Я сижу на террасе позади своего дома, смотрю на море, ни о чем особо не думая. Точнее, вообще ни о чем не думая. Мой ноутбук здесь, помогает мне делать вид, что я действительно работаю. Прошло два года с тех пор, как меня чуть не забили до смерти. С тех пор я отстранился от мира. Развод давно завершен, парень все еще в тюрьме. После этого я полностью отказался от своего прежнего окружения. Только мои друзья Энди и Басти поддерживали со мной связь. Они рассказали мне, что блокировали многочисленные попытки Анны связаться со мной. Они хорошие ребята, настоящие друзья, но даже их визиты сошли на нет. Я не видел Басти уже полтора года. Энди более настойчив, он пытается связаться со мной каждые несколько месяцев. Но если подумать, он не связывался со мной уже почти полгода. Я не могу их винить - даже мне не нравится та холодная, лишенная чувства юмора и бесчувственная оболочка, в которую я превратился.

xxxx

Я был другим, совершенно другим. Я все еще помню ночь, когда все это началось. Точнее - ночь, когда все закончилось. До того дня я был счастливым молодым человеком, а не телом, продолжающим жить по привычке.

Мой телефон зазвонил, и определитель номера сообщил что это был Энди. Ну, вряд ли я мог игнорировать своего лучшего друга, не так ли? Но я уже знал, чего он хочет: бездумного, незрелого веселья. Он знал, что моя жена Анна снова работает над своим большим исследовательским проектом. Который, как назло, можно было делать только по ночам. И он, конечно, хотел пойти со мной в бар, что было его основной сферой деятельности. И, вероятно, он хотел приобщить к этому Басти. Ужасное трио снова стало бы полным. В последнее время я все равно чувствовал себя немного обделенным вниманием моей прекрасной жены, поэтому я принял звонок, прекрасно понимая, к чему это приведет. Когда мы были вместе, мы были просто беззаботными детьми, которые везде искали веселья. И везде создавали проблемы. Тогда мы не были IT-консультантом, инженером и бухгалтером. Мы были кучкой маленьких, незрелых школьников, беззаботно веселящихся.

"Привет, чувак", - поприветствовал я его.

"Как дела, Ральф? Хочешь сегодня немного повеселиться?"

"Что у тебя на уме?"

"Позволь мне удивить тебя, чувак. Но я обещаю, что это будет круто".

"Конечно, я знаю, что ты имеешь в виду. Это будет дорого, неловко и будет включать неоправданное количество алкоголя. В любом случае, Анна снова работает. Так что, почему бы и нет?"

Вот так все и началось.

xxxx

После "события" мне удалось снова взять себя в руки, купив уединенный дом на берегу моря. Мне нужно было уехать из Ахена, я не мог выносить других людей рядом со мной. Я не мог выносить свое прежнее окружение. Мекленбург - Передняя Померания показалась мне подходящим местом. Много красивой, а главное - практически незаселенной местности, недорогие дома у моря. Такие, как мой. Это помогло мне больше, чем предыдущий год психотерапии. Здесь я могу жить в основном оторванным от мира. Либо как отшельник, либо как сумасшедший, в зависимости от вашей точки зрения. Лично я склоняюсь к последнему.

xxxx

Набравшись кайфа, мы, спотыкаясь, вышли из караоке-бара, который терроризировали. Бармен настоятельно рекомендовал нам покинуть помещение. Немедленно. Что показалось нам несколько узкомысленным, учитывая, что мы заметно способствовали его доходам, опустошая запасы алкогольных напитков. И мы в значительной степени способствовали общему приподнятому настроению в его заведении. Тем не менее, он не выглядел слишком благодарным. Возможно, небольшое повреждение интерьера имело к этому какое-то отношение.

"Итак, мужчины. Начинается главное событие. Пора совершить налет на Антониусштрассе!".

"Да ладно, Энди. Это район красных фонарей. По словам Анны, это отвратительно. Она будет в бешенстве, если я туда пойду". Я все еще был достаточно трезв, чтобы, по крайней мере, хоть как-то сопротивляться.

"Да ладно, тебе не нужно никого трахать. Просто выпей и повеселись. Посмотри вокруг, как там все устроено. Ты же не можешь быть настолько киской, правда?".

Ну, это было больно, и был только один возможный ответ на этот вызов. "Ладно, поехали". И я должен был признать, что мне всегда было любопытно. Это единственная улица, которую ты не посетил в Ахене. Но, конечно, до меня доходило много слухов. Казалось, все что-то знали об этом. Кроме меня, конечно. Что ж, пришло время это выяснить.

Ахен - довольно маленький город, и мы могли бы легко дойти туда пешком, немного протрезвев за это время. Я решил, что мне лучше не говорить им, что я никогда там не был. Я был бы слабаком века.

Пока мы пытались пройти по этой улице с достоинством, я чувствовал себя очень неловко. Я чувствовал себя там чужеродным предметом, чем-то, чему там не место. Я чувствовал себя неуверенно, и моим приятелям, похоже, тоже было не по себе, хотя они безуспешно пытались этого не показывать. Улица была населена злобными на вид парнями, которые явно работали здесь тем или иным образом. Они выглядели так, как будто были злыми и безмозглыми типами, и я даже не хотел приближаться к одному из них. Некоторые другие парни проносились мимо, стараясь быть незаметными, очевидно, это были клиенты. Несколько других, по-видимому, были такими же новичками, как и мы.

Несколько проституток стояли вокруг, выглядя либо скучающими и равнодушными, либо пытаясь привлечь внимание потенциальных клиентов довольно назойливым и непристойным способом. Никто не обращал на нас внимания, казалось, все знали, что мы просто смотрим по сторонам. Некоторые женщины были выставлены как товар в красочно освещенных витринах. Я был удивлен, что женщины готовы демонстрировать себя таким унизительным образом. Все присутствующие женщины были одеты в нелепую одежду. Большинство из них даже не выглядели слишком сексуальными, просто дешевыми. Многие выглядели уставшими и поношенными. Некоторые были на удивление непривлекательными, старыми или с лишним весом. Другие были довольно красивы, но, тем не менее, не казались мне привлекательными. Я почти жалел их.

"Ральф?" - я слышал Энди в глубине своего сознания.

Я довольно грубо и недоверчиво уставился на пожилую проститутку с огромным лишним весом. Ни за что на свете я не мог себе представить, кто мог бы захотеть провести с ней время и даже заплатить за это. Я бы заплатил деньги, чтобы держаться от нее подальше. Но должна же быть какая-то целевая аудитория, иначе ее бы там не было.

"Ральф?"

Слева от меня была одна из таких витрин. Там были выставлены три почти голые женщины, выглядевшие в основном отвратительно. Их нижнее белье выглядело так, словно ему было несколько десятилетий. Их макияж был настолько густым, что я боялся, что он в любой момент может упасть с их лиц крупными хлопьями. Я просто надеялся, что этого не произойдет, пока я все еще наблюдаю за ними. То, что было замечено, не может быть невидимым. Странно, о чем только не думаешь, когда ты перегружен мыслями.

"Ральф?"

Тогда я наконец-то понял, что Энди пытается привлечь мое внимание.

"Да?" Мой ответ все еще был немного рассеянным. Я заметил проститутку, которая на самом деле была довольно привлекательной. Я боролся с собой, можно ли пялиться на нее. Я не хотел быть невежливым, но, с другой стороны, то, что на нее пялятся, было именно тем, ради чего она там была. Ну, помимо всего прочего, конечно.

"Ральф, не оборачивайся. Но подойди к той женщине в пяти метрах справа от нас и посмотри на нее".

"Зачем?" - я последовал его совету и не двинулся с места и не посмотрел в ту сторону.

"Просто сделай это".

Поэтому я просто медленно направился к женщине справа от нас, стараясь выглядеть расслабленным. Наконец я обернулся и посмотрел прямо в сильно накрашенное лицо Анны. Она тоже узнала меня в этот момент и выглядела немного удивленной, но далеко не шокированной. Но она явно узнала меня, так что я мог с уверенностью предположить, что это не какой-то двойник. Я смутно осознал, что она была одета - ну, почти ни во что. Она выглядела непристойно. Ее красивая грудь была почти полностью выставлена напоказ. Ее юбка была до смешного короткой, нижняя часть ее попы была выставлена напоказ. На ней были поношенные чулки в сеточку и босоножки на высоком каблуке.

"Ральф", - просто сказала она.

Она выглядела дешевкой. Испачканной. Отвратительной. Она лгала мне. Обманула меня. Я почувствовал, как во мне поднимается гнев. Я положил руки ей на плечи, словно пытаясь разбудить ее. Мне нужны были ответы.

"Почему Анна! ПОЧЕМУ?"

"Не прикасайся ко мне, Ральф".

"ПОЧЕМУ ТЫ МОЖЕШЬ ТАК ПОСТУПАТЬ? РАЗВЕ ТЫ НЕ БЫЛА СЧАСТЛИВА СО МНОЙ? РАЗВЕ МЕНЯ ТЕБЕ НЕДОСТАТОЧНО?"

"Не кричи на меня". Она казалась немного странной, почти рассеянной. И слишком спокойной, относительно ситуации. В отличие от меня, я был слишком потрясен, чтобы мыслить ясно.

"АННА!"

"БРОК!" Что это значит, спросил я себя. Что это за слово? Она указала на меня.

Я заметил большую тень позади себя.

xxxx

Я очнулся в типичной для университетской больницы Ахена палате. Когда я пытался осмотреться, все вокруг казалось болезненным. Я видел медсестер. Я увидел Энди, сидевшего в кресле и глубоко спящего.

Мои воспоминания о том, что, как я предполагал, было накануне вечером, прервались, когда на меня упала эта огромная тень, за что я был благодарен. Я не мог вспомнить ни самого избиения, ни реакции Анны. Возможно, к тому времени я уже был без сознания. Но нельзя потерять сознание из-за того, что на тебя упала тень. Поэтому я предположил, что потерял это воспоминание позже, в результате избиения. В любом случае, я точно не скучал по этим воспоминаниям.

Я попытался проверить свои телесные функции. Я чувствовал свои ноги и ступни. Я чувствовал обе руки. Все основные части тела, казалось, все еще были прикреплены и функционировали. Я не чувствовал сильной боли, что позволило мне предположить, что я был под действием наркотиков. Как я чувствовал себя психически? Странно, но и в этой области я не чувствовал ничего особенного. Ни боли, ни чувства потери, ни даже грусти. Я просто зарегистрировал новую ситуацию без каких-либо эмоций.

Мой мозг, казалось, онемел так же, как и тело. Это была настоящая перемена. Я всегда был очень открытым, ранимым и эмоциональным парнем. И я был уверен, что любил Анну больше всего на свете. Женщина, которую я так сильно любил, предала меня, оказалась проституткой и, очевидно, приказала своему сутенеру избить меня. Это было самое худшее, что могло со мной случиться. Разве я не должен больше переживать по этому поводу? Быть каким-то образом заинтересованным? По крайней мере, иметь какое-то сильное мнение по этому поводу? Правила жизни каким-то образом указывали в этом направлении. Если тебя предали так жестоко, ты должен проявить какую-то эмоциональную реакцию. Что со мной было не так? Куда подевались все мои чувства? Может быть, часть моего мозга, отвечающая за эмоции, была физически повреждена? Ну, я ничего не мог с этим поделать, не так ли?

"Энди", - попытался сказать я. Но из моего горла вырвался лишь невнятный хрип. Однако этого было достаточно, чтобы разбудить его.

"Ральф, молчи. Все в порядке, никаких долгосрочных повреждений. Один потерянный зуб, его придется заменить. Разрыв селезенки, сломанные ребра, сломанные пальцы и сломанная челюсть прекрасно заживут. Только колену потребуется немного больше времени. Не волнуйся. Все будет хорошо. Ты пробудешь здесь еще как минимум неделю. В основном из-за сильного сотрясения мозга".

"Анна", - безуспешно пытался вымолвить я.

"У нее есть судебный запрет, и ей запрещено видеться или связываться с тобой. Ее сутенер был арестован. Мы все рассказали полиции. Двое дежурных полицейских, которые фактически прекратили избиение, все равно видели большую часть этого. Без них мы не смогли бы остановить этого ублюдка, он нас вообще не замечал. Они, конечно, допросят и тебя. Но я полагаю, что ты не сможешь внести большой вклад".

Я просто кивнул.

"Анна скрылась с места происшествия, но, я думаю, ей все равно не предъявят обвинения. Она все время мне звонит. Она хочет связаться с тобой и извиниться."

Я покачал головой. Нет смысла разговаривать с ней, если для нее не осталось никаких эмоций. Даже печали или разочарования. Точнее, я вообще ни к чему не испытывал особых эмоций. Я даже не почувствовал благодарности за помощь моего друга. Я чувствовал себя пустой, холодной оболочкой. Как будто какая-то важная часть моей человечности была ампутирована. В таком состоянии нет смысла много контактировать с другими людьми. Нет смысла затягивать отношения с Анной или пытаться понять, что произошло. В любом случае, мне было все равно.

"Да, я догадался. Нет проблем. Я заблокирую ее от тебя. Что-нибудь еще?"

Я снял обручальное кольцо и показал на него. Нет смысла оставаться женатым без любви и без доверия. Я не боялся ее, но было бы неразумно спать с ней рядом. Теперь, когда я увидел, на что она способна и что она чувствует ко мне.

"Развод?"

Я кивнул.

"Хорошо, я свяжусь с адвокатом по разводам?"

Я снова кивнул.

"Без проблем. Ральф, мне действительно ужасно жаль, что все так получилось".

Я кивнул и вдруг почувствовал себя очень усталым. Сон действительно был сейчас очень привлекательным вариантом. В любом случае, мне было на все наплевать. Я полагал, что еще не все решения были приняты. Позже.

xxxx

Оказалось, что Анна никогда не была биологом. Она никогда не изучала ночной жизненный цикл некоторых насекомых. Ее исследования были сосредоточены исключительно на самцах человеческого вида.

И оказалось, что мое медицинское лечение сработало просто отлично, в то время как психологическое в основном провалилось. Я все еще испорченный товар. Я все еще слегка прихрамываю, хотя это, вероятно, пройдет, если дать мне достаточно времени. Главный ущерб заключается в том, что я все еще лишен каких-либо эмоций. Все еще действующий судебный приказ не имеет значения, я не боюсь ни ее, ни ее сутенера. Хотел бы я этого, любая эмоция была бы желанной. Помогает то, что я ИТ-консультант и могу работать отовсюду. Мне не нужно покидать свое убежище, разве что для того, чтобы купить продукты. Но поскольку еда не занимает особого места в моей повестке дня, это случается лишь изредка.

Время от времени я спрашивал себя, где сейчас может быть Анна и что она может делать. Обычно я придумываю довольно грязные ответы и картинки в своем воображении. Не то чтобы это меня как-то беспокоило.

Так что сейчас я сижу здесь, наблюдая за волнами. Снова быть занятым, чтобы разобраться с миром. Это то, с чем я в основном провожу свое время.

Я слабо слышу вдалеке какой-то шум выхлопных газов. Это звучит немного похоже на старую выхлопную трубу автомобиля Анны. Я хотел починить ее, но так и не смог этого сделать. У нее был характерный звук "пут-пут", сейчас я его отчетливо помню. Машина, которую я слышу вдалеке, издает такой же звук, что может быть совпадением, а может и нет. Меня это не так уж сильно волнует.

Так что, когда я сижу здесь, глядя на море, я не слишком удивлен, почувствовав, как кто-то выходит на мою террасу и садится в мягкое кресло рядом со мной. Мне не нужно оглядываться. Я знаю, кто это. Она не произносит ни единого слова. И я тоже не собираюсь говорить. Или даже взглянуть на нее. Это не сознательное решение, я просто не могу беспокоиться.

Примерно через десять минут полной тишины она просто говорит: "Ральф, мне ужасно жаль". Ее первые слова по отношению ко мне за два года. Она встает и покидает мою террасу. Вскоре после этого я снова слышу этот странный звук выхлопа. Я не сказал ни единого слова, я даже не посмотрел на нее. В этом просто не было необходимости, я все равно не знаю, что делать с ее короткой речью, и не могу заставить себя думать об этом.

Поэтому после того, как она ушла, я продолжаю смотреть на море. Я решаю, что сегодня буду не очень продуктивен, и начинаю готовить ужин. Выполнение конкретных задач - вот что рекомендовал доктор Питерсон. Это то, что я делаю, и это помогает мне оставаться сосредоточенным. Как это обычно бывает.

xxxx

На следующий день погода все еще достаточно хороша, чтобы посидеть на террасе. Объявили шторм, но прямо сейчас я вижу только несколько темных облаков. Сегодня я действительно работаю, и довольно продуктивно. Мне удается решить сложную задачу шифрования для хорошо оплачиваемой работы, как раз перед тем, как я снова слышу характерный звук выхлопа. Почему она до сих пор ездит на этой старой развалюхе? Разве красивая проститутка не должна быть богаче? Я не знаю. И я решаю, что меня не очень-то интересует ее финансовое положение.

На этот раз я смотрю на нее, когда она выходит на террасу. Я вижу Анну. Смутно помню ее. Не накрашенная проститутка, но и не совсем прежняя Анна. Она вообще не пользуется косметикой. Ее волосы все еще длинные, но не очень ухоженные. Она выглядит немного старше. Нет, не совсем старше. Кажется, более зрелой. Это не вопрос физического старения, это другое выражение. Ее одежда немного поношенная. Это, конечно, не та внешность, которую можно было бы ожидать от успешной проститутки.

Она смотрит на меня немного застенчиво, останавливаясь в нескольких футах от второго стула. Я бросаю короткий взгляд на стул, и она с радостью принимает невысказанное предложение. Я возвращаю свой взгляд к облакам, которые образуют все более темные и огромные горы. Мы довольно долго молчим. Это приятный, мирный момент. Одно облако привлекает мое внимание. Оно немного отделено от других. И оно подозрительно похоже на овцу.

"Это собака", - вдруг говорит она.

"Овца".

"Да, может быть и овца".

"Хвост слишком короткий для собаки".

"Может быть он купирован".

"Да".

Она права. С таким же успехом это могла быть собака с купированным хвостом. Но ветер все равно решает разрушить конструкцию.

"Его больше нет", - констатирую я очевидное.

"Оно может вернуться". Я смотрю на нее, удивленный двусмысленным заявлением.

"Вряд ли". Я возвращаю свое внимание к облакам.

"Да. Но не исключено".

Это уже за гранью двусмысленности. И я не намерен идти этим путем. Не сейчас. Если вообще когда-либо. Поэтому мы просто продолжаем сидеть в тишине. Через некоторое время начинают падать первые капли дождя. Всего несколько, но они довольно тяжелые. И тут же до моего носа доносится этот специфический запах. Этот особый летний запах дождя. Он пахнет восхитительно. Несколько толстых капель бьют по крыше. Они оставляют небольшие кратеры на песке. Мы все еще находимся под навесом. Становится заметно темнее, прохладнее и ветренее. Море становится довольно бурным и приобретает темно-зеленый цвет. С небольшой помощью порывистого ветра несколько капель дождя попадают к нам под навес. От этого ни Анна, ни я не двигаемся и даже не произносим ни слова. По-своему это идеальный момент. Мы просто здесь. Мы просто живем. Ничего не нужно говорить или делать.

Наконец Анна встает. Я смотрю на нее. Я даже смотрю прямо в ее глаза. Глаза женщины, которую, как мне казалось, я когда-то знал. В целом, она выглядит невероятно грустной. Хотел бы я, чтобы у меня все еще были такие эмоции.

"Спасибо тебе за этот момент, Ральф".

Она не ждет ответа, и я не чувствую необходимости его давать. Она просто разворачивается и уходит с террасы. Она спокойно идет под проливным дождем к своей машине. Она насквозь промокла еще до того, как исчезла из моего поля зрения. Я ничего не чувствую, пока наблюдаю за ней. Я просто смотрю, как ее волосы и одежда становятся все более мокрыми. Это не вызывает во мне ни возбуждения, ни беспокойства. Ничего. Должен ли я беспокоиться, что превратился в такого бесчувственного человека? Может, и стоит, но меня это не беспокоит. Затем я продолжаю наблюдать за облаками. Это похоже на волшебника в остроконечной шляпе. Я даже могу представить себе какую-то трубу. Странно.

xxxx

Следующий день приносит еще больше дождя и грозы, и я решаю поработать в своем маленьком офисе. Мне нравятся дождливые дни. Нет морального давления, чтобы выйти на улицу. Я могу оставаться дома, не вспоминая ворчливые просьбы моей матери выйти на улицу, как только дождь становится чуть менее сильным, чем Ноев потоп. И сегодня я довольно продуктивен. Закончив работу, я иду в гостиную и ищу свой планшет. Я хочу проверить прогноз погоды. Что? Восемь бофортов ветер на сегодня? Трудно поверить. Конечно, все еще идет сильный дождь. Но, похоже, их не больше, чем пять или шесть... что? Пока я сравниваю прогноз погоды с реальными условиями, я вижу Анну, сидящую на моей террасе в своем "обычном" кресле. Ну, по крайней мере, это кресло она использовала уже дважды. Что делает его каким-то образом ее собственным. Кажется, что ветра по крайней мере достаточно, чтобы скрыть шум ее выхлопа. Так, может быть, это действительно восемь Бофортов, а не шесть? Она сидит в шторм, полностью промокшая насквозь. Она явно ничего от меня не ждет. Мне кажется, она даже не заметила моего присутствия за окном. Кажется, она просто смотрит на море.

Я открываю дверь во внутренний дворик, не подумав. Она спокойно смотрит на меня.

"Входи".

"Да". Мой голос был таким же ровным и нейтральным, как и ее. Я начинаю сомневаться в обоих наших психических состояниях. Я полностью осознаю свое, но, возможно, она тоже немного сошла с ума. Вся эта ситуация довольно странная. Волнует ли меня это? Нет. Конечно, нет.

Она входит в мою гостиную, оставляя за собой мокрый след. Это не имеет значения. Хочу ли я спросить ее, что она там делала? Нет, это само собой разумеется. Она ищет какого-то контакта. Возможно, чтобы успокоить себя. Возможно, чтобы извиниться. Но она уже сделала это. Этого должно быть достаточно. Волнует ли меня то, что она нарушает запретительный судебный приказ? Нет, она не представляет угрозы, она выглядит еще слабее и печальнее, чем я.

Я смотрю, как она выходит из комнаты, и слышу, как она идет по моему дому и роется в каких-то ящиках. Мне все равно. Я закрываю дверь, когда резкий ветер гонит дождь через проем. Это действительно может быть восемь Бофортов, море выглядит именно так.

Наконец она возвращается, одетая в один из моих свитеров. И снова я не могу заставить себя составить мнение об этом. Она замечает мою безразличную реакцию и, очевидно, чувствует себя достаточно воодушевленной, чтобы пойти на кухню и сварить кофе. Для этого нужно еще немного порыться в моих вещах. Неважно. Она всегда была аккуратной и осторожной, она ничего не повредит. Я снова занят тем, что смотрю на море. Оно уже совсем неспокойное. И небо однообразно темное, никаких интересных форм не видно. Собака, кажется, не вернулась.

Через некоторое время она без слов протягивает мне чашку кофе. Разговор, очевидно, не входит в ее планы, что меня вполне устраивает. Я все равно не знаю, что сказать.

"Я никогда не хотела причинить тебе боль, Ральф". Возможно, я слишком быстро похвалил ее молчание.

Я просто киваю. Это новая информация, но она не кажется слишком важной. Море становится все темнее. Теперь оно действительно выглядит очень злобным.

"Я люблю тебя и всегда любила".

Я снова киваю. Больше для того, чтобы подтвердить, что я понял, чем для того, чтобы выразить, что я ей верю. У меня нет мнения на этот счет, и я не собираюсь его приобретать. Я отказался от привычки иметь свое мнение обо всем. Напротив, мне трудно найти вещи, которые интересуют меня настолько, чтобы иметь о них хоть что-то, смутно напоминающее мнение. Я понимаю, что Анна не входит в этот список вещей. Если подумать, этот список вообще пуст. Кроме погоды, кажется.

Я думаю, что лучше бы там больше не было рыбаков. Море действительно выглядит сейчас довольно мерзко.

Я отворачиваюсь от большого окна и начинаю разжигать дрова в камине. В доме становится слишком холодно, и это единственное, что все еще имеет для меня значение. Если бы я все еще видел доктора Петерсона, он был бы в восторге. Я смотрю, как пламя пробирается сквозь хворост и начинает работать над большими поленьями. Я чувствую, что Анна присоединилась ко мне.

"Я была наркоманкой".

Я этого не знал. Если бы меня все еще волновали такие вещи, я, конечно, была бы потрясен своим невежеством. Я прожил годы с этой женщиной, не замечая ее зависимости и ее профессии? Очень удобно больше не заботиться о самообвинениях.

Я решаю перекусить и иду на кухню, чтобы сделать несколько бутербродов. Анна оставила остатки кофе в раковине. Старая привычка. Значит, она все тот же человек. Хорошо хотя бы это подтвердить. Но что за сумасшедший вообще задается такими вопросами? Она прошла за мной на кухню.

"Из-за этого мне пришлось бросить биологию. Мне очень нужны были деньги. Я была полностью подсажена на эти наркотики".

Это новая информация для меня. Не то чтобы это имело значение. Я избавляюсь от остатков кофе и начинаю концентрироваться на своей задаче по приготовлению сэндвича. Я знаю, как она предпочитает есть свои, и я слегка удивлен тем, что вообще готовлю для нее.

"Я была под кайфом, когда ты меня нашел. Как я всегда была, чтобы вынести работу, стыд, страхи и чувство вины. Я была в шоке, когда увидела тебя, и ты меня немного напугал. Я не знала, как реагировать. Как выйти из этой ужасной ситуации. Я привыкла звонить своему сутенеру, когда попадала в беду, поэтому в оцепенении я позвонила Броку, не подумав. И по какой-то причине он совершенно спятил. Я до сих пор не знаю, почему. Я кричала как черт, когда он избивал тебя до полусмерти. Твои друзья тоже пытались остановить его, но никто не останавливает Брока, когда он в режиме атаки. Мне так жаль. Ты не заслуживал ничего из этого".

Я снова киваю. Она становится довольно разговорчивой, и я не очень-то ценю это. Вся эта новая информация никак не улучшает мою жизнь. Вопрос о том, почему это произошло, теперь прояснился, но у меня никогда не было острой необходимости знать об этом. Но я не настолько обеспокоен, чтобы сделать что-то, чтобы остановить ее разговор.

"Как дела, Ральф?"

Прямой вопрос. Я удивлен этим. Что она хочет знать? Почему она вообще хочет, чтобы я говорил?

"Я просто какая-то полая оболочка". Это лучше всего выражает то, что я чувствую по отношению к себе, не теряясь в долгих объяснениях. Я не отводил взгляда от места производства сэндвичей.

"Ты - Ральф".

"Нет. Больше нет. И ты больше не Анна". Кажется, я превращаюсь в болтуна. Я уже давно так много не разговаривал.

"Я никогда не была той Анной, которую ты видел".

Я просто киваю. Не в знак того, что я понял, а в знак того, что я согласен. Мы продолжаем смотреть, как мои руки делают сэндвичи.

"Тебе понравилась Анна, которая, как ты думал, у тебя была?".

Я снова киваю. "Любил ее".

"Я никогда не была ею, но всегда хотела быть".

Я смотрю в ее глаза. Зеленые. С интересной структурой в радужке. Мне всегда нравилась эта деталь. Длинные ресницы. Очень привлекательные брови. Красивые глаза. Я вижу это, но это не вызывает во мне никаких эмоций, я просто констатирую факты. Я все еще смотрю в ее глаза, а она продолжает смотреть в мои, непоколебимо. Смотрит грустно.

"Ральф, ты выглядишь ужасно".

Я киваю и, наконец, снова смотрю на сэндвичи. Я разрезаю их пополам. По какой-то причине кажется важным разрезать их точно посередине. Информация о том, как я выгляжу, не нова. Я знаю, что изменился, выгляжу так же безжизненно, как и чувствую себя. Мне кажется, я просто жду, когда состарюсь и умру. Я просто продолжаю жить по привычке и потому, что у меня не хватает энергии, чтобы что-то с этим сделать".

"Ральф, то, что я сделала, ужасно. А то, что сделал Брок, еще хуже. Но ты должен избавиться от жалости к себе. Я не стою того, чтобы разрушать твою жизнь, а Брок тем более".

Этим она задела за живое. Я часто думал о том же.

"Я не жалею себя. Мне просто наплевать на многие вещи. Или людей. Например, на себя".

"И на меня тоже?"

"Я не знаю".

"Хорошо".

Я протягиваю ей несколько половинок сэндвича на тарелке.

"Спасибо. Вот так они мне нравятся".

Я просто киваю. Я знаю это.

"Ральф, я готова начать новую жизнь. Теперь я чиста. Я не употребляю наркотики уже два года. Я даже алкоголь больше не пью. У меня не было секса два года".

Я смотрю на нее с пустым выражением лица. Почему она говорит мне это? К чему все это?

"Несколько дней назад я подошла к моменту, когда мне нужно было решить, что делать со своей жизнью. Продолжать учебу? Найти мужчину? Завести детей? Найти работу? Где жить? Понимаешь?"

Слишком много ненужной информации. Это как если бы незнакомец в супермаркете вдруг рассказал вам о своем геморрое. Это не слишком интересно и уж точно не моя проблема.

"Вопрос был такой: где я хочу быть через три года? И вот что я решила". Она делает глубокий вдох. "Вот оно. Через три года я хочу снова стать миссис Ральф Вебер. Я хочу быть для тебя чем-то вроде супер-Анны. Любящей, сексуально раскованной, очаровательной, заботливой, верной. Я хочу родить для тебя столько детей, сколько ты захочешь. Я хочу помочь тебе найти любовницу на стороне, если ты захочешь. Я хочу изменить свое тело по твоему желанию. И самое главное - я хочу исцелить тебя. Я хочу восстановить прежнего Ральфа".

Она смотрит на меня с тревогой. Я предполагаю, что она ожидает какой-то реакции. Трудно. Что я могу сказать? "Интересно"? "Удачи"? Не знаю. Это кажется неуместным. Зачем ей вообще нужен мой вклад? Похоже, она уже определилась со своими целями.

"Ладно, я все сказала. Давай. Дай мне это. Кричи на меня. Ударь меня. Делай все, что заставит тебя чувствовать себя лучше. Все в порядке, Ральф".

Я просто тупо смотрю на нее. Я все еще не чувствую ничего, что хотел бы выразить.

"Никакого смеха? Никаких циничных обвинений? Никаких криков? Ральф, ничего?"

"Нет. Извини".

"У тебя есть вопросы?"

"Да. Почему?"

"Потому что я люблю тебя".

Я киваю. Я уже догадался.

"Ты не хочешь знать, как я планирую это сделать?"

"Я скоро это увижу, не так ли?"

"Да." Она даже слегка улыбается. Это первый раз, когда я вижу ее улыбку за два года. Она выглядит хорошо. Мне нравится это видеть. Такая реакция удивляет меня. Мне действительно что-то нравится.

"Ральф, у тебя бывают гости?"

"Нет. Энди уже давно не навещал меня. Кажется, он теперь избегает меня. Я могу это понять".

"Ну, я не буду избегать тебя. Я приму все, что ты бросишь в меня. Физически или словесно. Я даже выдержу твое молчание, хотя это самое трудное".

Я киваю. Не против ли я отказаться от своего одиночества? Достаточно ли мне это важно, чтобы пройти через спор? Чтобы пройти через все усилия, пытаясь держать ее подальше от меня? Она, конечно, будет претендовать на мою комнату для гостей. Вот почему она спрашивала о возможных посетителях. Выгоню ли я ее? Воспользуюсь ли я запретительным судебным приказом? Нет, на это у меня точно не хватит мотивации. Это наверняка будет сложная и изнурительная процедура, а я не смогу достаточно потрудиться.

"Хорошо. Комната для гостей."

Кажется, это сработал какой-то скрытый переключатель. Ее старая улыбка в тысячу ватт появляется в ту же секунду без предупреждения. Как и приятное чувство внутри меня. Я удивлен, что все еще способен на такие эмоции. И я понимаю, что она может быть успешна в возвращении меня, если она действительно настроится на это. Я не смогу сопротивляться. В данный момент меня не беспокоят вопросы о вине или доверии. Мне просто неинтересно. Это может прийти позже. Главный вопрос - что она получит? Сколько осталось от прежнего Ральфа? Я подозреваю, что не так уж много. Что-то в моей голове сломалось после той ночи. И понравится ли ей то, что она получит? Я сильно сомневаюсь. Она получит пустую, безэмоциональную оболочку, которой я сейчас являюсь. Если такая красивая женщина, которая может заполучить практически любого мужчину, остается с таким человеком, как я, она действительно должна быть полна вины. Я не понимаю, что она делает, просто бросить меня кажется намного проще.

"Спасибо. Это больше, чем я ожидала".

"Где ты сейчас живешь?"

"В моей машине. Родители оплатили программу детоксикации. После этого я жила у них некоторое время. Три дня назад я приняла решение о своей жизни, собрала вещи и приехала сюда".

"Раскаяние? Вина?"

"Любовь. Конечно, я чувствую и раскаяние, и вину. Очень сильно. Но я пришла сюда из любви. Никто не посвятил бы свою жизнь другому человеку из-за угрызений совести. И уж точно не такому сложному, как ты сейчас. Передо мной стоит самая большая задача по восстановлению отношений в истории человечества". Она застенчиво улыбается.

Я просто киваю и возвращаюсь в гостиную. Кажется, все самое важное уже сказано. Я продолжаю заниматься главным делом своей жизни - наблюдать за морем и облаками. Ветер и дождь немного стихли. Я думаю обо всем, что рассказала мне Анна. Она говорила искренне. Волнует ли меня ее план жить здесь? Нет. Черт возьми, я желаю ей удачи в ее миссии по возрождению прежнего Ральфа. Может быть, это занятие по какой-то причине делает ее счастливой. Может быть, ей, как и мне, нужна определенная задача. Я понимаю, что не так уж важно, удастся ли ей это. Я спокойно отношусь к своему положению, и мне нечего терять. И прежний Ральф тоже был достойным человеком, было бы неплохо снова стать им. Она уже возродила во мне некоторые эмоции, которые раньше казались немыслимыми. Так что, возможно, она - ключ к моему исцелению, так же как она была ключом к моему разрушению.

На задворках сознания я замечаю, что Анна выгружает какие-то вещи из машины и переносит их в гостевую спальню. Что ж, удачи с этим чудаком по имени Ральф. Может быть, она сможет сделать покупки, было бы неплохо полностью избежать города. Странно, что я активно избегаю всех, кроме человека, который меня предал. Что ж, возможно, в этом и заключается проблема того, что я псих. Это просто непредсказуемо.

В любом случае, уже довольно поздно, и я решаю пойти спать. Анна, кажется, занята чем-то или кем-то еще в доме, а мне просто все равно.

xxxx

Следующее утро приносит две неожиданные вещи. Солнечный свет и аппетитно выглядящий завтрак, поданный на подносе к моей кровати. В последнее время я пренебрегаю регулярным питанием, и Анна, похоже, пришла к тому же выводу. Не то чтобы она была в том положении, чтобы кого-то в этом винить. Она тоже немного похудела.

"Доброе утро, соня".

Я не могу не улыбнуться. Кажется, что это первая улыбка за два года. И если подумать, это, наверное, не так уж далеко от истины. Удивительно, что необходимые мышцы все еще на месте и функционируют. Она видит это и тут же включает свою убийственную улыбку. Как она это делает? Рядом с ней я чувствую себя безразличным куском камня, не способным испытывать эмоции. Ну, с этим я ничего не могу поделать, не так ли?

Завтрак выглядит аппетитно, это точно. Я начинаю брать круассан, пока она наливает сок в стакан. Наши руки ненадолго соприкасаются. Я непроизвольно отдергиваю руку. Я уже давно ни к кому не прикасался и просто удивился. Прекрасная улыбка тут же исчезает с ее лица. "Прости", - говорим мы оба одновременно. Это помогает снять напряжение. Мы оба снова слегка улыбаемся.

"Ральф, ты дернулся назад, потому что тебе противно?".

Мне не нужно думать об этом. "Нет, я бы хотел, чтобы у меня все еще были такие эмоции, как отвращение. Я просто был удивлен".

"О... Так ты не возражаешь?" Она неуверенно кладет свою руку на мою.

Теперь, это огромное вторжение в мою личную жизнь. Никто не прикасался ко мне так долго с тех пор, как меня выписали из больницы. Что я чувствую по этому поводу? Мне не все равно? Текстура ее кожи приятна на моей. Ее рука теплая и сухая. Ощущения не неприятные. Обращаю ли я внимание на скрытый смысл? Нет. Не то чтобы мне было все равно, если честно, прикосновение вызывает приятное покалывание в животе. Анна внимательно и терпеливо наблюдает за мной.

"Нет, это приятно". Она снова широко улыбается. Очень красивая. Я не чувствую возбуждения, но она определенно красива, как птица или бабочка. На нее приятно смотреть. "Но мне нужна рука, чтобы съесть свой завтрак". Я просто констатирую необходимость нейтральным тоном.

"О, конечно. Ты не будешь против, если я вместо этого коснусь твоего плеча?".

Правда? "Нет".

Она очень быстро кладет руку мне на плечо, возможно, прежде чем я успеваю передумать. Ну, по крайней мере, теперь я могу начать есть аппетитно выглядящий завтрак. Интересно, откуда взялся мой внезапный аппетит?

xxxx

Я использую утро, чтобы решить некоторые проблемы шифрования, связанные с правительственным проектом. Когда-то они казались неразрешимыми, и я почти потрясен легкостью своего решения. Может быть, я стал каким-то аутистом? Должен ли я платить Броку или Анне какие-то комиссионные за то, что они разбили мне голову или убили мои эмоции? Хуже того, потеряю ли я работу в случае, если Анне удастся меня вылечить? Эта мысль заставляет меня улыбаться, что меня немного пугает. Я все еще псих, но я начинаю меняться. Я понимаю, что мне было комфортно в моем оцепенении.

В одиннадцать Анна появляется в моем кабинете. Мне удается найти в себе силы посмотреть на нее. Честно говоря, я понимаю, что на самом деле хочу на нее смотреть. Что здесь происходит?

"Ральф, не хочу тебя беспокоить. Но я хочу купить немного продуктов. У меня вроде как не хватает наличных".

"В верхнем ящике справа на кухне есть немного наличных. Банковская карта лежит в моем бумажнике. Код - 2984".

"Так ты мне доверяешь?"

Я удивленно смотрю на нее. "У меня достаточно денег, и я тебя не боюсь". Конечно, это не тот ответ, который она хотела услышать. Но это все, что я могу дать.

"Хорошо, спасибо". Она просто разворачивается, и через некоторое время снова слышны звуки "пут-пут". Мне действительно придется починить эту выхлопную трубу. Что? Я действительно так подумал? Это безумие в новом виде. А я предпочитал свое старое безумие, я привык к нему.

Через некоторое время звук выхлопной трубы появился снова. Я тем временем сменил свое местоположение на террасу. Небо прояснилось, виднелись лишь редкие белые облака. Светит солнце, море спокойное. Я увлеченно наблюдаю за двумя чайками, спорящими о чем-то, когда до моего носа доносится запах какой-то вкусной еды. Мой желудок выдает мою привычку к отсутствию аппетита урчанием. Скорость изменения ситуации в психушке Вебера настораживает.

К своему собственному удивлению, я даже иду на кухню, чтобы посмотреть на готовящиеся блюда.

Она мило улыбается мне, пока режет морковь. Я поднимаю кухонную крышку, удивляясь собственному любопытству. Я получаю легкий шлепок по руке. "Будь терпелив, любопытный человек". Я смотрю ей в глаза, и мы оба слегка улыбаемся. Мир вдруг стал казаться немного лучше, чем в последнее время. Не совсем хорошо, но лучше. Как будто солнце слегка проглядывает сквозь толстый слой облаков.

Обед очень вкусный. Анна ест совсем немного и в основном занята тем, что балует меня со всех сторон. Наполняет мою тарелку, приносит напитки. Мне, конечно, не нужна прислуга, но просто приятно, когда она рядом, как соседка по комнате. Я не пытаюсь бороться с этим чувством. Я не хочу ненавидеть ее или даже испытывать к ней неприязнь.

"Анна, ты мне нравишься". Это простая истина. Но на Анну она производит ошеломляющий эффект. Она вскидывает голову, как будто ей дали пощечину. Ее глаза расширились, и она выглядит почти шокированной. Затем улыбка начинает завоевывать ее лицо, большая улыбка.

"О, Ральф", - ликует она и бросается ко мне в крепкие объятия. Вот это удивительно. И я не уверен, что мне это нравится. Я жду какого-то чувства отвращения, но этого не происходит. На самом деле, я чувствую себя хорошо. Анна, моя Анна обнимает меня. Она - друг. Она больше не моя любовница, но она, безусловно, единственный настоящий друг, который у меня есть. Единственная, у кого хватает смелости проводить время с той развалиной, в которую я превратился. Конечно, это произошло по ее вине. Но все же для нее было бы проще начать все сначала и двигаться дальше. Я должен ценить ее решимость.

xxxx

Несколько недель спустя мы снова сидим на террасе. Погода солнечная, но ветреная. Позднее ожидается небольшой дождь. С момента своего появления в моем уединенном мире Анна постоянно балует меня и предоставляет мне достаточно места и дистанции. Она приятный собеседник, и я начинаю немного скучать по ней, когда она уезжает в город по каким-то делам. Мы никогда не говорили о деньгах, и она не стесняется пользоваться моими, когда это кажется уместным. Я доверяю ей в этом вопросе и не беспокоюсь об этом.

Часть денег она потратила на посещение парикмахера, а часть - на косметику, одежду и туалетные принадлежности для себя. Она снова начинает выглядеть как женщина, и по какой-то причине я начинаю это ценить. Она чертовски приятна для глаз, но сексуальные чувства из-за этого не вернулись. По сути, я стал евнухом после этого события. Тем не менее, я ценю то, что рядом со мной красивая женщина в качестве друга.

Поэтому сейчас она сидит рядом со мной, и мы снова смотрим на море, не обмениваясь словами. Ситуация такая же, как и в первый день ее визита ко мне. Мы смотрим по меньшей мере два часа на медленно темнеющее небо.

"Будет дождь", - говорит она.

"Да." Я стал очень разговорчивым. Несколько недель назад я бы просто кивнул.

Точно по сигналу начинают падать первые тяжелые капли, и ветер начинает свежеть. Это снова загоняет капли под навес. На этот раз я смотрю не на море, а на лицо Анны, на которое падают капли. Она смотрит мне в глаза спокойно и удовлетворенно. Это мгновение растягивается в вечность. Я наблюдаю, как ее лицо становится полностью мокрым, игнорируя мою собственную влажность. Я понимаю, что на ней тонкий белый хлопчатобумажный топ. Мои глаза блуждают по этой вершине, когда она становится насквозь мокрой. Я отчетливо вижу, что под ним на ней ничего нет. Ее красивые груди становятся вполне заметными по мере того, как топ становится все более и более прозрачным и прилипает к ее коже. Я снова мельком смотрю ей в лицо, и она просто ободряюще улыбается. Поэтому я снова перевожу взгляд на ее грудь. К настоящему времени они выглядят так, как будто они голые, с тонким слоем почти невидимого хлопка на них. Я снова смотрю в ее мокрое лицо. В ее прекрасные глаза. Черт, она все еще самая великолепная женщина на земле. Неотразимая. Она самоуверенно улыбается. Целая куча почти забытых эмоций захлестывает меня. К моему удивлению, я чувствую нарастающую эрекцию. Мне нужно заполучить ее. Прямо сейчас. И она моя навсегда. Мы оба это знаем. Мы оба этого хотим.

Поэтому я просто вскакиваю, хватаю ее и глубоко целую. Она счастливо стонет и жарко отвечает на мой поцелуй. Я начинаю лапать ее груди, а она поощряет меня, сжимая их в руке. Наконец я разрываю поцелуй и тащу ее за собой в спальню. Она охотно следует за мной. Добравшись до моей кровати, мы неистово раздеваемся догола и просто насилуем друг друга. Без всякой прелюдии мы просто начинаем целоваться и трахаться. Это довольно стандартный миссионерский секс, но он фантастический, чувственный, очень эротичный, как сон. И это довольно холодно, поскольку мы прыгнули в кровать, полностью промокнув насквозь. Во время секса мы по-прежнему двигаемся в полной гармонии, точно зная, что нужно другому. Как будто и не было этих двух лет. Мы по-прежнему следим за тем, чтобы она кончила первой, и мы оба знаем правильные нежные движения для этого. Ее кульминация кажется чрезвычайно интенсивной. Я даю ей несколько мгновений, чтобы прийти в себя, и после этого мы оба заботимся о моей разрядке. Тем временем она осыпает меня мелкими поцелуями. Наконец мой оргазм пронзает мой мозг с неизвестной интенсивностью, и я рад, что у нас нет соседей, которые могли бы услышать мое хрюканье. Много накопившихся эмоций, кажется, покидают мое тело в этот момент. Анна наблюдает за мной со слезами на глазах.

После этого мы лежим на кровати, и я думаю о том, что только что произошло. Женщина, которую я люблю, убила мою сексуальность и вновь оживила ее. Она нанесла мне травму и снова начала меня лечить. Ни одно другое человеческое существо не имеет надо мной такой власти. Я даже не могу сказать, что меня это не волнует. Я рад, что это произошло. Черт, я вне себя от радости, если честно.

"Спасибо, Анна".

"Ты шутишь, да? Никогда не благодари меня, никогда. За что угодно. Я так сильно у тебя в долгу, что никогда не смогу компенсировать это в этой жизни. Хотя я буду продолжать пытаться. Спасибо тебе за то, что позволил мне вернуться в твою жизнь. К чему бы это ни привело в долгосрочной перспективе. Это будет полностью твой выбор. Ты можешь обладать мной любым способом, каким захочешь".

Я ничего не отвечаю и просто дремлю, чувствуя себя довольно счастливым.

xxxx

Несколько дней спустя мы снова сидели на моей террасе. С того первого раза мы много раз занимались любовью. Нет ничего запретного. Я не жду этого и не прошу, но она хочет сделать все, что в ее силах в сексуальном плане. Она очень покорна и благодарна. Это своего рода мечта мужчины. Красивая женщина, посвятившая свою жизнь тому, чтобы сделать меня счастливым.

Погода прекрасная, не видно ни одного облачка.

"Ральф, спасибо, что так быстро вернул меня обратно. Просто чтобы ты знал, я бы пыталась годами. Не было бы никаких временных ограничений. Я бы действительно посвятила тебе свою жизнь".

"Ты знаешь, что ты мне очень помогла? Но я уже не прежний Ральф и, думаю, никогда им больше не стану".

"Да, ты повзрослел. Я стала причиной этого, причем очень жестоким образом".

"Да, но непреднамеренно. Ты был больна. И ты также исцелила меня. Никто больше не мог меня выносить. Никто не выносил моего присутствия. А ты выдержала".

"Да, но мы не в порядке, не так ли?"

"Нет, я все еще не доверяю тебе полностью. Ты уже однажды подвела меня".

Она кивает. "А как насчет регулярных тестов на наркотики? Только ради тебя, я совершенно уверена, что в любом случае не сорвусь снова".

Я думаю об этом.

"И брачный контракт, чтобы защитить тебя?"

Я просто киваю.

"И дети, может быть? С единоличной опекой для тебя на случай, если мы когда-нибудь расстанемся или один из моих тестов на наркотики окажется положительным."

"Брачный контракт, единоличная опека? Это довольно сурово. И в любом случае не законно". И я действительно не уверен насчет детей.

"Да, но я также была довольно сурова с тобой".

Мне приходится смеяться. "Без сомнения".

Я думаю об этом некоторое время. "Анна, это слишком быстро для меня. Я бы не хотел сейчас думать о детях или браке. Это меня пугает".

"Понимаю. Не волнуйся. Я и так счастлива".

Мы продолжаем молча смотреть на море и небо. После того, как мне показалось, что прошла целая вечность, я прихожу к выводу.

"Собака вернулась", - констатирую я. Небо абсолютно безоблачно.

"Да. Вопреки всему. Но это овца".

Мы оба смеемся.