— Че, давай за нашим – вашим?! – поднял рюмку поддатый боксер, мутно глядя на собутыльников.

Почти все пьянствующие уже не соображали, еле сидели покачиваясь на еле живых стульях перевязанных проволокой. Вслед за ним подняли и выпили остальные четверо. Крякнув и закусив, плосконосый боксер сплюнул в сторону, но неудачно. Харчок повис на его подбородке, потянулся вниз и наконец упал на голую дойку валявшейся под ногами Светки.

Густой пенистый плевок облил её скрученный сосок и потек ниже, пересек выемку между грудей и добрался до второго соска сваленной набок дойки. На втором коричневом кожаном штырьке он повис тягучей харкотиной, щекоча нутро изъебанной немытыми хуями Светы.

Будущая жена Митяя горячо и тяжело дышала, свисавший с торчащего соска плевок покачивался ещё некоторое время, а затем упал на синтепоновую подшивку модной женской кожанки.

— Нихуя себе! – обалдело прошептал Антоха за спиной Митьки. – Бля... - Может они уснут? – робко понадеялся ещё кто-то из толпы несчастных. – Залезем, потрогаем за пизду хотя бы и за дойки!

— Да ты че, ебнулся? – шикнул на них Митька и ударил локтем Антоху. – А если дядь Володя вернется?! Нам тогда как раз ПИЗДА и будет всем! Никому нельзя в стекляшку входить, кроме Котовских!

— Бля... - возбужденно и тоскливо проныл ещё кто-то.

В этот самый момент, перепивший боксер попытался встать и бухнулся обратно на стул в конкретном перепое. Из магнитофона уже играл «Сектор газа», пьянка подходила к концу. Обертки, объедки, шлюхи в сперме, мусор на полу и свежая багровая блевотина на стене образовывали чудесный натюрморт.

— Ссать хочу, бля, встать не могу... - промычал боксер.

— Такая же хуйня, - вяло и уныло покивал сидящий напротив него подкачанный отморозок.

Абсолютно хуево соображая от выпитого, боксер все-таки достал член и попытался встать снова, у него опять не вышло. На этот раз стул еле выдержал движения его массивного тела.

— Тут то не ссы, нахуй так делать? - ещё что-то понимая, пробубнил третий. – Отойди в угол хотя бы, Лысый...

— Не могу, - опять промычал боксер, мотая пьяной головой как китайский болванчик. Он с трудом повернулся на стуле вбок, покачивая хуем, который уже побывал во всех трех юных шалавах. Залупа торчала наружу, поблескивая влагой в тусклом свете электрической лампочки.

Тупо поглядев на лежащую у ног затраханную Светку, боксер наклонился вперёд и облокотившись на колени, навис над ней всей своей мускулистой массой. Он пускал слюни, они падали на щеку девчонки покрытую румянами, стекали по ней и исчезали во рту Светки, мешаясь уже с её слюной и спермой на языке.

— Слышь? – боксер пнул Светку по голой тяжелой дойке, облитой его же харчками. – Слышь?! – повторил он и пнул ещё раз.

Света с трудом открыла пьяные глаза и попыталась сфокусировать взгляд. У неё явно не получилось, огромные накладные ресницы махали вяло и сонно. Посмотрев на неё ещё несколько секунд, боксер протянул руку и взялся за её длинные белокурые волосы завитые на мелкие бигуди. Модная по тем временам прическа поднялась вверх в пальцах отморозка, а вслед за волосами поднялась и голова Светки.

Вцепившись в её кудри и второй рукой, боксер подтащил слюнявые губы молодой шлюхи к своему члену и попытался вставить в них вялого. Вялый мялся, гнулся, но наконец-то проскользнул в теплую влагу девичьего рта, утопая в слюнях и чужой сперме. Послышалось сочное чавканье и хлюпанье губ юной шлюхи.

Мыча и еле держась на стуле, боксер расслабился и начал ссать.

После пива напор был мощным и журчащая соленая ссанина забурлила в красивом ротике ПТУшницы, вынуждая её делать глотательные движения.

С губ шлюхи лилось на полные груди, смывая с них харчки и засохшую сперму. Так продолжалось до тех пор, пока Светка вдоволь не наглоталась вонючей ссанины, и до тех пор, пока сильная пьяная рука не выпустила её пьяную башку. Молодая шалава снова упала на матрас, грохнувшись щекой прямо в пятно от пролившейся мочи.

Если смотреть сейчас, с высоты лет, то Митяй был уверен, что именно в этот момент он и влюбился в Светку. Да, за его спиной раздавались возгласы пацанов в духе «фу, блядь, опущенная!», «ебать, надо всем сказать за Светку, что она мразь мочу пьет! Фу нахуй!». Но Митяй был совсем другого мнения.

Уже на следующий день, он начал подкатывать яйца к этой «богине», с которой позволено делать всё, что душе угодно...

Сперма.

Целый ручей мутной, белесой и пахучей кончины, который стабильно вытекал из расхлябанной и разъебанной пизды Светки.

Облитые желтоватой струхниной половые губы девчонки были вывернутыми и очень чувствительными. Кончина смешанная с её соками возбуждения стекала по раздолбанному аналу дворовой шлюхи, обретая вкрапления коричневого дерьма. Это было сочно и крайне грязно.

Вся эта прелесть собиралась в лужу на обосанном матрасе, покрытом пятнами мочи и окончаний прошлых шлюх, которых тут многократно драли.

Лужа расплывалась под тяжелыми, красивыми ягодицами Светы, которые лежали обнаженными на этих самых пятнах, тонули в луже налившейся из вагины самой девчонки и её подружек.

Именно такую картину видел перед собой Митька, сидя на краю дивана в своей комнате. Он не мог прогнать из головы прекрасный образ, который будто каленым железом отпечатался в юном мозгу озабоченного парня. Митя сидел в полумраке весенней ночи, бесконечно глядя в одну точку. В ответ, со стены, с плакатов, на него пялился Ван Дамм, выебываясь своей бицухой и Шварценеггер, поблескивая красным глазом терминатора.

Вспоминая образ расхлябанной пиздищи ПТУшницы, Митька медленно и с наслаждением дрочил. Он не торопился, двигал рукой медитативно и умело, побаиваясь, что прекрасное наваждение рассеется вместе с оргазмом.

В голову парня лезли самые невероятные мысли, которые свойственны только гормональным подросткам и мужчинам надолго лишенным секса. Он представлял себе то, как просто придет к Светке и поцелует её в губы, совершенно не опасаясь стать «помазком», после всех хуев, которые она пересосала по подвалам и подъездам.

Наивный Митька был готов даже драться за Свету, защищать её, провожать до дома на глазах у всех. Митяй ещё не понимал, но именно так и выглядит влюбленность.

Пацан ярко представлял, как вдохнет запах её туалетки «Cobra» и залезет руками под длинный свитер с оленями. Как там, под покровом одежды, найдет руками полные бледные груди дворовой шлюхи, нависающие над её теплым животом двумя приятными грузами. Как ощутит пальцами и ладонями её торчащие розовые соски, покусанные и издерганные руками гопоты.

Она конечно же не откажет, ведь она давалка местная и ей хочется всегда.

— Бляяя... - блаженно выдохнул Митька, ощутив прилив возбуждения и удовольствия в члене. Он откинулся на диване, упираясь затылком в красный ковер советских времен с ромбами и непонятными квадратными узорами. Среди темноты он видел, как пальцы обвивающие крепкий длинный стояк поднимаются и опускаются, вместе с кожей натягивается и залупа, отражая блик холодной луны за окном. Ему было хорошо...

Митька продолжал представлять, как макнет пунцовое навершие члена в размокшие половые губы дворовой шалавы и от этой мысли по телу проходила опьяняющая дрожь. Светка застонет, она прогнется. Член напрягался так сильно, что твердел до каменного состояния, вместе со стояком напрягался и анал Митьки, окатывая тело волнами нового наслаждения.

Парню было похуй на венерию. Всё, чего ему хотелось это макнуть залупу в прекрасную дырень Светки, ощутить эту живую трепещущую влагу и тепло настоящей бабской щели. Не в кабачок, не в подушку и даже не в рот толстого щеканца из третьего двора, а В ЖИВУЮ РАСХЛЯБАННУЮ ОТ ХУЕВ И КОНЧИНЫ ПИЗДИЩУ.

Парень блаженно закрыл глаза, представляя, как спускается по ступенькам в тот самый подвал, видит пьяных боксеров, спящих на столе. И вот она... Митька видит ЕЁ. Голую.

Видит Светку, которая валяется у их ног в разорванных на промежности лосинах, с обнаженной белой грудью. В своих фантазиях Митька останавливается и спускает пониже спортивки «Абибас», их резинка упирается под раздутые от спермы яйца. У него уже крепко стоит, руки трясутся, его всего колотит от волнения и желания выебать опущенную общую шлюху, которая почему-то всё равно оставалась недоступной.

Света была бесконечно красивой в школе, во дворе, на прогулках с подружками. Яркая косметика, запах туалетки, новая кожанная курточка и кудри завитые на дешевую стальную плойку с тугой пружиной. Такую плойку передержишь и волосам пиздец. Но девчонки рисковали ради ударного эффекта, и эффект был. На них показывали не пальцами, а стоячими хуями, которые уверенно целились в ущелье между их ягодиц, обтянутых токсичными цветами импортной лайкры.

Светка казалась местным пацанам чем-то недостижимым, чем-то очень красивым и недоступным.

Её взгляды, её походка с руками в карманы куртки и виляющей задницей, стук её каблуков по заплеванному асфальту, всё это очаровывало неокрепший мозг и сердце несчастного парня. А пятничные и субботние вечера? Особенно летние вечера были прекрасны!

Те сумерки, когда весь двор был заполнен местными, кто-то просто бухал, обмывая ворованные мамкины серьги, которые сдали в ларек на вокзале. На эти деньги были приобретены газировки, шоколадки, винище и импортная водяра, которую на самом деле разливали в ангаре за Трубосварочной.

Заморские диковины купленные в рядах ларьков на пятаке представляли собой яркие упаковки скрывающие суфле в шоколаде, целые коробки жвачек «Турбо» и «Бом-бибом», ну и само собой «Сникерсы» с «Марсами».

Всё это пилось и жралось на переломанных скамейках расписанных ножами и гвоздями. И конечно же, в этих пьяных лихих сумерках, не обходилось без тёлок. Мечтающие уже не о нормативщиках ГТО, а о рэкетирах и принцах заграничных, девки, выебывались и лакали алкоголь за счёт парней. Маяча призрачной надеждой для пацанов в виде поцелуев и возбужденного трепета в обоссаном подъезде, поддатые самки перешептывались, часто бегали поссать и изредка задавали глупые вопросы парням, чтобы подогреть их интерес.

— Бля, Светик, а вот ты любишь, когда пацаны ебашатся?! – обращался с вопросом Лысый к самой яркой и недоступной из девок. – Нравится на драку смотреть?

Кроме физической силы, предложить девкам Лысому было нечего. Ни денег, ни машины, ни работы, вообще нихуя у него не было, также, как и всей остальной местной молодежи. Весь город просто воровал, это был круговорот вещей между районами. Снятые с лохов в Ленинском районе шмотки можно было увидеть на Сельхозмашине в тот же день.

— Нет, не люблю драки, - кривила покрытый жирной помадой ротик Светка и отхлебывала «Сангрию» из пластикового стаканчика. – Я не люблю жестокость! – как-то мрачнела она, отводя взгляд и погружаясь в воспоминания о том, как её избил и выебал пьяный отчим вместе со своими дружками алконавтами. Её кудрявая пизда и стала руном для них.

Ей на самом деле тогда ОЧЕНЬ понравилось, как её грубо попользовали, но вначале было больно.

Заводские мужики мочалили её в рот и в жопу почти всю ночь, после чего девчонка и подсела на кожаную иглу, начав ебаться с кем попало. Вот только Лысому, она объяснять ничего не собиралась, тем более что он возил сопли, а не собирался принуждать её, как ей хотелось.

В этом собственно и была проблема всех дворовых парней. В отчиме Светка чувствовала силу, а в них нет. Он брал её и делал, что хотел, а эти обхаживали и ебали мозги своей романтикой. Своё брали только боксеры, которым она и давала без проблем.

Лысый был не в курсе таких ментальных сложностей и действовал так, как понимал. Баба вещь хрупкая, с ней надо ласково. Будешь принуждать – пошлет нахуй, вот и вся арифметика. Понятие «внутренний стержень» ему знакомо не было, как и все остальные мужские понимания. Лысый был знатным очкуном.

Понимая, что сморозил хуйню про драки, Лысый отчаянно пытался вернуть контроль над ситуацией. Ведь Светка уже посмотрела на него аж два раза, а это дохуя значит. Может, когда её подружки съебутся наконец-то, он сможет рядом посидеть и даже за плечи приобнять эту размалеванную шалаву в лосинах, источающую манящие ароматы.

«Хоть бы она нажралась быстрее, чем захочет съебаться!» - мечтал Лысый, пьяно пошатываясь. Пока что он проигрывал эту алкогольную битву, и надо было продержаться, протянуть время ещё, пока шалавы дойдут до кондиции.

— Свет?! – окликал её снова Лысый, среди шума дворовой гопоты и скрипа облупившейся карусели. – Свет, слышь?! – снова звал он, когда она не реагировала. Прикоснуться к «богине» Лысый боялся, поэтому боролся за её внимание просто пьяными криками.

Наконец, завитая на жуткую плойку шалава тяжело вздыхала и снова удостаивала Лысого взглядом. Причем смотрела так, будто награждала его этим коротким вниманием. Действительно, каждая из девчонок уже понимала, чего хотят пацаны, и то, что они готовы ради пизды или даже просто поцелуев – на всё.

— Ну чего?! – закатывала глаза Светка, снова прихлебывая алое винище из стаканчика.

В этот момент начинала играть «Чио-чио сан» или «Америкен бой» и девчонки принимались приплясывать сидя на скамейке, опять обнадеживая парней. «Во, бля, у телок нормальное настроение!» - радовались про себя гопари, делая вид, что им на самом деле похуй и они вообще на другую тему говорят.

— Смари, смари, Светик! – снова окликал Лысый.

— Ну что?! – уже психовала шалава, которой нахуй не нужно было с ним обжиматься в подъезде потом.

— Во! Смари! – пьяно пошатываясь, пересмотревший «Самоволку» в кинотеатре «Заря» Лысый, ставил коробок на почерневший спил толстой ветки вяза и отступал на пару шагов назад. Он подтягивал спортивки в коленках, наполняя себя силой Ван Дамма, прицеливался, примеривался. Теряющая терпение Света смотрела на него усталым взглядом полным похуизма.

Всем этим шоу, Лысый привлекал к себе внимание и остальной гопоты, которая уже заебалась слушать кривой гитарный перебор песни про «Королеву и шута», который не мог перебить ор магнитофона.

Наступала кульминация: Лысый крутил «вертушку» и его дешевый китайский кроссовок врезался пяткой в дерево. Парень терял равновесие и нелепо падал, на глазах у всех. Взбешенный своим фиаско Лысый вскакивал с заплеванной и заваленной окурками земли и бешено озирался, выискивая виноватых. Бухающие тут же отводили взгляды, не желая попасть под «горячую ногу», но жертва всё равно находилась.

— Хули смотришь?! Чертила ебанный! – орал Лысый на первого попавшегося свидетеля того, как он обосрался перед девками.

Сами девки переглядывались с издевкой. Кто-то вообще откровенно ржал, хоть и не смотрел на Лысого. Начиналась драка.

В этот момент телки снова закатывали глаза, синхронно как плавчихи поднимались со скамейки и сцепившись руками как народные плясуньи сваливали в темноту. И вслед им смотрели все те, кто усиленно делал вид, что бабы не интересуют. Все парни двора с тоской глядели на то, как от них уносят три заветных пизды, засунуть в которые опять не фортануло. Даже погладить шерстку и макнуть палец во влажную, нежную щель – снова не выйдет.

Ебанный Лысый сегодня всё испортил, а вчера испортил Чебур, а позавчера Батон, и так каждый день. Каждый раз какая-то хуйня. Серьги из дома воровали они, на металлоломе тоже они отрабатывались, а сочные пиздищи Светки и подружек почему-то мочалили боксеры дяди Володи.

Эта вселенская несправедливость причиняла парням боль, но не сгибала их стойких хуев. Ведь завтра будет новый вечер и новая попытка напоить телок до беспамятства. Загремит гитарой и стаканами новый бой за трипперные влагалища и потасканные белые дойки юных шалав. С наступлением сумерек, сражение развернется здесь, у скрипучей карусели и ржавого мухомора песочницы.

Толпа снова разошлась, рассосалась, оставив болото харчков и ковер из окурков вокруг скамеек. Двор опустел, оставив накосячившего Лысого осознавать свои ошибки.

— Ты такая нежная, королева снежная! – сидя на земле, с фингалом под глазом, в отчаянии пел пьяный и одинокий Лысый. Он орал от всей души, пуская слюни и рвоту пропахшую шоколадками на свой расстегнутый дутый пуховик. – Распустила волосы, но не слышно голоса! Потому что заняты, губы у тебя, ГУБЫ У ТЕБЯ!!! – летел его надрывный вокал над дворами, вязами и терялся в звездном небе теплого августа.

АКТ 2: Дворник

Опьяняющие возбуждением и развратом мечты Митьки о влажной и истекающей спермой пизде Светки продолжались до самой осени. Листья облетели, во дворе похолодало, но всё это не мешало местным пьяным дебилам снова и снова всё портить. Лысый продолжал крутить неуместные «вертухи», практиковать удар в прыжке, после которого, например, ломал руку, и блевать на куртку Верки, лучшей подруги Светки.

Чебур вообще перешел к активным действиям. Он сначала в шутку показывал жопу, а потом и вовсе вывалил свой увесистый болт на обозрение телкам и естественно те убежали с визгами.

Батон умудрился умереть во время бухача, схватившись за сердце. Причем случилось это в самый неподходящий момент, когда желанная Митькой Света пришла одна, без подружек.

— Батон подох! – отрезвил Митьку крик, когда он уже приобнял Светку за плечи.

И даже трудно передать словами то, насколько Митяю было похуй на смерть Батона. Ебанный пидорас умудрился протянуть ноги именно в тот день, в который Митька почти поцеловал Светку. Он уже чувствовал запах бабы, "Кобры", видел нежную шею Светки, торчал каменным стояком и дрожал всем телом, когда долбоеб подох в песочнице.

Светка конечно соскочила и побежала смотреть, чем окончательно выбесила Митьку.

«Ну сука, куда ты рванула? Ну что там смотреть, дура блядь?!» - с этими мыслями озабоченный и безнадежно влюбленный парень схватился за голову, оставшись на скамейке в одиночестве.

– Ааааа, блядь! – в отчаянии проныл он, изо всех сил борясь с желанием догнать сучку и хлестко пропнуть её под тяжелые булки блестящие лайкрой.

Митьке было совершенно не интересно смотреть на этот трупак, куда больше его беспокоило то, что его мечту разрушили за миг до её воплощения. Ведь он уже тянулся губами к размалеванным губищам Светы. Он уже почти попробовал на вкус этот ароматный жир помады, которым сучки мажут конверты и стены подъездов. Загадочный манящий аромат телок почти оказался у него во рту. И тут такая хуета опять...

После этого случая, а точнее после очередной двухчасовой дрочки, мышление Митьки изменилось. Пройдя все стадии до принятия, миновав гнев, отчаяние, торг и прочие муки, пацан понял, что выебать Светку легально – не выйдет.

Это всё бесполезно, она так и будет стоять раком в подвале с хуями в красивой круглой жопе, чавкая ещё парочкой членов в своем помадном рту. И ни один из этих хуищ не будет Митькиным, потому что какой-нибудь Чебур снова начнет рыгать рвотой громче, чем играет дворовый мафон. Светка будет ебаться в падиках и подвалах, а Митяй так и будет надрачивать свой мозолистый хуй, сбрасывая кончину в советский ковер и размазывая её сопревшими пальцами по узорам.

Вот такое будущее увидел Митька, в котором от постоянного дрочилова открылась новая чакра на мудях. Глаз его залупы измученно жмурился, сквозь мутную каплю спермы глядя в унылое будущее хозяина. Из будущего, в ответ смотрел только Терминатор с плаката, и никаких сисек, жоп и влажных пиздищ он своим взглядом не обещал.

Получив такое откровение сниже, Митяй начал придумывать рабочий план, не имеющий ничего общего с романтическими мечтами о поцелуях с хуесоской в подъезде. Надо было взять своё, хоть как. Пора вживую ощутить хуем, какая её пизда изнутри. Всадить ей между раздвинутых нежных ляжек и подрыгаться на обнаженной Свете, вдыхая запах «Кобры» и заправляя кончиной её известную на районе дырищу.

Пора погонять своего бугристого лысого в этих влажных хлябях, ебля которых больше похожа на отсос половыми губами переполненными чужим спермачом.

Света отсосет ему и своими верхними напомаженными губами и губами обкончанной щели, чего бы это не стоило.

Так решил Митька и начал воплощать свой план в жизнь. Первым делом он направился к местому дворнику Кузьме. Известному ебарю синявок и опытному бомжу...

Вся глава целиком и ещё несколько глав этой истории С ДЕСЯТКАМИ ОТБОРНЫХ, самых откровенных фотоиллюстраций уже опубликованы в моём бусти блоге. А также другие, не менее сочные и грязные рассказы уже ждут вас там же!

Мамаши, семейные пары, одиночки и просто интересные истории.

Добро пожаловать в мой мир!

Ссылка: https://boosty.to/ultramarina01 (ссылка работает, скопируйте и вставьте её в строку браузера)

Заходите и наслаждайтесь! Жду в гости!)