Возвращение домой прошло гладко, будто ничего и не было. Мама, поглощенная своими делами, лишь спросила, как прошел вечер у «одноклассницы». Сергей прислал пару сообщений, на которые Катя отписалась сухо и безэмоционально — сил не было, не смотря на то что все случилось вчера. С улицы она прошла в свою комнату, будто сквозь густой туман, и рухнула на кровать.

Но внутри у неё всё перевернулось. Тишина комнаты, привычные школьные плакаты на стенах, учебник по алгебре на столе — всё это казалось теперь бутафорией, дешёвой декорацией к какой-то чужой жизни. А настоящая, та, что пугала и манила одновременно, осталась там, в том доме с массивными воротами, в запахе дорогих духов и спермы, в ощущении чужих рук и восторженного унижения.

Физическая усталость от долгой ночи была приятной, но ей её мало. Телo, вспоминая каждую ладонь, каждый толчок, каждый стон, требовало продолжения, и уже скучало по той интенсивности, по тому животному накалу. Воспоминания всплывали обрывочно, заставляя её краснеть и сжиматься от стыда, но одновременно между ног тут же становилось тепло и влажно.

Чаще всего перед глазами стоял не Михаил Петрович, а Яна. Её холодная, оценивающая улыбка, властный голос, острые красные ногти, идеальное тело. А так же перед глазами был её молчаливый парень, Андрей, с его огромным членом, который заставил её кричать от боли и наслаждения. Именно их образы, их динамика — доминирующая женщина и её мощный, покорный раб — засели в голове, вызывая навязчивые и тревожные фантазии. Мысли об учителе отступили на второй план; он стал скорее режиссёром этого спектакля, но не его главным актёром.

Прошла неделя и она жила в этом подвешенном состоянии. Она ловила себя на поиске информации в интернете. Катя искала что-то, что могло бы стать её собственным, тайным шагом в эту новую реальность. Её пальцы сами вводили в поисковой строке: «пирсинг клитора отзывы», «пирсинг сосков отзывы», «больно ли делать пирсинг интим», «уход после пирсинга». Она часами просматривала форумы, изучала фотографии, читала о ощущениях. Её практичный ум, заботящийся о здоровье, анализировал риски инфекций, процесс заживления. Её возбуждённое воображение рисовало, как холодный металл будет оттенять её нежную кожу, как он будет стимулировать её при каждом движении, напоминая о её сущности. Но решимости не хватило, но сертификат в скорее она должна использовать, иначе учитель решит за её. Страх боли, возможных последствий останавливали её. А так же визитка Яны лежала в самом дальнем углу сумки, будто раскалённый уголь. Катя периодически её нащупывала, но достать и позвонить не решалась, хотя очень хотела, так как это хорошая возможность для много-го: "почувствовать все что было в доме, увидеть Андрея, а так же поговорить с психологом, и узнать больше обо всем, что происходит".

Тем временем привычная жизнь брала своё. Учебный год неумолимо подходил к концу. Итоговые контрольные, проекты, подготовка к экзаменам — всё это навалилось тяжёлым, но привычным грузом. Она с головой ушла в учёбу, к тому же учеба не заставляла её тело предательски пульсировать и не вызывала приливов жгучего стыда.Встречи с Михаилом Петровичем стали реже — у него были свои дела. Но он уже и не настаивал, не давил как до вечеринки, но и не отпускал, а стабильно напоминал Кате о её роли своими сообщениями с заданиями.Учитель мастерски держал её на крючке. Его задания не становились жёстче, и унизительней, а имели как всегда подтекст контроля над Катей. Выполняя их, она неизбежно думала о нём, о его руках, его голосе, о его власти над ней.

Пошла вторая неделя с той вечеринки. Катя, сидя за учебниками и пытаясь сосредоточиться на формуле, вдруг чётко и ясно поняла: она сделает это. Не пирсинг клитора — это всё ещё пугало её своей интимностью и сложностью. Но пирсинг сосков... Да, это оно. Постоянное, скрытое под одеждой напоминание. Холод металла, который будет чувствоваться при каждом движении груди.

Но прежде чем решиться на этот шаг, ей нужно было кое-что прояснить. Перестать ходить по кругу одних и тех же мыслей. Она отложила ручку, её пальцы потянулись к сумке, к самому дальнему карману, где на ощупь уже был знаком каждый залом на пластике.

Она достала визитку. «Яна Волкова. Частный психолог». Номер телефона.

Сердце колотилось где-то в горле, ладони вспотели. Она набрала номер, поднеся телефон к уху. Гудки казались невыносимо длинными, каждый — будто удар молотком по наковальне её сомнений. Она уже почти готова была бросить трубку, когда...

— Алло? — Голос Яны был таким же, каким она его запомнила: низким, уверенным, с лёгкой хрипотцой.

Катя сглотнула комок в горле.

— Здравствуйте, Яна... Это Катя... Я бы хотела попасть к вам на приём.

С другой стороны линии повисла небольшая, но ощутимая пауза. Катя представила себе её ухмылку, прищуренные глаза.

— Катя, конечно, без проблем, — ответила Яна, и тембр её голоса сменился на игривый, почти соблазняющий. — Когда ты хочешь, девочка? У меня как раз освободилось время сегодня вечером...

Но Катя, собрав всю свою волю в кулак, перебила её, стараясь говорить твёрдо:

— Вы не совсем правильно поняли.

Я бы хотела на приём. Обычный.

На этот раз пауза затянулась чуть дольше. Катя почти физически ощущала, как Яна перестраивается, оценивает ситуацию заново.

— Обычный приём, — повторила Яна, и игривость в её голосе сменилась на холодноватый, аналитический интерес. — Девочка, в твоём случае "обычный" приём не может быть таковым по определению. Но... раз уж ты так решила... Ладно. Завтра. Двенадцать дня. Мой офис в центре на улице Соборной 66

Катя, не ожидавшая такого прямого согласия, не стала раздумывать.

— Хорошо. До завтра.

— До встречи, — почти мгновенно ответила Яна и положила трубку.

Катя опустила телефон, ощущая странную смесь облегчения и ужаса. Она сделала это. Теперь оставалось только дождаться завтра и посмотреть, во что же она ввязалась на этот раз. Мысль о том, что ждёт её в кабинете у «частного психолога» заставляла её сдрогнуть, так как она не знала что ждать, как будет действовать Яна, но Кате хотелось с ней поговорить.

На следующий день Катя, как обычно, собралась в школу. Сегодня она надела свои самые облегающие тёмные джинсы, которые подчёркивали каждую линию её упругой попы, и простую белую блузку, почти прозрачную на свету. Нижнего белья под одеждой не было. Она попрощалась с мамой, сделала вид, что идёт на автобусную остановку. Но как только дверь дома закрылась за ней, она достала телефон. Пальцы слегка дрожали, когда она набирала сообщение Михаилу Петровичу.

"Извините, сегодня меня не будет на уроках. Иду к доктору."

Она посмотрела на экран, ожидая гнева, допросов. Но пришел лишь мгновенный ответ - реакция на сообщение(👌). Такой ответ был лиш по одной причине, Михаил Петрович считал что уже полностью контролирует Катю, и считал что эта покорная ученица и шагу не ступит без его ведома.

Не давая себе времени передумать, она развернулась и пошла в сторону центра, сверяясь с адресом в смс от Яны.

Офис оказался в новом бизнес-центре с зеркальными стёклами. Внутри было тихо, стерильно и пахло дорогим кофе. Ожидание в пустом холле сводило с ума. Катя прокручивала в голове десятки сценариев. Вот она входит, и Яна предлагает ей просто поговорить, как настоящий психолог. А вот Яна смотрит на неё своим хищным взглядом, запирает дверь и приказывает ей раздеться прямо здесь, среди книжных полок и дипломов на стенах. От этой мысли соски Кати затвердели и больно зачесались о ткань блузки, а между ног предательски потеплело и стало влажно...

Но тут вчера прилетело быстро и дверь в кабинет открылась беззвучно, с кабинета Яны вышла какая-то семейная пара, и она обратилась к девушке

— Заходи, Катя.

Яна стояла на пороге. И она была одета в безупречный классический деловой костюм — узкая юбка-карандаш до колена, строгий пиджак, под которым угадывалась шёлковая блуза. Ни намёка на тот развратный образ с вечеринки. Только острые каблуки и собранные в тугой узел волосы напоминали о её силе.

— Проходи, садись, — Яна указала на кожаное кресло напротив своего массивного стола, сама заняв место напротив её чтобы их взгляды легко пересекались. Она сложила руки на столе, и её холодный, оценивающий взгляд скользнул по Кате с ног до головы, будто сканируя её. Он задержался на плотно обтягивающих джинсах, на выпуклостях сосков, угадывающихся под тонкой тканью белой блузки.

— Ну что, — начала Яна, и в углу её рта дрогнула едва заметная улыбка. — Готова к "обычному" приёму?

Катя ответила, стараясь сохранить спокойствие.

— Да.

— Отлично. Тогда начнем. — Голос Яны стал профессиональным, но в нем все еще чувствовалась скрытая энергия. Она взяла блокнот, но не стала ничего записывать пока что. — Расскажи, что привело тебя именно ко мне? И говори правду. Все что происходит здесь, тут и останется.

"Она видит меня насквозь...."—подумала Катя

Прием оказался настоящим. Он длился больше часа. Яна задавала точные, пронзительные вопросы.

— Ты испытываешь стыд после той ночи или стыд от того, что тебе это понравилось?

— Ты боишься Михаила Петровича или боишься той части себя, которую он в тебе пробудил?

— Ты ищешь одобрения? Наказания? Или просто хочешь понять, кто ты теперь?

Катя сначала отвечала скованно, но постепенно начала раскрываться.

После очередного вопроса от Яны она ответила...

— Я не понимаю... почему мне это нравится... — голос её дрогнул. — Почему я думаю об этом постоянно?

"Скажу ли я ей про пирсинг? Про то, как хочу снова почувствовать её взгляд на себе..."—между разговором она так же подумала об этом

Яна слушала, почти не двигаясь. Её глаза не отпускали Катю ни на секунду. Время от времени её взгляд скользил вниз, к груди Кати, и тонкая улыбка касалась её губ.

— Ты пришла сюда, потому что я — единственная, кто видел тебя настоящей. Грязной, развратной, покорной. И ты хочешь, чтобы я увидела это снова.

Катя молча кивнула, не в силах отрицать.

— И что теперь? — прошептала она.

— А теперь... — Яна медленно провела языком по нижней губе. — Теперь ты призналась себе. А это — первый шаг. Следующий... следующий шаг — принять это.

— Но если я приму... я ведь окажусь шлюхой? — голос Кати дрогнул.

— Если это тебе нравится, и это не вредит твоему здоровью и жизни — почему бы и нет? — Яна говорила спокойно, почти терапевтично. — Ты же не убиваешь никого. Ты исследуешь себя.

— А если нет?... Я боюсь... — Катя опустила глаза.

— Чего ты боишься? — мягко спросила Яна, наклоняясь чуть вперед.

"Нужно рассказать все..."—думала Катя

— Я боюсь, что Михаил Петрович всё расскажет кому-то... или сделает что-то хуже. Он мой учитель... у него есть власть надо мной...

Яна внимательно посмотрела на нее, соединив пальцы.

— То есть ты хочешь продолжать заниматься этим, но боишься именно Михаила Петровича? Его контроля?

— Да... — выдохнула Катя. — Боюсь, что он может контролировать всю мою жизнь. А я... я хочу такого секса, но не постоянного страха что все узнают обо мне.

Яна задумалась на мгновение, её взгляд стал острым, аналитическим.

— Я думаю, я смогу тебе помочь. Выбраться из-под его влияния.

— И что... я должна буду сделать? — робко спросила Катя.

— Жить и делать то, что хочешь. — Яна улыбнулась. — Ты ведь хочешь подчиняться? Или сделать что-то безумное? Сама, для себя.

Пауза затянулась. Катя смотрела в пол, её пальцы нервно теребили край блузки.

— Да... — наконец прошептала она. — Я бы хотела... подчиняться. Как тогда... вам.

"Вот она, распахнутая настежь. Готовая. И такую глупышку Михаил держит на коротком поводке..." — промелькнуло у Яны в голове. Идея забрать Катю себе, стала вдруг кристально ясной и соблазнительной. Но сейчас был прием. Она сдержала себя.

— Это хорошее признание, — сказала она вслух, голосом специалиста. — Важно понимать свои желания.

Тут Катя, будто вспомнив что-то, заговорила быстрее:

— Я... я ещё хотела спросить про пирсинг. У меня есть сертификат. Я хочу сделать... соски. Но боюсь...

Яна не смогла сдержать одобрительную улыбку. Это было идеально.

— Не бойся. Это очень хорошая идея. — Её голос снова стал низким, обволакивающим. — Это будет твой личный, смелый шаг.

—Тогда я не буду с этим тянуть — девушка улыбаясь ответила Яне, и хотела что-то ещё сказать но та перебила.

— Не переживай насчёт Михаила Петровича, — сказала Яна, её голос вновь приобрёл уверенные, властные нотки. — Это решаемо. Я беру этот вопрос на себя.

Катя с облегчением выдохнула.

— А следующий приём... — Яна обвела кабинет взглядом, — возможно, устроим в более... неформальной обстановке? Без этих стен.

— Да, — Катя согласилась почти сразу, польщённая и взволнованная. И только потом, поняла что будет за обстановка, и поколебавшись, добавила: — А тот... ваш парень? Где?

Уголки губ Яны поползли вверх в лёгкой, знающей улыбке.

— Андрей? Он рядом.

— А кто он вам? — не унималась Катя, чувствуя, как учащается пульс.

— Всё это ты узнаешь позже, — Яна мягко, но твёрдо отрезала, делая ясный жест, что тема закрыта. — А про пирсинг — делай. И не переживай. О следующем приёме договоримся. И... учителю лучше пока ничего не говорить. Продолжай делать вид, что всё как обычно. Подчиняйся, если он что-то требует.

"Пока я не придумаю, как его обыграть... Я ведь сама ему помогала, советовала, как подцепить эту девочку... а теперь хочу забрать её себе. Нужно действовать осторожно..."—мысли Яны переплетались в её голове

— Хорошо, — кивнула Катя, вставая. Она чувствовала странную смесь облегчения и тревоги. Но желание снова оказаться на большом члене Андрея под наблюдением Яны превышало всё.

— До свидания, Катя.

— До свидания.

Дверь закрылась за ней. Яна осталась одна, её лицо задумчивым. Она медленно подошла к окну и увидела, как Катя выходит на улицу, задирая голову к солнцу, будто пытаясь стряхнуть с себя остатки страха.

"Она будет моя, — повторила про себя Яна. — Но Михаил... Чёрт, как же его отодвинуть? Он не захочет просто так отпустить свою игрушку..."

Катя же, выйдя на улицу, почувствовала неожиданный прилив решимости. Слова Яны о том что живи и делай что хочешь— звенели в ушах, заглушая робкие голоса сомнения. Она не стала тянуть. Достав телефон, она быстро нашла адрес салона, указанный в сертификате, и направилась туда, настойчиво ловя попутную машину.

Салон оказался стильным и современным, пахло антисептиком и дорогими духами. Встретили её приветливо, предложили кофе. Катя молча достала из сумочки слегка помятый сертификат.

— Хорошо, всё в порядке, — улыбнулась девушка-менеджер, проверив код сертификата. — Кого бы вы хотели в качестве мастера?

Катя замялась, потупив взгляд.

— А девушки-пирсеры у вас есть?

— Конечно! У нас как раз сегодня работает Виталина, один из наших лучших мастеров. Позову её.

Буквально через пару минут из глубины салона появилась она. Молодая девушка-брюнетка с яркими, уверенными глазами, в строгом чёрном хирургическом халате, который, однако, не скрывал её спортивной, подтянутой фигуры.

— Виталина, — представилась она, протягивая руку. Её рукопожатие было твёрдым и тёплым. — Вы ко мне? Проходите, пожалуйста.

Катя, слегка смущённая, кивнула и последовала за ней в чистый, светлый кабинет. Виталина говорила спокойно и профессионально, расспрашивая о самочувствии, нет ли аллергии.

— И что именно хотим? — спросила она, готовя инструменты.

— Соски, — тихо, но чётко ответила Катя.

— Отличный выбор, — Виталина одобрительно улыбнулась. — Сначала давайте выберем украшения. Посмотрим на варианты?

Она открыла каталог, и Катя утонула в блеске стали, титана и золота. Колечки, штанги, бананы... Каждый кусочек металла казался ей обещанием чего-то нового, частью той смелой и дерзкой личности, которой она постепенно становилась.

Катя выбрала изящную штангу из жёлтого золота с мелкими зелёными камнями по краям, выбор был для девушки очевиден, так как она слишком любила зелёный цвет.

— А за украшение... мне нужно платить отдельно? — робко спросила она.

Виталина посмотрела на неё и улыбнулась.

— Я сейчас уточню у менеджера.

Катя с волнением ждала, перебирая край своей блузки. Через минуту Виталина вернулась.

— Нет, всё в порядке. К сертификату привязана карта, и стоимость украшения просто спишется, когда всё сделаем.

Катя кивнула, но внутри всё сжалось. "Его карта. Он всё увидит."

— Отлично, — выдавила она. — Только минуточку, я... напишу сообщение.

— Без проблем, — вежливо ответила Виталина, отходя к столу подготовить инструмент.

Пальцы Кати дрожали, когда она набирала сообщение Михаилу Петровичу.

«Я сегодня использую ваш сертификат.»

Ответ пришёл через минуту.

«Будет готово — покажи!»

Коротко. Катя прочитала, и по телу пробежали мурашки — от страха и странного возбуждения. Он ждал этого.

— Готова, — сказала она, поднимаясь и откладывая телефон.

Виталина обернулась. Её взгляд был спокойным и профессиональным.

— Вы готовы?

— Да.

— Тогда раздевайтесь до пояса, пожалуйста, и ложитесь на кушетку.

Катя повиновалась. Дрожащими пальцами она расстегнула блузку. Прохладный воздух коснулся обнажённой кожи, и её соски напряглись ещё сильнее от холода и нервного ожидания. Она легла на спину, чувствуя, как бьётся сердце.

Виталина обработала её кожу спиртом. Холодная жидкость заставила Катя вздрогнуть.

— Сейчас будет небольшой укол анестезии, — предупредила мастер. — Может, будет немного больно.

Катя кивнула, сжав кулаки. Острый укол клыкнул в нежную ткань ареолы. Боль была короткой и яркой, сменившись ощущением растекающегося онемения.

— Всё в порядке? — спросила Виталина.

— Да... — прошептала Катя.

Затем началось самое страшное и самое волнующее. Давление. Очень сильное, тупое давление, когда игла прошла через плоть. Это не была острая боль — скорее, глубокий, интенсивный напор, заставляющий задержать дыхание. Катя зажмурилась, услышав свой собственный сдавленный стон. Её тело напряглось, но где-то в глубине, под слоем страха и боли, вспыхнула искра возбуждения.

— Один готов, — объявила Виталина, вставляя украшение и закручивая шарик. — Держитесь, осталось совсем чуть-чуть.

Вторая процедура прошла так же: укол, давящая боль, щелчок застёжки. И потом — тишина, нарушаемая только гудением в ушах и бешеным стуком сердца.

— Готово, — сказала Виталина, и в её голосе прозвучала лёгкая усталость и удовлетворение. — Можете посмотреть.

Катя медленно приподнялась и подошла к зеркалу. Два изящных украшения с зелёными искорками теперь украшали её грудь. Кожа вокруг была красной и припухшей, но сами штанги выглядели дерзко, красиво и по-взрослому. Боль пульсировала ровным, навязчивым жаром, напоминая о случившемся.

Она достала телефон и, не раздумывая, сделала селфи, крупно сняв только грудь с новыми пирсингами. Она отправила фото Михаилу Петровичу без подписи.

Ответ пришёл через несколько минут.

«Очень красиво, уже хочу посмотреть на это в живую. »

Катя выдохнула. Боль, страх, стыд — всё смешалось в один клубок, но поверх всего этого было дикое, пугающее возбуждение. В это время она услышала голос Виталины

—Держите!

Катя посмотрела и взяла из рук Виталины аккуратно заполненный листок.

1.Промывать стерильным физиологическим раствором два раза в день...

2.Не поворачивать украшение без необходимости...

3.Избегать тесной одежды...

4.Не посещать бани, сауны, бассейны в течение 4-6 недель...

5.При покраснении, отёке, повышении температуры тела — немедленно обратиться к мастеру или врачу...

Она машинально читала строки, но сознание фиксировало лишь отдельные фразы, пропуская их через призму новых, странных ощущений. Она медленно, очень осторожно надела блузку. Мягкая хлопковая ткань, обычно невесомая, теперь казалась грубой. Каждое микроскопическое движение волокон по чувствительной, воспалённой коже отзывалось целой симфонией чувств: острая, щемящая боль моментально сменялась глубокой, согревающей пульсацией, которая, в свою очередь, разливалась по всему телу томным, возбуждающим теплом. Соски, и без того твёрдые, теперь, украшенные металлом, невыносимо ныли под тканью, и это нытье странным образом сводило живот и заставляло сжиматься внутренние мышцы.

Она поймала своё отражение в зеркале — лицо раскрасневшееся, глаза блестят чуть больше обычного, взгляд немного отсутствующий, будто прислушивающийся к внутренним процессам. В уголках губ таилась смущённая, но неподдельно довольная улыбка. Она провела ладонью по ткани на груди, едва касаясь, и ощутила под ней твёрдые, инородные выпуклости и лёгкую боль.

— Заходите ещё, — мягко сказала Виталина, прерывая её размышления когда та собиралась выходить. — Когда захотите что-то новое. Или если будут вопросы по уходу.

Катя встрепенулась, словно очнувшись.

— Я... я подумаю, — выдохнула она, и в её голосе звучала неподдельная, живая благодарность, смешанная с лёгким смущением. — Спасибо вам огромное. За всё.

— Берегите себя. Первые дни — самые важные.

Катя кивнула, сунула заветный листок с инструкциями в сумочку.Она двигалась немного скованно, стараясь не делать резких движений, но с каждым шагом новоприобретённая боль напоминала ей о её смелости, а сладкая пульсация и тепло внизу живота — о том, что она действительно этого хотела.

Выйдя из салона на прохладный воздух, Катя почувствовала, как адреналин постепенно отступает, сменяясь лёгкой опустошённостью и... разочарованием.Она достала телефон и, почти не думая, набрала сообщение Михаилу Петровичу:

"Где встретимся? Чтобы вы посмотрели..."

Ответ пришёл почти мгновенно:

"У меня завал по работе. Сегодня не получится. Но ты молодец."

Она замерла, сжимая аппарат в руке. Словно надутый шарик, её возбуждение и гордость лопнули, оставив после себя лишь щемящее чувство пустоты и досады. "Молодец". Как собачке, выполнившей команду. Огорчённая, она почти машинально пролистала контакты и набрала номер Сергея. Тот ответил после второго гудка.

— Привет, зай, — послышался его добродушный, привычный голос.

— Привет... — голос Кати звучал немного виновато. — Слушай... У меня для тебя сюрприз есть.

— Сюрприз? Какой? — он явно заинтересовался, в его голосе появились игривые нотки.

— Приезжай ко мне, покажу, — она понизила голос, хотя вокруг никого не было. — У меня никого нет дома.

Сергей немного помолчал, явно обрабатывая информацию.

— Серьёзно? А что за сюрприз? Не мучь!

— Приезжай и узнаешь, — с кокетливой таинственностью, которой не чувствовала внутри, сказала Катя и повесила трубку.

Она быстро дошла до дома, и с каждой минутой волнение нарастало. Теперь уже не от боли в груди, а от предвкушения и лёгкой паники. "А что, если ему не понравится? А если испугается?" Но было уже поздно отступать. Она зашла в дом, убедилась, что действительно одна, и стала ждать.

Сергей не заставил себя ждать. Уже через двадцать минут его мотоцыкл остановился у дома. Катя впустила его, и они обнялись в прихожей. Он прижал её к себе крепко, по-своему, и она невольно вздрогнула и ахнула — его объятие пришлось прямо на воспалённые соски.

— Ой, прости, — он отстранился, увидев, что она поморщилась. — Что-то болит?

— Всё нормально, — она улыбнулась, взяв его за руку и ведя в комнату. — Просто... вот мой сюрприз.

Она прошла в гостинную и остановилась возле дивана и, глядя ему прямо в глаза, медленно, с преувеличенной театральностью, начала расстёгивать пуговицы на блузке. Ткань разошлась, обнажив грудь с двумя новыми украшениями, которые поблёскивали в свете солнечных лучей.

Сергей замер, его глаза расширились от удивления.

— Вау... Это... пирсинг? — он сделал шаг ближе, внимательно разглядывая. — Зачем?.. То есть, не зачем, а... неожиданно.

— Тебе разве не нравится? — в голосе Кати прозвучала лёгкая тревога. — Мне просто захотелось как-то... украсить себя.

Он молчал ещё несколько секунд, а затем лицо его озарила широкая, одобрительная улыбка.

— Нет, что ты! Нравится! Это очень... сексуально, — он осторожно, протянул руку и коснулся пальцами кожи рядом с украшением, не трогая сам пирсинг. — Больно?

От его прикосновения по телу Кати пробежали мурашки. Боль, и правда, была, острая и жгучая, но она тут же тонула в нахлынувшей волне возбуждения.

— Немного... — призналась она, её дыхание стало чуть глубже. — Но... даже наоборот...

Её слова оборвались, когда он аккуратно, кончиками пальцев, начал ласкать её грудь, обходя воспалённые области. Чувства обострились до предела — каждый нерв, каждая клетка отзывалась на его прикосновения. Она застонала тихо, по-кошачьи, запрокинув голову назад.

— Я тебя прямо сейчас хочу, — прошептал Сергей, его голос стал низким и хриплым. Он явно ощущал её реакцию. — Только аккуратно... чтобы ничего не задеть.

— Да... — простонала она в ответ, уже почти не думая ни о чём.

Он улыбнулся, его глаза блестели. Медленно опустившись на колени перед ней, он принялся расстёгивать её джинсы. Фасция щёлкнула, молния распахнулась. Он стянул с них джинсы вместе с трусиками, обнажая её лобок, и приник губами к нежной коже, покрывая её горячими, влажными поцелуями.

Катя вскрикнула от неожиданности и удовольствия, её пальцы впились в его волосы. Боль в груди пульсировала в такт ускоренному сердцебиению, смешиваясь с нарастающим возбуждением, и это странное, двойственное ощущение сводило её с ума.

Его язык был настойчивым и опытным. Он не просто ласкал, а изучал каждый сантиметр её нежной кожи, каждый изгиб, каждую реакцию. Сначала это были широкие, плавные движения, заставлявшие её вздрагивать от неожиданности и предвкушения. Затем его ласки стали более целенаправленными, точными. Он задерживался на самом чувствительном месте, водя по нему упругим, горячим кончиком языка быстрыми, вибрирующими кругами, от которых у Кати перехватывало дыхание.

Волны удовольствия накатывали всё сильнее, смешиваясь с пульсирующей болью в сосках. Каждое движение его языка отзывалось странным эхом в её воспалённой груди, заостряя и без того обострившиеся до предела ощущения. Она уже не могла стоять ровно, её бёдра начали непроизвольно двигаться, подчиняясь его ритму, впиваясь в его плечи. Из её груди вырывались сдавленные, прерывистые стоны, превращавшиеся в протяжный, похотливый стон, когда он вводил в неё два пальца, синхронизируя их движения с работой языка.

— Серёж... ах... вот там... да... вот так... — она стонала, её пальцы впились в его волосы, не просто лежали, а с силой прижимали его к себе, теряя всякий контроль.

Он послушался её немой мольбы, удвоив усилия. Его язык стал ещё быстрее, ещё настойчивее, а пальцы глубже. Катя почувствовала, как её колени подкашиваются, мир поплыл перед глазами. Она рухнула на край дивана, так и не отпуская его головы, и он переместился вместе с ней, не прерывая ни на секунду своих ласк, лишь слегка сменив угол.

Ее тело затряслось в мощном, долгом оргазме, выгибаясь дугой. Она закричала, забыв обо всём на свете — о боли, о страхе, о пирсинге, о Михаиле. Существовало только это всепоглощающее, ослепляющее наслаждение, которое выжигало всё ненужное дотла.

Когда спазмы наконец начали стихать, она лежала, тяжело дыша, всё её тело было влажным и расслабленным. Он медленно поднялся с колен, его глаза горели тёмным огнём, губы блестели. Не говоря ни слова, он быстро сбросил с себя остатки одежды, и его напряжённый, твёрдый член упёрся в её влажную, всё ещё трепетную от оргазма плоть.

— Только осторожно... — успела прошептать она но намек был о том чтобы грудь сильно не сжимал, но он уже входил в неё, медленно, заполняя её целиком.

Он действительно был нежен. Его движения были глубокими, но плавными, он старался не задевать её грудь, лаская её бёдра и живот. Катя обвила его ногами, впуская его ещё глубже, наслаждаясь его движениями. Она чувствовала, как его тело прижимается к её ногам, слышала его прерывистое дыхание у своего уха. Сергей без остановки трахал её в мокрую горячую киску, комната наполнилась характерными шлепками.

— Я сейчас... — простонал он а Катя в этот момент стонала и ничего не смогла ответить, его ритм сбился, толчки стали не такими плавными, а более резкими.

Он трахал её почти до финала, и лишь в конце достал член из её киски, и тёплая струя спермы брызнула ей на низ живота, частично задевая джинсы, скомканные на полу. Они замерли так на мгновение, тяжело дыша, прислушиваясь к стуку собственных сердец.

Катя лежала, глядя в потолок, чувствуя, как сперма медленно растекается по её коже, смешиваясь с потом. Боль в сосках снова дала о себе знать, но теперь она была приглушённой, почти приятной. На её губах играла лёгкая, уставшая улыбка. Они неспешно начали одеваться, лениво перебрасываясь словами и улыбками. Воздух в комнате был густым и сладким, пахло сексом и теплом их тел.

Сергей потянулся за футболкой и вдруг замер, его взгляд упал на угол письменного стола.

— Слушай, а это чей ноут? — он кивнул в сторону открытого ноутбука. — Он вроде как включённый?

Катя, натягивая трусики, обернулась.

— А, это Витин. Вечно его не выключает, — она махнула рукой.

Она, всё ещё голая, подошла к столу, чтобы выключить его. Экран был тёмным, но при лёгком движении мыши он ожил, и её глазам предстала открытая программа для записи видео. В углу маленького окошка-превью она увидела их самих — себя, стоящую у дивана, и Сергея, одевающегося на заднем плане. Красная точка над таймером означала, что запись идёт.

Ледяная волна ужаса накатила на неё.

— О боже... — вырвалось у неё шёпотом.

— Что такое? — Сергей мгновенно насторожился, подойдя ближе.

— Он не выключил запись... — Катя тыкала пальцем в экран, не в силах вымолвить больше. Её руки дрожали.

Сергей немного занервничал, схватил мышь.

— Где тут остановить? Где? — Он нашёл кнопку «Stop» и ткнул в неё.

На экране всплыло окно. «Сохранить запись в облачное хранилище? Да/Нет».

— Удалить! Надо удалить! — панически прошептала Катя, её сердце бешено колотилось.

Она, не читая, ткнула в «Да», думая, что это подтверждение закрытия программы и что запись сейчас удалится. Окно исчезло.

— Всё? — облегчённо выдохнул Сергей, проводя рукой по лицу. — Кажется, всё. Давай проверим папку «Загрузки» или «Видео».

Они вдвоём лихорадочно обыскали папки на ноутбуке, нашли недавний видеофайл и удалили его, затем очистили корзину.

— Всё, — Сергей обнял её за плечи, чувствуя, как она дрожит. — Удалили. Никто не увидит.

Катя кивнула, пытаясь успокоить дыхание. Она была так напугана, что не заметила, как в углу экрана на секунду мелькнула иконка — зелёная галочка синхронизации. Та самая запись, которую она по ошибке подтвердила, уже загрузилась в облачное хранилище, привязанное к аккаунту её брата. Запись была там — где запечетлено Катино лицо, её обнажённое тело, её стоны, шикарная фигура, и всё это вместе с Сергеем

Всем спасибо кто читает, 7 часть думаю вышла интересной, так же жду в комментариях ваше мнение о продолжении, не против так же и оценок, это хорошая мотивация продолжать