, изящные. Стопы маленькие, ногти на ногах ярко-красные, в тон лаку на руках и помаде.

Гэвин подумал: «Она красивая, и, похоже, старый миф о француженках, не бреющих подмышки, — выдумка».

— Как мне встать?

— Как хотите, — сказала Мэл. — Спасибо, что делаете это для нас.

Мари ярко улыбнулась:

— Моя подруга, это вы мне оказали услугу. Я возвращаю долг. Как насчёт этого?

Она села на сцену, подтянув колени и разведя ноги лицом к студентам. Правый локоть на правом колене, голова опущена, правая рука на лбу — задумчивый вид. Левая рука на левом колене.

Мэллори и Гэвин открыто уставились на её обнажённое тело, удивлённые провокационной позой. Сквозь подстриженный кустик ясно виднелись её грудь и киска.

Мари была довольна позой и реакцией студентов. Ей нравилось выставлять себя напоказ перед молодёжью — в ней жил лёгкий эксгибиционизм.

В итоге они перестали пялиться на её интимные места и начали рисовать, стараясь передать магию этой прекрасной француженки.

Через двадцать минут Мари спросила:

— Хватит?

— А… а… — Гэвин запнулся, думая, не спрашивает ли она, насытился ли он её сексуальностью. Ответ был бы громким «нет».

— Да, спасибо, — сказал он, бросив последний взгляд на её эротичные прелести.

Мэллори тоже удивилась вопросу. Она никогда не испытывала влечения к женщинам, но эта смелая красавица её завораживала. Она тоже поблагодарила учительницу.

Мари улыбнулась, оделась. Студенты поехали домой, не разговаривая по пути.

— --

### Пятое занятие

— Бонсуар, класс, — поприветствовала Мари, влетая в комнату.

Она провела урок по плану, а затем сказала:

— Все уже позировали. Эбби Адамс, ваша очередь снова. Раздевайтесь и выходите.

Скромная девушка подчинилась. Мари дала ей простую позу: сидеть на стуле, ноги вместе, наклониться вперёд, локти на бёдрах, читая книгу. Она надеялась, что лёгкая, скромная поза успокоит её нервы.

Эбби меньше ёрзала и справилась сносно. Мари отпустила её и объявила:

— Следующий — Роберт Бенсон.

Пока он раздевался, учительница думала, как поставить толстяка.

— Роберт, сегодня вы — борец сумо. Злой оскал на лице. Станьте в стойку: ноги широко, нагнитесь, руки на колени. Бон. Отлично!

Класс рисовал. Когда время вышло, Мари сказала:

— Мерси, Роберт. Можете идти.

Роберт остался в образе и угрожающе затопал со сцены. Все рассмеялись.

— Теперь парная поза. Гэвин, Мэллори, вперёд.

Они разделись и вышли на сцену. Мари обратилась к классу:

— Вы слышали, что правила созданы, чтобы их нарушать. Сделайте это мастерски — и вас запомнят навсегда.

Она нажала кнопку на компьютере, и на экранах появилось полотно Эгона Шиле «Дружба».

— Как видите, Эгон не следует правилам. Он не точно изображает объекты. Пропорции искажены, черты и тела扭曲. Кто-то называет его работы гротескными, порнографическими или нездоровыми. Но он создал мощные произведения и заложил основы экспрессионизма.

— Покажите своё видение этой сцены. Гэвин и Мэллори воспроизведут позу. Нам придётся адаптировать её для моделей. Эгон дал нам момент объятий мужчины и женщины, застывших в воздухе. На его холсте только влюблённые.

— Нашим моделям нужно держать позу 15–20 минут. Мы дадим им опору. Гэвин сядет на край стула. Включать его в рисунок или нет — вам решать.

Она поставила деревянный стул. Гэвин сел на край.

— Мэллори, прижмитесь спиной к его груди, сев ему на колени. Ноги на полу. Гэвин, обнимите её. Держите её левую руку и притяните к груди. Голову на её плечо. Оба смотрите вправо. Мэллори, правую руку опустите.

— В картине она тянется мимо его бёдер и касается ягодиц. Думаю, это физически невозможно, но попробуйте, — сказала Мари и рассмеялась.

Мэл опустила руку, потянулась, но дотянулась только до его бедра. Хихикнув, сказала:

— Это всё, что у меня есть.

— Достаточно, — сказала Мари. — Займите места и приступайте.

— Вам удобно? — спросила она, глядя на позирующих.

— Да, — ответила Мэл.

— Мне хорошо, — сказал Гэвин, думая: «Как жизнь может быть лучше? У меня в объятиях красивая голая девушка, которая мне очень нравится».

Через секунды он мысленно закричал: «О Боже! Нет! Только не сейчас!» У него началась эрекция. Их тела прижимались друг к другу, его живот к её попке. Член рос, вытягиваясь под неё, скользя вдоль её низа.

— Ох! — вскрикнула Мэллори, подпрыгнув, когда его член коснулся её губок.

— Прости, — быстро сказал Гэвин, отпуская её.

Мари отошла, но обернулась на возглас:

— Проблема?

Гэвин был слишком смущён, чтобы говорить. Мэл вернулась в позу, поёрзала попкой по его эрекции, пока член не оказался между её губок, и уверенно сказала:

— Нет проблем. Мы готовы.

— Бон. Класс, начинайте.

Пока класс рисовал, Мари сказала всем:

— Не бойтесь нарушать правила. — Она смотрела Мэллори в глаза. Та задумалась, не вызов ли это ей.

Гэвин шепнул:

— Прости, не могу ничего поделать. Ты… ты…

— Что? Какая я? — кокетливо шепнула она в ответ.

— Ты так красива, что у любого бы встал, — признался он тихо.

Они продолжали шептаться. Она сказала:

— Спасибо. — И начала двигать попкой, потираясь о его эрекцию.

— Ох! — простонал он.

— Ой! Боюсь, моя киска испачкает твой член.

Она снова поёрзала, скользя по нему.

— Стой! Пожалуйста, я кончу, — взмолился он.

Она хихикнула, сжалилась над другом и перестала дразнить. Они выдержали сессию.

Мари закончила занятие и проводила всех к выходу, заперла дверь. Гэвин и Мэл остались, одеваясь. Мари игриво спросила:

— Вам двоим было весело сегодня? Нарушили правила?

— Да, мне понравилось, — искренне сказал Гэвин. — Кажется, я привыкаю к позированию.

Мари улыбнулась, как Чеширский кот:

— Вы выглядели очень комфортно вместе.

Затем посмотрела на Мэл и сказала:

— А ты, моя дорогая, кажется, наслаждалась, скользя по его…

Мари замолчала. Она завладела их вниманием. Подростки ждали, затаив дыхание, гадая: знает ли она, что они делали? И если знает или догадывается, укажет ли она на это?

Она указала. Чётко добавила:

— Его член.

Студенты отпрянули, словно их ударили. Они чувствовали себя детьми, пойманными матерью за шалостью. Глаза расширились. Гэвин подумал: «Она правда это сказала?»

— Всё нормально. Никто не говорил, что в моём классе нельзя веселиться.

Учительница рассмеялась. Студенты чувствовали себя неловко. Её смех стих, и она широко улыбнулась, глядя на них с искоркой в глазах.

Мэллори поняла, что они не в беде. Улыбнулась в ответ:

— Я сказала Гэвину, что вы мне понравились в первый же день. Это было ещё до того, как я узнала, сколько веселья меня ждёт на ваших уроках.

Мари подмигнула ей с понимающим видом и спросила:

— Готовы рисовать? — Она начала расстёгивать блузку.

— Уи. Силь ву пле, — сказал Гэвин. Его французский акцент был ужасен. Слова буквально означали «Да. Если вам угодно» — очень формальный способ сказать «пожалуйста», используемый для старших или в стремлении быть вежливым.

— Как я могу отказать такому вежливому запросу? — ответила Мари. Она расстегнула лифчик, позволила ему упасть и показала грудь.

Гэвин улыбнулся и уставился на её прелести. Мэл тоже улыбнулась, впечатлённая стилем француженки. Мари полностью разделась, забралась на сцену и легла на пол лицом к ним, опираясь на левое бедро. Левая нога вытянута, правая поднята и согнута в колене, стопа у левого колена — её киска открыта для осмотра.

Торс приподнят, грудь смотрит на них. Левая рука поддерживает верх тела, правая поднята, локоть у правого уха, предплечье на голове откидывает волосы назад. Она выглядела горячо в этой сексуальной позе пин-ап девушки.

Они рисовали её, восхищённые её телом и позой. Замечали и фиксировали каждую деталь — от шрама от аппендицита до родинки на левой груди. Она дала им столько времени, сколько нужно. Ей нравилось показывать себя не меньше, чем им — любоваться её красотой.

По дороге домой Гэвин сказал:

— Нам надо поговорить.

— Хорошо. Говори.

— Что это было? Ты тёрлась киской о мой член.

— Тебе понравилось?

— Конечно, но зачем ты это сделала?

— Потому что захотела. У тебя классный толстый член, — сказала она.

Гэвин нахмурился — она не была с ним откровенна.

Она заметила и ответила:

— Ладно, ладно. Помнишь, почему я рассталась с Паркером? Я сказала, что хочу исследовать, веселиться, целовать других парней. Сегодня я развлекалась. Меня возбуждало быть голой перед всеми, и было так горячо и пошленько, что твой член касался моей киски, и никто не знал!

— Никто, кроме нашей учительницы, — поправил Гэвин.

— Она нечто особенное, правда? — сказала Мэл. — Умная. Шикарная. Сексуальная до чёртиков и игривая. Я хочу быть такой. Это ещё одна причина, почему я это сделала.

— Она крутая. Ты собираешься зайти дальше? — робко спросил он.

— А ты бы хотел?

Он кивнул.

— Я тоже, — сказала она.

К этому моменту Гэвин остановился у её дома. Она открыла дверь, чтобы выйти, но замешкалась. Наклонилась и поцеловала его в губы:

— Спасибо, что дал мне нарушить правила. Было весело. Увидимся на следующем уроке.

Его разум кружился от сегодняшнего вечера. Она выпрыгнула из машины и закрыла дверь, не дав ему ответить.

— Спокойной ночи, — сказал он пустой машине. Он всё ещё ощущал мягкость её губ на своих.

— --

### Шестое занятие

Гэвин заметил, что Мэллори в отличном настроении, когда забирал её на следующее занятие. Она болтала без умолку всю дорогу. В школе она поставила сумку и подошла к учительнице. Разговор был оживлённым, обе смеялись и улыбались.

Когда она вернулась к своему месту, Гэвин спросил:

— О чём это вы с учительницей?

— О школьных делах.

Прежде чем он успел уточнить, урок начался. Всё шло по обычному плану: Мари дала инструкции, затем все рисовали одиночных моделей. После второй модели Гэвин и Мэллори разделись и вышли на сцену.

Мари сказала:

— Мы воссоздали много картин и скульптур западного мира. Сегодня обратимся к Дальнему Востоку.

Она нажала кнопку на компьютере и продолжила:

— В Индии множество храмов посвящено богам. Они украшены прекрасными скульптурами.

Она показала серию слайдов с храмами и их искусством.

— Вот фотографии храмов Кхаджурахо. Между 950 и 1050 годами построили 85 храмов с изысканными узорами и скульптурами. До наших дней сохранилось 25. Некоторые работы откровенны.

На экране появились новые слайды. Первый показывал мужчину с эрекцией рядом с пышногрудой женщиной. Её ноги разведены, она держит киску, раскрывая влагалище. Другие слайды изображали целующихся мужчину и женщину, где она гладит его член. Были скульптуры с женщинами, сосущими член, и с фигурами, явно занимающимися сексом.

— Как видите, некоторые скульптуры эротичны. Древние индийцы признавали секс частью жизни и изображали его.

Слайд-шоу закончилось. Мари выключила компьютер:

— Наши модели воспроизведут одну сцену, один рельеф из сотен на храмах.

Она взяла два небольших деревянных ящика с подушками и поставила их на сцену:

— Это компенсирует разницу в росте наших моделей.

Мэллори была выше средней женщины, но Гэвин возвышался над ней на шесть-семь дюймов.

Уходя со сцены, она шепнула Мэллори:

— Ты уверена?

— Да, — твёрдо ответила та. — Я хочу это сделать.

Мари улыбнулась, словно говоря: «Понимаю. Горжусь тобой и завидую. Веселись!»

Она подошла к компьютеру и нажала кнопку:

— Я показала вам много эротичных скульптур. Вот та, что мы представим.

Многие в классе ахнули. На экране женщина наклонилась в талии, руки на земле. Её большие круглые груди свисали, казались полными и мягкими. Мужчина стоял сзади, с эрекцией, либо уже в ней, либо готовый войти.

Мэллори спокойно подошла к центру сцены. Встала на один ящик, наклонилась, подвинула второй и упёрлась в него руками. Она выставила голую попку перед партнёром.

Гэвин остолбенел. Она выглядела так горячо, так уязвимо. Он не верил, что она предлагает ему свою задницу.

Он подошёл. Взглянул на её сиськи — они были восхитительны, свисая к земле. Обойдя её, он увидел совершенство её попки. Всё на виду: коричневая звёздочка и киска.

Она побрилась. Светлые волосы остались на нижней части живота, но вокруг губок — ничего. Он видел толстые внешние губы и щель. Губки слегка разошлись, открывая вход, окружённый тонкими розовыми лепестками внутренних губ.

Её киска блестела на свету. Она была возбуждена. Мокрая. Для него. Его член затвердел. Ему было плевать, что весь класс видит. Он стоял, заворожённый этим великолепным, эротичным зрелищем.

— Пожалуйста, займите позицию, Гэвин, чтобы мы могли начать, — мягко подтолкнула Мари.

— О, да, — пробормотал он, выходя из оцепенения. Подошёл к своей школьной любви и шепнул:

— Ты не против?

Она хихикнула, повернула голову и сказала:

— Это была моя идея. Часть моей новой авантюрной жизни. Приставь кончик члена к входу в моё влагалище.

— Ты невероятная, — сказал он и сделал, как она просила. Он прижал головку своей эрекции между её внешними губами к тёплому мокрому входу. Оба застонали и задрожали. Все в комнате это услышали и увидели. Присутствующие замерли, загипнотизированные видом.

Мари прервала молчание, хлопнув в ладоши:

— Модели в позиции. Можете рисовать.

Они рисовали. Все мужчины в комнате, кроме Уильяма, были возбуждены. Все женщины, включая учительницу, промокли. Они представляли себя на месте Мэллори, завидуя её красоте и смелости. Это было дерзко.

Гэвин пожирал глазами её попку. Смотрел на свой член, касающийся её прекрасной киски.

— Ох, — вскрикивал он не раз. Мэллори периодически двигалась, перенося вес с одной ноги на другую для удобства. Её киска тёрлась о его член, и он стонал от мучительного удовольствия.

Она вызвала громкий вздох, чуть сдвинув попку назад.

— Ох! — вскрикнул он, когда она надавила на его член у входа.

Она дразнила его нарочно. Время от времени напрягала мышцы влагалища, каждый раз вызывая у него стон или вздох.

— Ох! — простонал он. Ему казалось, что её киска грызёт и пытается заглотить головку его члена.

Мэллори наслаждалась тем, что на виду, и ощущением его члена у своей киски.

— Ох! Мммм, — часто стонала она во время позирования.

Гэвин потел. Он боролся с сильным желанием войти в неё. Его эрекция не была внутри влагалища, лишь дразнила у входа. Член раздвинул её губки и был прямо там, у начала её туннеля.

— Я так возбуждена и хочу тебя, — шепнула она. — Моя киска течёт. Ноги мокрые!

— Я тоже. Не верю, что мы в такой позе!

— Мы живём на дикой стороне! Это серьёзный эксперимент, — хихикнула она и добавила: — Кажется, я теперь настоящая эксгибиционистка. Меня заводит позировать голой. Я мастурбирую каждую ночь после уроков.

— Я тоже, — признался Гэвин сквозь стиснутые зубы, борясь с желанием трахнуть её. — Так хочу в тебя войти.

Она снова сжала мышцы, обхватив головку его члена:

— Я тоже. Я так мокрая для тебя. Ты бы вошёл до конца.

Оба дрожали, стонали и сдерживались, как могли.

Это дразнящее, мучительное поведение длилось и длилось. Пока класс рисовал, модели страдали. Отказывать себе в желаниях и не трахаться до потери пульса было чистой агонией.

Наконец Мари закончила сессию. К тому времени влагалищные выделения Мэллори стекали по обеим ногам до колен. Член Гэвина пульсировал, головка была пурпурной, предэякулят размазался по её киске. Учительница сказала:

— Класс окончен. Модели, останьтесь как есть.

— Ох! — застонали оба, удерживая невыносимую позу ещё несколько минут, пока одноклассники собирались и уходили.

— О ревуар, — крикнула Мари, провожая их. Затем повернулась к сцене, позвякивая ключами:

— Я выйду покурить. Запру дверь и вернусь через пару минут.

Она вышла, закурила и глубоко затянулась. Ей это было нужно. Как и все в комнате, она была возбуждена.

Когда дверь закрылась, Мэллори прошипела приказ:

— Давай! Не могу больше ждать! Трахни меня!

Гэвин чувствовал ту же срочность. Они долго были на грани, дразня друг друга. Он вошёл в неё, и, как она сказала, скользнул до упора.

— Ох! Ооо, — громко вскрикнула она, испытав небольшой оргазм.

— Ух! Боже! — заорал он.

Они замерли на секунду, наслаждаясь слиянием. Затем принялись яростно совокупляться, как животные. Громко. Сильно. Это был грубый секс. Им обоим это было нужно. Нужно было кончить.

— Трахай меня сильнее, — потребовала она.

Он подчинился, вгоняя в неё снова и снова. Наклонился вперёд, схватил её груди и сжал. Мягкая плоть вытекала между пальцами. Он уцепился за соски и ущипнул. Она закричала:

— Чёрт!

Он долго не продержится и не пытался. Но и она была на пределе после всех мучений. Быть голыми и почти заниматься сексом на публике — это не затянется.

— Чёрт! — крикнул он, вогнал член глубоко и взорвался оргазмом.

Ей нравился его член. Она ощутила тепло его спермы в своём животе. Поднесла руку к клитору и довела себя до края.

— Ох! Ох! Оооо. Чёрт! — закричала она, кончая. Это был мощный оргазм. Она замерла, перестав дышать.

Их тела наполнила радость и высшее удовольствие. «Наконец-то!» — подумали они. Секс. Великолепный, сносящий разум секс. Наконец-то они были вместе. И главное — наконец-то кончили. Они рухнули кучей на сцену.

Мари наблюдала через маленькое окошко в двери. Она разделила их переживания, чувствуя нарастающее напряжение весь вечер, пока они дразнили друг друга. Её рука тёрла мокрую киску, пока они терзали друг друга. Она кончила вместе с ними — это было чудесно. Она осела у двери, охваченная блаженством.

Им всем потребовалось много минут, чтобы прийти в себя. Гэвин спросил:

— Ты в порядке? Жалеешь о случившемся?

Она рассмеялась:

— Глупый мальчик! Я это спланировала. Об этом мы говорили с Мари перед уроком. Я выбрала позу!

Она схватила его обмякшее хозяйство. Ей хотелось второго раунда, но она понимала, что ему нужно время восстановиться.

Дверь открылась, и они повернулись на звук каблуков по бетону.

Мари вышла на сцену, где любовники сидели бок о бок. Она сказала:

— Какой способ отпраздновать конец последнего занятия. Вы оба получаете «А», кстати. Ваши работы великолепны. Ваше искусство, как и ваша любовь, выразительно и полно страсти.

— Раз сессия окончена, я больше не ваша учительница и не связана некоторыми ограничениями.

Она коснулась их плеч и многозначительно сказала:

— Не переместимся ли к мне домой? Это в пешей доступности. У меня есть вино и кровать, достаточно большая для троих.

— Мерси боку, — без колебаний сказала Мэллори. — Я хочу.

Гэвин подумал: «Боже мой! Меня только что пригласили на тройничок!» Он был слишком взволнован, чтобы говорить, и энергично кивнул.

Молодёжь оделась и пошла с Мари к ней домой. Это был скромный, но утончённый коттедж. Как и ожидалось, с превосходными произведениями искусства. Мэллори разглядывала их, пока шли через дом. В кухне они взяли бокалы и бутылку шампанского и направились в спальню.

Мари открыла бутылку. Пробка улетела через комнату и ударилась о шёлковые драпировки.

— Ух! — вскрикнула Мэл.

Мари наполнила бокалы, подняла свой и провозгласила тост:

— Ля ви, амур э гран секс. Выпьем за жизнь, любовь и отличный секс! Как тот, что у вас был недавно, и тот, что скоро будет у нас всех.

Молодые засмеялись, чокнулись и сказали:

— За отличный секс!

Никаких недопониманий о том, что произойдёт, не было. Мэллори и Гэвин были полностью за.

Они осушили бокалы. Мари поставила свой и начала раздеваться:

— Давайте разденемся.

Остальные последовали её примеру. Мари обнажила грудь. Её тёмные толстые соски торчали. Она спросила:

— Ваши родители не будут волноваться, если вы задержитесь?

— Нет, — сказал Гэвин.

— Да, — ответила Мэллори.

— Позвони родителям, скажи, что тебя неизбежно задержали. Я не хочу торопиться сегодня.

Мэллори позвонила домой. Трубку взяла мама:

— Привет, мам. Я вернусь поздно.

— Как поздно?

Мэл посмотрела на друзей:

— Не знаю точно.

Мари потянулась за телефоном и шепнула:

— Дай мне поговорить. — Мэллори передала трубку.

Мари заговорила с сильным французским акцентом:

— Бонжур, это профессор Мари Немур.

— Добрый вечер. О, вы француженка. Обожаю ваш акцент. Я Пэтти, мама Мэллори.

— Пэтти, вы вырастили прекрасную и очаровательную дочь. — Мари озорно ущипнула обнажённый розовый сосок Мэллори, заставив её вскрикнуть.

— Ай!

— Спасибо, — сказала гордая мать.

Мари проигнорировала возглас студентки и продолжила:

— Она не только восхитительна, но и невероятно талантлива и страстна.

Говоря, она просунула руку между ног Мэллори и потрогала её киску. Та уставилась на неё, не веря в такую наглость во время разговора с её матерью.

Мари вытащила влажный блестящий палец, осмотрела его и сказала Пэтти:

— Соки текут. Мы должны воспользоваться этой возможностью для великих дел. Возможно, будем работать допоздна. У неё, как вы, американцы, говорите, eager beaver.

Шутки ради она нарочно выбрала неверную фразу. Мэллори побледнела. Гэвин рассмеялся над словами.

— Понимаю, надо работать, когда приходит вдохновение, — ответила Пэтти.

Ей было приятно, что дочь сотрудничает с профессором. Она хотела помочь этой милой иностранке и поправила её:

— Думаю, вы имели в виду, что она eager beaver или будет busy as a beaver, то есть трудолюбива, а не что у неё eager beaver.

— Ах, мерси. Простите, английский — не мой родной язык. Я вечно ошибаюсь. У неё прекрасный бобёр. Он eager и скоро будет очень, очень занят. Вы понимаете, что я имею в виду.

Молодёжь ухмыльнулась от этого возмутительного заявления. Мари трогала девушку, пока её мать молчала. Слова удивили и смутили Пэтти, но она списала это на плохой английский иностранки.

— Удачи с вашим проектом, — сказала Пэтти, стараясь казаться утончённой. — Чао! — попрощалась она по-итальянски вместо французского.

— Спокойной ночи. Мне понравился наш разговор, — сказала Мари. — С нетерпением жду вечера с вашей дочерью и лично позабочусь о ней. О ревуар.

Мари закончила звонок, вернула телефон Мэллори:

— Твоя мама желает нам удачи, и ты можешь остаться, сколько нужно.

Мэллори и Гэвин расхохотались. Мэл сказала:

— Не верю, что вы такое сказали моей маме!

— Я имела в виду каждое слово. Я рада возможности лучше вас узнать.

Она наклонилась и страстно поцеловала восемнадцатилетнюю прямо в губы, затем повернулась к Гэвину:

— И тебя тоже. — Она поцеловала его и схватила его пульсирующий стояк.

Голова Мэллори закружилась. Она никогда не целовалась так с женщиной. У неё не было опыта или интереса к девушкам. Но поцелуй ей понравился. Мари казалась интересной, сексуальной и притягательной. Она предчувствовала новые горизонты.

— Гэвин, наполни бокалы, и давай в кровать.

Мари обняла Мэллори и снова поцеловала. Их груди прижались, твёрдые соски впились в мягкую плоть друг друга. Она отстранилась и повернулась к Гэвину. Тот смотрел на женщин широко раскрытыми глазами.

— Это так горячо, — выдохнул он, поражённый.

Дамы взяли бокалы и выпили ещё шампанского. Пузырьки танцевали во рту. Мэллори чувствовала лёгкость в голове, и не только от алкоголя.

Мари осушила бокал, откинула покрывало и забралась в кровать. Её спутники последовали за ней по обе стороны. Они по очереди целовали и ласкали друг друга, страстно и не торопясь, исследуя и наслаждаясь.

— Ох, — вскрикнул Гэвин, когда женщины по очереди целовали и сосали его член. Затем Мари легла на спину, раздвинув ноги:

— Трахни меня.

Гэвин забрался на неё и вошёл.

— Ох. Ооо, — вскрикнула она, когда он растянул и заполнил её.

— Чёрт! — заорал он. Он не верил, что трахает эту сексуальную француженку, и это было классно. Он вгонял член в неё снова и снова. Они наслаждались долгими чудесными минутами.

Мэллори смотрела, заворожённая. Она никогда не видела, как пара занимается сексом. Это было горячо.

— Стой! — крикнула Мари.

Он замер. Его лицо выражало тревогу, что он что-то сделал не так. Мари погладила его щёку:

— Всё в порядке. Я хотела твой член внутри. Это прекрасно, но нельзя забывать про свою девушку.

Мэллори плюхнулась на спину, взвизгнула от восторга и потянулась к нему. Он перешёл к ней и скользнул в её жаждущее влагалище. Они трахались, как счастливые похотливые кролики.

Мари наблюдала, потягивая шампанское. Затем игриво шлёпнула его по попе:

— Месье, дайте мне очередь с дамой.

Он великодушно уступил. Мари подползла к Мэллори, поцеловала её с головы до ног и сказала:

— Хочу тебя попробовать. Можно?

— Это мой первый раз с женщиной. Хочу всё испытать. Давай попробуем друг друга, — ответила Мэллори.

Мари широко улыбнулась:

— Уи. Чудесная идея.

Она забралась на девушку, чтобы они могли орально ублажать друг друга. Мэллори впервые попробовала киску. Француженка была терпкой и мускусной. Мари лизала киску Мэллори, наслаждаясь её запахом и вкусом. Они стонали и хлебали вкусные соки друг друга.

Они забыли про Гэвина. Он смотрел, зачарованный, как две красавицы едят друг друга. Это было самое эротичное и возбуждающее зрелище в его жизни. Через несколько минут его член заныл. Он хотел присоединиться, но не знал, как вмешаться.

Мари решила проблему. Посмотрела на него:

— Иди. Присоединяйся. Трахни меня.

Он бросился к ней. Погладил тугую попку, которую любовался, и вогнал член в её киску. Он старался не наступить на волосы Мэллори и не мешать её оральным усилиям.

— Ох. Бон! — вскрикнула Мари, когда он пронзил её.

— Ооо, — простонал он, наслаждаясь её тёплым влажным влагалищем.

Мэллори думала, как круто быть частью тройничка. Ей нравилось пробовать и ублажать Мари, и как та ела её. Француженка чувствовала, когда она близко, и меняла подход. Доводила Мэллори до края и отступала. Это сводило с ума и было восхитительно. Мэл знала, что её ждёт потрясающий оргазм.

Гэвин трахал Мари несколько минут, затем она сказала:

— Моя подруга, сейчас не лучшее время месяца, чтобы кончать в мою киску. Ненавижу просить, но остановись.

— Ох. Чёрт. — Он тут же остановился.

— Прости, моё тело плохо переносит противозачаточные.

Он вышел, страшно разочарованный.

— Твой член слишком хорош, чтобы его упустить. Засунь его мне в попу. На тумбочке лубрикант. Я близко, и волчица подо мной молит о климаксе. Чувствую, нас ждёт славный финал.

— Анал? Может ли этот вечер стать лучше? — подумал Гэвин.

Он взял масло, капнул на член и её попку. Потёр пальцами её анус. Сфинктер раздвинулся, он просунул один, затем два пальца.

— Ау! — простонала она. — Хорошо. Я готова.

Он встал, присел над головой Мэллори. Размазал масло по члену и прижал кончик к её анусу. Надавил. Её опытная попка открылась и впустила его.

— Ох! — вскрикнули оба.

Он медленно погрузился в неё и воскликнул:

— Это невероятно!

— Ммм. Мне тоже хорошо.

Он никогда не пробовал анал. Ощущения его поразили. Её анальное кольцо плотно обхватывало член, пока он двигался. Вид его члена в её попке чуть не довёл его до оргазма.

Мари сказала:

— Время гранд-финала. Гэвин, трахай мою попу жёстко. Сучка, соси мой клитор. Готовьтесь кричать, мои друзья. Это будет самый большой и лучший оргазм в вашей жизни!

Все ускорились. Они пыхтели, потели, сердца колотились. Новые вершины удовольствия были достигнуты.

Мари довела девушку под собой.

— Ох. Ох! Боже мой! — закричала подросток, захваченная гигантским оргазмом.

Пока Мэллори дрожала, Мари позволила себе кончить:

— Мон Дьё! Мон Дьё! Мой БОГ! — завопила она.

Гэвин был рядом. Заорал:

— ЧЁРТ! — и кончил.

Он глубоко вошёл и залил её кишечник спермой. Пульс за пульсом выстреливал в неё. Затем рухнул рядом с Мэллори.

Тело Мари сотрясали спазмы. Она чувствовала такое же сильное удовольствие, как её партнёры. Слезла с Мэллори. Трое лежали с закрытыми глазами, смакуя чистое наслаждение от блестящего секса. Они задремали.

После отдыха мочевой пузырь заставил Мэллори встать. Она пошла в ванную и облегчилась. Вошла Мари:

— Это было прекрасно.

Мэллори вытерлась и спустила воду. Встала, поцеловала красавицу и сказала:

— Да. Это было круто. Спасибо.

Она помыла руки. Мари села на унитаз, помочилась и пукнула:

— Пардон, — сказала она с акцентом. — Секс — грязное дело. Нет элегантного способа выгнать сперму мужчины из задницы.

Мэллори улыбнулась и согласилась:

— Ты права. — Помолчала и спросила: — Каково это — в попу?

— Интенсивно. Это другое ощущение, ведёт к более мощному оргазму для меня. Ты никогда…

— Не член. Палец. Язык, — призналась она.

Мари вытерлась, спустила воду, пошла к душу и включила воду:

— Если хочешь, чтобы опытная женщина помогла тебе в первый раз, я с радостью помогу.

— Спасибо. Может быть. — Семя было посеяно. Она задумалась о потере анальной девственности. Мари явно наслаждалась аналом.

— Присоединяйся ко мне в душе. Не могу отправить тебя домой с запахом секса.

Вошёл Гэвин. Он был рад, что унитаз свободен. Пока женщины заходили в душевую, он выпустил мощную струю. Смыл, помыл руки и подошёл к душу:

— Есть место ещё для одного? — спросил он с ухмылкой.

— Да, но без секса, — взмолилась Мэллори. — Мой бобёр болит.

Он показал на свой член:

— Я выжат. Дух готов, но плоть слаба. В другой раз?

— Серте́ман! — постановила Мари, и все рассмеялись, зная, что другой раз будет.

Конец

— --

Это перевод рассказа Art Students Forced to Model Nude от автора regularguy13. Заранее выражаю благодарность за оценки и комментарии.