Короткая история о браке, попавшем в беду.

Боб проснулся в 4 часа утра и лежал, уставившись на луч света, пробивавшийся сквозь задернутые шторы. Единственным звуком было ритмичное дыхание его жены.

Его встреча была назначена только вечером, но он был слишком взволнован, чтобы спать. Это была сделка, которая станет его пропуском в высшую лигу.

Мысли Боба мчались со скоростью мили в минуту, пока он репетировал мою презентацию. Он знал наизусть каждое слово, каждую цифру.

— Это будет лучший день в моей жизни, - думал он.

Ну, да... Ну, да...

Боб надел совершенно новый костюм и выглядел так же хорошо, как и чувствовал себя. Его жена Энни приготовила ему его любимый завтрак, и ему не терпелось уйти.

Он в последний раз попросил ее пойти с ним, но она отказалась, сказав, что они отпразднуют это завтра вечером.

Боб не мог винить ее, так как ему нужно было сделать полдюжины звонков клиентам перед большой встречей. Кроме того, "Хайленд Энтерпрайзис" предполагала, что вся презентация будет длиться целых восемь часов.

Боб уложил дюжину коробок рекламных брошюр на заднее сиденье своей машины и отправился в центр Чикаго.

Его звонки клиентам прошли гладко, и вскоре он уже направлялся на встречу.

Боб припарковался в гараже для самостоятельной парковки, через дорогу от отеля. В связи со спадом в экономике, отчеты о расходах тщательно изучались. Это означало, что он не мог пользоваться услугами парковщика.

Боб посмотрел на часы. До шоу оставалось шестьдесят минут. Время для встречи было выбрано с учетом непредвиденных обстоятельств на западном побережье.

Оно начинались с коктейлей и закусок, за которыми следовала презентация Боба.

У него всё было наготове. Очень сильная доказательная база, с цифровыми данными по всем параметрам. Все его аргументы были работоспособны на сто процентов, и у них был лучший продукт на рынке.

За этим последует официальный ужин.

Боб растерялся, когда открыл багажник, чтобы достать свой портфель и ноутбук. Багажник был пуст.

Он собрался было разобрать свою бедную машину на части, прежде чем понял - он так нервничал в то утро, что просто забыл взять их с собой. И вспомнил, что оставил их на кухонном столе.

В час пик, дорога от отеля до дома Боба в каждую сторону занимала чуть больше часа. Он поблагодарил свою счастливую звезду за то, что его жена была дома и могла встретиться с ним на полпути, чтобы он вернулся вовремя для своей презентации.

Он мог бы даже приготовить десерт.

Боб рассмеялся, вспомнив о том, как он был разочарован, когда Энни отклонила его приглашение провести ночь в бутик-отеле в центре города.

Он подумал:

— Не знаю, что бы я сделал, если бы она не осталась дома, - и улыбнулся, припоминая разговор:

— Ты будешь слишком занят сегодня вечером, чтобы даже вспомнить, что я там, с тобой. Я с нетерпением жду, когда закажу пиццу, надену шорты и толстовку и включу "Хорошую Жену - 2". О! И бутылка "Мерло" составит мне компанию. Я обещаю тебе, что мы будем праздновать все выходные.

Телефон Энни перешел на голосовую почту после дюжины сигналов. Поэтому он позвонил снова. И еще раз. Наконец, с четвертой попытки она взяла трубку:

— Тебя не было всего несколько часов, так что ты ещё не можешь соскучиться по мне, - пошутила она.

— Энни, слава Богу, ты ответила! Ты все еще дома?

— Конечно, это так. Где еще я мог быть?

— Ты - мой спаситель. Я сильно облажался. Я забыл свой портфель и ноутбук на кухонном столе. У меня всего час до презентации, так что мне нужно, чтобы ты взяла их и поехала в центр города. Я позвоню тебе по дороге, чтобы мы могли встретиться примерно через тридцать минут. Господи! Я не знаю, что бы я делал без тебя.

Ее ответ выбил из него дух.

— Я не могу этого сделать. Ты же знаешь - я ненавижу ездить по скоростной автостраде в час пик... А потом мне придется ехать домой в темноте...

— Энни, пожалуйста, если бы был какой-то другой способ, я бы сделал это, - умолял он.

— Но я не одета и выпила пару бокалов вина, - её голос звучал очень раздраженно.

— Что это за шум на заднем плане? Я тебя едва слышу?

— Это телевизор.

— Не могла бы ты сделать его потише.

Громкость не изменилась.

— Энни! Это сделка, которая позволит купить нам дом, о котором ты мечтала. Ты мне нужна!

— О, черт! Теперь ещё заставь меня чувствовать себя виноватой... Я на кухне, но я их не вижу. Ты уверен, что оставили их здесь?

— Они должны быть там... Пожалуйста, проверьте нашу спальню. Черт, в конце концов, проверь мусор, не сделал ли я чего-нибудь действительно глупого.

— Отлично. Я пойду, поищу в мусорном контейнере.

— Спасибо, дорогая, я не знаю, что бы я делал без тебя. Я перезвоню тебе через десять минут.

В тот момент, когда она повесила трубку, ее любовник сказал:

— Ты же на самом деле не собираешься испортить нам вечер, не так ли?

— Я не задержусь надолго. Иди, посмотри свой баскетбольный матч, как ты обещал своей жене.

Она схватила свое пальто и поцеловала его в щеку. Он попытался спросить еще что-то, но она толкнула его обратно в кресло.

— Я опаздываю, любовничек.

Энни была очень раздражена тем, что ее фантастический вечер прошел не так, как планировалось.

Боб позвонил мистеру Радтке, президенту компании, и сказал ему, что задерживается, но приедет, как только сможет. "Ты знаешь, как много мы ставим на этот контракт", - напомнили ему в сотый раз.

Когда Энни проходила через вестибюль отеля, ее внезапно поразило осознание того, что ей потребуется почти полчаса, чтобы добраться до центра города. И это было в начале дня, еще до того, как движение стало интенсивным.

Был час пик - дорога домой должна была занять, по меньшей мере, вдвое больше времени. А ей придется ещё и вернуться, чтобы отдать портфель и ноутбук.

Энни попыталась собраться с мыслями.

Если она не встретит Боба на полпути, он, вероятно, продолжит ехать, пока не доберётся до их квартиры. Она старалась сохранять спокойствие, но в животе у нее начинало формироваться тошнотворное чувство. Если он вернулся домой раньше нее, то обнаружит все его вещи, лежащими на кухонном столе, точно там, где он их оставил.

Её охватила паника. Лихорадочно роясь в сумочке в поисках билета парковщика, Энни знала, что никак не сможет объяснить, почему солгала о том, что была дома, и почему была так одета. Ей становилось все хуже с каждой минутой, когда она думала о том, как рискует своим браком и вредит карьере мужа. Сегодняшний вечер пошёл наперекосяк.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем бедняжка развернула свою машину. Она посмотрела на часы и выругалась себе под нос, выкатываясь на Мичиган-авеню.

Энни проигнорировала звонки Боба и сосредоточилась на вождении, как одержимая женщина. Каждые несколько минут он звонил снова. Она не могла ответить, потому что ей пришлось бы сказать ему, где она находится... это было бы катастрофой. Вся ее тщательно продуманная ложь рассыплется в прах.

Она рванулась вниз по въездному пандусу на трассу, только для того, чтобы нажать на тормоза, так как скоростная автомагистраль светилась морем стоп-сигналов. Энни влилась в толпу и начала лавировать в потоке машин, и делать все, что угодно, лишь бы выиграть несколько драгоценных футов.

Ее мысли вернулись к тому дню, когда она сидела за обеденным столом и завтракала рядом с этим чертовым портфелем и компьютером. Если бы только она догадалась позвонить ему... Она была бы большим героем и спасла бы положение. Но нет! Она была слишком занята подготовкой к своему большому свиданию. Она била кулаком по рулю:

— Черт возьми! Проклятие! Блядство! Твою мать!

Примерно в миле, к западу от центра города, открылось движение, и она вдавила педаль газа в пол.

А телефон продолжал звонить.

У Энни появилась идея, которая могла бы дать ей необходимый запас времени. Она ответила на следующий звонок:

— Боб, я разобрала это место на части и думаю, что знаю, где ты оставил свои вещи. Ты сказал, что звонил клиентам. Ты пробовал проследить свои шаги, чтобы посмотреть, не оставил ли ты их там случайно?

— О, Энни, это отличная идея, но я сделал это, как только заметил, что они пропали. У меня были люди, которые прочесывали офисы и парковки, по всей северо-западной части Чикаго.

— Черт, - подумала Энни.

— Хорошо, я продолжу поиски, - солгала она, - Должны же они где-то быть.

Она отключилась, прежде чем он успел спросить - где она.

Ее мысли мчались так же быстро, как и ее машина. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что больше не вернется в отель. Она жаждала возбуждения от тайного незаконного поцелуя и незаметного прикосновения, но это был ужас, сжимающий желудок.

Ее подташнивало. Энни очистила свой разум, и попыталась заключить сделку с Богом, пообещав быть хорошей женой, если только сможет пережить эту ночь...

Боб припарковал свою машину на стоянке за их многоквартирным домом и вбежал внутрь. Он застыл как вкопанный, когда увидел портфель и компьютер именно там, где, по словам его жены, их не было.

Он попытался представить - как Энни не могла их видеть. И где именно она была. И почему не отвечала на телефонные звонки.

Но этой загадке придется подождать. Он загрузит свою презентацию господину Радтке с краткой запиской... "Случилось нечто очень плохое, и я не могу быть там".

Он отправил файл секретарю, с указанием, сколько копий потребуется.

Только тогда Боб оглядел небольшую квартиру.

Его руки дрожали, когда он открыл дверь спальни. Боб облегченно вздохнул, когда обнаружил, что она пуста. То же самое касается ванной комнаты.

Где может быть его жена, подумал он. Чувство страха охватило его. Что-то было очень не так, и Боб попытался понять, что это было.

Кухонная стойка была чистой, поэтому он проверил мусор на предмет коробки для доставки пиццы. Он не нашел там ничего, как и оставшихся ломтиков в холодильнике.

Затем он включил телевизор... Он надеялся увидеть повтор "Хорошей жены - 2". Вместо этого он был настроен на канал погоды. Он на всякий случай нажал "последнюю" кнопку, и канал Hallmark заполнил экран.

Последним гвоздем в гробу было то, что там не было ни бокала вина, ни полупустой бутылки "Мерло".

Именно тогда душа Боба закричала в агонии. Прежде чем его тело успело физически отреагировать, он услышал, как открылась дверь гаража. Он выключил свет и сел за кухонный стол.

Энни вздохнула с облегчением, когда не увидела машину Боба перед домом, где он всегда парковался. Все, что ей нужно было сделать, это забежать внутрь, схватить сумки и поскорее вернуться в город. Она решила, что скажет, что заблудилась и свернула не на то шоссе. Определенно, пришло время прикинуться тупой блондинкой.

Энни вскрикнула, когда щелкнула выключателем и увидела своего мужа, сидящего за кухонным столом. На нем лежали "пропавшие" портфель и ноутбук. Он не сказал ни слова. Он просто уставился на нее. Единственным звуком были часы на стене, отсчитывающие каждую секунду, исчезая в вечности.

После неловкой минуты Энни кротким голосом сказала:

— Я удивлена, что вижу тебя здесь. Разве я не планировала встретиться с тобой на полпути?

И снова Боб не сказал ни слова.

Следующая многозначительная пауза длилась еще дольше, прежде чем Энни сказала:

— Ты был прав насчет того, что твой портфель и компьютер были прямо здесь, на обеденном столе.

Хотя Бобу хотелось выкрикнуть тысячу "вульгарных эпитетов", но он сидел стоически, не шевеля губами.

Тик... тик... тик... секунды превращались в минуты...

— Разве ты не должен спешить в центр на свою важную встречу?

Энни выглядела очень неловко и смотрела в пол. Она не могла посмотреть в глаза своему мужу.

Боб глядел на нее в ошеломленном молчании.

— Она явно считает меня идиотом", - думал он.

Тик... тик... тик

— Ты можешь сказать своему боссу, какая я дура, и это все моя вина, что ты опоздал.

Тик... тик... тик

— Мне действительно жаль, я облажалась.

Боб сидел, молча и неподвижно.

Много лет назад он играл в гольф с отставным детективом чикагской полиции. Через восемнадцать лунок он потчевал Боба историями о преступлениях, которые он раскрыл. Убийства были его любимыми делами. Он очень гордился тем, что объяснил, как он мог заставить подозреваемого в убийстве признаться.

"Комната для допросов всегда была бы совершенно пуста, если бы не стол и два неудобных стула. Единственное, что я еще разрешил, - это большие старые часы высоко на стене, где плохой парень мог наблюдать, как проходит каждая секунда. Было еще лучше то, что они издавали громкий тикающий звук. Затем я сажал его так, чтобы он могли видеть часы, и смотрел на него, не говоря ни слова. Первый, кто заговорит - проигрывает. Через две минуты они всегда что-нибудь говорят, обычно что-нибудь глупое. Например: "Что?". Я игнорировал их и продолжал молча пялиться. С каждой минутой им становилось все более неуютно. В конце концов, они всегда раскалывались.

Милое маленькое подергивание глаза Энни, когда она привирает, больше не было ни милым, ни маленьким.

Тик... тик... тик...

— Боб, пожалуйста, скажи что-нибудь...

Энни начинала паниковать. Она сделала пару шагов назад. Боб услышал знакомый щелкающий звук по виниловому кафельному полу.

Он посмотрел вниз и увидел, что на ней были черные лакированные туфли на высоких каблуках. Ее ноги были обтянуты черными нейлоновыми чулками.

Тик... тик... тик...

После долгого ожидания, Боб подошёл и встал лицом к своей жене. Он не издал ни звука, когда расстегнул ее пальто.

Она ахнула, но не сделала попытки сопротивляться, когда он стянул его с ее плеч. Оно соскользнуло с ее рук и растеклось лужицей у ног, обнажив очень сексуальное маленькое черное платье, которое Боб купил на их четвертую годовщину в прошлом месяце.

Нитка жемчуга, которую он подарил ей на прошлое Рождество, была накинута на ее потрясающее декольте.

Энни побледнела. Казалось, каждый вздох ей даётся с трудом.

Боб по-прежнему не произнес ни слова.

Он задирал подол платья все выше и выше, когда в поле зрения появились серебряные подвязки, удерживающие чулки. Он приподнял платье еще на несколько дюймов, чтобы обнажить её голую свежевыбритую киску.

У Боба сжалось в груди. Все, что он мог слышать, были эти чертовы часы, когда он рухнул в кресло и заплакал.

Энни упала на колени и взмолилась:

— Пожалуйста, позволь мне объяснить. Это не то, что ты думаешь.

Боб закрыл лицо руками, чтобы не видеть прелюбодейку.

— О Боже, пожалуйста, скажи что-нибудь... Закричи на меня. Ударь. Что угодно...

Энни начала всхлипывать, и Боб не мог понять остального.

Тик... тик... тик...

Он разобьет эти чертовы часы.

Они оба вздрогнули, когда зазвонил телефон Энни.

Боб протянул руку, требуя трубку. Энни полезла в сумочку и отдала Самсунг ему. Все ее тело дрожало.

Боб посмотрел на определитель номера - это был Майкл, муж сестры Эмми - Кэрол, и его хороший друг.

Он не ответил на звонок. Боб подождал, пока умолкнет рингтон, затем открыл меню её телефона. У нее был один пропущенный вызов. Он нажал клавишу, чтобы воспроизвести сообщение: - "Привет, милая, что тебя задерживает. Я поменял наш заказ на 7, но я немного проголодался...и не только из-за еды".

Энни бросилась к раковине, но не успела этого сделать, как из ее блудливого рта вырвалась рвота. Она разлетелась по всем шкафчикам и по столешнице.

Боб сидел, парализованный предательством жены. Та лежала на полу, в комнате воняло от ее рвоты. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Боб наконец смог сформулировать рациональные слова, но когда он наконец заговорил, его голос прогремел, заполнив комнату. Энни съежилась от страха, так как никогда раньше не видела, чтобы муж терял контроль.

— Твоя сестра на восьмом месяце беременности, а ты трахаешься с ее мужем?!

— Нет...неееет...неееет...

— В каком отеле?

— Что?

Он встал и швырнул свой стул через всю комнату.

— Не прикидывайся дурой, шлюха. В каком отеле?

Она выдавила:

— Никербокер. Я не знаю, в какой комнате. Мы встретились в баре и никогда не поднимались наверх.

Он нашёл имя сестры Энни в списке избранных. Кэрол ответила после второго гудка. Он попытался сдержать свой гнев, когда поздоровался со своей невесткой...

— Привет, Боб...Это, что - сюрприз?

— Где Майкл? - спросил я.

— Он в спорт-баре в сити, смотрит игру "Буллз" с какими-то ребятами с работы, - удивилась Кэрол.

— Когда ты ожидаешь, что он вернется?

— Не раньше утра. Он ныл о том, что я никогда ничего не хочу для него делать с тех пор, как забеременела, поэтому я устроила ему вечеринку для мальчиков. Он проводит ночь в квартире друга с работы, так что ему не нужно беспокоиться о том, чтобы ехать домой пьяным.

Она спросила с тревогой.

— Боб, все в порядке?

Но не получила ответа, так как он уже повесил трубку.

Майкл звонил каждые пятнадцать минут, оставляя сообщение за сообщением, задаваясь вопросом, когда вернется Энни. Всё это венчалось грубым сексуальным намеком:

— Я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не сможешь ходить прямо.

Ни один из них не сказал ни слова между звонками. Энни скулила, как собака, в то время как Боб все больше распалялся, слушая каждое сообщение. Его разум наполнился мрачными мыслями, пока он обдумывал, что ему делать дальше.

Телефон Энни зазвонил снова. Сообщение было таким:

— Я не знаю, в какую дыру ты провалилась, но у нас уже есть комната на ночь.

Боб перехватил инициативу и отправил Майклу текстовое сообщение.

— Опаздываю. Жди меня. Мы долго об этом мечтали.

Он надеялся понять, когда начался этот позорный роман.

И он не позволял Энни увидеть эти сообщения.

Они долго сидели так, не произнося ни слова. Звонок телефона сообщил, что он получил ответ.

— Я хотел трахнуть тебя с тех пор, как мы встретились сегодня вечером. Когда ты, наконец, осуществишь мои мечты?

— Какой грубый, низкосортный кусок дерьма, - подумал Боб. - Но это говорит о том, что до сих пор у них не было секса.

Боб наконец нарушил молчание:

— Почему?

Энни не ответила.

— Я спрашиваю - почему? - повторил он гораздо громче.

— Я... Я сделала это, потому что ревновала.

— Ревновала? Ревновала к чему?

— Майк мне говорил о тебе. Я услышала истории, которые ты мне никогда не рассказывал.

— Какие истории? - муж откровенно удивился.

— Что ты печально известный членосос... Ты победил в конкурсе, - "кто мог бы заниматься сексом с наибольшим количеством женщин". Он сказал, что у тебя был секс с двенадцатью разными женщинами.

— Дай-ка я угадаю. Мой хороший друг Майкл, мать бы его, рассказал тебе о каком-то конкурсе?

— Ну, да. Он сказал, что нескольким твоим друзьям пришла в голову идея вывести тебя из депрессии после того, как твоя бывшая...

Тут Боб взорвался.

— Никогда! Слышишь, сука?! Никогда не называл мою покойную жену "бывшей"...

Энни съежилась от страха, когда он заорал на неё.

— Женщина становится бывшей, когда разводится. Поняла?! Кристи стала моей покойной женой, когда ее убил пьяный водитель. Она никогда не была и не будет моей "бывшей"! Это ты в понедельник станешь моей "бывшей". Ясно?!

Энни выглядела очень испуганной...Она начала умолять:

— Прости меня... Я не имела в виду...

Боб позволил ей причитать. Он просто перестал ее слушать. Потом поднял руку, чтобы остановить ее:

— Перед тем, как мы поженились, я пытался рассказать тебе о Кристи. Ты знала, что она погибла в автомобильной катастрофе... Я не знаю, насколько подробна твоя информация.

— Ты же сказал, что не хочешь, испытывать боль, заново, переживая ее смерть. Я и не настаивала на том, чтобы ты рассказал мне о её жизни и смерти.

Боб тяжело опустил голову.

— Сегодня ты причинила мне больше боли, чем ее смерть, потому что она не хотела умирать, а все, что ты сделала, было по твоей собственной воле.

Энни завыла, как душа, приговоренная к аду:

— Мне жаль!

Ее лицо было залито слезами.

— Я познакомился с Кристи в первый день учебы в средней школе. Она подошла ко мне и сказала, чтобы я был её парнем. Я сказал "хорошо", и мы были парнем и девушкой до того дня, когда стали мужем и женой. Кристи и я были девственниками в нашу первую брачную ночь. Мы были первыми друг для друга. Я никогда не думал, что можно быть таким счастливым, как мы... Все шло идеально, пока однажды я не забыл забрать галлон молока по дороге домой с работы.

Кристи дразнила меня за то, что я стала забывчивый, и вызвалась отвезти нас в продуктовый магазин. Это было всего в паре миль от дома...Погода стояла идеальная...светило солнце, Мы смеялись и шутили. Свет сменился на зеленый...Мы были второй машиной на перекрестке, когда внедорожник врезался в нас. Полиция подсчитала, что он мчался не меньше восьмидесяти.

Говоря это, Боб начал всхлипывать:

— Я все еще слышу ужасный звук, лязг металла. Стекло обрушилось на нас, как снег. Прошло некоторое время, прежде чем я смог сосредоточиться на кровавой бойне.

Боб едва сдерживал рыдания.

— Я посмотрел на Кристи... Кровь была повсюду. Я попытался зажать руками ее раны, чтобы попытаться остановить кровотечение. Я слышал, как кричат люди. Кто-то сказал, чтобы я подождал, сейчас приедет скорая помощь. Я подтащил себя к Кристи и обнял ее. Я сказал ей, что все будет хорошо. Она сумела рассмеяться и сказала: - "Я всегда могла сказать, когда ты лжешь"...

К этому времени Энни рыдала так же сильно, как и Боб.

— Я сказал Кристи, что люблю ее. Последнее, что сказала моя Кристи, было: - "Я тоже тебя люблю". Она умерла у меня на руках...

Он сделал паузу:

— Она умерла, потому что я забыл забрать молоко. Это я убил её. Мне теперь всегда жить с этим. До самой смерти.

Энни хотела обнять его, но знала, что он не позволит.

— После несчастного случая я провел следующие двенадцать месяцев либо в больнице, где мне делали операции, либо в реабилитационных центрах, где я снова учился ходить. Я также потратил много времени на терапию, изучая, как справиться с чувством вины выжившего. Я жил... Но я был мертв.

— Когда я впервые вышел на улицу, мое покрытое шрамами тело похудело до 125 фунтов, и мне нужна была трость, чтобы ходить. Я записался в оздоровительный клуб и ходил туда каждый день. Прошло еще полгода, прежде чем я перестал стесняться того, как выгляжу. К тому времени я встретил много приятных людей, мужчин и женщин, но... Я предпочитал жить в своей страшной памяти, вместо того чтобы отправляться в неизвестность. Я боялся приблизиться к кому-либо.

— Мой психиатр предложил мне устроиться на работу. Несмотря на то, что у меня не было опыта продаж, Highland Enterprises рискнули и взяли меня. Недели превратились в месяцы. Мое тело стало полностью функциональным, и я действительно был хорошим продавцом.

— Майкл, да-да, твой любовничек Майкл, все пытался устроить мне свидание вслепую. Я отказал ему и всем другим доброжелательным друзьям. Я не думал, что когда-либо смогу справиться с этим. Но Майкл продолжал подталкивать меня к знакомству с молодой леди, которую он знал. Он описал ее как сногсшибательную. Он также сказал, что она была полной шлюхой, и гарантировал, что я трахну её в первую встречу. Я ответил, что меня это не интересует.

— Он продолжал настаивать. Наконец, чтобы заткнуть ему рот, я согласилась пойти с ним на двойное свидание. С его теперешней женой Кэрол, и её сестрой. Они пригласили меня встретиться с ними в итальянском ресторане, недалеко отсюда. Я был приятно удивлен, увидев, насколько консервативно была одета эта "шлюха".

Энни потрясала кулачками. Боб едва мог разобрать, что она кричала сквозь слезы:

— Он лжец! Он, грязный лжец!

— По мере того, как шел вечер, - продолжал Бобби, - я обнаружил, что мне нравится моя девушка, но, как сказал Шекспир, "жаль, что она шлюха...". Моя голова была забита смертью Крис, и мне не нужны были какие-либо осложнения. В конце вечера мне предложили отвезти "шлюху" домой. Когда мы уходили, Майкл отвел меня в сторону и прошептал: - "Трахни ее для меня". Когда мы добрались до ее дома, я поблагодарил ее за чудесный вечер. Она чмокнула меня в щеку, а потом сказала, что не пригласит меня войти... Ты помнишь мой ответ?

Энни вытерла слезы рукавом и ответила:

— Ты сказал, что если бы я пригласила тебя войти, ты бы потерял ко мне всякое уважение. И я бы никогда больше тебя не увидела.

После долгой паузы Боб продолжил:

— Я не хочу знать, со сколькими мужчинами у тебя был секс до того, как мы познакомились. Для меня это не имеет значения. Я влюбился в то, кем ты была... С твоими достоинствами и недостатками. Со всем твоим прошлым. И я могу с гордостью сказать, что мы завершили наши прошлые отношения в первую брачную ночь.

— Итак, вот и тебе и ответ. Две женщины. У меня был секс ровно с двумя женщинами... И я женат на них обеих. Испытывал ли я когда-нибудь искушение? Черт возьми, да! У меня когда-нибудь были женщины, пытавшиеся соблазнить меня? Черт возьми, да! Но я никогда даже близко не подходил к тому, чтобы принять их ухаживания. Я серьезно отношусь к своим клятвам... А теперь все кончено.

Энни опустилась перед Бобом и уткнулась лицом ему в колени. Он положил руки ей на голову и сказал:

— Лучше бы я умер в аварии.

Энни умоляла Боба позволить ей объяснить. Он пожал плечами. Она восприняла это как разрешение и призналась во всех неподобающих вещах, которые она делала с Майклом. Во всех намеках и похлопываниях по заднице. По большей части это были просто шалости второкурсников, как двух подростков в старшей школе. Было, однако, еще несколько серьезных поцелуев и прикосновений. Энни вздохнула:

— Он заставил меня поверить, что я что-то упустила, не занимаясь распутством, когда была одинока.

Энни то и дело останавливалась, чтобы вытереть насморк и слезы. Она не просила снисхождения или оправданий, но признавалась в своих грехах. Снова и снова она извинялась за то, что сделала, и за то, как предала его.

Когда она дошла до настоящего времени, Энни обнажила свою душу, признавшись, как ей не терпелось нарушить свои брачные обеты. И как теперь она разбита.

— Я чувствую себя полной идиоткой. У меня было всё... Мой брак был идеальным. Но мне так стыдно, не потому, что меня поймали, а потому, что я причинил боль тебе, я причинил боль своей сестре. Я так сожалею о том, что сделала.

Она обхватила себя руками и изо всех сил попыталась продолжить:

— Клянусь всем святым, ты единственный мужчина, с которым я когда-либо занималась любовью... или занималась сексом. С тех пор, как я увидела тебя, во мне никогда не было никого другого. Никогда! Ни в сердце, ни в душе, ни между ног. Я так зла на этого сукина сына за то, что я позволила ему сделать со мной... С нами... Он убедил меня, что я всего лишь зазубрина на столбике твоей кровати. Я не могу поверить, насколько я глупа. Я благодарю Бога, что этой ночью ничего не было.

— Печально, Эмми, но это произошло. Физический акт секса не имеет отношения к делу. Ты совершала прелюбодеяние с каждым тайным заговором, о котором вы шептались, каждым украденным поцелуем, с каждой общей тайной. Единственная причина, по которой ты не занимаешься с ним сексом прямо сейчас, это потому, что я облажался. Иначе я был бы блаженным идиотом, пока ты удовлетворяла свою похоть с мужем своей сестры. То, что ты сделала, выходит за рамки глупости. Это чистое зло. Ты нарушила торжественное обещание, данное Богу и человеку в день нашей свадьбы, и я не знаю, как я смогу это пережить. Ты была моим окном в мир. И ты стала моим палачом...

Окончательность поразила Энни, как пуля в сердце, и она рухнула на пол, свернулась в клубок и начала рыдать. Все ее тело тряслось. Потребовалось несколько минут, прежде чем она смогла достаточно овладеть собой, чтобы произнести слова:

— Как бы мне ни было плохо из-за того, что я потеряла тебя как своего мужа, я опустошена страданиями, которые причинила тебе. Я разрушил твою жизнь... Боже! Твоя работа! Мне так жаль, что я причинил тебе боль.

Боб не ответил.

— Ты ненавидишь меня?

— Я не знаю. Я так оцепенел, что не знаю...

Он замолчал.

— Ты был самым замечательным мужем, а я все испортила. Я ничего не могу сказать, кроме того, что мне так жаль, что я причинила тебе боль. Я ненавижу себя за то, что я сделала. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я. Я соберу кое-какие вещи и посмотрю, смогу ли я найти кого-нибудь, кто позволит мне сегодня поспать на их диване. Это будет нелегко, когда я расскажу им, что я сделала... Я думаю, что ни одна из моих подруг не захочет, чтобы я была рядом с их мужьями.

Энни всхлипнула:

— Когда моя мать всё узнает, она отречется от меня.

Она разрыдалась.

Боб подождал, пока она перестанет рыдать, чтобы заговорить.

— Уже поздно, а ты не в состоянии вести машину. Сегодня ты можешь поспать на диване здесь.

— Спасибо, я обещаю, что я...

Боб поднял руку.

— Это не имеет к тебе никакого отношения... Если другой человек погиб в автомобильной аварии, потому что я кое-что забыл, я...

Он не смог закончить предложение.

Энни стояла молча, укоряя себя за то, что она снова заставила его вспомнить.

Когда он взял себя в руки, то сказал:

— Завтра утром ты сможешь собрать свои вещи. Я думаю, нам нужно какое-то время побыть порознь.

Слова причиняли боль, как будто это были физические удары.

— Но сегодня вечером ты должна позвонить своей сестре и признаться во всем.

— О, нет, - простонала она. - Это разрушит нашу семью.

— Тебе следовало подумать об этом до того, как ты это сделала.

— Мне никогда в жизни не было так стыдно.

— Энни, как ты думала, чем это закончится? Ты думала - всё будет хорошо?

— Я... Я... Я не делала этого. Я... Я не додумалась подумать...

Энни уставилась на сотовый телефон.

— Могу я поговорить с ней лицом к лицу?

— Это, вероятно, хорошая идея. Но ты должен сделать это сегодня вечером. Я поведу.

— Могу я сначала переодеться?

— Нет. Она должна увидеть, как ты была готова заниматься совокуплением с её мужем.

Энни выглядела так, словно из нее высосали всю жизнь. Некогда красивое черное платье висело, как тряпка для мытья посуды...Ее глаза были красными. Ее голова опустилась от стыда. Она была сломлена. Боб, не говоря ни слова, повел ее к двери.

Боб разбудил Кэрол, когда позвонил, чтобы сообщить ей, что они заедут. Затем он выключил их мобильные телефоны.

Когда Энни призналась сестре в своей "неосторожности", начался настоящий ад. Это было не в первый раз, когда ее муж изменял ей, и она вымещала весь свой гнев на сестре.

Энни стоически принимала её оскорбления. Слова пронзали её:

— Ты моя сестра...Как ты могла?

Кэрол завыла, колотя Энни в грудь.

Борьба не прекращалась до тех пор, пока у Кэрол не начались преждевременные роды.

Когда Энни попыталась помочь, она замахнулась на нее и закричала:

— Держи эту шлюху подальше от меня!

Один из ее ударов пришелся Энни в правый глаз.

Больница была не так далеко, поэтому они не вызвали скорую помощь. Боб схватил родильную сумку, которую Кэр упаковала.

Кэрол потребовала, чтобы они не называли её мужа Майклом. Отныне его имя было - Засранец. Похоже, таково было и общее мнение о том, как его следует называть.

И не сообщать ему, что она рожает.

Боб осторожно помог Кэрол сесть на заднее сиденье и пригласил Энни присоединиться к ней, сказав:

— Она поможет тебе лучше, чем я.

Кэрол неохотно приняла ее присутствие. Страх и боль могут заставить человека совершить немыслимые вещи.

Энни молила сестру о прощении всю поездку. Каким-то образом им удалось проникнуть достаточно глубоко в их души, чтобы Кэрол сказала медсестре скорой помощи, что ее сестра была ее тренером по Ламазу.

Чуть больше часа спустя в приемную вышел врач и объявил Бобу:

— Это мальчик! У матери и сына все хорошо.

Следующей вышла родильная медсестра и сказала Бобу, что между схватками она называла Энни всякими грязными именами.

— Затем произошла самая удивительная вещь. Как раз в тот момент, когда появилась головка, она начала кричать: - "Я прощаю тебя!" Как будто вся боль матери ушла. Они вдвоем обнимались, плакали и смеялись. Я никогда раньше не видела ничего подобного.

Боб выдавил из себя улыбку:

— Спасибо, что сказали мне это.

Майкл хвастался всем, что его сына назовут Майклом Джозефом Ландри III. Мудак... Вместо этого, Кэрол назвала его в честь своего первого мужа, Робертом Брэндоном. Вот такая расплата.

В ту ночь Энни спала на стуле в родильной палате.

Боб не был религиозным человеком... Он перестал ходить в церковь после несчастного случая, когда потерял Кристи.

Каким-то образом он оказался в больничной часовне. Там было пусто, и единственный свет исходил от единственной свечи в красном стеклянном сосуде. Он сидел на задней скамье, где его никто не увидит, если кто-нибудь еще придет. Его разум был зациклен на вопросе: - "Могу ли я простить жену?"

В ту ночь Боб провалился в сон после спора с Богом о прощении.

Если он искал знак, то получил его с лихвой. Когда солнце взошло на востоке, витражное окно над амвоном начало светиться. Боб молча наблюдал, как освещается изображение воскресшего Христа, сорока футов высотой и сияющего, как солнце.

Сотни цветов затопили комнату, когда свет победил тьму. И для него слова: - "Прости нам наши прегрешения, как мы прощаем тех, кто прегрешает против нас...", были раскрыты.

Боб весь дрожал, когда заметил Библию на скамье рядом с собой. Он был уверен, что раньше её там не было. Он была открыта на стихе до Матфея 18:21-22:

"21 - Тогда Петр пришел к Иисусу и спросил: "Господи, сколько раз я должен прощать моего брата или сестру, которые грешат против меня? До семи раз?

22 Иисус ответил: "Я говорю вам не семь раз, а семьдесят семь раз"

Боб уже не был тем раненым человеком, который искал убежища.

Он знал, что должен был сделать.

Он остановился в мужском туалете и попытался привести себя в порядок. Затем он зашел в кафетерий и купил жене чашку кофе и булочку с черникой, ее любимую.

Энни держала на руках их племянника, когда он вошел. У нее был впечатляющий синяк под глазом, и выглядела она так, словно два часа дралась с компанией чертей.

Она отвернулась и сказала, что ей слишком стыдно смотреть ему в глаза. Энни передала младенца сестре и попыталась выйти из комнаты.

Боб встал перед ней. Она замерла. Он обхватил ее лицо ладонями и сказал:

— Мне потребовалось много времени, чтобы простить человека, который убил Кристи. Я знал, что мой гнев разрушает меня, и я должен был сделать это, просто, чтобы я мог жить дальше. Я не хочу снова жить с этой болью.

Он обнял жену.

— Потребуется время, чтобы залечить рану.

И ему ответили:

— Я отдам тебе все до последнего удара своего сердца.

— Если ты когда-нибудь заговоришь с Майклом, или с любым другим сукиным сыном, который захочет морочить тебе голову, знай - всё будут кончено. Второго шанса не будет.

— Клянусь всем святым, я никогда больше не дам тебе ни малейшего повода усомниться в моей верности нашему браку.

— Я прощаю тебя, потому что хочу снова жить!

Радостный крик Энни заставил двух медсестер вбежать в палату.

В понедельник утром Энни отвезла свою сестру и новоиспеченного племянника к адвокату по разводам.

Кэрол была не в настроении прощать...

Сообщения, которые Майкл оставил на мобильном телефоне Энни, были весьма ценными экспонатами для причины развода.

Боб зашел к президенту компании в ожидании худшего. Он был готов принять свое увольнение.

— Боб, ты слишком хороший продавец, - сказал его босс. - Ты должен рассказать мне твою историю.

Боб изливал душу в течение следующих получаса. Когда он закончил, его босс сказал:

— Ну что же, не стой там просто так... Давай, возвращайся к работе. То, что твоя презентация принесла самый крупный контракт, который когда-либо заключала эта фирма, не означает, что ты можешь почивать на лаврах.

Боб танцевал от радости.

Двенадцать месяцев спустя Боб снова оказался в той же родильной палате... Только на этот раз была очередь Энни.