__________________

Ч1

Лето в большом городе душило асфальтом и выхлопами. Вечерняя жара не спадала, даже когда солнце лениво проваливалось за горизонт, оставляя за собой мутное марево. Аня, стоя за стойкой бара, вытирала липкий от пролитого пива прилавок. Потрепанная тряпка в ее руках уже пахла кислятиной, но она машинально водила ею по дереву, словно это могло стереть не только пятна, но и ее собственные мысли.

Бар «Ирландец» был именно таким, как можно ожидать от забегаловки на окраине: дешевое пиво, потертые столы, запах прогорклого масла из кухни и пьяные голоса, сливающиеся в гул. Не то место, о котором она мечтала, уезжая из своего крошечного городка, где все знали друг друга по именам.

Ане было двадцать, но она чувствовала себя старше. Худенькая, с тонкими запястьями и усталыми глазами, она казалась почти незаметной в этом шумном месте. Длинные чёрные волосы, которые она небрежно собирала в хвост, выбивались непослушными прядями, а форменная футболка с логотипом бара висела на ней, как на вешалке. Она была обычной — ни яркой красоты, ни броской харизмы, просто еще одна девушка, затерянная в толпе большого города. Но внутри у нее горел огонь — тот самый, что заставил ее собрать сумку, оставить позади родителей и младшую сестру, и рвануть сюда, в надежде на что-то большее. На что именно, она и сама не могла толком объяснить.

Работа в баре была выматывающей. Смена тянулась уже шестой час, ноги гудели, а спина ныла от бесконечного таскания подносов. Аня разносила заказы, улыбалась вымученной улыбкой, когда пьяные мужики отпускали сальные шуточки, и мечтала о том, как однажды выберется из этой дыры. Она представляла себе свою собственную квартиру в центре, с большими панорамными окнами и видом на небоскребы, но пока жила в маленькой съёмной однушке. Реальность была безжалостной: без образования, без связей, без денег — только долги за аренду и пара-тройка тысяч на карте, которых едва хватало до конца месяца. Она часто думала о родителях, оставшихся в городке, где жизнь текла медленно, как река в засуху. Отец, вечно уставший от работы на заводе, мать, которая брала подработки, чтобы прокормить семью. И Лиза, младшая сестра, шестнадцати лет, с ее наивными мечтами стать блогером или певицей. Аня обещала Лизе, что вытащит ее сюда, в большой город, когда сможет. Но пока это были пустые слова. Она даже себе помочь не могла.

Девушка вздохнула, бросив тряпку в раковину, и посмотрела на зал. Посетители — в основном студенты, работяги и дальнобойщики — шумели, смеялись, чокались кружками. Кто-то уже спал, уткнувшись лицом в стол. Она привыкла к этому хаосу, к запаху пота и алкоголя, к грубым голосам. Но каждый вечер, стоя за стойкой, она задавалась одним и тем же вопросом: неужели это все? Неужели это и есть та жизнь, ради которой она сбежала из дома?

В этот момент дверь бара скрипнула и открылась. Сквозняк принес с улицы теплый воздух, пропитанный запахом бензина и пыли. Аня подняла глаза — и заметила, как гул в зале на секунду стих. Все посетители, как по команде, повернули головы к двери. Даже пьяный мужик у дальнего столика, который только что орал анекдот, замолчал, уставившись на вход. Аня замерла, держа в руках пустой поднос, и почувствовала, как по спине пробежал холодок. Кто-то вошел, и что-то в этом мгновении заставило воздух в баре сгуститься.

Аня повернула голову вслед за всеми и увидела их... Их было трое. Высокие, на каблуках достигающие почти двух метров. Статные, мускулистые. Длинные волосы, крепкие, как лошадиная грива, спадали на спины. Амазонки. Генномодифицированные женщины. Высшая раса. Их исполинская, могучая маскулинность невероятным образом сочеталась с уникальной красотой. Они считались элитой, чуть ли не божествами. Только самые богатые и влиятельные мужчины могли позволить себе девушек этой расы. Тем страннее было видеть трех амазонок в этом захудалом баре.

Их присутствие было как вторжение мифических существ в мир смертных — они казались слишком яркими, слишком большими для этого тесного, пропахшего пивом и потом пространства. Лампы под потолком, покрытые пылью, отбрасывали на их фигуры неровный свет, заставляя кожу блестеть, будто отполированный мрамор. Даже воздух в баре, казалось, стал тяжелее, пропитанный их ароматом — смесью дорогих духов и чего-то дикого, почти звериного.

Мужчины, ослепленные их красотой, вмиг затихли и потупили взоры, боясь даже в глаза им смотреть. Грубые лица, еще минуту назад кривившиеся в пьяных ухмылках, теперь выражали смесь страха и благоговения, словно они увидели не женщин, а божеств, сошедших с небес. Кто-то нервно сжал кружку, кто-то отвернулся, будто взгляд амазонки мог испепелить его на месте.

Мерно цокая высоченными каблуками по деревянному полу, три кобылицы шли по бару, морща носики и с отвращением оглядывая здешнюю публику. Их шаги отдавались эхом, словно барабаны, возвещающие о приходе грозы. Половицы скрипели под их весом, а тени, которые они отбрасывали, казались длиннее, чем у обычных людей. Они двигались с грацией хищниц, уверенно, но с легкой ленцой, будто знали, что весь мир принадлежит им. Они прошли мимо барной стойки. Блондинка, шедшая впереди, кинула презрительный взгляд на Аню, застывшую на месте с грязной тряпкой в руках. Ее зеленые глаза, яркие, как изумруды, сверкнули в полумраке, и Аня почувствовала, как ее сердце сжалось от этого взгляда, будто она была поймана в луч прожектора.

— Чё рот раззявила, девка? — фыркнула амазонка, и ее голос, низкий и чуть хрипловатый, прорезал шум бара, как нож. Аня глупо захлопала глазами и тут же сомкнула челюсть, чувствуя, как щеки заливает жар. Она хотела что-то ответить, но слова застряли в горле, и все, что она смогла, — это сжать тряпку сильнее.

Зеленоглазая блондинка была одета в белый топ, едва умещающий ее могучие груди натурального пятого размера, и в белую, короткую юбку с вырезом на левом бедре. Ее плоский живот с кубиками пресса был обнажен, и в тусклом свете бара эти кубики отливали бронзой, словно высеченные из камня. Любой мужчина-атлет мог бы позавидовать такому животу, но на ней он выглядел не грубо, а пугающе совершенным. Широкие бедра амазонки соблазнительно покачивались в такт шагам, подол короткой юбки развевался, обнажая мощные, мускулистые бедра, подобные бычьим. Мышцы перекатывались под кожей, гладкой, как шелк, и каждый шаг подчеркивал их силу, но при этом не лишал их странной, почти неестественной элегантности. Икры перекатывались под кожей крепкими буграми, а ее ноги, обутые в стрипы из прозрачного силикона, на высоком каблуке и толстой платформе, казались продолжением этого совершенства. Кончики пальцев украшали ногти, окрашенные в ярко-зеленый лак, в цвет ее глаз, и они сверкали, как драгоценные камни, при каждом движении. Грива платиновых волос, струящихся ниже спины, окутывала бар запахом дорогих духов — сладких, с ноткой металла, словно гроза, смешанная с медом. Этот аромат был таким сильным, что перебивал даже вонь перегара и прогорклого масла из кухни.

Вслед за ней топали ее подруги. Одна, брюнетка с грубыми, но красивыми чертами лица, была менее мускулистой, но не уступала в росте. Ее черные, как вороново крыло, волосы были сплетены в длинную, толстую косу, переплетенную золотыми кольцами и опускающуюся до линии крепких, мускулистых ягодиц. Они, словно пушечные ядра, вздувались под кожаными леггинсами, которые скрипели при каждом шаге, подчеркивая ее мощь. Пышная грудь, не уступающая размером груди блондинки, была укрыта короткой, но свободной футболкой, подобной тем, что носят бодибилдеры. Стоило черноволосой амазонке поднять руку, как ее груди стали бы видны посетителям бара — низ топа не касался живота, свободно раскачиваясь под пышной грудью. Ее темные глаза, цвета янтаря, горели хищным огнем, и в них читалась воинственная красота, смешанная с грацией пантеры. От каждого шага ее черных сабо с открытым носком дрожали кружки на столах, и этот звук, ритмичный и тяжелый, заставлял сердца посетителей биться быстрее.

Третья была не менее эффектной. Львиная грива волос, цвета огня, закрывала ее утонченное лицо с тонким, изящным носиком и сочными губами, накрашенными алой помадой, которая в полумраке бара казалась почти кровавой. Она была одета более женственно — в красное короткое платье на лямках и такие же красные туфли-лодочки на высоком остром каблуке. Удивительно, как каблук выдерживал вес ее могучего тела, но он не гнулся, а каждый ее шаг был точным, как у танцовщицы. Глубокий вырез платья открывал полукружия тяжелых, пышных грудей, которые колыхались при движении, притягивая взгляды. Крепкая, мощная задница выпирала назад, как у индюшки, а подол платья заканчивался как раз под мясистыми ягодицами, позволяя насладиться ее могучими, загорелыми, мускулистыми бедрами и сильными голенями. Ее кожа, гладкая и безупречная, отливала золотом, и в ней было что-то почти нечеловеческое, как будто она была вырезана из древнего мифа.

Три амазонки, одинаковых пропорций, но совершенно не похожих друг на друга, прошли к дальнему столику в углу. По пути блондинка огрызнулась на еще одного посетителя. Пьяный мужик так раззявил на нее рот, будто увидел самого господа бога.

— Варежку прикрой, пьянчуга! — рыкнула она, как львица, и ее голос, глубокий и властный, заставил мужика тут же опустить глаза в бокал пива, словно провинившегося ребенка.

Все ими восхищались ровно настолько же, насколько и боялись. Боялись не за их маскулинность и рост, а за их красоту и редкость. Амазонки ценились и почитались в обществе, будто редкие экземпляры из Красной книги. Смотреть на них — это словно замарать их красоту взглядом. Не говоря уже о прикосновениях. Даже в этом пропахшем пивом баре их присутствие казалось святотатством, как будто они оскверняли себя, просто находясь здесь.

Почему их называли амазонками, Аня до сих пор не знала. Не были они никакими воительницами и не занимались единоборствами. Большую часть времени они проводили в спортивных залах и салонах красоты, поддерживая свою природную яркость. Они выступали на сценах, в различных конкурсах красоты, спортивном бодибилдинге. Снимались в кино, позировали для журналов. Эти женщины не нуждались в деньгах. «Так, что же они тут забыли?» — еще раз задалась вопросом Аня, чувствуя, как в груди закипает смесь любопытства и раздражения. Их появление в этом баре было как насмешка над всем, что составляло ее жизнь — над ее усталостью, над ее мечтами.

И тут она поймала на себе взгляд ярких зеленых глаз. Блондинка посмотрела на нее через весь зал, подняла руку и крикнула:

— Эй, девчонка! Тащи нам три литровые кружки вашего лучшего пива! Да побыстрее, замухрышка!

Ее голос прорезал гул бара, как клинок, и Аня почувствовала, как ее щеки снова вспыхнули. Слово «замухрышка» ужалило, как пощечина, но она только судорожно кивнула и принялась наливать пиво из крана. Ее руки дрожали, и она старалась сосредоточиться на струе пены, чтобы не расплескать. Занимаясь своей работой, она кидала взгляды на дальний столик, где три амазонки о чем-то переговаривались и громко смеялись. Их смех был как раскаты грома — уверенный, беззаботный, заполняющий все пространство. Другие посетители бара стали значительно тише. Да и сама музыка, игравшая из старых колонок, будто стала на несколько тонов ниже, хотя никто не убавлял громкость.

В глубине души Аня ненавидела расу амазонок. Впрочем, как и все остальные женщины. Причина одна — зависть. Не каждой было дано родиться амазонкой, этот редчайший ген встречался у одной из сотен тысяч. Простые женщины отошли на второй план с появлением этой расы. Мужчины, конечно же, восхищались амазонками и мечтали жениться на них. Но таких счастливчиков было мало. Амазонки предпочитали богатых и влиятельных мужчин. Но встречались исключения из правил, когда амазонка выбирала простого парня, не за деньги, а по любви. Эти истории, редкие, как жемчужины, обсуждались шепотом, как легенды, но Аня в них не верила. Она видела в амазонках только высокомерие и жестокость. В основной своей массе девушки этой расы были надменны, высокомерны и всячески презирали окружающих людей, считая их грязью из-под своих подошв. Эти три персоны очень были похожи на таких. Их взгляды, их смех, их манера двигаться — все кричало о превосходстве, которое они даже не пытались скрывать.

Наливая пиво, Аня вспомнила колледж, в котором она отучилась всего два года и бросила учебу, уехав в столицу. В ее колледже также были амазонки. Такие же высокомерные сучки, возвышающиеся над всеми остальными. Аня часто становилась предметом насмешек со стороны этих девушек. Они выбирали себе жертв из худощавых, невысоких девчонок и насмехались над ними. Им нравилось ощущать чувство превосходства над остальными. Мальчики носили за ними сумочки, девочки расступались в коридорах, когда они шли навстречу. Они были блистательно красивы, неприкасаемые, гордые. Им все сходило с рук. Любое учебное заведение гордилось такими ученицами. Спортсменки, красавицы, роскошные и неповторимые. Все преподаватели лизали им задницы. Неудивительно, что остальные девушки в душе терпеть не могли этих сук.

Аня вспомнила, как однажды в колледже амазонка по имени Кайя, высокая, с кожей, словно фарфор, и голосом, от которого мурашки бежали по спине, заставила парня, осмелившегося подойти к ней с цветами, извиняться на коленях за свою «дерзость». Аня тогда стояла в стороне, сжимая учебник, и чувствовала, как ее сердце сжимается от несправедливости. Но никто не заступился. Никто не осмелился. Все смеялись над ним.

В школе, от одной из юных амазонок, Аня получила прозвище «серая мышь». Оно преследовало ее до самого выпускного класса. Ту девчонку звали Летиция. Даже имена у них были особенные. Ненависть к этой расе зародилась у Ани давно. Всю жизнь она чувствовала себя некой рабыней перед этими божествами. Однажды во дворе колледжа одна из амазонок отпихнула Аню в сторону, сбросив ее в канаву вместе с учебниками, так как та застоялась у нее на пути. Тогда было много смеха, а Аня еще больше возненавидела этих исполинских сучек. Она до сих пор помнила, как грязь въелась в ее одежду, как смех амазонки звенел в ушах, а другие студенты просто проходили мимо, будто ничего не произошло.

Но чего она не могла отрицать, так это их природной красоты. Ею она смогла вдоволь насладиться, когда поднесла кружки пива к их столу. Ставя кружки на стол, Аня задрожала от волнения и случайно пролила пенку на обувь блондинки.

— Твою мать! — вскрикнула амазонка, одернув ногу и зашипев. Аня почувствовала, как ее сердце екнуло. — Криворукая деревенщина!

— Простите, пожалуйста... — застонала Аня, хватая салфетки и опускаясь на корточки. — Я все вытру.

Ее пальцы, сжимавшие салфетки, дрожали от страха. Она чувствовала взгляды всех в баре, как иглы, впивающиеся в спину. Пиво попало не только на обувь блондинки, но и на ее пальчики. Аня уже собралась тереть, но блондинка одернула ногу и сказала:

— Нет... — Она смерила взглядом ярких изумрудных глаз серую мышку в фартуке и лукаво улыбнулась. — Не вытрешь, а слижешь...

Амазонка скинула стрипу, и ее изящная крупная стопа зависла перед лицом девушки. Аня раззявила рот, как дурочка, не зная, что делать в этой ситуации. Блондинка покачивала ступней перед ее лицом, ярко-зеленые ногти блестели от пенки. Капельки пива текли по ее широкой стопе с изящным, изогнутым продольным сводом, стекая к пятке. Кожа была гладкой, безупречной, и даже запах пива не мог перебить аромат ее духов, который витал вокруг.

— Лижи, — приказала амазонка, ткнув ногу еще ближе к лицу официантки. Аня невольно обхватила ее ступню руками, чувствуя под пальцами тепло и твердость мышц. В баре стало пугающе тихо. Аня повернула голову и увидела, что взгляды всех посетителей устремлены на нее. Даже музыку приглушили.

— Лижи! — хриплым голосом выкрикнул один пьяный мужик с дальнего столика. Его крик подхватил пьяный студент рядом.

— Да! Лижи ее ножку!

А затем крик «Лижи» разлетелся по всем столам. Некоторые даже забарабанили ладонями по столу, призывая ее к действию. Аня совсем потерялась, ее сердце бешено билось в груди. Шум толпы был как волна, накрывающая ее с головой, и она чувствовала себя утопающей. Девушка посмотрела вверх. Ее взгляд скользнул по гладкой бронзовой голени к колену, затем выше по широкому мускулистому бедру и уперся в темный участок под белой юбкой амазонки. Одна нога блондинки были вытянута вперед, от чего образовался зазор между ее бедрами, а там, между ними, Аня не увидела белья... Только гладкая кожа, без единого волоска, а по середине широкая, розоватая вульва, с мясистыми половыми губами. Большая, превышающая размером вагину обычной женщины.

Шок молодой официантки длился долю секунды, затем она быстро подняла глаза и встретилась взглядом с блондинкой. Зеленые глаза амазонки издевательски улыбались. Сочные губы разомкнулись, открыв два ряда больших, идеально ровных, белых зубов, между которых мелькнул язычок, а потом раздалось:

— Лижи...

Тот же клич сыпался в спину официантки. Аня попала в глупейшую ситуацию, из которой не могла найти выхода. Потеряв самообладание, она покорно нагнулась к ступне амазонки и провела языком по ее изящным пальчикам. Раз-другой. Вкус пива смешался с чем-то солоноватым.

— Хорошенько вылижи, дурнушка, — приказала блондинка, поднося к губам кружку пива. — Каждый палец.

Ее голос был, как приказ госпожи, и Аня сделала это, боясь не подчиниться. Облизала каждый её палец, под смех и свист пьяной публики. Затем провела языком по верхней части ступни, слизывая ручейки пива. И следом по нижней, до самой пятки. Каждый ее жест был как падение в пропасть, и она чувствовала, как ее собственное достоинство растворяется под взглядами толпы. Блондинка неожиданно резко отпихнула ее ногой, так, что Аня упала на попу.

— Хватит! Щекотно... — фыркнула она, делая большой глоток пенного пива.

Аня медленно встала, согнулась пополам от позора, и потопала за барную стойку. Вслед ей лился смех толпы, как кислота, разъедающая кожу. Девушка вернулась к своей работе, еще не в полной мере осознавая свой позор. Она протирала бокалы и косилась на дальний столик, где три «Асгардские Валькирии» стучали кружками и глушили пиво, как какие-то дальнобойщики.

Аня даже не знала, что амазонки выпивают. Тем более пиво в захудалом баре на окраине города. Эта картина была такой странной, несуразной. Эти прекрасные могучие женщины совершенно не вписывались в здешний интерьер. Потертые столы, липкий пол, кислый запах пива — все это казалось насмешкой над их совершенством. «Что они здесь забыли?» — размышляла девушка. Может, им стало скучно, и они решили зайти в этот гадюшник, дабы испытать новые эмоции, ощутить чувство превосходства над грязными людишками в этом месте? Она представляла, как они, хохоча, рассказывают своим подругам о том, как заставили какую-то официантку лизать ногу, и от этой мысли ее щеки снова вспыхнули.

Не прошло и десяти минут, как Ане пришлось обновить им кружки. В этот раз она несла их с особой осторожностью, чувствуя, как каждый шаг отдается в ее груди, словно она идет по минному полю. Также осторожно она ставила их на стол перед ними. Краем глаза она заметила, как блондинка отвела левое бедро в сторону и слегка подняла край платья, коснувшись острым ногтем своей ляжки.

— Не хочешь пролить пиво сюда, девчонка? — усмехнулась она, ведя ногтем вверх по внутренней стороне бедра. — Вылижешь меня здесь, может...

— Это ты мне вылижешь, кобыла сисястая! — выкрикнула Аня, вылив кружку пива на грудь блондинки. Амазонка закричала в ярости, вскочила из-за стола и схватила официантку за горло. Одной рукой она подняла ее в воздух и швырнула об стену, как куклу. Анина голова треснула, как спелая тыква...

Ничего этого, конечно же, не было. Аня представила эту картину в своей голове и финал ей не понравился.

— Ну так что? — улыбалась белогривая амазонка, скользя ноготком по бедру и улыбаясь молодой официантке. — Не хочешь еще поработать язычком?

— Брось, Вики, — фыркнула брюнетка с косой, ее голос был грубее, но с той же властной интонацией. — Ее язык годится только для твоих ног.

Она лениво откинулась на стуле, и ее коса, украшенная золотыми кольцами, качнулась, как змея.

— Как знать... — продолжала улыбаться блондинка, пристально глядя на Аню.

— Нет, спасибо... Приятного отдыха... — скромно улыбнулась официантка и попятилась назад. Она чувствовала, как пот стекает по спине, а сердце колотится так, будто хочет вырваться из груди.

Блондинка Вики недовольно фыркнула и сомкнула колени. Амазонки снова подняли кружки с пивом, стукнулись и выпили, будто пировали, подобно скандинавским воинам. Их смех, громкий и раскатистый, заполнил бар.

Аня чувствовала, как другие посетители кидают на нее насмешливые взгляды. Их глаза, мутные от пива и злорадства, цеплялись за нее, словно колючки, впивающиеся в кожу. Каждый такой взгляд был напоминанием о том, что она только что пережила, и щеки ее вспыхивали от стыда. Девушка отвернулась к полкам с бутылками, за которыми в отражении мутного, треснувшего зеркала, висящего на стене, увидела свое лицо. Впалые глазницы, мешки под глазами, спутанные волосы, убранные в небрежный хвост. Узкие плечи, маленькая грудь, даже не видная под футболкой. Она казалась никем на фоне ИХ. Пустым местом, призраком. Серой мышью... Отражение показывало девушку, чья кожа была бледной, почти серой в тусклом свете бара, а губы, искусанные от нервов, сжались в тонкую линию. Она выглядела так, будто город высосал из нее все силы, оставив лишь тень, которая таскает подносы и глотает унижения.

Еще большая ненависть к амазонкам пропитала сердце молодой официантки. Каждый раз, бросая взгляд на дальний столик, она мысленно мечтала, чтобы он провалился под землю, увлекая за собой эту троицу. Слишком они были совершенны, затмевая собой всех и вся. Их присутствие делало бар еще более убогим — все вокруг казалось жалким фоном для их сияющей красоты. «Несправедливо!» — выругалась про себя Аня, наполняя бокал пивом. Пена шипела, лениво стекая по стеклу.

Она все еще чувствовала укол унижения. Эта двухметровая сука вынудила ее лизать ей ногу прилюдно. Только со временем Аня начала полноценно ощущать свое унижение. Даже ее сменщица Наташа не подошла к ней и не поддержала. Она просто стояла у кассы, перебирая купюры, и делала вид, что занята, лишь бы не встретиться с Аней взглядом. Это равнодушие резало больнее, чем смех толпы.

«Почему я не отказалась? Почему повиновалась?» — размышляла Аня, топая по темной улице после смены. Она прокручивала в голове сотни сценариев, как следовало поступить. Но ни в одном из них она не видела благоприятного для себя исхода. Если амазонка велит лизать ей ногу, простушки вроде Ани лижут... Эта мысль была горькой, как дым дешевой сигареты, которую она курила по пути.

Их лица все еще стояли у девушки перед глазами. Их прекрасные, могучие тела, их задорный смех, шикарные волосы. Все в них было идеально до тошноты! Их образы были как выжженные в сознании: платиновая грива блондинки, черная коса брюнетки, огненные локоны рыжей — каждая деталь кричала о их превосходстве. Аня шла, сгорбившись и попыхивая сигаретой с дешевым табаком. Она мысленно сравнивала себя с амазонками, как бы бессмысленно это ни казалось. Ее худые ноги в потертых кедах, ее тонкие пальцы, сжимающие сигарету, ее усталый взгляд против их бронзового совершенства — это было как сравнивать тень с солнцем. Девушка искала некой справедливости в современном мире, где амазонки доминировали над остальными женщинами. Она искала её всю взрослую жизнь, но так и не нашла. Мир был устроен так, что они были недосягаемыми, а она — невидимкой.

Вернувшись в свою квартиру, Аня бросила сумку у порога, не включая свет. Тесная комната встретила ее запахом сырости и скрипом старого паркета. Обои в углах отклеились, обнажая серые стены, а единственное окно, забранное дешевой занавеской, пропускало слабый свет уличных фонарей.

Она приняла ванну, села в кресло, положив на колени ноутбук, включила на фон детективный сериал и принялась листать вакансии. Мысль о смене работы давно зрела в ее голове, но уйти в неизвестность было страшно. Можно было остаться ни с чем. Но сегодняшнее унижение стало для нее последней каплей. Она наконец была готова уйти из этого вонючего бара. Куда угодно, лишь бы не возвращаться к этому мерзкому пивному запаху, который, казалось, навсегда въелся в ее кожу и волосы.

Вакансий было много, но не для двадцатилетней девушки с неоконченным средним образованием. О хорошей работе Аня могла только мечтать. Она искала вакансии, где не требовался опыт и высшее образование. Таких тоже было много, но большинство — сплошь мошенники. Раздавать листовки на улицах она не хотела, обзванивать людей в колл-центре тоже. Аня уже хорошо знала подводные камни всяких сомнительных вакансий. Она не раз попадалась на объявления, которые обещали «легкие деньги», а на деле предлагали унизительную работу или вообще ничего.

Но одно объявление все же привлекло ее внимание. Будучи от природы недоверчивой и осторожной, Аня все же решила попробовать откликнуться на вакансию «Хостес в эротическом театре Леди Барбары». Звучало очень сомнительно, но и любопытно тоже. Аня никогда не слышала об эротических театрах. Если бы вакансия была «актриса», девушка бы ни за что не подписалась. Но хостес... Звучало вполне безобидно. Встречай гостей, улыбайся, принимай оплату. Да и место такое интересное — «Эротический театр Леди Барбары». Название вызывало в воображении образы темных залов с красными бархатными креслами, приглушенного света и, возможно, какой-то таинственной атмосферы, далекой от липких столов пивного бара.

Но в глубине души Аня чувствовала подвох — такие названия редко скрывали что-то простое. Аня откликнулась на вакансию и закрыла ноутбук. На сегодня она устала. Завтра ее ждала новая десятичасовая смена в баре, и от одной мысли об этом в животе появлялась тяжесть, словно она проглотила камень.

Перед сном она налила себе бокал дешевого красного вина и полистала анкеты в приложении знакомств, глядя на лица парней, чьи профили были полны пустых фраз о «любви к приключениям» или откровенных намеков на секс. Никто из них не вызывал в ней ничего, кроме усталого раздражения. Она по переписывалась немного с младшей сестрой и легла спать, свернувшись под тонким одеялом на продавленном матрасе, который скрипел при каждом движении. Классический вечер одинокой девушки в большом городе. За окном гудели машины, где-то вдалеке выла сирена, а Аня лежала, глядя в темный потолок, где трещины складывались в узоры, напоминающие о ее разбитых надеждах.

На следующий день, снова разливая пиво по бокалам, Аня и думать забыла про вакансию, на которую откликнулась вчера. Очередной день в этом захудалом баре тянулся медленно и душно. На часах было всего шесть вечера, самый пик клиентов впереди. Шум в зале нарастал: звон кружек, хриплый смех, скрип стульев. Аня двигалась механически, разливая пенящееся пиво, вытирая стойку, уклоняясь от сальных взглядов дальнобойщиков. Запах табачного дыма и жареной картошки витал в воздухе, смешиваясь с ее усталостью. Она чувствовала себя частью этого бара — такой же незаметной, как треснувший стакан на полке или выцветший плакат на стене.

Аня выкроила пять минут перерыва, чтобы перекурить в переулке. Сев на ступеньку у двери черного входа, она закурила и достала из кармана телефон. На экране было два сообщения. Одно от сестры в «вотсапе», второе с HH.ru — «Работодатель приглашает вас на собеседование». Только сейчас Аня вспомнила про «Эротический театр Леди Барбары». Она зашла в приложение и открыла письмо. В нем была просьба как можно скорее перезвонить по указанному номеру телефона. Аня не стала медлить и набрала. Пришлось ждать шесть гудков прежде, чем раздался ответ.

— Да? Кто это? — Голос был резким, хриплым, как будто женщина курила десятилетиями.

— Эм... — замялась Аня, чувствуя, как пальцы сильнее сжали телефон. — Я по объявлению. Вы приняли мою анкету и попросили перезвонить...

— Ааа... Точно! — воскликнул женский голос по ту сторону. — Хостес! Да-да! Где ты?

— Г-где я? — промямлила Аня, смутившись тоном женщины. — Н-на работе... В баре...

— Ты нужна мне сегодня! В девять вечера! Если хочешь получить работу, ты должна прийти сегодня же! Потом будет уже не актуально.

Аня еще больше смутилась. Женщина по ту сторону явно привыкла управлять людьми. Ее тон был властным, не терпящим возражений. Может, это та самая Леди Барбара? — подумала девушка, чувствуя, как в груди зарождается смесь любопытства и тревоги.

— Но... У меня смена до десяти, — ответила Аня, стараясь говорить тверже, но голос предательски дрогнул.

— Сегодня же, девочка! — повторила женщина. — Не придешь, найдем другую.

— Ладно, ладно, — ответила Аня, пытаясь смягчить нрав работодательницы. — Я приеду. Постараюсь вырв...

— Адрес указан в объявлении. Жду к девяти. Не опаздывай!

Женщина повесила трубку, оставив Аню в легком шоке от этого разговора. Эта женщина разговаривала с ней слишком фривольно, но тем не менее Аня еще больше заинтересовалась этой работой. В ее голосе было что-то притягательное, как будто она знала секрет, который Ане только предстояло узнать. Сердце заколотилось быстрее — не то от страха, не то от предвкушения. Она докурила сигарету, бросив окурок на асфальт и вернулась в бар.

Отработав до 7:30, Аня попросила сменщицу ее подменить. Наташа, как обычно, закатила глаза, но согласилась. Аня, не теряя времени, забежала домой, благо бар был рядом — единственный плюс этой работы, приняла душ и надела черную юбку, белую блузку и пиджак, чтобы произвести более-менее приличное впечатление. Юбка была старой, слегка заношенной, но единственной, которая выглядела хоть немного официально. Блузка пахла стиральным порошком, а пиджак, купленный на распродаже, был чуть великоват и топорщился на плечах. Волосы убрала в хвост, слегка подкрасила глаза и губы. Ее лицо, все еще бледное от усталости, выглядело чуть лучше с легким макияжем, но она не могла избавиться от ощущения, что выглядит как школьница, играющая во взрослую. Сев в такси, девушка поехала по нужному адресу.

Эротический театр Леди Барбары находился в двухэтажном большом здании, практически на окраине города. Будто кто-то хотел его подальше спрятать. Здание было огромным, похожим на гигантский супермаркет, с большой парковкой перед ним, на которой стояло не более пяти машин. Снаружи оно выглядело величественно: гладкие стены, покрытые темно-серой штукатуркой, блестели в свете фонарей, будто только что отреставрированные. Высокие окна в готическом стиле были завешаны изнутри толстыми шторами.

Аня пересекла парковку и поднялась по ступенькам к высоким, двустворчатым дубовым дверям. Ступени были отполированы до блеска, а перила, покрытые темным лаком, приятно холодили руку. Она постучалась, но никто не открыл. Хотела позвонить той женщине, но здесь не ловила связь. Окна в здании горели теплым светом, льющимся через завешенные стекла, значит, внутри кто-то есть.

Аня осмелилась войти и оказалась в просторном холле, выстеленном красными коврами. Ковры были густыми, с глубоким бордовым оттенком, мягко пружинящими под ногами, без единого пятна. Стены украшали картины эротического содержания — обнаженные фигуры, переплетенные в страстных позах, в позолоченных рамах, сияющих под светом хрустальных люстр. Каждая картина была освещена маленьким софитом, подчеркивающим яркость красок. Воздух наполнял тонкий аромат благовоний с нотами сандала и ванили, создавая ощущение утонченной роскоши. Наверх вела широкая лестница, устеленная таким же бархатным ковром, с резными деревянными перилами, отполированными до зеркального блеска.

— Ауу... — осторожно позвала Аня, и ее голос эхом разнесся по холлу, отразившись от высоких потолков с лепниной, украшенной тонкими узорами. — Есть кто?

Справа послышалось пыхтение, а затем тяжелые шаги. Кто-то к ней шел. И вскоре из-за угла появился тучный мужчина во всем черном. Лысый, с маленькими глазками и густыми рыжими усами, которые топорщились, как щетка. За ремнем у него висел электрошокер и дубинка, выдавая в нём охранника. Его рубашка была выглажена, а ботинки начищены до блеска, но его грузная фигура казалась неуклюжей в этом изысканном интерьере.

— Ты кто? — удивился он, увидев на пороге худенькую девчушку невысокого роста.

— Здравствуйте. Я по объявлению на должность хостеса, — ответила Аня, стараясь держаться деловито.

— Ааа, — протянул усатый, ухмыльнувшись. — Хостес, да. Предыдущая красотка сбежала с одним из клиентов. Леди Барбара была очень зла. Советую тебе не делать этого, — хохотнул он и поплелся наверх по лестнице, тяжело ступая. — Иди за мной.

Аня последовала за ним наверх. Второй этаж представлял из себя множество коридоров с закрытыми дверями. Коридоры были широкими, с высокими потолками, стены покрыты шелковыми обоями с золотистым узором, отливающим в свете хрустальных бра. Пол устилал тот же бордовый ковер, мягкий и безупречно чистый, а воздух наполнял легкий аромат благовоний, создавая ощущение другого мира. Охранник отвел ее в самый конец левого коридора. Остановился перед высокой дверью, покрытой темным лаком с резным орнаментом, и постучался.

— Да?! — послышался далекий хриплый голос из-за двери. Толстяк сунул голову внутрь и доложил.

— Хозяйка, к вам тут новый хостес — девчонка.

— Пусть заходит, — сухо ответила женщина за дверью.

Толстяк пропустил Аню внутрь, и девушка оказалась в роскошном кабинете хозяйки театра. Кабинет был просторным, оформленным с вызывающей, почти шокирующей откровенностью, где каждый предмет кричал о сыром, животном сексе. Пол устилал черный ковер с алым узором, изображающим сплетенные тела, их контуры угадывались в мерцающем свете. Стены покрывали панели из полированного эбенового дерева, на которых висели картины, каждая из которых была откровенно порнографичной: одна изображала мужчину, чей эрегированный член проникал в женщину, лежащую на спине с раздвинутыми ногами, ее вагина блестела от влаги, а лицо искажалось в оргазме; другая показывала двух мужчин и женщину, где один мужчина входил в нее сзади, а второй заполнял ее рот, их тела блестели от пота, а глаза были полузакрыты от наслаждения. Картины были обрамлены в массивные рамы с резьбой, изображающей фаллические символы и раскрытые вульвы. В углу стояла бронзовая скульптура: мужчина и женщина в позе 69, его язык погружен в ее вагину, а ее губы обхватывали его напряженный член, их тела изогнуты в экстазе, каждая деталь отлита с пугающей точностью. Высокие окна были завешаны алыми шторами, расшитыми золотыми нитями, изображающими сцены группового секса, где тела сливались в хаотичном ритме. Свет лился от бронзовых канделябров, чьи свечи отбрасывали дрожащий отсвет, выхватывая из полумрака влажные детали картин. На массивном столе из черного дерева лежали книги в кожаных переплетах, их обложки украшали тисненые сцены анального секса и оральных ласк, а рядом стояла статуэтка — мужчина, мастурбирующий свой член, с каплей бронзовой жидкости, застывшей на кончике. Воздух был пропитан тяжелым ароматом мускуса и пачули, который смешивался с дымом сигареты, создавая удушающую, но гипнотическую атмосферу. В центре комнаты, на кожаном диване, обитом черной кожей с золотыми заклепками, восседала хозяйка театра.

Она была женщиной за шестьдесят, худой, почти костлявой, но с осанкой, полной строгой грации, как у стареющей актрисы, знающей свою силу. Ее лицо, покрытое тонкими морщинами, сохраняло следы былой красоты: высокие скулы, острый подбородок, глаза, глубоко посаженные, но горящие цепким взглядом. Черные волосы, явно окрашенные, были собраны в тугой пучок на затылке, проткнутый длинной серебряной спицей, поблескивающей в свете канделябров. На ней было элегантное черное платье, облегающее ее худощавую фигуру, с длинными рукавами и глубоким вырезом, открывающим тонкую шею с ожерельем из черных камней, которые сверкали, как обсидиан. Черные туфли на низком каблуке были изящными, без следов износа, подчеркивая ее утонченный стиль. В одной руке она держала длинную сигарету в мундштуке, дым от которой вился тонкой струйкой, наполняя комнату горьковатым ароматом табака.

— Здравствуйте, - волнительно сглотнула Аня.

— Садись, - велела ей старуха.

Девушка опустилась в кресло напротив дивана. Их, с хозяйкой театра, разделял журнальный столик, заваленный журналами эротического содержания. Аня заметила на обложке пары журналов обнаженных амазонок. Одна — полностью голая, в цепях, ее мощное тело блестело в свете софитов, глаза смотрели дерзко, почти вызывающе. Другая позировала, также голышом, на большой сцене, в свете прожекторов, ее мускулы переливались, а волосы, длинные и огненные, спадали на плечи. Она была, словно зверь, выставленный в цирке на потеху публике.

— Я Леди Барбара, — представилась старуха, протягивая Ане руку. Рукопожатие старухи оказалось крепким, и Аня невольно вздрогнула от силы, скрытой в этих тонких пальцах. — Это мой театр. Я управляю им уже более тридцати лет.

— У вас здесь очень... красиво, — ответила Аня, глазея по сторонам. Ее любопытный взгляд метался по кабинету, цепляясь за откровенные картины, скульптуры, книги. Она чувствовала себя чужой в этом мире порнографической роскоши.

— Сколько тебе лет? — спросила Леди Барбара.

— Двадцать.

Брови старухи взмыли вверх, и она хрипло рассмеялась, стряхивая пепел в пепельницу, инкрустированную обнаженными сплетенными телами женщин и мужчин.

— Всего двадцать... — промолвила она, чуть прищурив глаза. — Таких молодых сотрудниц у меня еще не было.

Она внимательно смотрела на Аню, будто видела ее насквозь. Под тяжелым взглядом старухи девушка чувствовала себя еще моложе, совсем ребенком в мире взрослых. Ей казалось, что стены кабинета с их откровенными картинами и скульптурами давят на нее, подчеркивая ее неуместность в этом мире порнографической роскоши.

— Ну что ж, — вздохнула хозяйка театра. — За неимением выбора и ты сойдешь.

Это звучало оскорбительно, но Аня даже не подумала обидеться. Ей казалось, что само ее присутствие здесь — как оказание для нее особой чести. Леди Барбара затушила бычок в пепельнице, откинулась назад, сложив руки на острой коленке и чуть склонила голову на бок, будто заглядывая в душу молодой девушке.

— Одета ты прилично, это хорошо, — промолвила она, окинув Аню взглядом с ног до головы. — Строго, но со вкусом. С обязанностями ознакомилась?

— Да, — кивнула Аня, стараясь не отводить взгляд, хотя ее пальцы нервно теребили край пиджака.

— Тебе нужно встречать гостей, милочка. Не простых гостей. Посетители моего театра — господа весьма обеспеченные. Многие приходят с женами или любовницами. Ты должна быть вежлива и обходительна с ними. Но позаботься о том, чтобы каждый заплатил за билет! Наличными, детка! Только наличными.

Аня кивнула, слегка подрагивая в волнении. Эта женщина впечатляла. Ее движения, резкие и точные, как у хищника, и цепкий взгляд, казалось, могли заставить любого подчиниться.

— Принимай оплату и провожай гостей сразу в зал, я покажу, где он находится. Внимательно следи за тем, чтобы никакой еды и напитков они с собой не проносили. Ясно?

— Да, — ответила девушка, чувствуя, как ее ладони становятся влажными.

Леди Барбара еще раз пристально осмотрела Аню, вздохнула и более мягко сказала:

— Ты — лицо моего заведения. Ты — первое, что они увидят, войдя в театр. А также, ты мой кошелек, который они набьют деньгами. Большими деньгами. И не дай Бог пропадет хоть одна копейка, я сдеру с тебя шкуру, милочка! Поняла?

Аня кивнула, проглотив ком в горле.

— Я не воровка.

— Очень на это надеюсь, — хмыкнула старуха, закуривая вторую сигарету. Она щелкнула зажигалкой, и пламя на миг осветило ее морщинистое лицо, сделав его еще более резким. — Бывали у меня девицы, которые прикарманивали себе мои денюжки, пока я не начала считать каждого вошедшего. Учти, я хоть и стара, но считаю прекрасно!

— Учту, — попыталась улыбнуться Аня, но вышло так себе.

— Идем, проведу тебе экскурсию, — махнула старуха, вставая с дивана с поразительной легкостью. Дымя сигаретой в руке, она вышла из кабинета, покачивая ягодицами под тонким платьем. Аня следовала за ней по коридору, стараясь не отставать.

— Раньше это здание было отелем, — рассказывала Леди Барбара, указывая на закрытые двери. — Но в начале прошлого века второй этаж сгорел. Более полувека это здание оставалось заброшенным и никому не нужным. Пока я не выкупила его и не отреставрировала за собственные деньги. У меня была мечта, идея — создать смелый, откровенный театр эротического содержания, куда смогут приходить джентльмены и их леди, дабы полюбоваться на непристойные спектакли.

Леди Барбара спускалась вниз по лестнице, почти полюбовному ведя рукой по гладким отполированным перилам. Ее пальцы скользили по резному дереву, будто лаская его, а дым от сигареты вился за ней, как шлейф. Аня следовала за ней.

— Знаю, звучит старомодно, но спрос на такие вещи всегда был, есть и будет. Никакой цензуры! Наши спектакли славились своей максимальной откровенностью. Представление раз в неделю и всегда аншлаг! Но со временем вкусы у людей меняются, предпочтения становятся все смелее. Нужно следовать модным тенденциям в мире эротизма, порнографии, чтобы оставаться на плаву. И я следую. Наши современные шоу уникальны в своем роде. Ты больше нигде не увидишь ничего подобного.

Старуха говорила загадками. Аня слушала, боясь перебивать или задавать вопросы. Ее слова звучали как обещание чего-то запретного, и Аня чувствовала, как ее любопытство борется с тревогой. Дойдя до низа лестницы, Леди Барбара повернула налево к двери за лестницей. Она распахнула ее и вошла внутрь. Аня вошла следом и обомлела.

— Мой театр! — гордо развела руками старуха.

Аня поражённо захлопала глазами. Масштаб театра впечатлял. Десятки рядов тянулись полукругом перед сценой. Красные сидения выглядели новейшими, на них блестели золотые циферки. Внизу располагалась поистине огромная сцена, похожая на цирковую арену. Сейчас она пустовала, но Аня уже представляла, что творилось на этой сцене десятки лет. Сотни, тысячи откровенных спектаклей. Потолок над сценой был усыпан светильниками, готовыми залить арену ярким светом, а тяжелые бархатные занавеси, обрамляющие сцену, были расшиты золотыми нитями, создавая ощущение, будто перед тобой раскрывается портал в другой мир.

— Вау, — выдохнула девушка, не в силах отвести взгляд от огромной сцены.

— Действительно, вау, — посмеялась старуха, затянувшись сигаретой. — Здесь могут уместиться до двухсот человек. И сегодня, уверяю тебя, милая, все места будут заняты.

Леди Барбара вышла обратно в холл, и Аня последовала за ней, напоследок еще раз обернувшись на просторный зал. Она подумала, что, может быть, ей удастся хоть одним глазком посмотреть на сегодняшнее шоу. Мысль о том, что может происходить на этой сцене, заставила ее сердце биться быстрее.

Старуха подошла к входным дверям и положила руки на огромные овальные дверные ручки. Их латунная поверхность блестела, отражая свет люстр.

— Ровно в полночь ты должна распахнуть двери перед гостями, — сказала она, не оборачиваясь. — Ни минутой раньше, ни минутой позже. Никто не войдет сюда, пока двери закрыты.

Аня кивнула, чувствуя, как лицо заливает краска стыда. Ведь она только недавно свободно вошла в эти двери. Стоило, наверное, дождаться того тучного охранника и стучать подольше. Она мысленно обругала себя за нетерпение, ощущая, как ее неуверенность растет в этом роскошном, но пугающе откровенном месте.

Старуха повела Аню дальше, направо. Они прошли соседнюю комнату, похожую на бальный зал, с высоким потолком, украшенным фресками в виде обнаженных фигур, танцующих в хороводе страсти. Пол здесь был выложен мозаикой из черного и белого мрамора, образующей замысловатые узоры. Затем они вошли в следующую комнату.

— Здесь буфет и зона отдыха, — сказала старуха, показывая Ане помещение, состоящее из барной стойки, высокого камина и кучи диванов, кресел, столиков и прочей мебели для гостей. Барная стойка из полированного оникса сверкала в свете настенных бра, чьи абажуры из красного шелка отбрасывали теплый, интимный отсвет. Высокий камин, сложенный из черного камня, был украшен резьбой, изображающей сцены оргий, где тела сливались в хаотичном экстазе. Диваны и кресла, обитые темно-бордовой кожей, были расставлены группами, приглашая к отдыху, а на каждом столике лежали журналы и книги, чьи обложки не оставляли сомнений в их содержании. Стены украшали десятки порнографических картин, обрамленных в бронзовые рамы. Просторное, вытянутое помещение освещали десятки настенных бра, создавая атмосферу, где роскошь и похоть сливались воедино. Воздух был пропитан ароматом дорогого виски и легкой нотой жасмина, исходившей от свечей на столах.

— Сюда ты проводишь гостей во время антракта, — пояснила хозяйка театра. — Бармен и повар будут угощать их изысканными напитками и закусками. Кстати, где этот чертов кондитер?! ВИКТОР!

На крик старухи, запыхаясь, прибежал тучный охранник.

— Да, хозяйка?

— Где Пьер?

— Он уже где-то здесь, — пожал плечами усатый, вытирая пот со лба. — Его машина стоит на парковке.

— Не дай бог он зажимается с кем-то из них... — сузила глаза старуха.

— Они еще не приехали, — ответил охранник, пожав плечами.

О ком шла речь, Аня так и не поняла. Но предположила, что об актерах. Мысль о том, что актеры могут быть где-то рядом, репетируя свои откровенные сцены, заставила ее желудок сжаться от смеси возбуждения и любопытства.

— А сколько у вас персонала? — осмелилась спросить девушка, стараясь отвлечься от картин на стенах, которые, казалось, следили за ней. Старуха пожала плечами и начала перечислять:

— Пара охранников, бармен, повар, конферансье, актеры, актрисы, да черт их разберет! В этом доме легко можно заблудиться. Советую тебе изучить все здесь самой, пока есть время. До начала шоу осталось два часа. Мне нужно позвонить. У тебя остались вопросы, девочка?

— Эм... — Аня замешкалась, судорожно вспоминая свои обязанности. — Открыть двери ровно в полночь, встретить гостей с улыбкой, принять оплату и проводить их в зал.

— Все верно, — отмахнулась старуха и потопала прочь. Но на полпути обернулась и, чуть склонив голову на бок, спросила:

— Как твое имя, милочка?

— Аня, — ответила девушка.

— Аня... — повторила старуха, смакуя ее имя на языке. — Я буду называть тебя Энн.

С этими словами она развернулась и ушла, оставив девушку наедине с тучным, усатым охранником.

— Виктор, верно? — скромно улыбнулась Аня, стараясь скрыть неловкость.

— Ага. А ты у нас теперь Энн, так? — улыбнулся он в ответ.

— Похоже, что так.

— Добро пожаловать в театр Леди Барбары, — радушно улыбнулся охранник, разведя руками. — Если нужна помощь, ну там... показать, что где... ты обращайся.

— Спасибо, я пока погуляю тут сама, изучу театр, — вежливо улыбнулась Аня и ушла.

Следующие полтора часа она бродила по огромному зданию театра, изучая его изнутри. Коридоры вились, как лабиринт, и каждый поворот открывал что-то новое: то бронзовую статую обнаженной пары, слившейся в страстном акте, то дверь с табличкой «Гримерная», из-за которой доносились приглушенные голоса. Аня старалась двигаться тихо, будто боялась потревожить этот мир, полный запретных образов. Она прошла мимо комнаты, где на стене висел огромный плакат с амазонкой, чье обнаженное тело было покрыто татуировками, а поза подчеркивала ее мощь и сексуальность. Театр был одновременно пугающим и завораживающим, и она чувствовала себя чужой, но в то же время притянутой его тайнами.

Также она нашла ванные комнаты, несколько комнат отдыха с большими кроватями с балдахинами, склад с продуктами, кухню, где вовсю орудовал повар Пьер, кудрявый толстячок лет пятидесяти, и запертую дверь в подвал. Большинство дверей оставались закрытыми — то ли пустовали, то ли скрывали какие-то тайны. Она не встретила ни одного актера или актрису, хотя, проходя мимо гримерок, слышала приглушенные голоса, не то женские, не то мужские, и иногда тихий смех. Аня не осмелилась постучать, чувствуя себя чужой в этом роскошном месте.

Ближе к полуночи, Аня встала у входной двери, слегка подрагивая в волнении. Она смотрела на настенные часы, отсчитывая каждую секунду. Часы тикали громко, их бронзовая рама поблескивала в свете люстр. Аня поправила пиджак, чувствуя, как ладони становятся влажными, и пыталась вспомнить инструкции Леди Барбары: улыбаться, принимать оплату, провожать гостей в зал.

Наконец часы пробили полночь, и девушка, приложив усилия, распахнула тяжелые двустворчатые двери. Они открылись с тихим скрипом, выпуская аромат благовоний из холла. За дверями толпились гости: мужчины в строгих костюмах, женщины в вечерних платьях, их глаза блестели богатством, предвкушением и похотью. Их были сотни! Обомлевшая Аня заставила себя улыбнуться, хотя колени дрожали, и шагнула вперед, готовая встретить посетителей.

— Добро пожаловать в эротический театр Леди Барбары, - произнесла Аня заученную фразу. – Прошу, дамы и господа, проходите.

Она стояла у входа, держа металлический ящик для денег. Гости начали входить, их шаги заглушались бордовым ковром холла. Первым подошел высокий мужчина лет сорока, с сединой на висках, в черном костюме с идеально завязанным галстуком. Его лицо, с резкими скулами и легкой щетиной, излучало уверенность. Он кивнул Ане, сверкнув золотыми запонками, и протянул пачку купюр.

— Добрый вечер, — сказал он, его тон был сдержанным, но властным.

— Сколько сегодня?

— Пять тысяч, — ответила Аня, стараясь говорить четко, и пересчитала деньги, чувствуя на себе его взгляд. — Прошу, в зал, туда за лестницей.

Мужчина кивнул и двинулся к залу, двери которого уже были гостеприимно открыты.

Следом вошла женщина лет сорока, в алом платье, облегающем ее стройную фигуру. Ее длинные черные волосы были уложены в высокую прическу, а бриллиантовое ожерелье сверкало на шее. Она улыбнулась Ане, но в ее глазах читалось высокомерие.

— Добрый вечер, дорогая, — произнесла она, протягивая деньги. — Надеюсь, шоу будет стоить того.

— Добрый вечер, — ответила Аня, принимая купюры и аккуратно складывая их в ящик. — Уверена, вам понравится. Прошу, в зал.

За ней вошел пожилой мужчина, за шестьдесят, с тростью и в сером смокинге, его лицо покрывали морщины, но глаза были живыми и цепкими. Он опирался на руку молодой спутницы, пышногрудой блондинки лет двадцати пяти, в изумрудном платье с открытой спиной. Девушка хихикнула, поправляя локон, и бросила на Аню любопытный взгляд.

— Сколько там? — спросил мужчина, доставая бумажник из кармана.

— Пять тысяч с каждого, — ответила Аня, стараясь не смутиться под взглядом блондинки. Она пересчитала деньги, убедившись, что сумма верна, и сложила их в ящик. — Прошу, в зал, там за лестницей.

— Знаю, — прокряхтел старик и повёл свою молодую любовницу в зал.

Люди всё прибывали, заполняя холл, как бурный ручей. Аня следила, чтобы никто не прошел без оплаты, быстро оглядывая каждого гостя. Виктор стоял неподалеку, скрестив руки на груди, его взгляд блуждал по гостям, но он не вмешивался, все гости исправно платили и проходили в зал.

Гости продолжали прибывать: молодая пара, оба лет тридцати, он в темно-синем костюме, она в серебристом платье, держались за руки, их лица светились предвкушением.

— Добрый вечер, — поздоровалась Аня, принимая их оплату. — Проходите в зал, пожалуйста.

— Спасибо, — ответил мужчина, его улыбка была теплой, а женщина кивнула, поправляя серьгу.

В зале гости рассаживались по красным креслам, номера на которых блестели золотом. Каждый занимал месте, какие хотел. Они шептались, обмениваясь взглядами, их голоса сливались в тихий гул предвкушения.

Когда последний гость, мужчина лет пятидесяти в строгом пиджаке с платком в кармане, протянул деньги и прошел в зал, Аня закрыла тяжелые двустворчатые двери театра. Их скрип разнесся по холлу, и наступила тишина. Она поставила ящик за стойку и почувствовала, как сердце колотится от смеси волнения и любопытства. Шоу должно было начаться скоро, и девушке не терпелось взглянуть на него, хотя Леди Барбара ясно дала понять, что ее место — за стойкой. Она прислушивалась, но из зала не доносилось ни звука. Виктор ушел, вероятно, на кухню. Аня осталась одна в пустом холле, окруженная бордовыми коврами и мягким светом люстр. Она поправила пиджак, чувствуя, как тишина давит на нее, и бросила взгляд на дверь зала, борясь с искушением приоткрыть ее.

Вдруг на лестнице послышались шаги. Да не просто шаги, а стремительные, почти бегущие. Аня обернулась и увидела Леди Барбару, которая, несмотря на возраст, мчалась вниз, как молодая девчонка. Лицо хозяйки театра пылало яростью, глаза сверкали, будто она готова была разнести все вокруг.

— Бегом за мной! — рявкнула она, хватая Аню за руку с такой силой, что девушка чуть не споткнулась.

— Что случилось? — испугалась Аня.

— Эта сучка, Мариан, не явилась! — прорычала Леди Барбара, плотно стискивая запястье Ани и таща ее за собой по коридорам.

— Кто такая Мариан?

— Актриса! Ведущая шоу! Придется тебе занять ее место.

— Что?! — Аня вылупила глаза, сердце бешено заколотилось, паника волной накрыла ее, отчего дыхание перехватило. — Я не актриса! Я не умею!

— Что слышала, девочка. Быстрее! Гости ждут! — старуха не сбавляла шаг, ее каблуки стучали по полу, как метроном, задавая ритм.

— Но что мне делать? — Аня почти кричала, пытаясь вырвать руку, но хватка Леди Барбары была железной.

— Я все объясню, шевели булками! — отрезала хозяйка, сворачивая в узкий коридор, ведущий за кулисы.

Они ворвались в полутемное помещение за сценой, где громоздились деревянные ящики с реквизитом, покрытые пылью, и декорации — огромные панели, расписанные абстрактными узорами, напоминающими изгибы тел. Свет от одинокой лампы отбрасывал тени, делая пространство похожим на лабиринт. Леди Барбара резко остановилась, развернула Аню к себе и окинула ее взглядом с ног до головы. Ее лицо скривилось, будто она разглядывала бракованный товар.

— Нет... Не пойдет. Снимай с себя все! — скомандовала она, бросившись к гардеробной зоне, где на вешалках висели костюмы, а комоды были забиты блестящими тканями и аксессуарами.

— Всё?! — охнула Аня, ее щеки запылали.

— Все! Даже трусы! Живее, Энн! Ты должна спасти представление! — пробурчала старуха, роясь в комоде. — Ну быстрее же! — рявкнула она, обернувшись и увидев, что Аня застыла на месте.

Подрагивая от волнения, Аня начала раздеваться, чувствуя, как кровь стучит в висках. Она сбросила пиджак на пол, расстегнула блузку, пальцы путались в пуговицах. Лифчик упал следом, и она инстинктивно прикрыла маленькую грудь руками, пока снимала юбку. На ней остались только туфли и белые трусики, которые она следом стянула, покраснев еще сильнее. Одной рукой она прикрыла груди, второй лобок.

— Какой у тебя размер ноги? — спросила Леди Барбара, роясь в коробках с обувью.

— Тридцать семь с половиной, — пробормотала Аня, дрожа от смущения, стоя голой в полумраке закулисья.

Леди Барбара подбежала с парой высоких черных сапог.

— Обувай! Скорее!

Аня втиснула ноги в ботфорты, чувствуя, как кожа плотно обхватывает голени и колени. Следом старуха протянула ей черные кожаные стринги, едва прикрывающие что-либо. Аня в ужасе уставилась на них, но Леди Барбара, не теряя времени, сама натянула их на девушку. Трусики врезались между ягодицами, обтянув промежность так плотно, что Аня невольно сжалась. Старуха отступила, хлопнула ее по заду и кивнула.

— Хорошая попка, — бросила она, оглядывая Аню с ног до головы. Затем она оторвала руки Ани от груди, заставив ее раскрыться, и закивала, будто оценивая картину. — Маленькие сиськи. Просто прелесть! — ее губы растянулись в довольной улыбке.

Аня стояла, красная как рак, чувствуя себя уязвимой под взглядом старухи. Леди Барбара сунула ей в руки накладки на соски с кисточками.

— Что это? — Аня в панике уставилась на них.

Старуха вырвала накладки у неё из рук и, не церемонясь, приклеила их на соски Ани, кисточки качнулись, вызвав у девушки новый приступ стыда. Леди Барбара отступила назад, окинула ее взглядом и скомандовала:

— Распусти волосы!

Аня дернула резинку, и черные волосы рассыпались по плечам, касаясь обнаженной спины. Она чувствовала себя манекеном, который старуха наряжает для витрины.

— Замечательно! — впервые улыбнулась Леди Барбара, схватила Аню за руку и подтащила к кулисам. Они осторожно выглянули в зал, стоя сбоку от сцены. Свет прожекторов заливал огромную арену, а в центре возвышался квадратный ящик, укрытый черным шелковым занавесом, его края слегка колыхались от сквозняка.

— Видишь ящик? — указала старуха кривым пальцем. Аня кивнула. Ящик был невозможно не заметить — массивный, как черный куб, он стоял в самом центре сцены. — Дернешь за веревку, и он развалится, как карточный домик.

— Что там? — спросила Аня, ее голос дрожал от страха и любопытства.

— Увидишь, — старуха загадочно улыбнулась. — А сейчас слушай внимательно!

Аня сглотнула, ее сердце колотилось, как молот, кожа покрылась холодным потом от волнения. Мысль о том, что ей придется выйти на сцену в таком виде — в стрингах, ботфортах и с кисточками на сосках, — заставляла ее кожу покрываться мурашками.

— Слева от тебя на сцене будет уголок с реквизитом. Там есть все, что нужно. Бери что хочешь и применяй на них, — продолжала Леди Барбара, ее тон был резким, но в нем чувствовалась уверенность.

— На ком? — переспросила Аня, ее голос сорвался от паники.

— Прояви фантазию, девочка, — отмахнулась старуха, игнорируя вопрос. — Не щади их! Будь максимально грубой и жесткой! Здешняя публика любит пожестче, поняла?

— Я не понимаю, — замотала головой Аня, задыхаясь от паники.

— Поймешь, — отрезала Леди Барбара и, схватив ее за плечи, вытолкнула на сцену.

Продолжение следует...

За следующей частью этого рассказа и других моих работ обращайтесь в личные сообщения на сайте или на почту torres9111@mail.ru. Заходите в мой профиль на сайте и смотрите все публикации автора.

Продолжение ко всем моим рассказам есть на бусти - https://boosty.to/russel91

Также пишу на заказ. На любые темы, по вашему сценарию, предпочтениям и пожеланиям. Обращайтесь!