Небольшое предисловие

Идею этого рассказа я подсмотрела в интернете. И первоначально он задумывался как стандартный перевод англоязычного автора. Но, прочитав его и начав заниматься переводом, я поняла, что многое мне бы хотелось поменять. Убрать или смягчить некоторые события, чтобы добавить реалистичности. Слегка поменять место действия. Ну и, честно говоря, просто сократить рассказ, так как оригинал мне показался несколько затянутым. В результате получилось то, что получилось. Рассказ уже довольно мало походит на оригинал. Кроме того, я обнаружила, что англоязычный автор рассказа, который я читала, тоже не автор идеи. Рассказ он перевел с французского, причем не указал первоисточник. Поэтому я решила опубликовать рассказ не как перевод, а как самостоятельное моё произведение.

Отвечу еще на вопрос, ответ на который кажется довольно очевидным, но тем не менее его часто мне задают. Ничего, что тут описано, не происходило на самом деле, история выдуманная. От первого лица рассказ написан просто потому, что мне кажется так интереснее и сексуальнее. Кроме того, рассказ то, что называется, очень сильно «попал» в мои многочисленные фантазии, и я очень хорошо представляю себя на месте героини.

Начало

— Я обожаю японскую кухню, — объявила Катерина, уставившись в свой телефон и выискивая потенциально подходящие рестораны.

— Что, Катя, ты вчера не наелась суши с этой рыжей? Как там ее звали? — Поддразнила Катю Моника.

Спокойно глядя поверх экрана телефона, Катя ответила:

— Может быть, если бы ты тратила меньше времени на мою сексуальную жизнь и больше времени на свою собственную, у тебя был бы кто-то, кто тоже захотел бы съесть с тобой суши.

Моника показала язык, в то время как остальные члены группы, сидевшие в ее гостиной, захихикали.

Следующим заговорил Света:

— Я не чувствую себя японкой. Я хочу пойти куда-нибудь, где можно съесть что-нибудь очень вредное, например картошку фри.

Подумав немного, Катя предложила:

— Разве в баре на четвертом этаже нет и того, и другого?

Будучи неформальным лидером небольшой компании девушек, Моника взяла дело в свои руки:

— Поставим вопрос на голосование? Мы уже получили ответ от Кати. Я тоже сказала свое слово. Света, ты согласна?

— Конечно.

— Саша?

Не отрываясь от книги, Саша ответила:

— Мы занимаемся еще полчаса, потом будем есть, меня это вполне устраивает.

Закатив глаза, Моника подошла к последнему члену группы: ко мне.

— Лёля?

Страшный момент принятия решения. Я немного поерзала, сидя на полу перед диваном, и нерешительно сказала:

— Я согласна со всем, что решит группа. Меня все устраивает.

Моника фыркнула, услышав мой ответ.

— Да уж, ты крепкий орешек. Достойная восхищения уверенность в своих силах.

Это был не первый раз, когда кто-то из группы дразнил меня за отсутствие инициативы. Из всех девушек в группе Света была моей единственной давней подругой; с тремя другими: Моникой, Сашей и Катериной, я познакомилась в начале первого семестра в институте. Обычно я больше люблю одиночество, но сложность моей курсовой работы и постоянные уговоры Светы привели меня в эту компанию, состоящую из пятерых девушек, каждая из которых делила нагрузку в учебе с другими. Поскольку родители Моники были почти всегда на работе, и поэтому она была единственной среди нас, у кого был дом, а не комната в общежитии, группа обычно встречалась несколько раз в неделю у нее. К сожалению, это также означало, что я оказывалась на ее территории и, таким образом, находилась под прицелом ее острого язычка, становясь постоянным объектом подколок.

Погладив меня по голове, Света заметила:

— Да, Лёлечка всегда была тряпкой. Я думаю, что она родилась с лапшой вместо позвоночника. Но это часть ее обаяния: милая, тихая и застенчивая.

Теперь, когда сразу две подружки дразнили меня, я почувствовала потребность защититься.

— Я... Это просто... Мне не приходилось принимать много решений. Это просто не то, к чему я привыкла, поэтому обычно я просто этого не делаю.

Самопровозглашённый доктор психологии Саша Белых села за стол с маркером, который она использовала для пометок в своём учебнике, и стала изображать, что она проводит со мной клинический осмотр.

— Это интересный случай! Есть ли какая-то особая причина, по которой ты так себя ощущаешь?

Все четыре девушки смотрели на меня. Я чувствовала себя ужасно неловко. Что тут можно сказать? Родители с детства мне внушали, что нужно говорить правду и обманывать нехорошо. Не поднимая глаз, я решилась открыть душу перед подругами:

— Пока я росла, мои родители решали все за меня. Школа, мои внеклассные занятия, клубы, мое расписание, моя одежда... Если бы Света не жила через два дома от меня, я не знаю, позволили бы мои родители вообще дружить с ней. Даже здесь, на первом курсе института, они выбрали мне общежитие, специальность, дополнительные занятия, и мне приходится звонить им каждую неделю, чтобы отчитаться. Они говорят мне, что я должна делать: учиться, заниматься спортом или что-то еще... Я просто чувствую, что я так долго не принимала никаких решений, что мне проще просто плыть по течению и делать то, что другие люди хотят, чтобы я делала.

Моника, улыбнувшись, уточнила:

— Значит, ты просто хочешь выполнять приказы или что-то в этом роде? Если бы я сказала тебе встать и немного потанцевать для нас, ты бы это сделала?

Покраснев, я лишь на мгновение заколебалась, прежде чем пожать плечами.

— Ладно, тогда сделай это. Танцуй для нас, — бросила Моника.

Оглянувшись на группу девушек, которые теперь выжидающе смотрели на меня, я поняла, в какую ситуацию себя поставила. Слегка дрожащими руками я отложила книги в сторону, прежде чем медленно встать. Я не могла заставить себя смотреть на кого-нибудь, поэтому я просто сосредоточилась на выполнении приказа. Вспомнив короткий танец, который я видела в TikTok, и сделала все возможное, чтобы показать его. Никогда раньше я не пробовала ничего подобного. Я начала делать неловкие шаги, чувствуя себя неуклюжей, неуклюжей дурочкой. Вся группа теперь открыто смеялась над моими суперстранными движениями, когда я пыталась закончить последний фрагмент танца, вертя задницей перед группой.

— Отличные танцевальные навыки, Лёля! Ты действительно справилась! — Поддразнила меня Моника. — Тебе, вероятно, следует практиковать эту часть тверка гораздо больше. Давай, повтори это, девочка. Опустись пониже и покрути задницей!

Тверк не был моим коньком, но приказ есть приказ, поэтому я сделала все возможное, чтобы сделать то, о чем просила Моника, и еще сильнее потрясла задницей перед группой. Моя юбка до колен развевалась, и я подумала, что мой провокационный танец может показать больше, чем я намеревалась. Другие девушки из компании комментировали мои па и хихикали, когда я опускала голову и трясла задницей. Тогда Моника решила подтолкнуть меня к еще более смелым поступкам.

— Ха! Ты чудо, Лёля. Ты как маленькая марионетка, с которой можно играть. Улыбка расплылась по лицу Моники, когда ей пришла в голову новая идея. — Вот что... Мне нравятся те носки, которые ты носишь; маленькие единороги — это чудесно. Почему бы тебе не снять их и не отдать мне?

Я встала и посмотрела на нее в шоке. Остальные девушки перестали смеяться. В комнате воцарилась тишина, все уставились на меня, очевидно, ожидая, действительно ли я повинуюсь этому новому, нелепому приказу. Почувствовав давление, я заметила новое чувство, наряду со страхом и дискомфортом: я почувствовала покалывание внизу живота. Какого черта я это затеяла?

После нескольких секунд молчания Света осторожно проговорила:

— Лёля, может быть...

Но я уже приняла решение. С красным лицом я села на пол и откинулась на спинку дивана, чтобы стянуть носки. Когда я сняла их, Катя наклонилась к уху Моники и, указав в мою сторону, что-то прошептала, после чего обе девушки хихикнули. В какой-то момент Света просто смущенно отвернулась, но я не винила ее. Саша есть Саша, с ее стороны не было никакой реакции, только тот отстраненный вид интереса, который всегда заставлял тебя чувствовать себя рядом с ней букашкой, которую изучают под микроскопом.

Я сняла носки и села, прижав колени к груди. После короткого колебания я свернула их в клубок и протянула Монике. Как только они оказались у нее, она подошла к корзине для грязного белья и выкинула их туда. Я поняла, что сегодня больше не получится надеть эти носки. В этот момент Саша снова заговорила:

— Лёля, я задам тебе необычный вопрос. Ты можешь не отвечать, если не хочешь, но я подозреваю, что ты все равно ответишь: ты девственница?

Резкая смена темы разговора еще больше выбила меня из колеи. Я сумела прошептать "да", что было похоже на подъем валуна в гору. Кивнув, как будто она получила ответ, в котором не сомневалась, Саша продолжала:

— И я предполагаю, что с учетом того, насколько контролируют тебя твои родители, у тебя почти нет опыта в чем-либо, даже отдаленно связанным с сексуальностью, верно?

Мне показалось, в номере стало очень холодно. Моя кожа казалась очень чувствительной, как будто она была покрыта мурашками, а мои соски стали тверже, чем когда-либо. Надеясь, что мои колени прикроют грудь настолько, что никто не увидит торчащих сосков, я кивнула в ответ на этот вопрос.

— Это объясняет некоторые вещи, например, почему, возможно, подсознательно, ты решила сидеть именно в такой позе, с широко раздвинутыми ногами, и почему твои трусики имеют этот красноречивый маленький круг влаги спереди. Скажи нам, Лёля: тебя возбуждает то, что твои друзья говорят тебе, что делать?

Я натянула юбку и заправила ее под себя, чтобы убедиться, что я прикрыта. Мне казалось, что румянец, который пылал на моем лице, сполз с головы вниз по груди и прочно поселился в области паха.

Сглотнув слюну и почувствовав внутри себя жар, я задумалась над вопросом Саши. Наверное, я должна была возмутиться этими инсинуациями, но возмущение не было чертой, привитой мне с юности. Вместо этого я чувствовала себя обязанной просто согласиться с любой точкой зрения окружающих меня девушек, независимо от того, могло ли это поставить меня в неловкое положение или нет. Из-за покалывания, которое я чувствовала внизу, я даже не была уверена, что в ее словах нет ни капли правды.

Чувствуя взгляды любопытных глаз, я кротко прошептала:

— Да.

Саша наклонилось ко мне ближе и спросила:

— Ты можешь говорить громче? Я не совсем расслышала тебя. Можешь ли ты подтвердить, что ты сексуально возбуждаешься, когда люди, которым ты доверяешь, говорят, что тебе делать?

Моника только посмеивалась, а на лице Светы было выражение замешательства. Катя смотрела на меня голодным взглядом. Безуспешно пытаясь избавиться от комка в горле, я повторила свое "да" громче, хотя это звучало скорее как писк.

Пройдя мимо Саши, Катя присела передо мной на корточки и громко проговорила:

— Теперь моя очередь!

В тот момент я поняла, что меня куда-то несет, но понятия не имела, куда это приведет.

Подмигнув мне, Катя наклонилась и прошептала:

— С тобой все будет хорошо, мы все здесь друзья. Просто отпусти себя, и ты повеселишься, я обещаю.

Теплая улыбка на ее лице казалась искренней, и я оценила ее уверенность. Стесненность в моей груди, казалось, немного ослабла, и я слегка кивнула ей в знак благодарности.

Но тут Катя снова перевернула мой мир с ног на голову.

— Мне нравилось, как ты сидела раньше. Давай-ка раздвинь ноги еще раз, и не беспокойся так сильно о своем платье.

Огонь в моем животе, который только что начал угасать, вместо этого разгорелся сильнее, чем когда-либо. Чувствуя, что уже поздно спорить, я вытащила ноги из-под ягодиц, снова подтянув колени к груди.

— Это не совсем так, не так ли, Лёля? Катя протянула руку и раздвинула мои колени, взяла подол моей юбки и подняла ее.

Хотя я была уверена, что моя юбка до этого поднималась всего на несколько пальцев выше уровня бедер,

Катя решила поднять ее до колен, убедившись, что ткань свисает по бокам, а не между ног. Посмотрев вниз, я увидела, что мои трусики теперь выставлены на всеобщее обозрение. Спереди было видно большое влажное пятно. Я была уверена, что если покраснею еще больше, то превращусь в помидор.

Подавив смешок, Моника наклонилась и взялась за резинку моих трусиков, потянув ее вверх, чтобы плотнее натянуть.

— Боже мой, на твоих трусах тоже маленькие единороги! Ты просто чудо!

Помимо того, что она туго растянула мои трусики, она также прижала их к пухлым губам моего влагалища, и с моих губ сорвался тихий стон. Все девочки хихикнули, услышав это, и я тут же закусила губу, чтобы не издавать больше непристойных звуков.

Слегка отодвинув Катю в сторону, Саша снова встала передо мной, на этот раз держа в руках телефон.

— Мы проводим здесь чрезвычайно интересный эксперимент. Я должна все задокументировать на случай, если когда-нибудь это превратится во что-то, что я смогу использовать в научной работе.

Прежде чем я поняла, что происходит, несколько щелчков с ее телефона показали, что она сделала серию фотографий моей едва прикрытой промежности и покрасневшего лица. Несмотря на прикушенную губу, я снова застонала. Раньше я сдерживала себя от желания свести ноги вместе, но теперь поняла, что, возможно, совсем не хочу снова их сомкнуть.

Воспользовавшись возможностью, Моника также достала свой телефон и сделала несколько фотографий, одновременно давая мне указания:

— Улыбнись нам, любимая. Раздвиньте ноги немного шире.

Зная, как будут выглядеть фотографии, которые она делала, я, тем не менее, повиновалась ее командам, поставив ноги на пол и разведя колени так широко, как только могла, прежде чем посмотреть на Монику с самой широкой улыбкой, на которую я была способна.

Как только Моника закончила фотографировать, она лукаво посмотрела на меня и сказала:

— Учитывая, что ты уже подарила мне свои милые носки с единорогами, я не могу не попросить у тебя трусики. Как ты думаешь, это будет правильно?

Стоя позади Моники, Света заметила мою нерешительность, посмотрела на меня, покачала головой и раскинула руки перед собой.

Я повернулась к Монике, тяжело сглотнула и кротко ответила:

— Нет.

— Хм... Нет?

Выражение лица Моники указывало на то, что мой ответ удивил ее, и она прищелкнула языком, с любопытством глядя на меня.

— Так... В конце концов, в тебе может быть хоть чуть-чуть твердости. Заметив взгляд Светы за спиной, Моника добавила:

— Или, может быть, ты просто позаимствовала ее.

Моника с улыбкой посмотрела на Свету.

— В любом случае, это нормально; ты можешь оставить свою маленькую девочку в нижнем белье...пока.

Добавление "пока" не ускользнуло от меня, и я сомневаюсь, что кто-то в комнате мог не заметить тот факт, что мокрое пятно на моих трусиках неуклонно росло. Мне хотелось протянуть руку и вытащить трусики из пизды, или поставить ноги вместе и спасти остатки достоинства, или уйти, или еще что-нибудь. Однако мне не было приказано делать ничего из этого, поэтому я сидела как на витрине и текла как сучка. Я должна была признаться себе, что часть меня хотела такого развития событий.

Этого, по-видимому, было достаточно для Светы, и она заступилась за меня.

— Ладно, девочки, эта игра зашла достаточно далеко. Давайте позволим Лёлечке прикрыться и вернемся к учебе.

Надувшись, Моника возразила:

— Но мне все еще весело, и, судя по этому пятну, Лёля тоже хочет продолжать. Ты позволишь нам продолжать играть с тобой, не так ли, Лёлечка?

Интерпретировав вопрос как приказ, я еще раз сделала то, что, как мне казалось, от меня ожидали — кивнула в знак согласия.

Мудрая и рассудительная Саша предложила возможный компромисс.

— Света, мы понимаем твою заботу о благополучии подруги. Моника, я понимаю твое желание повеселиться и исследовать недавно открывшиеся предпочтения Лёлечки. Как насчет того, чтобы дать Лёле возможность немного расслабиться, а затем уже подумать о том, как далеко мы захотим зайти?

Тот факт, что предложение Саши было адресовано исключительно двум другим женщинам, стоявшим надо мной, а вовсе не мне, живому человеку, из-за которого они спорили, заставил жар в моем животе гореть еще ярче, чем раньше. Мне казалось, что мое сердце пытается вырваться из груди, и я была уверена, что мои трусики промокнут настолько, что я оставлю лужу на полу. Пока остальная часть группы обсуждала, как со мной будут обращаться в ближайшем будущем, я закрыла глаза и позволила ощущениям выйти из-под контроля.

Увлёкшись, я, должно быть, начала двигать бедрами, хотя и не осознавала этого, пока Моника не захлопала в ладоши и радостно не объявила:

— Посмотри на нее, она сидит на полу с задранной юбкой и трусиками с единорогом, промокнувшими насквозь. Что еще нужно обсудить? Очевидно, что она этого хочет.

Это заявление вывело меня из задумчивости и, казалось, решило исход спора для других девушек. Покачав головой и улыбнувшись мне, как будто увидев меня впервые, Света согласилась:

— Я думаю, что это так. Лёля, я не помешаю тебе повеселиться, даже если не понимаю, откуда все это взялось.

Присев рядом со Светой, Моника положила руку ей на плечо и проворковала:

— Ты же знаешь, что теперь твоя очередь, верно? Что ты собираешься сделать с нашим товарищем по играм?

Я посмотрела на улыбку на лице моей подруги, когда она обдумывала свои варианты, позволив себе полностью согласиться с видением Моникой моего будущего. Я поняла, что готова к выполнению ее команд.

— Знаешь, — задумчиво произнесла Света, — я уже много лет говорю Лёлечке, что она, вероятно, могла бы найти кого-нибудь, кто пригласил бы ее на свидание, если бы она только немного больше себя проявляла. Чтобы подчеркнуть свои слова, она медленно провела пальцем от верхней части моей груди по рубашке, пока не добралась до моего живота. Какая-то часть меня пожалела, что она не позволила своему пальцу скользнуть немного ниже.

— Лёля, что у тебя под рубашкой?

Лифчик, который был на мне, один из моих любимых; зеленый с ленточными оборками спереди и сбоку. Определенно не высокая мода, но для меня это было круто.

— Э-э, ничего.

Присмотревшись, Света взяла лямку лифа через рубашку и немного приподняла ее:

— Ничего?

— О да, я имею в виду ничего, кроме бюстгальтера.

— Хорошо, тогда давай посмотрим, как ты будешь себя чувствовать, если потеряешь немного одежды. Мне нужна твоя рубашка.

Я посмотрела на себя и подумала, что это не самая лучшая мысль, но тут вмешалась Катя:

— Черт возьми, да! Я хочу увидеть это!

Этого было достаточно, чтобы отвлечь внимание от меня, все повернулись и уставились на Катю. Оказавшись в центре внимания группы, она немного поморщилась и проговорила:

— Что!?. .. Скажите еще, что вы не хотите лишить ее сиськи первой защитной линии!

Говоря это, Катя выразительно провела руками по воздуху, как будто повторяя силуэт женской груди.

Моника фыркнула.

Покачав головой, Света сказала:

— Оо. Склонив голову набок, она заявила:

— Я жду, подруга.

Этого было достаточно. Теперь снять часть верхней одежды было просто еще одним приказом, который я должна была выполнить, поэтому я схватилась за низ рубашки и стала задирать ее вверх.

Вдруг я услышала, как Моника крикнула:

— Красивый сосок, Лёля. Похоже на маленький ластик для карандаша.

Группа снова захихикала, и я, сняв рубашку, бросила ее Свете, быстро поправила лифчик и встала, скрестив руки на груди.

Света едва взглянула на рубашку и бросила ее на диван рядом с Моникой. Потом подошла ко мне и повторила свое действие с пальцем, проведя им посередине моей груди.

— Ну что, Лёля, ты еще чувствуешь возбуждение от повиновения? Держу пари, что многие парни пригласили бы тебя на свидание, если бы ты иногда ходила на занятия в таком прикиде.

Конечно, я не собиралась так одеваться. Но в этот момент было неуместным спорить. Моника наклонилась, чтобы поднять мою рубашку, и я увидела, что она бросила ее тоже в корзину для белья. Я быстро теряла одежду и отчаянно хотела потрогать себя по этому поводу.

Подпрыгивая, как взволнованный щенок, Катя добавила:

— Девочки тоже! Я знаю некоторых женщин, которые хотели бы съесть все то, что ты прячешь под одеждой!

Девочки тоже? Я никогда не встречалась ни с мужчиной, ни с женщиной, и у меня никогда не было особых причин задуматься о том, кого из них я предпочту. Теперь я была полуобнаженной в комнате, полной женщин, и все внимание было приковано ко мне, и единственной реакцией, которую я могла выдать, было покраснеть еще сильнее и уставиться в пол.

Прищелкнув языком с притворной серьезностью, Катя проговорила:

— Плохие новости, Лёля. Тебе сказали сесть на пол определенным образом, а ты стоишь, и никто не говорил тебе это делать. Это означает, что ты должна заплатить неустойку за неповиновение. Она скрестила руки на груди и состроила уморительную гримасу.

Заплатить неустойку? Это было не по правилам!

Хотя... Были ли какие-то правила? У меня не было оснований для разумного возражения. Вместо этого я делала то, что делала обычно, и просто стояла и позволяла случиться тому, что должно было случиться.

— Пора расплачиваться, Лёля, — поддразнила Катя, подходя, чтобы встать прямо передо мной и положив руки мне на талию. Ее лицо теперь было всего в нескольких сантиметрах от моего, и я чувствовала, как соски ее покрытых тканью грудей касаются моего бюстгальтера. Эти разговоры о том, что девочки выстраиваются в очередь...

Неужели она собирается меня поцеловать?!? У меня перехватило дыхание, и мне показалось, что сердце перестало биться. Я не знала, хочу я этого или нет, но я знала, что не собираюсь останавливать ее в любом случае.

— Твоя неустойка за то, что ты прикрыла эти сексуальные ножки... Потеря прикрытия!

Сексуальные ножки? Меня никогда в жизни не называли сексуальной... Но это было на удивление приятно.

Я думала, что она расстегнет юбку и заберет ее у меня. Однако то, что она начала делать, смутило меня еще больше. Она подвернула мою юбку внутрь и достала из сумочки четыре английских булавки. После чего закрепила край юбки таким образом, что она превратилась в умопомрачительное мини.

Теперь моя когда-то консервативная серая юбка потеряла более половины своей длины! В своем измененном состоянии подол лежал всего на десяток сантиметров ниже моей попки, и я чувствовала дразнящий поток воздуха прямо на бедрах. Теперь это выглядело так, как будто на мне была самая короткая юбка, которую я когда-либо носила в своей жизни. Мои родители ни за что не позволили бы мне носить что-то подобное.

Выглядя довольной своей работой, Катя на мгновение провела рукой по обнаженной части моего правого бедра, заставив меня вздрогнуть от ее прикосновения, прежде чем шлепнуть меня прямо по заднице. Я издала еще один непроизвольный стон, и Катя и Моника хихикнули. После чего Катя отдала свой следующий приказ:

— Теперь ты выглядишь как горячая штучка, Лёля. Почему бы тебе не поработать крутой фотомоделью.? Пройдись для нас по комнате и не забывай вышагивать, как будто ты на подиуме.

Я все еще держала руки на груди и беспокоилась о том, как моя коротенькая юбка может показать слишком много. Саша спросила меня:

— Лёля, как ты себя чувствуешь?

— Немного смущаюсь... И, может быть, немного холодно.

Приподняв переднюю часть моей юбки всего на несколько сантиметров, она сделала абсолютно очевидным, насколько легко мне было засветить трусики в моем нынешнем состоянии. К тому же она целенаправленно демонстрировала девушкам совершенно мокрую переднюю часть моего нижнего белья.

— Но все еще возбуждена и взволнована, верно?

Отвернувшись от всех, я быстро кивнула головой.

— Значит, ты хочешь продолжить этот эксперимент?

Я задавалась вопросом, не нарочно ли она сформулировала это так, скорее как приказ, чем как вопрос. В любом случае, мне было намного легче принять это в такой форме.

— Наверное, да...

Саша похлопала меня по плечу и похвалила:

— Хорошая девочка.

По какой-то причине эти слова еще более возбудили меня, и я обнаружила, что слегка двигаю бедрами вперед и назад, чтобы потереть их друг о друга.

— Я уверена, что все будут рады продолжать удовлетворять твои фантазии, — добавила она с таким видом, как будто они делают мне одолжение... — Но, раз уж ты согласилась с тем, что сейчас тебе весело, давай договоримся о новом правиле. Больше не нужно прятаться или прикрываться, хорошо? Если ты собираешься принять свою природу, иди вперед и прими ее. Сделай все возможное, чтобы получить удовольствие от игры. Нет смысла постоянно беспокоиться. Это будет лучше для тебя в долгосрочной перспективе.

— Лучше для меня, — подумала я, но спорить не стала. У меня перехватило дыхание, и я осторожно опустила руки и повернулась лицом к девушкам. Подняв телефон, Саша улыбнулась мне, на что я изо всех сил старалась ответить ей взаимностью. А потом я услышала еще несколько щелчков, она продолжала фиксировать мой позор.

Не упуская такой возможности, Моника тоже взяла свой телефон и сделала несколько фотографий, прежде чем подмигнуть мне. Повернувшись к Саше, Моника спросила:

— Если ты думаешь о том, чтобы когда-нибудь использовать эти данные в газете или что-то в этом роде, будет ли полезна запись, на которой Лёлечка дает свое согласие на это?

Саша на мгновение задумалась и ответила:

— Да, это, наверное, было бы неплохо. Дай мне подумать о том, как это должно выглядеть, и я все сделаю.

Мысль о постоянных фото-видеосессиях вызывала у меня еще большее покалывание внизу живота, и теперь мне казалось, что я пролила ложку оливкового масла между бедер. Когда Моника и Саша отступили, Катя крикнула:

— Маршируй, солдат!

Сосредоточившись на том, чтобы поставить одну ногу впереди другой, я начала ходить вдоль комнаты.

— Иди посексуальнее! — крикнула Катя, и я попыталась понять, как это сделать. После нескольких шагов с каким-то преувеличенным покачиванием бедер я, должно быть, вошла в правильное русло, так как девочки начали свистеть и подзадоривать меня.

— Да, детка! — Потряси ими, Лёля! Горячая штучка!

К концу первого полного раунда что-то изменилось. Никто не говорил мне перестать ходить, поэтому я начала все сначала. У меня было строгое, консервативное воспитание, и мои родители не очень верили в положительную мотивацию детей. Из-за этого похвалы и комплименты были редкими. Количество положительной энергии, которое женщины в комнате выплескивали на меня, было похоже на наркотик, введенный в мои вены.

Была ли я в ужасе от количества обнаженного тела, которого я показывала? Определённо. Хотела ли я остановиться? Я никогда не прыгала с парашютом, но была уверена, что именно так ощущается фаза свободного падения. Это был страх перед посадкой в самолет, страх перед прыжком и огромное блаженство полета. Мысль "что, черт возьми, я только что сделала" приходит в голову несколько позже.

Комплиментов было почти достаточно, чтобы я забыла, что расхаживаю босиком, в одном бюстгальтере и мини-юбке. Все, кроме Саши, достали свои телефоны, и во время моего второго круга они начали выкрикивать команды.

— Остановись и посмотри на нас через плечо. Это прекрасно, мы должны сделать тебе профиль в VK с этой фотографией. Конечно, Света все еще пыталась играть для меня роль свахи.

Катя некоторое время следовала за мной, переключаясь между прямой съемкой, съемкой сзади и съемкой под углом.

— Выглядишь горячо! Да, ты знойная! И сексуальная!

— Положи руки на стену на минуту. Да, а теперь отключи свою задницу и слегка встряхни ею, как когда ты танцевала тверк. Отлично. Присев на корточки, я была уверена, что вид, который открывался Монике для этого снимка, был на грани непристойности, но чем больше я возбуждалась, тем меньше меня это волновало, и каждый сделанный снимок и выкрикиваемый приказ раздували мое внутреннее пламя все сильнее. Все в комнате хорошо проводили время. Даже Саша, казалось, наслаждался моей импровизированной модельной сессией.

Мне постоянно сыпались команды. Я изо всех сил старалась приспособиться, но выкрикивалось так много всего, что я могла слышать только половину из них и успевала сделать далеко не все. Я, должно быть, обошла комнату десять раз, прежде чем Катя наконец дала мне пять и обняла, сигнализируя о конце шоу.

— Черт возьми, Лёля. Ты вспотела! Надо полить тебя из шланга!

Я и правда вспотела, но надеялась, что Катя шутит про шланг. Позирование потребовало больше усилий, чем я ожидала, и несмотря на то, что я была полураздета, я чувствовала жар. В комнате воцарилась тишина, Моника пошла в ванную, а Света и Катя смотрели фотографии на диване. Я обнаружила, что стою в одиночестве и смотрю, как две мои подруги обсуждают, какую часть моего тела они могут видеть на своих фотографиях и видео, как подпрыгивали мои сиськи или как они могли видеть засветы под юбкой. Именно тогда начало формироваться мысль "что, черт возьми, я только что сделала", и мне захотелось, чтобы земля поглотила меня.

Не отвлекаясь на выполнение новых приказов и перемещение по комнате, мой мозг успевал обработать именно то, что я только что сделала. Последние полчаса я расхаживала перед четырьмя другими женщинами, как стриптизерша, танцующая вульгарный танец в клубе. Было так много записанных свидетельств этого события, что можно было бы снять полнометражный фильм о моем позоре. Хуже всего, однако, было то, как я возбуждалась во время импровизированного показа, и я очень надеялась, что никто из девушек не поймет этого.

Именно в этот момент Саша подозвала меня к столу, за которым она сидела, и попросила сесть на один из стульев.

— Вот, — заявила она, протягивая мне лист бумаги с текстом, написанным ее аккуратным почерком, — прочти это несколько раз, а затем мы сможем это записать.

Глядя на то, что она написала, я сглотнула и спросила Сашу:

— Э-э, неужели нужно говорить это? Разве это не можешь быть ты, если это для газеты или чего-то в этом роде?

— Мы все являемся частью этого эксперимента, и любой здесь может в конечном итоге претендовать на соавторство, даже ты. Кроме того, любые фотографии, видео или аналитические сведения, которые мы собираем, могут превратиться в научные данные, поэтому лучше всего просто описать все заранее.

Кивнув, как будто я поняла и приняла это, хотя я не была уверена ни в том, ни в другом, я сглотнула и прочитала бумагу еще несколько раз, пока не убедилась, что запомнила текст. В конце концов, я оторвала взгляд от бумаги и обнаружила, что Саша все еще наблюдает за мной.

— Готова? — спросила она, подняв бровь.

Нет, сказала я себе.

— Да, — ответила я Саше.

Она подняла большой палец вверх, и на ее телефоне загорелся сигнал, и я заставила себя начать говорить:

— Меня зовут Ольга Панкратова, мне 19 лет, я являюсь студенткой первого курса института. Я даю согласие на то, чтобы Александра Белых, Моника Павлова, Светлана Котова и Катерина Валова проводили мою фото- и видеосъёмку. Настоящим я передаю права на весь сгенерированный контент в их собственность, и они могут использовать его по своему усмотрению.

Также я согласна на то, чтобы они давали мне предложения и распоряжения, которые могут привести к смущению и последующему сексуальному возбуждению. Я осознаю, что любое следование указанным приказам является полностью добровольным.

Я готова ответить на все вопросы, связанные с этой деятельностью, прямо и честно.

Наконец свет камеры погас.

— Хорошая девочка; спасибо тебе за это, — похвалила меня Саша.

Умница. Опять. Я почувствовала влагу между ног на деревянном стуле подо мной и вдруг испугалась, что мои соки возбуждения оставят пятно на мебели в гостиной Моники. Подавшись задницей вперед на сиденье, я провела тканью юбки по влажному пятну, пытаясь вытереть вытекшую жидкость. Надеюсь, на моей единственной оставшейся верхней одежде не останется мокрого пятна.

Пока я пыталась спасти мебель от своих соков, Моника подошла и положила руку мне на плечо.

— Теперь это официально, Лёля: ты подопытный кролик группы. Разве это не захватывающе?

Повозившись с телефоном, Саша подняла глаза, и я услышала звуки сообщений. ****

— Я создала группу для всех нас на доске объявлений института и разместила там видео. Пожалуйста, поделитесь любыми медиафайлами, которые вы собрали, с группой.

Вытащив телефон из сумки, я зашла по Сашиной ссылке, войдя на доску объявлений, и обнаружила миниатюру, на которой я смотрю на себя. Нажав кнопку воспроизведения, я услышала свои слова и удивилась, как я смогла это произнести.

Затем, присмотревшись к маленькому видео, я наклонилась так, что мой нос почти коснулся экрана телефона, уставившись на крошечный треугольник хлопка, смотрящего на меня. В спешке я, по-видимому, просто села, как обычно, скрестив ноги. Обычно, однако, на мне не было мини-юбки, которая едва прикрывала мои бедра. Глядя на себя во всей красе, я просмотрела, как я обещала быть послушной маленькой лабораторной крысой. Мои ярко-белые трусики с единорогом дразнили меня своим видом на фоне остальной части довольно мрачного видео.

Видео, которое мне не принадлежало и на которое я отказалась от всех прав. Видео, которое сейчас было в интернете. Я положила телефон на книгу и закрыла глаза, сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, затем мне пришла в голову еще одна мысль, которая чуть не довела меня до сердечного приступа.

Была ли эта группа на доске объявлений закрытой? Кто-нибудь еще мог это увидеть?

Однако десятки очень важных вопросов, вызвавших хаос в моем мозгу, были прерваны, когда Света громко спросила:

— Эй, разве мы не говорили о том, чтобы пойти куда-нибудь поесть через полчаса? Это было сорок пять минут назад.

— Мы говорили о том, чтобы дойти до бара, не так ли? — спросила Катя. — Я все еще готова к этому плану.

Одобрительный гул от всех, кроме меня, казалось, привел группу в движение. Телефоны были спрятаны в карманы, кошельки упакованы, а обувь надета всеми, кроме меня. Тем временем я стояла и думала, когда же мне вернут мою одежду. Только когда четверо девушек направились к двери и Катя окликнула меня:

— Лёля, ты идешь? — я, наконец, заговорила.

— Хм, Моника? Могу ли я вернуть свою рубашку и носки?

— Ха-ха, глупая... Нет! Ты отказалась от них по собственной воле, и теперь они мои, — ответила Моника с самодовольным видом.

Света, моя лучшая подруга, мой защитник, мое доверенное лицо, открыто посмеивалась над моим затруднительным положением.

— Я предвидела, что так будет, Лёля. Как ты этого не понимала?

Мой рот просто несколько раз открывался и закрывался, когда я думала о том, что произошло.

Схватив меня за руку, Катя потащила меня к двери. — Давай, девочка. Твое потное тело нуждается в хорошей передышке, а сегодня прекрасный вечер. Мы идем в спорт-бар; в любом случае, ты не будешь там наименее одетой.

Глядя вниз на свое декольте и едва прикрытые бедра, я задавалась вопросом, может ли она быть права? Тем не менее, я позволила себе выйти на улицу в меньшем количестве одежды, чем я когда-либо носила на публике раньше.

Правда, я попыталась получить хоть что-то:

— Могу ли я хотя бы взять свою сумочку и обувь?

Хихикнув, Моника сказала:

— Не волнуйся, Лёля. Мы тебя прикроем.

Подмигнув, она добавила:

— С деньгами на еду, я имею в виду. В остальном, я бы не рассчитывала.