Я БУДУ ЖДАТЬ / I'll be Waiting © NORAFARES

Опубликовано на сайте LE в разделе Loving Wives 08/11/2023

«Новые начинания часто прячутся

за болезненными окончаниями чего-то старого».

Лао-цзы

КОГДА ВРЕМЯ ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ

Здесь время тянулось, как резина.

Секунды, минуты и часы тянулись. Одно мгновение перетекало в другое, и внезапно я оказалась в воспоминаниях четырехлетней давности. Лето под тем же солнечным небом, белые облака, плывущие по горизонту. Птицы перекликаются друг с другом. Дети смеются. Земля движется вперед в пространстве, вращаясь волчком, а мое сердце бешено колотится.

Я не была уверена, хочу ли я, чтобы это путешествие когда-нибудь заканчивалось. Возможно, время вообще не следовало бы останавливать.

Американское общество педиатров каждый год проводило конференцию и выставку в Анахайме, но после окончания медицинской школы я была по уши в ординатуре, так что это был первый раз, когда я смогла присутствовать на ней. Мероприятие проходило в конференц-центре в нескольких минутах ходьбы от Дисней-центра, и я наслаждалась солнечным светом и умеренной температурой. Когда я не была в конференц-центре, слушая выступления коллег-экспертов в своей области, я осматривала выставки и тайком отправлялась пешком в Дисней-центр, чтобы съесть чуррос (традиционный испанский десерт из жареного во фритюре сладкого заварного теста) и посидеть в баре на открытом воздухе, чтобы выпить пару кружек пива.

Я знала здешние достопримечательности, звуки и даже вкусы. Я выросла здесь. С каждым годом акцент девушки из долины угасал, но я все еще оставалась калифорнийкой до мозга костей.

Забавно. Мне нравилось в Калифорнии все, и все же прошло уже четыре года с тех пор, как я в последний раз ступала на калифорнийскую землю.

Прошло четыре года с тех пор, как меня определили в медицинскую школу Икана на горе Синай и я поступила в ординатуру. Четыре года с тех пор, как я собрала всю свою жизнь - от детства до взрослой жизни, от медицинского колледжа до всего остального - и уехала. Прошло четыре года с тех пор, как я вышла замуж за блестящего нейрохирурга, с которым мои родители связали мою жизнь.

Четыре года прошло с тех пор, как я разбила сердце Джуда Доусона - потому что он не был тем, кого мои родители считали парой для меня. Белый блондин ростом шесть футов два дюйма (186 см), которого вырастила мать-одиночка, с татуировками по самые плечи и никотиновой зависимостью, не был для них идеальной парой. Не для меня. Наверное, ни для кого.

Я закрыла глаза. Прошло четыре года, а это все еще было чертовски больно.

— Пожалуйста, прекрати нести эту чушь, Майра. Подумай о своем отце, - сказала моя мать, умоляя меня оставить Джуда. Папа был болен. Врачи сказали, что это в основном из-за стресса. Если бы я сама не училась в медицинском колледже и не изучала эту тему, я бы ни за что не поверила, что мое свидание с белым парнем в татуировках может его убить.

Но я знала, что это именно так. Это могло его убить.

Я до сих пор помню тот день, когда я рассказала об этом Джуду. Он не выглядел шокированным. По выражению его лица я поняла, что он всегда знал, что в конце концов мне не суждено принадлежать ему.

— Как долго? - спросил он.

— Следующим летом я выхожу замуж за...

— Мне все равно, кто это, черт возьми, будет, Мэй. Только когда.

— Точной даты пока нет, но, вероятно, где-то в июне.

— Тогда у нас есть время до июня, - ответил он, вздыхая и откидываясь на спинку стула, - осталось четыре месяца до того, как я буду вынужден расстаться с тобой.

Джуд закурил сигарету, и дым от нее долетел до меня. Мы сидели на траве перед медицинским колледжем, но Джуда это не волновало. Он счел это иронией судьбы. Даже забавно.

Врач, который курил без остановки. Что за нонсенс. Он всегда утверждал, что придерживается принципа: делай, что я говорю, а не то, что я делаю сам. Он подавал ужасный пример, но в то же время я знала, что из него получится замечательный врач. Если Джуд в чем-то и был хорош, так это в своей профессии.

Какое-то время я действительно думала, что мои родители примут его, потому что он учился на врача, а врач в качестве мужа - это идеальный вариант, не так ли?

Но потом они познакомились с ним. Джуд Доусон с его манерами матроса, сигаретами, татуировками и мотоциклом. Он был таким... Американским. Таким другим. Таким непохожим на моих родителей, чтивших наши древние обычаи, которым тысячи лет. Джуд же не мог проследить даже двух поколений своей родословной. У него почти не было никакой истории.

Но, возможно, именно это и привлекло меня к нему в первую очередь.

В детстве я всегда была отличницей - девочкой, которая должна была быть лучшей во всем. Самые высокие оценки. Самые высокие награды, стипендии и гранты. Лучший ученик класса, произносящий прощальную речь на выпускном. Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, а затем медицинская школа Дэвида Геффена. Я никогда особо не задумывалась о мальчиках, и к тому времени, когда это стало иметь значение, я уже создала себе имидж в глазах на окружающих мужчин: Заносчивая. Всезнайка. Скучная, заумная придурковатая Майра Кхан.

Долгое время я считала себя нежеланной. Что мне нечего предложить, кроме своего интеллекта. Что я никому и никогда не буду нужна.

Пока я не встретила Джуда.

Он был самонадеянным и дерзким. Вундеркинд, который вырос слишком красивым. Он всегда был уверен в себе парнем, от которого у девушек подгибались пальцы на ногах.

Мы познакомились с ним на втором курсе фармакологии. Пока я делала заметки о медикаментозном лечении и способах его воздействия на организм человека, Джуд лениво наблюдал за мной.

— Что? - наконец сказала я, поворачиваясь к нему.

— Хм?

— Я не могу сосредоточиться, когда ты на меня пялишься, так что скажи мне, чего ты хочешь, - огрызнулась я, делая еще несколько пометок в конспекте.

— О, ничего страшного, - сказал Джуд. Я просто подумал, что у тебя действительно красивые волосы.

Мои щеки вспыхнули от жара. Мои волосы были, пожалуй, единственным хорошим качеством, что у меня было. После нескольких лет применения кокосового масла по примеру моей мамы они стали блестящими и черными, как оникс, густыми и немного вьющимися на концах.

— Спасибо, - пробормотала я. Ты не собираешься делать записи?

— Зачем? Ты уже записываешь.

Я приподняла бровь, -ты же не думаешь, что я поделюсь с тобой.

— Почему нет?

— Потому что это было бы нечестно. Ты не выполняешь никакой работы.

— А что, если я скажу, что для тебя будет пицца и секс?

— Это отвратительно, - сказала я, не совсем понимая о чем он говорит. Я была заинтригована, но моя гордость не позволяла мне этого показать.

— Ладно, забудь, что я тебе наговорил. Может, поужинаем вместе? Ты не обязана позволять мне переписывать твои записи.

Мы поужинали вместе после занятий. И в конце концов я позволила ему переписать мой конспект.

В идеальном мире мы с Джудом Доусоном были бы вместе. В течение нескольких лет мы были друг для друга всем. Мы опирались друг на друга в медицинской школе. Делились записками, секретами и поцелуями. Я была слишком худой и всезнайкой, и у меня, по сути, не было задницы, но Джуд восполнял недостаток красоты и изящества своими собственными достоинствами. Он был достаточно красив и обаятелен для нас обоих.

Высокий, с одним из тех худощавых, мускулистых тел, которые присущи только пловцам и бегунам. Улыбка мощностью в миллион ватт, идеально ровные и белые зубы. Глубокие ямочки на щеках стали еще заметнее, когда он дарил мне одну из своих ухмылок, от которой у меня перехватывало дыхание. Густые волосы цвета солнечного света с золотыми прядями были зачесаны назад с помощью расчески, которую он носил в заднем кармане.

Он был красив. Умен. Забавен. Мужественен.

Отказ от него чуть не сломил меня.

Может быть, если быть до конца честной, так оно и было.

ПЕРЕСЕКАЯ ПЕРЕПОЛНЕННЫЙ ЗАЛ

Раздача автографов проходила в Информационном центре. Бесцельно бродя от стенда к стенду, я взяла пару экземпляров книг с автографами, которые уже давно были в моем списке. Большинство из них были книгами по воспитанию детей, которые в моей области - педиатрии - считались лучшими источниками. Если бы я получала по доллару за каждый раз, когда измученные новоиспеченные родители спрашивали меня о чудесах организма их растущего ребенка, у меня было бы достаточно денег, чтобы купить ранчо и уйти на покой со стадом крупного рогатого скота.

Конечно, это была не моя мечта. Это была мечта Джуда. Но в том-то и дело, что когда влюбляешься, мечты другого каким-то образом искажаются и становятся твоими тоже.

Это больше не должно быть моей мечтой. Мои мечты должны вращаться вокруг доктора Самира Рахмана. Моего мужа.

Мы прожили в браке четыре года, а все еще оставались чужими людьми. Несмотря на наш плотный график, нам посчастливилось видеться раз в неделю. Он часто был дежурным врачом, и еще пару недель назад я была по уши погружена в свою ординатуру.

Вначале мы пытались. Ходили на свидания. У нас был неловкий, тусклый секс. Пытались узнать друг друга получше. Говорили о нашем прошлом. Но в конце концов, когда мы перестали пытаться, когда мы отдалились друг от друга и начали спать в разных комнатах, стало очевидно, что наш брак был создан только для других. Для наших родителей. Для общества. Для свиданий за ужином, для вручения наград.

Наш брак был создан не для нас. Этого никогда не было.

— Майра?

Это выбило меня из колеи. Я обернулась, сначала сбитая с толку тем, на что смотрела. Мужчина, который смотрел на меня, был мне незнаком. Он был симпатичным парнем, вероятно, на пару лет старше меня. Черные волосы, голубые глаза. Широкая грудь и приятная, непринужденная улыбка.

— Простите. Я вас знаю?

Он протянул руку: - Прошу прощения. Наверное, это странно с моей стороны. Я доктор Спенрат. Или Уэс. Нам не обязательно соблюдать формальности. Я, э-э, узнал вас по фотографиям.

Я пожала его руку в все еще в полном замешательстве.

— По фотографиям?

— Шкафчик Джуда, - сказал Уэс, - Я работаю вместе с ним в детской больнице округа Ориндж. Он хранит ваши фотографии в своем шкафчике.

Потрясение. Как будто кто-то взял молоток и ударил меня в живот.

— Джуд? – повторила я.

— Доктор Джуд Доусон. Вы его Майра, не так ли? Пожалуйста, скажите мне, что я говорю именно с той женщиной? - сказал Уэс, выглядя немного смущенным.

— Т-так и есть, - сказала я, заикаясь, пытаясь понять, что происходит. - Джуд... он пошел в педиатрию?

Уэс ухмыльнулся: - Да. Шокирующе, я знаю.

— Но он же даже не любил детей.

— Долгое время он клялся, что ему легче работать, если он не любит детей, но, честно говоря, теперь я думаю, что он самый большой фанат из всех, кого я знаю. И дети тоже его любят. Он всегда сильнее всех заставляет их смеяться.

Я стояла там, все еще в шоке. Даже немного пошатывалась.

— Он здесь? – наконец удалось мне спросить.

— Джуд? - сказал Уэс, поворачиваясь и оглядываясь по сторонам, - Да, он должен быть где-то здесь.

Как будто в кино, мой взгляд сфокусировался на мужчине в другом конце комнаты. Высокий, широкоплечий, с обаятельной улыбкой в миллион ватт, золотистые волосы зачесаны назад, открывая красивое лицо. Он разговаривал с писательницей за стендом, заставляя ее запрокинуть голову и хохотать от всего сердца.

Именно такое впечатление он и производил на людей.

— Мне пора идти. Приятно было познакомиться с вами, доктор... Уэс, - сказала я, поворачиваясь, чтобы бежать.

— Вы даже не хотите поздороваться с ним? - крикнул Уэс мне вслед.

— Я... э-э..... Может, как-нибудь в другой раз.

Я оглянулась через плечо и встретилась с Джудом взглядом. Он все еще стоял в другом конце комнаты, сжав челюсти, и смотрел на меня в ответ. Его тело было напряжено. Он был видимо зол.

Я отвела от него взгляд и поискала глазами ближайший выход.

А потом, как большая и тупая трусиха, которой я и была, я сбежала.

Теперь он доктор.

Я начала пить днем.

Еще только наступил полдень, а я уже выпила два пива и съела тарелку картошки фри в баре на открытом воздухе, расположенном во внутреннем дворике в центре Диснея. Небо было голубым, солнце ярким, и семьи сновали вокруг бара, переходя от одного магазина к другому. Некоторые направлялись в Диснейленд или возвращались из него, их выдавали ушки Микки. Воздушные шарики колыхались на ветру. По торговому центру разносился запах попкорна и чуррос.

По правде говоря, я на самом деле не пила. То есть, я пила, но на самом деле я просто пряталась. Удобно, что в баре. С постоянным потоком алкоголя. И с картошкой фри, потому что, если что-то и могло помочь мне пережить потрясение от встречи с моим бывшим, так это побольше углеводов.

Он выглядел взбешенным. Почему он выглядел взбешенным?

Наверное, потому что ты разбила ему сердце, тупая сука.

Верно. Я сделала это.

Посмотрев на часы, я поняла, что примерно через тридцать минут в одном из конференц-залов будет выступать оратор, которого я с нетерпением ждала. Я оплатила счет, покусывая нижнюю губу и обдумывая возможность новой встречи с Джудом. Может быть, он плюнул бы мне на ботинки или еще что-нибудь в этом роде, и на этом все закончилось бы.

Однако, зная Джуда и его проблемы с гневом, это казалось маловероятным. Раньше он был злобным, чем он почти гордился, рассказывая мне все эти ужасные истории о том, как он расквитался со всеми, кто осмеливался его позлить. Как такой парень мог вырасти и стать врачом для обычных детей, было выше моего понимания. Я всегда думала, что из Джуда получился бы отличный хирург-травматолог. У него были надежные руки, и он не боялся крови - ему также не мешало то, что ему не обязательно было быть идеальным. Джуд работал небрежно, но эффективно.

Я медленно побрела обратно в конференц-центр, волоча ноги под палящим солнцем. Было самое жаркое время дня, и минут через десять я подумала о том, чтобы воспользоваться услугами Uber, но передумала. Конференц-центр был недалеко. Я смогу дойти. Еще пара шагов.

Это заняло у меня двадцать две минуты, но я добралась как раз вовремя, чтобы занять место сзади. От алкоголя у меня слегка кружилась голова. Не в плохом смысле - просто это что-то среднее между подвыпившим и пьяным, когда ты и контролируешь ситуацию, и не контролируешь вовсе.

На трибуне доктор Иоланда Перес говорила о чем-то относительно чего-то с чем-то. Я хлопала вместе со всеми, чувствуя себя идиотской марионеткой на ниточках. Беседа должна была идти еще на протяжении сорока минут.

Я пожалела, что вообще пришла. Мне следовало остаться в баре и хорошенько напиться.

Самиру бы это не понравилось. Моему мужу не нравилось, когда я пила, главным образом потому, что он был человеком веры и вообще не пил. Он никогда не говорил мне, что я не могу, но и не скрывал своего презрения. По какой-то причине это только заставляло меня пить еще больше.

В начале нашего брака я так много делала, чтобы вывести его из себя. Напивалась. Курила. Веселилась с другими девушками. Впервые в жизни надевала откровенную одежду.

Он замечал, но не зацикливался на этом, чтобы исправить мое поведение.

Это было даже к лучшему. Я больше не была ребенком, хотя иногда и вела себя как ребенок.

— Извините, - произнес грубый голос.

Я взглянула на пустое место слева от меня и на длинные ноги, стоящие справа. Я отодвинула ноги, чтобы он мог протиснуться мимо и занять свое место. Свет был приглушен, и луч прожектора упал на доктора Перес на сцене.

Честно говоря, я должна была догадаться, что это будет он, но я все равно была шокирована, когда Джуд сел рядом со мной и крепко положил руку мне на колено, чтобы я не сбежала.

— Привет, Мэй.

Я хотела бы быть женщиной, способной не смотреть на своего бывшего, но у меня не хватило сил. Я повернула голову - и увидела его. Золотистые волосы были зачесаны назад, прядь упала на его пронзительные голубые глаза. Это лицо, которое я так хорошо знала, все такое же красивое, как и прежде. За четыре года оно совершенно не изменилось.

— Джуд, - тихо сказала я.

— Почему ты избегаешь меня?

— Я не избегаю тебя.

— Чушь собачья.

Кто-то обернулся и попытался шикнуть на него.

— Засунь это себе в задницу, леди, - прорычал Джуд в ответ.

— Как вы смеете...

— Да, да, - сказал Джуд, поднимаясь на ноги, - Мы уходим.

— Мы?

У меня не было выбора. Джуд схватил меня за руку и потянул вверх, когда я покачнулась и чуть не упала на колени к старику. Джуд положил руки мне на плечи и сдавленно рассмеялся.

— Что? – спросила я.

— Ты выпила, - сказал он, отчаянно пытаясь не рассмеяться слишком громко. У него ничего не получилось. На нас зашикало еще больше людей, и Джуд осторожно повел меня к проходу, а затем к дверям аудитории. Я держалась на ногах, но, опять же, была вялой. Медленная и чертовски неуклюжая.

Зал, в который мы вошли, был почти пуст, если не считать нескольких человек, прогуливающихся между стендами. Я прислонилась к стене, скрестив руки на груди, и случайно взглянула на Джуда.

У него была одна из его классических ухмылок, как у придурка.

Я вздохнула: - Чего ты хочешь, Джуд?

— Почему ты думаешь, что я чего-то хочу?

— Это выражение твоего лица. Я хорошо его знаю. Выкладывай, Доусон.

Джуд хрустнул костяшками пальцев. Не для того, чтобы запугать меня или что-то в этом роде. Просто он всегда так делал, когда нервничал. Я немного успокоилась.

— Я просто хочу поговорить, - сказал он.

— О чем?

— О жизни, наверное. Чем ты занимаешься. Где ты живешь. Если ты все еще замужем за тем, ради кого ты меня бросила.

Я убрала с лица выбившуюся прядь волос, прежде чем ответить на один из его вопросов.

— Я теперь педиатр.

— О, да?

— Я слышала, ты тоже.

— Заканчиваю. Детская хирургия, - сказал он, - У меня впереди еще пара лет ординатуры.

— Рад за тебя. Хирургия тебе подходит.

— Спасибо, - сказал он, подошел и прислонился к стене рядом со мной. Он повернулся и посмотрел на меня сверху вниз. Разница в нашем росте все еще была шокирующей. В нем было шесть футов два дюйма (186 см), а во мне? Пять футов три дюйма (157 см). Стояла там в одних лодочках, даже не надела высокие каблуки, чтобы выглядеть более привлекательно... ну, безнадежно.

— Я все еще замужем, - призналась я.

— Я заметил кольцо.

В любом случае, я чуть было не сказала, что это просто для виду. Почти.

— А что насчет тебя? Я выстрелила в ответ. - Уже остепенился? - спросил я.

Джуд поднял левую руку и помахал ею перед моим лицом. Кольца нет.

— Даже девушки нет?

Джуд фыркнул: - Я местный житель, Мэй. Где бы я, черт возьми, нашел время?

— Точно так же, как ты находишь время выслеживать своих бывших и заставлять их заговорить с тобой.

Он рассмеялся. - Ладно, думаю, я это заслужил. Извини. Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое?

— Что я хочу, так это выпить.

— От тебя и так разит пивом. И у тебя глупое выражение лица. Такое бывает, когда выпьешь два пива. Или пять.

— Ты действительно отказываешься выпить со мной?

Джуд оттолкнулся от стены. - В отеле неподалеку есть довольно крутой бар.

— Не-а, - сказала я, качая головой. - Мы не пойдем в отель.

— Я не поведу тебя в центр Диснея в таком виде. Подумай о детях.

Это рассмешило меня. Джуд ухмыльнулся, довольный собой.

— С каких это пор тебя стали волновать дети? - спросила я, потирая висок.

— С тех пор, как они стали моими пациентами.

— Это действительно странно, Джуд.

— Почему?

— Тебя что-то волнует.

Он усмехнулся: - Это несправедливо. Я всегда был способен на заботу. Я имею в виду, посмотри на себя. Ты была в полном беспорядке, когда я встретил тебя, и сейчас ты в полном беспорядке, и в обоих случаях я заботился и продолжал заботиться о тебе.

— Пошел ты, я думала, ты уже женат.

— Ты слишком замужем, чтобы пойти со мной на пляж?

— На пляж, - повторила я.

— Да. Мы могли бы съездить в Хантингтон. Как в старые добрые времена.

— Как бы мы туда добрались?

— На моей машине, - сказал он. - Знаешь, я все еще живу здесь.

— О, да. Это то, что сказал твой друг. Доктор Уэс какой-то.

— Доктор Уэстли Спенрат, - подсказал Джуд.

— Какое ужасное имя, - сказала я, скривив лицо.

Джуд рассмеялся. - Он пытался заставить нас всех называть его доктор Уэс. Детям это понравилось, но персонал предпочел бы надавать ему по яйцам. Мы начали называть его вымышленными именами. Это можно было услышать по громкой связи в больнице:

Вызывают доктора «Вафельные сандалии».

Нужен в отделении интенсивной терапии доктор «Оконная креветка».

Доктора «Вагона Шинглза» приглашают в конференц-зал номер один.

Вот такая хрень.

Удивительно, но это заставило меня хихикнуть. - Доктор... «Вафельные сандалии». Это круто.

Джуд улыбнулся и протянул руку: - Ну, что скажешь, Мэй? День на пляже?

— Я не взяла с собой купальник.

— Нам не обязательно заходить в воду.

Я покачала головой: - Я никуда с тобой не поеду, Джуд Доусон.

— Теперь я доктор.

— Неважно.

— Ты сказала, что выпьешь со мной, - заметил он.

— Я сказала, что хочу выпить. Не обязательно с тобой.

— Тогда я приглашаю. И, может быть, останешься на минутку. Так сработает?

Я притворилась, что обдумываю это. Джуд терпеливо ждал.

— Хорошо.

***

— Почему ты выглядел таким сердитым в Ресурсном центре? - спросила я, держа в руке стакан с чем-то подозрительным. Я подняла глаза, чтобы встретиться взглядом с Джудом. Он сидел напротив меня в тесной кабинке. Он привел меня в какую-то забегаловку в дерьмовой части Анахайма, в которую я бы никогда не осмелилась зайти сама.

Джуд всегда так поступал. Водил меня в сомнительные места, просто чтобы посмотреть, как я извиваюсь.

— Такая избалованная маленькая принцесса, - эти слова он повторял мне сотни раз. И сотни раз я позволяла ему изгонять из меня страх, пока я не становилась все сильнее и сильнее, и в один прекрасный день сомнительные бары и клубы перестали меня пугать.

За четыре года я, по-видимому, не забыла ничего из того, чему меня учили. Дайв-бар меня ни капельки не напугал. Как ни странно, я чувствовала себя там как дома. Мы напивались только вдвоем.

Как в старые добрые времена.

— Ты убежала, - сказал Джуд, отвечая на мой вопрос и поднося к губам стакан виски со льдом.

— Я не...

— Ты cделала это. Ты только увидела меня и побежала к чертовой двери.

Я прикусила язык. Ладно, я убежала. И что, черт возьми, с того?

— Нет, не делай этого, - сказал Джуд, делая еще глоток из своего стакана.

— Что не делать?

— Не держи свое дерьмовое мнение при себе. Ты же знаешь, что больше всего нравишься мне, когда ты ужасный человек.

Я фыркнула. - Тебе всегда нравилась моя темная сторона. Подумаешь.

— Да? Почему это?

— Потому что ты облажался, Джуд. Не так ли? Я нравлюсь тебе, когда веду себя плохо, потому что ты плохой. Ты же сам всегда говорил мне, что люди привлекают не тех, кого они хотят. Они привлекают тех, какие они есть сами.

— А я так и сказал, не так ли?

Он был таким нахальным.

Я закатила глаза: - Ты совсем не изменился. Ни на йоту, блядь.

Джуд одарил меня ослепительной улыбкой: - Это здоровое питание и постоянные тренировки для самого себя.

— В буквальном смысле я не говорила обо всем этом, - я указала на его тело, - но неважно.

— Все это, - он сделал тот же жест, - и привлекло твое внимание в первую очередь.

Мои щеки слегка порозовели: - Это неправда.

— Ты покраснела, идиотка.

— Не обзывайся.

— Пошла ты. Ты обзывала меня годами. Так что заткнись и прими это... сука.

Я рассмеялась: - Гребаный мудак.

— Я мог бы быть таким, если бы ты мне позволила. Может, пойдем в ванную?

Я скомкала салфетку и бросила ему в лицо.

— Ты отвратителен, малыш.

«Малыш». Это слово сорвалось с моих губ так естественно. Я произносила его по меньшей мере тысячу раз, но это было много лет назад. До того, как я разбила ему сердце. До того, как вышла замуж за другого. До того, как я, американка бангладешского происхождения в первом поколении, поддалась давлению властных родителей.

— Так почему ты стал педиатром? - быстро спросила я, пытаясь скрыть неловкость, возникшую между нами.

Джуд откашлялся: - Не знаю. Наверное, я просто скучал по тебе. Я взялся за это, думая, что смогу лучше понять тебя, если попробую.

У меня отвисла челюсть: - Ты выбрал специальность, чтобы лучше понять меня?

Он пожал плечами, и я увидела, как океан боли затопил его глаза.

— Ты ушла, Мэй. Что я могу сказать? Я просто пытался найти способ снова быть рядом с тобой. Педиатрия была твоим призванием. Он отвернулся, не в силах выдержать мой взгляд. Ты понимаешь, как тяжело горевать о потере того, кто еще жив?

Я сидела молча. Не в силах вымолвить ни слова.

— Такое ощущение, - он невесело усмехнулся, - что..... как будто тебя сжигают заживо, а ты, черт возьми, никак не хочешь умирать.

— Я... Мне жаль, Джуд.

Его голубые глаза сверкнули, встретившись с моими. Они были похожи на кристаллы, преломляющиеся в тысяче крошечных точек, неправдоподобно красивые даже при ужасном освещении свалки, куда он меня привел.

— Нет. Не надо жалеть. Мы изначально были в некотором роде обречены. Мы оба знали это с самого начала, не так ли?

Мои глаза защипало от слез. Я кивнула.

— Только не надо этого, - сказал он. Не плачь. Мы уже не дети.

Я фыркнула, смахивая слезы. - Взрослым позволено плакать. Подавление эмоций только усугубляет ситуацию. Я думала, ты уже должен был это усвоить.

— Мне можно плакать. Не тебе. Ты сделал свой выбор. Ты выбрал его и их.

Я нахмурилась: - Их?

— Да. Твою семью. Ты всегда выбирала их. Я был лишь сопутствующим ущербом, не так ли? Всегда предполагалось, что ты откажешься от меня. Не от них. Ни за что от них. И это круто, как бы то ни было. Это твоя семья. Тебе можно было выбирать, и ты сделала свой выбор. Ты не должна, блядь, плакать из-за этого. Мне можно.

Слеза все равно скатилась по моей щеке. Я поспешно вытерла ее.

— Звучит так, будто ты меня ненавидишь, - сказала я.

Брови Джуд сошлись на переносице: - Пытаюсь. И чертовски сильно. Я ненавижу то, что ты со мной сделала.

Мне пришлось вытереть еще больше слез со щек.

— Но я также люблю тебя, - сказал он, глядя мне прямо в глаза. - Когда я увидел тебя в другом конце комнаты, ты стояла ко мне спиной. Каждой клеточкой своего тела я надеялся, что это ты.

Я попыталась проглотить комок в горле, но он не поддавался.

— Нет, ты меня не любишь, - сказала я.

— Ты, блядь, не имеешь права так говорить, - горячо возразил Джуд. - Не тебе решать, что я, блядь, чувствую. Я люблю тебя так же сильно, как и ненавижу. Хочешь знать, почему? Потому что через день или два ты снова сядешь в самолет и отправишься к своему мужу. А я? Я буду здесь, буду любить тебя каждую секунду каждого дня, а тебя здесь не будет.

Я зажала рот рукой. Крик, который готов был вырваться наружу, был душераздирающим и мучительным. Я не позволяла себе испытывать подобные чувства долгое-долгое время. Я аккуратно сложила Джуда в коробку и отодвинула его куда-то далеко-далеко в глубине своего сознания.

Но я не могла этого делать в то же время, как он сам сидел прямо передо мной.

Он был настоящим. Он был близко. Ему было больно.

И он все еще был моим.

— О, черт, Джуд, - сказала я, закрывая лицо руками. Рыдания прорвались сквозь меня, сотрясая все мое тело, словно это было чертово землетрясение. Я тряслась и рыдала, закрыв лицо руками, когда эмоции хлынули из самых глубоких уголков моего сознания, вырываясь из моей аккуратной коробки с Джудом и заставляя меня взглянуть правде в глаза. Осознать, что я натворила.

— Мэй.

— Мне... мне очень жаль, - с трудом выдавила я. Я едва могла дышать. Все, что я могла, это плакать.

Я причинила ему боль. Я причинила ему чертовски сильную боль.

— Мэй. Посмотри на меня.

Я не могла поднять глаз.

Раздался скрип, когда Джуд наклонился вперед и обхватил мои кисти, отрывая от моего лица. Я посмотрела на него, мое заплаканное лицо, вероятно, доставляло ему какое-то нездоровое удовлетворение в глубине души.

— Значит, тебе не все равно, - тихо сказал он.

Я невесело усмехнулась: - Конечно, мне не все равно, Джуд. Конечно, мне, черт возьми, плохо.

— Если ты так говоришь, Мэй.

— Зачем ты подошел ко мне? Зачем тебе понадобилось снова лезть в мою жизнь? – спросила я. - Почему ты просто не можешь оставить меня в покое?

— Потому что я, блядь, люблю тебя, вот почему.

Он тоже плакал. Большой, сильный, самоуверенный доктор Джуд Доусон сидел напротив меня, и по его лицу текли слезы.

Это, блядь, сломало меня.

Я схватила горсть салфеток из раздатчика на столе и протянула ему. Он взял салфетки и скомкал их в кулаке.

— Они для вытирания глаз, - сказала я.

— Это дерьмо? Она даже не подходит для подтирания моей задницы. Дерьмо с сухой наждачной бумагой.

Я рассмеялась - и я действительно смеялась. Упала вперед, схватившись за живот, когда почувствовала всю силу этого дурацкого комментария, который только Джуд мог вызывать у меня.

— Господи Иисусе, - сказал Джуд, хихикая. - Кто, черт возьми, позволил тебе иметь медицинскую степень с таким дурацким смехом?

— Что... - я попыталась перевести дыхание. - Какое отношение мой смех имеет к моей медицинской степени, придурок?

— Ты, похоже, не в себе, детка, - сказал он.

— Да пошел ты, - я все еще смеялась.

Я давно так не смеялся... годы. Четыре года, если посчитать.

Джуд протянул руку, поднял мое пиво и сунул его мне в руку.

— Выпей, Красти (клоун Красти, англ. Krusty the Clown, - персонаж мультсериала «Симпсоны»).

— Красти?

— Да, - сказал он, помогая мне обхватить стакан пальцами. Как гребаный клоун. Потому что ты такая и есть, гребаный клоун.

Я фыркнула: - Это два совершенно разных персонажа.

— Только не в твоем случае. Пей до дна.

ЛИСЬЯ НОРА РАЗБИТЫХ ГРЕЗ

Мы расположились в кабинке, как солдаты в окопе. Земля вокруг нас вращалась, а время мчалось вперед, но мы с Джудом были там, погруженные в чувства, которым было четыре года. Мы вели войну с нашими сердцами, сражаясь с одним и тем же врагом, и все же были обречены на поражение.

Ничего не могло получиться в этот день. Или вечер. Или в любое другое время суток.

— Что случилось с глупой собакой твоего брата? - спросил Джуд, наклоняясь вперед. В баре не было окон, поэтому невозможно было сказать, сколько времени уже прошло. Никто из нас не смотрел на часы. Я была уверена, что никому из нас не было до этого дела.

— Макс?

— Да. Гребаный тупой Макс.

Я рассмеялась: - С ним все в порядке. Стареет. Хотя по-прежнему туп, как пень.

— А как же Сохейл? Как он?

— У моего брата в последнее время бывает два настроения: усталое и еще более утомленное.

— Почему? Я думал, ему повезло с этой тепленькой работой в правительстве.

— Да, но сейчас у него есть ребенок. Римша. Ей семь недель.

— Разве ему не двенадцать? Кто позволил Сохейлу остепениться? Только не говори мне, что у него внебрачный ребенок.

— Ему двадцать пять, - сказала я, поднимая руку, чтобы попросить бармена налить еще. Он женился на очень милой цыпочке, с которой познакомился в мечети около двух лет назад. Яра ее зовут.

Джуд выскользнул из-за столика, чтобы забрать наши напитки.

— Это могли быть мы, - сказал он, прежде чем уйти.

Мое сердце сжалось. Это было больно. Это было чертовски больно.

Потому что он был прав. Это действительно могли быть мы.

Это должны были быть мы.

Мы могли бы купить приличный дом на наши жалкие гроши. Может быть, у нас был бы ребенок, или два, или три. Джуд никогда не уточнял, просто сказал, что было бы неплохо, если бы я перестала принимать таблетки и оставила все как есть на пару лет. Мы бы не были чужими в одном доме. Мы бы находили время друг для друга. Джуд водил бы меня в бесконечные забегаловки, и мы бы танцевали с виски в жилах. Он бы опустил меня в танце, как делал всегда, так низко, что мои волосы коснулись бы грязного пола. И я бы замолотила кулаками по его груди, как делала всегда, и он заставил бы меня забыться поцелуем с виски. А потом мы бы пошли домой и занимались любовью, пока не взойдет солнце с виски.

Мое сердце разбилось. Раскололось. Разлетелось.

Так много всего, что должно было случиться, но чего никогда уже не случится.

Джуд вернулся и поставил передо мной стакан виски с содовой. Мне потребовалось все мое мужество, чтобы не разрыдаться.

— Ты в порядке? - спросил он, усаживаясь на стул напротив меня.

— Нет, - ответила я. И не думаю, что когда-нибудь буду.

— Ты такая драматичная, Мэй. Приди в себя. Жизнь прекрасна. Живи ею.

Я стрельнула в него взглядом: - Что, черт возьми, ты об этом знаешь, сопливый ублюдок? Ты, наверное, идешь домой и плачешь после каждой смены.

Джуд рассмеялся: - Ну, ты не совсем неправа. Я плачу всю дорогу домой. Потом я плачу в душе. А потом я плачу в постели.

— В позе эмбриона?

— Да.

Я выдавила улыбку: -Ты такой тупой, Джуд.

— Это то, что ты продолжаешь мне говорить.

— Когда же ты наконец начнешь мне верить?

— Когда ты перестанешь быть такой плаксой и возьмешь себя в руки. У тебя практически нет доверия.

Я взяла свой бокал с виски и сделала глоток. Я уже и забыла, как сильно любила его. Я не пила его уже много лет. С тех пор не пила... Хорошо. Ни разу с тех пор, как я в последний раз гуляла с Джудом, в ночь перед моей церемонией бракосочетания. Это было первое из многих свадебных торжеств.

Джуд действительно был рядом до самого конца. Пока мне больше нечего было ему дать. Пока мне не пришлось вернуться домой к родителям, а затем выйти замуж за совершенно незнакомого человека.

Он не пришел на мою свадьбу. Это было бы слишком тяжело для нас обоих.

Но кто-то сказал мне, что через дорогу от мечети был припаркован какой-то высокий, покрытый татуировками белый парень со своим мотоциклом, в руке у него был запасной шлем, и он просто стоял там.

До самого конца.

ДОМОЙ

— Мне нужно выйти покурить.

Я старалась не выглядеть слишком расстроенной. - Все еще?

— Что? - спросил он. Мне ни хрена не позволено для себя?

— А тебе позволено. Я просто хотела бы, чтобы ты выбрал что-нибудь, что не будет пытаться тебя убить.

— Я открою тебе маленький секрет, - сказал он, наклоняясь вперед. - С сигаретами или без них, ты все равно умрешь.

— Рак легких - это не повод для смеха, Джуд.

— Кто, черт возьми, говорит о раке легких? - спросил он, выскальзывая из кабинки. – Иисус гребаный Христос, Мэй. Остынь. Расслабься. Поживи немного.

Я указала на бокал, стоящий передо мной. Это был уже четвертый бокал за вечер.

— Понял, - сказал он. Я скоро.

— Подожди, - сказала я, хватаясь за край стола и вытаскивая себя из кабинки. Я немного покачнулась на ногах. Джуд положил руку мне на плечо и поддержал меня.

— Спасибо, - сказала я, глядя на него снизу вверх.

— Тебе помочь дойти до туалета?

Я покачала головой: - Возьми меня на свой небольшой перекур.

— А как насчет рака легких, а? А как насчет этого?

— Заткнись на хрен и иди.

Джуд вывел меня из бара, что-то бормоча себе под нос. Я не обращала на него внимания, вместо этого сосредоточившись на окружении в баре. Та часть Анахайма, куда он меня привез, была... уродливый. Отсталой. Жуткой. Мерцающие уличные фонари поблизости не улучшали атмосферу.

Мы отошли на добрых двадцать футов от входа в бар, решив задержаться на парковке, пока Джуд принимал свою дозу никотина. Он почти сразу же закурил, издав гортанный стон, от которого у меня свело живот. Я не слышала этих звуков много лет, но я знала их очень хорошо. Это были звуки, которые он издавал, когда испытывал удовольствие.

Смутные, похожие на сон воспоминания заполнили мой мозг. Джуд срывал с меня одежду, его губы касались всего моего тела, оставляя на моей коже горящий след от его поцелуев. Мы шарили в темноте, сбрасывая обувь, дергая за волосы, покусывая и покрывая поцелуями тела друг друга. Иногда на диване, обычно на кровати. Иногда на полу или у стены.

Звуки, которые он издавал. Черт, они звучат у меня в голове даже сейчас, даже спустя столько гребаных лет. Сладкие, как мелодия. И грубые, как мед на речных камнях.

— Что происходит в твоей маленькой ебанутой головке?

— Хм? Я моргнула и обнаружила, что Джуд пристально смотрит на меня.

— Ты где-то в другом месте.

— Я переживаю старые воспоминания.

— Воспоминания о чем? - спросил он, глубоко затягиваясь сигаретой.

— О нас... Я ни за что не хотела причинить тебе боль, ты же знаешь.

Он сухо рассмеялся: - Как будто тебе когда-нибудь было не все равно.

У меня сдавило грудь: - Это нечестно. Конечно, мне было не все равно.

Еще один невеселый смешок. - Это все равно не помешало тебе причинить мне боль.

Я вздохнула. - Я... я сожалею, Джуд. Хорошо? Мне правда жаль.

— Как будто ты это серьезно.

Я подавила желание закатить глаза. - Как я могу тебе это доказать?

Он посмотрел на меня сверху вниз и сделал паузу, словно обдумывая мои слова.

— Что я должна сделать, чтобы доказать тебе, что я сожалею? – спросила я. - Скажи мне, и я сделаю это, ладно?

Он прищурился, как делал всякий раз, когда был готов либо уличить меня в блефе, либо испортить мне этот гребаный вечер. Или и то, и другое.

— Поцелуй меня.

Да, определенно и то, и другое.

— Я замужем, - напомнила я ему.

— Ты все равно будешь замужем. Разрешение на брак не аннулируется само по себе, если ты поцелуешь своего бывшего.

— Какого хрена ты вообще хочешь, чтобы я тебя целовала? Разве ты, блядь, не ненавидишь меня сейчас?

Он бросил сигарету на землю и раздавил окурок ботинком, прежде чем подойти ко мне.

— Джуд...

— Заткнись, - сказал он, взяв мое лицо в ладони. Он наклонился и прижался своим лбом к моему. Я чувствовала застоявшийся запах табака и виски в его дыхании. Я знала этот запах, пробовала его сотни, если не тысячи раз.

Полная решимости не отступать, я снова посмотрела на него.

— Поцелуй меня, - повторил он.

Мои глаза вспыхнули гневом: - Почему?

— Хоть раз в жизни, ты бы, блядь, можешь поставить меня на первое место? К черту всех остальных.

Я сморгнула внезапно навернувшиеся слезы: - Поцелуй не исцелит наши сердца, Джуд.

— Ну, это уж точно не сделает их еще хуже. Поцелуй меня, черт возьми.

Годы спустя я буду вспоминать этот момент. О выборе, который стоял тогда передо мной, и о том, как трудно было бы положить руки ему на грудь и оттолкнуть его.

По крайней мере, это то, что я должна была сделать.

Я должна была оттолкнуть его. Должна была сказать ему, что он перешел все границы. Надо было уйти.

Но дело в том, что вместо этого я поцеловала его.

— О, черт, - прошипел он, его руки скользнули в мои волосы, сжимая их, когда я прижалась губами к его губам, пробуя его на вкус, пробуя все чертовы ароматы Джуда Доусона и боли, которую он нес. На вкус он был как горе. Как сердечная боль. Как страдание, и мука, и нищета, и агония, так много чертовой агонии, переполняющей меня, в которой я тонула.

Я не знаю, кто заплакал первым. Может быть, это был он. Может быть, это была я.

Его слезы были такими же на вкус, как и мои. Трудно было заметить разницу. Его печаль была такой же на вкус, как и моя.

Наши губы были твердыми и в то же время податливыми, дыхание горячим, ожог от алкоголя передавался как жар и пламя. Я целовала его так, словно нуждалась в его дыхании, а он целовал меня так, словно уже умер, круша свои стены, позволяя кирпичам трескаться и крошиться.

И внезапно он стал моим Джудом.

Моей любовью. Моей душой. Моим все.

Привычное чувство вернулось в движениях наших губ, в том, как мы страстно желали друг друга, целуясь на той дурацкой холодной парковке, когда время остановилось. Мы завершали последние четыре года этим поцелуем, испытывая боль, но также и радость. Мое сердце пропускало удар за ударом, как это бывало всегда, когда он показывал мне своими руками, ртом и своим чертовски красивым телом, как сильно он меня хочет.

Заносчивая. Всезнайка. Скучная, мозговитая, придурковатая Майра Кхан.

Он хотел этого. Он хотел меня.

Но я больше не принадлежала ему. Это было совсем не похоже на старые времена. Слишком многое изменилось.

— Прекрати, - сказала я, положив руки ему на грудь. Я мягко отстранилась.

— Ух ты, только посмотрите на нее, - сказал он.

— Что?

— Ты все еще замужем.

Я закатила глаза: - Ты получил свой поцелуй. Теперь доволен?

— Я никогда не буду счастлив от простого поцелуя.

— Ну, это все, что ты получаешь.

— Я знаю.

Джуд полез в карман за пачкой сигарет. Когда он достал сигарету и снова закурил, я посмотрела на часы. Было десять часов вечера. Рестораны либо закрывались, либо уже были закрыты, и это не было для меня хорошей новостью, потому что я чувствовала сильный голод.

— В квартале отсюда есть круглосуточный "Уолмарт", до которого мы можем дойти пешком, - сказала Джуд, очевидно, все еще хорошо знакомый с выражением моего лица. - Если, конечно, ты проголодалась.

Мои щеки запылали: - Я ничего не ела с утра.

— Пойдем, - сказал он, закидывая руку мне на плечо. Пойдем пешком.

Ни один из нас не был в состоянии вести машину. Мы медленно, вяло брели по улице, освещенной мерцающими фонарями. Всего несколько дней назад я купалась в роскоши в великолепной нью-йоркской квартире, за которую заплатил мой блестящий, богатый муж, а теперь я была здесь с Джудом, прогуливаясь по малоизвестной улице, где вероятность быть убитым или ограбленным, вероятно, была чертовски высока.

Почему здесь, с Джудом, я чувствовала себя в большей безопасности, чем когда-либо дома?

Я знала ответ на этот вопрос, даже если мне не хотелось в этом признаваться. Эта квартира никогда не была моим домом. Даже после того, как Самир позволил мне обставить ее так, как мне заблагорассудится. Даже после того, как он отдал мне свою спальню. Даже прожив там целых четыре года, я все еще чувствовала себя не в своей тарелке.

Потому это не место не было домом. Дом был с Джудом.

МЕРЦАЮЩИЕ УЛИЧНЫЕ ФОНАРИ.

За годы, прошедшие с тех пор, как я рассталась с Джудом, я сменила тысячу масок. Сказала тысячу раз ложь. Совершила тысячу ошибок.

И все это для того, чтобы скрыть свое истинное лицо.

Когда Джуд был рядом, маски спали, и оставалась только я, настоящая я. Майра, которая все еще умела смеяться. Майра, которая не притворялась, что держит себя в руках. Та Майра, чье сердце не разбилось на миллион маленьких осколков.

— Когда ты в последний раз ела Твинки (англ. Twinkies — американский кекс-закуска)? - спросил Джуд, и я рассмеялась, потому что это было правдой. Ни фальшивого смешка, ни принужденного хихиканья - ничего похожего на тот "смех", который я изображала последние четыре года. Этот смех был настоящим, потому что с Джудом ничто не могло быть фальшивым.

Я не мог ему солгать. Он знал меня. Он понимал меня лучше, чем, вероятно, понимал самого себя. Он знал, как я работаю, знал, что движет мной, точно знал, как заставить меня смеяться, плакать, кричать и просто... трахаться... быть живой.

Даже сейчас. Даже по прошествии стольких лет.

— Давным-давно, - призналась я. Твинки звучит чертовски аппетитно прямо сейчас.

— Да, черт возьми, так и есть, - сказал Джуд, слегка сжав мои плечи.

Уличные фонари продолжали мигать, и нам стало еще страшнее, когда мы прошли под ними. По улице со свистом пролетали машины, обдувая нашу одежду. Вечер был на удивление холодным, а не таким теплым, как я помнила, когда я проводила идеальные летние ночи в Калифорнийском университете.

Джуд курил свою сигарету, пока мы шли. Запах витал в густом холодном воздухе, смешиваясь с его теплым дыханием. Воспоминания нахлынули на меня. Эти чертовы сигареты. Одна после урока. Одна после ужина. Всегда, по крайней мере, один или два раза после того, как он трахал меня до бесчувствия в своей темной квартире.

Я вспоминала подробности. Я никак не могла отделаться от них.

Его рука обхватила мою шею, сжимая достаточно сильно, чтобы у меня перехватило дыхание, я жадно тянулась к нему, как маленькая грязная сучка во время течки.

- Моя прелестная маленькая принцесса, - говорил он. - Так чертовски хорошо. Ты так хорошо ко мне относишься. Вот и все.

Я начинала таять от его похвалы. Плавиться.

- Ты так близко. Я чувствую тебя, малыш. Ты такая чертовски тугая. Черт.

Звуки, которые мы издавали, были чертовски отвратительными. Звуки отдавались эхом в его комнате, луна светила в окно, и на темном небе едва можно было разглядеть одну-две звезды. Не то чтобы это имело значение. Джуд всегда заставлял меня кончать так сильно, что у меня перед глазами взрывались звезды.

Мы кончали вместе. Всегда было приятно, когда это случалось, потому что мы могли лежать на его кровати, покрытые потом, тяжело дыша, когда Джуд тянулся за своей сигаретой. Он прикуривал, и это был единственное место, когда я курила. Мы делились сигаретой, передавая ее друг другу, как косяк, но мы ни за что не стали бы рисковать своей карьерой из-за марихуаны, поэтому мы ограничивались табаком.

Воспоминание исчезло. Пронизывающий холод заставил меня прижаться к Джуду, чтобы согреться.

— Тебе холодно? он спросил.

Не говоря больше ни слова, я выхватила сигарету из его пальцев и сделала огромную затяжку, едва не закашлявшись от внезапного ядовитого облака дыма, попавшего в мои легкие. Никотин был великолепен. Он пронесся по моим венам, прямо в голову, проясняя все мои мысли. У меня закружилась голова.

— Эй, притормози, - сказал Джуд, поддерживая меня. - У меня еще много в пачке. У сигареты не вырастут ноги и она не убежит.

Представив это, я поперхнулась - и рассмеялась.

— Опять ты со своим дурацким смехом, - сказал Джуд, покачивая головой и ухмыляясь.

— Что не так с моим смехом?

— Я уже говорил тебе. Это выглядит глупо, Мэй.

— Да пошел ты.

Конечно, в этот самый момент мы проходили мимо мотеля. Джуд указал на него, и я шлепнула его по руке.

— Нет, - сказала я. - Ни в коем случае.

— Хорошо, - сказал Джуд. Сначала я должен тебя накормить. Я помню, как это работает.

— Хорошая попытка, но нет.

Впереди я увидела круглосуточный магазин "Уолмарт". Парковка была заполнена на четверть. Какого хрена люди ходили по магазинам в десять часов вечера?

Может быть, у каждого человека в этом магазине был свой собственный Джуд. Может быть, они переживали старые, болезненные воспоминания. Может быть, просто, может быть, мы были не единственными, кто ходит с разбитым сердцем.

— Верни мне сигарету, - сказал Джуд.

— Нет. Зажги еще.

Он зажег, и огонек осветил его красивое лицо. Его поразительные голубые глаза встретились с моими, полные удивления и боли. Мне пришлось отвести взгляд.

Я смотрела перед собой, курила сигарету и отчаянно пыталась забыть, каково это было - лежать под ним, раздвинув ноги, чувствуя, как его толстый член доводит меня до оргазма. Мы лежали в темноте. Курили вместе. Шептали "Я люблю тебя", и только луна была нашим свидетелем.

— Мэй? - позвал он.

— Хм?

Я моргнула и подняла глаза. Джуд не сводил с меня глаз.

— Спасибо.

— За что?

— За сегодняшний вечер, я полагаю. Я не осознавал, как сильно мне нужно было успокоиться, пока мы не начали разговаривать. Спасибо, что не сбежала.

Закрытие. Верно. Вот что это было.

— Конечно, - сказала я, хотя это и казалось неправильным.

ЗАПОЛНЯЯ ПРОБЕЛЫ

— Я думаю о целом пакете "Твинки", - сказал Джуд, беря тележку. Холодный ветер дул в магазин, проникая вслед за нами через двери. Я обхватила себя руками и последовала за Джудом внутрь, слушая его болтовню о том, что он ест именно ту дрянь, которую мы советовали избегать нашим пациентам.

— Ты все еще любишь горячие чипсы "Читос"?" он спросил.

— Хм?

Джуд повернулся и посмотрел на меня. - Земля вызывает Майру Хан.

— Что? Я слышала тебя. Я больше не люблю горячие чипсы "Читос".

Он закатил глаза: - Ты такая чертова лгунья.

Я пошатнулась, чувствуя, как в жилах бурлит алкоголь, и, взяв у него тележку, покатила ее мимо прилавка с нездоровой едой, к которому он нас привел. Он мог бы выбрать еду сам. Мне нужно было, чтобы тележка стояла ровно, поэтому я решила пройтись по магазину и избавиться от алкоголя в своем организме.

— Я пошел за своими "Твинки", - сказал он, отступая назад и исчезая в проходе. Я продолжала идти по магазину, налегая на тележку.

Воспоминания проносились у меня в голове. Джуд затащил меня в продуктовый магазин в разгар учебной сессии, накупил вредной еды и мы ели, забыв о книгах, пока у нас не заболели животы. Просыпаюсь с головной болью, часами зубрю перед экзаменом, рыдаю над учебником и заявляю своему невозмутимому парню, что провалюсь. Джуд успокаивает меня, напоминая, что я достаточно сильная, достаточно умная, достаточно гениальная.

— Ты можешь это сделать, детка. Посмотри на себя. Самый большой ботаник в нашем классе. Если кто и может справиться с этим, так это ты.

Хлюпанье носом, - Действительно?

— Стал бы я когда-нибудь лгать тебе?

Мы оба рассмеялись, потому что ответом всегда было "Да". Джуд, черт его подери, постоянно врал.

Я бродила по магазину, переходя от прохода к проходу и незаметно просматривая товары. Когда это Walmart начал закупать такие красивые вещи? Когда я была маленькой, это всегда было место, где можно было купить дешевые вещи. Теперь дешевые вещи действительно выглядели... Что ж, неплохо.

Зайдя в отдел товаров для дома, я присмотрела несколько мягких подушек, которые на ощупь оказались совсем не такими мягкими, какими казались. Это была только поверхностная красота. Фигурный.

— Доктор Майра Кхан, - внезапно затрещала система громкой связи. - Доктор Майра Кхан, ваш ребенок во второй кассе.

Ваш ребенок.

Я сдержала смех и направилась к выходу из магазина. У второй кассы стоял Джуд с пластиковым пакетом вкусностей в одной руке и недоеденным Твинки в другой.

— А вот и она, - сказал он женщине за кассой. Она посмотрела на меня и рассмеялась.

— Удачи тебе с ним, - сказала она мне.

Пять минут спустя мы уже сидели за столиком в ресторанном отделе Subway в Walmart. Джуд опустошил свой пакет, в котором лежали твинки, горячие чипсы "Читос", нежная сальса и чипсы "тортилья", пара десертов "Маунтин Роу" и горсть конфет.

— Раньше в каждом "Уолмарте" был свой "Макдоналдс", помнишь? - сказал Джуд, макая чипсы из тортильи прямо в банку с сальсой. Может быть, они не продлили свой контракт или что-то в этом роде.

Я вспомнила обжигающе горячий картофель фри. Макаю их в острый сливочный соус. Джуд медленно обсасывает мои пальцы, не сводя с меня глаз.

— Черт, я скучаю по картошке фри, - сказал Джуд. Возможно, он подумал о том же.

Мои щеки вспыхнули: - Я скучаю по Макфлури.

Джуд взглянул на меня, и его глаза потемнели: - Ты скучаешь по тому времени, когда я облизывал твои пальчики дочиста?

Мои щеки вспыхнули еще сильнее: - Я... нет.

— Ага. Он ухмыльнулся и огляделся по сторонам. Метро, должно быть, закрылось несколько часов назад. Свет в ресторане, где мы сидели, был выключен, но в "Уолмарте", расположенном за метро, все еще было оживленно, несмотря на вечер буднего дня. Звуки шагов по полу, звон кассовых аппаратов, болтовня кассирш... все это было знакомо. Жизнь, которой мы когда-то жили.

Но это было давно. Теперь все, что осталось, - это мое израненное, опустошенное сердце и все эмоции, которые только Джуд мог заставить меня испытывать. Они выплескивались на поверхность: счастье, гнев, сожаление, похоть и желание, а также голод, от которого у меня сводило живот.

Я съела Твинки. Съела половину упаковки горячих чипсов "Читос", которые я все еще любила. Выпила немного "Маунтин Дью".

Но голод остался.

Джуд рассказывал мне все. О своих друзьях, таких как доктор Уэс, как там его. О квартире на бульваре Стейт-Колледж, которую он называл своим домом. О свечном бизнесе его матери, который она открыла в своем гараже шесть месяцев назад, и о множестве свечей, которые он покупал у нее анонимно, чтобы просто раздавать всем, кто их брал. И, не вдаваясь в подробности, которые могли бы нарушить правила HIPAA (Health Insurance Portability and Accountability Act — Акт о мобильности и подотчётности медицинского страхования 1996 года), он рассказал мне о своих пациентах. Их тихом хихиканье, шалостях, которые они устраивали друг другу, когда он ускользал во время своего обеденного перерыва, чтобы посидеть и поговорить с детьми, чьи родители слишком много работали, чтобы навестить их.

Чем больше он говорил, тем больше у меня сжималось сердце. В течение четырех лет у меня в голове были сплошные пробелы. Я так и не узнала, где Джуд учился и в итоге прошел ординатуру. Я даже не знала, какую специальность он выбрал. Я не знала, куда завела его жизнь. Я думала о его маме, Джулс. Единственный член семьи, который у него был, не считая двоюродного брата со стороны его покойного отца, который появлялся раз в несколько лет, чтобы попросить денег.

Джуд заполнил пробелы. Его работа. Торговля свечами. Новая квартира. Крошечные пациенты. Его жизнь казалась наполненной.

Я же другое дело. Я была соткана из ошибок.

Я была связана воедино, одно неверное движение следовало за другим, пока я не оказалась здесь, почти тридцатилетней, не имея ничего, кроме аттестата зрелости, бесконечных бессонных ночей и неудачного брака в качестве доказательства.

Ординатура прошла как в тумане, тридцатичасовые дежурства накапливались, одна ночь плавно переходила в другую. Посреди ночи у меня вдруг звонил пейджер. Пронизывающий холод нью-йоркской зимы пробирал меня до костей, когда я сбегала вниз на лифте, на ходу натягивая перчатки и шапку и выскакивала на улицу, чтобы поймать ближайшее такси.

Визиты моих родителей на праздник Курбан-Байрам, их улыбающиеся лица, они так были рады видеть, что я живу в такой милой квартире с таким идеальным мужем.

Если бы только они знали. Если бы только кто-нибудь знал.

Но это был мой секрет, который я должна была хранить, потому что, в конце концов, именно я совершила ошибку, выйдя замуж за Самира. Наверное, я бы смогла бы это сделать. Я решила сделать своих родителей счастливыми. Вся моя жизнь была чередой попыток заставить их гордиться мной.

Я ставила себя на последнее место.

-. ..и на работе ее называют Леди-дракон, - между тем говорил Джуд. - Не буду врать, она меня немного пугает.

Я моргнула: - Подожди, кто?

Джуд стрельнул в меня взглядом: - Ты даже не слушаешь.

Я одарила его робкой улыбкой: - Прости. Мои мысли просто блуждали.

— И на чем они зациклились?

— Наверное, на наших жизнях. И на том, насколько они разные.

Джуд пожала плечами: - Это то, что мы сами выбираем для себя, не так ли?

Это, безусловно, было правдой.

— Ты счастлив? – спросила я его.

Джуд на мгновение замолчал: - Я не уверен, что когда-нибудь буду счастлив. Последние пару лет были тяжелыми, понимаешь? Но я не возражал. Мне даже понравилась эта боль.

Я нахмурилась: - Почему, черт возьми, тебе нравится эта боль? Я, бы этого не хотела.

— Боль от потери тебя... это все, что у меня осталось. Это была моя последняя связь с тобой.

Эти разговоры выводили меня из себя.

— Джуд, я...

— Избавь меня от извинений, Мэй. Я не ищу их. Все в порядке.

Я закрыла рот. Все, что я могла делать, это сидеть и смотреть на него, на то, как несправедливо, что он совсем не изменился - в каждой улыбке, в каждом смехе, в каждой слезинке... все так же. Мне казалось, что я постарела, по меньшей мере, на десять лет. Несколько седых волосков, которые я заметила, вкупе с морщинами, появившимися из-за того, что я слишком часто хмурилась, были доказательством того, что время стремительно бежит вперед.

С Джудом я снова стала собой. Юной, восторженной студенткой-медиком, которую нужно было научить тому, что значит быть беззаботной. Девочкой, которая раскрашивала свои конспекты и всегда первой поднимала руку на уроке. Девушкой, которая не теряла девственности до тех пор, пока какой-то нахал не подсел к ней на втором курсе фармакологии и не предложил пиццу и секс в обмен на копию ее конспекта.

В ту первую ночь у нас с ним не было секса. Мы даже пиццу не ели.

- Думаешь, ты забавный, да? - Сказала я тогда, когда он припарковал свой мотоцикл перед рестораном и пивоварней Би Джей'с. Я сидела позади него, все еще крепко обхватывая его за талию. Я никогда раньше не ездила на мотоцикле.

- О чем ты говоришь? У них отличные роллы с авокадо.

Я слышала ухмылку в его голосе.

- Ну, я надеюсь, ты не думаешь, что получишь от меня минет только потому, что привел меня в "Би Джей"", - сказала я, слегка дрожа, когда он повернулся, чтобы помочь снять шлем с моей головы. Он был таким чертовски красивым. Даже отвратительно горячим.

- Ты хорошо себя чувствуешь? - спросил он, прижимая тыльную сторону ладони к моему лбу. Ты выглядишь так, будто горишь, но это не так.

Я краснею, идиот.

Мы зашли внутрь и заказали роллы с авокадо, а затем, наверное, в четвертый раз за всю свою сознательную жизнь, я получила алкогольный напиток. Выбор пива в BJ's был слишком впечатляющим, чтобы от него отказаться.

Мне потребовалось три кружки пива, чтобы высказать то, о чем, вероятно, думали все в ресторане.

- Ты очень, очень привлекательный.

Джуд рассмеялся: Кто, я?

Я помню, как закатила глаза и почувствовала легкое головокружение.

- Не делай вид, что ты не знаешь этого.

Джуд провел рукой по волосам, зачесывая золотистые пряди назад.

- А что, если прямо сейчас? - спросил он, ухмыляясь.

Я застонала. - Ух. Да. Очень жарко.

Джуд похлопал меня по ноге. - Ты так думаешь?

Я оттолкнула его ногу. - Угу.

Он обхватил мою ступню своей и дернул, придвигая мой стул ближе к столу. Я тихонько вскрикнула от удивления, вызвав красивый, сердечный смех Джуда.

- Никто мне не поверит, - пробормотала я, делая еще глоток пива.

- Поверить во что?

- В то, что ты пригласил меня на ужин.

- Почему это?

Я приподняла бровь: - Ты что, не понимаешь, чувак? Ты как... ты как солнце. А я? Я же... Я похожа на катастрофу.

Джуд рассмеялся: -Ты не катастрофа. Ты похожа на грозу, Майра. Ты полна энергии. Ты поражаешь людей, как молния, своей чертовски самоуверенностью. Честно говоря, ты немного пугаешь. Но мне это нравится.

- Грозы - это катастрофа, - заметила я.

- Это зависит от точки зрения. Будешь ли ты грозой или будешь тем, кого буря уничтожит?

Воспоминания улетучились. Мы не сидели в полутемном "Би Джейз" с бокалами крафтового пива. Мы были на много лет старше, сидели в метро, в "Уолмарте", ели вредную пищу и испытывали эмоции, так много чертовски острых эмоций.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала, Джуд? – спросила я. - Если я не могу извиниться, чего же ты хочешь от меня?

— Ничего, - сказал он. Я предпочту твое счастье своему, Мэй. Каждый раз.

Я хлопнула ладонью по столу, удивив нас обоих.

— Я несчастлива, - процедила я сквозь стиснутые зубы.

Джуд откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди: - Разве?

— Конечно, я, черт возьми, несчастлива.

Его губы дрогнули, как будто он собирался что-то сказать, но в последнюю секунду остановился.

— Что? – сказала я.

— Ты на горе Синай. Это была твоя мечта.

Нет, Джуд, я бы сказала, мечта обоих, хотела сказать я.

— Ординатура никого не делает счастливым, - сказала я вместо этого.

— Однако, ты ее закончила. Все кончено. Теперь у тебя даже есть сертификат. Ты педиатр. Как ты всегда и хотела.

Как и хотели мои родители.

— Наверное, - это было все, что я смогла сказать.

На мгновение воцарилась тишина.

— Давай убежим вместе...

Мои глаза вспыхнули, когда я встретилась взглядом с Джудом: - Что?

— Убежим со мной, - повторил он.

Я склонила голову набок, немного удивленная.

— Куда бы мы пошли?

— Желательно, туда, где я смогу закончить ординатуру.

— Может быть, в Сент-Джуд, - предложила я.

— О, ха-ха, - саркастически сказал Джуд. - Как будто я не слышал этого миллион раз.

— Извини, - сказала я, совершенно не имея это в виду.

— Ты бы могла содержать нас, пока я не закончу ординатуру, - сказал он. - Мы могли бы купить небольшой домик, как всегда планировали. Остепениться и сыграть свадьбу. Завести пару детей.

У меня защемило в груди: -Сначала мне придется развестись.

— Оставь ему все, - сказал Джуд. - Мы начнем все сначала. Только мы вдвоем.

У меня на мгновение отвисла челюсть. Это не должно было быть серьезным, но что-то в тоне Джуда подсказало мне, что он не шутит.

— С таким же успехом я могла бы подписать свидетельство о смерти собственного отца. Развод в семье? Это убило бы его.

На Джуда это, похоже, не произвело впечатления: - Когда вы начнете жить для себя, доктор Майра Кхан? Или вас больше так не зовут? Миссис Майра Как-ее-там.

— Я все еще гребаный доктор, - огрызнулся я. - И я не меняла свое имя. Слишком много хлопот. Моему мужу все равно.

— Мне было бы не все равно, - тихо сказал Джуд.

— Ну, ты же не он, не так ли?

— Хотел бы я, чтобы это было так.

Снова тишина. Она разлилась между нами, пока между нами не образовались реки и океаны пространства, наполненные тишиной и еще большим безмолвием. Ревущая, бурлящая волна за волной абсолютной тишины. Прошло две минуты, может быть, пять. Я не уверена.

— Мне нужно идти, - сказала я. - Я доберусь до отеля на такси.

Я поднялась на ноги.

— И это все? – Джуд выплюнул.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала, Джуд? Чтобы я сказала: О, да, я приму твое дурацкое предложение сбежать вместе на закат? Что, конечно, к черту моих родителей и все, ради чего они когда-либо работали, чтобы привести меня туда, где я нахожусь сегодня?

Джуд выпрямился во весь рост, отбрасывая на меня тень.

— Когда ты наконец начнешь жить ради себя? - повторил он. Когда все остальные наконец умрут?

Я протиснулась мимо него.

— Мэй, перестань. Я не...

— Было приятно снова увидеть тебя, Джуд. Удачной жизни.

Я повернулась и направилась прямиком в женский туалет, где забилась в кабинку, чтобы отгородиться от Джуда и всех болезненных воспоминаний, которые я прятала их в глубине души, когда он вытащил их оттуда. Слезы наполнили мои глаза до краев, угрожая пролиться с каждым быстрым морганием, которое я предпринимала, чтобы сдержать их.

Когда ты начнешь жить для себя? Когда все остальные наконец умрут?

Может быть.

Возможно.

Дверь туалета открылась, и кто-то вошел. По тяжелым шагам я поняла, что это был он.

— Уходи, Джуд.

— Как ты узнала, что это я?

— Потому что я знаю тебя, - сказала я, подавляя рыдание.

Его ботинки остановились у моего кабинки. Я могла видеть его макушку. Боже, он был таким невероятно исполинским.

— Выходи, - сказал он мягким голосом. - Прости, что я упомянул, о том, что когда-нибудь все будут мертвы. Я не хочу, чтобы твои родители умерли, детка. Я не это имел в виду...

Детка. Это было похоже на одну из наших старых ссор. Почему-то он всегда заканчивал тем, что пресмыкался. Как будто ничего не изменилось.

— У тебя будут неприятности. Убирайся, - сказал я.

— Тогда тебе лучше побыстрее выйти, потому что я не выйду из этой уборной без тебя.

Я отперла дверь и распахнула ее настежь. Там стоял Джуд, глядя на меня сверху вниз с выражением неподдельного беспокойства на лице. Хорошо.

— У тебя есть пять минут или около того, пока не приедет мой Uber", - сказала я, доставая телефон из кармана: - Говори, что хотел сказать.

Джуд положил руку мне на плечо и вывел на улицу.

— Как мне уместить целую жизнь в пять минут? – спросил он.

Мой телефон зазвонил. Ровно через пять минут меня встретит водитель. Хм.

Порыв холодного ветра подул в нашу сторону, заставив меня вздрогнуть. Джуд притянул меня к себе, держа так, как обнимал миллион раз. Как будто я была хрупкой. Как будто я могла сломаться. Как будто он потеряет меня, если отпустит.

На этот раз это было правдой. На этот раз, когда он отпустит меня, я действительно исчезну.

— Ты ничего не хотел сказать? - спросила я, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на него.

— Да, - сказал он. Обещаешь, что не будешь злиться?

— Обещаю.

— Ладно, хорошо.

А потом он поцеловал меня.

СМИРИСЬ ИЛИ СЛОМАЙСЯ

"Если ты не сможешь согнуться, ты сломаешься".

Моя мать всю жизнь твердила мне это.

Забудь о мечтах, кроме как стать врачом.

Смирись, Майра.

Не ходи на свидания, сосредоточься только на учебе.

Смирись, Майра.

Оставь американского парня и выйди замуж за милого бангладешца, которого мы для тебя выбрали.

Смирись, Майра.

Но, в конце концов, как бы сильно я ни старалась ради своих родителей, я все равно сломалась. Я разлетелась на миллион крошечных кусочков.

Может быть, именно поэтому я не остановила Джуда. Может быть, именно поэтому я позволила ему вдохнуть в меня жизнь. Может быть, именно поэтому я позволила ему пробудить во мне сейчас все чувства, которые я похоронила.

Потому что с Джудом мне не нужно было прогибаться, пока я не сломаюсь. Он любил меня такой, какая я была.

Я БУДУ ЖДАТЬ

Мой телефон зазвонил, когда приехало такси.

— Мне нужно идти, - сказала я, отстраняясь. Ветер трепал нашу одежду, пока мы стояли в объятиях друг друга перед магазином.

Джуд кивнул: - Я знаю.

— Мы не можем... Этого не может случиться.

— И это я тоже знаю.

— Я люблю тебя, Джуд, - сказала я. Слезы текли по моим щекам.

— Ты собираешься выставить меня заезженной пластинкой, Мэй? Я знаю.

Я тихонько рассмеялась, вытирая слезы.

— Я хочу, чтобы ты кое-что знала, прежде чем уйдешь, - сказал он, провожая меня до машины и придерживая для меня дверцу.

— Что это? - спросила я, садясь в машину.

Он прислонился к машине, глядя на меня сверху вниз.

— Я буду ждать.

Затем он закрыл дверцу, и машина уехала, оставив позади единственного мужчину, которого я когда-либо любила. Я оглянулась через плечо и смотрела на него до тех пор, пока больше не смогла, пока машина не свернула с улицы и он не исчез из поля моего зрения.

Я буду ждать.

От автора: Эта конкретная история не основана на реальных событиях, а скорее вдохновлена реальной парой, которую я знал несколько лет назад и которая была в таком же затруднительном положении. Безумно влюбленные, но обреченные на разрыв из-за властных родителей, которые в итоге одержали верх. Эта пара так и не смогла найти общий язык. Если быть до конца честным со всеми вами, я написал эту историю почти в маниакальном состоянии и полупьяный. Я написал эту историю, используя свое воображение, чтобы спустя все эти годы дать им то завершение, которого они так и не получили. Я не уверен, что это конец вымышленной истории Майры и Джуда. А что думаешь ты, читатель?