Жара на пляже была плотной, почти осязаемой, как второе влажное полотенце, наброшенное на плечи. Солнце жгло кожу, а прохладный ветерок с моря лишь дразнил, не принося настоящего облегчения. Я лежала на шезлонге, наблюдая, как мой взрослый сын, Максим, смеясь, бежит к воде, его мускулистая спина блестела на солнце. Рядом, расположившись на просторном полотенце, лежал его друг, Джейсон. Он был высоким, очень темнокожим парнем с атлетическим телосложением, который приехал к нам из Марокко в прошлом году по студенческой программе. Они, как обычно, играли дома в свои дурацкие игры на компьютере, и я предложила им поехать на пляж.

Максим нырнул в накатывающую волну, и его голова скрылась в бирюзовой воде. Я перевела взгляд на Джейсона. Он лежал на спине, закрыв глаза, в одних только плавках. И тут мое дыхание перехватило.

Между его мощных бедер, под тонкой тканью ярких плавков, сквозь которую просвечивало абсолютно все, высился невероятный бугор. Огромный, просто монструозный контур. Ткань была натянута до предела, обрисовывая каждый сантиметр, каждую толстую вену. Блять, вот это хуяра... пронеслось в голове. Такой я еще не видела. Ни у кого. Никогда. Он был не просто большим, он был архитектурным сооружением, памятником мужской плоти, и мой рот непроизвольно пересох.

Сердце заколотилось где-то в горле. Я не думала, я действовала на чистом, животном импульсе. Схватив бутылку с кремом от загара, я сошла с шезлонга и прилегла рядом с ним на песок, на его большое полотенце. Он не шевельнулся, лишь его грудь ровно поднималась и опускалась.

Я не могла оторвать глаз. Какой же он... идеальный. Толстый, блестящий от пота под солнцем, такой сочный, что хочется... Я прикусила нижнюю губу, чувствуя, как по моему собственному телу разливается жар, куда более интенсивный, чем солнечный.

Тихим, хриплым шепотом, полным возбуждения и похоти, я прошептала, почти касаясь губами его уха: «Похоже, тебе не помешал бы крем от загара... а? Такой большой... вся эта красота может сгореть на этом солнце... жалко будет, черт возьми.»

Он приоткрыл один глаз, в его темной глубине мелькнула искорка удивления, которая мгновенно сменилась пониманием и таким же горячим интересом. Он молча кивнул, его губы тронула легкая улыбка. Он все понимал.

Я выдавила на ладонь обильную порцию холодного белого крема. Воздух наполнился его сладковатым кокосовым ароматом. Моя рука дрожала, когда я опустила ее ему на пах. Я нанесла крем прямо на ткань, и он вскрикнул от неожиданного холода, но потом расслабленно выдохнул. Ткань мгновенно стала прозрачной, и мой взгляд прилип к плоти, через которую я видела каждый изгиб, каждую венку.

О, господи... Я начала водить ладонью вверх-вниз, медленно, ощущая под пальцами всю его невероятную твердость и толщину. Я массировала его через ткань, с каждым движением мое собственное желание закипало все сильнее. Плавки быстро пропитались кремом, и сквозь них уже можно было различить темный, величественный ствол и крупную головку.

«Какой же он у тебя блестящий сейчас... красивый...» — я продолжала шептать, мои пальцы скользили уже без всякого стеснения, обхватывая его, измеряя пальцами его толщину. — «Такой толстый... пиздец просто. Надо же, какой ахуенный кусок мяса...»

Мои пальцы сами собой залезли под резинку его плавок. Кожа там была поразительно нежной и горячей, а сам член — упругим, как бархат, натянутый на сталь. Я вытащила его наружу, и он высвободился, огромный и величественный, толстый и длинный, темный на фоне белого песка. Я обхватила его пальцами, которые почти не смыкались, и медленно повела рукой вниз, к самому основанию, а затем обратно вверх, к налитой, идеальной головке, с которой уже сочилась прозрачная капля.

Он резко вдохнул, его бедра непроизвольно подались навстречу моей руке. «Тебе... нравится?» — прохрипел он, и в его голосе было столько же удивления, сколько и возбуждения.

Мой ответ был немедленным и беззастенчивым, полным низкого, хриплого мата. «Нравится? Детка, это самый ахуенный член, который я видела в своей жизни. Такой массивный...обрезанный... он с ума сводит. Такие... должны быть в музее. Или чтобы русские мамочки, как я, лежали рядом и гладили его, ласкали эту красоту, чувствовали, какой он тяжелый и горячий в руке...»

Я ускорила ритм, моя рука скользила по его длине легко и влажно благодаря крему, который теперь смешался с его собственными выделениями. Второй рукой я ласкала его мошонку, перекатывая тяжелые яйца в ладони. Он застонал глухо, по-звериному, и его тело напряглось в дуге наслаждения.

И тут краем глаза я уловила движение у кромки воды. Максим выходил из моря, отряхиваясь, и направился обратно к нам.

Сердце упало в пятки, но паники не было, только адреналин. Я мгновенно накрыла его вздымающийся член краем полотенца, прижала своей рукой его влажную, скользкую плоть под тканью и, наклонившись к его уху так, что мои губы почти коснулись мочки, выдохнула горячий, обещающий шепот: «Это еще не все, детка... Ох, еще не все...»

Сердце колотилось где-то в горле, но голос прозвучал на удивление спокойно. «Максим, дорогой, сбегай, пожалуйста, за кукурузой. Маме так захотелось солененькой кукурузы прямо сейчас». Сын остановился в нерешительности, бросив взгляд на Джейсона, все еще лежащего с закрытыми глазами, и на меня, якобы беззаботно растянувшуюся рядом. «Ну, мам...» – начал он было. «Максим, пожалуйста, я очень хочу», – добавила я капельку капризности в голос, и это сработало. Он покачал головой, улыбнулся и побрел к пляжному киоску.

Я проводила его взглядом, и как только он скрылся из виду, вся эта наигранная невинность испарилась. Моя рука тут же вернулась под полотенце, найдя его твердый, как скала, член. Он был горячее, чем солнце над головой. «Видишь, как я сучка хитрая?Теперь у нас есть время, – прошептала я, возобновляя движения ладонью, скользящей по его влажной от крема и возбуждения коже. – Теперь мы можем закончить то, что начали».

Джейсон приоткрыл глаза, и в них читалось дикое, животное желание. Он не говорил ни слова, просто смотрел на меня, а его бедра начали едва заметно двигаться в такт моей руке. Его дыхание стало прерывистым, грудь вздымалась часто и глубоко. Я чувствовала, как под тонкой кожей его члена пульсирует каждая вена, как он стал еще тверже, если это вообще было возможно. «Да, детка, вот так», – выдохнула я, ускоряя темп.

И тогда это случилось. Он издал низкий, сдавленный стон, и его тело затряслось в мощной кульминации. Густая, жемчужно-белая сперма горячими волнами залила его живот и мою руку. Ее было так много, что капли стекали по его напряженному прессу. Воздух наполнился густым, вкусным ароматом настоящего мужчины.

Я не смогла сдержать низкого, хриплого смешка. «Ахуеть!»– прошептала я, размазывая тягучую сперму по его коже. – Ты всегда так много кончаешь? Боже, такая густая сперма....

Моя рука, вся в его семени, переместилась к самой головке, той самой, что сводила меня с ума своими размерами и формой. Я сфокусировалась на ней, на этой идеальной, огромной «шляпке». «Такая красивая...так идеально смотрится на массивном стволе », – бормотала я, словно завороженная. Я обхватила ее ладонью, сжимала, водила по ней круги, чувствуя каждую бугорку, каждую напряженную прожилку. Я причмокивала ладонью, играя с ним, и он снова застонал, на этот раз более протяжно и сладостно, его тело снова вздрогнуло от переизбытка чувств.

Мысли неслись вихрем. Сынок там кукурузу выбирает, а у меня в руках настоящий монстр, горячий, сочащийся...«Пока мой мальчик думает, с маслом ему кукурузу или с солью, – тихо, но четко произнесла я, наклоняясь к самому его уху, – у меня в руке ебать какая здоровенная, сочная кукурузина. Только горячая и посоленная тобой, детка».

Я не могла остановиться. Вид его расслабленного, но все еще невероятно массивного члена, вся эта картина порочного наслаждения на фоне кричащих детей и мирно плескающихся волн – это был сильнейший наркотик. Я снова приблизила лицо к нему, вдыхая его насыщенный, животный запах, смешанный с ароматом кокосового крема. Мои пальцы продолжили свой медленный, чувственный массаж, скользя по чувствительной коже, собирая остатки его же сока и снова размазывая их, лаская и дразня его, готовя к новому кругу.

И в этот самый момент, когда мои пальцы снова обхватили его толщину, я снова увидела его. Максим. Он шел по песку, держа в руках три початка кукурузы и с недоумением вглядываясь в нашу сторону. Не было ни секунды на раздумья.

Инстинкт сработал быстрее мысли. Я приблизилась к члену и плюнула на его влажный, липкий член, пытаясь смочить его и смыть самые явные следы преступления, и в одно движение натянула на него полотенце, прижав своей рукой его всюду выдающуюся плоть к животу.

Максим стоял, переминаясь с ноги на ногу, с початками кукурузы в руках, его взгляд метался между мной и неподвижной фигурой Джейсона под полотенцем. Мозг заработал на пределе, выискивая лазейку.

— Сынок, — голос прозвучал удивительно спокойно, учитывая, как бешено колотилось сердце. — Там, на другом конце пляжа, я видела лавку с какими-то невероятными сладостями. Иди, купи нам чего-нибудь, а? Маме тоже хочется вкусненького.

Он посмотрел на кукурузу, потом на меня, пожимая плечами.

— Мам, но тут же есть...

— Максим, — властно оборвала я, и в моем тоне прозвучала та самая нота, которой я пользовалась, когда он был маленьким и не слушался. — Иди. Сейчас же.

Пожав плечами с видом человека, который не понимает женскую логику, но подчиняется, он развернулся и побрел к парковке. Я следила за его спиной, пока он не скрылся из виду, и только тогда позволила себе выдохнуть. Горячая волна нетерпения смыла всю pretend-собранность.

Я повернулась к Джейсону. Его глаза, темные и полные скрытого смеха, наблюдали за мной. Он все понимал. И ему это нравилось.

— Ну что, — прошептала я, сбрасывая с него полотенце. — Где мы остановились?

Мой взгляд упал на забытые початки кукурузы, валявшиеся на песке. Идея, порочная и спонтанная, ударила в голову. Я схватила один, еще теплый от солнца, и, не отрываясь от его взгляда, медленно, почти ритуально, приложила золотистый початок к его возбужденному члену.

Боже правый. Ебать. Он был больше в два раза. Живая, пульсирующая плоть, такая первобытная и мощная, затмевала жалкий овощ.

— Нахуя мне вообще эта кукуруза, — хрипло выдохнула я и отбросила початок прочь. Мой взгляд упал на маленький пакетик с солью, валявшийся рядом с едой. Сердце заколотилось чаще. Я щепоткой, с тщательностью шеф-повара, посыпала его напряженный ствол белыми кристалликами. Соль на самую лучшую, самую сочную закуску в мире. Пальцами я размазала соль по всей его длине, чувствуя, как под тонким слоем крупинок кожа становится еще более гладкой и горячей.

Ммм... нужно попробовать.

Я наклонилась, и мой язык, широкий и влажный, медленно провел снизу вверх, счищая соль, ощущая каждую бугорок, каждую напряженную вену. О, блять... как вкусно... мммффххх... — мой стон прозвучал прямо против его кожи, вибрация ушла в него. Соленый, пряный, совершенно уникальный вкус его кожи свел меня с ума.

— Ты какой-то нереальный, — зашептала я, перемежая слова ласками. — Такой блестящий и гладкий теперь... такой толстый, я еле ртом могу взять... пиздец, блять, как же он входит в кого-то?

Я не просто сосала. Я поклонялась. Одной рукой я крепко держала его у основания, чувствуя, как мышцы его живота напрягаются, а другой ласкала его мошонку. Движения были медленными, полными, от самого корня и до кончика, который я с трудом, с приоткрытыми губами, принимала в рот.

Жара пляжа, крик чаек, далекий гул волн — все это слилось в один фоновый гул. Весь мир сузился до пространства между его ног и моего жаждущего рта. Я хотела большего. Хотела, чтобы он видел, что он получает.

С трудом оторвавшись от него, я поднялась на локти.Джейсон приподнялся, глаза его горели вопросом. В ответ я лишь улыбнулась и медленно, с покачиванием бедер, встала раком, высоко задирая задницу. Затем наклонилась, оперлась руками о горячий песок, приняв позу, выставляющую напоказ всю мою округлость. И я начала трясти ей, медленно и соблазнительно, ритмично двигая бедрами, зная, какой вид открывается ему.

— Нравится моя попка, а? — спросила я, заканчивая фразу низким стоном, когда мои пальцы снова обхватили его член, продолжая свою работу в такт движениям моих бедер. — Видишь? у русских мамочек тоже есть чем угостить. Можешь отведать мои булочки, детка. Они еще теплые от солнца.

Я чувствовала его взгляд на себе, жгучий, как раскаленный песок. Слышала, как участилось его дыхание. Моя рука двигалась быстрее, мой рот снова потянулся к нему, жаждущий повторить вкус.

Именно в этот момент Джейсон тихо, но четко произнес:

— Максим. Он возвращается.

Нет. Мысль была быстра и ясна. Но тело взбунтовалось, не желая отпускать.

С закатанными от наслаждения глазами, с каждым мускулом, кричащим протестом, я с трудом разжала губы, отпустив его влажную, соленую плоть. Последнее, что я успела, — громко, с размахом, чмокнуть его кончик, оставив на нем блестящее пятно слюны. Затем я одним движением накрыла его полотенцем, пытаясь скрыть тремор в своих руках.

Я опустилась на песок рядом с ним, стараясь дышать ровно, когда фигура моего сына уже вырисовывалась из солнечного марева.

К счастью, Максим остановился по середине, по всей видимости узнав знакомого, и стал общаться с ним.

Я вновь легла в Джейсону, и мгновенно запустила свою белую ручку к его толстенному хую.

Я не прекращала движений, моя рука плотно обхватила основание его члена, ощущая под пальцами его пульсацию. Мой язык скользил по знакомому уже пути, выписывая восьмерки на его чувствительной головке, такой темной, почти черной на фоне моей бледной кожи.

— Мммфффхх...блять... — вырвалось у меня, когда я чуть глубже взяла его в рот, ощущая, как он упирается в нёбо. — Как же ахуенно сосать этот твой громадный черный хуй, Джейсон. Я выпустила его на мгновение, тяжело дыша, и посмотрела на него снизу вверх, смачно погладывая по своему подбородку. — Сынуля мой, дурачок, кукурузу там какую-то на пляже жует... а у меня тут настоящий деликатес. Горячий, соленый, и такой сочный...

Юноша застонал, его бедра непроизвольно дрогнули, пытаясь совершить мелкое поступательное движение. Он смотрел на меня распахнутыми глазами, полными невероятного удивления и дикого возбуждения.

— Таня... — только и смог выдавить он, его пальцы вцепились в плетеное сиденье шезлонга.

— Что, мальчик? — я снова приникла к нему губами, издавая громкие, мокрые чмокающие звуки, которые, казалось, были слышны даже на самом пляже. Я оторвалась, оставив его член блестящим и мокрым. — нравится как русская мамочка сосет член, да? Я провела кончиком языка по самой чувствительной его части, едва касаясь щели.

— О да... Ты... Ты несравненна, — он застонал, его голос сорвался. —... это просто... божественно - пробубнил он с акцентом.

Я хрипло рассмеялась, мои пальцы ласкали его мошонку, нежно перебирая и сжимая. -Еще бы! Голодные русские шлюшки обожают такие толстенные, черные хуи! Ах, аж чемпионат мира в 2018 вспомнила! Ммммфффххх, блять....Вот так...

Я вновь погрузилась на него, уже глубже, двигаясь в медленном, неумолимом ритме. Моя голова ритмично покачивалась, волосы рассыпались по его ногам. Я чувствовала каждый его мускул, каждое напряжение, каждую вибрацию его низкого стона.

Нравится тебе, как русская мамочка умеет обращаться с таким сокровищем? — прошептала я, едва отрываясь, мои губы скользили по его длине, целуя и покусывая. — Говори мне, детка. Хочу слышать, как ты сходишь с ума.

— Да, Таня, пожалуйста... не останавливайся... — его руки наконец опустились на мою голову, но не толкали и не force me, а просто лежали там, пальцы запутались в моих волосах, дрожа. — Это безумие... Ты сведешь меня с ума...

Я и есть безумие, мальчик, — мысленно прошептала я, наслаждаясь его потерянностью. — И я обожаю этот твой огромный, соленый, идеальный черный хуй. Обожаю чувствовать его во рту. Обожаю, как ты тут весь переводишься от моих губ. Я увеличила темп, моя рука работала в унисон со ртом, создавая двойную стимуляцию. Звуки стали громче, более влажными, более неприличными. Воздух наполнился нашими тяжелыми дыханиями, смешанными с пением цикад и далеким шумом моря.

Я откинула голову, давая ему увидеть, как его член скользит между моих губ, как мой язык обвивает его. Смотри, мальчик. Смотри, как русская мама любит по-настоящему. Я замолчала, сосредоточившись на ощущениях: бархатистая кожа под языком, твердая плоть, наполняющая рот, его прерывистое, учащенное дыхание, предвещающее скорую развязку.

Его стоны стали громче, переходя в рычание. Его пальцы сильнее сжали мои волосы. Да, вот так... Кончай мне в рот, мальчик. Дай мне почувствовать, какой ты на вкус. Весь. Я приготовилась, мои движения стали еще более быстрыми и точными, целенаправленными, выжимающими из него каждую каплю наслаждения. Я смотрела на него, ловя его взгляд, и в этот момент почувствовала, как его тело затряслось в мощной, неконтролируемой судороге. Я выпустила его хуй из рта, с громким чмокающим звуком, и лишь продолжила гладить его хуй.

— «Тсссс, дорогой, не торопись...

Через несколько секунд я вновь принялась обсасывать его хуй, но лишь головку.

— Не останавливайся.

Я подняла на него взгляд, не отпуская его. Мои глаза блестели от влаги, щеки горели. Я замедлила движения, позволив ему почти выскользнуть из моего рта, и прошептала губами, скользящими по его головке, низким, сиплым от страсти голосом:

— А ты, блять, долго собирался прятать от меня эту свою черную дубину? Эта срань такая толстая и твердая... идеальная скалка для моего русского теста. Я шлепнула его ладонью по самому чувствительному месту, заставляя его резко вдохнуть. — Почему молчал, а? Русская мама могла бы уже давно испечь на тебе пироги.

Он засмеялся, глубоко и животно, его пальцы сильнее впились в мои волосы.

— Такой хуй прятал целый год....мммффххх...блять, целый год бы тебе сосала...— выдохнула я и снова приняла его в рот, уже глубже, уже жаждя подавиться им, почувствовать, как он упирается мне в горло. Я чмокала губами, издавала громкие, влажные звуки, которые, казалось, эхом отдавались в тишине комнаты. Я хотела, чтобы он слышал каждый звук, чтобы он видел, как его член блестит от моей слюны.

— Ну что, мальчик мой? — мои слова были густыми, как мед, и откровенно пошлыми. — Нравится, как русская мамочка умеет трясти этой жирной булкой? Хочешь откусить?

Его глаза потемнели. Он не просто смотрел — он пожирал меня взглядом. Его руки потянулись ко мне, и он с силой, от которой я взвыла от наслаждения, шлепнул меня по самой мясистой части ягодицы. Кожа загорелась, и по всему телу пробежала волна жара.

— Да, блять, — прошипел он с акцентом, и поднял торс своего тела так, что с легкостью смог дотянуться рукой до моей жирной жопы. Пальцы впились в мою задницу, раздвигая меня, обнажая самую сокровенную часть себя его взгляду. — Она идеальная.

— Всем нравится моя жопа...— я прошептала и прогнула спину еще сильнее, тряся бедрами в медленном, соблазняющем ритме. — но эта белая, жирная славянская задница идеально подходит только для черных, таких жирных хуев как у тебя, да?

Я заставляла свою попку крутиться медленными, чувственными кругами, прекрасно зная, какой вид открывался ему сзади. Мягкая плоть дрожала от каждого движения, а его тяжелое, прерывистое дыхание было музыкой для моих ушей.

— Ну что, Джейсон? — я обернула голову, чтобы увидеть его горящий взгляд, прилипший к моим ягодицам. — Мои булочки слишком горячие для тебя? Боишься обжечься?

Он лишь глухо застонал в ответ, его пальцы впились мне в бедра, притягивая меня ближе к своему возбужденному, абсолютно влажному от моего рта члену. Я почувствовала его пульсацию прямо у своей щеки.

Я снова опустилась на колени перед ним, мои руки скользнули по его мощным бедрам. Мой взгляд встретился с его взглядом, полным животного желания. Я наклонилась и, не отрываясь от его глаз, провела кончиком языка от самого основания до тугого, напряженного кончика, собрав каплю его соленого предвкушения.

— А этот твой... огромный дружок... — я продолжила, облизывая губы. — Он куда вкуснее, чем та кукуруза, которую тут продают. Я обхватила его губами, засасывая лишь самую верхушку, заставляя его задрожать. — И гораздо... сочнее.

В этот самый момент предательски зазвонил мой телефон. На экране мигало имя: «Муж».

Джейсон замер, его тело напряглось. Но я лишь подняла на него взгляд, полный неповиновения, и, не разжимая губ, потянулась за телефоном. Я приняла вызов, включив громкую связь, и тут же вернулась к своему занятию, приняв в рот еще несколько сантиметров его плоти.

— Алло, дорогой? — мой голос прозвучал на удивление ровно, если не считать легкой осиплости и того, что он был слегка приглушенным.

— Привет, солнышко. Чем занимаешься? — раздался знакомый голос из динамика.

Я ответила ему, но не словами. Я издала длинный, влажный, громкий чмокающий звук, скользя губами по стволу Джейдена. Он затрясся подо мной, закусив кулак, чтобы не застонать.

— Что это? — сразу же спросил муж. — Ты что, ешь что-то?

— Ммм, — мурлыкнула я, отрываясь на секунду, чтобы перевести дух. — Да, милый. Купила себе на пляже одну сладость. Я снова взяла его в рот, глубоко, до самого горла, заставив свои глаза слезиться, и снова громко чмокнула.

— И что же это такое, аж причмокиваешь? — он засмеялся.

— Огромная... ммм... такая большая шоколадка, — я выдохнула, двигая головой вверх-вниз, наслаждаясь тем, как Джейсон закатывает глаза от наслаждения. — Ты себе не представляешь. Такая тёмная, почти чёрная. И твёрдая...и она так вкусно тает во рту. Я провела языком по чувствительной головке, и Джейсен не выдержал, тихо прошипев: «Черт возьми...»

— Звучит аппетитно, — сказал муж, и я слышала, как он улыбается. — А что за звуки такие? Точно ешь?

— Это она так... тает...мммфхммм— я не смогла сдержать стон, когда Джейсон провёл пальцами по моим волосам, направляя ритм. — Она такая длинная и толстая. Ах, приходится... мммм....облизывать её со всех сторон, чтобы не испачкаться.

Я снова погрузилась в него, уже не сдерживаясь, издавая самые громкие, самые неприличные звуки, которые только могла. Мои губы чмокали, язык шлепал, дыхание стало тяжелым и прерывистым прямо в микрофон. Я слышала, как муж на том конце провода затих, прислушиваясь.

— Ты в порядке? Звучит так, будто ты действительно наслаждаешься этим шоколадом, — наконец сказал он, и в его голосе послышалась легкая озадаченность.

— О да... — простонала я, потеряв всякую осторожность. — Он самый вкусный, что у меня был. Я не могу остановиться. Такая толстая, блять, шоколадка. Шоколадище!

— Так как же она называется? — спросил он, и его вопрос застал меня врасплох. — Запомни название, я тебе ещё куплю, раз тебе так нравится.

Мой взгляд встретился с взглядом Джейсона. Его глаза были широко раскрыты от азарта и удивления. На его губах играла безумная ухмылка. Он сжал мои волосы сильнее, молча подбадривая меня. Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как его член пульсирует у меня на языке.

— Big Black Cock, дорогой, — выпалила я самым сладким, невинным голосом, какой только смогла изобразить. — Вот название. Big. Black. Cock.

Наступила тишина. Я снова опустила голову, полностью взяв его в рот, заполнив паузу отчаянным, влажным сосанием. Я чувствовала, как все тело Джейдена содрогнулось от сдерживаемого смеха и наслаждения.

— Что-что? — переспросил муж. — Я не расслышал. На непонятном языке. Повтори?

— Ничего, мой хороший, — быстро сказала я, мои слова уже почти тонули в нарастающем волнении. — Это... импортная. Специальная. О, у меня всё течёт от неё... Мне нужно бежать, дорогой, сынок зовет купаться. Целую!

Я с силой ткнула в экран, разрывая соединение, и роняю телефон на пол. Больше не было нужды сдерживаться.

— Ты слышал это? — я задыхаясь прошептала, глядя на его распухший, блестящий от моей слюны член. — Он хочет купить мне ещё.

Джейсон громко рассмеялся, низкий, грудной смех, который отозвался эхом во всем его теле. — Ты сумасшедшая. Совершенно сумасшедшая.

— Ухгхгу...просто русская...мммффхмм... мамочка шлюха, да?— я заявила и с новым, диким рвением набросилась на него, заглатывая его целиком, давясь, но не останавливаясь, желая только одного — довести его до края этим запретным, адреналиновым знанием.

Продолжение следует.