🖤Я долго не решалась рассказать это... Потому что знаю, не каждый захочет и не каждый сможет пройти со мной до конца.

<>

Я пытаюсь вспомнить отца.

В памяти - почти ничего. Он ушёл слишком рано. Я была ещё совсем девчонкой. Всё, что осталось - рваные, обрывочные образы.

Но у них было одно общее. Свет.

Все они были пронизаны светом. И любовью. Такой, какой бывает только от отца.

Он был для меня самым хорошим человеком на свете. Нет, не просто хорошим. Настоящим. Таким, как в сказках - только живым.

И, как в сказке, однажды он дал мне задание. Нет, даже не так. Он дал мне наследство.

Это случилось незадолго до того, как его не стало. Я тогда ещё не понимала, что происходит. Но он - уже знал, предвидел. И потому однажды подозвал меня, сел на корточки, заглянул в глаза и протянул мне блокнот.

— Девочка моя, - сказал он. - Жизнь длинная. Очень. И сложная. И будет в ней всякое - хорошее и плохое. Я верю, что ты сильная. Ты справишься. Но если вдруг... если вдруг настанет момент, когда ты почувствуешь: не справляешься. Если поймёшь, что одна не можешь - открой этот блокнот. В нём есть номер телефона одного человека.

Он поможет.

Я помню, я тогда спросила:

— Он хороший? Как ты?

Отец улыбнулся грустно.

— Нет, доченька. Он не хороший. Он - опасный. Очень. Но он в долгу передо мной. И он дал слово, что если ты когда-нибудь обратишься - он тебе поможет.

Пожалуйста, только подумай хорошо, прежде чем открывать. Это не игрушки. Это не волшебство. Это... серьёзно.

Он сжал мою ладошку и добавил:

— Он мне обещал.

И я поверила. Потому что это был мой папа.

А папам - верят.

<>

...

Я приоткрыла один глаз, скользнула им по комнате и остановилась на правом мужском полупопии. Мурлыкнула, закрыла глаз и нырнула обратно под одеяло.

Покопавшись немного в складках, нащупала то, что искала, и обняла всей пятернёй правой руки.

Тёплый. Мягкий. Как разогретый пластилин - лепи что хочешь... а я как раз и хотела. Очень.

Пока хозяин спал, я занялась его альтер эго. Ну не будь я собой, если бы не проверила, кто сегодня утром дежурный по стояку.

Сначала - одними пальчиками. Потом - подключились губы.

Он поначалу не подавал признаков жизни, но, как говорили в моём детстве, «терпение и труд...»- творят чудеса.

Есть особенное удовольствие - когда ты губами и языком уговариваешь член встать. По стойке смирно.

Под одеялом было душно, и я откинула край, чтобы дать себе больше воздуха.

Я сосала вдумчиво, старательно, согласно всем правилам «Техник Минета», которым обучилась в Академии Секса. (всё-таки я - дипломированный секскоуч.)

Но дело было совсем не в техниках - я чувствовала его вкус, его тепло, его медленно просыпающееся желание. Я жадно ловила Его дыхание, как будто вместе с Ним просыпалась и я сама.

Он шевельнулся. Сначала едва заметно, потом глубже вдохнул и, всё ещё наполовину во сне, застонал. Его рука нащупала мою голову, волосы скользнули между пальцами, и в этом лёгком нажатии было всё - разрешение, благодарность, голод.

Я усилила ритм, медленно выводя Его из сна и вгоняя в новое утро. Крепко сжимая член у основания одной рукой, второй я скользила по стволу вслед за губами...Язычок выполнял свою часть ритуала, двигаясь по члену и лаская его. Никакого хаоса, спонтанности... всё происходило по чёткому плану. Если губы плотно сжимают головку, вертлявый язычок своим кончиком скользит по уздечке. Если губы, создавая вакуум, начинают движение вниз/вверх по скипетру, язык как маятник влево/вправо гладит член. Если губы захватывают член слева или справа, язычок- проказник волнообразным движением облизывает ствол то гладкой, то шершавой стороной.

Он приподнялся на локтях, глянул вниз — глаза ещё мутные, но уже горящие. Я знала этот взгляд. В нём было обещание, что скоро всё перевернётся.

— Ты с ума сходишь, - прохрипел Он.

И через секунду резким движением перехватил меня, заставив подняться наверх. Его рот впился в мои губы, голодный, жадный, как будто хотел проглотить вместе с дыханием. Его руки держали меня так крепко, будто я могла исчезнуть, если Он отпустит хоть на миг.

Я оседлала Его, чувствуя, как Он входит в меня горячим, полным, без остатка, и мир распахивается, превращаясь в один сплошной огонь. Каждое движение - глубже, чем дыхание. Его ладони легли на мои бёдра, сжали и пригвоздили к своим.

Всё - постель, стены, воздух - стало пламенем. Мы двигались, как будто боролись и любили одновременно, хватая друг друга, словно это был последний шанс.

Я задавала ритм - сначала медленный, тягучий, чтобы продлить удовольствие, растянуть это утро. Но тело предавало меня: стоило увидеть, как Он смотрит снизу, с прищуром, с этим голодным блеском, стоило ощутить, как Он вздрагивает в каждом толчке, - я ускорялась, срывалась, словно не могла насытиться.

Это было не просто утро. Это было возгорание, в котором я горела вместе с Ним, и только любовь делала этот пожар таким сладким.

Мои руки упирались Ему в грудь, чувствовали, как бешено бьётся сердце. Он рывком поднялся, прижал меня к себе, и теперь мы двигались вместе, грудь к груди, рот в рот, без воздуха, без пауз. Всё происходило стремительно, как будто мы боялись потерять друг друга, если остановимся хоть на секунду.

Я чувствовала, как внутри меня нарастает волна - тяжёлая, сладкая, неотвратимая.

Он это понял раньше меня: сжал меня сильнее, вогнал себя до упора и замер на миг, будто хотел прожечь меня своим членом изнутри. И в этот момент меня прорвало. Я закричала, выгнулась, растворилась в огне, который разлился по всему телу, обжигая, но даря блаженство.

Он кончил почти сразу за мной - горячая пульсация глубоко внутри, Его хриплый стон в моё ухо, руки, не отпускающие ни на секунду. И это было не про секс - это было про слияние. Про любовь, которая не спрашивает разрешения, а просто захватывает целиком.

Я обмякла у Него на груди, вся мокрая, дрожащая, с разорванным дыханием. Он гладил мои волосы, тихо целовал висок, и мы лежали так, пока огонь в нас не утихал, превращаясь в тёплое, сияющее послевкусие.

...

Он лениво провёл ладонью по моим волосам, будто всё ещё боялся отпустить, и улыбнулся уголком губ.

— Ты знаешь... - сказал Он тихо, и голос Его был сиплым от недавних стонов. — Я хочу сделать тебе сюрприз.

Я чуть приподняла голову, заглянула в Его глаза. Они всё ещё горели, но теперь там мелькало что-то другое - озорство, тайна.

— Сюрприз? - улыбнулась я, всё ещё ловя ртом воздух. — После такого «сюрприза» я сомневаюсь, что ты способен меня удивить.

Он хмыкнул, провёл пальцами по моей щеке, по губам.

— Ошибаешься. У меня кое-что для тебя есть. Но... не сейчас. Хочу, чтобы это стало моментом, который ты запомнишь.

— Интригуешь, - протянула я, прижимаясь к Его груди. — Ты ведь знаешь, что я ненавижу ждать.

Коснулась пальцем Его нижней губы. Он чуть прикусил мой палец, усмехнулся и отвёл взгляд, слишком быстро, словно опасался, что я прочту лишнее.

Я засмеялась и уткнулась носом в Его шею, вдохнув запах кожи, не уловив того, что в Его голосе было больше настойчивости, чем обычно.

— Тем интереснее, - Он усмехнулся и снова поцеловал меня, уже мягко, без жадности. — У меня всё готово. Просто доверься.

— Хорошо, - прошептала я. — Я доверяю.

<>

Вечером того же дня Он повёз меня за город. Дорога тянулась сквозь темнеющий лес, и я, прижавшись к стеклу, чувствовала, как во мне нарастает предвкушение. Ожидание волшебства - сказки...

Дом, к которому мы подъехали, оказался просторной виллой. Гостиная занимала почти весь первый этаж. Пространство было открытым, без перегородок, и казалось, что воздух внутри становится частью интерьера. Высокие панорамные окна выходили в сад, за ними темнели силуэты деревьев, подсвеченные мягкими уличными лампами.

Белые глянцевые поверхности стен и мебели отражали свет, создавая ощущение стерильности и какой-то безупречной завершённости. Чёрный кожаный диван тянулся вдоль одной из стен, противопоставляя строгость своей линии мягкому свечению встроенных подсветок.

В центре - низкий стол из стекла и металла, на нём - бутылка шампанского в ведёрке со льдом и тонкие бокалы, будто только и ждавшие, чтобы их наполнили. В углу играла музыка - невидимая акустика наполняла пространство тихими джазовыми аккордами.

Холодная геометрия хай-тека смягчалась только огнём свечей: они горели в серебристых подсвечниках, разбивая строгую симметрию живыми бликами.

Казалось, мы попали в декорации к фильму о вечной любви.

Присели за стол. Разлили шампанское. Вино слегка кружило голову, делая всё вокруг теплее, мягче.

Потом Он протянул мне руку.

— Потанцуем?

Я рассмеялась, встала, и Его ладонь легла на мою талию. Музыка была тихой, почти шёпотом, и мы кружились в ритме, который задавал он, - неторопливом, чуть затягивающем.

Его губы мягко скользили по моим. Кожа к коже, дыхание в дыхание. Музыка заполнила всё пространство вокруг. Мысли, понимая, что сейчас не они солируют, попрятались.

— Зачётная жопа!

— Слышь, ну прям конфетка! Не соврал!

— О-ля-ля! Я пошёл подмываться!

Словно плёнку сорвали с глаз.

Я резко вдохнула - и не смогла выдохнуть.

Грубо вырванная из нирваны, я стояла оглушённая. В дверях - трое. Мужчины. Незнакомые... Чужие.

Не знаю, как это объяснить, откуда это взялось в моей голове? За считанные секунды целый ворох мыслей, как лавина:

— Что это? Нет! Не правда! Не верю! Как ты мог? Господи! Я пропала! Я не хочу так! Что делать? Боже, помоги мне!...

Я медленно повернула голову в Его сторону. Он молча отошёл к столу, налил бокал вина, выпил залпом. Потом вытер губы и посмотрел на меня.

Пустота.

Ничего.

Холод сковал тело, засосало под ложечкой. Дыхание сбивчивое, кровь ударила в лицо. Я, ещё до конца не понимая, что сейчас произойдёт, уже напряглась.

В голове отплясывали хороводы всполохов - разумных и совершенно нелепых для этой ситуации:

— Я не позвонила маме... На работу в понедельник, и как я?... Ну вот, приехали...

Один из них - то ли самый дерзкий, то ли самый голодный - отлип от стены и шагнул ко мне. Он шёл, разглядывая, раздевая глазами.

Что было в его взгляде?..

Я, ещё на что-то надеясь, пыталась уловить в нём хоть что-то человеческое.

И в каком же я была шоке, когда поняла:

он не сумасшедший.

Не обдолбанный.

Не в отключке.

Он трезв.

Холоден.

Он понимает, что делает. И собирается это сделать.

А потому - вдвойне страшно.

Я перебирала в голове все возможные варианты, какие ещё остались у меня.

И ещё раз посмотрела на Него.

Он стоял у стены, подперев её плечом. Смотрел на меня. Но это уже был не Он.

Не мой любимый. А чужой, посторонний человек.

БЕЗ ШАНСОВ.

Странно - но слёз не было.

Совсем. И кричать - бессмысленно.

Я закрыла глаза на секунду.

Раз.

Два.

Три...

И повернулась лицом к насильнику.

— Смелая?.. Люблю таких. Ну что, будем знакомы?

Я не сразу уловила его слова - сквозь гул в голове, сквозь вязкое замешательство.

Он не отводил взгляд. Медленно поднял руки к талии и начал расстёгивать ремень.

Щёлкнула пряжка.

Затем пуговица.

Вторая.

Третья.

Он развёл ткань джинсов в стороны - демонстративно. С ухмылкой.

Наклонил голову вбок, почесал кончик носа указательным пальцем...

Я смотрела на происходящее как в заторможенной съёмке.

Всё двигалось - но будто сквозь воду. Сквозь толщу липкого ужаса, медленно подступающего к горлу. Он заполнял меня. Медленно. Неотвратимо.

— Чёрт, да что с ней?

— Ну же, чего тянешь? Расшевели её...

Голоса - от стены. Густые, сальные.

Как плеть по нервам.

Он резко толкнул меня к дивану. Руки чужие, тяжёлые, вжимали в кожу, пока ремень уже падал на пол. Джинсы сползли с его бёдер, и я увидела то, что через мгновение должно было войти в меня.

— Ну что, лапушка? Готова? Сейчас ты познакомишься с ним. Рот открой! И даже не думай... останешься без зубов.

Он схватил меня за волосы, запрокинул голову и грубо впихнул член в рот.

Больно, резко, дыхание сорвалось, горло сжалось словно стальной петлёй. Рот пытался сопротивляться, язык дрожал, губы натягивались до боли. Слёзы брызнули из глаз, острым солёным вкусом смешались со слюной и тяжёлым дыханием. Я захлёбывалась воздухом, отчаянно хватая ртом хоть крошки свободы, но его руки не отпускали - железная хватка не оставляла шанса.

Мир вокруг расплылся. Остались только руки, слишком сильные, запах мужского тела - удушающий, приторный - и звук стонов. Каждое движение отдавалось внутри меня болезненной вибрацией: челюсть болела, язык сжимался, а мышцы шеи напрягались, будто сопротивляясь самой природе происходящего. Сердце колотилось безумно, в груди росло смешанное ощущение ужаса и невольного возбуждения, которое сводило с ума.

Я пыталась удержать мысль, что всё это неправда, что смогу вырваться. Но руки не оставляли пространства для иллюзий.

Каждое движение его бедра - тяжёлое, неотвратимое - накладывалось на моё сопротивление. Слёзы и слюна стекали по подбородку, дыхание рвалось рывками, а мозг пытался осмыслить происходящее, цепляясь за то, что ещё осталось от контроля.

Он дёрнулся вперёд ещё сильнее, лишая меня даже крошечного глотка воздуха. Я закашлялась, попыталась упереться ладонями в его бёдра, но он лишь сильнее сжал волосы, словно ввинчивая меня в собственное тело.

— Глубже! Давай! - рыкнул он, и звук его голоса ударил в виски, как удар железа.

Глаза заслезились окончательно, в горле жгло, будто ножом полоснули изнутри. Каждый вдох был борьбой. Тело окаменело в неподвижности, каждая клетка кричала: «нет!», но руки не отпускали, не давали ни секунды покоя.

«Нет. Нет. Нет...» — кричал разум. Я смотрела в потолок и молилась, чтобы всё оказалось сном.

Я ощущала вкус - тяжёлый, солёный, с металлической горечью. Всё внутри меня кричало, что это неправда, что я не здесь, что стоит моргнуть - и я вернусь в тишину. Но ресницы слипались от слёз, а чужая тень всё больше заполняла моё пространство, вытесняя воздух, меня саму, мир вокруг.

Я перестала понимать, где кончается он и начинается моя боль.

Он выдернул меня из этого удушья так же резко, как и втолкнул - волосы болезненно рвануло у корней, и я рухнула на диван, кашляя, давясь слезами и слюной. Грудь вздымалась, воздух жёг лёгкие, будто я выплыла из глубины.

— Ну что, пацаны, держите её, - сказал он, вытирая губы тыльной стороной ладони.

Тени у стены ожили. Один шагнул первым - резкий, уверенный, как будто и ждал этой команды. Его пальцы сомкнулись на моём запястье, вдавили в подушку, лишая даже мысли о сопротивлении. Второй обошёл диван сзади, ладонь грубо легла на бедро, сжала, проверяя, как мясо на рынке.

Я слышала их смех, обрывки слов, густые, мерзкие:

— О, горяченькая какая.

— Смотри, как дёргается.

— Давай, держи крепче, щас я...

Мир снова поплыл - от ужаса, от невозможности остановить, от того, что их было слишком много, а я - одна. Я дёргалась, вцеплялась ногтями в диван, но руки держали железно.

И в этот момент я поняла, начинается самое страшное.

Они навалились разом, каждый со своей стороны, и я ощутила, как тело перестаёт принадлежать мне. Один удерживал руки, вдавив запястья в подушки так, что кожу саднило. Другой раздвигал колени, тяжёлой хваткой прижимая бёдра к дивану. Третий, вернувшись ко мне, снова усмехнулся и толкнул член к моему лицу.

— Давай, милая, не отвлекайся, - он ткнул мне в губы, и в этот раз сопротивляться было ещё бессмысленнее: дыхание рваное, мышцы свело.

Их голоса смешивались, перебивая друг друга:

— Очередь не задерживай.

— Повернись-ка, красавица.

— Ну-ка, дай-ка я посмотрю на неё сзади.

Меня поворачивали, перекатывали, как куклу. То лицо вдавливалось в диван, то снова тянули за волосы, заставляя открывать рот. Мир дробился на куски: запахи - пот, странная смесь парфюма (не дешёвого), аромат сигар, мужские тела; звуки - смех, тяжёлое дыхание, сальные комментарии; ощущения - боль, жгучая, неотвратимая.

А внутри - пустота. Словно я вышла из собственного тела и смотрела со стороны: женщина на диване, трое мужчин над ней. Чужая. Не я.

Я понимала: назад пути нет.

...

Раз за разом в голове вспыхивали абсурдные мысли: «Это сон», «Кто-нибудь, остановите», «Мама, если бы ты знала...».

Я считала секунды, пыталась засечь момент, чтобы понять, где можно что-то изменить, где вырваться. Но план их был прост - и я чувствовала только беспомощность и обжигающую ярость без защитных краёв.

Он, тот, кого я любила, стоял в стороне с бокалом, и пустота в Его взгляде ранила сильнее, чем любое прикосновение. Предательство было острее, чем физическая боль. Оно прорезало меня насквозь и стало новой раной, которую нельзя было просто залепить. В этот момент моё доверие рухнуло - не только к Нему, но и к миру, который я думала своим.

Тело реагировало на хаос иначе, чем разум. Каждое прикосновение - чужое дыхание рядом, руки на коже, запах пота и мужских тел - было одновременно пыткой и странной тягучей напряжённостью, которую невозможно было игнорировать. Сердце билось безумно, и в груди просыпалась смесь ужаса и непонятного возбуждения, от которого дрожали колени.

Я давно перестала понимать, где начало и где конец. Время растворилось - тянулось липкой, бесконечной лентой. Я уже не могла сказать, сколько всё это длится: минуты, часы, целая ночь?

Каждое движение накладывалось на другое, каждое прикосновение повторяло предыдущее, пока тело не стало чужим, безликим, будто больше не принадлежало мне. Я терялась между вспышками боли и тупой усталостью, между гулким стуком крови в висках и тишиной, в которой не оставалось ничего, кроме самого ощущения: «Ещё. Ещё и ещё. Снова и снова».

И вместе с этим ощущением возникало странное внутреннее напряжение - словно всё тело слушало их движения, реагировало на прикосновения, на запах и жар, которые разум отторгал. Каждая мышца непроизвольно напрягалась и дрожала, сердце билось быстрее, дыхание сбивалось - и в этой смеси ужаса и странной откровенной реакции просыпалась искра возбуждения, которую я никак не могла контролировать.

Я была возбуждена! Немыслимо, невероятно, но это происходило! Вопреки всему! Наперекор логике и здравому смыслу... «Боже, о чём я?!»

«Как это может быть? Почему? Я чудовище?! Нет. Это не я. Не хочу!»

Воздух в комнате стал густым, неподвижным, без окон и выхода. Всё, что оставалось, - бесконечное повторение. Будто сама ночь превратилась в замкнутый круг, из которого нет выхода.

И только когда тьма внутри оказалась тяжелее самой боли, я перестала сопротивляться. Совсем. Всё оборвалось внезапно - как будто меня выбросили за край этой ночи.

Я слышала только их тяжёлое дыхание. Редкие шаги по комнате.

Один натягивал штаны, другой застёгивал ремень, третий искал куртку. Я лежала, не двигаясь, и даже не пыталась понять, сколько прошло времени.

У самой двери один из них усмехнулся и бросил в сторону:

— Мы в расчёте. Твой долг закрыт.

И в тот же миг тишина снова заполнила всё вокруг. Но теперь она была другой - мёртвой, давящей, как камень. Тело постепенно остывало, а напряжение медленно уходило, оставляя после себя странное сочетание облегчения, злости и ещё живого внутреннего отклика на всё пережитое.

<>

Я лежала и слушала глухой рокот сердца, пыталась собрать себя по частям, вдох за вдохом, как будто училась заново дышать.

Слёз не было сразу - было оцепенение, потом - потом, когда впервые пришло осознание, слёзы пришли тихо и без звука.

В груди жила злость, словно горячая руда; в голове - тысяча вопросов без ответов.

Но где-то глубоко, как слабая нить, ещё держалась часть меня, которая говорила: «Это не конец. Мы пройдём это».

Я медленно повернулась на бок, подперла голову рукой и взглянула на комнату. Пустота. Но она больше не давила, не пыталась затянуть внутрь. Она просто была. И этого уже было достаточно, чтобы сделать первый шаг.

Я поднялась на колени, потом встала. Дрожь пробежала по телу, но с каждым движением она становилась не врагом, а знаком того, что я всё ещё жива. Я медленно прошла к окну, коснулась прохладного стекла - и почувствовала себя в безопасности.

Секунда за секундой, вдох за вдохом, я собирала себя. Маленькими кусочками. Медленно. Осторожно. И где-то в глубине слышала тихий шепот: «Ты всё ещё здесь. Ты сможешь жить дальше».

В голове вспыхнула мысль. Не только выжить. Не только дышать. Не только собрать себя по кусочкам.

Наследство отца - блокнот, тот самый. С номером телефона того, кто, возможно, сможет превратить мою ярость в действие.

Словно тёплый огонёк в груди, мысль о возмездии зажглась внутри меня. Не импульсивно. Не безумно. Но точно - намеренно. Чётко. Решительно.

Я понимала, что всё ещё в безопасности, что сейчас момент молчаливого сбора сил. Но момент действия приближался. И этот маленький блокнот - маленький ключ - уже был в моих мыслях.

<>

Я вошла в кабинет. В воздухе висела тихая сосредоточенность, будто каждая секунда подчинялась одному человеку. Он сидел за столом, и даже неподвижным его фигура казалась тяжёлой, внушающей уважение. Лысая голова, мощные плечи, руки, готовые действовать - всё в нём говорило: это человек решения, человек поступка.

Он поднял взгляд, тяжёлый, пронизывающий насквозь. Один только взгляд показывал: он способен управлять ситуацией, брать ответственность и выполнять то, что обещает. Харизма исходила от него, обволакивая пространство и заставляя понять: здесь не игра. Каждый поступок имеет последствия.

— Я слушаю тебя, Девочка.

— Мне нужна помощь, - сказала я ровно.

Он молча выслушал. В его взгляде читалась концентрация и понимание.

— Кто они? - коротко.

Я объяснила. Точнее, сказала, что смогла.

— Что ты хочешь, чтобы с ними было? - спросил он, и голос звучал так, что ответы не обсуждались.

— Чтобы с ними было то же, что и со мной, - произнесла я. — И я хочу это видеть!

Он сделал лёгкий кивок. Тишина вновь заполнила комнату. Всё было понято без лишних слов. Я знала: решение принято, и оно будет выполнено.

<>

Я села в кресло. Комната была тёмной, свет экрана играл на моём лице. Сердце колотилось, дыхание сбилось.

На экране разворачивалась сцена: трое мужчин, которые мучили и истязали меня, и Он, мой бывший любимый, теперь полностью подчинены. С ними делали то же, что они сделали со мной - безжалостно, жестко, грубо, со всеми деталями и подробностями. Их тела больше не принадлежали им, каждое движение отдавалось точной, неумолимой расплатой.

Я наблюдала. Чувство контроля и власти наполняло меня. Всё происходило ясно, без боли для меня, но с полной отдачей справедливости. Это было остро, жестко и окончательно.

Долг возвращен!!!

<>

Я развернулась, чтобы уйти.

Пальцы уже коснулись дверной ручки...

Остановилась.

Я знала: если не спрошу - это будет гнить внутри.

Медленно повернулась к нему, в полоборота. Подняла глаза. Он стоял, как тень - спокойный, уверенный, будто знал всё наперёд. Я всмотрелась в его лицо. Ни дрожи. Ни намёка на жалость.

— Ты попросишь что то взамен?

Молчание было длинным.

Он не отводил взгляда, и я - тоже.

Где-то внутри всё сжималось от напряжения, но я не позволила себе моргнуть.

Наконец он оттолкнулся от стола, шагнул к окну и встал спиной ко мне.

Свет очертил его силуэт. Он ничего не сказал.

Тишина.

Слов не будет.

Я поняла это - слишком ясно.

Развернулась и вышла. Дверь захлопнулась. Звук был коротким, но оглушительным.

<>

Один шаг - и солнце высыпалось на меня. Оно щекотало ресницы, щеки, лоб.

Я зажмурилась, вдохнула до самого дна.

И улыбнулась. Широко. По-настоящему.

Впервые - с той самой ночи.

Свобода пахла жаром, кожей, пылью дороги. Сердце билось уверенно, ровно.

Здравствуй, Новая Я.

.......

Звонок.

— Да, я слушаю.

— Здравствуй, Девочка ...