Сейчас во мне звучала музыка, такая легкая и красивая, словно капельки веселого летнего дождя, падающие на зеркальный асфальт и весело отскакивающие от него, танцующие в своем воздушном танце. Игра моей психики, защита от перегрева, ибо все на что я была способна сейчас это покончить с собой, или сойти с ума. Я прекрасно всё помнила, это навсегда со мной, но сейчас были только веселые капельки, танцующие по крышам. Эту мелодию наигрывала мне Варя когда-то на пианино. В ней было удивительное спокойствие и умиротворенность, словно впереди были еще тысячи лет счастья, гармонии и любви.

Забвение длилось недолго. Мой маленький мирок, подобный огоньку света, едва горевшему в темноте, был грубо задут порывом черного ветра.

Услышав шум, я открыла глаза. Дверь палаты открылась и вошел человек в темном костюме, за ним еще один такой же. Судя по комплекции, ребят распирало от накачанных мускулов, а пиджаки и брюки они носили для приличия, по работе.

После всего пережитого, я думала, что уже не смогу бояться, но страх все еще был со мной. В ожидании расправы, все инстинктивно сжалось. Темные пиджаки не спешили, встав по двум сторонам комнаты, они застыли, словно часовые.

Из коридора доносились приближающиеся мужские голоса, судя по интонациям, разговор был мирный и спокойный. Один из голосов показался мне знакомым и мое предположение подтвердилось, когда в комнату вошли двое мужчин. Виктор Варланов был все так же высок, но, кажется, похудел. Его спутник, лет шестидесяти, едва доставал Варланову до плеча, хотя был среднего роста, но казался колобком, это впечатление усиливала почти лысая круглая голова. Оба были в белых халатах, но если у "Колобка" халат был рабочей одеждой, то у Варланова он был небрежно накинут на привычную черную футболку.

Появление диктатора собственной персоной меня не столько напугало, сколько удивило, хотя если задуматься, он имел право покончить со мной лично, но я не ожидала такого знака внимания с его стороны.

— . ..последствия контузии могут проявляться в течение нескольких месяцев - говорил между тем "Колобок" - Сами понимаете, после такого... не все выживают, вернее, я хотел сказать...

— Понятно - когда Варланов говорил тихо, его голос звучал еще более низко - Я хотел бы пообщаться с вашей пациенткой, Павел Сергеевич.

— О да, конечно! - возбудился "Колобок" - Постарайтесь не волновать ее, сейчас Лизе нужен полный покой.

Варланов изобразил улыбку, но получилась какая-то кривая гримаса

— Как там в песне поется... "покой для седых пирамид". Не волнуйтесь Павел Сергеевич. Я вашу пациентку не обижу.

Кивнув и едва не поклонившись, "Колобок" Павел Сергеевич покинул комнату, Варланов взглядом приказал своей охране выйти и они это тут же исполнили, закрыв за собой дверь. В комнате, освещенной искусственным белым светом, осталась лишь я и Судьба в образе Виктора Варланова.

Судя по всему, быстро убивать он меня не собирался, задумчиво посмотрев, он произнес:

— Присяду? Не возражаешь?

Я нервно сглотнула и кивнула. Странно, когда твой палач спрашивает, можно ли ему присесть. Увидев его ближе, я была вынуждена признать, что Виктор постарел. Все-таки, я видела его почти десять лет назад.

— Как самочувствие, Лиза? - спросил он присев на край моей кровати.

— Спасибо, уже лучше - ответила я хмуро.

Варланов вздохнул и потер переносицу.

— Пусть хоть у кого-то будет что-то лучше - сказал он и поднял на меня тяжелый взгляд - Чем думаешь заняться, когда поправишься?

Вопрос меня удивил. Не странно ли когда твой палач спрашивает, чем думаешь заняться после казни.

— Виктор, я должна вам кое что сообщить - голос мой дрогнул.

— Я уже все знаю - перебил меня диктатор - А ты, давай-ка, без этих штучек ваших...

— Каких? - не поняла я.

— Женских, вот каких - с досадой заявил Варланов - Со слезами и всем остальным. Мне сейчас не до этого, и так голова трещит. Об этом мы с тобой еще поговорим, но не сейчас.

— Хорошо - немного задохнулась я. Казнь откладывалась.

— Как ты понимаешь, я не просто так пришел - заметил диктатор - Мы с тобой виделись в последний раз давно, сколько уже прошло? Лет шесть?

Я слабо пожала плечами и буркнула "Восемь".

— Ты соплёй тогда была малолетней - продолжал Варланов - Бегала за моей дочерью, вцепившись в юбку, дерзила, вредничала...

Я подняла брови от удивления. Не припомню чтобы я вредничала с ним, скорей он меня на дух не переносил.

— Хотелось взять тебя рукой за шею твою тонкую, вот так пальцы сжать... хрум... и нет тебя - в его голосе прозвучали масляные интонации.

— Возьмите - разрешила я, без страха взглянув на него, но диктатор даже не попытался реализовать свое намерение.

— Я офицер, Лиза, а не убийца - сказал он негромко.

— А я убийца - грустно улыбнулась я в ответ.

— Знаю, все знаю - кивнул диктатор - Получал доклады о твоих подвигах. Об этом позже, не сейчас.

Задумавшись о чем-то, он смотрел мимо меня, в окно.

— Моя дочь хорошо тебя подготовила - произнес он, снова взглянув на меня - Думаю, ты можешь быть мне полезной.

— Виктор... - осторожно возразила я - Дело в том, что все мои навыки... они исчезли.

Взгляд диктатора не изменился, думаю, он мне просто не поверил.

— Ты сейчас не в лучшей форме. Отдыхай, набирайся сил, а там посмотрим.

Варланов поднялся с кровати и без лишних церемоний покинул мою палату.

Очередной серый день сменился ночью. Сколько их было уже, этих серых дней, одинаковых, неотличимых? Это была своеобразная пытка, в моей памяти раз за разом прокручивалась последние минуты жизни Вари, ее удивительно красивое лицо, искаженное страданием, моя паника, безуспешные попытки сдвинуть с места огромный бетонный блок, придавивший её. Даже в этот ужасный момент моя подруга сохраняла самообладание, но я видела и чувствовала как ей больно.

— Давай, ангел, два выстрела в голову, один в сердце - негромко и сдержанно сказала Варя.

Я отчаянно замотала головой и снова накинулась на бетонную стену и вновь безуспешно.

— Лиза, остановись! - в голосе Вари прорвались нотки боли - Пожалуйста! Мне очень больно.

Словно робот, я взяла пистолет, направив дуло в сторону ее лба. Рука задрожала и дуло заходило ходуном.

— Сделай это! - сквозь боль, прошипела моя подруга - Меня уже не спасти. Дай мне уйти!

Внезапно на меня накатила уверенность, оружие в руке окрепло. Два выстрела, словно удары хлыстом и еще один. На лбу Вари расцвел красный цветок, но черты лица разгладились и страдание покинуло его. В этот момент я была абсолютно уверена в правильности своих действий, к тому же я не собиралась долго жить. Следующим шагом должен был стать выстрел себе в голову. Поднеся дуло к виску, я без раздумий нажала на курок, однако, услышала лишь щелчок затвора.

Это было странно, оружие было заряжено девятью патронами, я использовала только три. Вынув магазин, я проверила наличие в нем патронов. Разрядила пистолет, вогнала магазин в рукоятку, зарядила, поднесла к виску и снова услышала щелчок. Только теперь до меня дошло, что в мой "Дракон" встроены сенсоры. Когда-то я вскользь читала инструкцию к нему и кажется там что-то было про "безопасность владельца". Я не вполне понимала, как можно добиться, чтобы пистолет понимал, что я стреляю в себя и не срабатывал, но китайцы в рекламе очень долго распинались про интеллектуальность своего оружия. Оружие Вари было погребено вместе с ее телом под бетонной плитой, однако, у меня был еще один выход. Развернувшись, я пошла к выходу, с трудом ориентируясь среди смога и пыли, поднятой разрушенным зданием. Дальнейшее в моей памяти не сохранилось, очнулась я уже в больнице.

Эти последние минуты я прокручивала в памяти снова и снова, пытаясь найти свою ошибку и отчетливо видела, как задрожал пол, как медленно падает на Варю белая стена шириной в пол-метра и как я бездействую. У меня была тьма времени, чтобы схватить и выдернуть ее из опасной зоны, но я ничего не сделала. Вывод был неутешительный. Каждый раз я не могла сдержаться и теперь снова начинала плакать в подушку, словно обиженный ребенок. Поплакав вдоволь, попыталась уснуть, но сон не приходил, его было слишком много в последнее время. Эти ночи были для меня пыткой, нервы совсем расшатались, я приказывала себе успокоиться, на короткий период это удавалось, но после все начиналось по новой.

В какой-то момент едва слышимый скрип дверной ручки привлек мое внимание. Действительно, ее кто-то осторожно поворачивал вниз. Достигнув предела, ручка застыла, а дверь стала медленно открываться. Петли скрипнули и движение остановилось, после началось снова, но еще медленнее. У персонала вряд ли есть резон открывать дверь так осторожно, да еще и ночью. Значит это не персонал. Варланов навестил меня днем, а теперь, ночью, меня по тихому устранят. Вполне логично. Зачем он только приходил? Посмотреть мне в глаза? Чего ради? Насладиться своей победой?

Тем временем в приоткрытую дверь проскользнула тень. Я не стала дергаться, пытаясь спастись. Сколько уже раз пыталась умереть, надо наконец закончить с этим, раз уж мне решили помочь. Тень нависла надо мной, я следила за ней сквозь  щелки приоткрытых глаз. Самым очевидным способом покончить со мной было - задушить подушкой, но тень не стала делать этого, обойдя мою кровать, подошла с другой стороне к пластиковому мешочку капельницы. Поворачивать голову означало - выдать себя, поэтому я следила лишь боковым зрением. Было похоже на то, что тень возится с капельницей, продолжалось это несколько секунд, после чего тень совершенно бесшумно ретировалась к двери и покинула мою палату.

Лишь после того, как щелкнула собачка замка, я решилась повернуть голову.

Вряд ли я могла увидеть такое в темноте, но воображение нарисовало мне словно по шнуру капельницы к моей руке струится черная жидкость. На всякий случай, я разъединила шнур, а потом сняла пластырь и вынула иглу из руки. Сделав это, я осознала, что снова отвергла свой шанс умереть.

Утром мое заявление о ночном посетителе было встречено с недоверием, главврач сказал, что пришлет ко мне психотерапевта. Тот действительно пришел и мы очень мило поговорили. Он спросил, бывали ли у меня раньше галлюцинации и получил отрицательный ответ. Я не пыталась настаивать на своей версии и ему это нравилось. В итоге меня на ночь стали приковывать к кровати, чтобы я не могла сама освободиться от капельницы, однако черная тень больше не приходила. А потом и с капельницей закончили. Колобок сообщил, что я быстро иду на поправку и меня скоро выпишут.

Сны мне снились удивительно яркие, возможно, это было следствием медикаментов, которыми меня пичкали. Порой мне казалось, что сны реальнее самой реальности. Неудивительно, учитывая, что моя реальность это белый потолок и серое окно. Просыпалась я отдохнувшая и вдохновленная, но серая реальность быстро пожирала приобретенную во сне энергию. Иногда я словно дремала, это было что-то среднее между сном и явью. В такие периоды на меня накатывали воспоминания о прошлой жизни, светлые и воздушные. Сейчас только этот иллюзорный мир давал мне силы жить, я не хотела возвращаться в реальность и надеялась, что однажды не вернусь в нее совсем.