Вечер набирал обороты, и атмосфера в зале становилась всё более раскалённой, словно воздух пропитался электричеством. Музыка перешла на что-то медленное и чувственное, с глубокими басами, которые отдавались в груди. Свет в зале притушили, оставив лишь мягкое сияние гирлянд и свечей на столах, отчего тени играли на лицах, добавляя интимности. Мама, Елена Викторовна, была в центре внимания, и её поведение становилось всё более вызывающим, словно она нарочно подливала масла в огонь. Её смех стал громче, движения — откровеннее, а взгляд — томным, с лёгкой искрой, которая будто приглашала к игре. Саша, Дима и Костя, были самыми активными в отношении мамы, не отходили от неё ни на шаг, их глаза горели, а руки становились всё смелее. Я стоял в стороне, сжимая стакан с пивом так сильно, что пластик захрустел, наблюдая, как ситуация выходит из-под контроля.

Мама допила очередной бокал шампанского, её щёки слегка порозовели, а губы блестели от напитка. Она небрежно откинула волосы с плеч, и её грудь, туго обтянутая платьем, снова колыхнулась, привлекая взгляды. Саша, не теряя времени, наклонился к ней, его голос понизился до хриплого шёпота, который я едва расслышал:

— Елена Викторовна, тут становится жарко, не находите? Может, выйдем на минутку, подышим свежим воздухом? — его рука скользнула по её талии, пальцы задержались на изгибе бёдра, чуть сжимая ткань платья.

Она посмотрела на него, приподняв бровь, и её губы изогнулись в лёгкой, почти коварной улыбке.

— Свежий воздух? Саша, ты думаешь, я не справлюсь с этой жарой? — ответила она, её голос был низким, и она слегка наклонилась к нему, так что её декольте открылось ещё больше, давая ему полный обзор. Саша сглотнул, его глаза расширились, и я заметил, как он поправил штаны, пытаясь скрыть очевидное возбуждение. Мама тоже обратила внимание на бугор его штанов, и похоже увиденное ей нравилось.

Дима, стоявший рядом, решил не отставать. Он придвинулся ближе, его плечо почти касалось её, и протянул ей новый бокал, его пальцы намеренно задели её руку.

— Лена, давайте уединимся где-нибудь потише. Вон там, у выхода, есть уютный уголок, — сказал он, кивая в сторону тёмного коридора, ведущего к заднему выходу из зала. Его голос был полон намёка, а взгляд скользил по её телу, задерживаясь на бёдрах, где платье натягивалось, обрисовывая каждый изгиб.

Мама рассмеялась, отпивая шампанское, и её грудь снова приподнялась, соски проступили ещё отчётливее под тонкой тканью, вызвав у Димы нервный смешок. Она наклонила голову, её волосы упали на одно плечо, и она ответила, слегка касаясь его груди кончиками пальцев:

— Уютный уголок? Дима, ты такой заботливый. Но я же не могу оставить праздник, правда? — её тон был игривым, но в нём чувствовалась провокация, как будто она тестировала их смелость.

Костя, обычно самый сдержанный, осмелел под влиянием момента. Он шагнул вперёд, его глаза были прикованы к её декольте, и он пробормотал, запинаясь:

— Елена Викторовна, вы... вы просто слишком шикарны для этого зала. Может, мы могли бы... ну, прогуляться до сада за школой? Там тихо, звёзды, всё такое... — его голос дрожал, но он не отступал, его рука случайно коснулась её локтя, и он замер, чувствуя тепло её кожи.

Мама повернулась к нему, её улыбка стала шире, и она слегка наклонилась, так что её грудь почти коснулась его руки.

— Сад? Костя, ты романтик, — сказала она, её голос был мягким, но в нём сквозила насмешка. — Но я ещё не натанцевалась. Может, сначала покажешь, как ты двигаешься? — она взяла его за руку и потянула к танцполу, её бёдра покачивались в такт музыке, а платье натянулось так, что казалось, вот-вот лопнет.

Саша и Дима переглянулись, их лица пылали от возбуждения, и они последовали за ней, окружив её на танцполе. Музыка стала ещё медленнее, с глубокими, чувственными нотами, и мама начала двигаться, её тело изгибалось в ритме, грудь колыхалась, а бёдра покачивались так, что ткань платья натягивалась до предела. Саша положил руки ей на талию, его пальцы спустились чуть ниже, к попке, и он притянул её ближе, его бедро прижалось к её телу. Дима, не теряя времени, взял её за руку, его пальцы переплелись с её, и он наклонился, шепча что-то на ухо, его губы почти касались её шеи. Костя, осмелев, пристроился сзади, его руки легли на её бёдра, и он двигался в такт, его дыхание стало тяжёлым, когда её попка случайно коснулась его паха.

Я стоял у стены, чувствуя, как кровь стучит в висках. Мой член напрягся в штанах, и я ненавидел себя за это, но не мог отвести взгляд. Мама, казалось, упивалась их вниманием, её движения становились всё более откровенными — она выгибала спину, чтобы её грудь выдавалась вперёд, а её попка покачивалась, задевая то Сашу, то Костю. Она бросила на меня взгляд, её глаза блестели, и в них мелькнула смесь игривости и чего-то ещё — как будто она знала, что я вижу, и это её заводило.

— Елена Викторовна, что вы с нами делаете, — выдохнул Саша, его голос был хриплым, а рука сжала её талию сильнее, когда она повернулась к нему, её грудь прижалась к его рубашке, и он стиснул зубы, сдерживая стон.

— О, Саша, я же только танцую, — ответила она с лукавой улыбкой, её пальцы скользнули по его плечу, а потом она повернулась к Диме, её бёдра качнулись, и она слегка прижалась к нему, её грудь потерлась о его грудь. — Или вы, мальчики, хотите чего-то большего? -после этих слов она обхватила свою грудь ладонями снизу и слегка сделала усилие чтоб они подпрыгнули, а потом она облизнула губы, глядя на них.

Дима ухмыльнулся, его рука скользнула по её спине, опускаясь к ягодицам, и он наклонился ближе:

— Лена, вы же знаете, чего мы хотим. Давайте уйдём отсюда, никто не заметит, — его голос был полон уверенности, а глаза горели, пока он смотрел на её декольте.

Костя, стоя сзади, добавил, его голос дрожал от возбуждения:

— Да, там тихо, и... мы могли бы... поболтать, — его руки сжали её бёдра, и он прижался чуть ближе, его эрекция явно ощущалась через ткань.

Мама рассмеялась, её грудь колыхнулась, и она отстранилась, но не полностью, оставляя их в напряжении.

— Мальчики, вы такие нетерпеливые, — сказала она, её голос был полон насмешки, но глаза блестели, как будто она наслаждалась их попытками. — А что скажет Максим, если я уйду с его друзьями? — она посмотрела на меня, её улыбка стала шире, и я почувствовал, как жар заливает лицо.

Я молчал, не в силах выдавить ни слова, мой взгляд метался между ней и моими друзьями, которые явно не собирались отступать. Саша шагнул ближе, его рука снова легла на её талию, и он сказал, понизив голос:

— Максим поймёт, он же взрослый парень. Давай, Лена, всего на пару минут. Мы же просто... хотим поближе познакомиться.

Она прикусила губу, её глаза пробежались по их лицам, и она медленно кивнула, её грудь приподнялась от глубокого вдоха.

— Ну, хорошо, — сказала она, её голос был почти шёпотом, но в нём чувствовалась сила. — Но только на минутку. И ведите себя прилично, мальчики, — она подмигнула, её тон был полон игры, но в её взгляде мелькнула искра, которая заставила моё сердце биться ещё быстрее.

Они направились к выходу, Саша вёл её под руку, будто она его девушка, Дима шёл рядом, его рука касалась её спины, а Костя следовал за ними, его глаза были прикованы к её заднице, покачивавшейся под платьем. Я смотрел, как они исчезают в тёмном коридоре, и моё дыхание стало тяжёлым. Часть меня хотела остановить их, крикнуть, чтобы они вернулись, но другая часть — та, что пульсировала в штанах, — не давала мне пошевелиться. Я остался стоять, сжимая стакан, пока музыка продолжала играть, а зал гудел вокруг, не замечая, что вечер только что перешёл на новый, опасный уровень.

Я не мог усидеть на месте. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди, а в штанах стоял такой стояк, что я еле сдерживался, чтобы не потереть его прямо там, у стены. Зал гудел — смех, музыка, звон бокалов, — но для меня всё это превратилось в глухой шум, как в тумане. Саша, Дима и Костя утащили маму в коридор, и я знал, что не смогу просто ждать. "Что они там затеяли? Просто поболтать? Да конечно, ага", — крутилось в голове, пока ноги сами понесли меня следом. Я старался держаться в тени, пробираясь между столами, где родители и учителя уже нализались и танцевали, не замечая ничего вокруг. Коридор был слабо освещён — тусклые лампы на стенах, ковёр под ногами глушил шаги, а в конце виднелась дверь в школьный туалет, тот, что на первом этаже, редко используемый во время мероприятий. Дверь была приоткрыта, из щели пробивался холодный свет флуоресцентных ламп, и я услышал приглушённые голоса — мамин смех, низкий и хриплый, и возбуждённые шёпоты моих друзей.

Я подкрался ближе, прижался к стене и заглянул в щель. Туалет был старый, с кафельными стенами, покрытыми трещинами, и запахом хлорки, смешанным с духами мамы. Раковины блестели под лампами, а в углу, у широкой столешницы между раковинами, стояла мама, спиной к двери. Её синее платье слегка помялось от танцев, но всё так же туго обтягивало тело, подчёркивая каждый изгиб. Саша был ближе всех — он обнимал её за талию, его руки уже спустились ниже, к её заднице, и он мял её через ткань, прижимаясь пахом к её бёдрам. Дима стоял сбоку, его пальцы тянули молнию на спине платья, и ткань начала расходиться, обнажая гладкую кожу спины. Костя, чуть позади, дышал тяжело, его руки дрожали, когда он потянулся к её груди, но пока не решался, просто смотрел, как Саша целует её шею, оставляя влажные следы.

— Лена, ты сводишь нас с ума, — пробормотал Саша, его голос был полон похоти, и он повернул её лицом к себе, впиваясь в губы жадным поцелуем. Мама ответила, её руки обвили его шею, а тело выгнулось, прижимаясь грудью к его рубашке. Я видел, как её язык скользнул в его рот, и услышал сдавленный стон — его или её, не разобрать. Дима потянул платье вниз, и оно соскользнуло с плеч, обнажив огромные сиськи — тяжёлые, упругие, с тёмными сосками, уже твёрдыми от возбуждения. Они колыхнулись, когда она оторвалась от поцелуя, и Дима тут же схватил одну в ладонь, сжимая так, что сосок выдавился между пальцами. Мама ахнула, её голова запрокинулась, и она выдохнула: "О да, мальчики... я видела как вы смотрите на мои сиськи".

Я замер, дыхание перехватило. Мой член пульсировал, и я инстинктивно сжал его через штаны, чувствуя, как предэякулят смачивает ткань. Это была моя мама — Елена Викторовна, которая всегда была такой строгой, заботливой, — а теперь она стояла полуголая перед моими лучшими друзьями в школьном туалете, её сиськи на виду, а они лапали её, как шлюху из порно. Костя наконец осмелел, шагнул вперёд и взял вторую грудь, его пальцы впились в мягкую плоть, и он наклонился, обхватив сосок губами, посасывая его с жадностью, как будто это был последний шанс в жизни. Мама застонала громче, её рука запуталась в его волосах, прижимая ближе, а вторая рука Саши уже полезла под юбку, поднимая её вверх, обнажая кружевные чулки и подвязки — блядь, она надела это специально? Его пальцы скользнули между ног, и я увидел, как она раздвинула бёдра, позволяя ему тереть клитор через трусики.

— Смотрите, какая мокрая уже, — хрипло сказал Саша, вытаскивая руку и облизывая пальцы, блестящие от её соков. Дима рассмеялся, отрываясь от груди, и повел маму к столешнице у раковин — она опёрлась на неё, платье задралось до талии, открывая чёрные стринги, пропитанные влагой, и гладко выбритую киску, проступающую сквозь ткань. Они набросились на неё, как волки: Саша сорвал трусики, отбросив в сторону, и раздвинул её ноги, его лицо уткнулось между бёдер, язык заработал, лижа клитор и проникая внутрь. Мама выгнулась, её сиськи подпрыгнули, и она схватила Диму за рубашку, притягивая к себе: "Соси их, милый... сильнее". Дима не заставил себя уговаривать — он накинулся на её грудь, кусая и посасывая соски по очереди, его руки мяли плоть, оставляя красные следы. Костя, стоя на коленях у столешницы, расстегнул штаны, вытащил свой член — средний, но толстый, с набухшей головкой — и начал дрочить, глядя, как Саша жрёт её киску, а её стоны эхом отдаются в кафельной комнате.

Я не мог отвести глаз. Рукой я уже теребил свой хуй через ткань, но это было мало — я расстегнул ширинку, вытащил его наружу, горячий и твёрдый, и начал медленно надрачивать, синхронно с движениями Кости. Мамины бёдра дрожали, она извивалась под языком Саши, её пальцы впились в его волосы, а голос сорвался на крик: "Да, вот так... лижи, Саша, глубже!" Саша оторвался на секунду, его лицо блестело от её выделений, и он сказал: "Кто бы мог подумать, что ты Лена— настоящая шлюха". Дима встал, стянул штаны и сунул свой член — длинный, венозный — ей в рот. Мама жадно обхватила губами, заглатывая до половины, её щёки ввалились, а язык закрутился вокруг головки. Она сосала с энтузиазмом, мыча от удовольствия, пока Саша вставал и тоже расстёгивал брюки, его хуй вырвался на свободу — большой, кривой, с каплей на кончике.

Они перестроились: Саша сел на столешницу, потянув маму на себя, и она оседлала его, направляя член в себя. Я увидел, как её пизда растянулась, обхватывая его ствол, и она опустилась медленно, сантиметр за сантиметром, стоня: "Блядь, какой толстый... он заполняет меня всю". Её сиськи болтались перед его лицом, и он схватил их, сжимая, пока она начала скакать, бёдра хлопали о его, а соки текли по его яйцам. Дима встал сзади, плюнул на пальцы и потёр её анус, проникая одним, потом вторым — мама вздрогнула, но не остановилась, только выгнулась сильнее, предлагая себя. "Давай, Дима, трахни меня в жопу... я хочу почувствовать вас обоих", — выдохнула она, и он не стал церемониться: приставил головку и толкнул, входя медленно, но уверенно. Она закричала — смесь боли и кайфа, — её тело задрожало, но она подалась назад, загоняя его глубже. Теперь они ебали её вдвоём: Саша снизу, в пизду, Дима сзади, в зад, их члены терлись друг о друга через тонкую стенку, а мама визжала, её сиськи прыгали, соски тёрлись о рубашку Саши.

Костя не выдержал — он встал перед ней, у края столешницы, и сунул свой хуй ей в рот. Она заглотила его целиком, давясь, слюни текли по подбородку, но сосала яростно, её голова двигалась вверх-вниз, пока они вдвоём долбили её. Туалет наполнился звуками — шлепки тел, хлюпанье, стоны, мат: "Еби меня сильнее, мальчики... да, вот так, заполните меня!" Саша рычал, хватая её за попку, Дима шлёпал по ягодицам, оставляя красные следы, а Костя трахал рот, его яйца бились о её подбородок. Я дрочил быстрее, чувствуя, как яйца сжимаются, и кусал губу, чтобы не застонать вслух. Это было безумие — моя мама, такая красивая и похотливая, принимала в себя троих парней в школьном туалете, её тело блестело от пота, сиськи хлопали, а пизда и жопа хлюпали от их членов. Она кончила первой — резко, с криком, её тело затряслось, ноги подкосились, но они держали её, продолжая ебать, пока её оргазм не затих.

Саша кончил следующим — зарычал, впиваясь пальцами в её бёдра, и я увидел, как его хуй пульсирует внутри, заливая её спермой. Дима вынул свой, перевернул маму на спину на столешнице и кончил на её сиськи — густые струи брызнули на грудь, стекая по соскам. Костя, не выдержав, вытащил изо рта и спустил ей на лицо — сперма попала на губы, щёки, волосы, и она слизнула, что смогла, улыбаясь: "Ммм, такие вкусные мальчики... дайте ещё". Они тяжело дышали, обнимая её, целуя по очереди, а она гладила их члены, размазывая сперму по коже. Я не выдержал — кончил в кулак, сперма выплеснулась горячими толчками, и я едва не упал, ноги подкосились от оргазма. Слёзы жгли глаза — стыд, ревность, но и дикое возбуждение, которое не отпускало.

Они ещё посидели, болтая и ласкаясь, мама вытерлась бумажными полотенцами, поправила платье, но сперма всё равно проступала пятнами на ткани. "Это наш секрет, мальчики", — сказала она, целуя каждого, и они кивнули, ухмыляясь. Когда они вышли, я успел отскочить в тень, и они вернулись в зал, как ни в чём не бывало — мама с румянцем, друзья с довольными лицами. Я вошёл следом, чувствуя себя разбитым и возбуждённым одновременно. Вечер продолжался, но для меня он уже никогда не будет прежним. А мама? Она поймала мой взгляд, подмигнула, и в её глазах мелькнуло что-то тёмное, как будто она знала, что я видел всё. И это пугало меня больше всего.