Приняв тот факт, что побывать в дырах ароматной Светки можно только хитростью или силой, Митька решил обратиться за советом к более опытным товарищам. Он очень боялся, что шалава накатает заяву или отравится клофелином, поэтому решил действовать разумно.

Самым опытным, по праву, считался местный дворник Кузьма, который проживал в подсобке бывшей пекарни, а теперь такой же сральни, как и голубятня. Вооружившись парой пачек сигарет, Митяй двинул к пекарне. «Магну» Митька купил для себя, а «Родоппи» для дворника.

Закупившись, парень отправился за советом.

Свой сомнительный авторитет опытного развратника и ебаря, бывший ударник соц.труда, а ныне бомж и алкаш заработал давно. То и дело, из его подсобки жутко воняющей носками и горелым матрасом, выползала какая-нибудь синева. Растрепанная, одетая в хлам и рванину алкашка пошатываясь уходила в рассвет, а Кузма почесывал муди и задумчиво смотрел на утренний поток школьников и ПТУшников, среди которых был и Митька.

Митька смотрел на Кузьму с завистью, фантазируя о том, что дворник ночью вытворял с этим синим бабским телом. За стакан водки, алкашка наверняка дала ему в рот и в жопу, а потом ещё и проглотила сперму смешанную с собственным говнищем. «Вот это жизнь!» – про себя восхищался парень, уныло тиская в руках пакет с тетрадями по токарному делу и электротехнике.

«Кто-то ебет и пьет, а кто-то в шарагу ебучую ходит, вот жизнь несправедлива!» – продолжал думать Митька.

— Ты защеканить её помадное сосало хочешь, или присунуть прям? – философски спросил Кузьма, с шелестом срывая целлофанку с «Родоппи».

— Выебать, наверное, - неуверенно пожал плечами Митка, сидя в подсобке дворника. Пацан заметно нервничал, затягивался так, что и без того горючая «Магна» трещала от температуры, сгорая сразу по четверти сиги.

— Тут отхуярить хочешь? Пиздень-то её дырявую, – дворник тоже закурил и кивнул на дырявый проженный диван, который вонял у стены.

Митька покосился на грязное ложе развратной любви и шмыгнул носом. Снова затянувшись он покачал головой.

— А ты тож тогда ебать её будешь, дядь Кузьма? – спросил он, глядя на Кузьму с легкой горечью.

Дворник посмотрел пару секунд молча, а потом вдруг посмеялся, демонстрируя желтые, кривые зубы, покрытые зубным камнем.

— А ты че, малой… - наклонился вперёд Кузьма. – Втюрился в неё, чтоль? Ревнуешь? – подмигнул он, отчего правая сторона лица превратилась в паутину глубоких морщин.

Митька промолчал. Чувства внутри были смешанные. Ему было стыдно, что он испытывает чувства к той, которую изъебали уже все, кому не лень, кроме него. Кузьма, наверное, подумал, что Митяй ещё и целовать её хуесосный рот собирается, совать язык в этот спермоприемник провонявший сотней членов.

На самом деле Митька и собирался, ему очень даже хотелось попробовать на вкус не только помаду, но и нежный язык и слюни девки, в которых постоянно бултыхается чья-то кончина. Только ему не хотелось, чтобы у этого таинства были какие-то свидетели. Не хотелось быть «ротаном» и «помазком», ему тут жить ещё и учиться.

— Я хочу её там выебать, где никого не будет, вот и всё, - взяв себя в руки, наконец-то ответил Митька. – Один хочу на неё залезть, - сообщил он, снова шмыгнул носом и глубоко затянулся остатками сигареты.

— А че ты жадничаешь? – прищурился Кузьма. – Один хуй её напаивать придется! Какая ей разница будет потом? - тоже затянулся сигаретой он. – Я первым присуну ей в жопу молодую, у Светки-то вон… Задница-то какая! Губа не дура у тебя! - продолжил увещевать дворник. – Она и не вспомнит, а я шибко люблю жопы бабьи хуем рвать. В девке упругой говнину залупой помесить – лучше этого и быть не может! - он снова усмехнулся, взгляд Кузьмы блеснул сальной похотью и мечтами.

Митька опустил взгляд, погружаясь в тяжелые размышления.

— Я тебе гарантирую, что ты её отъебешь и потом ещё поебывать будешь, если поделишься со мной. Но уговор такой: я ебу её первым, в очко. Своё слово сдержу, помогу тебе, - пообещал Кузьма. – Давай краба! - замахнулся пятерней он.

Парень вздрогнул от щекотки в члене и поднял взгляд, уставившись в морщинистое лицо дворника в упор.

— Ну так че, малой? По рукам? – опять оскалился дворник желтизной зубов. – С меня пизда Светки, с тебя её рабочее очко?

Митька стиснул зубы, несколько раз прерывисто вздохнул, мечтая о влажных проникновениях в междуножие местной ароматной шалавы и замахнулся пятерней.

— По рукам. Блядь! - сморщился он от боли, когда сухие пальцы дворника стиснули руку как клещи.

— Ну и молорик! – Кузьма дернул руку пацана к себе, а вместе с ней и всё тело задроченного Митьки. – Вали теперь нахуй отсюда. Дай мне ночь подумать.

— Понял… - кивнул тот.

Пацан судорожно сглотнул, глядя на дьявольскую, похабную усмешку старика…

После разговора с молодым ПТУшником, старый дворник Кузьма впал в глубокие думы.

Изжевывая зубами беломорину, похабный мужик долго и задумчиво смотрел на школьниц самых разных возрастов, идущих мимо его каморки на занятия. Несмотря на репутацию опытного ловеласа и развратника, по факту Кузьма уже давно ебал в своем подвале только алкашек и бомжих. Нормальные бабы не светили дворнику уже давным-давно.

Глядя на то, как развеваются на утреннем ветерке короткие юбочки молодых самок, Кузьма погружался на дно своего воображения. Там на дне он оглаживал их бледные горячие ляжки исходящие пятнами румянца, растягивал им мягкие задницы, лизал солоноватые клиторы. Они стонали в его мечтах, извивались и благодарили старика за ласки опытными руками и большим хером.

Очень уж ему хотелось засадить вот такой девчушке, пропахать хуем молодое сочащееся соками мясо. Чтобы орала под ним, кончала, чтобы не по-детски, по-настоящему, а не просто мычала под этой шпаной прыщавой, которая с ними обжимается и шпилит при большой удаче.

Хотелось ему напялить на свою ещё крепкую шляпу молодую и скользкую треуголку, ощутить себя завоевателем, победителем, Наполеоном. Он хорошо представлял себе как доведет неопытную розовощекую дурочку до такого оргазма, что у неё в ушах будет звенеть. Уж это-то он умел.

Только вот добраться бы до этой сочной юной пиздищи каким-то образом, а там уже дело техники…

Конечно, сам по себе, Кузьма уже никогда не смог бы отъебать молодую красивую девочку. А вот через этого Митьку озабоченного может и выйдет. Если на пробуждении сучка поймет, что драл её распиздяй ПТУшник, то всё будет выглядеть нормой. Главное, чтобы пьяная дурочка не поняла, что её пропустили ещё через один хуй, старый и морщинистый, но здоровенный как балда.

Кузьма так и эдак складывал в своей голове мозаику. И продолжалось это весь день и весь вечер.

Даже ночью, когда дворник вяло хрустел огурцом под водку, мысли о Светке не покидали его. Естественно, что ночевать после всех этих мечтаний, в одиночку Кузьма не решился.

Он приволок к себе в каморку Таньку Фатееву, ебучку на пятом десятке, которая равнодушно отдавалась за дешевую водяру.

Примерно к часу ночи, накатив очередную порцию водки Фатеева склеилась. Она замычала, облокотилась на старый стол покрытый куском органики и пустила слюни. Глаза алкашки закрылись, тело обмякло. Потеряв дееспособность, Танька грохнулась опухшим лицом в столешницу, расплющив красный нос об фотку группы «Мираж» укрытую под пластиковым стеклом.

Кузьма продолжал курить и думать про юную жопастую Светку, даже не глядя на пропитую шмару.

Он закурил ещё одну беломорину и встал с лежанки сложенной поверх пластмассовых ящиков от стеклотары. Также глядя в одну точку, дворник вывалил свою увесистую елду, схаркнул на неё и принялся медленно задумчиво дрочить, пытаясь поднять хер.

Долго ждать не пришлось, стояк не подвел и уже через пару минут в руке Кузьмы покачивался упругий кожаный болт.

Пожевывая окурок, дворник не глядя протянул руку к голове Фатеевой и взял её за сальные волосы. Он потянул шмару к себе, роняя её бухое туловище набок. Танька повалилась на лежанку, падая головой и слюнявым ртом в аккурат к паху Кузьмы. Тяжело вздохнув от тоски и безысходности, дворник попытался просунуть залупу в её мокрые губы.

Фатеева замычала и даже попыталась упираться, в рот она обычно не брала, так как считала это за «опущение».

Не сладив с её сопротивлением, Кузьма взял со стола перочинный нож со штопором и вытащив лезвие разжал зубы бухой шалавы. И без того гнилые зубы захрустели, шалава начала плеваться, но мужик не обращал на это особого внимания. Разжав лезвием челюсти алкашки, Кузьма погрузил в её бывалый рот свой тяжелый хер, окуная его в плен тепла и влаги.

Закрыв глаза, дворник искренне представил себе, что щеканит жирные губищи юной Светки. Представил, как она стонет и охает, выгибаясь своим молодым горячим телом, как колышутся её нежные груди торча возбужденным сосками в прокуренный потолок каморки.

Думая об этом, Кузьма дергал башку бухого туловища Фатеевой за волосы, используя её рот как дыню с дыркой.

Даже несмотря на выпитое, Кузьма кончил довольно быстро. Густая грязная стариковская струхнина плеснулась в горло местной ебучки тут же вызывая у неё рвоту. Блевотина окатила кончающую залупу дворника горячим потоком, доставляя ему двойное удовольствие. Фатеева продолжала рыгать, обхватывая залупу Кузьмы спазмами горла.

Дворник блаженно застонал.

Кончив и выдохув, Кузьма опять закурил беломор. Немного очухавшись он понял, в какой мерзости сидит, и с размаха заехал Фатеевой кулаком по лицу.

— Убирай блевоту свою! Шмара ты ебаная. Сука, ты в гости пришла или в рыгаловку?! Падла дырявая! - устало рыкнул он, воющей от обиды и боли, потирающей лицо дворовой шлюхе.

— Уберу! Да не бей, блядь! Аааа! – взмолилась Танька заплетающимся языком. На её губах надувались тугие пузыри рвотной слюны, наполненные пережеванной закуской и едким желудочным соком.

– Эх… Жизнь-говно! – вздохнул кончивший Кузьма и закрыв глаза вскоре задремал.

Ещё некоторое время он слышал, как бухущая Танька возится с уборкой, а потом вырубился. Он захрапел, погружаясь в сладкие сны о том, какие прекрасные задницы скрывают юбки и колготки местных молодух.

Фатеева же продолжала блевать и снова мыть пол, равнодушно утирая рот грязной ладонью…

Утром, когда Кузьма вышел поссать, перешагнув похмельную голую Таньку, валявшуюся на телогрейке, судьба улыбнулась ему.

Двор полнился слухами.

Под журчание собственной мочи Кузьма слышал болтовню на скамейке у столика домино. И первые же слова в разговоре местной шпаны несказанно порадовали старого дворника.

— Ты слыхал, Жека, боксерам нашим пизды дали! – вещал один из голосов, который Кузьма слушал повернувшись в пол-оборота.

— Да ну нахуй! – ошарашенно отозвался второй. – Кто?!

— Химмашевские! Ночью сегодня! У них стрела была на пустыре, у голубятни! – взбудоражено начал делиться новостью второй, обрадованный тем, что первый не в курсе. – Короче, пацанов наших расхлестали в мясо вообще, в больничке почти все! А самого дядю Володю опустили! ПРИКИНЬ?!

— ЕБАТЬ! – аж зарычал от шока и адреналина второй. – Че в натуре?! ОПУСТИЛИ?!

— ДА! – вытаращив шары из-под «пидорки», выкрикнул тому в лицо второй. – По губам провели ему!

- ЕБАТЬ! – повторил второй, но теперь ещё громче. – ВОТ ЭТО ОХУЕТЬ!

Кузьма даже стряхнуть забыл от таких новостей, убрав ещё ссущий болт в спецовочные штаны. Развернувшись на месте, он торопливо приблизился к двум пацанам у столика. Оказались ими Блиня из пятого дома и его единственный кореш Какаха, мерзкий тип с лицом обваренным кипятком, без бровей и почти без носа.

— Здорово, молодые! – протянул им желтую от курева, морщинистую руку Кузьма. Пацаны вальяжно протянули руки в ответ, чувствуя, как растет самомнение от того, что с ними дед ручкается.

— Здорово, дядь Кузьма! - кивнули те, ответив на рукопожатие. Разговор они прекратили, будто это была не скандальная новость района, а тайна какая-то.

— Закурим? – предложил он папиросы пацанам.

— Да не, мы со своими! - усмехнулся Какаха и выбил пару сиг из пачки «Родоппи» себе и другу. Они закурили и над столиком поплыл дым похожий на запах горелой ваты.

— Вы уж не серчайте, краем уха тут подслушал… - забубнил Кузьма в папиросу, тоже прикуривая. Он зажмурился на правый глаз от едкого дыма и выдохнул струю в сторону. – Че там стряслось на пустыре?

Пацаны переглянулись, не решаясь говорить сразу.

— Да ладно, че вы как не родные?! – хлопнул Кузьма Блиню по плечу. – Я ж свой! Вот такими пиздюками вас ещё знал! – он показал рукой рост ниже колена и поддернув брюки сел за столик.

— Да короче, это… - вздохнул Блиня, наконец-то решившись. – Дядь Володя Котовский помазком оказался. Всплыл какой-то его там сокамерник давнишний, объявил, что ему ночью во сне залупой рот помазали… - Блиня сказал это так, будто камень с души роняет.

— Ох ебать, вот это новость! – присвистнул Кузьма. Володя давно и крепко был в авторитете на районе, о том, что он прошел такие «приключения» никто и помыслить не мог. – Так, так! И че, какой итог у стрелы? – снова прищурился дворник, испытующе глядя на пацана.

— Химмашевские теперь тут всё держат, вот и весь итог. И ларьки, и качалку, и зал автоматов в ДК теперь тоже под ними! Вот такой пиздец, дядь Кузьма… - сплюнув сквозь зубы, отозвался Блиня.

— Делаааа… - покачал головой Кузьма и почти сразу встал из-за столика. Он ещё с минуту подумал, поцыкал, а затем резко встал с места. – Ну, бывайте, ребят! Надо бы работу сделать, а то новые хозяевА ещё с претензией придут! – добавил он, сводя всё в шутку.

Пацаны вяло махнули ему в ответ, а Кузьма направился прямиком к подвалу, где раньше, денно и нощно зависали Володины боксеры.

Уже издали он увидел, что дверь провонявшей кислым вином стеклоприемки открыта настеж. Замок сорван, перекладина погнута, бело-ржавая надпись «Часы работы с 9:00 до 18:00. Без обеда и выходных» пробита чем-то острым. В подвал явно ворвались и сделали это жестко.

Немного потоптавшись у порога, Кузьма сделал шаг вперёд, начиная спуск в темноту, по полуразрушеным бетонным ступенькам.

Дернув на себя дверь обитую сгнившим кованым железом, Кузьма осторожно вошел внутрь, втягивая голову в воротник зеленого спецовочного пиджака. Уже отсюда была слышна негромкая музыка из магнитофона, играл сборник «Союз 16». У самого Кузьмы такая же кассета имелась, заслушал её уже до дыр, аж клеить нечего, вся в заплатках.

Под развеселые напевы Орбакайте про параходик надежды, Кузьма свернул в короткий коридор тех.помещения и вышел в основную комнату, где раньше тусили боксеры.

Внутри ничего особо не изменилось.

Тот же стол у стены, те же фотки голых баб на стенах и пачки от «Магны» и «Данхил» наклеенные на фанерные листы вокруг. Тот же большой черный мафон. Тот же матрас на полу, полностью пропитанный струхниной Котовских, натекшей из распаханных пиздищ пьяных молодух.

Изменились только люди.

Сегодня, в подвале сидели совершенно незнакомые мордовороты, абсолютно опасного вида. Шрамы на еблищах и бошках, выпирающие как у обезьян лобешники, дорогие спортивные костюмы и разбитые костяшки на кулаках.

На столе уже было организованно застолье в честь захвата нового куска города, бутылки дорогой водки были полупусты. Присутствовало тут человек десять, из-за пелены сигаретного дыма и обилия темных углов, точнее сказать было трудно.

Кузьма пригнулся, входя через низкий проход и остановился, оглядывая морды и оценивая ситуацию.

— Здравия желаю, уважаемые! – наконец подал он голос, так и не дождавшись от усталых после ночного боя братков ни приветствия, ни вопросов.

— Дарова! – перестав ковыряться ножом в ногтях, обернулся к нему рослый бык в бело-красном спортивном костюме, причем было совершенно непонятно, где на этой ткани кровища, а где так задумано. – Че хотел? - сцепил пальцы бык, мрачно и пьяно глядя на дворника.

— Кто старший? – спокойно спросил Кузьма, не сходя с места.

— А кто спрашивает? – тут же последовал ожидаемый вопрос от «бело-красного».

— Я Кузьма, дворник местный, присматривал тут по хозяйству, - спокойно отозвался тот. – Слыхал про смену власти, так сказать! – услужливо посмеялся он. – Надо бы новые распоряжения получить!

Вся толпа смерила старика взглядом и Кузьма героически выдержал это испытание, хоть коленки у него и подрагивали. Победовские выглядели опасными, но что ещё хуже, они были незнакомы дворнику, Котовских боксеров он хотя бы лично знал.

— Значит так, Кузьма, - бело-красный бык хлопнул себя по коленкам и встал с ободранного бордового кресла. – Теперь мы тут за старших, район под нами. Останешься при должности своей, - бык перевел взгляд на мерзкий матрас на полу, тот самый, где десятки раз месили хуями дыры Светки и её размалеванных подруг.

— Понял, - покорно кивнул дворник, которого жизнь научила с братвой не конфликтовать.

— Меня Костя зовут, для своих Мерин, - бык протянул руку и Кузьма ответил на пожатие. – Ну че, Кузя? - ухмыльнулся браток. – Ты мне вот, что скажи. Телки у вас имеются? – подмигнул он.

Дворник пару секунд смотрел в ответ, а потом расплылся в желтозубой ухмылке. Ебучий пазл по ебле юного Светика-семицветика наконец-то сложился в его седовласой башке.

— Найдем, Мерин… - кивнул Кузьма. – Для хороших людей не жалко!

Уже на выходе, он бросил короткий взгляд на покрытый никотиновой копотью шкафчик. Среди пустых пачек от сигарет и болтов с гайками разного диаметра стоял неприметный флакончик. Неприметный для остальных, но вполне знакомый для самого Кузьмы. С этим дерьмом за свою жизнь он уже сталкивался и не раз. Ему и в поезде эту гадость добавляли и на блатхате бывало.

Оба раза Кузьма просыпался обворованным до нитки и не помнил ни черта, вообще.

Дворник обернулся к братве и убедившись, что к нему потеряли интерес, быстро протянул руку. Сжав флакон пальцами, Кузьма быстро сунул его в карман и поспешно вышел прочь.

Едва он шагнул за порог стеклоприемки и достал бутылек снова, как его догадки подтвердились.

Надпись на зелье четко гласила «Клофелин».

Через пятнадцать минут, Кузьма стоял на третьем этаже пятиэтажки у квартиры Светки. Вызвав девчонку в подъезд, дворник пожевывал папироску и нагло таращился на старшеклассницу.

— Ты услышала, что я объяснил? – Кузьма говорил нагло как никогда. – Теперь тут новые правила. А вздумаешь съебаться – тебя найдут, отвезут на пустырь и ебать будут уже не хуями а арматуринами в очко. Это ясно тебе?

— Дуреха ты, мокрощелка! Доебалась с кем попало, дура?! Жила бы тихо, никто бы не трогал! А теперь как инвентарь Котовских проходишь, ясно тебе?!

Кузьма давил на психику перепуганной школьницы. Старик делал это беспощадно, безжалостно. Он буквально ломал девчонку, доводя её до паники и истерики.

— Дядь Кузьма… - промямлила бледная как мел Светка.

В её больших голубых глазищах дрожали слёзы, на бледном как мел лице ярко выделялись шалавские румяна, которые она обычно густо мазала.

— Хули, дядь Кузьма?! – с наездом отозвался дворник, держа руки в карманах грязной спецовки. - Я тебя ещё раз спрашиваю, кобыла, тебе защита нужна или нет? Или хочешь, чтобы победовские тебя на панель отправили, ебаться в жопу за еду?! Или чтобы они тебе бутылку в пизде расколотили на субботнике?! Дура! Думай быстрее, они уже сюда идут!

Свету затрясло ещё сильнее. Весь её школьный «королевский» выпендреж, чванливость и выебоны резко улетучились.

— Ты в свои 16 годков поди ещё говна-то не пробовала на вкус, дуреха?! – скалился Кузьма. – Может хочешь отведать? Я тебя, блядь спрашиваю! Хули ты молчишь?! – не унимался дворник, брызгая слюной прямо в размалеванной лицо паникующей девчонки. – Прям из очка там хавать будешь, ДУРА! Теплое и горячее! СВЕЖАК! Как в заводской столовке встанешь к раздаче, вместе с подружками своими шалавскими!

Местная королева красоты теперь выглядела жалкой, запуганной и готова была вот-вот разрыдаться от отчаяния. Новость о том, что крышующих её боксеров отпиздили и девки теперь под новыми хозяевами – застала Светку врасплох.

Для неё это был шок. Мысли в голову приходили самые жуткие. Кузьма описывал грядущую незавидную судьбу девчонки, и делал это со смаком, с нажимом, с душой.

Привыкшая жить в безопасности школьница чувствовала себя сейчас настолько беспомощной, насколько это вообще возможно.

— И что мне делать? – всхлипнув, девчонка с мольбой посмотрела на дворника. – Дядь Кузьма, че делать-то теперь, а?! – Светка резко шагнула вперёд, схватила дворника за плечи и встряхнула его. – Чё делать?! – она почти сорвалась в истерику.

— Ладно, ладно, тихо ты! - приобнял её Кузьма, смилостивившись. – Есть у меня пара мыслей. Погоди паниковать, молодая! - он погладил девчонку по изящной спине, ощущая руками выступы половин аппетитной девичьей жопы снизу. – Помогу… Я ж не зверь какой-то. Да и знаю тебя сызмальства! – смягчился он и заговорил как-то по-отечески. – Иди, обниму, утешу немного… Распереживалась-то как, хорошая моя…

Кузьма нагло и со смаком сжал пальцы, сминая ими тяжелые округлые булки Светки. Из хриплого горла дворника вырвался блаженный вздох – «наконец-то. Молодуха. Крепкая, стройная, ароматная».

ТЕПЕРЬ БЫ РАЗДЕТЬ ЕЁ И ГОЛЫШОМ ОБЛАПАТЬ - ВОТ БЫЛО БЫ НИШТЯК! – мыслил Кузьма, с наслаждением тиская трепетную теплую жопу испуганной Светки.

Школьница пискнула, но вырываться не стала. Даже в руках бомжеватого дворника ей сейчас было безопаснее, чем дома.

Светка стояла и молчала, понимая и чувствуя, что Кузьма откровенно мацает и лапает её телеса. Но вырываться из его костлявых прокуренных рук ей совсем не хотелось, хоть от мужика и воняло ссаниной с перегаром. Пусть мацает, лишь бы не отдал этим отморозкам победовским на растерзание.

— Короче, слухай сюды, дело такое… - заговорил Кузьма, продолжая мять ей сочную полную жопу и нюхая волосы. – Укрыться тебе надо, иначе пропустят через всю пехоту дыры твои. Они ужас че творят, я слыхал от ребят всякое. Живой от них не уйдешь, это точно!

На этих словах, булки Светки в пальцах Кузьмы в ужасе сжались. Хороший, добрый знак для дворника. Значит она действительно боится, значит запугал как надо.

— Схорониться тебе надо, Светуль! Дюже опасно стало на районе нынча, - продолжил Кузьма шептать ей прямо в ухо, напитанное ароматом «Кобры». – Дома нельзя оставаться, ко мне в каморку тоже нельзя. Поживешь какое-то время у Митьки Саврасова, мы с ним тебя прикроем. Скажем, что съебалась их города. Усекла?

— Усекла, дядь Кузьма, - коротко и испуганно кивнула Света, утопая нежной задницей в руках дворника. Она дрожала всем телом, боялась так, будто инфаркт вот-вот ебнет.

Ради спасения своего нежного юного тела Светка была согласна на всё. Она дико боялась боли и насилия. А больше всего того, что её красивый ебальник сломают кулаками или ногами. Только не это.

— Пошли, времени нет! Митька ждет тебя на хате своей, дай ему Бог здоровья, сердобольному, - потянул её за руку Кузьма.

— Погоди, шмотки возьму! - торопливо метнулась в квартиру девчонка, качнув роскошными дойками и задом. – Я сейчас! Жди только! – добавила она, забегая в полумрак прихожей.

- Да не вопрос, миленькая, не вопрос… ЖДУ! - самодовольно ухмыльнулся Кузьма, озаряя пасмурную темноту подъезда хлопком спички. Закурив он блаженно улыбаясь выдохнул дым и привалился спиной к выбеленной стене с большой надписью: «СВЕТА - ШЛЮХА!». - Давай, давай, коза, двигай ляхами! – Кузьма отвесил Светке увесистый шлепок под шикарную жопу, загоняя школьницу в квартиру потрясенного Митьки.

Описать то, насколько охуел от этого визита сам Митька, было довольно сложно. Для издрочившегося на Светку парня - это был просто дикий шок...

Ещё несколько глав этой истории С ДЕСЯТКАМИ ОТБОРНЫХ, самых откровенных фотоиллюстраций уже опубликованы в моём бусти блоге. А также другие, не менее сочные и грязные рассказы уже ждут вас там же! Мамаши, семейные пары, одиночки и просто интересные истории.

Добро пожаловать в мой мир!

Ссылка: https://boosty.to/ultramarina01 (ссылка работает, скопируйте и вставьте её в строку браузера)

Заходите и наслаждайтесь! Жду в гости!)