В тот прохладный весенний вечер я умудрился сесть на трамвай. Этот вид транспорта в нашем городе почти перестал существовать, ему оставили всего одну прямую ветку.

Я шёл пешком, машина была в ремонте, настроение было ни к чёрту, и вдруг, поравнявшись с трамвайной остановкой, увидел распахнутую дверь. Почему бы не сесть, если по пути? Это была судьба.

Вагон был почти полон, однако, в самом конце стояло пустое место, развёрнутое против движения трамвая. Никто не хотел сидеть против движения. Я набегался за день, мне хотелось покоя и я опустился на мягкое, но полуубитое временем кресло.

Прямо напротив, ко мне лицом сидела женщина. Она была примерно моего возраста, лет сорока пяти. Её слегка полные колени, обтянутые чёрной тонкой тканью штанов, почти упирались в мои ноги. Она провела руками по своему бедру и спросила:

— Вам удобно сидеть? Чёрт знает, что такое, поналепили кресла впритык! Им лишь бы запихать в вагон побольше народу!

Я поднял глаза на женщину. Это была фигуристая брюнетка с пухлыми красивыми губами. Её среднего размера грудь натягивала ткань чёрного свитера.

— Ничего страшного, мне нормально, — ответил я и стал смотреть в окно. Мимо проплывали очертания какой-то стройки.

— Жулики, отмывают деньги, — перехватил мой взгляд, негромко, но с жаром сказала женщина, — Строят и строят, непонятно только для кого! Народ отсюда валит, население сокращается! Кто тут будет жить?

— Наверное, мигранты, — сказал я равнодушно.

Женщина с интересом посмотрела на моё лицо, потом стала смотреть на мои руки. Трамвай дёрнулся, даму слегка потянуло в мою сторону, я раздвинул свои ноги и таким образом ее колени оказались между моих.

— А транспортные развязки? Представляете, какие тут будут пробки, когда достроят район? — Не унималась тётя.

Мне было лень спорить, но своим напором женщина заинтересовала меня. Дело тут очевидно не в жуликах и мигрантах, а в какой-то ее глубокой внутренней обиде. Я ещё раз оглядел женщину. Пожалуй, было в ней что-то интригующее.

— Или вот взгляните, — дама ткнула пухлым пальчиком в окно показывая на трех рабочих, которые вяло орудовали ломами у обочины, — Что это?

— Наверное, красивые мужчины, — улыбнувшись ответил я.

Женщина опустила взгляд, но продолжила:

— Да ведь они меняют совершенно новые бордюры на другие почти такие же! Вы что не видите? Рушат новые поребрики своими ломали!

— А чей это памятник тут поставили? — зачем-то спросил я.

Женщина щурясь стала смотреть в окно, разглядывая новую скульптуру.

— А, да это же краевед Пупыркин! — воскликнула она.

— Ну, хоть это хорошо, — сказал я, — Всё ж он воспел родные места!

— "Воспел места", — передразнила женщина, — Да они же просто утверждают иерархию! Одни боги поставили памятник другому богу — вот, что они хотят сказать! А вы — молитесь, холопы, камню! Вот если бы они написали просто на обычном камне что-то доброе, светлое... Чтобы люди прочитав задумались и, может быть, стали добрее! Нет! Им надо возвеличить! И возвеличиться!

Глаза женщины горели. Она говорила теперь громко и пылко. Она была удивительна в своём эмоциональном порыве.

Люди оборачивлись на нас. Некоторые с интересом наблюдали за дискуссией.

В этот вечер я был несколько не в духе, наверное, поэтому злые речи дамы хорошо ложились на мою душу. Своими оригинальными суждениями она была безусловно интересна. Мне не хотелось идти домой, снова проводить вечер в тяжких раздумьях, а потом мучиться, стараясь уснуть. А что если пригласить её куда-нибудь поужинать? Понятное дело, трахнуть эту бабу не получится: видно, что она строгих правил. Но можно приятно провести с ней время, выпить и поесть, излить ей свою душу, а может быть даже, потрогать её сиськи...

Я осмотрел снова фигуру женщины. В ушах ещё звучали пронзительные слова, сказанные слегка дрожащим красивым голосом. Я начинал заводиться:

— Вы где выходите?

— На Партизанской, — улыбнулась тётя.

— Я тоже, — среагировал я, хотя, понятное дело, это была не моя остановка, — Наверное нам пора пробираться к выходу.

Женщина кивнула и пошла вперёд, протискиваясь между пассажирами. Я следовал за ней и, когда в движении возникала заминка, словно ненароком прижимался к её пышной попе. Возможно даже, она чувствовала напряжение моего члена, но не подавала вида.

*****

На улице нас бодрил свежий весенний воздух. Было ещё прохладно, совсем недавно сошёл снег. Мы стояли рядом у остановки. Начинало темнеть.

— Можно я провожу Вас, — сказал я женщине и взял её за руку. Рука была тёплая и мягкая.

Женщина смутилась. Она поняла мои намерения:

— О не стоит. Я живу в двух шагах.

— Давайте зайдём в какую-нибудь кафешку. Видно, что Вы — интересный человек. Хочется просто посидеть, поговорить, — настаивал я.

— Ох, меня так давно никуда не приглашали, тем более мужчины...

— Вы очень красивы, это странно, что Вас никуда не приглашали. Скорее всего это потому что Вы работаете в женском коллективе и в жизни встречаете мало мужчин. Вы очень красивая, эффектная женщина.

— О, спасибо, мне давно никто не говорил таких слов! Я уже забыла, как это — получать комплименты от мужчин, — женщина смотрела мне в глаза, лицо ее сияло, — Меня зовут Вера.

— Меня зовут Игорь, — сказал я.

В вечернем недорогом кафе народу было совсем мало. Мы заказали и поесть и вина. Вера казалась мне очень красивой и какой-то одухотворённой.

— Как мне повезло, — говорила она, — Я наконец-то встретила приятного мужчину. В наше время вообще сложно встретить нормального человека! Все преследуют только свои личные меркантильные интересы! В жизни хотят побольше урвать да поменьше шевелиться! И в отношениях так же, мужики хотят просто секса, а женщины хотят только развести мужика на деньги! Все сошли с ума! Вам попадались хорошие женщины, вот скажите?

— Сейчас одна прямо передо мной, — сказал я, запивая шашлык вином.

— А я давно ни с кем никуда не ходила. Меня, давно никуда не приглашают. Видимо, я говорю слишком много неприятных вещей. Правда, увы, горькая штука. Почему Вы позвали меня сюда?

— Вы мне нравитесь, — сказал я, — И давайте на "ты".

*****

Вино слегка расслабило, мы шли по тёмным весенним улицам, едва освещённым редкими фонарями.

В подъезде её дома, у подоконника, я начал приставать к женщине, трогать её грудь, попу, целовать губы, лицо и глаза, уже обрамлённые сетью мелких морщинок. Вера довольно пылко отвечала на мои поцелуи.

— Меня ждёт муж, — прошептала она вдруг, — Мне надо идти.

— У тебя есть муж? — опешил я.

— Есть. Но у меня с ним давно ничего нет. Он давно не считает меня женщиной, — Вера опустила лицо вниз, казалось, она сейчас заплачет.

Я обнял её. Поцеловал ещё несколько раз:

— Что ж иди.

И начал спускаться по лестнице. И только на следующем пролёте услышал голос Веры:

— Молодой человек даже не возьмёт у своей дамы номер телефона?

*****

Дома я много думал об этой женщине. Понятное дело, что все её рассуждения о несправедливости мира, о том какие вокруг плохие люди — лишь внешняя обёртка за которой скрывается личное несчастье и неустроенность.

Мне было жаль её. Можно ли изменить жизнь человека в таком возрасте? Можно ли как-то поспособствовать её счастью? К чувству жалости добавлялось желание близости с этой дамой. В чем природа такого желания, я разобраться не мог.

Я работал чертёжником, а в свободное время рисовал. Для меня не составило труда набросать карандашный портрет моей новой трамвайной знакомой и повесить его в спальне.

*****

— Хорошая у тебя берлога, — сказала Вера, оглядывая мою комнату, — Только грустно, наверное, одному в ней, без медведицы?

— Все прекрасные медведицы давно замужем, — сказал я, — Их разбирают ещё пушистыми медвежонками.

Вера улыбнулась. Мы уже успели выпить вина и чувствовали себя гораздо раскованнее.

— Что это? — вдруг спросила женщина. Она стояла напротив своего портрета и внимательно разглядывала его.

— А, это, — я махнул рукой, — Эта девушка мне снилась несколько раз. Я решил её нарисовать. А потом встретил тебя...

— Да она же как две капли воды похожа на меня! — изумлённо сказала Вера.

Я подошёл к портрету:

— Да, есть какое-то сходство... Наверное, это судьба.

Я обнял женщину сзади, прижался своим возбужденным членом к её заднице, как тогда в трамвае, стал трогать и мять руками её грудь, целовать шею...

Вера испустила томный стон и повернулась ко мне лицом. Я начал раздевать женщину. Её тело не дышало молодой свежестью, но почему-то дико возбуждало.

Вера села на кровать, совсем голая, её груди немного свисали под собственным весом, ляжки были довольно полные. Я взял её за плечи и опрокинул на кровать. Женщина развела ножки обнажив бритую писю. Мне стало ясно, что она готовилась к сегодняшней встрече.

Я был возбужден до предела, поэтому вошёл сразу, несмотря на то, что пизда Веры ещё не успела выделить достаточно смазки. Дама сразу начала стонать и подмахивать, она казалась очень страстной натурой. Я не прекращал целовать её лицо, шею, грудь.... Между ног скоро всё захлюпало, потом словно сжалось, сдавив мой член. Вера задёргалась и в этот момент я кончил так, что разум, кажется, отключился на какое-то мгновение....

*****

Утром я выпил чашку крепкого кофе и поехал на работу. Я ожидал, что после бурной бессонной ночи на меня навалится усталость, я захочу спать. Но ничего не случилось, как ни странно усталости я не чувствовал, даже наоборот — меня переполняла энергия. Возможно это объяснялось тем, что ночные эмоции и влюблённость вызвали небывалый всплеск гормонов в моей крови.

Поработал я очень продуктивно, лучше, чем обычно, а вечером в хорошем настроении вернулся домой.

Часов в восемь пришла Вера. Она говорила, что муж совсем ей не интересуется, даже не спрашивал, где она ночевала.

Всё повторилось, опять мы уснули под утро.

*****

На втором свидании Вера отсосала мне, а на третьем дала в попу. Тогда мне казалось, что её поведение связано с необычным доверием родившимся у нас, каким-то внезапно с нами случившимся откровением. Но сейчас я понимаю, что женщине надо было избавиться от надоевшего холодного мужа, найдя ему пылковлюблённую замену. Необходимо было сделать так, чтобы пылковлюблённый совсем потерял голову и предложил ей жить вместе.

И я действительно потерял голову, когда Вера, предварительно намазав мой член лубрикантом, встала раком на кровати и страстно сказала:

— Трахни меня в жопу!

Я смотрел на её крепкие ягодицы, на чуть растянутое кольцо ануса. Вид завораживал, а вульгарность фразы будила что-то животное.

— Давай же! Я так этого хочу, милый! Это только для тебя! У меня так давно не было вообще никакого секса! А теперь я хочу попробовать всё!

Я вставил член в её анус, она взвизгнула от боли, схватив рукой моё бедро:

— Ай! Ничего! Давай.... Двигайся.... Быстрее....

Я двигался, член входил в тугую задницу, Вера стонала. Потом она уронила плечи и голову на кровать, а я достиг апофеоза.

*****

Шёл обычный серый рабочий день. Вдруг я получил на Вотсапп от Веры её обнажённые фотки:

" Я так скучаю, милый. Посмотри на меня. Фотаюсь для тебя на работе в служебном сортире. Вспоминаю твоё тело и мастурбирую. Ничего не могу с собой поделать! Не могу дождаться ночи!"

Это было неожиданно и крышесрывательно. Остаток дня я не мог нормально работать, порол косяки и нёс чушь.

Домой я летел, как на крыльях, моя тайота неслась, как ветер, а потом "прилетел" штраф за превышение скорости.

*****

Вера стала приходить регулярно, лишь иногда она ночевала с мужем, давая мне отдохнуть и выспаться.

Она часто ругала людей, каких-то конкретных (вон ту мерзкую девицу или соседа), высмеивала их, или изливала желчь на всё человечество. Но делала она это необычно, с душой, мастерски. Рассказывала смешные истории о том, как начальство ворует, чиновники отмывают деньги, сотрудники плетут интриги... Во всех историях присутствовала человеческая грязь и подлость. Говорила всегда пылко, эмоционально, сверкая глазами, потрясая кулаком, поднимая вверх указательный палец. Чёрные кудри падали ей на вспотевший лоб. То она с юмором рисовала мрачные картины заслуженного и логичного конца света, а то вдруг находила такие слова, что даже мне становилось грустно и обидно за судьбы других, за бесполезный ход человеческой истории. По её мнению, большинство людей вокруг было подлыми шкурниками и думающими лишь о себе серыми личностями. Все были опасны и агрессивны. В такие минуты хотелось ее обнять и защитить от всего мира.

Я размышлял над этими её откровениями, стараясь понять их природу. Чего-то не хватало этой женщине, было что-то такое, что разъедало её сердце и не давало быть до конца счастливой.

Но несмотря на подобные разговоры, с Верой почему-то было уютно и спокойно.

Ласки её были самым ярким, что я когда-либо испытывал в жизни. В сексе она умела оценить момент, сказать в нужный момент нужное слово.

Случалось, что женщина приходила раньше меня и готовила вкусный ужин. Я привыкал к ней, казалось, она стала частью меня самого.

— Знаешь, Игорь, я страшная извращенка, — шепотом призналась как-то за столом Вера, — Подари мне свои грязные трусы! Ну, пожалуйста! Когда мы не вместе, я буду с ними ласкать себя. Только поноси их подольше.... Обожаю совсем грязное бельё... Прям вот совсем грязное! У меня на это фетиш, блин. И культ тебя, мой красавчик... Сделай, прошу тебя! Только они должны быть очень-очень грязные....

— Так зачем же нам жить в разлуке? — спросил я, — Зачем тебе трусы? Уходи от мужа и будешь со мной каждую ночь. Давай жить вместе!

— Ха, ты думаешь всё так просто?! Тяжело это. Понимаешь? — говорила Вера, но глаза её горели. Теперь я думаю, что в тот момент она получила то, чего хотела — моё предложение.

Ее просьба показалась мне странной. Но нет такого поступка, который не способен совершить влюблённый мужчина.

*****

Как-то вечером я нажал кнопку домофона и в очередной раз впустил Веру в свой дом. Она была взволнованная, улыбающаяся, сияющая.

— Решено, я ухожу от мужа, — сказала она, — Сегодня сказала ему об этом.